Текст книги "Стражи беспорядка (сборник)"

Елена Константиновна Хвостова

Мобильник играл мелодию из фильма по книге Сергеева. Ира вздрогнула и открыла глаза. Она сидела на диване в пижаме, с раскрытой книгой на коленях. Уснуть за чтением? Такого с Ирой еще не бывало!

Она зевнула, взяла со стола расческу и шагнула к висящему на стене зеркалу. И тут же вскрикнула и резко обернулась. За ее спиной парила женщина лет сорока в синем парике, напоминающем крепостную башню. Она была одета в такое бурное бордовое платье, что оно занимало едва ли не полкомнаты. Порхающим движением пальцев женщина пробежалась по парику, проверяя, все ли с ним в порядке.

– Меня, цыпочка, бояться не надо, – улыбнулась она. – Я твоя ангелесса-хранительница. Елена Константиновна Хвостова. Давно хотела поговорить с тобой так вот, по-настоящему. Право, мысли не всегда удобны!

– Вы мой а-н-г-е-л? – спросила Ира, холодея.

Елена Константиновна подняла указательный палец, опоясанный серебряным колечком, в которое искусный ювелир уронил каплю изумруда.

– Была до сегодняшнего дня, воробышек. Но после твоего устройства на работу в высшие, так сказать, сферы, мои услуги тебе более не понадобятся.

Ира нагнулась, чтобы взять расческу.

– Почему?

Елена Константиновна засмеялась. Ее парик заходил в разные стороны, как дом во время землетрясения.

– Отшельникам помощь ангелов не требуется. Они сами наделены сверхчеловеческими способностями. Меня другое беспокоит, курочка. Возможности у тебя будут новые, а головка останется прежняя. – Елена Констатиновна расправила один из бантов, которыми было покрыто ее платье. – Извини, но никто не знает твоих изъянов лучше меня. Ты не дурной человек. Однако и до идеала далеко!

«Курочка» поджала губы, бросив на женщину хмурый взгляд.

– Скажу напрямик. – Елена Константиновна согнала с рукава присевшую на него пушинку. – Если бы Канцелярия судьбы взяла на себя труд узнать мое мнение, оно было бы резко отрицательное. Ты, уточка, просто еще не готова к той строгой дисциплине, какая требуется на этой службе!

Ире захотелось сказать на это что-нибудь едкое, но у нее хватило ума воздержаться. Она только буркнула что-то неразборчивое и повернулась к зеркалу. Там ее ждал еще один сюрприз. За ночь между Ириных прямых бровей разлилось небольшое розовое пятно.

– Что это?! – Ира подрагивающей рукой потрогала свое новое «украшение».

– Где? – Елена Константиновна заглянула через ее плечо. – Ах, это! Конечно, твой третий глаз, кисонька.

«Кисонька» перетащила взгляд со своего отражения на отражение ангелессы.

– Естественная вещь, – Елену Константиновну ничто не могло взволновать. – Такой же глаз, как и два остальных, только предназначен для образов иного мира. Он, заинька, открылся в момент, когда ты получила посвящение у Калугина. Собственно, именно благодаря ему ты способна видеть меня и все то, что люди называют странным словом «потустороннее»!

Взглянув на часы, Елена Константиновна всплеснула руками.

– Опаздываем! Приводи себя в надлежащий вид и за стол!

Причесываясь, Ира старалась не глядеть на синюю башню за своим плечом. Но она невольно притягивала взгляд своими непрестанными движениями. Наконец, отложив расческу, Ира отправилась в ванную.

Наша героиня жила в одном из тех домов, которые народ прозвал «хрущобами». Возводились они по причине своей простоты необычайно быстро. Только вот расположение комнат часто в них оказывалось странным. Если в центре обычных квартир, как правило, находится гостиная, то в квартире, где жила Ира, эта роль почему-то досталась ванной комнате. Поэтому, если кому-то требовалось попасть из гостиной в кухню или из спальни на балкон, надо было непременно пройти через ванную. Таким образом, если кто-то из жильцов отправлялся купаться, остальные члены семьи оказывались временно заблокированными в разных концах квартиры и могли общаться между собой только посредством мобильных телефонов.

Проходя через тесный коридор, Ира вдруг задела ногой что-то живое. Решив, что она наступила на крысу, Ира с криком отскочила.

– Как не стыдно! – отчитала ее Елена Константиновна. – Это ваш домовой Селифан. Он не заслужил такого отношения!

