Текст книги "Любит/не любит. Что мешает вам создать крепкие отношения и как это исправить"

Побочные эффекты филофобии: трудности быта

Страх привязанности, при условии, что он – результат переживаний в раннем детстве, а не последующих разочарований, закрепляется в личности и потому воздействует и на другие сферы жизни.

Так, профессиональное становление филофобов часто проходит под знаком сильнейшей потребности в свободе и боязни обязательств. Либо такие люди, не желая работать «на дядю», становятся частными предпринимателями, либо ищут такую работу, где их жажда свободы ограничена минимально. Часто их можно встретить в профессиях, требующих высокой мобильности и гибкости. К примеру, частые командировки идут филофобам лишь на пользу, подпитывая их непоседливость и склонность к побегу. На постоянной работе они по возможности стремятся к должностям, над которыми нет прямого начальства, и предпочитают занять такую профессиональную нишу, чтобы иметь возможность бесконтрольно передвигаться в течение дня. Напомню, что филофобы обнаруживают высокую потребность в контроле. Соответственно, для них интересен такой вид деятельности, который либо наделяет их определенной властью, либо позволяет чувствовать за собой минимум надзора. Однако страх перед чем-то окончательным и бесповоротным нередко заставляет их бросать школу, вуз или аспирантуру. Многие из них меняют работу с поразительной частотой.

Некоторые филофобы становятся весьма успешными в профессиональной сфере именно благодаря своему складу личности. Другие именно из-за этого терпят неудачу. В первом случае человеку идет на пользу то, что он любит «сбегать в работу» и делает карьеру не благодаря личным связям. Во втором случае он снова и снова терпит неудачу из-за нежелания подчиняться и нести обязательства. Потребность в свободе и отсутствие способности к компромиссу заставляют раз за разом сжигать мосты и начинать все заново, на протяжении жизни растет гора неудавшихся профессиональных проектов и распавшихся отношений.

Еще одна отличительная черта филофобов – их личная жилая среда. Кочевой менталитет часто дает о себе знать и здесь. Они любят обустраиваться так, чтобы можно было отправиться в путь в любой момент. Жилища их часто носят отпечаток чего-то временного – поскольку завершенность может проявляться в чем угодно, отделка квартиры или дома никогда не будет по-настоящему закончена. Даже здесь они избегают того, чтобы закрепиться на последних метрах. Филофобы также могут жить очень скромно, гораздо скромнее, чем могли бы себе позволить, – прежде всего мужчины, которые обычно ценят уют и убранство меньше, чем женщины. Скромность и «временность» обстановки представляет собой своеобразный контраст с величиной дохода. А бывает, что их профессиональные неудачи и, соответственно, низкий доход идут рука об руку с жилищными условиями. Как бы то ни было, квартира филофоба выглядит как перед переездом не только из-за постоянной готовности к побегу – лишь бы не «пускать корни», – но и из-за глубокого нежелания привязываться к чему-либо. Свободно филофобы относятся не только к людям, но и к вещам. Немецкий рок-певец Удо Линденберг, признанный филофоб, благодаря своим финансовым возможностям довел эту жизненную философию до крайности: он много лет проживал в первоклассном отеле в Гамбурге.

Филофобы предпочитают спокойную обстановку. Им нравится разумная функциональность, которая может свидетельствовать о вкусе владельца, но не создает ощущения уюта. Рациональный отказ от эмоций в жизни выражается и в эстетических предпочтениях.

В дружеских отношениях филофоб обычно руководствуется тем же правилом, что и при партнерстве: «Пожалуйста, не ожидайте от меня слишком многого!» Даже в дружбе они не любят, когда их хотят удержать, и лучше всего себя чувствуют, когда могут договориться о «необязательности» встреч. Главное, чтобы друг не обижался, если филофоб вдруг откажется с ним увидеться или постарается не назначать время встречи как можно дольше. Одна женщина рассказывала, что уже в момент встречи у нее пропадает желание общаться, потому что радость от дружеского общения превратилась в обязательство. Многие филофобы создают семью, чтобы решить проблему свиданий. По крайней мере, они склонны устанавливать такой семейный распорядок, при котором можно спонтанно приходить и уходить. Для филофобов преимущество семьи в том, что вы часто видитесь с ними дома и они в основном следуют четкому распорядку дня. Друг-филофоб может таким образом удовлетворять свою потребность в спонтанном общении – а для него это самое приятное. Кроме того, семья компенсирует тепло родного гнезда, которого так не хватает людям, боящимся отношений. В семье друзей такой человек может присутствовать, но не должен ни за что нести ответственность.

