Текст книги "Семейка Адовых"

Внезапно раздался оглушительный звон, такой, что все крики заглушил. А учащиеся ещё быстрее забегали. Даймон и сам был не прочь такой звонок отменить.

Стоило звону стихнуть, как школьный коридор опустел. Нехорошее предчувствие коснулось демона: «Отчего они все попрятались? Что сейчас вылезет-то? Кто-то открыл адские врата? Неужто Владыка так каждую школу посещает, чтобы порядок навести?»

– Ты чего стоишь? – кто-то хлопнул его по спине. – Опоздал? Беги в класс!

Увидеть Даймон успел только спину незнакомки. Она бежала по коридору и вскоре скрылась за одной из дверей. Лишь в последний момент мальчик понял, что это Ленка. И ноги сами понесли следом за ней.

Резко распахнув дверь, подросток увидел ряды столов, сидящих за ними учеников и высокую даму с указкой. Точь-в-точь как у Дарьи Сергеевны. Она пристально посмотрела на явившегося демона в бабочке, с трофейным рюкзаком и пером за ухом. Строго проговорила:

– Так-с, молодой человек. Прекрасным внешним видом и любовью к поэзии вам меня не пронять. Романтика во мне давно умерла. Так что выйди и зайди, как следует, – и ткнула в его сторону указкой.

«Как следует – это как?» – не понял Даймон, но на всякий случай вышел. – «Эх, надо было у призрака спросить. Теперь придётся импровизировать. Что ж, пусть запомнят моё появление. Явление Адова в школу должно быть ничуть не хуже, чем у Владыки!».

Выйдя за дверь, демонёнок решил во что бы то ни стало вернуться за ту дверь и добыть знаний. Хотят того люди или нет. Потому как следует снова потянул ручку двери на себя. Надо будет жечь – будет жечь.

Но по ту сторону уже тоже кто-то потянулся к двери с криком: «это он у меня портфель и дневник забрал! Сами с ним и разговаривайте, Вероника Степановна».

«Вот ябеда… я ж ему гуся дал», – разозлился демонёнок и взялся за ручку. Дверные петли захрустели, раскаляясь.

«Ай, горячо!» – крикнул по ту сторону Сашка Сидоров и отскочил.

Даймон распахнул дверь и зашёл, что надо. Пылающая огнём дверь вместе с дверным проёмом позади него с грохотом рухнула на пол.

Красиво вышло. Эффектно.

– Ааа! Пожар! – закричала учительница, размахивая указкой. – Сидоров! Ты что натворил?!

В дыму Даймон смог разглядеть у дверного проёма мальчика, которому вручил гуся.

– И куда ты дел гуся Шрёдингера? – невинно поинтересовался демонёнок, уже и не зная, заходить или нет.

– Я тебе сейчас покажу гуся, очкарик! – погрозил долговязый кулаком и потер синий нос. – И ничего я не делал с дверью! Она сама. – заспорил он с Вероникой Степановной.

– Ты мне зубы не заговаривай! – заистерила учительница, спешно эвакуируя учеников из класса.

В коридоре к этой весёлой чехарде с беготней решил присоединиться сам гусь Шрёдингера. В первую очередь он ущипнул Сидорова за зад. А когда тот побежал от него по коридору дальше, набросился на училку.

– Это ещё кто? Сидоров, опять твои проделки? А ну дневник на стол!

– Вот дневник. – тут же протянул трофейный дневник Даймон и потушил одним движением руки огонь на двери. Похоже, первое впечатление уже прошло.

– Сидоров! – прокричала Вероника Степановна вдогонку «любимому» ученику. – забери гуся!

– Да при чём тут я? Это не мой гусь! Это очкарика!

– Вечно у тебя очкарики виноваты.

– Вот этот конкретный лысый виноват! – уточнил Сидоров.

Даймон почесал лысину, покачал головой.

– Я не лысый… не растут. А за гуся не надо так переживать. Он всего лишь на семёрку щипает. Не то, что Мара или Пукс кусаются, – разъяснил Даймон разволновавшейся учительнице.

– Вы мне урок сорвали! – взвизгнула учительница то ли гусю, то ли Даймону, то ли вернувшемся Сашке Сидорову. – К директору!

