Текст книги "Путешествие Иеро"

Сомнительный комплимент, отметил про себя Иеро. Он понял, что эливенеры, непримиримые враги Нечистого, в то же время каким-то образом были связаны с ним. По крайней мере, казалось, что возможности этого братства не были тайной для Темных Мастеров.

«Мы потеряли тебя в большом болоте, – вновь зазвучал в его мозгу бесплотный голос. – Мы послали по твоим следам слишком ненадежного союзника, странное существо, чуждое нам. Верояно, ты убил его тоже. Во всяком случае, ты обнаружил маяк, взятый с тела нашего брата. Ты уничтожил этот прибор, не так ли?» – Пследовала короткая пауза.

«Ты не желаешь говорить? – мысль была приторно сладкой, как голос библейского Змия, склонявшего Еву к греху. – Знай же, мы, наше Великое Братство, признаем в тебе равного. Мы желаем, чтобы ты присоединился к нам, стал одним из нас, разделил нашу мощь и наши цели. Не бойся, мы не сможем найти тебя, пока ты сам не пожелаешь этого.»

«Мы хотим только обменяться мыслями с разумом такой мощи, как твой – и ничего более, – текли сладкие как мед слова. – Говори, наш Враг, которого мы хотим сделать другом!»

Священник поддерживал высокий уровень защитного телепатического барьера, словно древний гладиатор-секутор прикрываясь этим незримым щитом от смертельной сети невидимого ретиария. Он вспомнил Джона, эливенера, который погиб, спасая Лучар, и его слова: «Во всех твоих мыслях и делах обман и ложь». Конечно, так и было. Иеро не испытывал уверенности даже в том, что искушавший его колдун не сумеет найти их лагерь, стоит только дать ответ. «Возможно, – подумал он, – эти твари способны выследить меня прямо сейчас, когда я слушаю их. Кто знает, какие силы в их власти?»

Он сорвал наушники и, нажав кнопку, свернул антенну. Чужой назойливый голос смолк, но мозг Иеро ощущал едва заметные сигналы, воспринимавшиеся как слабый комариный зуд. Тот, другой, еще не оставил надежды наладить с ним связь.

Священник огляделся. Наступила ночь, но в свете луны он видел, что Лучар и Горм сидят рядом, прижавшись друг к другу, и ожидают, когда он вернется к ним. Где-то в темноте лорс хрустел ветвями кустарника, охраняя заодно лагерь.

Взгляд Иеро опустился к девушке.

– Не беспокойся, – сказал он. – Нечистый попробовал слегка поиграть со мной. Больше он ничего сделать не может.

– Его слуги выслеживают нас? И они могут говорить с тобой без слов? – встревоженно спросила Лучар.

– Нет, сейчас нет. Они не знают, где мы находимся и кто я такой на самом деле. Они посылают широко направленный сигнал, пытаясь вступить со мной в контакт. Я слушал их с помощью этого прибора, – он кивнул на коммуникатор, – который достался мне от мертвого колдуна. Понимаешь, они думают, что я – лемут, или какой-то злобный мутант, или же просто злой человек, похожий на них самих. Несколько дней назад они чуть не выследили меня, но мне удалось уничтожить их прибор-указатель. Не думаю, что они могут нас найти.

Все это, но более кратко, Иеро повторил медведю, используя мысленную связь. Горм не только понял его, но сделал замечание, поразившее священника:

«Ты стал очень сильным теперь, друг Иеро. Большинство наших врагов не смогут бороться с тобой, кроме самых опытных.»

Это послужило для Иеро доказательством, что медведь на самом деле осознает его новую ментальную силу.

Ночью они спали спокойно. После завтрака священник решил разведать дальнейший путь с помощью своего магического искусства. Достав мешочек с Сорока Символами, кристалл и прочие принадлежности, он объяснил девушке, что собирается делать. Лучар была зачарована, но у нее хватило ума воздержаться от вопросов, отложив их до более подходящего времени.