Можно ли положиться на филофоба в дружбе? Это зависит от степени выраженности фобии и характера этого человека. Некоторые из них невыносимы в дружбе в той же мере, что и в отношениях, поскольку уклоняются от любой ответственности и часто подводят тогда, когда в них нуждаются. Другие исключительно надежны как друзья, а их проблема с близостью поднимает голову только в любовных отношениях. Большинство же филофобов проявляются в дружбе как смешанный тип. Дружить с ними гораздо проще, чем находиться в партнерских отношениях, но тем не менее не стоит ожидать от них слишком многого. Наконец, есть еще крайне интровертные одиночки, боящиеся привязанности, которые в принципе избегают дружбы и максимум имеют просто знакомых. Инстинкт отстаивания границ у них доходит до того, что они никого к себе не подпускают и никому не разрешают входить в квартиру – в свое личное пространство.

Даже в дружеских отношениях филофобы старательно избегают открыто говорить о своих чувствах. Большинство из них прекрасно умеет уходить от таких разговоров – в основном мужчины, среди которых наблюдается сильное пристрастие к обсуждению фактов и предметов внешнего мира. Женщины часто и более охотно говорят с подругами о своих истинных чувствах и страхах. Нередко мудрые филофобы создают вокруг себя ауру неприступности, так что друзья вряд ли осмелятся приблизиться к ним с личными вопросами. Другой распространенный побочный эффект филофобии – стремление оставаться невидимым, то есть анонимным. Одна женщина рассказала мне, что переживает самые счастливые моменты, когда находится где-то за границей и об этом не знает никто из знакомых. Тогда у нее возникает пьянящее чувство свободы. Другой мужчина заявил, что любит «стоять во втором ряду». Любое внимание к собственной персоне ему противно. Многие филофобы с удовольствием стали бы невидимками и нигде не регистрировались. Чувство принадлежности к чему-то их раздражает, поэтому они также избегают вступать в любые объединения или клубы по интересам, где требуется фиксированное членство. У некоторых это желание анонимности доходит до того, что им претит писать фамилию на дверной табличке. Они не хотят быть осязаемыми. Конечно, наиболее остро желание «лечь на дно» ощущается в любовных отношениях, но иногда это прямо-таки лейтмотив жизни филофобов: «Если никто меня не видит, никто не может от меня ничего хотеть!» Исключение – филофобы с нарциссическими чертами (см. «Нехорошая пара: филофобия и нарциссизм»). Они с удовольствием находятся в центре внимания – но желательно в одиночестве.

Глава II
Причины филофобии

Причины боязни отношений кроются в большинстве случаев в раннем детстве человека. В начале нашей жизни отношения играют экзистенциальную, жизненно важную роль. Мы приходим в мир, связанные с матерью пуповиной, а потом нас от нее отделяют. Связь и разделение сопровождают нас всю жизнь до самой смерти.

Младенец полностью зависит от заботы и помощи ближайших опекунов. Если они о нем не заботятся, он умирает. В большинстве случаев в первые годы жизни основную ответственность берет на себя мать. Но это может быть и отец, и бабушка, и другой опекун – дело не в том, кто заботится, а в том, что кто-то эту заботу проявляет. Большинство детей растут в окружении нескольких людей, которые о них заботятся, – как минимум это отец или мать. Ниже я буду говорить о матери, потому что лингвистически слишком громоздко упоминать ради равноправия полов также отца или другого опекуна, который может осуществлять тот же уход за ребенком. Это должно подразумеваться само собой.

Роль матери

Будем ли мы способны на отношения в последующей жизни, в значительной степени зависит от опыта, полученного в первые годы жизни в отношениях с матерью. С чем наш мозг с самых юных лет ассоциирует отношения – с уверенностью, теплотой, безопасностью или с беспомощностью, одиночеством и страхом? Так как из-за так называемой инфантильной амнезии мы не можем вспомнить первые два-три года жизни, опыт, накопленный за это время, обычно недоступен нашему сознанию. Поэтому бессознательное как мощная управляющая структура играет огромную роль в развитии боязни отношений.