– О, вот он то мне и нужен! – заявил Даймон. – Идём, Сашок. А вы, немолодая леди, не проводите? Шрёдик, за мной.

– Так, ты тоже пойдёшь. – добавила учительница грозно. – Ты вообще с нашей школы? Почему у тебя портфель Сидорова?

– Бартер. – пожал плечами Даймон. Но тут гусь проявил анархическое поведение и

вновь ущипнул учительницу за лодыжку. Пришлось бежать за ним, пока он бежал за ней, а она от него. А за ними всеми следовал Сашка, пока весь прочий класс бегал по коридору как хотел.

Сорванный урок – это искусство, которое Даймон постиг очень быстро.

* * *

Паркет укладывался сам собой. Маленькие дощечки аккуратно состыковывались, образуя стройный рисунок. Можно было бы заподозрить, что дело в волшебстве. Вот только напольное покрытие было самым обыкновенным, разве что очень старым.

– Сдается мне, паркет был содран с полов особняка позапрошлого века перед тем, как тот окончательно рухнул. – обронила Блоди, лениво помешивая ложкой чай. – Не без помощи некоторых, конечно, рухнул. Да, Топот?

Чердачный пробурчал что-то под мохнатые ноги, вроде «рухнул и рухнул, чего им жалко, что ли?».

Он предпочитал не рассказывать, откуда в квартире появились новые материалы. Кто прошлое помянет – тому глаз вон. Тем более, в те годы он был юн и неопытен, так что простительно. Ну а что за это из домовых попёрли, так кто среди прорабов не без греха? Работа такая. Скверная. Не украдёшь – настроения не поднимешь.

Сначала чердачный выложил камин с трубой. Тот гордо выпускал на улицу колечки дыма, пугая бабю Нюру. Но сколько бы та не звонила по горячему номеру, ей говорили, что труб в хрущёвках уже полвека как не строят и бросали трубку.

Чердачный был доволен. Всего то и требовалось, что утащить с ближайшей стройки кирпичи. Потом Топот заделал все дыры в крыше, чтобы демонёнку на книжки не капало и принялся укладывать паркет во всех комнатах. Его он притащил его из собственных закромов на крыше. Закрома же появились от материалов со стройки через дорогу. «Чего им жалко что ли?»

Чердачному было в радость постучать молотком или поскрипеть пилой. За работу его поили сладким чаем. Сёрбая с кружки и запивая мёдом чашки, Топот мог вести долгие беседы с хозяйкой. Она даже отвечала. А это уже диалог получался, где оба могли разговаривать, а не только он людей пугать. Собеседник во время работы был важен маленькому рабочему, как никто другой. Он так устал говорить людям: «почини, сделай, отремонтируй». Хоть бы один ответил. Только мужиков грязных вызывали, те делали ещё хуже и уходили. А ему потом переделывать приходилось.

После чая Топот раскачивался на люстре, активно махая руками. Со стороны казалось, что он просто хулиганит, но на самом деле пониженный в звании домовой был занят важным процессом. Чердачный дирижировал укладкой паркета. Он всегда колдовал, когда уставал стучать и пилить. Вот и в этот раз дощечки слушались беспрекословно. Вскоре последняя заняла свое место.

– Ну-с, хозяйка, – выкрикнул Топот. – Работу принимай.

Блоди свернула коврик для йоги, тщательно стряхивая с него крошки от печений и подлила работнику чаю. Затем она подошла к старинному зеркалу в тяжелой бронзовой раме. Внимательно осмотрела свою фигуру на предмет убавления сантиметров и ударила по поверхности. Зеркало сказало «ай» и поспешно занизило талию, а хозяйка удовлетворенно кивнула:

– Ничего личного, просто фитнес, да?

– Да-да, ты сегодня в форме. – буркнуло зеркало. – просто я чего-то проморгала. Зрение уже не то. Возраст, сама понимаешь.

Блоди довольно улыбнулась. Тренировка пошла на пользу.

Развернувшись, хозяйка уже собралась покинуть комнату, как позади кто-то презрительно хмыкнул. Блоди повернулась к зеркалу, отражение запоздало вновь округлило бока.

– На помойку пойдёшь! – вампирэсса погрозила ему кулаком. Отражение повторило жест, но при этом изобразило в руке пончик.

