Текст книги "Памяти солёная волна"

Эфиопская рулетка капитана Абраменко

Танкер Черноморского флота «Иман» подходил к Порт-Саиду, где в 40 милях была точка рандеву с танкером Балтийского флота «Олёкма», возвращавшимся после боевой службы в Красном море. Капитаны судов, знавшие друг друга по прежним совместным походам, заранее связались по радио. Информация капитана «Олёкмы» Лебедева на этот день была вполне их устраивающей – на архипелаге Дахлак пока не стреляли. Именно пока, потому что обстановка там менялась с каждым днём и отнюдь не в лучшую для нас сторону. Шла война между эфиопскими правительственными войсками и эритрейскими повстанцами, и верх явно брали эритрейцы.

«Иман» был 25 января 1990 года направлен в Красное море для несения боевой службы в составе восьмой оперативной эскадры для заправки кораблей и снабжения нашей военно-морской базы на острове Нокра сроком на полгода, с последующим заходом в АбуДаби для отдыха экипажа – голубая мечта всех черноморцев. Танкер «под жвак» загрузили в Севастополе топливом, пресной водой, мешками с почтой и другими грузами для эскадры и базы. Обычное дело для давно сплававшегося экипажа – каждый из моряков не один раз бывал в этих местах. Но сейчас ситуация была не совсем ясной, и это беспокоило капитана Владимира Абраменко. Танкер, хотя и нёс флаг вспомогательного флота ВМФ, был укомплектован гражданским экипажем и не имел вооружения.

Капитан В. Абраменко при проходе Суэцкого канала

В обычном режиме прошли в Суэцкий канал, потянулись привычные берега, селения. Сменили лоцмана в Исмаилии, вошли в Горькие озёра, отстояли там положенное время, пропустив встречный караван, и, наконец, впереди показались Суэц и Суэцкий залив.

Капитан вздохнул спокойно и позволил себе расслабиться и сойти с мостика только после того, как танкер, покинув рейд Суэца, дал полный ход, держа курс на архипелаг Дахлак. Сказалось напряжение последних дней, и он, прикорнув на диванчике в каюте, сразу провалился в сон. Он хорошо знал своих штурманов и механиков – эти не подведут. Не волновался и за танкер, добротно построенный финнами на верфях «Раума-Репола» в 1966 году и недавно прошедший ремонт. Он любил своё судно – это был «двухостровной» красавец, водоизмещением 6440 тонн, нарядно выкрашенный по типу «белый верх – чёрный низ» с изящными обводами и надёжной машиной «Бурмейстер ог Вайн», исправно выдававшей свои проектные 14 узлов. Не раз приходилось на нём испытывать жестокие черноморские штормы, тайфуны Атлантики и Индийского океана. А сколько было заправок боевых кораблей в Средиземке!

Через четыре дня «Иман» вошёл в бухту Губбет-мус-Нефит и северным проходом прошёл к базе на острове Нокра. Ошвартовались кормой к первому пирсу и начали перекачку топлива и воды в береговые цистерны. В подошедшие машины сгружали продовольствие и долгожданную почту в мешках. Островитяне, пожалуй, радовались этому больше всего – на пирс сбежалось всё население, включая женщин и детей.

Командир и замполит базы зашли в гости. Накрыли стол в капитанской каюте, поговорили о последних событиях и новостях севастопольской жизни. На острове, как обычно, стояла жара под 50 градусов, и жить нормально можно было только с кондиционерами. Впрочем, наши моряки быстро адаптировались к экстремальным условиям. Ходили чёрные от загара и поджарые – тропический зной выгонял из тела лишнюю воду. Особенно интересно выглядели морские пехотинцы, идущие в караул: каски, бронежилеты на голое тело, шорты и тапочки на босу ногу. Остров жил пока внешне спокойной жизнью, но напряжение уже чувствовалось во всём. Морские пехотинцы долбили в неподатливом известняке дополнительные огневые точки, капониры для танков и БМП, строили подземный командный пункт. Прибавилось и эфиопских кораблей, усиливалась и внешняя охрана побережья частями эфиопского спецназа.

