Текст книги "Сады Луны"

Калам кивнул.

– Я потянул кое-какие старые ниточки, – сказал он, щурясь на жёсткий утренний свет. – Кто-то наверху нас заказал. Может, сам двор, а может, знать – говорят, за кулисами они снова взялись за своё. – Он поморщился. – А теперь у нас будет новенький капитан из Унты, которого хлебом не корми, только дай устроить так, чтобы нам глотки перерезали. Четыре капитана за три года, и ни один не стоил своего веса в соли.

Быстрый Бен стоял в десяти футах от них на гребне холма, скрестив на груди руки. Теперь он заговорил:

– Ты слышал наш план. Ну же, Скворец. Этот парень выскользнул из дворца и прямо к нам, с волной…

– Тихо, – буркнул Скворец. – Я думаю.

Калам и Быстрый Бен обменялись взглядами.

Прошла долгая минута. На дороге внизу армейские повозки катились к городу. Остатки Пятой и Шестой армий, потрёпанные, почти сломленные Каладаном Брудом и Багровой гвардией. Скворец покачал головой. Не понесли потерь лишь моранты, и они были твёрдо настроены выводить на бой только отряды Чёрных, а Зелёных использовать исключительно для транспортировки и высадки – и где, Худ их дери, Золотые, о которых он столько слышал? Да будь они прокляты, эти ублюдочные нелюди. После того часа их отмщения сточные канавы в Крепи до сих пор были до краёв переполнены красным. Когда похоронные бригады закончат свою работу, под стенами города вырастет несколько курганов. Больших.

Но тринадцать сотен погибших «мостожогов» не удостоятся и такой чести. Червям не придётся далеко ползти, чтобы полакомиться их телами. Холод пробирал сержанта до костей, когда он думал о том, что, кроме нескольких выживших соратников, никто пальцем о палец не ударил, чтобы их спасти. Какой-то мелкий офицеришка доставил соболезнования Тайшренна по поводу погибших при исполнении своих обязанностей, а потом выгрузил целую телегу требухи про героизм и самопожертвование. Тридцать девять солдат с каменными лицами безмолвно его выслушали. Через два часа офицера нашли мёртвым в собственной комнате – его профессионально задушили. Настроения были скверные – никто в полку не смог бы даже вообразить такого пять лет назад. Но сейчас они и глазом не моргнули, услышав эту новость.

Гаротта – похоже на работу Когтя. Калам заявил, что всё это подстроено, хитрый план, призванный дискредитировать то, что осталось от «Мостожогов». Скворца он не убедил.

Сержант попытался собраться с мыслями. Если тут и есть закономерность, то простая, такая простая, что её никто не заметил. Но тяжёлая усталость застилала глаза, словно густой туман. Он вдохнул полной грудью утреннего воздуха.

– Новенькая?

Калам с ворчанием поднялся. Его глаза словно устремились вдаль и в прошлое.

– Возможно, – наконец сказал он. – Только очень уж молода для Когтя.

– Я не верил в существование чистого зла, пока не увидел Жаль, – сказал Быстрый Бен. – Но ты прав, она очень молода. Как долго их учат, прежде чем бросить в дело?

Калам недовольно пожал плечами.

– Не меньше пятнадцати лет. Учти, они берут детей. Пяти-шестилетних.

– Может, дело в колдовстве, которое заставляет её выглядеть младше своих лет, – сказал Быстрый Бен. – Это высший уровень, но со способностями Тайшренна…

– Слишком очевидно, – пробормотал Скворец. – Вдруг это просто дурное воспитание?

Быстрый Бен фыркнул.

– Только не говори, что сам в это веришь, Скворец.

Лицо сержанта застыло.

– Про Жаль разговор окончен. И не надо мне объяснять, во что я верю, чародей. – Он повернулся к Каламу. – Ладно. Ты думаешь, что Империя взялась убивать своих. Думаешь, Ласиин решила прибраться в доме? Или кто-то из её ближайшего окружения? Кто-то хочет избавиться от определённых людей. Хорошо. Скажи мне – зачем?

– Убирают старую гвардию, – мгновенно ответил Калам. – Всех, кто ещё верен памяти Императора.

