Текст книги "Внутренняя война. Том 1"

Стивен Дональдсон
Внутренняя война
Том 1

Роки Кирни и Эвелин Ерстоун Уилерфор за десятилетия прочной дружбы

и Дженнифер Дунстанфор за щедрую любовь.

Пролог
Планы претворяются в жизнь

Высокий старик-архивариус, седовласый и седобородый, пристально смотрел в узкое, длинное окно своего кабинета на зубчатые, похожие на ступени, стены, служившие защитой вратам Последнего Книгохранилища. В его голове, словно пчёлы в улье, роились тревожные мысли. Этой ночью ему снилась собственная смерть – уже не впервые. Сама по себе мысль о смерти не беспокоила старика. Его место займёт новый архивариус. Магия, сохраняющая неразрывную связь, особые отношения с хранилищем Последнего Архива знаний, перейдёт к другому. И кто бы им ни стал, он будет защищать книги, свитки и документы так же строго, как и прежний. Старик боялся не этого: у преемника может оказаться другой взгляд на защиту библиотеки. Если это случится, то все усилия старика превратятся в труху. И он не мог позволить себе оставить пост у окна.

Старик ничего не видел, иначе и быть не могло. Он потерял зрение, когда стал архивариусом. За дар – или проклятие – знать каждый текст, что пылится на этажах выше, всем приходилось платить одну и ту же цену. Но у окна стоял не просто слепой старик-архивариус. Это был магистр Сирджан Марроу – могущественный заклинатель. Он видел иными чувствами, отличными от человеческого зрения. Лучи послеполуденного солнца согревали его лицо, но не могли заставить склонить голову или отвернуться.

В любом случае, ему не требовалось зрение, чтобы сказать, что прибывает караван Сета Унгабуэя. Магистр слышал, как колёса подвод мелют камни на плато вдалеке. Магистр чувствовал лёгкие колебания подошвой своих сандалий. Он носом чуял важность предстоящей встречи.

Богато украшенная повозка караванщика, его передвижной дом, уже стояла перед воротами библиотеки в ожидании магистра Марроу. Погонщики распрягали лошадей, а несколько слуг господина Унгабуэя усердно счищали с резных позолоченных стенок повозки пыль и грязь, глубоко въевшиеся за время трудного путешествия. Архивариус ощущал и несколько мелких повозок, в которых размещалась караванная прислуга. Он понял, что некоторые из этих повозок были повреждены: разболтанные спицы, глубокие царапины на стенках, трещины и даже дыры в крышах. Но почти шесть недель тому назад библиотеку покинули и несколько крупных подвод, а их в пределах досягаемости чувств магистра сейчас не было.

Они были самой важной частью каравана. Если они не вернулись…

Это была очередная хитрость Сирджана Марроу – последняя из многих в той игре, которую он вёл, защищая хранилище от гибели, к тому же хитрость важная, почти решающая. Архивариус претворял свои планы в жизнь уже более столетия. Двадцать лет тому назад он сбил спесь с принца Бифальта, и Беллегер с Амикой смогли начать переговоры о мире. Но с тех пор магистр почти ничего не делал – только наблюдал. Конечно, он согласился с предложением служительниц Плоти позволить им оказать этим двум небольшим королевствам поддержку – уникальный случай. Он также поощрял служительниц Духа, которые, путешествуя по всему континенту вместе с «Карнавалом Большого Мира» Аллеманского Танцовщика, искали любые намёки на присутствие врага и – возможных союзников. Впрочем, в последующие годы магистр сконцентрировал свои усилия на подготовке заклинателей Хранилища, на поддержании связи с магистром Фасиль, которая жила сейчас в Беллегере, на том, чтобы постоянно находиться настороже. Архивариус не отправлял Сета Унгабуэя в это путешествие в горы до тех пор, пока не понял, что враг приближается.

Теперь он был уже недалеко. Если господин Унгабуэй не оправдал ожиданий архивариуса, то и вся стратегия обороны Хранилища разлетится в пух и прах.

