Текст книги "Признание повесы"

Лидия удивленно моргнула, рассмеялась – звуки, которые он забыл, пытался забыть, и почти сумел похоронить в глубинах памяти.

И сейчас эти звуки проникли в сердце, как ласка.

– О, Роберт, надеюсь, ты не воображаешь, будто я рискую возможностью сделать хорошую партию? – спросила она, снисходительно покачивая головой. – Но мне уже двадцать шесть, а такие на брачном рынке уже не ценятся. В свое время мне делали предложения, но я всем отказывала.

Вот этого он никак не мог взять в толк, и хотя держался от нее на расстоянии, все же слышал, что за ней ухаживало немало джентльменов, внешностью не хуже его, а многие – и богаче. Он заранее старался привыкнуть к известию о ее помолвке и столько раз ожидал удара, которого так и не последовало. Правда, злые языки утверждали, что Лидия чересчур разборчива, но, даже отказывая женихам, он вела себя сдержанно и не предавала огласке случившееся.

Но сейчас она наблюдала за ним, и на губах играла прежняя полуулыбка.

– У меня был выбор. И я его сделала – и ни о чем не жалею. Теперь моей репутации вряд ли что-то угрожает. И оберегать ее вовсе не так уж необходимо, как раньше. При необходимости я вполне могу ею рискнуть.

Этот спокойный, ровный, безмятежный тон лучше всяких доводов убедил его, что она не отступится. И сделает все, чтобы вернуть письмо Табиты. Она все обдумала, определила степень риска и свои шансы и удостоверилась, что ее план сработает.

Обе сестры отличались на редкость сильной волей. Уж ему было точно известно, какие они упрямые. И спорить с ней напрямую не получится.

– Лидия… – Он глянул на свои руки, обдумывая аргументы, контролируя собственный тон, скрывая все свидетельства примитивно-дикарской реакции, вызванной ее хитроумным планом. – Невозможно вот так просто проникнуть в дом Барема и искать это письмо. Во всяком случае, не сейчас, когда у него полно гостей. После того как они разъедутся… кто знает, вдруг и получится, но пока следует подождать, – объявил он наконец.

Она ответила ему хладнокровным взглядом. По ее глазам было почти невозможно ничего прочитать. Никакого намека на то, что она решила. Но смотрела она с тем же спокойствием, с той же безмятежной прямотой, как и много лет назад. И впервые за все эти годы он позволил себе задаться вопросом, что она видит и о чем думает, когда смотрит на него вот так…

Однако тут Лидия встала и отодвинула стул. И только после этого негромко сообщила:

– Завтра я начну обыскивать Аптон-Грейндж. – Продолжая изучать, его, она чуть наклонила голову. – Если хочешь, можешь мне помочь. Но вот остановить меня не удастся. Этого я не допущу. Даже не пытайся. – Кивнув, она отвернулась.

Роберт тоже поднялся. Когда Лидия уже взялась за дверную ручку, он ее остановил:

– Нет! Посиди со мной, выпей бренди и согрейся.

Лидия поколебалась, оглянулась на него и покачала головой:

– Доброй ночи. Возможно, увидимся утром.

Переступив порог, она осторожно закрыла за собой дверь.

Роберт долго смотрел на деревянные панели, прежде чем рухнуть на стул, с силой растереть ладонями лицо и застонать.

Посидев в такой позе несколько минут, он выпрямился, широко развел руки и возвел глаза к потолку.

– Почему?!

Ответа он не получил. Злясь на себя, он потянулся к бутылке, оставленной Билтом, налил на палец бренди в бокал, развернул стул и уставился в огонь.

Мысли невольно возвращались к их последней встрече. К тому судьбоносному лету, когда они были гораздо моложе…

Дочери тех самых эксцентричных Мейкписов, чей отец был ученым, почти не появлявшимся в свете, а мать – матроной из хорошей семьи, умело сочетавшей обязанности жены и матери, Лидия и Табита каждое лето гостили у родных миссис Мейкпис, поместье которых граничило с Джеррард-Парком. И хотя Роберт был на шесть лет старше Лидии, все же мгновенно ее заметил. Эта шестилетняя девочка занимала внимание, мысли и воображение взрослого двенадцатилетнего джентльмена! Но разница в годах не имела значения. Ни тогда, ни сейчас.