Маленький ребенок полностью зависит от своей матери. В первые месяцы жизни он даже не знает, что они с матерью – отдельные существа. Для младенца чрезвычайно важны его потребности и чувства. Чувственная жизнь делится на ощущения удовольствия и неудовольствия. Ощущения неудовольствия могут быть результатом голода, жажды, холода, тепла и физического недомогания. Младенец не может самостоятельно разобраться со слишком сильным неудовольствием, возникает резкий стресс, и он начинает кричать. Задача матери – по возможности остановить стресс, успокоить ребенка, дать ему поесть, согреть его, утешить. То есть мать должна не только устранить стресс и неудовольствие, но дать малышу ощущение комфорта от человеческого внимания и речи.

В первый год жизни ребенок учится все лучше управлять собственной моторикой, руки его все увереннее захватывают предметы, он учится переворачиваться со спины на живот, затем ползать и в конце первого года жизни делает первые шаги. Ребенок все больше и больше способен самостоятельно регулировать свою потребность в питании и дружеском участии, хватая маму или бутылочку, подползая к матери, отворачиваясь от нее или поворачиваясь к ней. При хорошем развитии ситуации мать и ребенок настраиваются друг на друга. Мать все лучше понимает сигналы малыша и реагирует на них. Ребенок учится тому, что его понимают и что он может повлиять на удовлетворение своих потребностей, то есть приобретает опыт в том, чтобы добиться от матери желаемой реакции. Сюда относится не только его потребность в дружеском участии, но и потребность в самостоятельности. Чем больше развивается моторика ребенка, тем больше он хочет самостоятельно исследовать то, что находится вокруг. Удовлетворять потребность малыша в участии так же важно, как и отпускать его, разрешать исследовать мир. Способность чувственного проникновения матери в потребности своего ребенка создает одну из основных предпосылок того, сможет ли ребенок построить с ней прочные отношения.

Если в этот период ребенок обретает опыт того, что мать рядом, когда нужна ему, и оставляет его в покое, когда он хочет побыть один, он учится полагаться на мать. Мать становится источником утешения и чувства защищенности, той надежной базой, опираясь на которую ребенок может удовлетворять свою потребность в самостоятельности, обращаясь к другим интересным людям и вещам в своем окружении. Благодаря действиям матери ребенок обретает доверие в отношениях – так называемое первичное доверие, чувство, что ребенка приветствуют и принимают в мире. Это полностью физический опыт – то есть ощущение того, принимают ли его, любят его или нет, ребенок хранит в своем теле. Чувство принятия и доверия ребенок ощущает всем телом как комфорт, и это ощущение он возьмет с собой во взрослую жизнь. Получается, что где-то глубоко внутри мы храним память о том далеком времени, хотя она и недоступна нашему сознанию.

С первичным доверием связана уверенность в том, что можно повлиять на отношения, а не только быть им подвластным. Таким образом, ребенок узнает, что в принципе можно полагаться на отношения, регулировать их и устанавливать.

Если взаимодействие между матерью и ребенком складывается удачно, примерно со второй половины первого года жизни в ребенке развивается «внутренняя связь» с матерью. Малыш учится отличать мать от других людей и предметов, мать становится неповторимой. На этом этапе развития ребенок начинает дичиться (так называемые «страхи восьмого месяца»): поскольку мать стала исключительным доверенным лицом и ребенок уверенно может отличить ее от других людей, он боязливо реагирует на чужаков.

Внутренняя связь характеризуется процессом, который психологи называют «постоянством объекта». Постоянство объекта означает, что ребенок узнает, что мать находится поблизости, даже если не может видеть ее в этот момент – например, потому что она находится в другой комнате. Ребенок усваивает, так сказать, образ матери и уже не основывает знание о ее наличии исключительно на ее физическом и визуальном присутствии. В некотором смысле ребенок завладевает матерью внутренне, несет ее в сердце. Именно это ощущение переживается как внутренняя связь, то самое теплое чувство, которое взрослый испытывает по отношению к любимым людям. Внутренняя связь сопровождается глубоким ощущением уверенности и защищенности.