Присмотревшись получше, Ира и правда различила в полутьме маленького лысого человечка в телогрейке. Он испуганно прижимал к себе совок с веником и был напуган не меньше нашей героини.

– Простите, – пробормотала Ира, которая не любила показывать испуг. – Я не хотела.

– Бывает, – ответил домовой. – Между прочим, когда уходишь из дома, не забывай выключать компьютер. Он у тебя позавчера целый день горел.

Ира терпеть не могла, когда ей выговаривали. Поэтому она сердито поджала губы и, не ответив, вошла в ванную.

Пока Ира обливала лицо теплой водой, Елена Константиновна продолжала свои наставления.

– Теперь твое сознание, канареечка, соединено с Управлением. Ты можешь узнать и увидеть все, что вздумается. Стоит отправить мысленный запрос столоначальнику архива, и нужная информация сама придет тебе в голову. А если тебе потребуется узнать будущее, следует обратиться к главе Департамента планирования. Конечно, не все сведения будут тебе сообщены, однако бытовые вещи, как, скажем, прогноз погоды или результаты теннисного турнира, – это всегда изволь.

– Понятно, – ответила Ира, вытирая лицо полотенцем.

Закончив водные процедуры, она отправилась на кухню, но едва перешагнув ее порог, ошеломленно замерла. Сюрпризы еще не кончились. У плиты стояла бабушка в полосатом балахоне и помешивала в кастрюльке кашу, а за ее спиной над полом висел высокий, крепко сложенный мужчина в джинсах. У него были линялые голубые глаза, загорелое лицо, клетчатая рубаха и такая мятая ковбойская шляпа, словно ее жевала лошадь. Заглядывая через плечо бабушки, он следил, чтобы не каша не пригорела.

Заметив Иру, мужчина помахал ей ладонью и тем самым привел в чувства.

– Здравствуй, Джон Фредович, – сказала Елена Константиновна, вплывая в кухню. – Как бабушка?

– Фифти-фифти,[21]21
  пятьдесят на пятьдесят – англ.


[Закрыть] – ответил Джон Фредович, оправив свисавшие на бойцовскую грудь языки галстука. – Сердце к утру стало пошаливать. Но я сделал астральный массаж, и все прошло. – Он с любопытством посмотрел на Иру. – Юная леди чувствует себя в новом качестве не вполне удобно?

– Пустяки, освоится, – ответила Елена Константиновна.

Тут Джон Фредович сложил ладони у рта и что-то зашептал на ухо бабушке.

– Подгорает! – ахнула та.

Морщась от натуги, она вертанула газовый вентиль. Затем вытерла руки о фартук и обернулась.

– Встала наконец? Ты уже давно должна быть… – бабушка хотела сказать «в школе», но замолчала, уставясь Ире в лоб. – Это что такое? – она быстро подошла к внучке и ткнула пальцем в пятно между бровями. – Болит?

– Нет, – Ира сердито отстранилась от пальца.

– Мало у тебя на лице всякой гадости! – проворчала бабушка. – Может, йодом помажем?

– Само пройдет.

– Вот окажется какая-нибудь оспа, узнаешь как пройдет!

Бабушка, конечно, сама не верила в то, что говорила. Просто она считала, что последнее слово всегда должно оставаться за ней.

Ира села за стол с голубой клеенкой и, кидая косые взгляды на ангела-ковбоя, нацедила себе чай.

Продолжая ворчать, бабушка подошла к навесному шкафу, чтобы достать тарелку, но тарелка неожиданно выскользнула из бабушкиных рук и полетела вниз. Она должна была немедленно разбиться на сотню мелких кусков, однако Джон Фредович показал, на что способен профессиональный ангел. В последний момент он подхватил тарелку у пола и снова сунул в руку бабушке.

– Странно! – она с удивлением повертела тарелку. – А мне показалось, что я ее все-таки уронила!

Приговорив свою порцию каши за рекордно короткое время, Ира переоделась и, бросив бабушке: «Пока», – выбежала из дверей с рюкзаком.

Елена Константиновна плыла следом, обмахивая платьем лестницу.

– Понимаю, лисонька, что ты уже давно не причисляешь себя к прекрасному полу. Но даже юношам не обязательно рисковать здоровьем, скача через две ступеньки!

Не имея желания спорить с ангелессой, Ира сбавила скорость.