Однако когда невинной, нетронутой девушке исполнилось шестнадцать, Роберт был уже опытным светским молодым человеком двадцати двух лет. Но даже это не играло роли… не в тот день, когда они, как это часто бывало, встретились в саду. Гуляли, разговаривали, она восторженно делилась планами своего дебюта, ожидаемого в следующем году. Взволнованно расписывала, как будет вальсировать с поклонниками почти неизвестной ей породы джентльменов: все эти годы она провела в Уилтшире, с родителями-отшельниками. Окончательно развеселившись, она попросила потанцевать с ней прямо под яблонями. Роберт улыбнулся, кивнул и стал напевать мелодию вальса, не подозревая, что произойдет дальше… Они кружились, и вокруг все кружилось, и что-то возникло в воздухе, протянулось между ними, мягко, неотвратимо взяло его в плен… Он перестал напевать, замедлил танец, а когда остановился, оказалось, что она потерялась в глубинах его глаз, а он навеки утонул в ее голубых озерах. Тогда он нагнулся и поцеловал ее. Даже в двадцать два года он уже знал, как вскружить женщине голову поцелуем. Но поцеловал ее вовсе не так, а нежно, нерешительно… благоговейно.

Именно этот поцелуй и открыл ему глаза. Роберт поднял голову, и оказалось, что отныне он видит Лидию в совершенно ином свете. В ее глазах сверкали звезды. Он отметил это, все понял и запаниковал. Очаровательно улыбнувшись, пробормотал какие-то извинения… и сбежал.

Так быстро и так далеко, как только мог. Разум двадцатидвухлетнего юнца твердил, что она не может, просто не может быть его судьбой.

С той самой поры, когда нянька впервые назвала его повесой, Роберт был исполнен решимости заслужить этот титул. Оправдать ожидания окружающих. Страшно было подумать: а вдруг ему не удастся стать повесой?

Поэтому он позорно удрал и вынудил себя больше никогда не оглядываться. Никогда не искать Лидию в яблоневом саду.

По-прежнему глядя в огонь, Роберт допил бренди, закрыл глаза и вздохнул. Следующие четыре-пять лет его жизни прошли в вихре гедонистских удовольствий, которые и определили его репутацию. Репутацию повесы, не знающего преград в удовлетворении своих желаний. Но потом… Все неожиданно изменилось. И развлечения надоели. То, что раньше влекло его, стало скучным и ненужным. Он оставил приятелей, покинул круг друзей и стал искать других занятий – занятий, которые смогли бы поглотить его целиком.

Бывший повеса стал другим человеком. Последние годы он провел за книгами и учебниками. И жадно впитывал знания. Но несмотря на все это, оказалось, что репутацию легче заслужить, чем исправить. Даже сейчас те, кто искал и не находил его в игорных домах, считали, что он предавался еще более гнусным порокам. Его отсутствие на скандально-беспутных вечеринках объяснялось очередной непристойной связью. Многие продолжали приглашать его в загородные дома, в надежде что он, как душа компании, придаст оргиям недостающую пикантность. Но когда он не отвечал на приглашения, все считали, что повеса Джеррард посещает более утонченные собрания.

Он не гнушался пользоваться вышеуказанной репутацией для достижения собственных целей, как, например, для защиты от пронырливых мамаш с жаждущими выйти замуж дочерьми. Как и в качестве удобной ширмы, не позволявшей тем, кто вел с ним дела, оценить противника по достоинству…

Роберт открыл глаза и снова уставился на огонь, от которого остались лишь тлеющие уголья. Еда, бренди и тепло сделали свое дело. Он наконец согрелся.

Вздохнув, он поставил бокал на стол, поднялся и направился к двери. Почти бесшумно поднимаясь по лестнице, Роберт гадал, что подумает Лидия и как бы она смотрела на него, зная, что он один из самых крупных европейских филантропов.

Он не стремился к этому. Но судьба, обстоятельства и удивительные совпадения вели его в этом направлении. Оказалось, что у него не только настоящий талант, но и призвание к филантропии, и вскоре он нашел тех, кто разделял его взгляды. Сначала к нему относились с недоверием, зная его репутацию, но он усердно выполнял все поручения, и постепенно его приняли. И поняли.