Первая же попытка с кристаллом оказалась успешной. Большая птица с белыми крыльями (он мог видеть кончики маховых перьев) и превосходным зрением летела вдоль побережья на восток, точно по тому маршруту, которым он собирался следовать. Обзор был отличным.

Священник увидел песчаный берег, устья нескольких рек, дюны и каменистую гряду, поросшую кустарником и деревьями, которая отделяла побережье от трясин Пайлуда. Море просматривалось на многие мили, и вдали Иеро заметил несколько островов. Когда птица кружила, он видел на западе перистые дымки, поднимавшиеся над деревней рядом с речкой – вероятно, то был поселок его недавних противников, бледнокожих поклонников гигантских птиц. На море не замечалось никакого движения, кроме большой темной тени, скользившей у поверхности. Рыба или какое-то морское животное, решил Иеро, но деталей разглядеть не смог.

Он закончил наблюдения и открыл глаза. Лучар и Горм сидели напротив; девушка внимательно смотрела на него, и священник ей улыбнулся. В обряде гадания не было ничего секретного или, тем более, священного; молитва, с которой он обращался к Господу перед тем, как вытянуть жребий, была всего лишь просьбой о помощи. Сорок Символов не относились к священным предметам – таким, как чаша для причастия или крест.

Иеро поднес левую руку к глазам и раскрыл ладонь; в ней лежали пять резных фигурок, и среди них – снова Копье и Рыба. «Война и вода, сражение и корабли, охота и рыбная ловля», – подумал он, откладывая эти знаки в сторону. Следующим был символ Скрещенных Рук.

– Этот символ означает друга, – произнес священник, снова улыбнувшись Лучар. – Он предсказывает встречу со старым другом или появление нового, такого, которому я могу доверять. Есть еще один знак, похожий на этот – раскрытая Рука, – он показал девушке крошечный деревянный символ, достав его из кучки. – Этот знак предсказал мне, что я встречу Горма. Но символ Скрещенных Рук немного отличается от него.

На самом деле, этот символ обозначал очень не просто друга, а очень близкого, такого, который станет спутником на всю жизнь. Но Иеро не хотел фиксировать внимание девушки на этом вопросе.

– Может быть, этот символ относится ко мне? – спросила Лучар. – У меня было так мало друзей, и я хотела бы…

– Почти наверняка символ обозначает тебя. Я сильно сомневаюсь, что нам доведется вскоре увидеть других людей, и уж совсем маловероятно, что среди них окажутся друзья. Давай считать, что каждый из нас приобрел нового друга. – При этих словах они оба улыбнулись; белые зубы сверкнули одновременно и на шоколадном личике девушки, и на медной физиономии Иеро.

– Давай посмотрим, что же еще у нас есть? – продолжал священник. – Видишь, еще два символа. Первый – Молния; у него три значения и два из них необычны. Во-первых, в меня может в самом деле угодить молния, в чем я сильно сомневаюсь. Во-вторых, я могу стать очень, очень сердитым и, значит, надо опасаться неосмотрительности, к которой приводит гнев. Возможно, что-то такое и случится, но пока не вижу причин, чтоб гневаться. – Он нахмурился и подбросил маленький знак на ладони. – Нет, не думаю, чтобы такое случилось! Скорее всего, смысл символа самый заурядный – буря, шторм, дождь или сильный ветер. Ну, что ж! Будем держать глаза раскрытыми, чтобы непогода не застала нас врасплох. – Он бросил Молнию на кучку остальных знаков.

– Итак, что у нас осталось последним? Сапоги или Башмаки – длинное, долгое путешествие. И, очевидно, этот знак предупреждает, что оно будет еще длиннее, чем я думал, – он положил крошечные Сапоги к остальным символам.

– Ты и правда можешь что-то предсказать с их помощью? – спросила девушка. – Все это кажется мне очень туманным, и я считаю, что многие неприятности можно угадать проще – если как следует подумать. Подумать, где мы, кто мы и что собираемся делать.