Выскочив из грязного, исписанного неприличными надписями подъезда, она бросилась к остановке, перескакивая через сентябрьские опаловые лужи.

Однако, свернув за угол, Ира вынуждена была резко остановиться. Еще немного, и она бы сшибла пьяного, вывалившегося из дверей магазина «Вина-водки». Это был небритый мужчина лет пятидесяти в сером пиджаке без пуговиц и синих спортивных трико с отвисшими коленями. Он орал: «Гады, сволочи!» и бешено махал руками. На взгляд обычных людей рядом с ним никого не было, но Ира увидела, что творилось на самом деле. Вокруг пьяного с лаем носилась дюжина мелких зеленых бесов. Они щипали несчастного скрюченными пальчиками и кололи острыми стальными трехзубчиками. Пьяный испускал фонтаны коричневой боли, которые бесы тут же с чавканьем всасывали. Над несчастным растерянно носилась девушка-ангел. Морщась от омерзения, она отбрасывала бесов в стороны. Но пока она возилась с одним, другие возвращались и вновь начинали пить из своей жертвы соки.

– Практикантка, – шепнула Елена Константиновна Ире. – Сколько раз я говорила, чтобы практикантам не давали алкоголиков и наркоманов! С ними столько мучений! – Елена Константиновна минуту наблюдала за бесплодной борьбой девушки. Наконец она повернулась к Ире. – Беги в школу, солнышко, ты у нас теперь самостоятельная. А я помогу девочке.

Елена Константиновна поддернула кружевные рукава и, выбрасывая из рук желтые молнии, двинулась к бесам. Понаблюдав несколько секунд за действиями ангелов, Ира подкинула на плечах рюкзак и побежала дальше.

На остановку она поспела одновременно с троллейбусом. Однако он был так набит людьми, что попасть в него не представлялось возможным. Даже охранявшие пассажиров ангелы были вынуждены парить над крышей. Но когда двери троллейбуса открылись, несколько крупных мужчин, несмотря на ожесточенное сопротивление пассажиров, все же сумели в него втиснуться. Кое-как затворив двери, троллейбус отполз от остановки. Ира выругалась. Через восемь минут начинался первый урок.

«Никуда не денешься, – подумала она, – придется подключать сверхспособности.

Следуя инструкции ангелессы, она представила себе во всех подробностях кабинет Ивана Сергеевича и отправила в его сторону мысленный запрос. Тут же в воздухе перед Ирой, несколько испуганной результатом своих действий, появилась радужная клякса. Постепенно она уплотнилась и разделилась на куски. Перед нашей героиней возникли пятеро широкоплечих мужчин. Они были в сапогах, комбинезонах и строительных касках. У самого высокого, украшенного завитыми усами, на каске было выведено: «Бригадиръ».

Он вытащил из-за пазухи какие-то бумаги и с недоверием глянул на Иру.

– Прошу меня извинить, вы заказывали проход сквозь пространство?

– Наверное, я, – ответила Ира шепотом.

– То есть это вы, Ирина, – он, щурясь, пытался разобрать фамилию в заявке, – Никаноровна?

– Николаевна.

– Тут неразборчиво. – Бригадир что-то копнул ручкой в документе. – Я просто, знаете ли, сначала принял вас за юношу… – Он кашлянул и сообщил лицу деловое выражение. – Вам в какое место надо?

– Школа сто сорок, в центре, у консерватории.

– Знаю, знаю, – бригадир оглядел толпу ожидающих троллейбуса людей и так энергично кивнул, что каска наехала ему на лицо. – Да, пробки, пробки. Скоро Москва совсем встанет!

Поправив каску пальцем, он протянул Ире бумаги.

– Тут вот, будьте любезны…

Пока Ира занималась оформлением заказа, невидимые рабочие, отойдя за стеклянную остановку, вкрутили прямо в воздух два огромных болта и при помощи железных тросов на лебедках стали с треском растаскивать их в стороны. Через минуту в воздухе, казавшемся раньше совсем нематериальным, появился провал. Где-то в конце приветно голубели косые школьные ворота.

Налегая животом на ручку домкрата, один из рабочих пропыхтел:

– Извольте быстрее проходить! Тут тонкое место. Долго держать нельзя!

Ира огляделась и, убедившись, что на нее никто из пассажиров не смотрит, сиганула в провал.