Блоди тяжко вздохнула. Зеркало отлично знало, что угрозу свою вампирэсса не выполнит. Просто ни в каком другом зеркале Блоди вовсе отражаться не могла, так как вампирам смотреть на себя не полагалось. Вот и приходится терпеть эту старинную вещицу с гадким характером. Как посмотришься – одно расстройство.

Собственно, и фитнесом Блоди занялась только из-за подколов отражения. Нравилось зеркальцу добавлять ей всё больше и больше складок в области талии. Особенно после тайных ночных трапез. Порой, говоря детям, что отправляется на охоту, она отправлялась украдкой к холодильнику. И там действительно раздавались звуки, как будто на охоте… На следующее утро зеркало не унималось.

Блоди надела любимые лаковые туфли, которые носила дома вместо тапочек. По свежеуложенному паркету зацокали каблучки.

– Зер гут, очень даже зер гут. – пробормотала она, оценивая работу чердачного. – Чего это тебя на чердаке прятали? У тебя же руки золотые.

Топот уже допил новую порцию чая и звенел чашками на кухне, разливая травяной чай по собственному чердачному рецепту. И плюшки на стол поставил. Заметив их, Блоди плотоядно облизнулась. А что? В конце концов, калории она йогой належала, теперь можно и насидеть чего поаппетитнее.

Вампирэсса сразу же цапнула одну плюшку, и тут ей на глаза попался клочок бумаги с надписью: «Интернет в каждый дом».

– Слушай, Топот, – заговорила она, прожевав плюшку. – А в высоких технологиях ты случайно не разбираешься? Я то низкая. Далеко не дотянусь.

– Да куда мне ещё выше-то? И так под самой крышей живу. Выше только звёзды! – чердачный прихлебнул из чашки. – Иногда хочется к ним полететь. Только крыльев нет. Зато проводов под ногами видимо-невидимо. Во сколько! – он развел руки в стороны, демонстрируя объёмы витой пары и кабельных проводов.

– И интернет из них можно выжать? – Блоди прищурилась, плотоядно посматривая на очередную плюшку.

– Да мы из них хоть гнездо свить можем! Только куда я тебе его подключать буду? К холодильнику или зеркалу? Они у тебя не настолько умны.

– Слушай, мохнатый, не дерзи. – буркнуло зеркало.

– Да ты мне свой разъём покажи. Потом и вякай, стекляшка безмозглая. – ответил чердачный и показал зеркалу язык. То в ответ обиженно перестало отображать картинку.

– А куда надо втыкать провода? – Блоди слышала о новой технике в человеческом мире, но все знакомство сводилось с автомобилем мужа, которому оный достался от дядьки-немца много-много лет назад. Майки неплохо служил семье, пил любое масло, которое давали. А иногда даже жевал подсолнухи или осушал лужи.

– Компьютер нужен. – чердачный поднял указательный палец вверх и важно прикрыл глаза. – Или ноутбук. Это даже я знаю.

– Да где б его сейчас взять-то?

– Известно где. – Топот тихонько захихикал. – Там же, где и кирпичи с цементом на камин.

– На стройке что ли?

– Чего сразу на стройке? – насупился чердачный. – У людей. У них куда не плюнь, одни стройки раньше были. А теперь чего? Всё только разбирают. А когда разбирают, тут тебе чего только не найти. Так что надо сразу искать, пока разбирать не начали.

Блоди придвинулась ближе и поманила человечка пальцем:

– А с этого места поподробней.

– Живет тут мальчишка один – Сашка. Этажом ниже. Вредный, мама не горюй. Разбойник. Все мне портит в доме. Провода на металлолом ворует, чтобы игрушки купить, голубей с крыш сгоняет, чтобы провода не клевали. Интернет ему важней, видите ли. Стены все изрисовал отзывами провайдеру. Я замучался красить. А как-то раз петарду мне на чердак закинул, приняв за воробья какого. Думал, сердце от страху выпрыгнет.

– Способный малый.

– Ага. Ему намедни как раз мать запретила в интернете сидеть. Да без толку. Все равно сидит.

– О. Такой потенциал нельзя упускать из виду. – хозяйка поднялась и подошла к окну. – Техника его только отвлекает. Пусть от неё отдохнёт. Поможем родителям с правильным воспитанием. Спускай веревку.