Танкер медленно поднимался над причалом из воды по мере того, как из него выкачивалось горючее. Вокруг него невозмутимо плавали и летали почти ручные пеликаны, которых моряки постоянно подкармливали камбузными отходами.

Вечером Абраменко вызвали в штаб базы – пришла шифровка для него. После раздачи груза танкеру предписывалось идти в Аден для пополнения запасов горючего, пресной воды и закупки свежих овощей. Дальнейшую задачу поставят в штабе оперативной эскадры.

Переход до Адена не занял много времени, всего пару дней, погода вполне благоприятствовала, и вскоре танкер бросил якорь на внешнем рейде. После прохождения портовых формальностей сразу же пришёл приказ ошвартоваться у борта штабного корабля управления «Баскунчак» для передачи груза и заправки топливом. Командному составу танкера надлежало прибыть к заместителю командующего эскадрой для получения дальнейших указаний.

Швартовка к борту «Баскунчака» прошла чётко, пневмокранцы мягко спружинили, через борт пробросили трапы с леерами, и началась разгрузка.

Под борт штабного корабля сразу потянулись катера с наших кораблей – за почтой: каждый хотел получить заветный конверт с адресом «Москва-400».

Проинструктировав вахтенного помощника по поводу отдачи топлива и пресной воды, капитан Абраменко с замполитом, старпомом и стармехом проследовали в адмиральский салон к заместителю командующего оперативной эскадрой контр-адмиралу Бояркину.

Корабль управления «Баскунчак» (так же, как и его систер-шипы «Тамань» и «Даурия») был переоборудован из лесовоза ледового класса и особым комфортом не отличался – кондиционеры были только в адмиральских каютах, да и те тянули еле-еле, так что ознакомление с обстановкой в Красном море проходило в более чем тёплой обстановке.

Капитан первого ранга Иващенко, начальник разведки эскадры, стоя у карты, кратко ознакомил с обстановкой.

Ситуация вокруг нашей базы на Нокре складывалась неблагоприятно. После недавнего захвата эритрейцами порта Массауа, где в руки повстанцев попала вся матчасть бригады береговой артиллерии и склады боеприпасов, обстановка в перспективе могла ещё более осложниться: 130-миллиметровые орудия имели дальность стрельбы 28 километров и могли на предельной дальности достать до острова. Остатки кораблей эфиопского флота и разбитых армейских частей перебазировались на острова архипелага Дахлак, в непосредственной близости с нашими позициями. И теперь при обстреле архипелага под огонь береговой артиллерии неизбежно попадут береговые сооружения и корабли базы. На десантном корабле на остров недавно были доставлены стройматериалы и сборные конструкции для долговременных огневых точек.

Да и снабжение могло проводиться только по морю, при этом вся нагрузка ложилась на танкер, так как гражданские суда Минмор-флота в зону боевых действий входить не могли. По сути дела, наш 933-Й ПМТО (пункт материально-технического обеспечения) оказался В блокаде, которую надо было прорывать. На сегодняшний день в проливах пока спокойно, эритрейцы проводят перегруппировку войск и перебазируют свой флот.

«Иману» предстояло уже завтра перейти во внутреннюю гавань к бочке № 1, загрузиться водой, топливом, принять баржу с грузом овощей и следовать в точку встречи с кораблями охранения. Затем в составе конвоя, под охраной артиллерийского катера АК-312 и морского тральщика «Разведчик», следовать через пролив Массауа к острову Нокра. «Разведчика», шедшего из Севастополя на боевое траление Персидского залива, срочно развернули по приказу Генштаба ВМФ на Дахлак в связи со сложившейся обстановкой.

После инструктажа, явно не прибавившего оптимизма, Абраменко получил у «секретника», старого знакомого мичмана Балко, запечатанные пакеты секретной почты для командира ПМТО и вернулся на танкер. Надо было готовиться к переходу.

