Текст книги "Сады Луны"

– Спасибо, сержант, – холодно поблагодарил Паран и вышел из комнаты.

Мураш глубоко вздохнул и посмотрел на Хватку.

– Два дня, – заявила она, – а потом его кто-то кончит. Старый Камнерож на это двадцать монет поставил.

Мураш помрачнел.

– Что-то мне подсказывает: поставил зря.

Паран вошёл в таверну Нобба и остановился в дверях. В зале было полно солдат, их голоса сливались в глухой гул. Только некоторые тут носили пламенный значок «Мостожогов», остальные были из Второй армии.

За большим столом под выступающей галереей, на которую выходили двери комнат второго этажа, играли в карты полдюжины «мостожогов». Широкоплечий человек с чёрными волосами, заплетёнными в косички и собранными в хвост, унизанный талисманами и фетишами, сидел спиной к залу и с бесконечным терпением сдавал карты. Несмотря на рёв толпы, Паран слышал, как он монотонно отсчитывает очки. Остальные сидевшие за столом поливали сдающего потоком брани, но без особого эффекта.

– Баргаст, – пробормотал Паран, глядя на сдающего. – Единственный среди «Мостожогов». Значит, это Девятый. – Он глубоко вздохнул и шагнул в толпу.

Когда Паран остановился за спиной у баргаста, его дорогой плащ был залит прокисшим элем и горьким вином, а на лбу поблёскивал пот. Баргаст только что закончил сдачу и положил колоду в центре стола, показав при этом бесконечную голубую татуировку, покрывавшую спиралями всю руку и только кое-где рассечённую белёсыми шрамами.

– Вы из Девятого? – громко спросил Паран.

Мужчина с обветренным лицом того же цвета, что и его кожаная шапочка, поднял взгляд, но потом снова сосредоточился на картах.

– Ты капитан Паран?

– Я. А ты, солдат?

– Вал. – Он кивнул на крупного человека справа от себя. – Это Молоток, взводный целитель. Баргаста зовут Тротц, и не потому, что о каждую юбку трётся. – Он кивнул налево. – Остальные не имеют значения – они из Второй армии и играть вообще не умеют. Садись, капитан. Скворца и остальных отозвали на время. Скоро вернутся.

Паран нашёл пустой стул и поставил между Молотком и Тротцем.

Вал проворчал:

– Эй, Тротц, ты игру закажешь или нет?

Глубоко вздохнув, Паран обернулся к Молотку:

– Скажи мне, целитель, какая средняя продолжительность жизни у офицеров «Мостожогов»?

Вал фыркнул:

– До Семени Луны или после?

Молоток чуть приподнял тяжёлые брови, отвечая капитану:

– Где-то две кампании. От многих вещей зависит. Стальные яйца – это хорошо, но недостаточно. И это значит: надо забыть всё, чему тебя учили, и прыгнуть к сержанту на коленки, как малое дитя. Будешь его слушать, дольше проживёшь.

Вал стукнул по столу.

– Подъём, Тротц! Что мы тут играем?

Баргаст нахмурился.

– Я думаю, – прогудел он.

Паран откинулся на спинку и расстегнул ремень.

Тротц заказал игру, и Вал, Молоток и трое солдат Второй армии застонали, потому что Тротц всегда только её и заказывал.

Молоток заговорил:

– Капитан, ты уже кое-что слышал о «Мостожогах», – верно?

Паран кивнул:

– Бо́льшая часть офицеров боится «Мостожогов». Говорят, смертность такая высокая, потому что половина капитанов умирает с кинжалом в спине.

Он помолчал и уже собрался было продолжить, когда заметил, что вдруг наступила тишина. Игра остановилась, и все глаза устремились к нему. Под рубашкой на теле Парана выступил пот.

– И судя по тому, что я успел увидеть, – не сдавался он, – я уже готов в это поверить. Но я вам так скажу – всем вам: если получу нож в спину, то уж лучше – за дело. Иначе буду крайне разочарован. – Он застегнул ремень и поднялся. – Передайте сержанту, что я – в казарме. Хочу поговорить с ним перед официальным построением.

Вал медленно кивнул.

– Пойдёт, капитан. – Он помолчал. – Эй, капитан! Не хочешь войти в игру?

Паран покачал головой.