– Пожалуй, ты права, – заметил священник, складывая свои магические принадлежности. – Такое гадание – дело неопределенное, и у меня нет к нему больших способностей. Но я знаком с людьми, которые могут вытащить восемь или даже десять знаков одновременно и сделать удивительно точный и подробный прогноз. Мне же никогда не удавалось взять больше пяти-шести; поэтому я вполне доволен, если получаю хотя бы скромный намек на грядущие события.

Они уже ехали по побережью; Лучар, как обычно, сидела перед ним, а Горм перевалился впереди. Иеро продолжал рассуждать вслух.

– Итак, мы имеем Копье, Рыбу, Скрещенные Руки, Молнию и Сапоги. Возможное объяснение этих символов таково: предстоит путешествие, часть которого пройдет по воде. Встретится – или, вернее, уже встретился – истинный друг, который поможет в дороге. Кроме того, мы попадем в шторм – один раз или несколько… Да, я почти уверен, что Молния означает именно шторм или бурю.

Лучар покачала кудрявой головкой. Ей последнее предсказание казалось сомнительным, так как уже несколько дней стояла прекрасная погода. Солнце ярко светило на голубом небе, легкие белые облака неспешно плыли в вышине, птицы и мелкие животные вели себя спокойно. Нет, пожалуй ничего не предвещало непогоды.

«Горм, – послал сигнал Иеро, – будет ли погода меняться?»

Животные гораздо более чутко, чем человек, реагировали на природные катаклизмы и могли предвидеть такие события, как шторм, за один-два дня. К удивлению священника, он получил отрицательный ответ:

«Плохого ветра не будет; вода останется спокойной еще на два восхода солнца.»

– Может быть, – заявил священник девушке, передав ей мнение Горма, – погода изменится позже. Символы способны предсказать бурю за три-четыре дня.

– Могу ли я тоже научиться предсказанию будущего? – откликнулась Лучар, не поворачивая головы. Они сидели на спине лорса близко друг к другу, и пушистые волосы девушки щекотали лицо Иеро.

– Почему бы нет? В моей стране есть подростки, которые используют символы с гораздо большим успехом, чем я. Вопрос таланта, вот что это такое! У меня же другие способности. Я могу говорить с животными, смотреть их глазами, а теперь научился сражаться с помощью мозга.

– Должно быть, это чудесно – разговаривать с животными! С такими, как медведь и твой бык! Это искусство нравится мне гораздо больше предсказаний. Ты мог бы обучить меня?

– Вне всяких сомнений, – уверенно ответил Иеро. – Такие дары Всевышнего вовсе не редкость. Мысленной речи или телекинезу – так называется мысленное передвижение предметов – можно научить почти каждого. Главное тут – правильное обучение и постоянная тренировка. Как-нибудь на досуге я позанимаюсь с тобой.

Девушка внезапно повернулась, обвила руками его шею, и он почувствовал на своей щеке ее теплое дыхание.

– Это было бы замечательно! Ну, пожалуйста, я очень тебя прошу, пер Иеро, давай начнем прямо сейчас…

Ее руки сжимались все теснее, и полузадушенный священник пробормотал в смущении:

– Ну, хорошо, хорошо, детка… Если ты оставишь меня в живых, я, возможно, смогу научить тебя чему-нибудь полезному…

Отдышавшись и пригладив растрепавшиеся волосы, он приступил к первому уроку.

– Слушай внимательно, девочка. Самой важной вещью является защита собственного разума, щит для твоих мыслей, и этим умением ты должна овладеть прежде всего. Если ты не умеешь защитить себя, Нечистый легко захватит твой мозг, поработит его и заставит выполнять все его приказы, вплоть до убийства! Чужой разум, если он силен, может внедриться в твой мозг даже при наличии щита. Именно это они пытались дважды проделать со мной.

– Но ведь большинство людей не умеют защищать разум, – сказала девушка. – Почему же тогда Нечистый не подчинил своей власти всех мыслящих существ?

