Текст книги "Посланец старейшин"

В дальнем конце туалета, у раковины, какой-то человек в зеленом халате пялился в зеркало, внимательно изучая прыщики на своем лице. Больше в туалете никого не было. Алекс подошел к одному из писсуаров. Рабочий тем временем покончил со своим занятием, бросил взгляд на Алекса и вышел.

Зная, что в распоряжении у него, возможно, всего каких-то двадцать секунд, Алекс обвел взглядом выложенное кафелем помещение. Окна! На высоте человеческого роста красовались три окна, закрашенные белой краской. Разумеется, снаружи будут еще и вторые стекла. Он взялся за белые пластмассовые ручки запоров, попытался приподнять раму одного из окон, которая подалась всего на несколько дюймов. Оказалось, что никаких препятствий за окном нет, но в эту щель ему явно было не пролезть. Тут он услышал за спиной какое-то клацанье, а потом на кафель поставили что-то металлическое. Обернувшись, Алекс увидел старика в белом халате, с ведром и тряпкой. Поняв, что Алекс – пассажир, старик вытащил карманные часы и взглянул на время.

– Это служебный туалет. А пассажирский откроется только в шесть утра.

Думать нужно было быстро. Просто выйти тем же путем, которым пришел, он не мог. Единственный выход из аэропорта был в главном зале, но сейчас явно было не время носиться туда-сюда, да и люди Робеспьерра следовали за ним по пятам.

Тут Алекс, схватившись за грудь, рухнул на колени.

– Врача! – с трудом выдавил он, глядя на старика. – Мне нужен доктор.

Старик растерянно уставился на него, а Алекс повалился на пол и откатился к стене.

– Врача! – снова выдавил он.

Наконец поняв, что пассажир может вот-вот умереть, старик выбежал из туалета за помощью.

Алекс тут же вскочил, схватил пустое ведро, оставленное стариком, и, перевернув, подставил его под окно в качестве табуретки. Снаружи донесся какой-то шум и крики. Алекс схватил свой атташе-кейс и с размаху двинул им в окно, высадив не только стекло, но и раму. Он свесился в темноту и, крепко прижимая к себе атташе-кейс, вылез наружу, а когда звуки приблизились, спрыгнул в темноту.

Удачно приземлившись, он бросился бежать.

Бетонная дорожка вскоре вывела его едва ли не к самому входу, залитому яркими огнями, где выстроилась вереница такси, ожидающих прилетевших пассажиров. Дальше тянулся тротуар, а за ним – большая автостоянка с несколькими освещенными будками, где обслуживали пассажиров с собственными машинами. Ага, а вот и здоровенный черный лимузин, преследовавший его на темных московских улицах накануне ночью.

Алекс уселся в одно из такси.

– Видите вон ту черную машину? – спросил он водителя.

Тот взглянул в указанном направлении.

– Да.

– Сейчас скажу, что надо делать, а пока включайте счетчик и отъезжайте в сторонку, где потемнее.

Совершил посадку очередной рейс, и наружу потянулась длинная вереница пассажиров, получивших багаж. Среди них была и женщина средних лет с волосами, забранными под шляпку. Вместе с ней шел Робеспьерр и два его охранника. Значит, они больше не ищут его, мелькнула мысль у Алекса. На самом деле они встречали эту женщину и столкнулись с ним совершенно случайно. Они направлялись к черному автомобилю. Робеспьерр и женщина уселись на заднее сиденье, а охранники устроились впереди. Машина выехала со стоянки.

– Следуйте за этой машиной, куда бы она ни поехала, – сказал Алекс водителю. – Если не потеряете, я заплачу тысячу рублей сверх счетчика.

Черная машина выехала на шоссе и помчалась обратно к Москве. Вскоре показались кварталы жилых многоэтажных домов, а потом автомобиль оказался уже и в центре Москвы, с его высоченными офисными зданиями и ярко освещенными неоновыми рекламами клубов, у которых сейчас был самый разгар работы. Алекс взглянул на часы. В городе, который становился все более и более похож на Лас-Вегас, по крайней мере, по ночам, был уже час ночи. Автомобильный поток все еще был довольно плотным, но черная машина виднелась постоянно.