– Спасибо, но нет. – Ухмылка затаилась в уголке его рта. – Не годится офицеру отбирать деньги у собственных солдат.

– А вот эту заявку ты лучше когда-нибудь подтверди делом, – сказал Вал, и его глаза сверкнули.

– Я об этом подумаю, – ответил Паран и вышел из-за стола. Проталкиваясь через толпу, он почувствовал растущее ощущение, которое застало его врасплох: ничтожность. В детстве, проведённом среди благородных семей, и за время учёбы в академии он набрался гордыни. И эта гордыня сейчас трусливо спряталась где-то в дальнем уголке его мозга – потрясённая и онемевшая.

Он это понимал задолго до того, как повстречал Лорн: его путь через офицерский корпус Морской академии был лёгкой прогулкой, обозначенной подмигиваниями и кивками. Но войны Империи шли здесь, в тысяче лиг оттуда, и здесь, понял Паран, всем было плевать на влияние при дворе и взаимовыгодные договорённости. Эти ухищрения только увеличили его шансы на смерть – притом смерть быструю. Если бы не адъюнкт, он был бы совершенно не готов принять командование.

Паран поморщился, когда открыл дверь таверны и вышел на улицу. Ничего удивительного, что армии старого Императора, создавая Империю, так легко пожирали феодальные королевства. Он вдруг обрадовался пятнам на своей форме – теперь он не выглядел тут чужим.

Паран шагнул в переулок, ведущий к боковой двери в казарму. Его путь проходил сквозь глубокую тень под высокими стенами домов и навесами балконов. Крепь была умирающим городом. Он достаточно знал её историю, чтобы различить обесцвеченные следы былой славы. Она, конечно, владела достаточной силой, чтобы заключить союз с Семенем Луны, но капитан подозревал, что для Владыки Луны это было связано скорее с соображениями целесообразности, чем со взаимным признанием силы. Местная знать выглядела весьма импозантно и даже помпезно, но вся её мишура казалась поношенной и старой. Паран невольно задумался, насколько он сам и его род похожи на этих унылых горожан…

Звук за спиной, тишайший шорох, заставил капитана обернуться. Окутанная тенями фигура шагнула к нему. Паран закричал, хватаясь за меч. Когда фигура оказалась рядом, на него дохнул ледяной ветер. Капитан отшатнулся, заметив блеск клинков в обеих руках. Он развернулся боком, и его меч уже наполовину вышел из ножен. Левая рука нападавшего рванулась вверх. Паран откинул голову и выдвинул вперёд плечо, чтобы отбить удар, которого все же не было. Вместо этого длинный кинжал, словно огонь, вошёл в его грудь. Второй клинок вонзился ему в бок, когда кровь хлынула в рот. Паран закашлялся и застонал. Он зашатался, прислонился к стене, а потом сполз, тщетно цепляясь рукой за мокрые камни. Его ногти оставляли глубокие борозды в плесени.

Мысли его, наполненные, как казалось, только глубоким, искренним сожалением, канули во тьму. Он расслышал едва различимый звук, словно что-то маленькое и металлическое покатилось по твёрдой поверхности. Звон превратился в звук чего-то вертящегося, и темнота перестала наступать.

– Грязно, – тонким голосом произнёс мужчина. – Я удивлён, – акцент был знакомым и вызвал детское воспоминание о том, как отец говорил с торговцами из Дал-Хона.

Ответ прозвучал прямо над Параном.

– Следишь за мной? – Этот говор он тоже узнал, каннский, и голос, кажется, принадлежал девушке или ребёнку, но он понял, что это голос его убийцы.

– Совпадение, – ответил другой, а потом хихикнул. – Кто-то – точнее, что-то — вошло на наш Путь. Без приглашения. Мои Гончие охотятся.

– Я не верю в совпадения.

И снова хихиканье.

– Я тоже. Два года назад мы начали собственную игру. Обычное сведение счётов. Кажется, здесь, в Крепи, мы столкнулись с совершенно другой игрой.

– Чьей?

– Скоро я получу ответ на этот вопрос.

– Не отвлекайся, Амманас. Наша основная цель – Ласиин и падение Империи, которой она правит, но которой не заслуживает.

– Как всегда, я полностью на тебя полагаюсь, Котильон.

– Мне нужно идти, – сказала девушка, удаляясь.

– Разумеется. Так это и есть тот человек, которого Лорн отправила за тобой?