– Не сходится, – возразил Скворец. – Мы и так уже вымираем потихоньку. Справимся и без помощи Ласиин. Кроме Дуджека, в этой армии никто даже имени Императора не знает, и более того, всем плевать. Он умер. Да здравствует Императрица.

– Ей не хватает терпения, она не хочет ждать, – сказал Быстрый Бен.

Калам согласно кивнул.

– Она теряет темп. Раньше дела шли лучше – память об этом она хочет убить.

– Локон – это наш змей в рукаве, – решительно поддержал Быстрый Бен. – Всё получится, Скворец. Тут я знаю, что делаю.

– Мы всё делаем так, как сделал бы Император, – добавил Калам. – Мы меняем правила игры. Мы сами приберёмся в доме.

Скворец поднял руку.

– Ладно. Теперь помолчите. Оба вы говорите так, будто отрепетировали это всё. – Он помолчал. – Это теория. Сложная. Кто знает, а кто – нет? – Он поморщился, увидев выражение лица Быстрого Бена. – Хорошо, это работа для Локона. Но что будет, когда вы столкнётесь лицом к лицу с кем-то большим, могучим и злобным?

– Вроде Тайшренна? – Маг ухмыльнулся.

– Ясно. Уверен, что на это у тебя есть ответ. Давай проверим, угадаю я его или нет. Ты найдёшь кого-то ещё более злобного. Заключишь сделку и подстроишь всё так, что если мы будем шевелиться достаточно быстро, выйдем из этого дела, благоухая розами. Правильно излагаю, чародей?

Калам хрюкнул от сдерживаемого смеха. Быстрый Бен отвернулся.

– Давно, в Семи Городах, до того, как явился Император…

– То, что было в Семи Городах, осталось в Семи Городах, – сказал Скворец. – Худова плешь, я же командовал армией, которая гонялась за тобой по пустыне, не забыл? Я знаю, как ты работаешь, Бен. И я знаю, что ты в этом очень хорош. Но ещё я помню, что из всей твоей ложи ты один вышел живым. Что будет на этот раз?

Мага слова Скворца явно задели. Он поджал губы. Сержант вздохнул.

– Ладно. Пусть будет так. Запускай свистопляску. И затягивай эту чародейку по полной. Она нам понадобится, если Локон разорвёт цепи.

– А Жаль? – спросил Калам.

Скворец колебался. Он знал, какой вопрос скрывается за этим. Быстрый Бен был мозгом взвода, а Калам – убийцей. Оба его беспокоили, поскольку полностью отдавались этим своим дарованиям.

– Не трогай её, – наконец сказал он. – Пока что.

Калам и Быстрый Бен вздохнули и обменялись усмешками за спиной сержанта.

– Только не зарывайтесь, – сухо добавил Скворец.

Усмешки поблекли.

Взгляд сержанта снова вернулся к повозкам, которые въезжали в город. По дороге приближались двое всадников.

– Ладно, – сказал он. – По коням. Вон едет наш почётный эскорт.

Всадники были из его взвода – Скрипач и Жаль.

– Думаешь, прибыл новый капитан? – спросил Калам, забираясь в седло. Чалая кобыла выгнула шею и попыталась его укусить. Он зарычал в ответ. Вскоре давние спутники снова вернулись к привычному недоверию.

Скворец, не отводя глаз, усмехнулся.

– Может быть. Поехали к ним. А то, если кто-нибудь следит за нами со стены, могут возникнуть вопросы.

Его веселье быстро рассеялось. Они вправду только что изменили правила игры. И время было самое неподходящее. Он знал истинные масштабы их следующего задания, и в этом смысле знал куда больше, чем Быстрый Бен или Калам. Но усложнять всё ещё больше не было никакого смысла. Они и так скоро будут в курсе.

Рваная Снасть остановилась в полудюжине футов за спиной Высшего мага Тайшренна. Малазанские знамёна хлопали на ветру, а флагштоки скрипели над закопчённой башенкой, но здесь, под защитой стены, воздух был спокоен. На западе вздымались Морантские горы, протягивая искорёженную руку на север к Генабарису. Южный конец хребта срастался с Тахлинами, образуя зазубренную стену, которая тянулась на тысячу лиг на восток. Справа раскинулась поросшая пожелтевшей травой равнина Рхиви.