– Вешать его будем?

– Зачем сразу вешать? Попробуем сначала другой подход… пострашнее.

Открыв окно, Блоди кувыркнулась через голову и полетела вниз летучей мышью.

Глава 7

«Здание с видом на взрослую жизнь»

Я не сходил с ума, так как не имею

на это ни времени, ни желания.

Просто все женщины – немного гуси

Из объяснительной директора на своё имя

С чувством выполненного долга Даймон шагал по школьному коридору. Демонёнок радовался, как быстро ему удалось вписаться в школьную жизнь. Интуитивно всё понял и всё правильно сделал. По-человечески, как отец учил: добыл, узнал, зажёг… хотя, про зажёг это он уже сам, исходя из нового опыта. На то оно и обучение в школе, чтобы новое постигать.

Под мышкой он держал гуся Шрёдингера. Больше ошибок не будет. Людишки в заблуждение не введут. Вручит самому главному кошмару школы – директору. Босс есть босс.

Где искать этого загадочного директора, ему никто не объяснил, так как школу эвакуировала пожарная. Удалось лишь с гусем спрятаться в месте, где текла вода и пахло подвалом.

Но тут путь ему преградил Сашка Сидоров. В руке его был новый школьный ранец. Он поднимал его как гирю, демонстрируя, свою силу. Похоже, людей снова начали запускать в школу люди в обвисших одеждах с жёлтыми касками.

– Видишь? Я тоже могу у всех портфели забирать! – произнес он, угрожающе замахиваясь рюкзаком. – Так что держись, очкарик!

Даймон с гусем посмотрели друг на друга.

– Ах да, Шрёдя. Ты же вернулся ко мне. – догнал демонёнок и снял рюкзак. – надо вернуть. Бартер не состоялся. Отец говорит, если враг жив, значит трофей ещё не трофей. Конечно, если это не мёд… Так что, держи. – и он подвинул ногой портфель со всем содержимым.

– Ты что издеваешься надо мной? – закричал Сашка и замахнулся одним из портфелей. Но удар нанести не сумел. На его руке повисла Ленка, подбегая следом.

– Сидоров! – вскрикнула она. – А ну отдай мой портфель. Тетрадки помнёшь.

– Не могу! – воспротивился одноклассник Ленки, а теперь уже и самого Даймона. – Это для дела!

Разжалованный гусем хулиган зло взглянул на девчонку, сдвинул брови, состроил страшную рожу. Момент для истребования собственного имущества выбран одноклассницей неудачно. Но Ленка была не из робкого десятка.

– Или больше никогда списать не дам! – применила она последний довод, понизив голос.

А вот это был удар ниже пояса. Но подумав, Сашка решил, что честь первого хулигана школы дороже. Покачал головой.

– Что мне теперь эти двойки, если домой без портфеля каждый день приходить буду? Если этого не проучить – он и у тебя потом портфель заберёт.

– Пока только ты забрал! – напомнила Ленка.

– Я не забирал. Я воспитываю.

– Нет, ты обижаешь!

Даймон на мгновение задумался, пытаясь вникнуть в происходящее. Но тут вспомнил о том, что отец всегда учил защищать тех, кто был ему дорог. А Ленка определенно была хотя бы дорогой его сердцу соседкой. И демоненок решил вступиться за даму, которую вздумали обижать. Потому он спокойно выпустил из рук гуся Шрёдингера и коротко скомандовал:

– Шрёдя, взять!

Гусь летать не мог в виду чрезмерной упитанности. Зато хорошо прыгал, и даже пикировал, помогая себе крыльями. Пернатый оттолкнулся от пола, подскочил, махая крыльями, и вцепился первому задире школы в руку. Ленкин портфель освобождённо упал на пол.

– Запрещенный приём! – вскрикнул Сашка. – Гусями драться нельзя! – он тщетно пытался сбить гуся своим подхваченным рюкзаком, но птица крепко впилась в рукав. Будто у него клюв зубастый.

– В драке за женщин нет правил! – задорно добавила Ленка. – Щипай его! Так ему! За портфель!

– А чем драться можно? – в свою очередь поинтересовался Даймон. – Я просто не в курсе здешних правил. Объясните на первый раз. А дальше я сам пойму. Демоны говорили, я самый способный из выводка.