– Думаю, да. В любом случае это заставит её вступить в бой.

– А мы этого хотим?

Разговор затих, когда оба его участника отошли дальше, и единственным звуком в ушах Парана осталось мерное гудение, словно в воздухе вращалась монета – вертелась и вертелась, и не думала останавливаться.

 
Особыми были они
в те дни когда
история размашисто писалась
татуировок сетью
узором старых ран
красноречивых
но что-то полыхало
в их взглядах —
те арки что растаяли в огне
те призрачные судьбы
истлевшие
они суть прошлое своё
и каждый обречён
встать в строй
на тихом берегу
той речки,
о названии которой
они молчат…
 

Ток Младший (род.1141). Мостожоги (IV:1)

Рваная Снасть мрачно посмотрела на Скворца.

– Локон сошёл с ума, – заявила она. – Он всегда был немного того, но теперь прогрызает дыры в собственном Пути и пробует на вкус Хаос. Хуже то, что это делает его ещё сильнее, ещё опаснее.

Они собрались в комнатах Рваной Снасти, которые состояли из гостиной, где они сейчас сидели, и спальни, отделённой редкой роскошью – крепкой деревянной дверью. Прежние обитатели торопливо вынесли всё ценное, что могли, и оставили только самую тяжёлую мебель. Рваная Снасть сидела за столом со Скворцом, Быстрым Беном и Каламом, а также сапёром по имени Скрипач. Воздух в комнате стал жарким, удушливым.

– Конечно, он сошёл с ума, – ответил Быстрый Бен, глядя на сержанта, который сохранял на лице невозмутимое выражение. Маг торопливо добавил: – Но этого и следовало ожидать. Фенеров хвостик, госпожа, у него же тело куклы! Конечно, он от этого двинулся.

– Куда двинулся? – спросил мага Скворец. – Он же должен прикрывать нам спины, не так ли?

Калам сказал:

– Бен держит его под контролем. Локон идёт по следу в лабиринте, он выяснит, кто в Империи хочет нас погубить.

– Опасность в том, – добавил Быстрый Бен, оглядываясь на Рваную Снасть, – что его могут обнаружить. Локону приходится странствовать по Путям необычными способами – все обычные теперь закрыты.

Рваная Снасть обдумала эти слова, потом кивнула:

– Тайшренн найдёт его или, по крайней мере, поймёт, что кто-то разнюхивает. Но Локон использует силы Хаоса, тропы, которые проложены между Путями, и это нездраво – не только для него самого, но и для всех нас.

– Почему для всех нас? – спросил Скворец.

Быстрый Бен ответил:

– Это ослабляет Пути, разрывает ткань, что, в свою очередь, позволяет Локону вламываться в них по собственному желанию… а потом уходить. Но у нас нет выбора. Нужно держать Локона на длинном поводке. Пока что.

Чародейка вздохнула, массируя виски.

– Тот, кого вы ищете, – Тайшренн. Я уже говорила вам…

– Этого мало, – отрезал Быстрый Бен. – Сколько агентов он использует? Каковы детали плана – да и какой вообще у него план? Это всё приказы Ласиин или наш Высший маг сам приглядывается к престолу? Проклятье! Всё это нам нужно знать!

– Хорошо, хорошо, – сказала Рваная Снасть. – Предположим, Локон распутает для вас этот клубок, – что потом? Вы попытаетесь убить Тайшренна и всех, кто в этом замешан? Вы на мою помощь в этом рассчитываете? – Она переводила взгляд с одного лица на другое. Те ничего не выражали. В ней вспыхнул гнев, и она вскочила. – Я знаю, – сухо сказала чародейка, – что Тайшренн скорее всего убил А’Карониса, Ночную Стужу и мой отряд. Он скорее всего знал, что тоннели вокруг вас обвалятся, и он мог решить, что Вторая армия Дуджека стала опасной, поэтому ей следует устроить выбраковку. Но если вы думаете, что я буду помогать вам, не зная, что вы задумали, – ошибаетесь. Тут что-то более важное, о чём вы не хотите говорить. Если речь только о том, чтобы остаться в живых, почему бы вам просто не дезертировать? Сомневаюсь, что Дуджек за вами погонится. Если, конечно, подозрения про Однорукого и Вторую не имеют оснований – если вы не готовитесь поднять бунт, провозгласить Дуджека Императором и пойти на Генабарис. – Она замолчала, переводя взгляд с одного на другого. – Неужели Тайшренн просто предвидел это и спутал вам карты? Вы меня втягиваете в заговор? Если так, то я хочу знать его возможные цели. У меня есть на это право, верно?