Подготовка к походу много времени не заняла – путь был известен, и другого просто не существовало. Поэтому Абраменко со старпомом и штурманами ещё раз на рабочей карте проложили пунктиром рекомендованные курсы. Узкий пролив Массауа-Южный изобиловал отмелями и коралловыми рифами, по обеим сторонам было множество необитаемых островов, наиболее крупными из них являлись острова Асарка, Шума, и со стороны материка далеко выдавался полуостров Бури. В принципе, артиллерийский огонь можно было ожидать только со стороны Бури, но пока только теоретически: до Дахлака расстояние было как раз 27 километров – предел для прицельной дальности 130-миллиметровых орудий.

Проиграв по карте несколько вариантов, остановились на том же курсе, каким прошли ранее: особо тут не поманеврируешь, тем более с полным грузом и солидной осадкой.

Второй помощник доложил об окончания приёмки топлива и груза овощей. Капитан расписался в документах, заверил их судовой печатью. Йеменская баржа отвалила от борта. Пора!

Абраменко взял микрофон судовой трансляции, нажал тангеиту.

– По местам стоять, с якоря и бочки сниматься! Баковым на бак, ютовым на ют!

Загрохотала якорь-цепь, матрос из шланга сбивал с неё грязь и донный ил. Танкер малым ходом начал маневрирование по выходу из порта. Через несколько часов, за пределами территориальных вод Йемена, в Баб-эль-Мандебском проливе предстояла встреча с тральщиком «Разведчик» и артиллерийским катером АК-312.

Уже ночью стали на якорь, к борту пришвартовался тральщик. Пока Абраменко обговаривал с командиром «Разведчика» капитан-лейтенантом Носенко порядок следования, курсы и скорости, тральщик дозаправили дефицитной питьевой водой. Капитан-лейтенант Носенко, как старший на переходе, установил скорость прохождения конвоя в проливе в 9 узлов, главным образом из-за риска напороться на рифы. Танкер, из-за большой осадки, должен был следовать по центру пролива за тральщиком, сзади следовал АК-312.

Танкер снялся за полночь с якоря, и к шести утра корабли конвоя были в территориальных водах Эфиопии. Вошли в пролив Массауа-Южный, погода была отличной, но уже навалилась жара, от нагревшейся палубы начало подниматься марево. На кораблях конвоя шла обычная утренняя жизнь: матросы драили палубу, расхаживали механизмы, орудийные расчёты проворачивали башни. Спаренные стволы 30-миллиметровых пушек АК-230, зенитных автоматов 2М-ЗМ и крупнокалиберных пулемётов грозно смотрели в сторону берегов.

Пока всё было спокойно, но тревожное предчувствие не оставляло Абраменко. После обеда, когда впереди вырисовались скалы острова Шума, с тральщика передали сигнал «Боевая тревога». Абраменко объявил общесудовую тревогу и дал, на всякий случай, указание аварийным партиям быть в готовности номер один. По судну сразу забегали по своим постам моряки, задраивались на «броняшки» иллюминаторы и двери, помеченные буквой «Т» («тревога»).

Сам Абраменко с первым помощником капитана Пикиным вышел на левое крыло мостика, осматривая острова в бинокль.

Вдруг на траверзе Шумы из-за скал острова послышался протяжный вой, и небо прочертили трассы летящих реактивных снарядов.

– «Грады» бьют! – только и успел вымолвить Пикин.

Слева по носу, в полукабельтове, рванул первый снаряд, вырос белый водяной столб, и засвистели осколки… Судно въехало прямо в опадающий столб воды, запахло сгоревшей взрывчаткой, по палубе со звоном запрыгали осколки. Корпус сотряс гидродинамический удар, как будто танкеру ударило гигантской кувалдой. Тральщик и катер сразу увеличили ход и начали противоартиллерийский зигзаг.

– Стоп машина! – крикнул капитан, мгновенно сообразив, что надо сбить прицел артиллеристам. Вахтенный помощник рванул ручки машинного телеграфа на «стоп». Танкер, гася инерцию, прошёл еще с полкабельтова.

– Записать в судовой журнал: «В 15.49 судно подвергается обстрелу», – распорядился капитан. Война войной, а запись в журнале должна быть неукоснительно.

