Текст книги "Рефлекс"

Стивен Гулд
Рефлекс

Steven Gould

Reflex

© 2004 by Steven Gould

© А. Ахмерова, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

* * *

Эмме и Карите, моим «сиквелам», моим уникальным сокровищам. (Впрочем, Эмма, тебе такое читать рано)

1. «Дэви исчез»

В первый раз было так.

– Никого упрямее тебя я в жизни не встречала!

Очередной раунд ссоры начался в Нью-Йорке, в маленькой кондитерской на Салливан-стрит.

Поначалу Дэви отшучивался:

– Значит, ты напрасно за меня вышла.

– Что поделать, если я так чувствую? – Милли взглянула на него с досадой. – По крайней мере, я наконец-то разобралась в себе. Для меня это прогресс.

Дэви сметал крошки со стола, собирая их в аккуратную кучку. Помощник официанта прислонился к стене цвета лайма и наблюдал за парой последних посетителей – на восточном побережье было почти одиннадцать вечера.

– Ладно, нам пора, – сказал Дэви.

Пробравшись меж крохотных столиков, они вышли на прохладную улицу. Стояла первая неделя марта. Вдали от чужих глаз, в укромной подворотне, попахивающей мочой, Дэви обнял Милли. Раз – и они перенеслись на один часовой пояс западнее, в Стиллуотер, штат Оклахома, в свою двухкомнатную квартирку рядом с клиникой, где работала Милли. Прихватив с собой свою ссору.

В ушах хлопнуло, и Милли машинально сглотнула – к побочным эффектам прыжков она привыкла настолько, что едва их замечала. «Я люблю Дэви, – думалось ей, – но при этом мечтаю дать ему пинка под зад, ну как же так?»

– Так что с моими чувствами? Мне тридцать один год, и хочется завести детей, чтобы успеть вырастить их, пока я сравнительно молода.

Уголки рта у Дэви поползли вниз.

– Вспомни моего отца. Я не знаю, как стать хорошим родителем, достойного примера для подражания у меня не было.

– Пока не попробуешь, не поймешь…

– Гнездо наше вспомни. Для детей это не самое безопасное место.

– Можно жить здесь. И в любом другом месте, если понадобится. Не сказать, что нам это не по средствам.

– А когда начнется детсад? «Крошка Милли, ты сегодня на автобусе приехала?» – «Нет, я телепортировалась вместе с папочкой».

Милли смерила Дэви суровым взглядом, но возражений не нашла. Попросить его больше не прыгать? Или пусть прыгает, но скрывает это от детей? Или пусть дети знают правду, но врут остальным? Что подразумевает последний вариант, Милли понимала отлично. Вот уже десять лет ей самой приходилось скрывать способности Дэви.

– Через десять минут, – он взглянул на часы, – у меня встреча с Брайаном в Вашингтоне. У него для меня новое задание.

Какой удобный предлог! Потом Милли вспомнила, что Дэви говорил об этом накануне, и ей стало стыдно.

– Ты здесь подождешь?

– А ты надолго?

Он пожал плечами:

– Нет, вряд ли.

– У меня клиенты в семь тридцать. Нужно выспаться, – сказала Милли, еще чувствуя досаду. – Лучше в спальню меня перенеси.

«Прыгни со мной в спальню и хорошенько на мне попрыгай…»

– Ладно.

Пока Милли переодевалась в ночнушку и чистила зубы, Дэви мерил комнату шагами. Он смотрел на книги, открывал их и закрывал. Когда Милли собралась, он перенес ее в горное убежище, в их тайное Гнездо среди труднопроходимой пустыни на западе Техаса. Там было прохладно, хотя и не так холодно, как в Нью-Йорке.

Дэви включил лампу на тумбочке, и Милли услышала негромкий гул электрогенератора в дальнем конце выступа. Большая, топорного вида лежанка из сучковатой сосны разительно отличалась от более современной кровати в квартире. Стены, потолок и пол составляли части скалы. Лишь одна внешняя стена была неумело выложена из камней того же цвета и скреплена известкой. Бо́льшую часть стен, и естественных, и искусственной, закрывали книжные полки, тоже сосновые.

Милли присела на краешек кровати и вздохнула:

– Вообще-то мы с тобой говорили об этом, когда поженились.

Дэви поморщился:

– Ты согласилась, что мы немного поживем для себя.

– Прошло десять лет.