Последние исследования в нейробиологии доказали, что суть всей человеческой мотивации заключается в том, чтобы найти симпатию и оказать уважение. Иными словами, потребность к привязанности заложена в нас биологически. Система мотивации человека, в значительной мере управляемая нейромедиаторами дофамином и окситоцином, работает лучше всего тогда, когда задействуются симпатия, признание и любовь. Напротив, изоляция и одиночество способны парализовать систему мотивации. Человек тогда мучается от ощущения бессмысленности, как это происходит при сильной депрессии. В первые два-три года жизни – то есть в тот период, когда возникают первичное доверие и внутренняя связь с матерью, – в мозге формируются нейронные связи систем мотивации и привязанности. Если в это время мать слишком мало поддерживает ребенка, в его мозге образуется значительно меньше связей для этих нейромедиаторов, чем у ребенка, который получает достаточно поддержки. С точки зрения нейробиологии это означает, что ребенок, которого недостаточно любили и поддерживали в первые годы жизни, не только получает нарушения в «программном обеспечении» с точки зрения психики, но и по-настоящему страдает от недостатков «аппаратного обеспечения», поскольку в его мозге сформировано меньше контактных точек (синапсов) между нервными клетками систем мотивации и привязанности. Мозг этого ребенка, а впоследствии и взрослого, не способен вырабатывать столько дофамина и окситоцина, сколько вырабатывает мозг человека, который ощутил достаточно поддержки в первые годы жизни. (Читателям, которые желали бы узнать больше о точке зрения нейробиологов, я рекомендую очень полезную книгу Иоахима Бауэра «Принцип человечности».) Взаимодействие между его внутренними системами мотивации и вознаграждения и поступающими извне поддержкой, любовью и признанием весьма ограниченно. В запущенных случаях эти «технические неполадки» становятся основой для развития филофобии и причиной трудностей при создании отношений в дальнейшей жизни.

Таким образом, первые два года жизни имеют ключевое значение для формирования способности к созданию отношений. Но решающая роль в последующем развитии человека принадлежит не только им. На способность строить отношения оказывают сильное влияние и дальнейшие годы развития. Часто случается так, что материнский, или, шире, родительский стиль воспитания продолжается. Матери, которая с трудом проявляла чуткость к младенцу, как правило, трудно заставить себя понимать потребности ребенка в последующие годы. Конечно, бывают исключения, связанные с особыми жизненными обстоятельствами – например, если мать и ребенок были разлучены в фазе чувственной привязанности друг к другу из-за пребывания матери в больнице. Впоследствии это может сильно помешать ребенку в построении привязанности, хотя ни малейшей вины матери здесь нет. В этом случае остается шанс на компенсацию, если после воссоединения с ребенком мать будет вести себя чутко и ласково. Даже матери, попавшие в очень тяжелую финансовую ситуацию и вынужденные поэтому очень рано нанимать няню, способны многое наверстать, если будут проводить остаток времени после работы с детьми, относясь к ним с любовью и вниманием. Есть много причин, по которым мать может быть сильно перегружена в первые годы жизни малыша, а поэтому не может заботиться о нем (и других детях) так же хорошо, как могла бы при лучших обстоятельствах. Такие мамы и папы могут компенсировать некоторые упущения, когда жизненные обстоятельства снова улучшатся и кризис минует. Точно так же ребенок, который проводит первый год жизни в критических условиях, а затем поступает в любящую приемную семью, способен наверстать упущенный навык строить отношения. Впрочем, нейробиологические исследования показали, что определенные проблемы с «аппаратным обеспечением» в этих случаях сохраняются.