Сет Унгабуэй со своим вечно меняющим облик караваном уже несколько раз за последние годы останавливался у Книгохранилища, но ни разу ещё архивариус не ждал его с таким нетерпением, ни разу с тех пор, как караванщик, правда, лишь косвенно, помог найти дорогу к крепости принцу Бифальту.

Впрочем, двадцать лет назад у магистра Марроу были наготове и другие уловки на случай, если не оправдаются надежды на принца. Теперь же архивариус не представлял, что делать, если караванщик не выполнил возложенную на него миссию.

Сирджан Марроу и в мелочах был обыкновенно вспыльчив, а сейчас по выражению его лица, обращённого к плато, можно было подумать, что он готов впасть в ярость.

Заляпанные грязью подводы продолжали прибывать. Усталые волы подтягивали к высокому крыльцу библиотеки новые повозки, из которых появлялись стражники и разведчики, а также механики и прочая обслуга. Состояние повозок только подтверждало, если бы архивариусу нужно было подтверждение, что они побывали на враждебной территории.

Но враждебность исходила не со стороны людей. Повреждения подвод не напоминали те, что обычно получают в бою. Ещё до того как караван отправился в путь, Тчуи, переводчик господина Унгабуэя, заключил союз с квольтами, диким горным народом, который мог преградить каравану дорогу. В обмен на малую толику богатств Последнего Книгохранилища квольты обещали безопасный проход, проводников и прочую помощь. Похоже, они сдержали своё слово.

Нет, враждебными каравану были сами Окружные горы. Такие высокие, что даже летом их вершины сковывали льды и снега. Ветер там дул с такой силой, что выдержать его натиск мог только гранит. Гранит и, как выяснилось, квольты. Несколько столетий назад, когда хранители библиотеки решили построить в этих местах Последнее Книгохранилище, они сочли, что высокие горные пики с их вечными снегами защитят от любого нападения с тыла. Теперь, конечно, было понятно, что это не так. Квольты помогли понять это.

Но магистра Марроу не волновали трудности и опасности, с которыми пришлось столкнуться каравану. Мысль о сохранности библиотеки поглотила его целиком. У него хватало своих тревог и забот, зудящих на сердце, как свежие раны.

И тут старик различил первую из тех громоздких повозок, которых он так ждал. Её тащили шесть иллиров, в разреженном горном воздухе тяжело выдыхавших из ноздрей пар. Это были неуклюжие твари ростом с волов, косматые, как овцы, и с бивнями – только они были достаточно сильны, чтобы сдвинуть с места длинную подводу с её тяжёлым грузом и достаточно выносливы, чтобы тащить её день за днём.

Груз подводы был тщательно закутан в холстину для защиты от дождя, града, снега или небольших камней. Но архивариус знал, что это за груз.

Сет Унгабуэй взял с собой в горы три таких подводы. К воротам приближалась одна.

Но не успела она занять своё место на плато, как Сирджан Марроу почувствовал присутствие новых иллиров. Он различил, что эти могучие животные тоже тащат что-то тяжёлое. Вторая подвода, как и первая, была укутана прочно привязанной холстиной. Груз остался цел и невредим.

Протерев невидящие глаза, старик позволил себе потешиться мыслью, что вслед за двумя должна появиться и третья. Когда же она и в самом деле появилась, он позволил себе даже немного расслабиться.

Впрочем, возвращение каравана ещё не означало успех всего предприятия. С уверенностью сказать можно было только одно: люди Сета Унгабуэя приложили все усилия, чтобы вернуться живыми и довезти катапульты – именно их изо всех сил тянули иллиры. Подробности слепой архивариус узнает, только услышав рассказ из первых уст.

Старик мог послать гонца, который принёс бы ему отчёт от караванщика, но было несколько причин, по которым Сирджан Марроу хотел получить новости лично от господина Унгабуэя. Он и Сет Унгабуэй вели дела друг с другом уже очень долгое время. Архивариус окажет уважение караванщику, никогда не покидавшему своего жилища, если придёт к тому сам. Кроме того, старик доверял своим ушам больше, чем чьим-либо другим – он полагался на свою способность распознавать то, что лежало за словами. К тому же караванщик выполнил задание, и магистр припас для него ещё одно, об этом тоже нужно было переговорить.