– Потому, что самый опытный телепат может обнаружить чужой мозг только в том случае, когда он пытается передать мысленное сообщение, причем такого рода контакт ограничен расстоянием. Другое дело, если ты встретишься с Нечистым лицом к лицу… Теперь попытайся сделать так. Представь, что ты замкнула свой разум в кольцо или сферу. Затем… – Он продолжал говорить почти автоматически; его превосходная память хранила уроки его первого учителя, старого отца Хадены. В то же время Иеро наблюдал за окружающей местностью, он осматривал небо в поисках летающей машины врагов, но ее не было видно. В вышине парили лишь коршуны, а ниже, у морской поверхностью, носились водоплавающие птицы. Они проехали мимо мелкой бухты, в которой развилось стадо гиппопотамов или водяных свиней, которых священник уже видел раньше. Огромные существа с блестящей мокрой шкурой бродили у берега среди зарослей лилий, не обращая внимания на путешественников.

Вскоре им пришлось пересечь заболоченный участок шириной около мили. В этом месте трясина Пайлуда подходила к самому побережью, порождая несколько сбегавших к морю ручьев. Затем снова начался чистый песчаный пляж, тянувшийся до самого горизонта.

Когда совсем стемнело, путники остановились на ночлег под невысокой скалой, надежно прикрывавшей их лагерь со стороны моря. Воспользовавшись этим, Иеро развел небольшой костер из сухого плавника. Девушку удивила осторожность, с которой он пользовался огнем.

– В море могут быть корабли, – напомнил ей священник. – И вряд ли их экипажи дружелюбно настроены к чужакам. Ты должна это знать; ты ведь была пленницей на таком корабле.

Они поужинали, и Иеро продолжил занятия.

– Я хочу, чтобы ты поняла еще кое-что, – сказал он. – Я могу ускорить твое обучение, но для этого мне придется проникнуть в твой мозг и передать ему все нужные навыки. Я не хочу этого делать.

– Но почему? – спросила девушка. – Ничего не имею против, если таким способом можно быстрей научиться мысленной речи.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – прервал ее Иеро. – При таком обучении я должен полностью овладеть твоим сознанием. Ты согласишься, чтобы я знал все, абсолютно все о тебе? Все твои мысли, мечты, чувства, надежды и желания, все, что скрывается в глубине твоего разума?

Ее лицо стало задумчивым и серьезным.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать… – прошептала она. – Спасибо тебе, пер Иеро, за твою деликатность… Очень трудно отказаться от возможности все сразу понять и изучить… Ведь это – огромный новый мир для меня! Но я думаю, что ты прав. Никто не захочет, чтобы о нем знали все.

– Тогда не будем терять времени, девочка. Вспомни, что я тебе уже рассказал, и попытайся использовать эту технику. Итак, ты должна…

* * *

На следующее утро Иеро ощущал себя несколько утомленным, но Лучар была, как обычно, свежа. Она хотела заниматься весь день, и священник решил отдохнуть у приютившей их скалы скалы до следующего утра. Девушка упорно тренировалась; наконец, он предложил ей мысленно окликнуть Горма, и к ее неописуемому восторгу медведь услышал телепатический зов. Иеро показалось, что ему это доставило не меньшее удовольствие, чем Лучар.

День выдался солнечный и яркий; ни лорс, ни медведь не ощущали привычного томления, которое охватывает животных в преддверии смены погоды. Это раздражало священника, хотя он старался ничем не выдать своих чувств. Молния была одним из самых верных символов, и он понимал, что рано или поздно случится что-то связанное с этим знаком. Иеро полагал себя весьма посредственным специалистом в предвидении будущего, однако в этом случае ошибки быть не могло. Возможно, грядущие неприятности все-таки связаны с погодой и нужно просто пождать… Он заставил себя успокоиться, подавил раздражение и обратился к насущным делам.

Ночь прошла спокойно, и утром они снова тронулись в путь по нескончаемому пляжу побережья. Однажды путники заметили стаю огромных, стремительно бегущих птиц, очевидно, нелетающих. Птицы мчались по песку далеко впереди, и единственное, что бросилось в глаза Иеро – необычный зеленый цвет их оперения. Почти автоматически он отметил, что эти существа явно обладают хорошим зрением и очень пугливы.