Но для того чтобы работать спокойно, ему была необходима анонимность.

Если когда-нибудь станет известно, что он, повеса Джеррард, самый печально известный распутник в обществе, шесть лет назад стал другим человеком, его немедленно занесут на первое место в списке выгодных партий. Еще бы! Ему тридцать два года, никаких близких родственников по мужской линии. Древний титул, превосходные связи, большой дом и огромное богатство. И тогда он вряд ли сможет отбиться.

Но все же интересно, что Лидия подумает о нем сейчас… если узнает правду.

Роберт поднялся наверх, оглядел обе комнаты, гадая, находится ли в одной из них Лидия, открыл другую дверь и вошел.

Порылся в сумке и вынул стопку приглашений, без которых устрашающе деловитый секретарь Мартин Камберторн никогда не выпускал его из дома. В карточках указывались все мероприятия, на которые был приглашен Роберт, начиная от вчерашнего числа и заканчивая концом следующей недели: время, которое он намеревался провести в Лондоне, встречаясь с другими филантропами по делу, касающемуся устройства школ в районе порта.

Встав перед туалетным столиком, он при свете единственной свечи стал перебирать карточки, пока не нашел ту, которую искал. Поднес ее к глазам, прочитал текст, после чего, стиснув зубы, швырнул на столик и отвернулся.

Похоже, судьба, обстоятельства и совпадение снова вмешались в его жизнь.

Глава 2

Стук закрывшейся двери проник сквозь сонный туман в голове Роберта и отложился в сознании. Но он точно знал, что сейчас очень рано, и поэтому со стоном натянул одеяло на голову. Однако странная способность слышать посторонние звуки и шаги, крадущиеся мимо его комнаты, и скрип ступенек его не оставляла.

Роберт мысленно заткнул уши, устроился поудобнее и попытался снова завернуться в ускользающую паутину сна.

И тут же вспомнил, где находится: не в Джеррард-Парке, а в «Гербе Копленгфорда». Эта отрезвляющая мысль заставила его моментально проснуться. Он вспомнил, кто еще остановился в гостинице, и открыл глаза. Отбросив одеяло, он свесил ноги с кровати и сел. Уставившись на закрытую дверь, он выругался.

Значит, это Лидия кралась мимо его комнаты и спускалась по лестнице.

– Проклятие!

Вскочив, он бросился к двери, приоткрыл ее и велел принести воды для бритья. Скорее всего Лидия завтракает, но он знал, точно знал, что, проглотив последний кусочек, она немедленно отправится в Аптон-Грейндж, чтобы попробовать проникнуть в дом.

Раздался тихий стук: это прибыл Билт с горячей водой и вычищенными сапогами и лосинами. Роберт освободил хозяина гостиницы от ноши и, как только Билт ушел, спешно стал бриться, умываться и одеваться. Короткий взгляд в окно помог выяснить, что небо по-прежнему свинцовое, но ливень по крайней мере прекратился.

Черед десять минут Роберт сбежал вниз по лестнице и остановился. Из распивочной доносились мужские голоса и звон вилок, но дверь в гостиную была закрыта.

Неизвестно откуда появился Билт с тяжелым подносом. Роберт остановил его:

– Кто еще гостит у вас?

– Только два торговца, милорд, застряли в непогоду, хотя успели добраться сюда еще до бури. Угодно вам подождать? Мы немедленно приготовим завтрак.

Роберт замялся, не зная, что делать. Он не знал, под каким именем путешествует Лидия и привезла ли она с собой кучера или горничную.

– Я позавтракаю в гостиной, – решил он наконец. – Леди не будет возражать.

Повернувшись, он устремился к двери гостиной, но Билт смущенно кашлянул.

– Ну… поскольку леди уже ушла, думаю, особого вреда не будет.

Роберт остановился.

– Когда она ушла?

– Э-э-э… – протянул Билт, – она позавтракала в своей комнате и ушла… с полчаса назад или вроде того.

– Пешком?!

Билт нервно дернулся, но все же кивнул:

– Леди направилась к дороге и свернула направо, к Бакуорту.