Сет Унгабуэй был верным союзником, но он был и торговцем. Ему следовало платить. Предложить цену было правом архивариуса библиотеки, а караванщика эта цена могла устроить – или нет. В последнем случае магистру Марроу придётся предложить что-нибудь другое, что-нибудь, что в глазах господина Унгабуэя будет более ценным.

Архивариус, тщетно стараясь скрыть раздражение, подозвал к себе слугу, чтобы тот сообщил караванщику о скором визите магистра.

Слуга не был монахом из ордена Поклонения Многим. Его старательная служба оплачивалась – подробность, не имевшая для архивариуса никакого значения. Без сомнения, магистр Раммидж, горбун, а значит и глухой магистр Авейл, знали, как зовут этого человека, откуда он прибыл в Книгохранилище, сколько там служил. Они могли поручиться за него. Сирджан Марроу доверял им без колебаний.

Если бы архивариус собрал остаток своих сил и сосредоточил чувства на этом слуге, он увидел бы юношу, одетого в синюю тунику и штаны вместо привычной в этих залах серой монашеской мантии. Чёрные его волосы были взъерошены, на ногах красовались прочные сапоги. Но магистр не стал тратить время на какого-то слугу. У него были и другие дела. Он раздражённо произнёс:

– Передай караванщику, что я приду к нему. И пошли ещё кого-нибудь за магистром Раммиджем. Он должен знать, что я скоро покину стены Хранилища.

Молодой слуга промолчал – ему не задали прямого вопроса. Вместо ответа он поклонился и вышел.

Магистр Марроу пристально смотрел на небольшой караван, гадая, хватит ли Унгабуэю людей. В горах Беллегера не живут квольты. Без провожатых господину Унгабуэю волей-неволей придётся обратиться к правителям Беллегера и Амики.

Эта мысль мучила архивариуса. Несомненно, некоторые из его приготовлений станут известны. Но ему и без того пришлось бы столкнуться с последствиями. Выбирать не приходилось. И он не мог попросить Сета Унгабуэя штурмовать ещё одну горную цепь, не оставив при этом караванщику свободы выбора.

Бормоча проклятия, старик отвернулся от окна и уверенным шагом направился вниз, к залу собраний и вратам Последнего Книгохранилища.

* * *

Ещё прежде, чем архивариус успел дойти до зала, перед ним вновь появился тот слуга, которого он посылал к господину Унгабуэю.

– С вашего разрешения, магистр, – обратился к Марроу юноша. – Я передал ваши слова. Но святейшая Амандис просит вас подождать её.

– Подождать её? – резко переспросил заклинатель. – Зачем это? Меня ждёт сейчас господин Унгабуэй. Что такое ей понадобилось, из-за чего я должен ждать её?

Слуга взял на себя смелость ответить магистру:

– Она не сказала. Вы же знаете её, магистр. Она не любит отчитываться в своих желаниях. Она просто констатирует их и не приемлет отказа.

Это было правдой, но архивариус не ожидал подобных слов от слуги. Он посмотрел на него пристальнее, чем раньше:

– Фламора пойдёт с ней?

Слуга склонил голову так низко, что волосы скрыли его глаза.

– Она не сказала этого, – произнёс он. По голосу слуги нельзя было понять, привёл ли его в затруднение этот вопрос или нет. – Тем не менее я думаю, что святейшая Амандис ждёт святейшую Фламору.

Магистр Марроу фыркнул от нетерпения. Впрочем, он не мог позволить себе срывать раздражение на ком-нибудь из слуг, и уж точно не на юноше, которого совсем не смущало присутствие архивариуса. То, что магистр Раммидж назвал бы дерзостью – если б, конечно, злобный горбун мог говорить, – Сирджан Марроу находил забавным. И заклинатель – уже более спокойным тоном – произнёс:

– Скажи им, пожалуйста, что я подожду в зале. Но не собираюсь ждать долго. Если служительница Духа не выносит расставания с собственной противоположностью, а служительница Плоти не может оторваться от своей совести, то я встречусь с ними после того, как переговорю с господином Унгабуэем.

