Текст книги "Гнездо, которое дарит крылья. Самостоятельность ребенка начинается с привязанности"

Как было у меня дома

Если мы хотим знать свое отношение к темам привязанности и автономии, мы не можем не обратиться к своему детству. Некоторым людям это удается очень легко. Они любят размышлять о том, какое влияние оказали на их личность родители. Другие же, напротив, с трудом справляются с этим. Этому могут быть разные причины. Некоторые боятся болезненных воспоминаний. Они больше всего хотят забыть все, что было раньше, и больше не чувствовать это. Очень понятное желание: кому хотелось бы столкнуться с болезненными переживаниями и обременительными чувствами? Многие испытывают глубокую лояльность к своим родителям, а критические мысли о них рассматривают как предательство. Они чувствуют, что должны быть им благодарны. Третьи же глубоко убеждены, что детские установки играют не такую уж большую роль, и спрашивают почти с досадой: «Почему теперь во всем надо обвинять моих родителей?»

Дети должны идеализировать своих родителей, потому что беззащитны перед ними.

Часто бывает и так, что люди увязают в идеализации собственных родителей. Все дети идеализируют своих родителей, потому что в их глазах они большие, а сами дети – маленькие.

Если родители маленького ребенка относятся к нему без любви, тот считает и чувствует это справедливым: я плохой, и родители правильно меня наказывают. Неправда: у этих двоих расстройство привязанности, им нужна помощь психотерапевта!

Дети склонны оправдывать взрослых по двум причинам:

• Во-первых, маленькие дети интеллектуально совершенно неспособны к морально независимой оценке своих родителей.

• Во-вторых, дети должны воспринимать своих родителей как хороших и правильных, потому что констатация того, что собственные отец и (или) мать некомпетентны или даже опасны, породила бы в них глубочайшие чувства покинутости и страха – а это всегда хуже, чем терпеть непутевых родителей.

С помощью идеализации дети в некотором смысле защищают своих родителей, а значит, и себя. Эта идеализация часто переносится во взрослую жизнь. Это означает, что, будучи взрослым, человек убежден, что у него было великолепное детство, хотя, возможно, все было совсем не так. Работая психотерапевтами, мы постоянно сталкиваемся с тем, что клиенты или участники семинара внезапно понимают, что их детство было совершенно не таким радужным, как они предполагали до сих пор. Конечно, в первый момент это больно. Однако в результате эта боль приводит к большей свободе.

Только когда мы начинаем создавать себе реалистичный образ своих родителей, мы можем распознать свои импринтинги и понять себя.

Например, клиенты внезапно понимают, почему они так легко смущаются, если кто-то их критикует, или почему для них справедливость превыше всего. «Я не представляю ценности – вот чему я научилась в детстве», – констатировала в конце концов одна из участниц семинара. Только теперь, видя все иначе, она находит объяснение, почему часто чувствует себя такой измученной. Будучи старшей из четырех детей, она должна была помогать матери заботиться о своих младших братьях и сестрах. Мать ожидала этого от нее и никогда не спрашивала, что при этом чувствовала девочка. Это считалось само собой разумеющимся. Уже в собственной семье она продолжает жить по заученному сценарию: сначала дети, потом домашнее хозяйство, потом муж, а для собственных потребностей уже места нет. Неудивительно, что иногда у нее просто заканчиваются силы.

Нужно понять, что крайне важно признать влияние родительского дома на собственное развитие, чтобы спрашивать о личном видении реальности (ключевые слова «детские очки»). Многие проблемы возникают именно из-за искаженного восприятия реальности и, соответственно, вытеснения ее из сознания.

Итак, если мы обладаем мужеством противостоять своим импритингам и подвергать сомнению влияние своих родителей как в хорошем, так и в плохом, тогда мы можем взять «годное» и исключить «негодное».

Если бы, например, Сабина, которая обожает постоянно обнимать и целовать сына Леона, призналась себе, что это желание вызвано недостатком близости со стороны своих родителей и что ей хочется компенсировать это своему ребенку, это вызвало бы у нее вопрос, чьи потребности она удовлетворяет на самом деле: Леона или свои собственные. Она поняла бы, что перенапрягает сына своим стремлением к близости – а он часто вовсе не жаждет ее объятий. Принимая это во внимание, она могла бы решить по-настоящему видеть ребенка, его сигналы и развитие и реагировать на них, а не душить его своим желанием близости. Она могла бы решить, что в будущем не будет переносить на сына свою потребность в привязанности и ослабит свое почти симбиотическое поведение. То есть ей было бы легче признать, что они с ребенком – отдельные личности, у которых не всегда одинаковые желания. При таком условии она могла бы лучше воспринимать сигналы Леона о необходимости отдыха и личного пространства.