Тайшренн облокотился на мерлон, глядя, как въезжают в город повозки. Снизу доносились рёв волов и крики солдат. Высший маг уже несколько минут не шевелился и не говорил ни слова. Слева от него стоял небольшой деревянный столик. Его дубовая поверхность была изрезана глубоко прочерченными рунами. Тут и там на столешнице виднелись подозрительные тёмные пятна.

Плечи Рваной Снасти дрожали от напряжения. Встреча с Беллурданом потрясла её, и чародейка не была готова к тому, что должно было произойти.

– «Мостожоги», – пробормотал Высший маг.

Она удивлённо нахмурилась и подошла к стене, чтобы встать рядом с Тайшренном. Справа по склону холма – того самого холма, который она никогда не забудет, – спускалась группа солдат. Даже с такого расстояния она сразу опознала четверых: Быстрого Бена, Калама, Скворца и эту девушку, Жаль. Пятым был низенький, коренастый мужчина, в котором невозможно было не узнать сапёра.

– Вот как? – с деланым равнодушием сказала чародейка.

– Взвод Скворца. – Тайшренн перевёл на неё сосредоточенный взгляд. – Тот самый взвод, с которым ты говорила сразу после отхода Луны, – Высший маг улыбнулся, а потом похлопал Рваную Снасть по плечу. – Идём. Хочу, чтобы ты устроила Прочтение. Давай начнём. – Он подошёл к столику. – Нити Опоннов сплетаются в любопытный лабиринт, их влияние снова и снова сбивает меня с пути. – Он повернулся к стене спиной и присел в амбразуре, а потом поднял глаза. – Рваная Снасть, – твёрдо сказал он, – в делах Империи я – слуга Императрицы.

Рваная Снасть вспомнила спор после битвы. Ничего так и не разрешилось.

– В таком случае, мне, наверное, следует обратиться с жалобой к ней самой.

Тайшренн приподнял бровь.

– Буду считать это сарказмом.

– Правда?

Высший маг сухо ответил:

– Правда. И будь мне за это благодарна, женщина.

Рваная Снасть вытащила Колоду и прижала к животу, поглаживая пальцами верхнюю карту. Прохлада, чувство огромной тяжести и тьмы. Она положила Колоду в центре стола, а потом медленно и неуклюже опустилась на колени. И посмотрела в глаза Тайшренну.

– Начнём?

– Расскажи мне о Вертящейся Монете.

У Рваной Снасти перехватило дыхание – даже пошевелиться не могла.

– Первую карту, – приказал Тайшренн.

Натужно и со свистом она выпустила воздух из лёгких. Да будь он проклят, подумала чародейка. Отзвук смеха зазвенел в голове, и она поняла, что кто-то или что-то открыло дорогу. Кто-то из Взошедших тянулся к миру через неё, в его присутствии чувствовались прохлада и скрытая усмешка, почти озорство. Глаза закрылись сами собой, и чародейка потянулась за первой картой. Небрежно шлёпнула её справа от себя. Не открывая глаз, Рваная Снасть улыбнулась.

– Независимая карта: Держава, она же – Сфера. Правосудие и истинное зрение.

Вторую карту она бросила в левую часть поля.

– Дева, Высокий дом Смерти. Здесь – покрытая шрамами, с завязанными глазами и кровью на руках.

Еле слышно, словно из дальней дали, послышался стук конских копыт, всё ближе и ближе, вот уже прямо под ней, будто их поглотила земля. А потом звук снова раздался, но уже позади неё. Чародейка почувствовала, что кивает. Девушка.

– Кровь на её руках – чужая, преступленье – не её. Ткань на её глазах – мокра.

Она шлёпнула третью карту перед собой. Под закрытыми веками родился образ. Чародейка похолодела от страха.

– Убийца, Высокий дом Тени. Узел, граф бесконечных вервий, Покровитель убийц вошёл в эту игру. – На миг показалось, что она слышит вой Гончих. Чародейка положила руку на четвёртую карту и почувствовала волну узнавания, а затем что-то вроде приступа ложной скромности. – Опонны, голова Госпожи высоко, Господина – низко, – она вытащила карту и положила напротив Тайшренна.

«Вот твоя преграда. – Она слегка улыбнулась. – Побейся об неё, Высший маг. Госпожа смотрит на тебя с отвращением».