Архивариусу показалось, что слуга приглушённо хмыкнул, но магистр не был в этом уверен. А потому просто прошёл мимо юноши, торопясь спуститься к выходу из библиотеки.

Амандис и Фламора были конечно же в башне – уже несколько десятилетий они регулярно навещали библиотеку. Своим способом или через свои собственные источники они так же хорошо, как и старик-заклинатель, знали, что события близятся к катастрофе. Возможно, это будет последняя катастрофа – последняя за многотысячелетнюю историю осады Книгохранилища. Служительницы Духа и Плоти оказывали библиотеке поддержку, ведь они знали ей цену. Но у них были и свои цели – или они по-своему понимали, что значит поддерживать. Магистра Марроу не волновало, насколько сильно Фламора расположила к себе Элгарта, но архивариус всё ещё сожалел, что двадцать лет назад позволил Амандис рассказать чересчур много Бифальту. Марроу был убеждён: чем больше знают о его планах, тем больше им будут противодействовать.

Бифальт и тот амиканец, генерал Форгайл, который в конце концов всё же стал союзником принца, уже знали больше, чем должны бы. Без сомнения, это касалось и Элгарта.

Но то были старые ошибки. Их уже нельзя было исправить. Сейчас важно, какие выводы Беллегер и Амика сделают своей незрелой интуицией. До последнего времени у архивариуса не было повода для сожаления. Эти два королевства занимались тем, что ему и требовалось.

Легко ориентируясь в запутанных переходах Последнего Книгохранилища, старик-заклинатель в скором времени достиг зала собраний, находившегося перед вратами.

Врата эти с тяжёлыми железными запорами были единственным входом в башню, где хранились книги, свитки, кодексы и разрозненные листы. И всё же они были самым слабым местом во всей оборонительной системе Книгохранилища.

Слуги, бывшие также учениками заклинателей, предупреждённые, без сомнения, о прибытии каравана, уже зажгли множество светильников, наполнив огромное пространство зала ненужным магистру Марроу светом. Подгоняемый роящимися в его голове мыслями, заклинатель мог бы сразу пройти к массивным вратам: они растворятся, как только магистр окажется перед ними. Но он подошёл к лестнице, к той, по которой обычно спускались служительницы Духа и Плоти. Там он и остановился, чтобы собраться с мыслями. Он, конечно, многое мог высказать Амандис, но не намеревался этого делать. Слишком мало было у старика союзников: он не мог позволить мелочному раздражению испортить их отношения. В любом случае, гнев его был бы напрасен. Ассасин не раз демонстрировала, что оскорбления не задевают её ни капли.

Окажись на месте архивариуса кто-нибудь другой, он бы по привычке глядел наверх, на лестницу, пусть даже ничего и не мог увидеть слепыми глазами. Но за более чем столетнюю свою службу Сирджан Марроу уже почти позабыл, что у него есть глаза. Наблюдая за лестницей другими своими чувствами, он размышлял о встрече с Сетом Унгабуэем.

Если бы архивариус считал удары своего сердца, то не насчитал бы и пятнадцати до того момента, как Амандис начала спускаться по лестнице.

Как и всегда, служительница Духа, казалось, скользила вниз, словно парила по воздуху, а не спускалась по каменным ступеням. Как и всегда, она была закутана в скромный плащ от шеи до пола и держала руки сомкнутыми под широкими рукавами. Как и всегда, она не ответила на вежливый поклон магистра Марроу.

Впрочем, она обратилась к нему:

– Мы подождём служительницу Плоти.

Архивариус приподнял брови, видимо, не придумав лучшего жеста:

– Подождём? Почему, святейшая? Вернулся господин Унгабуэй. Цель его была очень важной и опасной. Он принёс срочные вести. Я должен услышать их.