В это время впереди по курсу, где он должен был пройти на прежнем ходу, в двух кабельтовых, рванули ещё два взрыва, гулом отдавшиеся по всему корпусу. Абраменко посмотрел на судовые часы: было 15.56.

Из машины позвонил встревоженный стармех:

– Что там у вас? Как будто торпедой в борт шарахнули!

– Нормально. Стреляют по нам из «Градов», будем прорываться! Давай самый полный!

– Есть самый полный!

Корпус затрясся от оборотов винта, последовательно выдерживать режимы хода было некогда: танкер лишился возможности маневрировать из-за близости рифов. Острые коралловые клыки уже выглядывали из пены прибоя в полумиле от борта. Оставался только один выход – на полном ходу выскочить из-под прицельного огня. Иначе при прямом попадании – взрыв и море пламени от горящего мазута и соляра. И никаких шансов выжить – море кишело акулами.

За кормой, прямо в кильватерном следе, рванул ещё один снаряд, другой разорвался невдалеке от тральщика. С него посыпались в воду дымовые шашки, и вскоре плотный серо-белый дым затянул корабли конвоя. «Иман», оставив за кормой дымное облако, резво летел к базе, развив свою проектную, четырнадцатиузловую скорость.

– Кажется, вырвались! – сказал капитан, вытирая враз повлажневший лоб.

– Ага… пронесло… – запинаясь, проговорил бледный рулевой.

– И меня тоже, – иронично отозвался вахтенный штурман, намекая на известный бородатый анекдот о Чапаеве.

На мостике грянул хохот. Сразу спало нечеловеческое напряжение – ведь никто из команды ещё не бывал под обстрелом. Но паники не было, даже женщины на камбузе спокойно готовили ужин. С постов стали поступать доклады: всё было в порядке, только осколком перебило магистраль с фреоном для рефрижераторного трюма.

– Средний ход! – скомандовал капитан.

– Есть! – звякнул машинным телеграфом вахтенный помощник.

«Иман» сбавил ход, поджидая корабли конвоя, уже показавшиеся из дымного облака.

В 17 часов экипаж по расписанию ужинал, оживлённо обсуждая подробности.

В базу входили как положено, кильватерным строем, через северный проход. На рейде и у пирсов порядком добавилось эфиопских кораблей и катеров. Видно, всё, что осталось от флота, перебралось на Нокру, под защиту советских кораблей.

Ошвартовались в 17.50 кормой ко второму причалу, рядом с плавмастерской ПМ-97. Боцман принёс в фуражке с десяток рваных, зазубренных осколков. Капитан прихватил с собой несколько штук, и с первым помощником направился в штаб базы. Надо было решать, как жить дальше. Война уже приоткрыла своё лицо…

В штабе базы их уже ждали. В кабинете командира ПМТО капитана 1-го ранга Б. Пленкова собрались командиры кораблей и капитаны вспомогательных судов, командир и замполит батальона морской пехоты, командир и флагманские специалисты 85-й оперативной бригады. Было жарко, несмотря на кондиционер: за бортом – эфиопская «зима» в 42 градуса. Всю заднюю стенку кабинета занимала огромная карта архипелага Дахлак и Красного моря вплоть до Адена.

Командир обвел взглядом собравшихся и негромко начал:

– За последние трое суток ситуация осложнилась. После взятия города и порта Массауа эфиопский флот потерял свою ремонтную базу и склады материального обеспечения. Большая часть боеспособных кораблей и остатков сухопутных частей перешла на архипелаг Дахлак – на Нокру и соседние острова Фатма и Дахлак-Кебир. Флот будет базироваться рядом с нами, на 1-м причале. На ремонте в доке сейчас находятся сторожевой корабль и торпедный катер эфиопов, получившие боевые повреждения. Снабжение боеприпасами у них будет своё: плавучий склад стоит на рейде. Часть полка спецназа будет охранять острова с побережья, патрульные катера и сторожевые корабли охраняют акваторию. По данным авиаразведки, полученным из Аддис-Абебы, эритрейцы концентрируют свой флот в Массауа и возле островов Асарка. На полуострове Бури также отмечена активность, туда перебрасывается техника. Не исключено, что там будут размещены артиллерийские батареи для обстрела архипелага.