Гусь всё-таки отцепился от Сидорова, но тут же вцепился в Ленкин портфель. Уперся перепончатыми лапами, замахал крыльями, только с места сдвинуть не смог.

Ленка подошла к гусю и потянулась за своим портфелем. Даймон уже сделал шаг, чтоб не дать пернатому вцепиться в Ленку, но тот спокойно выпустил из клюва лямку. А девочка его даже погладила.

– Ну дела… – удивился Сашка. – Ты выходит, дрессировщица?

Ленка еще раз погладила гуся.

– Да какая я дрессировщица? Просто к Шрёдику с добром надо. Звери они заботу любят. Учись, Сидоров, если хочешь друга завести.

– Нужны они мне. – Сидоров презрительно фыркнул и вновь обратил внимание на Даймона. – Ну всё очкарик, ты меня разозлил. Бить тебя буду. – самоуверенно заявил долговязый.

– Дуэль? – Даймон сначала не мог понять, что от него хочет человек. Если драки хотела сестра, она нападала без предупреждения. А здесь тонкости какие-то. Детали.

В ожидании, он спокойно сложил руки на груди и даже не думал выказывать страха. Он не знал, что следует бояться. Остальные учащиеся, уроки которых оказались сорваны вместе с дверью, но ещё не возобновлены, с интересом наблюдали за разборками.

– Дуэль. – Сашка кивнул озадачено. Хотя понятия не имел, чем дуэль отличается от обычной драки.

– Шпаги? Пистолеты? – совершенно серьёзно предложил Даймон, немало начитавшись про дуэли в старых книжках и наслушавшись о подвигах отца. Давно не молодой оборотень умел воевать и знал толк в сражениях в килте и даже в окружении волнынок. Правда, равных дуэлей у него никогда не было. В основном отец выступал один на толпу людей. Естественными союзниками были лес, и звериный вид.

– Портфели! – хулиган окинул взглядом собравшуюся публику, ожидая увидеть восхищённые взгляды. Они-то должны знать, что боях на портфелях Сидорову нет равных. Но восхищения во взглядах не нашёл.

Демонёнок вдруг понял, что после отмены бартера портфеля у него нет вовсе. Впрочем, шпагу он тоже сегодня не захватил. Только гуся.

– А у меня нет портфеля.

– Что же ты за ученик без портфеля? – с презрением добавил Сидоров.

– Возьми мой. – вдруг предложила Ленка, с улыбкой протягивая свой ранец тому, кто даже не думал её обижать. Напротив, возвращал в дом воду и даже при случае натравливал на обидчика гуся.

Не успел Даймон взяться за лямки, как Сашка без предупреждения нанес удар… Точнее, резко замахнувшись, так дёрнул портфель, что лямка оторвалась и сам портфель улетел куда-то за пределы толпы.

– Ну всё! Довёл ты меня. Врукопашную сойдёмся. – Сашка вновь угрожающе замахнулся, уже кулаком, но тут его подхватила за ухо Вероника Степановна.

– Сидоров! Ты что теперь ещё и портфели в меня кидаешь? Ты в своём уме? А-ну пошли к директору!

– О, директор. – воскликнул Даймон. – Я с вами, немолодая леди.

– Ты опять оскорбляешь? Да что же это за день такой? – взмолилась Вероника Степановна.

– Слышь, очкарик. Ну ты попал. – прошептал как можно злее Сашка.

– Куда попал? Где мишень? Какие правила? – прошептал в ответ Даймон, ловко изловив гуся.

– А может… не надо? – с надеждой спросил Сидоров, с тревогой посматривая то на гуся, то на Веронику Степановну.

– К директору, я сказала! – скомандовала училка. – Оба!

Даймон радостно улыбнулся. Наконец-то он попадёт, куда следовало.

* * *

Фёдор Андреевич с тоской посмотрел на фотографию в рамке и вздохнул. Откинувшись в кресле, директор школы закрыл глаза и произнёс:

– На кого же ты меня, Дарья Сергеевна, оставила? Что ни день, то пытка. – от этих слов пышная шевелюра на и без того большой голове, колыхнулась. – Эх, гусыня моя ненаглядная. Скучаю по тебе. Сил моих больше нет.