Скворец заворчал, а потом потянулся за кувшином с вином, который стоял на столе, и снова наполнил всем кубки.

Быстрый Бен глубоко вздохнул, потом потёр загривок.

– Рваная Снасть, – тихо сказал он, – мы не собираемся прямо выступать против Тайшренна. Это было бы самоубийством. Нет, мы отрежем его поддержку – осторожно, аккуратно, а потом устроим так, что он… впадёт в немилость. Если, конечно, Императрица тут ни при чём. Но нам нужно знать больше, нам необходимы эти ответы, прежде чем мы определимся с планом действий. Тебе не обязательно впутываться больше, чем ты уже впуталась. На самом деле так даже безопаснее. Локон хочет, чтобы ты прикрывала ему спину, если всё остальное не сработает. Скорее всего в этом не будет необходимости. – Он поднял глаза и выдавил из себя улыбку. – Предоставь Тайшренна мне и Каламу.

Это всё прекрасно, но ты мне не ответил. Рваная Снасть сощурилась и посмотрела на чернокожего солдата.

– Ты когда-то был Когтем, так ведь?

Калам пожал плечами.

– Я думала, никто не может от них уйти – живым.

Он снова пожал плечами.

Сапёр по имени Скрипач проворчал что-то невразумительное и поднялся со стула. Он начал ходить туда-сюда по комнате, и его замотанные тряпками ноги несли его от стены к стене, как лису в западне. Никто не обратил на него внимания.

Скворец протянул кубок Рваной Снасти.

– Будь в этом деле с нами, чародейка. Быстрый Бен обычно не ломает дров… так, чтоб слишком много, – он помрачнел. – Признаюсь, я сам не до конца убеждён, но я приучился доверять ему. Понимай это как знаешь.

Рваная Снасть сделала большой глоток, вытерла губы.

– Ваш взвод сегодня ночью отправляется в Даруджистан. В тайне, так что я не смогу с вами связаться, если дела пойдут плохо.

– Тайшренн заметит связь по обычным каналам, – сказал Быстрый Бен. – Локон – наш единственный надёжный связной, связывайся с нами через него, Рваная Снасть.

Скворец оценивающе посмотрел на чародейку.

– И снова Локон. Ты ему не доверяешь.

– Да.

Сержант замолчал, его взгляд упёрся в столешницу. Невозмутимое выражение на лице Скворца сменилось бурей эмоций.

Он всё держит в себе, но давление нарастает. Чародейка подумала, что же случится, если его страсти вырвутся наружу. Двое выходцев из Семи Городов ждали, глядя на своего сержанта. Только Скрипач продолжал нервно ходить туда-сюда. На его разрозненной форме до сих пор виднелась грязь подземных тоннелей. Чужая кровь обильно пролилась на переднюю часть его туники – так, словно друг умер у него на руках. Плохо залеченные волдыри виднелись под неровной щетиной на щеках и подбородке сапёра, а тонкие рыжие волосы торчали во все стороны из-под кожаного шлема.

Прошла долгая минута, потом сержант решительно кивнул. Не отрывая взгляда от стола, он сказал:

– Хорошо, чародейка. Будь по-твоему. Быстрый Бен, расскажи ей про Жаль.

Рваная Снасть удивлённо приподняла брови. Она скрестила на груди руки и обернулась к магу.

Быстрый Бен явно был не в восторге. Он замялся и с надеждой взглянул на Калама, но великан отвёл глаза.

Скворец проворчал:

– Давай, чародей.

Быстрый Бен встретил настойчивый взгляд Рваной Снасти с почти детским выражением – испуг, вина и досада отразились на его узком лице.

– Ты её помнишь?

Чародейка хрипло расхохоталась.

– Забудешь, как же. Есть в ней… что-то… странное. Опасное. – Она подумала, не рассказать ли о том, что открылось ей во время гадания с Тайшренном. Дева Смерти. Но что-то удержало Рваную Снасть. Нет, поправилась она, не что-то – я им всё ещё не доверяю. – Ты подозреваешь, что она работает на кого-то другого?