Робеспьерр спокойно закурил, не подозревая, что за ними следят, а охранник, сидящий впереди, закончил разговаривать по телефону, сложил его и убрал в карман.

– Звонили из больницы. Врачи говорят, что Жан-Жак поправится. Ему просто оцарапало голову, и он пришел в сознание, как только его привезли в больницу.

– Смотри, никому об этом ни слова.

– А как же Филиппов?

– Мы знаем номер его рейса. Пока этого вполне достаточно.

В это время Алекс с таксистом следили за тем, как черная машина подкатывает к американскому посольству и останавливается.

– Поехали, – сказал Алекс, бросая взгляд в заднее окно и про себя удивляясь такому странному результату слежки. Впрочем, день был длинный, и ему обязательно нужно было поспать. – В гостиницу «Шереметьево-2».

Глава 9
ПЛАН

День 5. 7.00

С утра, в отличие от прошлой ночи, аэропорт «Шереметьево-1» был запружен громко переговаривающимися людьми, из громкоговорителей то и дело звучали объявления, слышался детский плач. Словом, этим ранним пасмурным утром все пришло к норме. Прежде чем вернуться в аэропорт, Алекс позавтракал в отеле и по мобильному позвонил Христенко. Но по голосу генерала сразу стало ясно, что их могут подслушивать. Алекс попросил его перезвонить через час, и Христенко понял, что должен говорить из автомата, чтобы никто не мог отследить номер.

Алекс уселся возле стойки регистрации рейса до Архангельска, куда летели в основном деловые люди, и тут его телефон зазвонил снова.

– Это я, – послышался голос Христенко.

– Я в аэропорту, на пути на фабрику «Макроникс». Что случилось на приеме?

– Передача состоялась. И я уверен, что никто ничего не видел. Елена должна была передать посылку связному из американского посольства. Я уверен, что это уже произошло.

– С кем у нее была встреча?

– Не знаю.

Зато знал Алексей. Это наверняка Джо Брентано. Ему было поручено отправить диск в Нью-Йорк, на его квартиру на Риверсайд-драйв.

Тут Христенко закашлялся и не мог остановиться, наверное, секунд десять. Алекс слышал, как он сплевывает густую мокроту.

– Да, Геннадий Игоревич, похоже, лучше вам не становится.

– Курить надо бросать.

– Дело не только в курении. Скажите, давно вы так кашляете?

– Около двух лет.

– А кровью харкаете?

– Ничего, как-нибудь поправлюсь.

– Думаю, вам лучше обратиться к врачу, – посоветовал Алекс, понимая, что Христенко серьезно болен. Он не мог сказать генералу, откуда это знает, но тренированный слух и глубокие знания сразу позволили распознать нечто очень серьезное, вполне возможно, даже туберкулез. В первый раз он услышал, как Христенко кашляет, еще в клубе, но тогда не придал этому значения. – Вам надо хотя бы обследоваться.

– Обязательно приму к сведению.

– Да нет, я серьезно.

– Я понимаю. Просто не хочу давать им повод упечь меня в больницу, особенно учитывая то, что сейчас происходит. Думаю, врачам придется подождать.

– Геннадий Игоревич, вы мне нужны.

– К вашим услугам. Не бери в голову.

Алекс смотрел, как сотрудница «Аэрофлота» занимает свое место за стойкой и включает компьютер, готовясь к началу регистрации пассажиров.

– От Елены известий нет? – спросил Алекс.

– Нет. Впрочем, оно и лучше. Она вполне способна сама о себе позаботиться. Чем меньше у нее контактов со мной, тем лучше.

Ну, по крайней мере, диск находился уже в пути, а это хорошо.

– Ладно, не пропадайте.

Он разъединился с Христенко и набрал другую серию цифр.

– Американское посольство, – ответил женский голос.

– Джо Брентано, пожалуйста.

– Секундочку.

Алекс обвел подозрительным взглядом пассажиров, сидящих вокруг.