Следующей ночью, при ярком свете полной луны, Иеро поймал большую рыбу, весившую не менее сотни футов. Рыбина едва не порвала леску, но в самый ответственный момент Горм залез в воду и с редкостной сноровкой оглушил его ударом лапы, после чего священник без труда вытянул добычу на песок. Клоц, возбужденный всеобщей суматохой, гарцевал вокруг, но когда Лучар начала чистить рыбу, фыркнул и отправился в заросли. Вскоре оттуда донесся звучный хруст веток.

Наступивший день был облачным. Пока они собирались в путь, пошел мелкий дождь, и Иеро набросил на плечи девушки свою запасную куртку. Погода, однако, оставалась теплой и почти безветренной.

Дождь продолжался всю ночь и весь следующий день. Море оставалось спокойным, но легкая дымка тумана окутала окрестности. Иеро ощущал смутное беспокойство; однажды мысль о Молнии снова пришла ему в голову. Этот дождь и туман было трудно считать плохой погодой – во всяком случае, в том смысле, который связывался с выпавшим символом.

Лучар усердно тренировалась и последние два дня стала необычайно молчаливой. Она уже хорошо освоила простые сигналы; девушка и Горм часами развлекались, подавая друг другу и выполняя команды «стой», «иди», «ложись», доступные любой дворняжке. Прошел полдень; необъяснимым образом тревога священника начала возрастать, и он запретил своим спутникам использовать мысленную речь. Пока Иеро еще не понимал причины своего беспокойства, но он привык доверять инстинкту. Однако его чуткие животные, лорс и медведь, казалось, ничего не замечали.

Тем не менее, когда грянула беда, священник был готов принять на себя всю вину; он не предвидел подобный поворот событий. Действительно, враги расставили ловушку с большим тщанием!

Если бы Горм не начал выплясывать перед Клоцем… если бы девушка не послала мысленный сигнал, заявив, что медведь чует груду дохлой рыбы… если бы сам Иеро не расхохотался… Если бы, если бы, если бы!..

На первый взгляд, эта маленькая бухта выглядела совершенно пустой. За смутной пеленой тумана виднелись маленькие островки, теснившиеся к побережью, а на самом берегу торчали невысокие пригорки, заросших кустарником и пальмами с мохнатыми стволами. Только мягкий шорох прибоя нарушал тишину раннего вечера. Иеро придержал лорса, какое-то сомнение промелькнуло в его голове.

Наконец он послал Клоца вперед, но медведь обогнал их, высоко задрав нос и нюхая воздух, как будто почуял какой-то мерзкий запах. Лучар, не подозревая об опасности, рассмеялась; поведение медведя выглядело таким забавным!..

Внезапно скалы и заросли кустарника извергли множество странных фигур. Орда покрытых шерстью лемутов, похожих на огромных обезьян, бросилась к путникам, стремясь обойти их с тыла. В ушах Иеро раздался дикий вибрирующий вой, хорошо знакомый ему по стычкам в северных чащобах. В лапах Волосатые Ревуны держали дубинки и длинные копья и угрожающе потрясали большими ножами.

Однако, как оказалось, это не было главной опасностью. Из-за скалистого островка, лежавшего в сотне ярдов от берега, бесшумно выскользнуло длинное черное судно без мачты. На его палубе фигуры в капюшонах согнулись над блестящим металлическим механизмом, ствол которого был нацелен прямо на лорса и его всадников.

Священник отреагировал инстинктивно, с невероятной и почти бессознательной быстротой тренированного киллмена. Даже рефлексы животных, медведя и большого лорса, не могли сравниться с ним в скорости.

«Назад!» – последовал его приказ Клоцу и Горму; сжимая в руках метатель, он скатился с седла. Застывшая от неожиданности девушка сидела на своем обычном месте, крепко стиснув коленями шею лорса. Клоц, присев от усилия на задние ноги, резко повернулся и сделал гигантский скачок. Он был уже в пятидесяти ярдах, когда его хозяин рухнул на песок.