Продолжая сыпать негромкими проклятиями, Роберт зашагал к выходу.

– Милорд… ваш завтрак…

– Вернусь через полчаса, – прорычал он. – Тогда и подадите завтрак. В чертову гостиную!

Выбравшись на улицу, он приостановился и оценил состояние дороги, после чего спустился с крыльца и, обходя самые большие лужи, побрел к опушке леса.

Оказавшись на мокрой траве, то есть на более твердой почве, он свернул налево и зашагал в направлении, противоположном тому, куда ушла Лидия. Она отправилась вовсе не в Бакуорт. Просто вчера случайно обнаружила заброшенную подъездную аллею, ведущую от Аптон-Грейндж и соединявшуюся с проселочной дорогой. Роберт знал об аллее, потому что во время своей разгульной юности часто ею пользовался, когда выезжал из Джеррард-Парка, чтобы навестить своего приятеля, известного всему Лондону распутника Стивена Барема.

Теперь Барем стал лордом Алконбери, но в отличие от Роберта не думал исправляться.

По времени Лидия уже должна была приблизиться к дому Барема. Следовало как можно скорее перехватить ее. Поэтому Роберт выбрал короткую дорогу, которой Барем и его приятели ездили в гостиницу.

Добравшись до тропы, он пустился в путь. Густые кроны деревьев, нависавшие над дорогой, не дали окончательно ее размыть. Однако ноги все же скользили по влажной глине. Всеми силами удерживая равновесие, Роберт старался не думать о том, что будет, если люди Барема обнаружат Лидию и притащат к хозяину. И хуже того, если на Лидию наткнется кто-нибудь из гостей Барема.

Пересекая поляну, Роберт взглянул на небо: тучи сгустились прямо над головой. Но поскольку час был смехотворно ранний, особенно для него и круга его приятелей из гостей Барема, вряд ли кто проснулся, ведь еще не было и семи утра.

Крепко сжав губы, Роберт нырнул в лес: оставалось преодолеть последнюю полосу деревьев перед окружавшими дом газонами. Добравшись до опушки, он замедлил шаг. Чуть дальше раскинулся Аптон-Грейндж – приземистая серая каменная глыба, почти без каких-либо отличительных черт, выросшая в центре открытого пространства. Судя по состоянию газонов, кошелек Барема сильно поистощился.

За окнами Роберт различил кое-какое движение – и на первом, и на втором этажах, особенно в спальнях, как гостевых, так и хозяйской.

Ничуть не удивленный, он мысленно фыркнул, подбоченился и огляделся, чувствуя, как колотится сердце. И не только от быстрой ходьбы. Оставалось молиться, чтобы у Лидии не хватило ума подойти к дому.

Нигде не найдя ее, Роберт задумался, но решил обойти дом, держась под деревьями, чтобы его не увидели из окон. Первым делом он направился к заброшенной подъездной аллее. И немедленно заметил Лидию.

Облегчение, охватившее его, было неимоверным. Стиснув зубы, Роберт осторожно зашел ей за спину.

Лидия стояла за первой линией деревьев, надежно укутанная в синюю ротонду и держа в руках свернутый зонтик. Судя по выражению лица, она была крайне раздражена. Когда чья-то рука сжала ее локоть, она, еще не успев обернуться, поняла, кто это: только прикосновение Роберта имело силу уже через мгновение лишить ее способности мыслить здраво.

Его лицо было замкнутым, абсолютно каменным. Серые глаза недобро блестели.

– Уходим, – прошипел он и потащил ее за собой в лес, подальше от дома.

– Нет! – бросила она, упираясь изо всех сил.

Но следующий рывок едва не оторвал ее от земли, напомнив, как силен Роберт. Лидия ничуть не сомневалась, что он сделал это нарочно. Она зловеще прищурилась, но устоять на месте не смогла.

– Роберт! Я предупреждала тебя…

– Сейчас ничего нельзя сделать, – перебил он, даже не глядя на нее. – И нечего стоять и ждать, пока тебя заметят!

Лидия в отчаянии оглянулась на дом, быстро исчезавший за зарослями деревьев, и неохотно последовала за Робертом. Он слегка разжал пальцы, и хотя не отпустил ее, все же замедлил шаг.