– Слушай, – Дэви снова взглянул на часы, – мне пора, не то я опоздаю. Давай лучше…

Милли повернулась к нему спиной:

– Да иди уже!

– Милли…

Она покачала головой:

– Проваливай, черт побери!

Тут же пожалев о своей резкости, Милли повернулась к Дэви, но он поймал ее на слове.

Ушел.

Могла ли она заснуть после такого?

«Когда же я превратилась в придаток? – спрашивала она себя. – Вот цена брака с единственным в мире прыгуном! Чувствуешь себя женой саудита, имеющей право путешествовать только в сопровождении родственника-мужчины. Приложение…»

Милли давно смирилась с этой ролью – давно променяла свою независимость на преимущества телепортации. Но сейчас чувствовала, как что-то в ней отмирает. Если не ноги, то духовные крылья.

Даже саудитки заводят детей!

Винила Милли то Дэви, то себя, изредка – мистера Брайана Кокса из Агентства национальной безопасности. Впрочем, если уж искать по-настоящему виноватых, первый кандидат тут – отец Дэви, испортивший сыну детство алкоголизмом и домашним насилием. Лечение изменило его, и вот уже десять лет он жил брюзгой-трезвенником.

Но сколько ни ищи виноватых, завести ребенка это не поможет. При этом Милли не хотела растить ребенка в одиночку. То есть без Дэви.

В миллионный раз Милли пожалела, что не умеет телепортироваться, как Дэви, чтобы отправиться за ним, довести разговор до конца или хотя бы разрядить обстановку. Если бы они жили в Стиллуотере, Дэви мог бы познакомиться с детьми ее друзей, убедиться, что не все семьи похожи на его несчастливую родительскую семью.

Вместо этого они прыгали туда-сюда – из стиллуотерской квартиры Дэви обычно переносил ее в горное убежище, хотя они подолгу жили в Тонге, в Коста-Рике, а одну чудесную весну провели в Париже. Впрочем, в горное убежище они возвращались всегда: лишь там Дэви чувствовал себя в безопасности.

Убежище Дэви построил незадолго до того, как его вычислило АНБ, и бывали здесь только Милли и он. Другие люди в Гнездо ни разу не заглядывали. Окружала его труднопроходимая местность под названием Эль-Солитарио – крутые горы и пустыня. С тех пор как Дэви впервые попал сюда, район набрал популярность. Штат Техас скупил окрестные ранчо и превратил округу в национальный парк. Однако дом Дэви построил в скалах, на выступе естественного происхождения с навесом на высоте пятьдесят футов над дном каньона.

Милли нащупала очки, поднялась и поставила чайник на пропановую горелку. Пока вода закипала, она растопила печь сосновыми лапами и оглядела полки, выбирая себе книгу. За первые пять лет Дэви закрыл полками стены, позднее добавил отдельно стоящие двухсторонние стеллажи. В последние два года он начал перебирать книги и кое-что отдавал муниципальным библиотекам. Впрочем, купленных, «входящих», по-прежнему было больше, чем «исходящих», и в Гнезде высились целые стопки новых книг.

В три часа Милли проснулась в уголке для чтения. Чай остыл, «Жена леса»[1]1
  «Жена леса» («Wood Wife») – роман Терри Виндлинга в жанре фэнтези (1996). (Здесь и далее примечания переводчика.)


[Закрыть] упала на колени. Милли сдалась и пошла спать.

Черт, похоже, Дэви сильно разозлился!

В половине седьмого зазвонил будильник, а Дэви еще не вернулся.

Черт! Милли не могла даже отменить прием для супругов, записавшихся к ней на консультацию. Телефона в Гнезде не было – только, на самый крайний случай, индивидуальный спутниковый радиомаяк, подающий сигналы на частоте четыреста шесть мегагерц. Такой используют на кораблях и в самолетах для поисковых и аварийно-спасательных работ. Маяк работает на основе джи-пи-эс, и если включить его – к Гнезду быстро прилетит спасательный вертолет.

Милли и Дэви подумывали завести в Гнезде спутниковый сотовый, но Дэви считал, что такой телефон наведет на Гнездо АНБ. Вместо этого он держал при себе спутниковый пейджер, чтобы Кокс мог отправлять сообщения в любую точку мира, но пейджер работал только на прием.

Если бы Дэви объявился до половины восьмого, Милли успела бы в клинику, хотя рабочая одежда у нее была в стиллуотерской квартире. А здесь у нее, возможно, вообще одежды нет. В итоге Милли натянула фланелевую рубашку и джинсы Дэви, отыскала его кроссовки и несвежие носки.