Рваная Снасть понимала, что в Тайшренне, как горячие угли, пылают вопросы, но он их не задаст. Слишком много силы стоит за этим откровением. Почувствовал ли он присутствие Взошедшего? Может быть, это его испугало.

– Монета, – услышала она собственный голос, – вертится, Высший маг. Лицо на ней видит многих, а может, горстку, и вот их карта, – она положила пятую карту рядом с Опоннами, край к краю. – Ещё одна независимая карта: Корона. Мудрость и справедливость, поскольку в прямой позиции. Вокруг неё стены прекрасного города, освещённого газовым пламенем, голубым и зелёным, – она помедлила. – Да, Даруджистан, последний из Вольных городов.

Дорога закрылась, Взошедший отодвинулся, словно игра ему наскучила. Глаза Рваной Снасти распахнулись, и неожиданное тепло окутало усталое тело.

– В лабиринте Опоннов, – сказала она, посмеиваясь над истиной, скрытой в этом утверждении, – я не могу пройти дальше, Высший маг.

Тайшренн громко выдохнул и откинулся назад.

– Ты зашла куда дальше, чем удавалось мне, чародейка. – Он напряжённо взглянул на неё. – Я восхищён твоим источником, хотя и не рад его сообщению, – Тайшренн нахмурился, опёрся локтями о колени и сложил перед лицом длинные пальцы. – Вертящаяся Монета, вечный отзвук. Есть в этом юмор Шутов – даже сейчас я чувствую, что нас сбивают с толку. Дева Смерти – это самая вероятная ловушка.

Теперь пришёл черед Рваной Снасти восхищаться. Значит, Высший маг – один из адептов. Значит, он тоже слышал смех, которым сопровождалось появление карт на поле? Она понадеялась, что нет.

– Возможно, ты прав, – сказала чародейка. – Лицо Девы всё время меняется – это может быть кто угодно. Чего не скажешь про лица Опоннов или Узла. – Она кивнула. – Очень возможно, что это ловушка. – Ей было так приятно говорить с равным, что она чуть не поморщилась. Всегда лучше, чтобы ярость и ненависть оставались чистыми, ни с чем не смешанными.

– Я хотел бы услышать твои соображения, – произнёс Тайшренн.

Рваная Снасть поражённо вздрогнула под пронзительным взглядом Высшего мага и начала собирать карты. Может, какие-то объяснения не повредят? В любом случае так он ещё больше запутается.

– Уловки – сильная сторона Покровителя убийц. Я не почувствовала присутствия его предполагаемого господина, Престола Тени. Так что подозреваю: Узел в этом деле один. Берегись Убийцы, Высший маг, поскольку его игры ещё тоньше, чем у самого Престола Тени. И хотя Опонны играют свою партию, игра всё та же, и она разворачивается в нашем мире. У Близнецов Удачи нет власти во Владениях Тени, но Тень – это Путь, известный умением выходить за свои прежние границы. И привычкой нарушать правила.

– Что да, то да, – проговорил Тайшренн, с кряхтением поднимаясь. – Рожденье этого ублюдочного владения всегда меня беспокоило.

– Оно ещё молодо. – Рваная Снасть собрала карты и спрятала в карман плаща. – До того, как оно окончательно оформится, пройдут века, – если это вообще когда-нибудь случится. Вспомни другие новые Дома, которые погибли так же быстро, как и родились.

– От этого несёт слишком большой силой. – Тайшренн снова начал рассматривать Морантские горы. – Я надеюсь, – сказал он, когда Рваная Снасть подошла к лестнице, ведущей вниз, в город, – моя благодарность чего-то да стоит. В любом случае, чародейка, у тебя она есть.

Рваная Снасть помедлила на лестничной площадке, а потом начала спускаться. Тайшренн был бы куда менее великодушен, если бы узнал, что она обманула его. Она угадала Деву. Мысли чародейки вернулись к моменту появления Девы. Топот коней, который Рваная Снасть услышала снизу, не был иллюзией. Взвод Скворца только что въехал в город через ворота в стене под ними. И среди прочих – Жаль. Совпадение? Возможно, но чародейка была уверена, что это не так. Вертящаяся Монета в тот миг на мгновение затихла, но потом её звон вернулся. Рваная Снасть слышала его днём и ночью, так что уже перестала замечать, и ей пришлось сосредоточиться, чтобы снова его расслышать. Но она ощутила толчок, услышала, как изменился тон, и почувствовала краткий миг неуверенности.

