Текст книги "Ты можешь полюбить себя. Принять свои слабости, чтобы обрести уверенность в себе"

Неуверенные в себе люди ощущают низкую степень доверия к себе, к другим и к жизни. Их девиз: «Доверие – хорошо, а контроль – еще лучше». Они внимательно следят за своим окружением и крайне осторожно относятся к тому, что кому и говорят. Они контролируют свои слова, реакции и смех. Часто они испытывают напряжение как в профессиональном плане, так и в личном.

В свободное время они едва могут расслабиться. Моя 42-летняя клиентка, большая любительница вина, однажды сказала, что никогда в жизни не напивалась по-настоящему, потому что боялась совершить что-нибудь импульсивное.

Людей с низкой самооценкой страх подстерегает всегда и везде. Поэтому немало из них придерживаются жестких правил, которые обеспечивают им безопасность. Они крайне нерешительно ступают на новый путь. Они чувствуют себя увереннее, если могут точно просчитать риски заранее. Ощущение, что они не умеют как следует себя защитить и не приспособлены к жизни должным образом, часто распространяется и на ситуации, которые, казалось бы, не имеют ничего общего с низкой самооценкой. Например, страх путешествовать или даже просто находиться в незнакомой обстановке часто связан с глубинными ощущениями того, что у человека нет надежной почвы под ногами и самоутвердиться не получится. Чрезмерная забота о своем здоровье также обусловлена глубинным ощущением своей уязвимости – в частности, уязвимости своего тела, – как и смутный экзистенциальный страх.

В конечном счете многие страхи в жизни можно объяснить низкой самооценкой. Как правило, этим страхам противостоят повышенные меры безопасности. Часто неуверенные в себе люди испытывают прямо-таки навязчивое стремление держать все под контролем. При этом заветное желание многих – вести себя непринужденно, отпустить поводья, расслабиться или просто отключиться.

У некоторых людей неуверенность в себе настолько глубока, что заставляет их ненавидеть себя. Они ненавидят себя за то, что они «плохие», за свои неудачи. Ненависть к себе ведет к самобойкотированию. Аутоагрессивным и саморазрушительным поведением такие люди подсознательно обеспечивают себе безрадостную и несчастливую жизнь, тем самым подтверждая собственное представление о себе как о жалких неудачниках. При этом саморазрушение не обязательно должно быть настолько очевидным, как, например, у наркоманов. Оно может происходить и на более тонких уровнях, проявляясь, допустим, через хроническую неудовлетворенность собственными решениями в переломные моменты и, как следствие, своей жизненной ситуацией. Неважно, кем работают эти люди, с кем вступают в отношения, где живут, – они никогда не бывают довольны. Они подсознательно сосредотачиваются почти исключительно на плохих и проблемных моментах в себе и своей жизни. Они постоянно обрекают себя на несчастье собственным восприятием, до крайности ориентированным на дефицит, потому что подсознательно они и не хотят быть счастливыми. Счастья они «не заслужили». Ведь для этого они «слишком плохие»! В глубине души они сомневаются в своем праве на существование и поэтому изо дня в день бичуют себя собственным негативным видением.

Ненависть к себе развивается в результате нарушения на глубинном уровне отношений с родителями, о чем я расскажу подробнее в части «Почему же я такой неуверенный?», в разделе «Мама и папа, вы мне так нужны!».

Люди с хрупкой самооценкой на протяжении всей своей жизни формируют стратегии и убеждения, которые помогают им сохранять максимум благополучия. Жизнь на планете Неуверенность опасна. Как и главная героиня в прологе, многие убеждены в том, что по-другому и быть не может. Другие довольствуются своими стратегиями, хорошими «антеннами», предупреждающими об атаке, и бдительной готовностью к прыжку – подобно тому, как человек в прологе этой книги гордится своей маскировкой. Неуверенные в себе люди считают уверенных в себе самонадеянными и легкомысленными. Стратегии, которые они приобрели, чтобы избежать травм и уничтожения, обеспечивают им информированность, защиту и безопасность.

Мне не хотелось бы лишать неуверенных людей ни их защиты, ни их гордости. Детьми и подростками они выросли в среде, где их стратегии как минимум имели смысл, если не спасали жизнь. Не хочу также утверждать, что в некоторых вопросах они ошибались. Пессимизм и мнительность вполне могут быть гораздо ближе к реальности и уместнее, чем доверие и оптимизм. Добавьте к этому тот факт, что собственное восприятие окружающей среды и потенциальной опасности – единственный доступный ориентир. Так почему же читатель должен верить мне, когда я утверждаю: «Бывает и по-другому, мир снаружи не так опасен, как ты думаешь!» – хотя его предыдущий жизненный опыт полностью противоречит этому? Когда человек подвергает сомнению свои давние убеждения и защитные механизмы, он сначала испытывает страх – например, от осознания того, что он, возможно, неправильно увидел или оценил некоторые вещи. Нет ничего более угрожающего, чем неспособность положиться на собственное восприятие, на собственное суждение. В конце концов, собственное восприятие и собственное суждение – единственная система навигации в этой жизни. Если я ставлю под сомнение свои старые убеждения и свою проверенную временем самозащиту, мне в любом случае понадобятся новые установки и стратегии, которыми я смогу заменить прежние. В противном случае мне больше не за что будет держаться.