Иеро навел метатель на цель, и его палец уже лежал на спусковом крючке, когда оружие Нечистого выстрелило. Блеснул голубой огонь, и резкий запах озона наполнил воздух; священник ощутил страшный удар в грудь и мгновенно возникший холод затопил его сознание. Проваливаясь в темноту беспамятства, он подумал: «Так вот что означала Молния!»

Затем наступило небытие.

ГЛАВА 6. МЕРТВЫЙ ОСТРОВ

Он почувствовал боль, затем возникло ощущение движения. Он попытался приподняться, но что-то мешало сделать это. Наконец он понял, что лежит на спине на твердой поверхности, которая ритмически вздымается вверх и вниз.

Боль гнездилась в его груди, страшная боль, импульсы которой пронизывали все тело. Его правая рука была свободна, и он инстинктивно положил ее на грудь, пытаясь определить источник боли. Пальцы наткнулись на какой-то тяжелый предмет странной формы, ощупали его… «Что-то не так, – подумал он с неосознанной тревогой, – здесь должен быть медальон… Мой медальон с крестом и мечом!»

Внезапно он понял, что его глаза открыты, но вокруг была полная – или почти полная – темнота. Когда он попытался усилием воли блокировать боль, память вернулась к нему.

Молния! Против него было использовано какое-то оружие, похожее на искусственную молнию. Это означало, что символ верно предостерегал его; он действительно был поражен ударом молнии, посланной с корабля Нечистого. И сейчас он, очевидно, находился на этом самом корабле, покачивающемся на волнах. Ему не раз случалось плавать по озерам и рекам и на военных судах Республики, и на купеческих парусниках; ощущение было точно таким же.

Боль все еще мучила его, но теперь она стала, по крайней мере, терпимой, и сознание работало нормально. Что за странный предмет устроился на груди? Его руки осторожно ощупали эту вещь, пока не наткнулись на прикрепленный к ней кожаный ремешок. И тогда, сообразив, что произошло, Иеро вознес молчаливую благодарственную молитву. Вражеское оружие, электрическая стрела или что-то подобное, ударила прямо (или была направлена – кто знает промысел Божий?) в серебряный медальон, который являлся знаком его сана. И вот результат: расплавленная искореженная пластина серебра и живой человек, который в ином случае был бы давно мертв!

Его руки скользнули ниже, к животу, нащупав широкую полосу гладкого металла, крепко прижимавшую его к узкой койке. Теперь он слышал тихий плеск воды; он понял, что находится в трюме корабля, стоявшего на якоре.

Глаза уже адаптировались к темноте, и священник мог рассмотреть свое узилище. Тонкие линии света оконтуривали небольшую дверь или люк. Металлическая скоба, что держала его на жестком ложе, с одной стороны замыкалась массивным замком. Комната или каюта была маленькой, не более десяти футов поперек, и не имела никакой обстановки. Стены, пол и потолок – все, что он мог разглядеть – были металлическими, голыми, без заклепок или следов сварки. Все корабли, которые он видел до сих пор, собирались из дерева, и сейчас священник невольно поразился искусству неведомых судостроителей. Он был вынужден признать, что слуги Нечистого оставил позади достижения Аббатств – по крайней мере, в области мореходства. Он вспомнил также, что этот корабль не имел ни мачт, ни труб, а значит, его приводили в движение иные силы, чем ветер или паровой двигатель. Примитивные паровые суда являлись последним достижением судостроительных верфей Республики.

Когда он прислушался, то начал различать другие звуки, кроме плеска волн и потрескивания стального корпуса. Слабые, размытые голоса доходили до него и некоторые казались знакомыми. Очевидно, на борту было несколько Волосатых Ревунов; он слышал их характерные завывания. Другим звуком, который удалось уловить, был тонкий звенящий гул. Должно быть, решил он, его производит корабельный двигатель, работающий на холостых оборотах.