Лицо мага стало пепельным. Он откашлялся.

– Её завербовали два года назад в самом сердце Империи, в Итко-Кане, во время обычного набора.

Рядом загудел голос Калама:

– Что-то дурное случилось там примерно в это же время. Закопали всё очень глубоко, но туда ездила адъюнкт, а за ней примчались Когти и закрыли рот почти всем городским стражникам, которые могли что-то рассказать. Я потянул за старые ниточки и вытащил кое-какие странные подробности.

– Странные, – сказал Быстрый Бен, – и знаменательные, если знаешь, на что обращать внимание.

Рваная Снасть улыбнулась про себя. Эти двое явно привыкли говорить дуэтом. Она снова поглядела на мага, который продолжил:

– Судя по всему, эскадрон кавалерии попал в переплёт. Никто не выжил. Что до того, с чем они столкнулись, там были как-то замешаны…

– Собаки, – аккуратно закончил вместо него Калам.

Чародейка посмотрела на убийцу и нахмурилась.

– Сложи всё вместе, – сказал Быстрый Бен, снова привлекая её внимание. – Адъюнкт Лорн – личный убийца магов Ласиин. Её появление свидетельствует о том, что в бойне были замешаны чары. Высшая магия, – чародей пристально посмотрел на Рваную Снасть и замолчал.

Она снова глотнула вина. Оракулы показали мне. Собаки и магия. В её памяти возник облик Узла, каким она увидела его по время гадания. Высокий дом Тени, которым управляют Престол Тени и Узел, а им служат…

– Семь Гончих Тени. – Она посмотрела на Скворца, но тот не поднял глаз, а его лицо оставалось невыразительным, словно камень.

– Хорошо, – нетерпеливо буркнул Быстрый Бен. – Гончие вышли на охоту. Это догадка, но толковая догадка. Девятнадцатый полк Восьмой кавалерийской уничтожен полностью, вместе с лошадьми. Все прибрежные поселения на лигу вокруг полностью обезлюдели.

– Ясно, – Рваная Снасть вздохнула. – Но какое отношение к этому имеет Жаль?

Маг отвернулся, и заговорил Калам:

– Локон пойдёт не только по одному следу, чародейка. Мы вполне уверены, что Жаль как-то связана с Домом Тени…

– Судя по всему, – сказала Рваная Снасть, – с момента его появления в Колоде Путь Тени слишком часто пересекается с Путём Империи, чтобы это можно было счесть случайностью. Почему Путь, лежащий между Светом и Тьмой, выказывает такую… одержимость Малазанской империей?

В глазах Калама появился скрытый намёк.

– Странно, не так ли? В конце концов, этот Путь снова возник только после того, как Император погиб от руки Ласиин. О Престоле Тени и его спутнике, Покровителе убийц Котильоне, никто не слышал до смерти Келланведа и Танцора. Более того, кажется, что какой бы… раздор ни лежал между Домом Тени и императрицей Ласиин, он, кхм-м, личного характера…

Рваная Снасть закрыла глаза. Проклятье, неужели всё настолько очевидно?

– Быстрый Бен, – сказала она, – разве не всегда существовал доступный Путь Тени? Рашан, Путь Иллюзий?

– Рашан – это ложный Путь, чародейка. Тень того, что он якобы представляет, уж прости за каламбур. Рашан сам по себе – иллюзия. Одним богам ведомо, откуда он взялся, кто его вообще создал и зачем. Но истинный Путь Тени был закрыт, недоступен тысячи лет – всё изменилось только девять лет назад, в 1154-м году Сна Огни. Самые древние записи Дома Тени вроде бы указывают, что его престол занимал кто-то из тисте эдур…

– Тисте эдур? – перебила его Рваная Снасть. – Это кто такие?

Маг пожал плечами.

– Родичи тисте анди? Я не знаю, чародейка.

Ты не знаешь? Вообще-то ты, кажется, слишком много знаешь.

Быстрый Бен пожал плечами, чтобы подчеркнуть свои последние слова, а потом добавил:

– Так или иначе, мы считаем, что Жаль связана с Домом Тени.

Скворец напугал всех, неожиданно вскочив на ноги.