– Я думала, они еще не проснулись, – недоуменно объяснила Лидия, – надеялась проникнуть в дом незамеченной, пока все спят. Кто бы мог подумать, что они встанут в такую рань?

Роберт заскрипел зубами, но нашел в себе силы объяснить:

– Для них это не рано. Просто они еще не ложились. По крайней мере не разбрелись по постелям.

Лидия озадаченно вскинула брови, но тут до нее дошло.

– Вот как, – обронила она, глядя прямо перед собой.

– Именно, – кивнул Роберт. – Представляешь, что случилось бы, попади ты им в лапы? – Для него мысль о возможных последствиях была невыносима.

Лидия шмыгнула носом, который тут же задрала к небу.

– Я прекрасно знаю, что развлечения Барема обычно описывают как мало чем отличающиеся от оргий.

– Мало чем отличающиеся…

Потрясенный тон Роберта сделал бы честь самому Кину.[2]2
  Знаменитый английский актер начала XIX в. Прославился исполнением ролей злодеев в шекспировских пьесах.


[Закрыть] Снова сжав локоть Лидии, он вывел ее на дорогу, ведущую к гостинице.

– К твоему сведению, – процедил Роберт, – нет такой вещи, как «мало чем отличающиеся от оргий». Либо это оргия, либо нет. Когда речь идет об оргиях, тут уже не до тонкостей. И можешь расспросить тех, кто хорошо знает Барема: его развлечения – это определенно оргии.

Лидия искоса взглянула на Роберта, но тут же отвернулась.

– Пытаешься испугать меня?

– Надеюсь, мне это удалось.

– Я все равно обыщу Аптон-Грейндж и найду письмо Таб. И не воображай, что передумаю!

Они молча пошли по тропинке, и их молчание, казалось, вихрилось планами, надеждами, эмоциями. Лидия не понимала, почему атмосфера между ними с каждой минутой становится все более напряженной.

Ночью она видела Роберта во сне. Впервые за все эти годы он пришел к ней, в мир теней, хотя где-то в глубине души она хранила воспоминания о встречах с ним как нечто драгоценное. Впрочем, это вряд ли можно считать удивительным: она мечтала о нем десять лет! Только он больше не был двадцатидвухлетним юношей, укравшим ее сердце всего одним невинным поцелуем в саду. Прошлой ночью он был таким, как сейчас. И поцелуй никак нельзя было назвать невинным.

Усилием воли Лидия выбросила из головы вчерашний сон. Иначе она непременно покраснеет, а он, неестественно наблюдательный во всем, что касалось ее, скорее всего угадает причину. И тогда ее унижению не будет границ: уж скорее она пожелает оказаться участницей безумной оргии.

Кстати, об оргии…

Лидия повернула голову.

– А когда самое подходящее время для обыска сегодня? Медлить мне нельзя.

Суровое лицо Роберта словно было высечено из камня. Они свернули на дорожку, ведущую к гостинице.

– Позже, – коротко ответил он. – Обычно первая половина дня – самая спокойная. Гости разбредутся по спальням, слуги успеют прибрать после ночного кутежа и тоже отправятся отдыхать до очередной вечерней суматохи.

Лидия кивнула. Его рассуждения, пожалуй, имели смысл!

– Хорошо. Я вернусь позже и…

– Не вернешься.

Роберт остановился. Они оказались напротив гостиницы. Между ними и нижней ступенькой крыльца лежала грязная река дороги.

– Пойду я, – сказал он. – Я знаю дом. И знаю, где Барем хранит подобные документы.

Лидия, как всегда бесстрашно, смотрела на него. Спокойно, собранно изучала, как могла только она, и при этом, казалось, заглядывала в душу.

Наконец она вздохнула, словно готовясь произнести речь.

– Спасибо, конечно. Но это моя миссия. Я знаю, что попытки проникнуть в дом Барема связаны с определенным риском, и хочу сделать это сама. Найду письмо Таб и благополучно скроюсь. Или хотя бы попробую. Как ты сказал, я благоразумная старшая сестра. Мудра, осторожна, не то что эксцентричная младшая сестрица. Но на этот раз моя очередь ходить по краю пропасти. Надеюсь, ты способен это понять?

