Текст книги "Эндорфин"

667 ГОД. ДЕМОНИЧЕСКОЕ ОТРОДЬЕ

Я снова здесь. В этом отвратительном городе. Проливной дождь окутал не только холодом, но и колкой дрожью, разнёсшейся по моему телу. Но то была не дрожь от холода. То была мерзостная, покрытая отчаяньем и скорбью дрожь тлеющих на глазах воспоминаний о былой жизни мелкого вора, что ненавидел белый свет. Но на сей раз врата Дребугара не открылись предо мной, ведь я был в городе инкогнито и даже не подошёл к ним, а потому пришлось искать иной, более скрытный способ попасть за эти величественные стены. Часами я ходил между растущими вокруг стен деревьями и кустарниками, но не замечал даже намёка на лазейку или дыру в стене, пока, наконец, не увидел вдали совсем крошечную деревянную дверь, обвитую дикой лозой и другими доселе невиданными мною растениями. Вечерело. Сумрак с головой накрыл луга, поляны и деревья, однако стены города блистали от щедрого лунного света, падающего с невообразимой обычному человеку высоты. Медленно и нерасторопно я подошёл к двери, которая была принята мной за потайной ход в город. Я слегка надавил на неё и, к удивлению, она оказалась не заперта. Бушующий порыв гнили и мерзости рванул из открытой двери. Рунические стены и лестницы отходили во все стороны, завиваясь до ужаса бредовыми фигурами вниз. Противные чёрные розы росли в каждом углу, придавая помещениям ещё более отвратный облик. Войдя внутрь и закрыв за собой дверь, я не перестал видеть. Противный свет исходил сверху, оттуда, где должен был быть потолок. Однако его там не оказалось. Прозрачные кристаллы заполняли донельзя великую щель, отражавшую тот самый свет непонятного спектра и оттенка. Спускаясь по лестнице вниз, я надеялся увидеть столь желанный проход, ведь меня порядком вымотали дорога и поиски неизвестного мне чёрного хода. Завивания рунических и готических стен вызывали крайне тяжкое головокружение и тошноту. Через несколько минут подобных пыток мне стали слышаться невнятные речи и голоса, исходящие с самого низа ступеней. Едва слышимый басистый хохот наполнял моё нутро, заставляя покрепче зажать уши ладонями. Ступени стали совершенно безобразными и кривыми, кроваво-красные цвета стекали по ним вниз. Я уже хотел было бросить эту затею и вернуться обратно, как вдруг шум и гам умолкли, давая мне свежий глоток воздуха. Моя обувь мягко постукивала по твёрдой поверхности, разнося свои ритмы далеко вниз. Ступени приняли другой, куда более презентабельный облик. Их бежевый оттенок придавал мне некое спокойствие и уверенность в последующем шаге. Рунические стены исчезли, а на их место пришли обветшалые каменные поверхности, посыпавшие пылью и осколками всю низину. Наскальные рисунки проскакивали тут и там, описывая неких человекообразных существ, имевших разнообразные рога. Почти спустившись в самый низ, я вновь услышал те речи, разобрать которых совершенно не мог. Исполинская речь, больше походившая на незаурядное бормотание великанов, безжалостным топотом обрушилась на моё сознание, унося его в неведомые земли. Великих размеров арочный проём предстал передо мной во всей своей красе: белокаменные уступы струились вдоль арки вниз, давая свободное пространство для чересчур увесистых, но таких же белокаменных голов, что смотрели на меня сверху вниз; многочисленные капители всевозможных размеров стояли поодаль друг от друга, будто древние артефакты, выкопанные умнейшими археологами. Пол, вымощенный из огромных размеров черепков, слегка блестел от исходивших невесть откуда лучей. Помещение за аркой навевало воспоминания об Элефсисе. Самую громадную колонну, стоявшую в центре всех остальных, венчала изящная капитель, выполненная из многоликих и горбатых существ, тащивших на своём горбу колоссальные камни.

Любопытство вершило мою судьбу, потому я решил пойти в последующие помещения, откуда слышался невообразимый смех и голоса, совсем не взирая на возможную опасность.