Он открыл глаза и, подвинувшись к рамке, взял её в руки. Обняв как возлюбленную, поставил на стол перед собой.

– Как же можно так? Ни заявления об уходе. Ни словечка о том, что переезжаешь. Сбежала и всё тут. – трагичным голосом обронил он и вдруг воскликнул. – Заговор! Это заговор против школьной власти!

Ещё не так давно школа была для Фёдора Андреевича местом, где душа его пребывала в радости. Здесь всегда царила тёплая, почти семейная атмосфера. Его радовали ученики, бегающие из класса в класс. Он сносно терпел их шалости, даже когда они кидали дрожжи в унитаз. Всё-таки познавали химию, а значит – учились жить. А где-то рядом была и физика с геометрией. Надписи опять же в туалете – русский язык, орфография, грамматика, как ни посмотри. Развиваются. Дети же.

Директор школы любил свою работу и вообще жизнь во всех её проявлениях. Но счастье покинуло его вместе с Дарьей Сергеевной. Его гусыня. Его избранная. Его мечта наяву растворилась в пятницу тринадцатого. И не пришла четырнадцатого на свидание. Не ужинали они вместе и пятнадцатого вечером. А шестнадцатого ровно к 8.30 утра, когда должны были привычно встретиться на школьном крыльце, сердце Фёдора Андреевича окончательно было разбито.

Она просто исчезла в один из этих странных дней, и это определённо был вселенский заговор. Пытаясь раскрыть его, Фёдор Андреевич начал свое расследование, забыв обо всем на свете. Он даже перестал бриться и стричься. Отчего борода вскоре опустилась по грудь, а лохмы взвинтились под потолок, свив куст из-за долгого отсутствия ухода.

Он стал отшельником в своём кабинете. Школьным Робинзоном Крузо.

Не обращая внимание на мелочи, директор собрал всю информацию о таинственных исчезновениях и пришёл к выводу, что не могла Дарья Сергеевна пропасть просто так.

Определенно имел место заговор. Возможно, мирового масштаба, в котором ему было известно лишь несколько деталей: пятница, тринадцатое и гусыня.

Директор школы отбрасывал версию за версией, складывая эти три «улики» так и этак. Перечитал гору литературы, пересмотрел множество документальных и не очень фильмов и передач.

Информации по заговору было много. Гипотез ещё больше. Одна стройнее другой: вмешательство инопланетян, провал во времени, переселение душ, тайные общества. Все эти линии Фёдор Андреевич проверял с дотошностью сыщика, завалив рабочий стол календарями, графиками полёта гусей и даже на всякий случай схемами роста капусты на европейском рынке. От неё во всяком случае тоже зависел рост цены на бензин на отечественном.

Методические пособия по школьным предметам заменили талмуды с тайными знаниями, а стол как какая-нибудь школьная парта двоечника, был испещрен четырьмя буквами: «Д», «А», «Ш», «А». Из них он тоже складывал немало новых слов, то добираясь до царя Давида, то до Дария Первого и на всякий случай – последнего.

На радостях от прогресса, директор даже пытался преподавать детям историю древнего мира, но учительский совет отвадил его от этой затеи, когда вместо контрольных пошли анкеты-опросники, требующие информацию с пунктами «сколько в вашей семье рептилоидов?», «как часто вы пользуетесь услугами фей?» и даже «назовите всех масонов и иллюминатов среди своих знакомых в алфавитном порядке».

Закончилась преподавательская деятельность директора длинным эссе на тему «гуси, тринадцать и бесконечность». Запершись у себя в кабинете, Фёдор Андреевич отныне неохотно принимал гостей. А все больше смотрел на вырезанные ножом буквы на столе. Служили они ему не для изучения алфавита, а для вызова духов.

Задернув шторы, директор погрузился в оккультизм, мистицизм и мистику. Из-за двери пахло сандалом и прочими благовониями, а также доносилось невнятное бормотания. Но дух Дарьи Сергеевны молчал. Случалось, приходил под вечер в непроветриваемое помещение Лермонтов. Стихи читал. Из неизданного. Но про Дашу ничего не говорил.

Слушая стихи, Федор Андреевич так часто и засыпал прямо за столом. В эту ночь ему даже приснилось Дарья Сергеевна. Она поманила его пальцем. А когда он приблизился, сказала:

«Когда-нибудь, я стану птицей. И буду летать в синем небе, и громко кричать га-га-га».