– Я в этом не убеждён! – рявкнул он, бросив на Быстрого Бена взгляд, который сразу показал Рваной Снасти, что они уже много раз спорили об этом. – Жаль любит убивать, и когда она рядом, чувствуешь себя так, будто у тебя пауки под рубашкой. Это я знаю, и это я вижу и чувствую так же, как любой из вас. Но это не значит, что она – какой-то демон. – Он обернулся к Каламу. – Она убивает так же, как ты, Калам. У вас обоих по венам течёт лёд. Что с того? Я смотрю на тебя и вижу человека, потому что люди на такое способны – я не выдумываю оправданий, поскольку мне не нравится думать, какими мерзкими мы можем стать. Мы смотрим на Жаль и видим собственное отражение. И к Худу всё, если нам не нравится то, что мы видим.

Он сел так же резко, как и встал, и потянулся к кувшину с вином. Когда он снова заговорил, голос зазвучал уже тише:

– Это моё мнение. Я не специалист по демонам, но я видел достаточно мужчин и женщин, которые вели себя как демоны, если было нужно. Мой взводный маг до безумия испугался пятнадцатилетней девочки. Мой убийца прячет нож в ладони, как только она оказывается в двадцати шагах от него. – Скворец посмотрел в глаза Рваной Снасти. – Поэтому у Локона два задания вместо одного, и если ты думаешь, что Быстрый Бен и Калам правы, лучше тебе не ввязываться в это – я знаю, чем всё заканчивается, когда в дело вмешиваются боги. – Глубокие морщины на миг залегли у его глаз, вернулись воспоминания. – Я знаю, – прошептал он.

Рваная Снасть медленно выдохнула, она задержала дыхание в тот миг, когда сержант вскочил. Теперь ей было совершенно понятно, что ему нужно: он хотел, чтобы Жаль оказалась просто человеком, просто девочкой, которую изуродовал уродливый мир. Потому что это он мог понять, с этим – мог что-то сделать.

– В Семи Городах, – тихо сказала она, – говорят, что Первый Меч Императора – командир его армий – Дассем Ультор принял предложение бога. Худ сделал Дассема своим Рыцарем Смерти. Потом что-то случилось, что-то… пошло не так. И Дассем отрёкся от этого титула, поклялся отомстить Худу – самому Владыке Смерти. Тут же все остальные Взошедшие начали вмешиваться, направлять события. Борьба достигла высшей точки, когда погиб Дассем и был убит Император, кровь полилась на улицах, храмы пошли войной друг на друга, магия вырвалась из-под контроля… – Она замолчала, заметив, что воспоминания об этом времени отразились на лице Скворца. – Ты был там.

И ты не хочешь, чтобы это повторилось, здесь и сейчас. Думаешь, если сможешь убедиться, что Жаль не служит Тени, твоей решимости хватит, чтобы изменить реальность. Тебе нужно в это верить, чтобы не сойти с ума, поскольку есть такие вещи, которые можно перенести только один раз в жизни. Ах, Скворец, я не могу облегчить твою ношу. Видишь ли, я думаю, что Быстрый Бен и Калам правы.

– Если Тень прибрала эту девушку, след будет виден – Локон его найдёт.

– Не станешь ввязываться во всё это? – спросил сержант.

Рваная Снасть улыбнулась.

– Я боюсь только одной смерти – смерти в неведении. Мой ответ – стану.

Смелые слова, женщина. Этим людям удаётся вызвать во мне самое лучшее – или, может быть, худшее.

Что-то блеснуло в глазах Скворца, и он кивнул.

– Ну, вот так, значит, – угрюмо проворчал он и откинулся на спинку стула. – Что у тебя на уме, Скрипач? – спросил он сапёра, который всё ещё расхаживал у него за спиной.

– Чувство дурное, – пробормотал тот. – Что-то не так. Не здесь, но где-то рядом. Просто… – Он остановился, склонил голову набок, потом вздохнул и снова начал нервно ходить туда-сюда. – Не уверен, не уверен.

Рваная Снасть внимательно следила за жилистым человечком. Врождённый талант? Работает на чистой интуиции? Очень редкий дар.

– Я думаю, тебе стоит его послушать.

Скворец бросил на неё измученный взгляд.

Калам ухмыльнулся, и сеточка морщин прорезалась вокруг его тёмных глаз.

– Скрипач нам жизнь спас в тоннелях, – объяснил он. – Тоже было это его «дурное чувство».