Мы можем сознательно перенимать от родителей благоприятные импринтинги и для общения с собственными детьми. Проблемные же детские паттерны мы можем рассмотреть подробнее и постараться отсеять. То есть мы не принимаем их без рефлексии и не компенсируем их, превращаясь в абсолютную противоположность наших родителей, тем самым снова впадая в крайность. Лучше всего установить здоровую внутреннюю дистанцию от своих установок и суметь сознательно их отодвинуть. Так мы не передадим их нашим детям. В этом состоит большая свобода. Потому что так мы можем быть родителями, которые воспитывают своих детей сильными, способными на привязанность и уверенными в себе людьми – даже если у нас самих было довольно сложное детство, которое, возможно, кажется нам преградой и по сей день. Через саморефлексию мы можем прервать передачу многих проблем от одного поколения другому.

Взгляд назад

Если мы хотим рассмотреть свои детские импринтинги, это первый шаг к тому, чтобы осознать, в какой атмосфере мы выросли. Как мои родители обращались с моими потребностями в автономии и привязанности? Могли ли они удовлетворить и то, и другое?

Следующее упражнение приглашает тебя ощутить импринтинги собственного детства. Ты составишь карту своего опыта привязанности, благодаря чему получишь прекрасный обзор своих импринтингов. Возможно, потребуется некоторое мужество, чтобы еще раз глубоко погрузиться в свое детство, но осознание внутренней карты – это первый шаг на пути к изменениям. Потому что мы можем изменить что-то лишь тогда, когда это осознаем. В этом случае эта метаморфоза чрезвычайно важна не только для тебя, но и для твоих детей.

При желании можно записать свои мысли и воспоминания, которые приходят в голову при критическом взгляде на собственное детство. Может быть, тебе захочется завести для записей «книгу отчетности» – тетрадь в красивом переплете. Ее можно будет использовать для упражнения на рефлексию, приведенного ниже, а также для всех последующих.

Остров рефлексии: изучение собственного детского опыта

Потрать на упражнение около 20 минут. Читай себе вопрос за вопросом. Пусть каждый действует на тебя по отдельности, а ответы возникают интуитивно. Может быть, перед твоим внутренним взором возникнут картины. Или внутреннее ухо услышит слова, предложения и звуки.

Если хочешь, можешь записать свои мысли по этому поводу. Однако для начала важно лишь, чтобы ты внутренне вернулся в детство. Может быть, стоит сделать упражнение и потратить после этого немного времени на то, чтобы записать пережитое. Тебе важно знать: дело не сводится к «правильным» воспоминаниям, то есть к тем, которые можно проверить объективно. Суть в том, чтобы выяснить, как ты воспринимал собственное детство. Речь идет о тебе. Речь идет о твоей субъективной реальности.

Найди свой след воспоминания

• Вспомни дом своих родителей и попробуй создать доступ к атмосфере того времени.

• Где ты рос, когда был маленьким (до шести лет)?

• Какой была ваша квартира или дом?

• Какие были комнаты? Ты помнишь, какая у вас была мебель?

• Вы всегда жили в одном месте? Или вы много переезжали?

• Ты помнишь, как пахло, когда ты входил в дом?

• Кто был в твоей семье? Кто часто бывал рядом?

При ответе на вопросы можно закрыть глаза. Если не хочешь этого делать, попытайся расслабиться и спокойно смотреть перед собой. Так ты сможешь направить внимание внутрь себя.

Насколько хорошо мать и отец удовлетворили твое желание привязанности?

• Теперь прислушайся к своим ощущениям при вопросе, насколько хорошо ты чувствовал себя любимым, защищенным и окруженным заботой.

• Ты чувствовал себя в хороших руках?

• Была ли любовь родителей связана с условиями или тебя просто любили таким, каким ты был? Если ты не почувствуешь это сразу, можешь представить себе пару типичных ситуаций с участием родителей – тогда ты сможешь ощутить, как они к тебе относились и как ты это воспринимал.

• Какие чувства у тебя возникают, когда ты об этом думаешь: теплые или болезненные?

• Были ли различия между твоими родителями: ощущал ли ты, что один из них любит тебя больше?