Амандис слегка пожала плечами:

– Мы подождём здесь, архивариус, или нам придётся ждать в повозке господина Унгабуэя. Он не будет говорить с вами, пока не подойдёт служительница Плоти.

Ненадолго задумавшись, она добавила:

– Если в его сознании прозвучит приказ магистра Авейла, он, возможно, подчинится ему. В других случаях нет.

Сирджан Марроу попытался скрыть своё удивление. Он помнил, конечно, что господин Унгабуэй был знаком со служительницами Плоти и Духа дольше, чем он сам. И теперь ему пришлось признать, что он понятия не имеет, какого рода могли быть их отношения, когда караван ещё не останавливался перед воротами Последнего Книгохранилища. Его внимание всегда было приковано к одному месту, им владела одна навязчивая идея. Архивариус не был любопытен, чтобы тратить своё время на что-нибудь, не связанное с текстами – или с сохранностью библиотеки.

Пока заклинатель гадал, почему Сету Унгабуэю понадобилось присутствие наёмного убийцы и талантливой куртизанки, из глубины зала подошла служанка из числа монахов. Она торопилась. Её сандалии стучали в отдающих эхом стенах зала с такой частотой, что казалось, будто она бежала. Когда архивариус и Амандис повернулись к ней, служанка замедлила шаг и остановилась. Приняв почтительную позу, обыкновенную для всех монахов, она склонила голову и сложила перед собой руки. Она тяжело дышала, и было видно, как поднимается и опускается её грудь под серой мантией.

Магистр Марроу предположил было, что она принесла какое-то сообщение, например, от магистра Раммиджа или от кого-нибудь из других защитников Книгохранилища. Но не успел он и рта раскрыть, как служительница Духа предупредила его.

– Она пойдёт с нами, – твёрдо произнесла Амандис. – Её присутствие так же необходимо, как и наше.

Не сдержавшись, старик спросил:

– Господину Унгабуэю понадобилась служанка?

– Не просто служанка, – ответила служительница Духа – то ли соперница, то ли вторая половинка Фламоры. – Именно эта служанка. Третий Отец сейчас отсутствует. Она зовётся Пятой Дочерью. И будет вместо него.

Сирджан Марроу подавил возглас протеста.

– Слуга, ассасин и куртизанка. Может, есть ещё какие-нибудь требования, которые от меня скрывали?

Вдруг караванщику понадобится акробатическая труппа или, может, танцовщицы? Когда мы встречались с ним в последний раз, он не полагался на подобную аудиторию.

Архивариус поперхнулся своим раздражением: строгий, серьёзный взгляд маленькой служительницы Духа не предвещал ничего хорошего, впрочем, это было предупреждением, а не угрозой. Архивариус слишком хорошо знал её, чтобы понимать, что она не причинит ему зла. Но поведение Амандис напомнило ему, что существует какая-то тайна, принадлежащая исключительно Сету Унгабуэю, и ему, архивариусу, неведомая.

И тут с самого верха лестницы раздался голос Фламоры:

– Архивариус!

Этот оклик прервал размышления старика. Голос служительницы Плоти был изумителен. Как будто виола и лютня, поющие каждая о своём, соединились в гармонии музыки. Получилась очаровательная мелодия! И без сомнения, соблазнительная.

Магистр Марроу был сейчас не в том настроении, чтобы восхищаться, но он не мог не признать, что голос Фламоры оказывает действие и на него.

Женщина, окутанная облаком лёгкого, тонкого, как газ, муслина, спускалась по ступеням. Ткань парила вокруг её тела, словно намекая на то, что служительница Плоти совсем не проста, но что в то же время ей нечего скрывать. Крошечные серебряные колокольчики на её лодыжках позвякивали при каждом шаге. Лицо её и фигура словно притягивали взгляд – по крайней мере, так рассказывали архивариусу – впрочем, слепота позволяла заклинателю не уделять внимания подобным глупостям.

К сожалению, он не мог так же бесстрастно относиться к голосу женщины, к её аромату, к порханию её одежд.