Роберт смотрел в ясные голубые глаза Лидии и жалел, что не может сказать, будто ничего не понимает. Он понимал.

Неожиданно нагнувшись, он подхватил ее на руки.

Лидия вскрикнула, но тут же притихла, и пока Роберт нес ее по раскисшей дороге, внимательно изучала его лицо. Он же старательно избегал ее взгляда.

Добравшись до гостиницы, Роберт поставил Лидию на крыльцо. Она поспешно скинула патены, открыла дверь и вошла в гостиницу. Роберт шагнул за ней.

Остановившись у порога, она подняла глаза:

– Что это означает?

Прошло несколько секунд, прежде чем он сумел выдавить:

– Это означает, что я сам поведу тебя в Грейндж. Я знаю, как проникнуть туда.

– Правда? – просияла Лидия.

– Да, – кивнул он. – Мы можем обсудить это в гостиной. Я еще не завтракал и очень голоден. Мой мозг работает гораздо лучше, когда его питают.

«Лорд Алконбери будет рад присутствию лорда Джеррарда на лишенных всяких условностей празднествах в Аптон-Грейндж между двадцать третьим и двадцать седьмым февраля».

Лидия смотрела на приглашение, которое Роберт вытащил из кармана и протянул ей.

– Вечеринка началась вчера и продлится еще три дня.

Лидия удивленно уставилась на Роберта, с аппетитом поедавшего яичницу с колбасками, ветчиной и беконом и запивавшего все это кофе.

– Что значит «без всяких условностей»?

Роберт прожевал и проглотил, прежде чем ответить:

– Именно то и значит.

Лидия молча подняла брови.

– Если предпочитаешь остаться, я вполне справлюсь сам, – объявил Роберт, отодвигая пустую тарелку.

– Н-нет… как я сказала, мне хочется сделать что-то необычное, и потом, неизвестно, как все сложится. Это может быть… весьма познавательно.

Кажется, он зарычал… впрочем, может, она и ослышалась. Игнорируя странный звук, Лидия вновь перечитала написанный от руки текст карточки, задумчиво постучала уголком по столу и нахмурилась:

– Тут ничего не говорится о сопровождении. Неужели они не посчитают странным то обстоятельство, что ты явился вместе с дамой?

Непонятное выражение промелькнуло в глазах Роберта: смесь настороженности, подозрительности и обреченности. Словом, все сразу.

Он встретился с ней взглядом. Помялся. Она вскинула брови еще выше.

– Посчитают. Если со мной будет дама, – сухо сообщил он. – Но куртизанка… вполне допустима.

Лидия на секунду потеряла дар речи.

– Мне придется выдавать себя за куртизанку?!

Ее миссия с каждой минутой приобретала все более интересные особенности. Таб буквально позеленеет от зависти!

Губы Роберта, и без того сжатые, превратились в тонкую бесцветную линию.

– Как я уже сказал, тебе ни к чему…

– Но что мне теперь делать? – Она подалась вперед, сверля его восторженным взглядом. – Я совершенно не похожа на куртизанку. И никто меня за таковую не примет! Полагаю, мне необходим другой костюм! И нужно каким-то образом изменить внешность. Но как этого добиться? Представления не имею.

На этот раз в глазах Роберта промелькнуло нечто такое, отчего Лидия посчитала себя ужасно смелой. Словно она дразнила тигра! Но пока их разделял стол, она чувствовала себя в полной безопасности и была уверена, что Роберт ни за что не догадается, как он на нее действует. Потому что стоило ему коснуться ее – и она теряла голову. Когда он подхватил ее на руки, мысли мгновенно разлетелись, как испуганные птички. К счастью, он ни о чем не спросил, пока нес ее через дорогу. Общение с ним в весьма нетрадиционном и мало приемлемом стиле будоражило душу, словно она смело флиртовала на куда более опасном, чем обычный, уровне. Словно действительно рисковала будущим и репутацией.