Рваная Снасть откинулась на стуле и скрестила на груди руки. Она спросила:

– А где сейчас Жаль?

Скрипач крутнулся на месте и широко раскрытыми глазами уставился на чародейку. Он открыл рот, но сразу же захлопнул.

Остальные трое вскочили на ноги так, что стулья попадали на пол.

– Нам надо идти, – прохрипел Скрипач. – Там нож, и на нём кровь.

Скворец проверил меч в ножнах.

– Калам впереди на двадцать шагов. – Он обернулся к Рваной Снасти, когда убийца выскользнул наружу. – Мы её потеряли пару часов назад. Это часто случается между заданиями. – Его лицо вытянулось. – Может и не быть никакой связи с этим окровавленным ножом.

Сила наполнила комнату, и Рваная Снасть развернулась к Быстрому Бену. Маг открыл свой Путь. Колдовство сочилось странным, бурлящим привкусом, которого она не узнала, и это её очень напугало. Она посмотрела в блестящие глаза чернокожего чародея.

– Я должна тебя знать, – прошептала она. – В этом мире слишком мало истинных мастеров, чтобы я могла тебя не знать. Кто ты, Быстрый Бен?

Скворец перебил её:

– Все готовы?

В ответ на вопрос Рваной Снасти маг только пожал плечами. Скворцу он сказал:

– Готов.

Сержант шагнул к двери.

– Береги себя, чародейка.

В следующий миг они ушли. Рваная Снасть подняла стулья и снова наполнила кубок вином. Высокий дом Тени и нож во тьме. Началась новая игра – или старая только что сделала новый поворот.

Паран открыл глаза в ярком, горячем солнечном свете, но небо над ним было… неправильным. Он не увидел солнца; жёлтое сияние было резким, однако не имело источника. Жар опускался на капитана огромной тяжестью.

Воздух наполнился стоном, но не ветра – его-то как раз не было. Паран попытался думать, собрать свои последние воспоминания, но прошлое исчезло, оторвалось, остались только обрывки: каюта корабля, глухой стук, с которым его кинжал входил в деревянную ножку; человек с кольцами, белые волосы, язвительно улыбается.

Паран перекатился на бок, чтобы найти источник стона. В дюжине шагов от него на плоской равнине, лишённой земли или травы, высилась арка, которая вела в… Ничто. Я уже видел такие ворота прежде. Не такие большие, наверное. И не похожие на… на это. Вывернутые наверх, а с его точки зрения – вбок, ворота не были сделаны из камня. Тела, голые человеческие тела. Может, скульптуры? Нет… о, нет. Тела шевелились, стонали, медленно извивались на месте. Кожа почернела, словно покрытая торфом, глаза распахнуты, рты открыты в слабом, бесконечном стоне.

Паран поднялся на ноги, зашатался, когда у него закружилась голова, и снова рухнул на землю.

– Похоже на нерешительность, – произнёс равнодушный голос.

Моргая, Паран перекатился на спину. Над ним стояли юноша и девушка – близнецы. Молодой человек был одет в свободное шёлковое одеяние – белое с золотом; его узкое лицо было бледным и холодным. Его сестра закуталась в блестящий пурпурный плащ, а в её светлых волосах вспыхивали рыжеватые пряди.

Говорил юноша. Он невесело улыбнулся Парану.

– Нам давно нравился твой… – он удивлённо раскрыл глаза.

– Меч, – закончила девушка с самодовольной ухмылкой.

– Куда более тонко, чем, скажем, монета, не так ли? – Улыбка юноши стала издевательской. – Большинство, – сказал он, оглядываясь на жуткую арку ворот, – тут не задерживается. Говорят, когда-то был культ, приверженцы которого топили жертв в болотах… Я полагаю, Худ находит такое эстетически привлекательным.

– Ничего удивительного, – протянула женщина, – у Смерти нет вкуса.

Паран попытался сесть, но тело не слушалось. Он уронил голову и почувствовал, как странная глина подалась под её весом.

– Что случилось? – прохрипел он.

– Тебя убили, – легко ответил юноша.

Паран закрыл глаза.

– Почему тогда я не прошёл во Врата Худа, если это они?

– Мы вмешались, – сказала женщина.

Опонны, Близнецы Удачи. И мой меч, неопробованный клинок, который я купил столько лет назад и капризно назвал…

– Чего двуединые Опонны хотят от меня?