Следующая комната полностью состояла из пепельно-каменных деревьев, в стволах которых струилась магма. Прохлада предыдущей фазы стеснилась жаром лавы и межстволовой магмы, до отвращения яркие частицы пылали в воздухе, с грохотом проходя меж ветвей неподвижных растений. С каждым моим шагом и движением речь становилась громче, явственно давая понять, в какую сторону нужно двигаться. Уже отдалённая жара грела мою вспотевшую спину, а столь невнятные речи грели уши и туманили рассудок, оставляя громадные колонны далеко за горизонтом. Впереди вновь засияла арка, однако в этот раз она отличалась от всех остальных своим чёрным и покрытым сажей материалом. Он привлекал не только мой взор, но и слух. Казалось, что я слышал и видел некое шевеление, которое тут же исчезло, как только мои руки коснулись арочной черноты.

Слегка высунув свою голову из-за арки, я увидел их. Существ, которых едва ли можно описать словами. Их жуткий облик заставлял мои колени дрожать, а регулярные постукивания демонических копыт ударами били по моим барабанным перепонкам, вызывая поток крови из алых от жара ушей. Два красных тела сидели за столом. Один был невероятно толст, но при этом мал. Относительно другого, конечно. По сравнению со мной он был огромен. Десятки жировых складок свисали на его мокрые и измазанные в чём-то холщовые штаны. Профиль его лица совершенно не выдавал человека, громадный нос, походивший на гроздь винограда, нависал над толстой верхней губой. Два чёрных изогнутых рога крепко въелись в мою память, стирая остальные черты его морды. Второй был крайне высок и так же крайне худ. Рост его напоминал колосса. Двадцать метров в длину и максимум три в ширину. Бесконечное число рёбер торчали из-под красной кожи, сияя своей белизной. Тазовая кость была смещена под неким углом, полностью искажая позвонки и строение тела в целом. Усопшее лицо пристально смотрело на собеседника, а его чёрные как смоль глаза не выражали абсолютно ничего. Тела сидели за циклопическим столом из непонятного материала, позади которого вовсю горела печь, обжигая чудовищный и жуткий казан. Булькающий звук неведомой субстанции иной раз перебивал диалог тварей, вынуждая их замолчать.

Сей образ и по сей день снится мне в самых разных кошмарах, искажая реальные события. Но вот, что в тот день произошло со мной на самом деле. Не выдержав такого накала страстей, я потерял свою хватку и оступился. Глаза гнуси тут же бросились на меня, но когда их лица стали расходиться в зловещей улыбке, я тут же бросился наутёк, не дожидаясь их дальнейших действий. Я бежал. Мимо жара, спустившего с меня три пота; мимо прохлады, остудившей моё напуганное тело. Предо мной снова показалась лестница с наскальными рисунками и поначалу бежевыми ступеньками. Невероятный грохот, разносившийся сзади, не давал мне возможности на размышления. Капители с жуткими лицами сопровождали меня к ступенькам, являвшимися для меня единственным спасением. Я слышал, как рассыпаются в пыль пепельно-каменные деревья. Слышал, как разбиваются колоссальные колонны с невообразимыми капителями. Слышал жуткий рёв, тот час оглушивший меня. Ступеньки струились под моими ногами, однако я их не узнавал. Внизу взгляда моего располагались вовсе не бежевые, а мраморные ступени. Наскальные рисунки исчезли, каменные поверхности затупились, а через минуту бегства я увидел тяжёлую металлическую дверь со странной филёнкой готического типа. Я не оставил времени на передышку и с размаху распахнул её.