На тумбочке стояла поляроидная фотография – их с Дэви сняли в ресторане на Таити. Дэви тогда сильно разозлился из-за вспышки и тотчас купил снимок у фотографа. Он не хотел, чтобы его фото болтались где попало, и собирался уничтожить таитянский снимок, но Милли уговорила отдать его ей. Согласился он, лишь когда Милли пообещала хранить снимок в Гнезде.

В пропановом холодильнике еды было немного. Сухой завтрак из пшеничных хлопьев Милли съела неразмоченным и выпила два стакана воды. Керамический бак с водой стоял на холодильнике. Милли взглянула на мерное стекло: он был полон лишь на четверть.

«Ну же, Дэви! Это на тебя не похоже».

Часы показали половину восьмого и пошли дальше.

Милли репетировала гневные речи и била по кровати палкой. Милли читала. Милли мерила Гнездо шагами. К середине дня Милли перестала злиться и встревожилась.

Она боялась за Дэви. Только смерть или серьезная травма могли удержать его вдали от нее. Тюремные решетки для него не преграда, разве что его прикуют к чему-нибудь тяжелому. Да, тогда может получиться. Как-то раз, давным-давно, Милли ради эксперимента приковала Дэви к перилам. Тогда он чуть плечо не вывихнул. Древние кандалы, прикрепленные к стене, с задачей справятся.

Милли содрогнулась.

Чуть позднее она начала бояться за себя.

Милли вышла из убежища и прошагала в конец выступа, к двери, ведущей в отсек с генератором. Аварийный рюкзак на месте. Когда она в последний раз проверяла его? Несколько лет назад.

Милли повернулась к каньону. На юге сплошь скалистые горы и двадцать восемь миль по плохой безводной дороге до перевалочного пункта на ранчо Сауседа. По эту сторону Рио-Гранде растут полынь, кактусы, на удивление много пастбищной травы, а вот деревьев нет в помине. Тень отбрасывают лишь скалы.

По крайней мере, сейчас не август!

В рюкзаке лежали аварийный радиомаяк, несколько бутылок воды с герметичными пробками, сухой паек, легкий спальный мешок, сигнальное зеркало, фальшфейеры и пять тысяч долларов сотенными и двадцатками в полиэтиленовом пакете. В другой сумке хранились восемьдесят метров одиннадцатимиллиметрового троса, беседка и карабины с тормозными блоками.

Милли занесла рюкзак и сумку в убежище.

Завтра утром, если Дэви не вернется, все это ей понадобится…

Он не вернулся.

Черт, от этого Дэви одни проблемы!

Милли выпила почти всю воду из бака, надела белье Дэви, его джинсы и рубашку. Когда она вышла из убежища, было холодно, выступ скрывала густая тень. От стужи в воздухе был виден пар от дыхания, но Милли знала: станет теплее, едва солнце поднимется чуть выше. Поджав губы, она быстро вернулась в дом, взяла с тумбочки поляроидный снимок и сунула в задний карман джинсов.

Во второй раз Милли тщательно закрыла дверь, убедилась, что защелка сработала, и подтащила сумку с тросом к анкерному болту с проушиной. Дэви нашел в скале трещину, вбил болт и для верности зацементировал.

Милли вытащила беседку, пристегнула спереди карабин, двойным булинем привязала веревку к проушине и потянула. Сильно, как и при последнем спуске. В пору после свадьбы они с Дэви совершали тренировочные спуски дважды в год, но уже лет пять, как Милли забросила тренировки. Вокруг зацементированного участка в скале были другие трещины, и Милли подергала за веревку. Болт сидел крепко.

Прицепив рюкзак к концу троса, Милли вперехват опустила его. Хвост веревки свернулся на рыхлом грунте у основания скалы. Это обнадеживало: можно не волноваться, что троса не хватит до земли.

Ощутив трепет, Милли подумала, не страх ли это. Неужели нервы на пределе? Стоило поразмыслить над своими чувствами, и, пожалуй, это было удовлетворение. Впервые за долгое время ей предстояло пройти серьезные, даже опасные испытания без Дэви. Сегодня он не избавит ее от проблем и трудностей.

Ну хоть какой-то плюс в этом есть!

Милли продела трос в карабины, пристегнула тормозные блоки, пустила трос вдоль задней поверхности бедер и зажала его ладонью, обтянутой перчаткой. Она попятилась к краю выступа и медленно отпустила трос.