«Гомер Пикчерз» представляет

Через секунду Ира была у школьных ворот. Там она едва не сшибла бегущего в школу Мешкова. Основательно зацепив его рюкзаком, Ира на третьей скорости влетела в калитку. При этом она успела увидеть нечто странное. Кроме ангела в желтом камзоле рядом с хулиганом парил черный человек. Он был одет в наглухо застегнутый черный фрак и, что самое неприятное, имел сочно-зеленый цвет лица. У Иры не было времени, чтобы рассмотреть его подробнее, Мешков был явно не в духе.

Школьное крыльцо в ожидании звонка заполонили жужжащие как пчелы ученики. На площадке перед дверью, согласно иерархической лестнице, свойственной, как известно, любому государству, стояли старшеклассники. Их можно было приравнять к аристократам. У подножья лестницы топтались первоклашки, соответствовавшие крестьянам и ремесленникам. Где-то в середине пирамиды, там, где в учебниках на схеме социальных отношений обычно рисуют купцов и интеллигенцию, Ира увидела Антохина. Он держал в руках книгу, раскрыв ее как веер, и не то читал ее, не то ею обмахивался. При помощи своих спортивных навыков Ира быстро пробралась через толпу школьников к Максу. Паривший над ним старичок в сюртуке и пенсне тоже читал небольшой томик. Заметив Иру, ангел вежливо приподнял шелковый котелок. Ира ответила кивком и посмотрела на Антохина.

– Все зубришь?

– Шалом алейхем.[22]22
  мир вам – иврит.


[Закрыть] – Антохин отправил зоологию в рюкзак. – Ну, была у Сергеева?

Вместо ответа Ира глянула поверх голов на противоположную сторону лестницы, где с ноги на ногу переваливался Мешков. За его толстой и мягкой, как матрас, спиной шла жестокая борьба. Человек с зеленым лицом пытался отстранить от Мешкова ангела, а тот в свою очередь отталкивал черного человека. Все это, хотя и сопровождалось извержениями искр и помованием рук, происходило в полнейшей тишине.

– Это бормотун, – сказал старичок в пенсне, заметив, куда смотрит Ира. – Низкое, гадкое существо! Питается человеческой злобой, которую сам же порождает, внушая людям дрянные мысли. А Мешков производит злобу с поразительной легкостью! – старичок покачал седыми висками. – Такой лакомый кусок демон по доброй воле ни за что не оставит!

– Чего там показывают? – спросил Антохин, пытаясь проследить за взглядом Иры.

– Да так… – ответила она, поворачиваясь к однокласснику.

– Так что Сергеев? – повторил вопрос Антохин.

Ира двинула плечами, расталкивая навалившихся со всех сторон школьников.

– Ничего. Писатель как писатель.

– Да ну? – Антохин отстранил от лица чей-то старомодный портфель. – Познакомишь меня с ним?

Ира усмехнулась.

– Думаешь, мы в один день приятелями стали?

– А разве нет? – Тут Максим заметил пятно у Иры на лбу. – Слушай, кто это тебе такой фофан засандалил? Опять подралась?

Ирины брови уже поехали к переносице, но к счастью для Антохина в этот момент забрякал звонок.

Пожилой охранник отпер изнутри двери и тут же отскочил в сторону. Старшеклассники с ревом обрушились в проход. Школа сотряслась от ужаса, взвизгнув стеклами. Первоклашки ждали окончания катаклизма у подножия лестницы. Лишь удостоверившись, что вестибюль свободен, они трусливо побежали в двери.

Первым уроком в 8-м «В» была иностранная литература.

Уже известная читателям литераторша Ася Бениаминовна с необыкновенно рыжими волосами минуту молчала, надеясь, что гомон в классе уляжется сам собой. В конце концов она встала с разболтанного стула и поцокала карандашом по столу. За ее плечами витала высокая старуха в черном платье и клубком седых волос на затылке. Она водила по классу круглыми очками с парой сильно увеличенных рыбьих глаз.

– Может, кто-то не заметил, но урок уже начался, – напомнила учительница.

Ангелы в разных одеждах – сюртуках, камзолах и римских тогах – попытались мысленно призвать своих подопечных к порядку. Наконец требуемая тишина установилась.

Ася Бениаминовна села на стул, скрипнувший перекладинами, и с осенним шелестом развернула журнал.

– Сначала я спрошу по античной литературе, а потом, помолясь, перейдем к Шекспиру.