У меня на этот счет есть некоторые возражения. В противовес точке зрения нейробиологов я могу утверждать, что даже в более поздние годы жизни психологическая программа человека может быть во многом переписана. Я работала с клиентами, которые, несмотря на «технические проблемы», сильно изменились и заметно развили свою способность к отношениям. В случае сомнения дух побеждает материю. Кроме того, со стороны ребенка существуют определенные предпосылки, способствующие успешному созданию внутренней связи. Дети появляются на свет с разными темпераментами и свойствами характера, а из-за этого их матерям бывает легче или сложнее находиться рядом и налаживать связь. Например, так называемые дети-крикуны приводят родителей в отчаяние, и не каждой матери, способной с помощью любви и поддержки воспитать в «нормальном» ребенке чувство надежной связи, удается добиться того же самого с таким ребенком. Сегодня уже доказано, что дети рождаются с разным восприятием близости и дистанции. Кроме так называемых «ласковых» детей есть и дети, которые демонстрируют относительно низкую потребность в материнской поддержке, проявляя врожденную склонность к независимости, что делает их более восприимчивыми к последующим нарушениям отношений по сравнению с другими детьми. Дистанцированное поведение ребенка часто обижает мать, она чувствует, что ребенок отстраняется от нее. Из-за этого мать может, в свою очередь, отстраниться от ребенка и/или начать отдавать предпочтение его братьям и сестрам, которые выказывают большую потребность в опеке, и таким образом проблемы взаимно усиливаются. Очень важно иметь в виду, что в принципе не мать «виновата во всем». На развитие ребенка оказывает влияние множество факторов, а сам он влияет на собственное взаимодействие с матерью. Здесь необходимо упомянуть, что материнская (и, соответственно, отцовская) чуткость и взаимосвязь с ребенком – не одно и то же. Есть дети, которые даже при очень чуткой матери не устанавливают с ней прочной связи. Виной тому может быть, например, очень чувствительный и боязливый характер ребенка, заставляющий его подозрительно относиться ко всем человеческим взаимосвязям в принципе.

Кроме того, нельзя недооценивать и другие факторы, влияющие на развитие, – такие как отношения с другими опекунами, например с бабушкой и дедушкой, с братьями и сестрами, а также со сверстниками. Я знаю немало жизненных историй, когда бабушка была для детей источником тепла и тем самым компенсировала многое из того, чего не удавалось сделать перегруженной матери.

В формате книжной главы практически невозможно рассказать обо всем, что влияет на развитие привязанности. Выше я постаралась осветить самые значимые факторы. В конечном счете важно, чтобы вы поняли суть теории привязанности: если прочные отношения между ребенком и матерью или другим близким опекуном не удалось установить в первые два года жизни, это будет влиять на человека и в дальнейшем. В первую очередь когда в последующие годы трудности в контакте с близкими опекунами продолжатся. С другой стороны, если после первых двух лет жизни такой ребенок приобретет новый и обширный положительный опыт в общении с родителями или другими воспитателями, кое-что можно исправить и компенсировать. К сожалению, в большинстве случаев этого не происходит, потому что мамы и папы, которым уже в первые два года жизни было сложно сопереживать своему ребенку, как правило, не способны на это и позднее.

Роль отца

Поскольку большинство детей растут с отцом и матерью – по крайней мере, несколько лет, – мне хотелось бы поговорить об особой роли отца при построении стабильных отношений между родителями и детьми. Роль отца была хорошо изучена психологами, особые заслуги в этой области принадлежат Карин и Клаусу Гроссман из Университета Билефельда, которые наблюдали развитие 100 детей в течение 22 лет.

Благодаря не только этим исследованиям, но и многим другим стало ясно, что, как правило, отцы играют иную роль и выполняют в воспитании иные задачи, чем матери. В большинстве семей отец берет на себя меньше обязанностей по уходу за ребенком. Связь между отцом и ребенком возникает в основном тогда, когда они проводят время в играх. Если мать – это надежная база жизнеобеспечения и источник ласки, то отец скорее партнер по играм. Отцы больше стимулируют детей на занятия чем-то интересным и новым, на что ребенок не решился бы в одиночку. Матери же более склонны тревожиться за своего ребенка и защищать его. В некоторых случаях эта склонность к защите приводит к тому, что матери все время озабоченно наблюдают за тем, чем занимаются отцы с детьми. Некоторые доходят до того, что не оставляют отца с ребенком наедине, потому что видят в этом опасность. Традиционно в большинстве культур отцы – это те, кто воодушевляет ребенка на решение новых задач. Они с удовольствием передают свои знания и вводят детей в большой мир. Часто именно отцы учат ребенка ездить на велосипеде и плавать, залезают вместе с ним на дерево, дают ему первый раз покататься на пони, исследуют с ним лес, учат обращаться с инструментами или, к недовольству многих мам, запускать петарды под Рождество. Конечно, энергичные матери тоже так делают, но при наличии отца это становится его обязанностью, что снимает нагрузку с матери и обогащает ребенка.