* * *

– Га-га-га, – пробормотал директор, поднимая щеку от стола. На ней оказалась вмятина с буквой «Д».

– Фёдор Андреевич, я больше не могу. – Вероника Степановна без стука распахнула дверь, ещё с порога всем своим видом давая понять, что ведёт за собой неприятности. – жгут, кидают, дерутся. Не общеобразовательная, а школа диверсантов какая-то. Примите меры.

Закашлявшись от дыма сандала, она ввела Сидорова и Даймона в кабинет директора. Поймать хулиганов в коридоре оказалось проще простого. А вот что с ними дальше делать, она понятия не имела. Если родителей вызывать – всё равно все к директору пойдут. Проще сократить эту цепочку и сразу идти.

Тучный директор приподнялся в кресле. И приоткрыл рот, глядя на гуся подмышкой Даймона как на чудо. А на новенького с гусиным пером за ухом как на посланника. Даже глубоко вдохнул.

– Ну, наконец то!

Учительница приподняла брови.

Директор присмотрелся и снова как следует вдохнул. От всех троих пахло дымом. Лицо учительницы русского языка и литературы было в саже, старый знакомый Сидоров держался за распухший нос, а любопытный очкарик держал за шею гуся, даже не пытаясь задуматься над тем, достаточно ли тот ест капусты и когда у него по графику перелёт.

Новенький первым и начал разговор.

– Да что же вы сидите? Берите гуся скорее. Давайте мне дневник с прочим школьным инвентарём и дело с концом. А там уже сами решайте жить ему или умереть во имя науки и знаний.

– Чего? – опешил Фёдор Андреевич и большая, мощная прическа на голове всколыхнулась. Настоящий куст!

Гусь заинтересованно притих, приглядывая к нему.

Даймон осмотрелся. В кабинете висело помимо дипломов и благодарностей немало оккультных символов. А на столе стоял настоящий человеческий череп. Только без переднего зуба. Так как не все могли себе позволить услуги стоматолога при жизни.

– Так гусь-то Шрёдингера! – начинал терять терпение Даймон, устав уворачиваться от клюва птицы. – Вы что совсем ничего не понимаете? Вас никто не предупредил?

– Предупредила. – заметно повеселел директор, расцветая в улыбке.

Вырвавшись, гусь принялся подлетать по кабинету, сначала раскидав со стола все документы, а затем лапами угодив в лоб директору.

– Спокойнее, Шрёдя! – прикрикнул Даймон.

К полной неожиданности для все гусь вдруг уселся на голову директора и успокоился. Видимо, посчитал, что нашёл подходящее гнездо. Более того, успокоился и директор. Тихо, с достоинством, как будто примеряя модную шляпу, он погладил гуся, пробормотав:

– Знамение Дашкино. Как же долго я этого ждал.

– Да что вообще происходит?! – завопила училка, словно очнувшись от сюрреалистического сна без особого сюжета.

– А что происходит, Вероника Степановна? – шёпотом повторил директор, чтобы не расстраивать гуся. Даже снова осторожно погладил его. И гусь, судя по виду, был не против. Нахохлился, пригреваясь.

– Да я понятия не имею. – призналась учительница. – Ученик новый. Всё новое странно. По обмену, что ли, заслали? По виду вроде европеец. А что внутри – не разглядеть. Документов нет.

– Вы откуда будете, посланник гусиный? – прошептал директор, вновь поглаживая гуся.

– Как откуда? Отовсюду. Понемногу. – важно добавил Даймон, осознав, что его гусиный дар приняли. Теперь обучение пойдет как по маслу. – Мать в основном из Германии. Отец из Шотландии. Сестра из Египта.

– Как тесен мир. – прошептал директор. – как многогранно человеческое наследие. Интернациональная семья, выходит. Действительно, откуда в такой деньги на дневник. Вот и выменивают на гуся.

– Конечно, – согласился демонёнок. – А ещё есть тётя. И работать я у ней не хочу, да не забудут о ней демоны. Мой дом там, где я. И где моя семья. Но мне учиться надо, чтобы на телепередачи не попадать. Хуже ведь нет ничего не свете.