Три дня назад на остров прибыли из Массауа наши военные советники и авиагруппа из осаждённого города Асмэра на вертолётах МИ-8. Положение сложное. Мы не находимся в состоянии войны с эритрейским Фронтом национального освобождения, но сейчас ПМТО оказалось в зоне военных действий, где, возможно, придётся обороняться с применением штатного вооружения. Прошу запомнить, что применение оружия – только в ответ на непосредственное нападение. Таков приказ! Как вы знаете, сегодня с острова Шума был обстрелян реактивными снарядами наш конвой. Обошлось без потерь, но выводы надо делать. Я доложил о случившемся на эскадру, будем ждать распоряжений.

Сейчас приказываю начать укрепление обороны ПМТО по периметру, используя имеющуюся технику. Танки, БМП и БТР, «Шилки» вывести из парков и поставить в капониры в качестве огневых точек, укомплектовав боезапасом из расчёта двух комплектов. Батальону морской пехоты оборудовать запасные рубежи обороны. Произвести пристрелку рубежей заградительного огня на случай появления кораблей. Из личного состава базы создать и вооружить резервные стрелковые подразделения, обучить тактике ведения боя в обороне. Медицинской службе быть в готовности.

Теперь о боевых кораблях. Десантный корабль будем использовать для корректировки огня – там имеется радиометрический пост – и для прикрытия прохода в бухту. Тральщик «Разведчик» и АК-312 будут задействованы в проводке конвоев. Вспомогательные суда рассредоточить по акватории.

Более конкретные указания получите у начальника штаба. Завтра жду вас с подробными планами подготовки к 18 часам.

Да, и ещё. Нами принято решение об эвакуации семей. Наше дело – военное, а семьями рисковать не имеем права. Воздушным путём не получится: наша площадка не позволяет принимать транспортные самолёты. Будем эвакуировать морем, через Аден или Джибути. Я уже послал запрос в штаб эскадры на пассажирское судно, ответа пока нет. Готовьте семьи. В ближайшее время вопрос транспорта будет решён.

Все свободны. Начальнику политотдела и капитану танкера «Иман» остаться.

Офицеры вышли из кабинета. Командир ПМТО продолжил:

– До совещания я переговорил с командованием эскадры, по согласованию с ним мною подготовлена радиограмма на имя начальника Главного штаба ВМФ о нецелесообразности дальнейшего пребывания ПМТО в этом районе. Мы не можем вести ремонт и обеспечение кораблей и подводных лодок, находясь фактически в осаде. Не сегодня – завтра может начаться обстрел острова, возможны потери среди личного состава и кораблей. Эритрейцы на взятии Массауа не остановятся и будут продолжать наступать дальше. Эфиопские сухопутные части и флот в этом районе разбиты и будут скоро отрезаны от баз снабжения. Не исключён в последующем и десант эритрейцев на архипелаг. Со 2 февраля указом президента Эфиопии архипелаг Дахлак официально объявлен фронтом. Массауа уже бомбит эфиопская авиация. Так что мы с вами находимся в зоне боевых действий, и эвакуация базы – лишь вопрос времени. Но пока нет приказа – будем стоять. Если потребуется – вступим в бой. Не исключены бои на море, эритрейцы подтянули малый флот, их катера уже нападают на корабли, вчера сожгли эфиопский малый танкер у Массауа и утопили патрульный катер. До этого, в январе, обстреляли и сожгли польский сухогруз «Болеслав Кривоустый», экипаж захватили. Обстреляли югославский теплоход «Коста Стаменкович», польский «Адам Аснык» и шведский «Свеа Атлантик». Торговое судоходство в этом районе временно запрещено.