Дева Смерти и Убийца Высокого дома Тени. Между ними была какая-то связь, и это беспокоило Опоннов. Очевидно, всё по-прежнему оставалось в движении.

– Чудесно, – пробормотала она, когда добралась до нижней площадки.

Чародейка увидела молодого морпеха, с которым раньше говорила. Он стоял в шеренге новобранцев на центральном дворе поместья. Никого из старших офицеров рядом не было. Рваная Снасть подозвала к себе мальчика.

– Да, чародейка? – Он подошёл и вытянулся перед ней в струнку.

– Почему вы тут выстроились, солдат?

– Нам будут выдавать оружие. Старший сержант сейчас вернётся с повозкой.

Рваная Снасть кивнула.

– У меня есть для тебя задание. Я прослежу, чтобы ты получил своё оружие – но не обычную железку, которую выдадут твоим друзьям. Если старший офицер заинтересуется причинами твоего отсутствия, отправляй его ко мне.

– Да, чародейка.

Рваная Снасть испытала укол сожаления, глядя в яркие, восхищённые глаза мальчика. Скорее всего он погибнет в ближайшие несколько месяцев. Много злодеяний пятнали знамя Империи, но это было из худших. Она вздохнула.

– Лично передай это послание сержанту Скворцу из «Мостожогов»: толстая дамочка с заклятьями хочет поговорить. Запомнил, солдат?

Мальчик побледнел.

– Повтори.

Морпех с каменным лицом повторил её слова.

Рваная Снасть улыбнулась.

– Очень хорошо. Теперь беги и не забудь получить у него ответ. Я буду у себя в комнате.

Капитан Паран обернулся, чтобы бросить последний взгляд на Чёрных морантов. Взвод только что добрался до гребня плато. Паран смотрел им вслед, пока солдаты не исчезли из виду, а потом снова перевёл взгляд на город на востоке за широкой плоской равниной.

Отсюда Крепь казалась почти мирной, хотя земля под стенами была усыпана обломками базальта и в воздухе ещё был разлит смрад, напоминавший об огне и дыме. Вдоль стены уже возвели мостки, и там толпились крошечные фигурки рабочих. Судя по всему – заделывали огромные проломы в стене. Из северных ворот к холмам протянулась змеёй череда повозок, над которыми вилась туча ворон. Вдоль этой гряды холмов выстроилась шеренга курганов, слишком ровная, чтобы быть делом рук природы.

До него уже доходили некоторые слухи. Пять погибших магов, в том числе двое Высших. Вторая понесла такие потери, что уже начали говорить, будто её сольют с Пятой и Шестой в одну армию. А Семя Луны отступило на юг, за Тахлинские горы к озеру Азур, оставляя за собой хвост дыма и кренясь на сторону, как потрёпанная грозовая туча. Но одна история запала в память капитану сильнее прочих: «Мостожогов» больше нет. Одни говорили, будто погибли все до одного; другие настаивали, что несколько взводов успели выбраться наверх, прежде чем обрушились тоннели.

Паран был раздражён. Он уже несколько дней провёл среди морантов. Жутковатые воины почти не разговаривали, а если и делали это – то между собой, на своём невразумительном наречии. Все его сведения устарели, и это ставило юношу в неудобное положение. И заметь, подумал он, после Генабариса ты попадаешь из одной незнакомой ситуации в другую.

Вот так, он снова оказался в самом конце очереди. Паран поправил вещмешок и приготовился долго ждать, когда заметил вдруг, что на дальний край плато поднялся всадник. Он вёл в поводу второго коня и направлялся прямо к капитану.

Паран вздохнул. Иметь дело с Когтями всегда было неприятно. Слишком уж они самоуверенные. Кроме того человека в Генабарисе, никому он особо не нравился. Уже очень давно Паран не видел никого, кого мог бы назвать другом. Больше двух лет, если точнее.

Всадник подъехал. Увидев его вблизи, Паран невольно отшатнулся. Половина лица солдата обгорела. Правый глаз прикрывала повязка, да и голову мужчина держал под странным углом. Он блеснул жутковатой ухмылкой, а затем спешился.