• Возможно, ты сможешь ощутить, как родители удовлетворяли твою потребность в привязанности. Прежде чем перейти к следующему блоку вопросов, сделай глубокий вдох. Потому что теперь речь пойдет о твоей потребности в самостоятельности и самоопределении.

Насколько сильно мать и отец поощряли твою самостоятельность?

• Теперь почувствуй, как родители поддерживали твое автономное развитие.

• Родители доверяли тебе что-нибудь? Научили ли они тебя азам самостоятельности (например, завязывать шнурки или жарить картошку)?

• Побуждали ли они тебя к тому, чтобы делать что-то самостоятельно (например, дойти до школы или магазина, переночевать у подруги)?

• Или же тебя сильно опекали, ограждая тебя от слишком многого?

• Мог ли ты сепарироваться от родителей без чувства вины (например, иметь другое мнение или начать жить отдельно)?

• Каким примером для подражания они были в вопросах самостоятельности?

При желании можно сделать заметки. Однако значение имеют только чувства, которые ты испытал при воспоминании. Они говорят о том, как родители отвечали на твои потребности в привязанности и автономии.

Вспоминая собственный детский опыт, ты, наверное, уже получил представление о том, как выглядит твой баланс с точки зрения привязанности и автономии. Это может быть и дисбаланс в пользу одной из потребностей.

Тоска по привязанности – адаптированные родители

Возможно, ты не чувствовал себя достаточно любимым и принятым своими родителями, из-за чего до сих пор тоскуешь по привязанности и одобрению. Может быть, поэтому ты стараешься делать все правильно, а лучше всего – идеально? Может быть, из-за тоски по признанию и одобрению ты чрезмерно подстраиваешься под окружающих, а твои автономные навыки – напористость и целенаправленность – натренированы гораздо хуже. Твое стремление к признанию сказывается и на обращении с детьми.

В разделе «Задачи адаптировавшихся родителей» мы еще рассмотрим, к каким последствиям может привести то, что родитель обладает слишком малой напористостью. Также начиная со страницы 72 мы даем советы, как можно это изменить.

Возможно, тебе будет трудно позиционировать себя и настаивать на соблюдении правил. Возможно, ты попытаешься утолить собственную потребность в объятиях с помощью детей – само по себе это не плохо, но иногда может привести к тому, что ты будешь тормошить их больше, чем им нравится.

Наверное, для тебя первые два года жизни ребенка являются самыми прекрасными и простыми, потому что малышам нужно много любви и заботы. Однако в фазе неповиновения твои дети будут проверять, могут ли они полагаться на четкие рамки. Они хотят знать, сохранишь ты спокойствие или нет, когда они зайдутся в истерике. Они хотят знать, останутся ли твои заповеди стабильными, даже если они будут сопротивляться им изо всех сил. Помимо привязанности, твоим детям нужна твоя напористость. Это придает им уверенность.

Стремление к независимости – автономные родители

Однако, возможно, ты принадлежишь к тем матерям или отцам, чей внутренний баланс нарушен в пользу автономии. Либо потому, что ты ощущал слишком мало любви от родителей, либо потому, что они задушили тебя этим чувством. Если ребенок не ощущает настоящей родительской любви, может случиться так, что он бессознательно решит: «Ну, я вам покажу!» Итак, с этого момента человек предпочитает полагаться только на себя и всегда соблюдает определенную безопасную дистанцию – в том числе и по отношению к партнеру. Никто не допускается настолько близко, чтобы он мог глубоко ранить.

Кроме того, и для тебя у нас есть полезные советы, как научиться установить здоровую близость по отношению к другому человеку и сохранить ее.

Однако некоторые люди чувствовали себя задушенными любовью своих родителей. Из-за этого они выработали в себе почти что «аллергию» на чрезмерную близость и, как правило, опасаются ее в отношениях с другими. Кроме того, они очень стремятся сохранить свою автономию и быстро начинают чувствовать себя под опекой, что нередко может привести к довольно сильному сопротивлению по отношению к запросам и ожиданиям окружающих. В этом случае дети, особенно младенцы, становятся настоящей проблемой, потому что им необходимо много близости и адаптивность со стороны родителей. Так что, если ты принадлежишь к автономным личностям, необходимость заботиться о маленьких детях может вызывать у тебя постоянное напряжение. Ты склонен чувствовать себя посторонним и взятым в плен, а иногда тебе больше всего хотелось бы сбежать от всей этой ответственности.