За дверью лежали горы злата и других ценностей. Глаза мои округлились ещё больше. Столько богатств я видел лишь раз в своей жизни. В хранилище Мамона. Неужели это оно? Монеты, золото и бриллианты полонили помещение до самого потолка, лишь небольшие тропинки разделяли горы между собой. Я вошёл внутрь и тихо закрыл за собой дверь, дабы не привлечь внимания тех, кто мог бы располагаться внутри. Бродя среди драгоценностей, я видел лишь переливание золотых оттенков. Комната напоминала гигантский ангар. Потолок почти не было видно, однако я точно мог сказать, что он был закруглён. Пройдя несколько десятков куч, я увидел небольшое помещение с обгоревшей деревянной дверью и ржавыми петлями. Недолго думая, я направился к нему, ведь другого выбора у меня не было. Тихо приоткрыв дверь, я заглянул внутрь. Никого не было. Передо мной открылась мрачная, влажная и душная комната. В самом её центре стоял древний стол, покрытый плесенью и углём. Вокруг него неровно стояли три стула с искривлённой спинкой. Множество закрытых ящиков находились у каждой стены комнаты. Но моё внимание привлекли вовсе не они. Ведь на столе лежал довольно большой и до боли знакомый мне мешок. Внутри него красовались отвратные мне руны вперемешку с некими полупрозрачными кристаллами, отдававшими яркой синевой. Моё угрюмое лицо вмиг преобразилось, улыбка, казалось, дотянулась до ушей. То были именно те осколки кристалла, кои попросил меня вернуть Адам. Неужели отныне моя жизнь наладится? Я действительно смогу обрести счастье и начать жить в Элефсисе или его пригороде? Навязчивые мысли не давали мне покоя, я действительно начал танцевать, напевая детскую песню, когда-то услышанную в Дребугаре.

Но моё счастье длилось недолго. Впрочем, как обычно. Позади себя я услышал скрип двери, а затем медленные и нерасторопные шаги. Шаги хищника перед тем, как он бросится на свою жертву. Не успев даже обернуться из-за страха, я почувствовал прикосновение крепкой и большой ладони на своём плече. Затем необъяснимый круговорот стал куда-то меня затягивать. Моргнув, я оказался в доселе незнакомом месте.

Тропинка, вымощенная из печально известной плитки непомерно больших размеров, явственно блистала при свете огромного кроваво-красного солнца, так ярко светившего с высоты нескольких световых лет. Столь огромное расстояние должно было полностью скрыть прекрасную звезду, однако этого не случилось. Наоборот, размер солнца был беспощадно увеличен, казалось, будто оно сейчас же снизойдёт на планету, погрузив в хаос весь грешный мир. Открывшаяся на небе червоточина, больше походившая на кляксу из туши, наполнила лёгким дуновением ветра всю округу, засасывая в своё нутро опавшую жёлтую листву, мелких насекомых и грызунов.

Прежде я никогда не видел ничего подобного, события, происходившие на моих глазах, казались мне кошмарным до ужаса сном, что мгновенно стирается после пробуждения. Расплывшееся в озверелой улыбке лицо Мамона медленно приближалось ко мне, грохоча стуком белёсых зубов.

– Знаешь, я всегда знал, что вором был именно ты. Всегда. Даже когда ты, никчёмыш, был хилым и жалким ребёнком, не знающим ничего, кроме жажды жить. Всё это время я лишь выжидал подходящий момент, чтобы обрести тебя на вечные муки. Такой трюк я проделывал далеко не раз, – медленно и с завыванием произнёс обезумевший от злобы глава. Его конечности, которые когда-то были руками, заплетались в немыслимые узлы, которые издали походили на бесовские иероглифы некой величественной ведьмы.

Я уже был готов принять свою скорую и крайне болезненную кончину, как вдруг осознал весь объём демонических слов, который тут же заполнил мой разум. Мамон не сказал о моей смерти ни слова. Вечные муки. Только это крутилось у меня в голове, расшатывая и без того хлипкий рассудок.

Вдруг чёрная дыра стала пожирать успевшее порозоветь небо, а очертания прелестного солнца стали размываться в воздухе. Моё тело явно почувствовало дрожь земли, пальцы рук и ног забились в цикличной и идентичной судороге, оголтелые частицы мира сего проплывали мимо моей головы, препятствуя движению моего бренного тела, кое также стало рассыпаться на некие малые толики кубической формы, которые начинали всё дальше отдаляться от меня, при этом приближаясь к червоточине, принявшей форму спиралевидной и в то же время шарообразной жути. Всё вокруг помутнело и помрачнело, даже ухмылка Мамона безукоризненно почернела, исповедуя тайны столь чужого и непонятного для простого человека мира.