– Только эту жалкую, невежественную сущность, которую ты зовёшь своей жизнью, милый мальчик. Беда со Взошедшими в том, что они пытаются мошенничать в любой игре. Но мы, конечно, любим… неопределённость.

В воздухе зазвенел далёкий вой.

– Ого, – сказал юноша. – Я бы сказал, пора определяться. Нам лучше удалиться, сестра. Прости, капитан, но, кажется, ты всё-таки пройдёшь через эти Врата.

– Может быть, – заметила девушка.

Брат накинулся на неё:

– Мы же договорились! Никаких драк! Драки – это неопрятно. Неприятно. Я терпеть не могу эти отвратительные сцены! К тому же эти играют нечестно.

– Так и мы не будем, – огрызнулась сестра. Она обернулась к вратам и, повысив голос, воскликнула: – Владыка Смерти! Мы хотим говорить с тобой! Худ!

Паран повернул голову и увидел, как согбенная, хромающая фигура вышла из врат и медленно приблизилась. Паран прищурился: старуха, ребёнок с текущей по подбородку слюной, искалеченная девушка, низкорослый, изуродованный трелль, иссушенный тисте анди…

– Да определись уже! – буркнула сестра.

Чудовище склонило набок череп с растянутыми в смертной улыбке грязно-жёлтыми зубами.

– Сами вы выбрали, – сказало оно дрожащим голосом, – без фантазии.

– Ты не Худ, – нахмурился брат.

Кости шевельнулись под скрипящей кожей.

– Господин занят.

– Занят? Мы не потерпим оскорблений! – возмутилась сестра.

Чудовище захихикало, но потом резко замолкло.

– Как неудачно. Сладкозвучный, глубокий и гортанный хохот мне бы больше подошёл. Ну да ладно, отвечаю: а мой господин не потерпит того, что вы вмешались в естественный переход этой души.

– Убитой рукой бога, – возразила сестра. – Это делает его законным трофеем.

Создание закряхтело, подвинулось ближе, чтобы взглянуть на Парана. Глазницы слабо поблёскивали, словно в тени прятались старые жемчужины.

– Чего, Опонны, – спросило оно, разглядывая Парана, – вы хотите от моего господина?

– Я – ничего, – сказал брат, отворачиваясь.

– Сестра?

– Даже богов, – ответила она, – ожидает смерть, неопределённость, неуверенность, которая прячется глубоко внутри них. – Она помолчала. – Дай им неуверенность.

Существо снова захихикало и снова резко замолкло.

– Обмен.

– Конечно, – отозвалась сестра. – Я найду другую безвременную смерть. Даже бессмысленную.

Жуткое создание помолчало, потом его голова скрипнула и кивнула.

– В тени этого смертного, разумеется.

– Договорились.

– В моей тени? – спросил Паран. – Что это значит?

– Увы, большое горе, – ответило чудовище. – Кто-то близкий тебе пройдёт через Врата Смерти… вместо тебя.

– Нет. Забери лучше меня! Умоляю!

– Тихо! – рявкнуло чудовище. – От пафоса мне становится дурно.

Вой зазвучал снова, на этот раз намного ближе.

– Нам лучше уйти, – сказал брат.

Чудовище приоткрыло челюсти, чтобы расхохотаться, но потом с треском их захлопнуло.

– Нет уж, – пробормотало оно, – хватит.

Оно заковыляло обратно к Вратам и остановилось только раз, чтоб обернуться и помахать на прощание.

Сестра закатила глаза.

– Нам пора, – тревожно повторил брат.

– Да-да, – протянула сестра, разглядывая Парана.

Капитан вздохнул и отвёл взгляд.

– Только давайте обойдёмся без прощальных загадок.

Когда он опять посмотрел туда, Опонны уже исчезли. Он снова попробовал встать. Снова безуспешно.

Новое присутствие наполнило воздух напряжением, запахом угрозы. Со вздохом Паран завертел головой. Он увидел двух Гончих – огромных мускулистых тварей, которые сидели и смотрели на него, высунув тёмные языки. Это они перебили солдат в Итко-Кане. Вот эти проклятые, ужасные звери. Оба Пса замерли, наклонив к нему головы, словно заметили ненависть в его глазах. Паран почувствовал, как сердце холодеет от их жадного взгляда. И не сразу заметил, что сам оскалил зубы.