Сойдя с лестницы, служительница произнесла:

– Благодарю вас за ожидание, архивариус. Вы снисходительны к женским слабостям.

Интонации её напоминали изогнутую дугой бровь.

– Я хочу сказать, к слабостям некоторых женщин. У святейшей Амандис тоже есть свои слабости, пусть и выраженные в иных формах. Ей, например, нравится сохранять таинственность. Не сомневаюсь, она и не упомянула, что господин Унгабуэй принял нас в число своих советников. Он полагается на нас.

В более совершенном мире к нам присоединятся и другие. Увы, сейчас они находятся слишком далеко отсюда, чтобы можно было их призвать.

Старик сдерживался до тех пор, пока святейшая служительница Плоти не достигла конца лестницы, и тогда спросил:

– Господин Унгабуэй нуждается в совете? Ты уверена?

Он мог бы спросить также: как? Более того, заклинатель хотел спросить: почему? Почему Сету Унгабуэю понадобился совет именно сейчас? Что произошло?

Фламора ответила:

– Мы хорошо знаем его, магистр.

И прежде чем Сирджан Марроу задался новым вопросом, она указала на врата:

– Нам пора. Я уже заставила его долго ждать.

По общему мнению, улыбка Фламоры могла свалить вола. Магистра Марроу она не тронула. И всё же заклинатель направился к вратам, словно забыв, что его самого только что тоже заставили долго ждать. Когда Фламора мягко, незаметно взяла заклинателя под руку, он не отстранил её.

– Архивариус, а вы когда-нибудь думали о том, – спросила по дороге Фламора, – как это так происходит, что господин Унгабуэй может вести прибыльную торговлю, мирно разъезжая по всему континенту? Много народов, много языков, много традиций. Одним дорого их уединение. Другие рады ринуться в бой. Большинство подозрительны к чужакам. Конечно же Тчуи может говорить от лица господина Унгабуэя, но как он может завоевать доверие? И ведь не только доверие отдельных торговцев. Как насчёт доверия целых караванов? А ведь многие отказываются отправиться в путь, если не могут присоединиться к повозкам господина Унгабуэя.

Служительница Плоти сумела приковать внимание магистра Марроу и даже отвлечь его от собственных забот. Знание имело над архивариусом особую власть. Заклинатель знал о том, где и как живут упомянутые Фламорой народы, хотя никогда их не видел. Он узнал о них достаточно, чтобы встретиться с теми немногими, которые могли стать его союзниками, пусть и в обмен на заветные дары Хранилища. Но архивариус никогда не задавался вопросом, как Сет Унгабуэй добился такого успеха.

Для человека, который никогда не выходит из собственной повозки…

– Я скажу вам, – продолжала Фламора. – Он полагается на своих советников – это они завоёвывают доверие. Если кому-то угрожают, стража каравана оказывает им помощь. Если народ враждебен, святейшая служительница Духа знает, как ответить им. Если они только подозрительны, то «Карнавал Большого Мира» развеет их подозрения. Если они закоснели в своём уединении, – Фламора мелодично рассмеялась, – что ж, я легко подружусь с ними. А монахи ордена Поклонения Многим странствуют повсюду, научая своим примером, даже если их ученики и не подозревают об этом.

Господин Унгабуэй опытен, – подытожила она. – Он понимает, что знание и торговля приносят выгоду всем, кто не прочь их разделить. Если бы мы не видели, что караванщик и его дела достойны того, мы бы никогда не стали его советниками. Каждый по-своему, мы выигрываем от этого.

Магистр Марроу кивнул, правда, скорее сам себе. Фламора рассказала уже достаточно: он мог представить большинство опущенных подробностей. Впереди открывались укреплённые врата Хранилища. Устремив свои чувства в образовавшийся проход, заклинатель всего в нескольких десятках шагов от себя различил разукрашенную повозку.

Напротив входа в неё стоял, ожидая их, Тчуи.