– Золотые слова, юноша. – директор повернулся к учительнице, затем к окну, улыбнулся, разглядев за занавеской начинающуюся грозу. – Какой чудесный день, не находите, Вероника Степановна?

Учительница озадаченно икнула. Спорить ей сегодня уже надоело. Ругаться тем более. А удивляться устала.

– Вот в вашей школе уму-разуму учиться хочу. – дополнил Даймон. – Отец сказал гуся принести. Сказал, вы поймёте. Как самый старший. Но если вы не понимаете, то мне лучше идти. Пойдём, гусь Шредингера! Пусть папа ищет другой дар старшему.

– Старшему? Нет что вы, что вы. Я понял! – едва не подскочил директор. – Родственники, интернационал, Египет. Это же ясно, как божий день.

Едва директор повысил голос, как гусь угрожающе захлопал крыльями. Фёдор Андреевич примирительно опустил руки. И присмотрелся к мальчику, который постоянно делал какие-то пассы руками, отбиваясь от тычков и угроз Сашки Сидорова. На шее мальчика висела красная бабочка, что в плане символизма значило немало. Хотя бы то, что мальчик из культурной семьи. Гуся опять же, подарили школе. Это уже можно было расценивать как предтечу живого уголка. А перо за ухом – явно масонский символ. Но главное, он прислал весточку от Даши!

– Шрёдингер, говоришь? Нет определённой страны, говоришь? Демонов семейных поминаешь ещё тут. А про тринадцать ничего не слыхал? – прищурился директор.

– Слыхал. Число такое. Мама научила. – признался Даймон.

– Точно. Матриархат! – кивнул директор и вдруг всё сразу понял. И про намёки, и про пасы руками. Мальчик вроде бы даже несколько раз изображал пальцами букву «М», а то и «И».

«Точно, этот из масонов! А то и из иллюминатов! Из самой тайной ложи – матриархальной. Они же там все через одного стремятся к интернационализму, но мам слушаются! Да не упадут гуси с их голов», – твёрдо решил Фёдор Андреевич.

Директор обрадовался, подскочил из кресла, подхватил гуся под мышку и поцеловал в клюв. Затем деловито посадил опешившую птицу обратно на голову, кивнул учительнице и заключил:

– Вот что, Вероника Степановна. Нашему интернациональному ученику никаких препятствий не чинить. Пусть учиться в любом классе, каком пожелает. Портфель выдать как погорельцу.

– А документы?

– Да что вообще в наше время значат документы, Вероника Степановна? – укорил ее директор. – доверять людям надо. Больше веры в человечество! Откуда у погорельцев документы?

Учительница хмыкнула.

– Ступайте, молодой человек, и передайте привет всем родным. Я… понял. – директор склонил голову перед Даймоном почти на секунды три, а затем, когда гусь начал хлопать крыльями, пытаясь удержаться, поднял взгляд. – Благ им и моё почтение! Ступайте. И благодарю за послание.

– А Сидоров как же? – напомнила учительница, осознавая, что пришли они в это царство дыма в кабинете с несколькими задачами.

– Какой Сидоров? – директор уже собирал со стола бумаги охапкой и отправлял их в мусорное ведро.

– Который чуть класс не поджёг.

– А, этот? – Фёдор Андреевич перевёл взгляд на синеносого. Поцокал языком. – Этот ничего не значит. Сидоровых много. И дверей у нас в школе много. Всех не переломать, не спалить… Держи, Сидоров. – и директор протянул ему прямо со стола череп без переднего зуба.

Сидоров побледнел, принимая подарок.

– Обещай больше не расстраивать гуся и новенького. – сказал директор. – и следить за зубами.

Это было единственное обещание, которое Сашка никогда не собирался нарушать после такого подарка.

Вероника Степановна распахнула дверь, спугнув парочку учеников. Школьники подглядывали в щель, наверняка и видео успели заснять через замочную скважину. Но в голове больше не было никаких вопросов, а желание бегать за ними по всей школе окончательно пропало. Единственное, чего хотелось учительнице русского языка и литературы – это на природу. Шашлыка поесть. Дым напомнил ей о том, что учителям иногда тоже нужно отдыхать. Желательно в лесу, где нет гусей, школьников и начальства, что способны были этот дым напустить.