– Мистер Брентано не отвечает. Вы можете оставить для него сообщение на голосовой почте.

«Скорее всего, просто дрыхнет дома», – подумал Алекс, но номера домашнего телефона Брентано у него не было.

– Нет, спасибо, лучше я еще раз попозже позвоню. Благодарю вас.

Он снова отключился и набрал еще один номер.

– Посольство Франции, – ответил молодой голос по-французски.

– Вы говорите по-русски?

– Чем могу помочь? – уже по-русски спросил собеседник.

– Я понимаю, что сейчас раннее утро, но Рене Шометт ожидает моего звонка. Это очень срочно.

– Один момент, месье.

– Шометт слушает, – вскоре сонным голосом ответил Рене.

– Рене, это я. Эта линия безопасна?

– Да. Я ждал твоего звонка, но не настолько рано.

– У меня очень мало времени.

Он рассказал Рене о визите Робеспьерра и о человеке, которого он оглушил и который, по его мнению, был личным охранником незваного гостя. Затем поведал о недавней ночной встрече в аэропорту, о своем бегстве и о том, как он проследил за Робеспьерром до американского посольства.

– До американского посольства? – задумчиво переспросил Рене. – А вот этого, боюсь, я не понимаю.

– Ничего, какие ваши годы! – Алексей был удивлен тем, как быстро Алекс усвоил все его идиомы и выражения. Он добавил: – Ничего не рассказывай обо всем этом Карлу Ротштейну.

– А почему?

– Потому что происходит нечто такое, о чем знают лишь несколько человек, и я не уверен, что он один из них. – «Впрочем, – подумал Алекс, – он и вряд ли когда-нибудь об этом узнает». – Я свяжусь с ним, когда сочту нужным. А тем временем я хотел бы, чтобы ты съездил в камеру хранения и в бар аэропорта «Шереметьево-1».

– В бар?…

– Пошарь под третьим столиком от стойки бара, у окна. – Он рассказал Рене о приклеенном изолентой ключе, назвал номер ячейки в камере хранения. – Отвези пистолет и пояс с деньгами в Петербург, в отель «Европа», только не в номер Елены. Я уже забронировал там номер и на себя. Воспользуйся своим удостоверением сотрудника «Сюрте», чтобы не иметь проблем из-за пистолета с охраной аэропорта.

– Когда?

– Послезавтра.

– Почему так поздно?

– Потому что обратно я поеду поездом. Вполне возможно, что аэропорт под наблюдением – даже сейчас, когда я говорю. Из Петербурга я собираюсь нанести визит на дачу Румянцева. – Он рассказал Рене о досье, предназначенном французскому посольству. – В тексте есть кое-какие сведения о Светлане Нармоновой, это секретарша Румянцева. Хочу, чтобы ты позвонил ей.

– Зачем?

– Она поможет нам, хотя и сама не знает об этом. А сказать ей нужно вот что…

* * *

День 5. 7.45

Шометт страшно устал, чувствовал себя совершенно разбитым. Не помогли даже пять часов сна в посольстве, где он сейчас сидел за своим столом. Вчерашние события полностью лишили его каких-либо эмоций и энергии. Столько физических сил сразу он не тратил уже много лет. Стол стоял у окна, задернутого цветистыми занавесками. В ушах Рене все еще звучал голос Алексея, с которым они говорили сорок пять минут назад. Шометт выглянул на улицу, взглянул на хмурое небо и подумал, что в любой момент снова может пойти дождь. Промозглый воздух наполнял и офис, соответствуя его собственному настроению, да еще сказывались последствия перелета в Варшаву.

Шометту вспомнились последние минуты, проведенные с женой, Клодеттой, накануне отъезда из Франции. Она уже собралась ложиться спать, и они напоследок смотрели ночные новости. Рене задремал, но уже через несколько мгновений проснулся, почувствовав у себя на бедре ее руку. Ей хотелось заняться с ним любовью, перед тем как он уедет в международный аэропорт Шарля де Голля, но у него просто не было сил на любовные игры. Потом ее рука скользнула с его бедра на пенис. Воспоминания о тепле ее плоти и нежности внушительных грудей, выпирающих из-под атласной ночной рубашки, возбудили его, но тут раздался звонок стоящего на столе телефона. Он взял трубку.