Сирджан Марроу отличался высоким ростом, но чернокожий переводчик господина Унгабуэя был выше. Единственной одеждой ему служил обёрнутый вокруг пояса и ног и подвязанный пониже пупка длинный отрез ткани. Мускулистые руки переводчика и торс блестели под послеполуденным солнцем, словно отполированные маслами и потом. Над открытой горному ветру грудью и безволосой головой поднимался пар, как из ноздрей утомлённых иллиров. Архивариус догадался, что Тчуи только что покинул неуютную жаркую повозку Сета Унгабуэя.

Нетерпеливый, измученный неизвестностью и тайнами, магистр Марроу прошёл между створками ворот на плато. Фламора всё так же держала его под руку, Амандис и Пятая Дочь следовали за ними.

– Архивариус, – обратился к заклинателю Тчуи. Добродушный голос его грохотал, подобно землетрясению, рот скалился в улыбке. – Поприветствуй нас вином и песнями! На женщин я и не надеюсь.

Судя по тону, он бросал многозначительные взгляды на святейшую служительницу Плоти.

– Впрочем, что касается других наших потребностей, то их немного. Мы понесли большой урон: горы сбили с нас спесь. И всё же мы вернулись.

Сирджан Марроу освободился от Фламоры и кивнул.

– Почтенный Тчуи! – архивариус старался отвечать в тон чернокожему переводчику. – Некоторые из женщин, думаю, сами желают поприветствовать вас, а что касается песен, на вашем месте я бы не стал их требовать. Вы ещё не слышали, как я пою.

Тчуи усмехнулся. Впрочем, архивариус, заметив собственную попытку пошутить, сразу же замолчал. Настроение у него было слишком мрачным. И более резко добавил:

– Господин Унгабуэй встретится со мной? – Здесь Фламора ткнула его локтем в бок, и он уточнил: – C нами? Он переговорит с нами?

Тчуи хмыкнул, словно пролаяла собака, но так добродушно, что архивариус не почувствовал себя оскорблённым.

– Конечно, – ответил он. – Он так терпеливо вас ожидал, что мог бы посоперничать с камнем, но его желание увидеть вас не уменьшилось.

Взмахом руки Тчуи пригласил магистра Марроу и его немногочисленных спутников в повозку и сам первым, поднявшись по ступеням к двери, открыл её и вошёл.

– Господин Унгабуэй, – донёсся из повозки приглушённый, словно эхо, голос Тчуи, – прибыли ваши гости.

Уверенными шагами – слепота совсем не мешала ему – магистр Марроу вошёл в жилище Сета Унгабуэя.

Сегодня всё – и явное, и тайное, ещё не высказанное – казалось, не предвещало ничего хорошего. Архивариус уже бывал здесь много раз, но никогда прежде не был так сильно нагружен разными заботами. На кону стояло существование Последнего Книгохранилища, и ради его защиты заклинатель попросил господина Унгабуэя рискнуть и отправиться в горы. Разумеется, всё казалось зловещим: архивариус не знал, победой или поражением завершилась миссия каравана. Но несколько недель тому назад, когда он объяснял Сету Унгабуэю свои намерения, они разговаривали наедине, не считая Тчуи и четырёх дочерей караванщика в охряных одеждах. А теперь караванщик собрал советников? Их присутствие и в самом деле было так необходимо?

Что изменилось? Ставки, без сомнения, поднялись как для Сета Унгабуэя, так и для Книгохранилища – но почему?

Слегка коснувшись чувствами, заменявшими ему зрение, комнаты, в которой хозяин повозки обычно вёл переговоры, магистр Марроу удостоверился, что она ничуть не изменилась: воздух душный, пол покрыт коврами и усеян атласными подушками, двери украшены драгоценными камнями и серебром, потолок расписан звёздами. Среди подушек, как обычно, лежали бронзовые подносы, уставленные кубками и кувшинами. Всё это великолепие освещала дюжина ламп, которые кроме света давали ещё и тепло, как будто воздух и без того был недостаточно нагрет.