Она надела очки с горизонтальными прямоугольными линзами и, поставив тупую сторону карандаша на список учеников, медленно повела его вниз. Тридцать два сердца разом перестали биться. Тишина стала такой, какая бывает только в лучших звукозаписывающих студиях. Наконец карандаш остановился. В классе стало еще тише, хотя это казалось невозможным. Так тихо в мире было только перед первым днем творения, когда Слово еще не было сказано. И вот оно прозвучало, и слово это было:

– Мешков!

Хулиган дрогнул. Он утопил в кармане мобильник, на котором «колотился» в «пирамидку», и бугром вздыбился из-за парты.

Сражавшиеся за его спиной ангел и демон взяли тайм-аут. Демон присел на стул под лозунгом «Русский язык – четвертый по популярности в мире! Сделаем его третьим!». Полнощекий ангел Мешкова о чем-то совещался с хранителем Коренева – юношей в длиннополом коричневом кафтане.

– Мешков, тебя в школу по земле катили? – спросила Ася Бениаминовна, вызвав в классе сдавленный смех.

Мешков одернул пиджак и, плюнув на ладонь, провел по макушке.

– Проспал я, – сказал он басом. – Позавтракать не успел, не то что в зеркало посмотреть.

Ася Бениаминовна продолжала шевелить в пальцах носатый карандаш.

– Смею тебя уверить, ничего хорошего ты бы там не увидел. Помнишь ли ты, что говорил Чехов?

Мешков вспахал лоб морщинами и поднял глаза к потолку.

– В человеке должно быть все прекрасно, – освежила Ася Бениаминовна, – и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

Мешков тяжело вздохнул плечами и растопырил руки, словно русский мужик перед барином:

– Какой есть.

– Да уж, – Ася Бениаминовна положила карандаш на стол. – О том же, кстати, говорили древние греки. Я в тайне надеюсь, что ты все-таки прочитал отрывки из Гомера, заданные на дом.

В этот момент ангелы Мешкова и Коренева вместе попробовали выдавить зеленолицего из класса. Под их напором он сорвался со стула и полетел к окну, болтая полами черного фрака. Однако демон быстро сориентировался в обстановке и, совершая руками плавательные движения, вернулся на свое место под лозунгом.

Мешков перенес взгляд в окно. Там шевелилась листва, способная своим цветом поспорить с волосами Аси Бениаминовны.

– Я книги не нашел. – Посмотрев несколько секунд на листья, он вдруг с бодростью сказал: – Зато я фильм посмотрел!

Ася Бениаминовна сняла очки и озадаченно поглядела на Мешкова.

– Какой фильм?

– «Троя», – ответил двоечник. – Там, короче, одну тетку похитили. А Брэд Питт собрал армию и дал всем по морде. А эта тетка в жизни оказывается его жена. Прикол?

Ангел Мешкова, услышав такие речи, стиснул виски ладонями. Бормотун довольно похлопал себя по зеленым щекам, будто смазывал их лосьоном после бритья.

Ася Бениаминовна целую минуту шевелила лбом, как бы нащупывая им нужные слова.

– Прикол, – сказала она, наконец. – Мой юный друг, ответь, ты действительно полагаешь, что американский, м-м-м, кинопродукт может заменить великое творение Гомера?

Мешков пожал колбасными плечами и тупо оглядел веселящийся класс.

– А чего такого? Хорошее кино.

Вздохнув, Ася Бениаминовна снова насадила на нос прямоугольные очки.

– У нас урок литературы, а не беседа на тему: «Что я смотрел вчера». Два. К моему глубочайшему, поверь, огорчению.

Мешков погрозил кому-то из смеющихся кирпичным кулаком и сел на стул.

Подняв очки, Ася Бениаминовна с пристрастием оглядела класс.

– Может, кто-нибудь добровольно ответит? Есть среди вас камикадзе?

Старичок в котелке наклонил голову к Максу, и тот сразу бросил руку вверх. Остальные ангелы также попытались разбудить в своих подопечных сознательность. Но успеха не возымели. Больше камикадзе не было.

– Это все? – спросила Ася Бениаминовна, подняв брови. – Так я и думала. Ну что же, придется прибегнуть к репрессиям. – Она снова приставила к глазам очки и бросила взгляд в список фамилий.

– Шмель!

С лицом, по которому гуляли грозовые тучи, Ира поднялась из-за парты. Вчера был сумасшедший день, так что урока она, конечно, не выучила. Ася Бениаминовна надавила на ученицу тяжелым взглядом.