– Рене Шометт слушает.

– Это Жан-Луи, – послышался на другом конце линии знакомый голос человека, работающего в парижском управлении «Сюрте».

– Да, Жан-Луи, слушаю, – ответил Рене, зная, что линия все еще безопасна.

– Минут сорок назад мы получили шифровку. Ее уже расшифровали, и я подумал, что вас это может заинтересовать, раз уж вы так внезапно вылетаете в Москву, чтобы встретиться с Алексеем Ивановым, который, по вашим словам, путешествует под фамилией Филиппов.

– Дальше.

– Согласно полученной информации, некто Михаил Михайлович Филиппов проживал в Москве в отеле «Националь». После того как он неожиданно покинул отель, а это подтверждает управляющий, мосье Филиппов жестоко избил какого-то человека у служебного входа. Потом Филиппов сбежал, а незнакомец был доставлен в больницу. Сейчас власти уже разыскивают Филиппова, чтобы допросить его. А рассказываю я вам все это потому, что вас видели вместе, когда он селился в отеле. Вполне возможно, что русская милиция ищет также и вас.

– Чепуха. В это время меня там даже и близко не было. А моя встреча с ним была связана с совершенно конфиденциальным вопросом, касающимся одного из моих клиентов, – солгал он. – Кстати, в шифровке говорится, сильно ли пострадал этот незнакомец?

– Тяжкие телесные повреждения, Рене. Мужчина ударился головой об асфальт и получил глубокую черепно-мозговую травму. Власти считают, что шансов выжить у него совсем не много. Не исключено, что пока мы с вами разговариваем, он уже умер.

– Это ужасная ошибка. Мосье Филиппов просто не мог никого убить.

– Поскольку он вообще не способен на насилие?

– Нет, дело в том, что он ни за что не поставил бы под угрозу выполнение миссии.

– Что за миссия, Рене? Это какое-то политическое дело?

– Скорее, частного характера.

– А вы тоже с этим связаны?

– Разумеется, нет.

– Свидетелем был охранник, который подтвердил, что фамилия разыскиваемого человека Филиппов. Зная о ваших тесных отношениях, «Сюрте» не хотела бы быть замешанной в это дело.

– И не будет, Жан-Луи, обещаю. Что-нибудь еще?

– Ну, еще Филиппов заранее предупредил администрацию, что покинет отель через служебный выход, а это не совсем обычно для постояльца.

– Согласен.

– Хорошо, раз вы ни при чем, то счастливо.

Шометт повесил трубку, подошел к окну и взглянул на затянутое тучами небо. До чего же все мрачно, подумал он. А теперь, когда его друг Алексей попал в беду, ситуация стала еще мрачнее.

* * *

День 5. 8.00

Солнце взошло три часа назад и теперь немилосердно палило, гоня через каменистую равнину вихри раскаленного ветра, несущего клубы пыли. Сайяф сидел в хижине, затерявшейся где-то в районе пакистано-афганской границы, и ждал появления одного из лидеров джихада, который должен был сообщить новости о дальнейшем выполнении миссии.

Сайяф встал рано, позавтракал инжиром и стаканом чая. Он слышал, как американские самолеты с ревом проносятся над равниной. Час назад поступило сообщение об акте возмездия, совершенном в Кабуле. Автобус с десятью детьми и восемнадцатью взрослыми предателями, продавшимися новому режиму, мужчинами и женщинами, был взорван молодым героем, который, милостью Аллаха, теперь обитает в раю.

Сайяф потянул дым из кальяна и бросил взгляд на экран портативного шестидюймового телевизора, где «Аль-Джазира» передавала последние новости, рассказывая его братьям-арабам о действиях американских «миротворцев» в Ираке. Тонкая улыбка исказила его губы, когда Сайяф подумал о том, что эту страну с ее богатейшей историей и традициями просто бесполезно пытаться изменить согласно какой-нибудь там резолюции ООН. Это совершенно невозможно, независимо от того, кого именно империалисты поставят у власти в стране, которая видела и походы Александра Македонского, и Траяна, и Хулагу-хана, пережила времена Оттоманской империи и британского владычества.