Родители, находящиеся между автономией и адаптацией

Внимание! Многие люди колеблются между двумя полюсами – то их поведение является слишком адаптированным, то снова слишком автономным. Они то жаждут большой близости, то вдруг снова нуждаются в свободе. Сверхадаптированные люди способны при этом неумело заявить о себе, поэтому может случиться так, что после фазы внимания они снова отдаляются еще сильнее. В партнерстве они часто перемещаются зигзагом между близостью и расстоянием. На отношения с детьми это может повлиять так, что самая нежная любовь будет сопровождаться мыслями о побеге и сильным раздражением.

Экскурс: мамы и папы – сильные стороны двух родителей

Возможно, в процессе упражнения «Остров рефлексии: изучение собственного детского опыта» ты выяснил, что мать была скорее тем, кто обеспечивал близость, а отец был сторонником автономии. Это не случайность. Для гендерного распределения на полюсах близости и автономии существуют типичные тенденции. Женщины скорее более адаптированы, а мужчины скорее более автономны. Мы совершенно сознательно употребляем здесь «скорее», поскольку речь идет именно о тенденциях. Существуют и адаптированные мужчины, и автономные женщины.

Иногда функцию первого человека привязанности берут на себя бабушки и дедушки, приемные или патронатные родители. Они могут играть эту роль так же хорошо, как и родные матери и отцы.

Когда пары становятся родителями, женщины являются в первую очередь хранительницами гнезда. Ребенок растет в утробе матери и уже там привыкает к голосу, сердцебиению и движениям матери. И после родов в основном матери берут на себя уход за ребенком. Они дают младенцу жизненно важное тепло и поддержку. Они заботятся о том, чтобы маленький человечек получил все, что ему нужно, и чтобы с ним ничего не случилось. На этом первом этапе жизни младенец сильно привязывается к матери. Она его первая любовь. В основном первая улыбка предназначается ей. Как правило, мать внимательно реагирует на потребность малыша в привязанности. Обеспечивают это и обменные процессы в ее теле: благодаря гормону привязанности, окситоцину, после родов материнский мозг настраивается на уход и близость. Таким образом, теория привязанности рассматривает мать как главного человека в аспекте привязанности. Тем не менее, если в большинстве случаев мать может отвечать за близость несколько лучше отца, ни в коем случае не следует принимать за правило, что ВСЕ матери ВСЕГДА ориентированы на привязанность. Отцы тоже могут занять это место.

Психологи из Регенсбургского университета, профессор Клаус Гроссман и доктор Карин Гроссман, провели объемное исследование по изучению привязанности и автономии отцов и матерей. При этом они обнаружили, что во всех культурах существует типичное разделение ролей: мать формирует основу заботы и ласки, а отец выступает в качестве партнера по игре и источника поддержки. Он стимулирует детей сильнее матери, играет с ними в несколько более опасные игры.

Как правило, отцы проявляют больше выдержки, если дочери и сыновья захотят испытать себя и исследовать мир. Они не вмешиваются сразу же, если ребенок испытывает трудности и пробует новое. Может случиться, например, что мать, полная напряжения, говорит: «Забери у малыша ножницы». А отец на это спокойно отвечает: «Зачем? Пускай». Отцы поддерживают детей в их стремлении к самостоятельности.

«По сравнению с матерями, отцы больше стимулируют маленьких детей и, подначивая, чаще приводят их в замешательство. Так они помогают своим детям развить выносливость, уверенность в себе и способность решать проблемы» – так педагог и эксперт по отцам Аксель Зихер описывает преимущество роли отца [6].

Кроме того, многие отцы чаще занимаются физическими упражнениями, чем матери. Они, как правило, любят возиться, прыгать и заниматься спортом со своими детьми. Другой типичный пример – обучение бегу. Когда сын или дочь делает первые неуверенные шаги, папа, скорее всего, отпустит руку и поощрит своего ребенка сделать несколько шагов самостоятельно. Отец больше доверяет ребенку. Исследования даже показывают, что расстояние между отцом и ребенком, когда он говорит: «Иди к папе!» – больше, чем между малышом и матерью. Мама скорее пойдет ребенку навстречу и гораздо раньше предложит ему руку помощи. Таким образом, отцы способствуют автономии ребенка.