– Вот ты, стало быть, да? – хрипло спросил прибывший.

– Это правда про «Мостожогов»? – требовательно спросил Паран. – Они уничтожены?

– Более или менее. Осталось пять взводов, и в тех людей немного. Всего человек сорок вообще. – Он сощурил левый глаз и поправил свой видавший виды шлем. – Ты раньше не знал, куда тебя направили. Теперь знаешь. Ты же новый капитан Скворца, да?

– Ты знаешь сержанта Скворца? – Паран нахмурился. Этот Коготь был не похож на остальных. Те держали свои мысли о Паране при себе, и он был этим вполне доволен.

Солдат запрыгнул обратно в седло.

– Поехали. Поговорим по дороге.

Паран подошёл к другой лошади и приторочил свой мешок к седлу, оно было в стиле Семи Городов, высокое и с изогнутой вперёд длинной лукой – он видел несколько таких в Генабакисе. Эту деталь он сразу же отметил. Выходцы из Семи Городов славились сварливым нравом, а нынешняя кампания с самого начала пошла наперекосяк. И это не совпадение. Большая часть Второй, Пятой и Шестой армий были набраны на субконтиненте Семи Городов.

Паран сел на лошадь, и они с солдатом поехали лёгким аллюром по плато.

Коготь заговорил:

– У сержанта Скворца тут много сторонников. Ведёт себя так, будто этого не знает. Ты должен помнить то, что уже напрочь позабыли в Малазе – Скворец когда-то командовал собственной ротой…

Паран резко обернулся. Этот факт тщательно вымарали из всех анналов. С точки зрения имперской истории, такого попросту никогда не было.

– …В те времена, когда Дассем Ультор заправлял всеми войсками, – беззаботно продолжил Коготь. – Это Седьмая рота Скворца гнала весь круг чародеев из Семи Городов по пустошам Пан’потсуна. Там и тогда он закончил войну. Конечно, всё полетело в тартарары, когда Худ забрал дочь Ультора. А вскоре после этого, когда Ультор умер, всех его людей разжаловали. Тогда бюрократы и проглотили армию. Проклятые шакалы. И с той самой поры они грызутся друг с другом, а на саму войну им плевать. – Коготь наклонился вперёд, навалившись на луку седла, и сплюнул через левое ухо коня.

Паран вздрогнул, увидев этот жест. В давние дни он означал начало племенной войны в Семи Городах. Теперь же стал символом малазанской Второй армии.

– Ты имеешь в виду, – перебил Паран, – что история, которую ты мне рассказал, тут всем известна?

– Не в подробностях, – признал Коготь, – но некоторые ветераны Второй сражались за Ультора не только в Семи Городах, но даже в Фаларе.

На некоторое время Паран задумался. Человек, который ехал рядом с ним, хоть и был Когтем, тоже принадлежал ко Второй армии. И он прошёл с ней через огонь и воду. Складывалось любопытное впечатление. Он взглянул на солдата и увидел, что тот ухмыляется.

– Что смешного?

Мужчина пожал плечами.

– «Мостожоги» сейчас немного на взводе. Им дают полову вместо новобранцев, так что по всему видно: их собрались распустить. Скажи тому, с кем ты там держишь связь в Малазе, что они дождутся бунта, если будут теребить «Мостожогов». Я это пишу в каждом докладе, но меня, кажется, не слушают. – Его ухмылка стала шире. – Может, они решили, что я переметнулся, а?

Паран пожал плечами.

– Тебя вызвали, чтобы меня встретить, не так ли?

Коготь расхохотался.

– Ты совсем отстал от жизни, да? Они меня вызвали, потому что я последний живой во Второй. А про Пятую и Шестую вообще забудь. Тисте анди Бруда могут вычислить Когтя за тысячу шагов. Там тоже никого не осталось. Моего собственного командира придушили два дня назад – это уже что-то особенное, да? Ты мне достался в наследство, капитан. Когда доберёмся до города, каждый пойдёт своей дорогой, и мы с тобой скорей всего больше никогда не увидимся. Как только заявишь, что ты капитан Девятого взвода, они тебе либо в лицо рассмеются, либо кинжал в глаз воткнут – люди даже ставки принимают на то, что же именно с тобой сделают. Печально, но так и есть.