Иеро не тратил зря времени в поисках оружия. Его нож, меч и карабин, очевидно, достались захватчикам, а все остальное было приторочено к седлу. Удалось ли Клоцу и девушке спастись от гибели или плена? Смог ли скрыться Горм? Бедная Лучар, ее новый покровитель тоже не сумел избежать ловушки врага!

Его размышления были прерваны металлическим лязгом запора. Дверь открылась, скользнув в паз в стене, и свет затопил маленькую каюту, заставив священника прикрыть глаза рукой.

Еще до того, как он убрал ладонь, наполнившее камеру зловоние подсказало, что один из вошедших был Ревуном. Когда его глаза привыкли к яркому свету, он увидел, что его источником является плоская панель, закрепленная на потолке и прежде почти сливавшаяся с ним.

Посреди помещения стояли два человека в одинаковых серых плащах с капюшонами. У каждого на груди было изображение спирали, но на этот раз не красного, а голубого цвета. Один из них – очевидно, старший – откинул капюшон на спину. Он так походил на С'нерга, что губы Иеро дрогнули; священник едва сдержался, чтобы не открыть в изумлении рот. Второй человек, подчиненный, остался в низко надвинутом капюшоне, но в его тени Иеро разглядел уродливые черты, клочковатую бороду и расплющенный нос. В углу, рядом с дверью, сгорбился Ревун, огромный краснолицый монстр не менее двухсот фунтов весом; его бурая шерсть отвратительно пахла, но глаза под выступавшими дугами бровей были осмысленными, живыми и светились злобой. В мощной лапе монстр сжимал стальное лезвие, похожее на большой мясницкий секач.

Пронзительные глаза старшего уловили мелькнувшее на лице пленника выражение, и он заговорил первым. Иеро отметил, что его пленитель использует батви, а не метсианский язык.

– Ну, ты узнал меня? Значит ты видел кого-то из нас раньше? Все члены Братства – одна тесная семья, священник, и если ты видел одного, значит, ты видел нас всех.

Наблюдая за ним из-под полуопущенных век, Иеро вполне согласился с этим. Человек – если только он в самом деле был обычным человеком – выглядел постарше С'нерга, морщины на его лице казались глубже, зрачки – тусклее. Тем не менее, сходство было поразительным. Однако священник не произнес ни слова.

Адепт или колдун Нечистого (таким, вероятно, было звание старшего) что-то резко бросил на незнакомом языке. Его подчиненный тут же направился к Иеро и наклонился над замком. Раздался щелчок и металлическая полоса, державшая пленника, отошла в сторону. Он, тем не менее, продолжал лежать, внимательно наблюдая за троицей своих врагов.

– Отлично, отлично! – хихикнул адепт. – Ты – человек с выдержкой! Если б ты поднялся, даже медленно, я велел бы сбить тебя с ног – в качестве первого урока повиновения. Но мы надеемся, что ты будешь умницей. К чему тебе неприятности? Правильно, ни к чему… А теперь слушай внимательно, священник – если ты и правда священник, а не кто-нибудь еще.

Меня зовут С'дана. Тот здоровенный тип в углу – Чи-Чук, и ты ему очень не нравишься. Он никогда не видел священника-метса, но он знает, что это – враг. Не так ли, Чи-Чук? Но, в общем-то, он превосходный парень и большой весельчак. Хотел бы я, чтоб ты увидел, как он отрывает человеку ногу или руку и съедает у него на глазах… Отличное развлечение, не правда ли, мой друг? – Он улыбнулся ужасному существу, оскалившему в ответ клыки; Иеро с трудом сдержал гримасу отвращения, и это не укрылось от С'даны.

– О, я вижу, ты не любишь Ревунов! Да, священник, мы используем то имя, которое вы дали этим созданиям; оно звучит совсем неплохо. Понимаешь ли, они – всего лишь результат мутации обезьян определенной породы. Мы думаем, что в период до Смерти их использовали как лабораторных животных. Они очень поумнели с той поры и ненавидят всех человекоподобных, кроме своих хороших друзей… – Тон С'даны был шутливым и казалось, что он совсем не торопился.