На своих обычных местах у стен сидели дочери Сета Унгабуэя. Они стали старше, чем в тот раз, когда архивариус впервые обратил на них своё внимание: за прошедшие годы они превратились в зрелых женщин. Но, насколько магистр помнил, даже не пошевелились с тех пор, как он покинул их жилище несколько месяцев тому назад.

Как и их отец. Следом за Сирджаном Марроу вошли Амандис и Фламора, они уселись на подушки, а затем усадили и служанку. Всё это время высокий старик-архивариус изучал Сета Унгабуэя.

Караванщик был неимоверно толст, он был просто придавлен тяжестью своей плоти: настолько, что вряд ли мог встать без поддержки; настолько, что даже глаза его превратились в маленькие щёлочки – он не мог их раскрыть шире. Караванщик выглядел бы нелепо, если бы не обладал такой властью и если бы к нему не относились с таким почтением. Живот его покоился на скрещённых ногах, щёки и мочки ушей – на плечах. Как и Тчуи, караванщик был лыс, но, в отличие от своего переводчика, он был лишён даже бровей с ресницами. Одеждой ему служили полотна охряного муслина.

На появление архивариуса караванщик отреагировал лишь лёгким кивком головы, от которого его щёки задрожали. Если он и удостоил взглядом своих советников, магистр Марроу не заметил этого. По всей видимости, их присутствие было для караванщика чем-то само собой разумеющимся.

Как и всегда, Тчуи встал на колени близ караванщика. Впрочем, на этот раз он был не один.

В дальнем углу около одного из входов во внутренние комнаты стояла массивная фигура, в первый миг даже напомнившая архивариусу медведя. Её обладатель был не так высок, как Тчуи, но намного шире в плечах. Он весь был закутан в шкуры: от капюшона, покрывающего голову, до босых ног, словно оброс собственным мехом. Лицо его было плоское, сильно загорелое, в стеклянных глазах застыл отсутствующий взгляд. Несмотря на столь внушительный вид, незнакомец держался неловко, как-то неуверенно, будто ему что-то мешало, и это совсем не было связано с его тёплой зимней одеждой, неуместной в комнате, воздух которой был раскалён, как в западной пустыне.

Сирджан Марроу когда-то читал о людях, похожих на этого незнакомца. Он знал о них, как и о многих других отдалённых народах, о местах их обитания, образе жизни. Об этом народе архивариус также слышал кое-что от Тчуи. Но это был первый случай, когда он лично встретил квольта.

Осанка незнакомца заставляла архивариуса думать, будто квольту было бы привычнее опуститься на четвереньки. Похожий на медведя, может быть, он и передвигался по-медвежьи.

Магистр ещё не успел сесть: он отдавал поклон хозяину повозки. И, то ли из чувства неопределённости, то ли интуитивно, он поклонился и квольту.

К его удивлению, в ответ квольт выпростал из мехов руку и прикоснулся кончиками пальцев ко лбу, а затем к сердцу.

Кожа его руки оказалась неожиданно белой, оттенка только что выпавшего снега.

– Прошу вас, архивариус, – спокойно произнёс Тчуи, – садитесь. Угощайтесь вином. Сейчас всё прояснится.

Уставившись вперёд невидящими глазами, Сирджан Марроу скорее упал, чем сел. Он был слишком потрясён, чтобы притронуться к вину. Что здесь делал квольт? Может, Сету Унгабуэю нужны были советники именно потому, что сегодня здесь был квольт? Неужели произошло что-то непоправимое?

В Книгохранилище жили магистры, которые видели как события, так и отдельных людей – на любом расстоянии, но Сирджан Марроу, старейший из заклинателей, никогда не просил их обратить свой взор на восток. Так как это был редкий дар, таких магистров у архивариуса было слишком мало, а вот мест, требовавших внимания – слишком много. Собственные мысли архивариуса были сосредоточены на Беллегере и Амике. Он часто доверял Сету Унгабуэю передавать послания разным народам. Но в конце концов, ни сам архивариус, ни кто-либо из других заклинателей не могли ничем помочь караванщику в его работе.