Он вспомнил о своем посещении священного города Кербела, расположенного к юго-западу от Багдада, которое состоялось еще перед второй войной в Заливе. Тогда его принимал сам настоятель храма имама Хуссейна. Он являлся потомком пророка Мухаммеда и угостил Сайяфа чаем в своей огромной мечети, сверкающей золотом. Здесь покоился прах Хуссейна.

Хуссейн и его семейство были убиты в Кербеле в 680 году в ходе борьбы за право называться истинными потомками Мухаммеда. Его смерть стала ключевым событием в глубоком расколе между шиитами, которые признавали законным наследником Али, отца Хуссейна, и суннитами, которые верили, что наследовал пророку Абу Бакр, первый халиф. Улыбка все еще не покинула лица Сайяфа, когда он сделал очередную затяжку, размышляя о том, что Америка считает, будто может полностью изменить историю. Нельзя шквалом бомб и миллиардами долларов насадить западную идеологию в исламской стране, а народу привить чуждую культуру, высшей ценностью которой является не Коран и его святое учение, а «экстази». Ничего, уже недолго осталось ждать того времени, когда христиане и иудеи станут свидетелями печального конца своей агрессивной политики.

В ушах Сайяфа до сих пор стояли яростные воинственные крики. Это были те месяцы, когда Америка воевала с талибами, желая установить контроль над средневосточной нефтью, что позволило бы ее правителям уничтожить еще больше мучеников Веры. Но эта попытка обрести большую власть, чем та, что они уже имеют, окажется тщетной, а все из-за недоверия к Саудовскому королевству, чьи нефтедоллары помогают распространять по всему миру ваххабитский тоталитаризм, а это означает, что те и другие непременно столкнутся. Это основательно пошатнет режим мулл в Иране, сократится их финансовая помощь мученикам. Но американской агрессии вскоре придет конец – неизбежный результат того, что собирался совершить Сайяф, как уже много раз случалось в истории с колониалистами. И тогда в мусульманском мире снова воцарится покой. В дверном проеме показалось лицо охранника.

– Идут моджахеды, которые будут готовить вас в путь.

– Слава Аллаху.

* * *

День 5. 8.45

Шометт через французское посольство взял напрокат машину, новую «хонду», и теперь припарковал ее на шумной стоянке «Шереметьево-1» – таким был первый шаг в поисках ключа. Неброско одетый, в длинном пальто, рубашке и галстуке, с пустой сумкой в руках, он внимательно оглядел стоянку, желая убедиться, нет ли поблизости кого-нибудь подозрительного, кто мог бы следить за ним. Но с уверенностью этого сказать было невозможно, поскольку повсюду сновали люди, с багажом и без. Он запер машину и двинулся к аэропорту вместе с направляющимися к входу другими пассажирами, стараясь затеряться в толпе, которая становилась все больше, поскольку люди подходили со всех сторон.

Рене все еще не мог оправиться от того, что услышал от Алексея в уличном кафе неподалеку от отеля «Метрополь». Зная теперь, что смена отелей ничего не дает и что в любой момент может случиться что угодно, он, проталкиваясь в запруженное людьми здание аэровокзала, старался быть еще более осторожным.

Внутри все оказалось именно так, как он и ожидал. Сотни людей переговаривались на разных языках, стараясь перекричать других, чтобы их было слышно. Туристы, бизнесмены, студенты. Громкоговорители каждые несколько секунд изрыгали маловразумительные объявления, а пассажиры суетились в поисках нужной стойки регистрации.