– Сейчас мы отправимся на берег для выяснения кое-каких вопросов. Как ты видишь, пытаться бежать было б довольно глупо. Этим ты только доставишь удовольствие Чи-Чуку и его веселой компании, сделавшись лакомым блюдом к их обеду.

Адепт Нечистого наклонился над койкой, пока его бледная физиономия не нависла прямо над бесстрастным бронзовым лицом Иеро.

– Имеется одна маленькая деталь, священник, и я сейчас о ней скажу. Деталь такая: мы еще можем прийти к соглашению. Благодари судьбу, если это случится, ведь мы не берем пленников – кроме как для развлечений. Наших развлечений, а не их, должен заметить. Но твой случай – особый. Кто знает? Может, договоримся!

С'дана повелительно и резко дернул головой.

– Теперь встань и иди за нами, а за тобой пойдет Чи-Чук. Двигайся быстрее и делай, что говорят, проживешь дольше.

С этими словами он повернулся и вышел из каюты вслед за своим молчаливым помощником.

Иеро поспешно встал, однако недостаточно быстро, чтобы избежать мерзкого прикосновения Ревуна, толкнувшего его в спину. Он направился к двери, ощущая сильную слабость в ногах; в этот момент огромная лапа схватила его за ворот и грубо протолкнула в дверной проем.

Они очутились в коротком коридоре с серыми металлическими стенами. Здесь были другие двери, пять или шесть, и священнику очень захотелось узнать, не томится ли Лучар за одной из них. Но использовать телепатическую связь в подобном месте было бы безрассудством.

Когда он поднялся на палубу, подталкиваемый сзади Ревуном, выяснилось, что дождь стал значительно сильнее. Он попробовал оглядеться вокруг, но двое в серых капюшонах подхватили его под руки и потащили к борту корабля. Там был трап, ведущий вниз, к большой гребной лодке, покачивающейся на волнах. Обвиснув в сильных руках, Иеро не заметил, как очутился в этом суденышке.

Позади него огромный Ревун скорчился на корме; С'дана и его уродливый помощник стояли на носу лодки. Два гребца, сидевших посередине, были полунагими рабами, белокожими людьми, подобными дикарям, поклонявшимся птицам. Их спины и плечи покрывали рубцы и шрамы, физиономии заросли бородами, длинные свалявшиеся волосы падали на лбы. От них воняло еще хуже, чем от Ревуна, их глаза были пустыми, апатичными. Эти люди, доведенные до состояния животных, гребли быстро, не издавая ни звука.

Иеро наконец огляделся. Они находились в гавани, на уединенной якорной стоянке, окруженной высокими скалами, которые вздымались прямо из воды. Несмотря на дождь и туман, священник мог видеть несколько кораблей; некоторые из них не имели мачт, очертания других казались более привычными его взгляду. Нигде не было видно ни людей, ни какого-либо движения.

Лодка повернула, и теперь он мог, почти не изменяя положение головы, разглядеть захвативший его корабль. Это судно имело острый нос, стремительные обводы темно-серого длинного металлического корпуса и нечто вроде кабины в средней части палубы, также сделанной из металла. В задней ее части торчала невысокая башенка с наблюдательной вышкой, над которой на нескольких шестах были подняты странного вида инструменты и приборы. На носу, плотно закутанное какой-то тканью – очевидно непроницаемой для воды – находилось сразившее его орудие.

Лодка обогнула выступающий в море утес, и корабль исчез из вида. Теперь взгляду Иеро явился гранитный мол, протянувшийся от пустынного побережья острова. Выше, наполовину скрытый скалами, громоздился квадратный каменный замок. На фоне серых стен, вздымавшихся на тридцать футов над окружающими утесами, виднелись массивные металлические двери.

Казалось, ничего не росло на этом острове, усеянном черными и бурыми камнями. Окружавшие замок серые стены почти сливались с поверхностью бесплодной почвы; на стенах маячили немногочисленные фигуры в неизменных плащах с капюшонами. Они не походили на стражу; очевидно, крепость Нечистого не охранялась часовыми.