– Теперь о главном на сегодня. Надо готовить семьи к эвакуации, проводить работу среди женщин. Многие хотят остаться с мужьями, и этого нельзя допустить. Это работа для политотдела, отвечаете лично. Отсюда-то отправим в любом случае, но надо подготовить встречу в Москве. Сейчас февраль, там зима, семьи без тёплой одежды, обуви, да и советских денег у них нет. А надо добираться до дома. Будем согласовывать этот вопрос в Главном штабе ВМФ… Владимир Станиславович! – обратился командир к капитану танкера.

Капитан Абраменко встал.

– Мы рассматривали вопрос о том, на каком судне эвакуировать семьи. Катер и тральщик отпадают, десантный корабль тоже. Буксир МБ-304 слишком мал. Наиболее подходящий вариант – плавмастерская ПМ-97, но тут нужен приказ из Москвы. Я уже послал соответствующий запрос. В Адене подходящих советских судов нет, а затягивать этот вопрос дальше невозможно. Скорее всего, если командование не предложит другого решения, придётся задействовать ваш танкер, хотя это тоже не самый лучший вариант. Как, справитесь?

– Товарищ капитан первого ранга! Мы-то справимся, но ведь это очень опасно, танкер после отдачи груза полупустой. Танки не провентилированы, в них есть пары горючего, а температура за бортом за 40 градусов. Малейшее попадание снаряда – и взрыв. Риск большой… Если надо – мы, конечно, пойдём! Но лучше бы задействовать плавмастерскую – там, если ремонтников снять с борта, помещений же гораздо больше.

– Сколько времени уйдёт на подготовку и что вам необходимо для принятия на борт людей? Их будет 38 человек, и они уже готовятся к отправке. Правда, политотдел с ног сбивается, убеждая их уехать. Не хотят – и всё тут…

– Подготовим свои каюты к приёму пассажиров. Экипаж разместим на верхней палубе и по постам. Провизия у нас имеется, так что готовиться особого времени не нужно… И ещё. На случай нападения катеров прошу вооружить экипаж стрелковым оружием, а то у меня только один ПМ с парой обойм, да и тот в сейфе. Отбиваться нечем, если нас начнут катера захватывать. Я понимаю, что это не принято – гражданских людей вооружать, но и под снарядами мы тоже не должны были ходить. Поэтому, раз уж в боевые условия попали, прошу выдать пулемёты и автоматы с запасом патронов. И выделенных людей из экипажа завтра немного потренировать на стрельбище.

Командир базы устало встал с кресла.

– Задачу уяснили. Сейчас всем готовиться. У меня через двадцать минут связь с Москвой и эскадрой. О результатах вас известят из штаба. Все свободны…

Капитан с первым помощником вышли из кабинета озадаченные предстоящим. Всё так вот сразу обрушилось, сломав привычный ход вещей. И обстрел, и перевозка семей, и вооружение судна…

Вернувшись на судно, собрали экипаж и рассказали о поставленных задачах. Судя по враз посерьёзневшим лицам, все моряки поняли ситуацию правильно. После собрания сразу начали готовить каюты, освобождая их от личных вещей. Командный состав собрался у капитана.

Не успели начать, как зазвонил береговой телефон. Звонок был от начальника штаба, он сообщил, что из Москвы приказали эвакуировать семьи на танкере, который должен быть готов к выходу через день. Завтра с утра необходимо будет получить на складе базы стрелковое оружие – два ручных пулемёта ПКП, пять автоматов АКМ и полторы тысячи патронов. Накладные уже готовы. Группа стрелков должна быть на стрельбище к 8.30.

Совещание у капитана было недолгим. Все уже знали, что надо делать. Разногласия были только со стрелками: добровольцев было слишком много, отобрали тех, кто не задействован в аварийных партиях и может быть подменен на вахте. Примерно наметили, где должны быть огневые точки на палубе и мостике и как их защитить от ответного огня.

Разошлись поздно. Во мраке тропической ночи тускло светились только топовые огни кораблей: на острове уже ввели светомаскировку. Спалось тревожно.

Но только утром на стрельбище, прижимая к плечу трясущийся от длинных очередей приклад пулемёта и вдыхая запах сгоревшего пороха, капитан вдруг осознал, что возврата к миру не будет, что они все – весь остров и все моряки – уже на войне и что будет кровь…