Шометт приступил к поискам бара, в котором Алексей спрятал ключ от камеры хранения. Наконец, он увидел нужный указатель и стал протискиваться через толпу. В дальнем конце зала Шометт, наконец, увидел бар и вошел в помещение. Он заметил, что все столики заняты, чего никак не мог предвидеть. Рене вспомнил, как Алексей говорил, что ключ спрятан под третьим от стойки столиком у окна. За ним как раз имелось одно свободное место, но было бы подозрительно усаживаться там, ничего не заказывая. Он подошел к стойке, облепленной людьми, и, наконец, оказался возле бармена.

– Чего желаете? – спросил бармен.

– Водку с тоником, пожалуйста, – сказал Шометт, вытаскивая из кармана деньги.

Он наблюдал за тем, как бармен умело смешивает напиток и ставит его на стойку.

Шометт расплатился, взял бокал и направился к третьему столику у окна. Место все еще было свободно. Не спрашивая разрешения, он уселся и расположился поудобнее, поставив сумку рядом со стулом. За столиком сидела хорошо одетая девушка лет двадцати с небольшим и двое парней того же возраста. Они были заняты милой беседой и не обращали на него никакого внимания.

Рене отхлебнул из стакана и как бы невзначай обвел взглядом бар, будто просто от скуки. Он медленно протянул руку и ощупал нижнюю поверхность крышки перед собой. Ничего. Шометт сделал еще глоток и поставил стакан на стол, потом снова как можно более незаметно пошарил под столиком. I И снова пусто.

Он бросил взгляд на стаканы соседей по столику и понял, что молодые люди уходить еще не собираются. Значит, он не сможет ощупать стол там, где они сидят. Что же делать? Он опять пригубил напиток и взглянул на часы. Троица по-прежнему не обращала на него ни малейшего внимания, и тут ему в голову пришла идея. Поставив стакан, Рене достал из внутреннего кармана бумажник, сделав вид, будто что-то там ищет, а потом как бы невзначай уронил его, убедившись, что он оказался под столом.

– Ой, извините, пожалуйста, – сказал он по-русски, тут же ныряя под стол. Подняв бумажник, Шометт оглядел всю нижнюю поверхность стола и понял, что никакого ключа, прилепленного изолентой, здесь вообще нет. Удивленный и не готовый к такому исходу, он снова уселся на стул.

– Прошу прощения.

Девушка и парни лишь дружески улыбнулись Шометту, засовывающему бумажник обратно в карман. Мозг его лихорадочно работал. Что могло случиться? Может, Алексей ошибся? Да нет, это на него не похоже. Да, здесь что-то другое – либо ключ уже нашли те, кто прошлым вечером следил за Алексеем, либо… постой-ка! Бар наверняка убирали каждый день, и делалось это скорее всего тогда, когда рейсов было меньше всего, то есть в середине ночи. Так подсказывал здравый смысл. А чтобы помыть полы, непременно нужно сдвинуть столики. Следовательно, столик с ключом просто переставлен теперь на другое место.

Шометт тут же поднялся и поставил стакан на стойку. Он оглядел помещение, насчитал пятнадцать столиков и, выйдя из бара, вернулся в зал ожидания. Окинув взглядом огромный зал, он заметил уборщика в униформе, монотонными взмахами щетки подметающего пол. Рене не спускал глаз с этого человека до тех пор, пока тот не закончил свою работу, подобрав собранный мусор в большое уже и без того полное мусорное ведро. Затем уборщик исчез в служебном помещении за автоматически закрывшейся дверью.

Встав за дверью, Шометт дождался, пока уборщик снова вышел с уже пустым мусорным ведром. Тот отправился в другой участок зала и снова начал подметать, прокладывая себе путь среди пассажиров. Шометт вернулся к двери в подсобку, убедился, что за ним никто не наблюдает и, как будто по ошибке, вошел. К счастью, внутри никого не оказалось. Он быстро оглядел помещение, увидел ряд ящичков для одежды и открыл один из них.

Внутри на крючке висел рабочий комбинезон.