Через некоторое время, которое я не мог вычислить, сколько бы ни старался, я очнулся в тёмном и сыром полуподвальном помещении, лёгкая дымка пеленала луч света, бегущий через единственное окно размером с кулак. Быть может, прошло несколько секунд или мгновений, а возможно, что прошли целые эоны. Не в силах ни шевелиться, ни говорить, ни слышать, я лежал, по всей видимости, в центре этой комнаты. Спустя примерно час все мои чувства стали возвращаться, наполняя мою душу надеждой. Надеждой на то, что все недавние или давние события были лишь отвратным сновидением, закрывавшим явь ширмой безобразного страха. Но, к сожалению, это было вовсе не так.

Чрезвычайно медленно и нерасторопно я сел на каменный пол, холод которого почувствовал лишь сейчас. Гнетущее головокружение и тошнота жестокой силой били по моей голове. Боль, пронзившая виски, заставляла меня кричать изо всех сил до тех пор, пока мой голос совсем не охрип. Теряя своё сознание бесчисленное количество раз, я пропадал в дремоте из ужасов детства и юношества, с теплотой и горечью отзывавшихся в моём грузном сердце.

Луна, светившая через ничтожное окно прямо в мои закрытые веки, заставила меня пробудиться. Ни боли, ни тошноты, ни головокружения. Лишь незыблемое желание поскорее выбраться отсюда и понять, что же со мной произошло. Несколько часов я проходил в себя. Отряхнувшись от тысяч пылинок, я направился к единственной видимой мне деревянной двери.

Скрип дверных петель разнёсся, казалось, на всю округу. Уповая, что меня никто не ищет и не сторожит, я втиснулся в довольно узкий дверной проём и попал в точно такой же по ширине тоннель. Его стены и арочный потолок будто бы давили на меня. Шаг за шагом я углублялся внутрь, пока не достиг яркого солнечного света, озарявшего моё бледное тело. Грань света и тени, отделявшая меня от свободы, казалась чем-то немыслимым. Лишь пережив непомерные трудности, человек может радоваться столь обыденным вещам, как солнце.

Вспышка яркого света на несколько секунд ослепила меня, приказывая закрыть глаза. Животный ужас резко нахлынул волной, острыми лучами пронзая меня с головы до ног. Передо мной открылся небывалый вид. Вид, которого я не видел уже очень много лет. Дребугар. Воистину славный город. Для демонов и прочих тварей. Бредовой походкой я направился туда, куда глядят мои очумевшие глаза. Всё выглядело точно так же, как и тогда. Те же прекрасные главные улицы. Те же унылые, грязные и полуразвалившиеся дома. Те же самые торговцы, искоса смотрящие на меня. Стражники, то и дело поливающие меня оскорблениями. Дойдя до давно позабытой таверны, я узрел четырёх молодых и весёлых карликов. Питера, Золтана, и, по всей видимости, их брата Джона вместе с отцом. Живые. Не в силах выдержать боль давно прошедших или же грядущих лет, я поспешно покинул таверну и побрёл в сторону своего, как мне казалось, дома.

С некоего расстояния я увидел маленький и заброшенный домик, практически полностью покрытый дурно пахнущей лозой. Несколько минут я стоял перед домом, не в силах осмыслить увиденное.

Очистив дверь от зарослей, я открыл её и вошёл внутрь здания. Влажный запах сырости и пыли заполнял мои лёгкие, вынуждая меня кашлять. На кровати, покрытой сеном, красовалась надпись «Лебсли», выложенная из обожжённой деревянной щепы.

ЧТО-ТО КОНЧАЕТСЯ, ЧТО-ТО НАЧИНАЕТСЯ

Через несколько месяцев я стоял у главных ворот Дребугара вместе с восьмилетним ребёнком.

– Давно не виделись, Лебсли! – обратился ко мне Мамон, наигранно улыбаясь.

 
«И танцевал он в очумелом танце,
И кланялся пред ним народ.
И в безумии улыбка расплывалась,
И падал ниц любой исход.
И время в страсти завивалось,
И пространство патокой к лицу.
И колкой дрожью извивался плут
С плашкой «Пладиус» на шее».
 

Над книгой также работали