Связь отца и ребенка становится явной благодаря деликатному игровому поведению отца. Деликатность заключается здесь в том, что отец хорошо понимает желания и способности своего ребенка и стимулирует их, не перенапрягая. Исследования супругов Гроссман показали, что отец оказывает существенное влияние на позднейшую способность ребенка вступать в отношения и умение дружить. Взрослые, у которых были в детстве хорошие отношения с отцами, в среднем демонстрируют лучшую самооценку и больше доверяют дружбе и любовным отношениям, чем взрослые без этого опыта. Чем тоньше вел себя отец в играх со своим ребенком, тем успешнее эти девочки и мальчики, а затем взрослые мужчины и женщины смогут поведать партнеру о своих желаниях и открыто справиться со своими слабостями. Для них стабильное партнерство с общими целями представляет собой важную цель в жизни. С другой стороны, дети, отцы которых были перегружены работой, чрезмерно авторитарны или равнодушны, продемонстрировали значительно более отстраненное и уничижительное отношение к партнерству и дружбе.

Безопасные и небезопасные типы отношений

До сих пор я описывала, как происходит развитие привязанности у ребенка, когда все идет достаточно хорошо. Дети, которым выпало такое счастье, приобретают прочную связь с матерью (родителями), и, как показали исследования, этот стиль отношений остается в большинстве случаев на всю жизнь. Если же в первые годы жизни что-то идет не так и надежная привязанность между родителями и ребенком не формируется, результатом становятся следующие три типа привязанности, которые можно обозначить как ненадежные и которые также накладывают отпечаток на последующую жизнь человека (для специалистов среди читателей: я использую терминологию не из работ Джона Боулби, Мэри Эйнсворт и т. д., а из исследований Ким Бартоломью):

• озабоченная привязанность;

• боязливая привязанность;

• отвергающая привязанность.

Ниже я расскажу обо всех типах привязанности и их влиянии на любовные отношения взрослых. Тип привязанности – это в некотором роде психическая программа отношений, которую человек приобрел уже в детском возрасте. Стоит предположить с самого начала, что боязливый и отвергающий типы привязанности связаны с сильной филофобией.

Надежная привязанность – «Я в порядке, и ты в порядке!»

Дети, которые смогли установить надежную связь с матерью, научились тому, что могут ей доверять и в принципе могут на нее положиться. Когда они устали, обессилели, когда им страшно или грустно, они ищут близости с матерью, чтобы та их утешила. Кроме того, благодаря поддержке и дружескому участию матери они обретают уверенность в своих силах. Взрослые, которым присущ надежный тип привязанности, характеризуются двумя основными свойствами: они располагают как уверенностью в своих силах, так и основополагающей готовностью доверять другим людям. Их основная установка звучит так: «Я в порядке, и ты в порядке!» Это оказывает положительное воздействие на все сферы их жизни, в частности на построение любовных отношений: они хорошо умеют регулировать близость и дистанцию со своим партнером. Отношения не воспринимаются ими как угроза, наоборот, с ними связаны чувства доверия и безопасности. Близость партнера не «перегружает» этих людей, они ею наслаждаются. Они обладают первичным доверием. Еще одна причина способности создавать прочные отношения в том, что такие люди хорошо устанавливают границы и могут сказать «нет», не ощущая при этом вины или страха. В детстве они получили послание, что их любят такими, какие они есть. Им не пришлось прогибаться сверх меры, чтобы понравиться матери (родителям). Им не нужно было приспосабливаться вплоть до самопожертвования, чтобы избежать наказания. Конечно, речь не идет о вседозволенности – они должны были следовать правилам и научиться принимать родительский отказ. Однако в детстве им было позволено проявлять инициативу, более того, этого от них ожидали. Со стороны родителей тоже присутствовала готовность к переговорам. Люди, у которых сформировался надежный тип привязанности, могли говорить «нет», будучи детьми, не опасаясь лишения любви или других устрашающих родительских реакций. Поэтому близость партнера не представляет угрозы для их собственной идентичности и в близости они сохраняют для себя ощущение подлинности и уверенности. По этой причине они могут не зависеть от ожиданий партнера, поскольку не запрограммированы на то, чтобы обязательно соответствовать ожиданиям другого человека. Они охотно делают то, что могут сделать, поскольку ожидания не вызывают у них рефлекторного сопротивления (упрямства). Если они выполняют то, что от них ожидают, то делают это добровольно и без напряжения. Если же – неважно, по каким причинам – они не могут соответствовать ожиданиям, то говорят «нет», не попадая при этом во внутренний водоворот из страха, вины и чувства провала. Это не значит, что они всегда прекрасно себя чувствуют, отказывая кому-либо, однако могут спокойно отгородиться от этого. Поскольку люди с надежным типом привязанности способны самостоятельно справляться с ожиданиями партнера, они не испытывают чрезмерной робости, когда приходится брать на себя ответственность. Кстати, ответственность – старшая сестра ожиданий, так что следует рассматривать оба этих понятия вместе. Ответственность объединяет множество ожиданий и приводит к обязательствам. Психологически решающим здесь является то, что люди с надежным типом привязанности ощущают внутреннюю свободу, потому что уже в детстве могли свободно развиваться в определенных пределах. Таким образом, они берут на себя ответственность по собственной воле.