Когда Рене, переодетый служащим аэропорта, вернулся в бар, там по-прежнему было многолюдно. Вооружившись обнаруженной в подсобке щеткой, Шометт двинулся между столиками. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. У каждого столика он извинялся перед сидящими посетителями и быстро проходился щеткой под столом. Таким образом он получил возможность осматривать нижнюю поверхность крышек, но ключ, приклеенный изолентой, обнаружил лишь под восьмым столиком, стоящим довольно далеко от окна. Ему хватило нескольких секунд, чтобы отлепить ленту и взять ключ, после чего он поспешно покинул заведение. «Все могло бы быть и гораздо хуже», – сказал себе Рене и вернулся в подсобку, где в шкафчике висели его вещи. К счастью, пока он переодевался, никто его не заметил.

Снова окинув взглядом зал ожидания, Шометт, теперь уже в нормальной одежде, протолкался к ячейкам камеры хранения, сунул ключ в замок, и его глазам предстал пояс для денег, «глок-26» и кобура для него. Он бесцеремонно сгреб все это в свою пустую сумку, не забывая проверять, нет ли слежки. Когда он, наконец, подошел к дверям и вышел на улицу, дыхание его постепенно выровнялось.

Теперь у него были две самые главные вещи, необходимые для выживания Алексея, – деньги и оружие.

* * *

День 5. 9.30

Алекс наконец привык к мощному рокоту двигателей реактивного аэрофлотовского Ту-134. Он выглянул в иллюминатор, за которым тянулись бесконечные облака, ярко освещенные солнцем. Прошло уже больше часа после взлета, и сейчас пассажиры, заметно нервничающие при взлете, наконец, успокоились, готовясь приятно провести время, оставшееся до прибытия в Архангельск.

К этому моменту Алекс прожил кусочек жизни одного из миллиардов людей, населяющих этот мир, и на себе испытал первобытный страх, пронизывающий их. Да, здесь было крайне опасно, и все время нужно было оставаться начеку. Ведь в него уже стреляли, когда он ехал в Алексеевой «Ладе», а второе покушение на его жизнь было совершено в отеле «Националь». И нет никаких гарантий, что такое не повторится снова.

Прежде чем подняться на борт, Алекс внимательно изучил всех пассажиров. Вместе с ним их было шестьдесят восемь. Самолет вылетал с полной загрузкой, остальные шестьдесят семь человек были больше всего похожи на респектабельных бизнесменов. Женщин среди них было почему-то очень мало, всего три. Убедившись, что все занимаются своими делами, Алекс нагнулся к атташе-кейсу, стоящему на полу, между ног, открыл его и вытащил досье Румянцева, которое так и не дочитал вчера в отеле.

Заплатив взятки правительственным чиновникам, Румянцев на заре эры телекоммуникаций воскресил «Спейс-Диск» с помощью крупных финансовых вложений и приобрел несколько российских информационно-развлекательных каналов. Это случилось после того, как его, наконец, приняли в ельцинский клан. Румянцев платил гроши своему персоналу, поэтому сотрудники вскоре покидали его в поисках лучшей жизни. Потом будут писать, что он был заинтересован не столько в нажитом капитале, сколько во власти, которую тот давал. Он получил возможность перестраивать российскую экономику так, чтобы она приносила доход, а у него все пухли и пухли карманы. И верхом изворотливости этого человека было то, что, в конце концов, он объявил себя банкротом. Формальное признание этого акта обошлось ему очень не дешево.

Отложив досье, Алекс задумался. Робеспьерр наверняка уже успел уведомить Румянцева об их встрече в отеле «Националь» и о том, что Филиппов собирается посетить Румянцева у того на даче завтра в 23.00. Здравый смысл подсказывал, что так оно и есть, что они подготовятся к его визиту и, скорее всего, подготовят ловушку. Но именно это и нужно было знать Алексею, чтобы предугадать наихудший сценарий и заранее решить, как себя вести. Лучше идти на это, будучи готовым, нежели попасть впросак, не имея собственного плана.