Лидия сама не понимала толком, почему поддается соблазну постоянно задевать его самолюбие, но, судя по выражению его лица, он не вполне уверен, делает она это намеренно или нет. И что бы там ни говорили сплетники, какова бы ни была репутация Роберта, она твердо знала: он никогда не переступит границ, никогда не отомстит за издевки, шокировав или напугав ее. Только не он. С ней Роберт всегда останется идеальным джентльменом.

Но это не означает, что она не мечтала о том, чтобы стать для него отнюдь не идеальной леди.

Лидия потихоньку вздохнула и снова взглянула на карточку. Конечно, она не способна ни на что из ряда вон выходящее, поскольку всем была известна ее репутация разумной, прекрасно воспитанной девушки.

– Первым делом необходимо отыскать тебе платье, – объявил Роберт. – И… и что-то нужно сделать с твоими волосами.

– Ч-что?! – ошеломленно выпалила Лидия.

– Лорд Джеррард! Добрый день, милорд! Добро пожаловать в Аптон-Грейндж. Давненько не имели удовольствия видеть вас!

– Добрый день, Графтон. – Роберт одарил чарующей улыбкой дворецкого Барема и скучающе протянул: – Пожалуй, вы правы. Есть определенное удовольствие в том, чтобы возвращаться туда, где ты испытал немало удовольствий. К сожалению, в дороге у моего экипажа сломалась ось. Не вынесла этой мерзкой грязи.

С этими словами Роберт бросил мимолетный взгляд на Лидию, повисшую у него на руке. «Девица» была закутана в плащ, так что из воротника едва виднелся кончик носа, и весьма правдоподобно изображала избалованную вниманием мужчин особу. К тому же она подняла и закрепила булавками капюшон, почти целиком скрывавший ее лицо от любопытных.

– Ми… леди и мне пришлось обойтись какой-то телегой, на наше счастье проезжавшей мимо. Вы, кажется, успели ее увидеть! – Роберт небрежно махнул рукой в сторону подъездной аллеи. – Надеюсь, здешнее гостеприимство позволит мне стереть из памяти пережитые испытания.

– Разумеется, милорд. Конечно.

Графтон, высокий, представительный мужчина с широкой грудью и крайне ограниченным воображением и преувеличенным сознанием собственной значимости, сделал знак лакеям.

– Надеюсь, обошлось без неприятностей? Никто не ранен?

– Мой кучер ударился головой, но ему уже лучше. Наши вещи привезут позже… если только меня не вызовут назад, разбираться со случившимся. Тем не менее после стольких лет мне наконец удалось найти время и посетить один из великолепных праздников Стивена! Да и миледи, наслышавшись поразительных историй об этих собраниях, жаждала развлечений. И вот мы здесь.

– Хозяин будет в восторге, милорд! У нас уже готова спальня. Не пожелаете подняться?

– Спасибо. Пожалуй, так мы и сделаем.

Роберт позволил себе плотоядно оглядеть Лидию.

– Беда в том, что, хотя отсутствие багажа не создаст мне неудобств, миледи надела дорожный костюм и у нее нет подходящего платья на вечер. Насколько я понимаю, у Стивена имеется специальный гардероб на такие случаи.

– Совершенно верно, милорд. Вы все найдете в Зеленой комнате, – сказал Графтон и низко поклонился. – Уверен, что хозяин будет рад, если ваша спутница выберет себе подходящий туалет.

– Еще раз спасибо.

Роберт небрежным жестом отпустил дворецкого и, взяв под руку Лидию, последовал за лакеем.

– И передайте привет хозяину, когда он проснется.

– Обязательно, милорд, будьте уверены. – Остановившись у подножия лестницы, Графтон крикнул вслед: – Уверен, что вы припомните наш распорядок: завтрак будет подан в столовой с четырех дня, обед – в десять вечера.

– И после этого начнется сам праздник, – сдержанно улыбнулся Роберт.

Он действительно помнил распорядок, установленный в доме Барема, но надеялся благополучно доставить в гостиницу Лидию вместе с письмом Таб уже к четырем часам.

– Благодарю. Если что-то понадобится, мы позвоним.

Лакей услужливо провел их через галерею и по коридору в большую спальню, окна которой выходили на лес. Едва за ним закрылась дверь, как Лидия откинула капюшон, осторожно стянув его с головы. Оказалось, что по указаниям Роберта горничная уложила ее волосы узлом, выпустив несколько вьющихся прядок, кокетливо обрамлявших лицо.