В конечном счете люди с надежным типом привязанности способны вступать в близкие и ответственные любовные отношения, поскольку внутренне убеждены, что не погибнут, если их постигнет неудача, – иными словами, они не уклоняются от риска неудачи. Разумеется, когда отношения рушатся, такие люди будут сильно переживать, но рано или поздно они соберутся с силами и вернутся к нормальной жизни. Благодаря уверенности в себе и доверию к миру они с оптимизмом ожидают, что когда-нибудь снова встретят человека, с которым смогут стать партнерами. А неуверенным людям расставание напоминает о ранних детских психотравмах, покинутости и одиночестве. У них меньше ресурсов, способных помочь им восполнить потерю. Именно поэтому, помимо прочего, они зачастую предпочитают вообще избегать отношений, лишь бы не рисковать ощутить боль разлуки.

Ненадежная привязанность

Даже при том что существуют разные типы ненадежной привязанности, люди, которым они свойственны и которых мы называем филофобами, демонстрируют некоторые общие черты, характерные при боязни отношений и проблемах с партнерством, дружбой и человеческой близостью. Так, все люди с ненадежным типом привязанности испытывают трудности в отношении чужих ожиданий, поскольку внутренне они убеждены, что должны этим ожиданиям соответствовать, если не хотят подвергать отношения опасности. В результате они могут говорить «да», хотя имеют в виду «нет», при этом чувствуют себя так, будто им приходится прогибаться перед другим человеком. Как вариант – развивают в себе глубинное упрямство в отношении любых ожиданий, так что одной только мысли о том, что от них могут чего-то ждать, достаточно, чтобы вызвать пассивное или активное сопротивление. Некоторые люди с ненадежным типом привязанности внутренне колеблются между приспособлением против воли и упорным отказом. В большинстве ситуаций – по крайней мере, когда речь идет о важных решениях – они не могут ни спокойно согласиться, ни спокойно отказать. Я еще неоднократно вернусь к этой теме и объясню, почему так происходит. Сейчас же замечу лишь, что работа с ожиданиями – одна из центральных проблем в отношениях с филофобами.

Вторая ключевая особенность, которую можно наблюдать у всех людей с ненадежным типом привязанности, – это уклонение от ответственности. В то время как люди с надежным типом привязанности с удовольствием берут на себя ответственность, потому что делают это добровольно, детский опыт филофобов заставляет их испытывать постоянное давление. Ситуация, при которой они должны взять на себя ответственность или обязательства, воспринимается ими как принуждение. Поэтому многие люди с ненадежным типом привязанности внутренне всегда готовы к противодействию, то есть к непреклонному отказу от ответственности. Это относится по меньшей мере к любовному партнерству, а нередко и к другим отношениям и сферам жизни.