Алекс уже осознал, что речь идет о судьбе приблизительно девяноста шести процентов мирового населения. Колеса уже крутятся, и никакого вмешательства в свои планы организаторы «Глоба-Линк» не потерпят. И для Алекса все начнется в Архангельске, в северном русском городе, о котором он никогда раньше не слышал. Он попробует узнать насчет этого самого пластика, который там производят, и о его назначении. Это было началом пути, вот только посланец Старейшин и понятия не имел о том, куда этот путь приведет. А теперь ему оставалось только ждать, пока самолет доставит его в этот город. Алекс убрал досье в кейс, запер его и снова поставил на пол между ногами. Наконец-то он мог позволить себе смежить веки под рокот двигателей.

Алекс, как и его жена, был рожден в колонии себе подобных. Там он ее и встретил; оба они были выведены из одной и той же ДНК. Воспитанием его до совершеннолетия занимался доброволец, который постарался искоренить в нем все недостатки представителей рода человеческого. Единственной целью Алекса должно было стать выполнение миссии, для этого же готовили и многих других.

Он был особенным, как и все подобные ему, и он завершит эту миссию, вынесет окончательное определяющее заключение, на которое, учитывая его подготовку, можно будет всецело полагаться. Алекс, получивший лучшее в своей колонии образование, готовился к этому всю свою жизнь и знал, что когда-нибудь настанет день, и именно он станет избранным, поскольку на Земле сложатся обстоятельства, которые необходимо будет изменить. В данном случае речь шла о ядерных арсеналах России и Соединенных Штатов Америки, каждый из которых в отдельности представлял большую угрозу, чем арсеналы всех остальных стран вместе взятые. И все это несмотря на непрекращающиеся попытки помешать нескольким особенно ретивым правительствам в их стремлении обзавестись не худшими арсеналами.

Но Алекс знал, что эти правительства рассуждают, в общем-то, верно. А что еще может поставить их в равные условия, как не ядерное оружие? России и Америке придется обращаться с ними с уважением и присвоить им соответствующий международный статус. Почему они должны иметь меньше, чем другие страны? Алекс чувствовал справедливость их стремления к политическому равенству, хотя с человеческой точки зрения его логика была неприемлема. Америка и Россия никогда не расстанутся со своими ядерными вооружениями, боясь полностью довериться друг другу и уничтожить сразу все бомбы на планете, даже несмотря на принятую Программу снижения ядерной угрозы.

Для него было очевидно, что люди никогда не научатся доверять друг другу, и вот этого-то Алекс больше всего и боялся. Он не знал, хватит ли у него сил, чтобы столкнуться с реальностью окончательного подтверждения Второго Отчета, составленного двадцать один год назад. А поскольку больше не поступало указаний и дальше брать образцы ДНК у новорожденных, Алекс понимал, что если его окончательное решение будет отрицательным, то это посещение данного мира – последнее. Он надеялся, что все окажется не так, поскольку в душах людей было добро… вот только в каком соотношении к злу?

Следовало учитывать то, что люди на этой планете никоим образом не контролировали обстоятельства своего рождения, а это делало их такими, какие они есть, – наследниками десятков тысяч предшествующих поколений. Но Алекс не мог принимать в расчет этот момент, поскольку его согражданам все это было известно и они вовсе не винили в этом нынешнее человеческое поколение. И все-таки обитатели Земли дошли до крайней стадии отчаяния и страха, поэтому им следовало как-то изменить ситуацию, причем самостоятельно, иначе все пошло бы насмарку. Алекс снова напомнил себе, что он не должен судить. Его задача – только подтверждать или опровергать.

Небо еще больше затянуло тучами, и Москва погрузилась в серые сумерки. Но люди как всегда спешили по своим делам мимо Всероссийской библиотеки имени В. И. Ленина.

Внутри, на темном втором этаже секции «Курск», зарывшись между грудами книг, неподвижно лежал на боку Алексей, прикрытый толстым полупрозрачным пластиком, защищающим драгоценные тексты. Трудно было сказать, жив он или мертв, поскольку тело было абсолютно неподвижным. Но только на первый взгляд. Если кто-нибудь сейчас нашел его в этой гробнице и придвинулся бы поближе – гораздо, гораздо ближе, – то смог бы заметить, как неожиданно дернулся его правый безымянный палец с обручальным кольцом.