Впереди замаячили ворота Крепи.

– Ещё кое-что, – добавил Коготь, глядя на мерлоны над воротами. – Брошу тебе косточку на случай, если Опонны тебе улыбаются. Тут всем заправляет Высший маг Тайшренн. Дуджек совсем не рад, особенно учитывая то, что произошло с Семенем Луны. Отношения между ними не очень, но Высший маг полагается на постоянную связь с Императрицей, и это его удерживает наверху. Так что предупреждаю: солдаты пойдут за Дуджеком… куда угодно. И это касается Пятой и Шестой армий тоже. Тут посеяли такую бурю, что вот-вот придётся её жать.

Паран недоверчиво уставился на солдата. Шик описал ему положение вещей, но Паран отмахнулся от его оценки – она слишком походила на сценарий, придуманный специально для того, чтобы виселицы Императрицы не стояли без дела. В такой узел я совсем не хочу ввязываться. Дайте мне выполнить своё единственное задание – больше ничего и знать не желаю.

Когда они въехали в тень ворот, Коготь снова заговорил:

– Между прочим, Тайшренн смотрел на нас, когда мы подъехали. Он тебя часом не знает, капитан?

– Нет.

«Надеюсь, что нет», – добавил Паран про себя.

Когда они уже оказались в самом городе и их окружила стена звуков, у Парана глаза остекленели. Крепь представляла собой сумасшедший дом: здания со всех сторон были закопчены огнём, неровно мощённые улицы заполонили люди, повозки, орущие животные и морпехи. Он задумался, не пора ли начать отсчитывать последние минуты жизни. Итого, нужно принять командование над взводом, который сменил за три года четырёх капитанов, потом исполнить задание, о котором ни один вменяемый солдат даже и думать не станет, на фоне растущей, как грозовая туча, вероятности полномасштабного восстания, которое, вероятно, возглавит лучший военный ум Империи, против Высшего мага, который, судя по всему, активно борется за собственное место под солнцем, – всё это изрядно встревожило Парана.

Он покачнулся от сильного хлопка по плечу. Коготь направил своего коня поближе и наклонился к Парану.

– Растерялся, капитан? Не бойся, тут все растеряны. Некоторые это понимают, другие – нет. Займись тем, что видишь перед носом, а про остальное пока забудь. Всё придёт в своё время. Отыщи любого морпеха и спроси, как найти «Мостожогов». Это лёгкая часть.

Паран кивнул.

Коготь подумал, а затем наклонился поближе.

– Я тут подумал, капитан. Это так, догадка, учти, но я думаю, что ты здесь наделаешь дел. Нет, не трудись отвечать. Только, если попадёшь в беду, передай весточку Току Младшему, это я. Я в курьерском корпусе, верховой сопровождения, Вторая. Хорошо?

Паран снова кивнул.

– Спасибо, – произнёс он ровно в тот момент, когда у них за спинами раздался громкий треск, а потом – хор разгневанных голосов. Ни тот ни другой не обернулся.

– Что ты сказал, капитан?

Паран улыбнулся.

– Лучше поезжай. Прибереги свою легенду – на случай, если со мной что-то случится. Я себе найду проводника, как положено.

– Само собой, капитан. – Ток Младший помахал рукой, а затем повернул коня в какой-то проулок. Через секунду Паран потерял его из виду. Он глубоко вздохнул, а затем начал озираться в поисках подходящего солдата.

Паран знал, что юность, проведённая в благородных домах на родине, научила его хитрости и притворству, которых требовала от него адъюнкт Лорн. Но за последние два года он всё яснее понимал, во что превратился. Пылкий, искренний юнец, который говорил с адъюнктом Императрицы в тот далёкий день на Итко-Канском побережье, теперь терзал его изнутри. Он упал прямо в руки Лорн, как кусок глины. И она принялась лепить из него то, что умела лучше всего.

Теперь Парана пугало в первую очередь другое: он привык к тому, что его используют. Он уже столько раз притворялся кем-то другим, что часто видел тысячу лиц, слышал тысячу голосов, которые боролись с его собственными лицом и голосом. Когда он думал о себе, о том молодом благородном юноше, который так искренне верил в честь и принципы, он видел что-то холодное, твёрдое и тёмное. Это существо скрывалось в самых глубоких тенях его сознания и наблюдало. Никаких размышлений, никаких выводов, только ледяное, отстранённое наблюдение.