Итак, эволюция безупречно позаботилась о нас. Если все идет хорошо, уже при уходе за младенцем отец и мать могут оптимально дополнять друг друга. Мать принимает на себя присмотр и заботу, что обусловлено беременностью и периодом грудного вскармливания. Отец же отвечает за элемент игры и стимулирования. Исходя из этого, иногда матерям может быть сложнее отпустить ребенка и удовлетворить его потребность в автономии. Может быть, этим можно объяснить и материнские слезы в день поступления в школу. С другой стороны, иногда отцы более небрежны в отношении того, что заботиться о детях необходимо хорошо. Пример тому – наша подруга Андреа. Они с мужем Ули и сыновьями (два с половиной и четыре года) купались в Балтийском море. Когда они вышли на берег, дети дрожали от холода, их губы посинели. Ули совершенно спокойно вытерся сам, а Андреа же сначала занялась детьми, растерев их досуха и согрев. Только когда оба малыша сидели в шезлонге, одетые в халаты, она позаботилась о себе – между тем ей было довольно холодно. Ни Андреа, ни Ули не задумались над тем, насколько по-разному они действуют в такой ситуации. Просто так получилось. Они автоматически выступили в своих ролях, в результате чего дети получили хорошую заботу.

Теперь из этой истории можно было бы сделать вывод, что традиционное распределение ролей совершенно правильное. Однако все не так просто.

Исследования показывают, что и мать, и отец способны точно улавливать настрой маленького ребенка.

Конечно же, при родах в мозге матери выделяются гормоны счастья и окситоцин. Кроме того, источник гормона радости, благодаря грудному вскармливанию и контакту с кожей ребенка, просто бьет ключом [7], так что мать прямо-таки влюбляется в своего ребенка и готова взять на себя тяготы ухода за ним. Но и в организме отца окситоцин, гормон привязанности, вырабатывается в увеличенном количестве, когда отец имеет физический контакт с ребенком, держит его, пеленает и так далее. Если отец к тому же и основной опекун, его мозг настраивается на обслуживание еще сильнее [8].

Итак, можно сказать, что в конечном счете оба родителя могут взять на себя заботу, а также поощрение самостоятельности ребенка. Однако матери, как правило, более склонны к полюсу заботы – особенно когда дети еще очень маленькие, – а отцы чувствуют себя ближе к тому полюсу, который бросает вызов ребенку и способствует его самостоятельности. Обе эти сильные стороны заботятся о том, чтобы в результате ребенок был окружен заботой и смело исследовал мир.

Если мы примем это и увидим силу в каждой роли, то сможем избежать многих споров. К сожалению, в современных партнерских отношениях иногда бывает так, что каждый считает, будто именно его точка зрения правильная. Матери ворчат на отцов, потому что те забывают взять детское питание в поход. А отцы бубнят на матерей, потому что те несут восьмилетнему ребенку в школу спортивную сумку. Здесь обоим партнерам не повредило бы проявить чуть больше уважения и доброжелательности.

Современные отцы посвящают уходу за детьми значительно больше времени, чем предыдущие поколения [9]. Каждый третий отец берет декретный отпуск [10].

С 70-х годов прошлого века роль отца непрерывно менялась. «Новые» активные отцы ощущали, как и матери, ответственность за воспитание и развитие детей. Благодаря более прочным отношениям с ребенком роль отца оживает сильнее, и, следовательно, для мужчины возникает необходимость переопределить себя как родителя – возможно, более похожего на мать. Однако часто пример для подражания у него отсутствует: собственный отец редко был рядом и мало заботился о семье. Поэтому молодые отцы идут новыми путями. Они ищут правильный баланс между привязанностью к детям и самореализацией как мужчины в партнерстве и профессии. На этом пути они первым делом смотрят на опыт, полученный от собственного отца. Хотя большинство из них не находят подходящего примера, воспоминания о детстве оживляют многие события. Это может быть болезненно, так как вскрывает старые душевные раны, которые оставил их собственный отец, потому что не заботился, а отсутствовал или был холоден.

Если ты чувствуешь, что переполнен бурными эмоциями, как только начинаешь интенсивно вспоминать свое детство и отношения с отцом или матерью, мы рекомендуем тебе упражнение «Остров рефлексии: исцели своего Сумрачного ребенка» на стр. 133.

Благодаря упражнению на стр. 72 ты можешь целенаправленно обратиться к старым травмам, а потом вылечить их и освободиться от прошлого, чтобы иметь возможность развить в себе способность к отцовству. То же самое относится и к женщинам, которые чувствуют, что запутываются в своих детских переживаниях, когда думают об отношениях с собственной матерью.