– Ну? Как видишь, все не так уж сложно!

– Это, – процедил он, – было самой легкой частью. Но то, что последует дальше, вряд ли придется тебе по вкусу.

Лидия, развязывая тесемки плаща, настороженно воззрилась на него:

– А что дальше? Выбор платья?

Роберт кивнул.

– Подожди здесь. Я пойду принесу несколько подходящих туалетов, и ты сможешь выбрать лучший, – объявил он, шагнув к двери.

– Нет, я тоже хочу пойти, – заупрямилась Лидия. – Я выберу платье прямо в гардеробной: так будет быстрее.

– Нет, – отрезал Роберт и, сжав ручку двери, оглянулся. Весь план – чистое безумие, и все же он здесь. И делает все, что хочет Лидия. Устраивает для нее приключение. Но если учесть, что все предметы, которые Стивен готов ссудить гостям для их забав, тоже находятся в Зеленой комнате, он не готов исполнить ее каприз и зайти так далеко.

– Останешься здесь. Чем меньше людей увидят твое лицо, тем лучше.

Не дожидаясь возражений, Роберт вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Пока что они в полной безопасности. Барем и его гости крепко спят и начнут шевелиться не раньше трех. У них с Лидией имеется больше двух часов на то, чтобы найти письмо Таб и тихо удалиться. Но сначала ей нужно подобрать маскарадный костюм.

Зеленую комнату Роберт нашел довольно быстро, а вот с платьем для Лидии возникли затруднения. Все наряды, висевшие в огромном гардеробе, никак нельзя было назвать приличными. С большим трудом Роберту удалось выбрать три более-менее сносных платья. Перекинув их через руку, он вернулся в спальню.

Лидия стояла у окна. Заслышав шаги, она обернулась.

– Вот… самая скромная одежда, которую я только мог найти, – вздохнул Роберт, положив платья на кровать.

– Очень мило, – кивнула Лидия.

Она подняла изящный наряд из светло-вишневого шелка, словно похищенный из гарема восточного шейха, с воланами и оборками из газа и тюля. Однако слои прозрачной ткани доходили едва ли до середины бедра, а вырез открывал грудь едва ли не целиком. В таком наряде она будет все равно что голая.

– Пожалуй… это не подойдет, – выдавила Лидия, чувствуя, как краснеют щеки. Неужели Роберт не подумал о том, как она будет выглядеть в этих платьях?

Второе платье было из светло-зеленого атласа. Лидия не сразу поняла, что оно сшито на манер римской тоги. Оно свисало с одного плеча, и драпировка полностью закрывала грудь. Зато спина была открыта, причем гораздо ниже талии.

– Думаю… что нет… это тоже не подойдет.

Отложив атласное платье, она потянулась за последним: оно было воздушным, из белого шелка и темно-синего кружева. Лидия взмолилась, чтобы произошло чудо. Она не могла отделаться от мысли, что Роберт намеренно выбрал платья, которые она не сможет надеть и вынуждена будет оставаться в комнате до тех пор, пока он не найдет письмо.

Однако последнее платье вселило некоторую надежду. Приложив его к себе, Лидия повернулась к зеркалу.

– Это задумано как платье молочницы?

Роберт встал за ее спиной.

– Скорее уж это в стиле рококо.

– Ты прав, – вздохнула Лидия.

Платье было сшито по моде прошлого века: широкие верхние юбки с длинной присборенной нижней. Неглубокий вырез сзади отделан темно-синим кружевом, а на спине – кокетливая синяя шнуровка. Корсаж и юбка – оторочены кружевом. А сверху надевается очень красивое прозрачное верхнее платье.

Неприличным можно было назвать лишь вырез спереди, широкий и низкий, он едва-едва прикрывал грудь. Однако в этом вырезе топорщилось синее кружево, и Лидия рассудила, что оно прикроет все, что необходимо прикрыть.

– Вот это, – решила она, не желая, чтобы Роберт лишил ее столь увлекательного приключения, тем более что она наслаждалась каждым мгновением и трепетала от сознания, что творит нечто незаконное, предвкушая грядущую опасность.