– Ну, как у нас дела с древнегреческим поэтом Гомером?

Длинная старушка за плечом учительницы улыбнулась, чтобы ободрить Иру. Но спасти нашу героиню могли только новые возможности. Изобразив на лице мыслительный процесс, Ира воззвала к Управлению. Тут же перед нею, к изумлению старушки, возник блондин в сером костюме. Пиджак и брюки покрывала пыль, отчего блондин напоминал присыпанный сахарной пудрой кекс.

– Петров, – представился он. – Служащий архива. Будьте любезны, какую точно литературу вы хотели бы получить?

Притворясь, будто она чешет нос, Ира закрыла рот ладонью и шепнула:

– Гомер.

Лицо служащего приняло озадаченное выражение.

– Потрудитесь назвать точнее. У этого автора пространное наследие, хотя на Земле, конечно, сейчас помнят немногое.

– Что-нибудь из «Илиады», – пробормотала Ира.

– Вот теперь хорошо! – молодой человек кивнул и что-то чиркнул на вытащенном из кармана формуляре. – Вашу подпись вот тут, пожалуйста. – Он поднес Ире библиотечный бланк.

– Не могу, – выговорила Ира одними губами.

Молодой человек глянул на Асю Бениаминовну.

– А, понимаю! Ну, пустое. Я сам за вас распишусь.

С этими словами он ударил в ладоши и, провозгласив: «Заказ выполнен!», исчез. После него в классе повисло такое пыльное облако, что ученики стали громко чихать.

Одновременно между висками у Иры как бы что-то раскрылось. Она почувствовала, будто ей в голову что-то наливается, словно в кувшин. Вдруг Ира с испугом поняла, что знает всю «Илиаду». Причем на древнегреческом.

– Так что, Шмель? – спросила Ася Бениаминовна, прерывая молчание. – Долго будут длиться тягостные раздумья, во время которых один русский язык нам опора? Если не готова, так и доложи. Мне еще хочется узнать отношение других к Гомеру.

– Я готова, – сказала Ира, нервно наматывая на палец вылезшую из свитера нитку.

– Ну так давай, – сказала Ася Бениаминовна, устраиваясь поудобнее на стуле. – Каким отрывком нас побалуешь?

– Каким хотите. – Ира, подобно ранее выступавшему Мешкову, перенесла взгляд за окно. Смотреть в остановившееся лицо учительницы было выше ее сил.

– Что-что? – спросила Ася Бениаминовна, выравнивая чуть сутулую спину и становясь такой же прямой, как парящая за нею старушка.

Все ученики до единого повернули головы к Ире. Вечный шепот и хруст бумажек на задних партах прекратились.

Хорошист Смирнитский, от изумления забыв, где находится, неприлично выразился. Но никто этого не заметил.

Ася Бениаминовна в поисках поддержки оглянулась на портрет Гоголя на стене. Но тот и сам, казалось, готов был от удивления повторить за Смирнитским сказанные им слова. Остальные классики, судя по их выражениям, не прочь были присоединиться. Лишь Толстой, проповедовавший, как известно, чистоту души и языка, безусловно бы воздержался. Даже таким чудом, как декламирующая Гомера школьница, великого романиста было не прошибить.

– Тогда… – Ася Бениаминовна переключила взгляд с Гоголя на Иру, – тогда читай сначала, а остальные продолжат… может быть.

Ира, заметив, что ее пальцы как-то странно приплясывают и уже не могут ухватить нитку, спрятала их за спину.

– Только… – она покраснела, словно напилась томатного сока, – только я на древнегреческом.

Ася Бениаминовна медленно-медленно, будто ее поднимали автомобильным домкратом, встала, а потом так же медленно села.

Не дождавшись ответа от парализованной учительницы, Ира принялась читать поэму на прекрасном древнегреческом. Этот язык уже звучал в этих стенах – когда школа еще была мужской гимназией, но с тех пор прошло почти сто лет, и ничто не предвещало, что однажды здесь вновь заговорят на языке великого Аристофана и бессмертного Еврипида!

Пока Ира повествовала гекзаметром о древнегреческом герое Ахилле, оскорбленном верховным вождем Агамемноном, и о прочих давних событиях, класс хранил такую тишину, какой от него никогда не могла добиться Ася Бениаминовна. Сама же она до самого звонка не сделала ни единого движения, если не считать рефлекторного помаргивания правым глазом.