Паран уже не надеялся, что этот молодой человек снова увидит дневной свет. Он будет просто всё глубже и глубже уходить в темноту, а потом растворится в ней без следа.

И Паран уже сам не знал, не всё ли ему равно.

Он вошёл в казарму, в которой когда-то располагалась Благородная стража Крепи. Одна старая женщина в солдатской форме валялась на койке, так что её замотанные тряпками ступни высовывались за край кровати. Матрас сняли и швырнули в угол, женщина лежала на голых досках, закинув руки за голову.

Паран ненадолго задержал на ней взгляд, а потом осмотрел комнату. Если не считать этой женщины-ветерана, здесь никого не было. Он снова поглядел на неё.

– Ты капрал, не так ли?

Женщина не пошевелилась.

– Ага, и что?

– Я так понимаю, – сухо заметил он, – что о субординации тут вообще всё забыли.

Её глаза открылись и лениво окинули офицера.

– Наверное, – сказала она и снова смежила веки. – Ты кого-то ищешь или что?

– Я ищу Девятый взвод, капрал.

– Зачем? У них опять неприятности?

Паран улыбнулся про себя.

– И ты – обычный «мостожог», капрал?

– Все «обычные» погибли.

– Кто твой командир? – спросил Паран.

– Мураш, но его тут нет.

– Это я вижу. – Капитан подождал, а потом вздохнул. – Ладно, где этот Мураш?

– Поищи в таверне Нобба на этой же улице. Когда я его видела в последний раз, он проигрывал последнюю рубашку Валу. Мураш любит в карты играть, только не умеет. – Она начала ковыряться в зубах.

Паран удивлённо поднял брови.

– Твой командир играет в карты со своими людьми?

– Мураш – сержант, – объяснила женщина. – Наш капитан погиб. Да и всё равно Вал не в нашем взводе.

– Ага, и в каком же он взводе?

Женщина ухмыльнулась и проглотила то, что выковыряла пальцем из зубов.

– В Девятом.

– Как тебя зовут, капрал?

– Хватка, а тебя?

– Капитан Паран.

Хватка подхватилась и села, широко раскрыв глаза.

– Ого! Так ты и есть новый капитан, который ещё и меча из ножен не доставал?

Паран усмехнулся.

– Верно.

– Ты хоть знаешь, какие против тебя сейчас ставки? Шансы не очень-то.

– Что ты имеешь в виду?

Она широко улыбнулась.

– Я себе так схватываю, – ответила она, снова укладываясь на спину и закрывая глаза, – что первая кровь, которую ты увидишь, будет твоей собственной, капитан Паран. Возвращайся в Квон-Тали, там безопасно. Давай, беги, Императрице нужно ножки вылизать.

– Они уже достаточно чистые, – сказал Паран. Он никак не мог решить, что делать в этой ситуации. С одной стороны, хотелось вытащить меч и разрубить Хватку пополам. С другой – расхохотаться, и в этом желании звенела нотка истерики.

У него за спиной хлопнула входная дверь и тяжёлые шаги застучали по половицам. В комнату ворвался краснолицый сержант с огромными подкрученными усами. Подошёл к койке, не обращая внимания на Парана, и сердито уставился на Хватку.

– Хватка, чтоб тебе пусто было, ты сказала, что Валу сегодня не везёт, а теперь этот кривоногий подонок меня обчистил!

– Валу и вправду не везёт, – сказала Хватка. – Только тебе не везёт ещё больше. Об этом же ты меня не спрашивал? Мураш, познакомься с капитаном Параном, новым офицером Девятого.

Сержант развернулся на каблуках и оглядел Парана.

– Худов дух, – пробормотал он и снова перевёл взгляд на Хватку.

– Я ищу Скворца, сержант, – мягко сказал Паран.

Что-то в тоне капитана заставило Мураша обернуться. Он открыл рот, но снова закрыл, когда встретил твёрдый взгляд Парана.

– Какой-то мальчишка принёс послание. Скворец отчалил. Люди его сидят у Нобба.