Наконец, за дверью прозвучал звонок.

– Довольно, Шмель, – сказала Ася Бениаминовна каким-то примороженным голосом. – Урок окончен.

Это были первые слова на русском за целые полчаса.

Как только оглушенный Гомером 8-й «В» выполз из кабинета русского и литературы, Ира оказалась в центре толпы.

– Шмель, – сказал хорошист Смирнитский, – ты где древнегреческий выучила?

Ира хмуро оглядела одноклассников, прикидывая, как ей лучше вырваться из окружения.

– Может, ты и древнеегипетским владеешь? – спросила ехидная староста Маслова, украшенная такой толстой косой, что оставалось только удивляться, почему она всегда не ходит с задранной головой.

– Оставь свои сомненья! – воскликнул хронический троечник Михайличенко. – Она знает даже язык птиц и рыб. Это же царевна-лебедь! У нее во лбу звезда горит!

Ребята засмеялись, потому что пятно на лбу Иры действительно чем-то напоминало звезду.

Вдруг за спинами восьмиклассников послышалось пыхтение. Ребята разом обернулись и увидели, что Мешков с Кореневым придавили Антохина к стенке и пытаются вытянуть из его рюкзака пакет с завтраком. Бормотун каким-то неведомым образом сумел оставить обоих хулиганов без ангелов и теперь без помех руководил их поведением.

– Что нам мамочка засунула? – просюсюкал Мешков, засовывая толстую руку в пакет. – Булочку!

Он выволок сдобу и, чмокая губами, повертел перед толстым лицом, которое тоже напоминало булку, только не до конца выпеченную.

– С маком!

Мешков всосал воздух носом и вылепил на лице выражение блаженства. Ира раздвинула плечами одноклассников и подошла к Мешкову.

– Положи на место, корова!

– Как страшно! – пробасил Мешков. – Сейчас в обморок упаду!

С этими словами он продемонстрировал Ире кулак, хорошо известный не только в 8 «В», но даже и в старших классах. Ира почувствовала ледяное, какое-то полярное бешенство. Она хотела снова сорвать с плеч рюкзак, но вспомнила, что теперь у нее есть куда более страшная сила. Ира собрала всю разлитую по телу энергию в кулак и с размаху ударила Мешкова в грудь.

Сохраняя странное блаженное выражение, не успевшее покинуть его щеки, глаза и лоб, Мешков ласточкой пролетел до конца коридора, повернулся в воздухе и грянул на плечи перед самым выходом из учительской.

Коренев проследил остекленевшим взглядом за полетом друга и, не говоря ни слова, вернул выпавший из рук Мешкова пакет в рюкзак Антохина. Бормотун испуганно сжался и прыгал под потолком, словно воздушный шар.

Тут громко скрипнула дверь учительской. В коридор, наклонясь, чтобы не снести лбом притолоку, вышел Борис Анатольевич. Следом за ним выплыл не менее могучий ангел-хранитель в облачении немецкого барона, с огромной, размером с шайбу, медалью на груди.

– Вот как? – физрук легко поднял Мешкова за шиворот рукой-краном. – Нарушаем дисциплину?

Двоечник молчал, тараща свиные глаза. Он был похож на автомобильную куклу на присоске, которая всю дорогу развлекает пассажиров бессмысленными движениями рук и ног.

– Я предупреждал, если будешь хулиганить, родителей вызову?

– Это Шмелиха меня ударила! – прорвало вдруг Мешкова, съехавшего с привычного баса на куриный писк. – Как дала током!

Борис Анатольевич подвигал головой-гирей от плеча к плечу.

– Не стыдно? Здоровый мужик, на слабую девочку сваливаешь!

– Кто слабая? – завопил Мешков, болтая одновременно головой, руками и ногами. – Шмель слабая?

Борис Анатольевич сердито встряхнул двоечника, придав ему надлежащее смирение, и поставил на пол. Затем он обернулся к остальным ребятам.

– У вас сейчас физкультура?

Восьмиклассники молча кивнули.

– Идите в раздевалку. Будет зачет по бегу.

– А какая дистанция? – спросила Маслова, шуганув косу с плеча за спину.

– Дистанция будет шестьдесят метров.

Борис Анатольевич развернул тяжелые плечи и отправился в спортзал за секундомером.