Путь предстоит долгий. Документы у нее в Оклахоме, без удостоверения личности и машину не арендуешь, и билет на самолет не купишь. Может, немного отойти от Гнезда и включить радиомаяк? Милли стиснула зубы. Нет, сразу она не сдастся.

На краю выступа Милли вздохнула, потянула трос, спустив хвост чуть дальше, и начала двигаться вниз рывками. Черт! Трос оторвал край выступа, окатив Милли камешками, а острый кусок известняка задел ей голень. В глаза попал песок – в лучах утреннего солнца Милли пришлось щуриться.

Вот здорово!

Внутреннему взору невольно представилась стиллуотерская квартира: уютный бардак, никакого песка, в шкафах ее одежда, а в холодильнике молоко.

«Дэви Райс, от тебя сплошной…»

Сверху донесся шорох крошащегося камня, потом громкий треск. Натяжение троса ослабло. Милли упала спиной вниз, с ужасом глядя, как болт вместе с цементной «заплаткой», а с ними и трос отрываются от скалы и падают. С высоты сто семьдесят футов Милли камнем летела вниз, молотя руками и ногами. В ушах свистел холодный воздух, адреналин клинком колол грудь.

Господи, господи, господи…

Скрючившись, она лежала на полу крохотной гостиной в стиллуотерской квартире. Колени и ступни были обмотаны тросом.

Бам! – на ковер упал тяжелый болт с проушиной и комком цемента.

Так было в первый раз.

Милли не заметила, когда начала кричать, но сейчас перестала и сдавленно захныкала. Она попробовала сесть, врезалась спиной в стеклянную крышку журнального столика и повалила стопку книг на ковер.

Она попробовала потереть ушиб на спине. Раз жжет и пощипывает, значит там ссадина. Когда профессиональный психолог испытывает что-то нереальное, он задумывается: вдруг у него психическое расстройство?

По крайней мере, она знала, что телепортация возможна. Дэви в свой первый раз этого не знал.

Дыхание пришло в норму, напряжение немного схлынуло. Милли ощутила слабость и утомление, будто пешком поднялась на высокий этаж.

А что, если телепортироваться может каждый? Вдруг случаев вроде этого целые тысячи?

Милли хотела поговорить об этом с Дэви, но не могла.

Дэви Райс, где ты?!

На автоответчике ждало несколько голосовых сообщений, но все от администратора, который обслуживал Милли и двух других психотерапевтов клиники. Вчера Милли пропустила семь приемов. От Дэви сообщений не было.

Милли позвонила ему на пейджер и набрала 911, что расшифровывалось как «Немедленно возвращайся домой». Дэви не вернулся. Было только полседьмого утра: в долгую дорогу по техасской пустыне Милли хотела отправиться пораньше. Но ведь на восточном побережье уже девятый час.

Милли позвонила в Балтиморский Центр травмы и шока Адамса Коули при больнице Джона Хопкинса. Дэви там не было. Всех пациентов, поступивших за последние сорок восемь часов, зарегистрировали под своими именами. Безымянных пациентов не значилось, как и появившихся неожиданно, при необъяснимых обстоятельствах.

На поиски телефонного номера в старом счете за услуги связи ушло сорок пять минут. Обычно Дэви получал на пейджер сообщение от Кокса и прыгал в Вашингтон. Но однажды он слег с гриппом и, измученный высокой температурой, позвонил со стационарного телефона в квартире.

После пары гудков включился автоответчик: «Это Брайан Кокс. Оставьте сообщение, и я перезвоню вам».

Голос вернул Милли на десять лет назад, когда она единственный раз лично встречалась с этим человеком. На допросе, который Кокс устроил ей, в присутствии судьи, когда АНБ вычислило Дэви. Вскоре после этого АНБ незаконно засадило ее под арест в своей явочной квартире. Милли содрогнулась и едва не забыла наговорить сообщение после звукового сигнала.

– Это Милли Гаррисон-Райс, жена Дэви. Пожалуйста, перезвоните мне, – попросила она, оставила домашний телефон, телефон клиники и нажала на рычаг отбоя, обрывая связь.

Черт! Во что влип Дэви?!

Милли скинула вещи Дэви и встала под душ. Пустила горячую воду, надеясь растопить застывший в груди комок боли, страха и злости. Скоро это пройдет. Сейчас она расслабится – и он растает.

Милли надела рабочую одежду, удобную, но довольно строгую, – это сочетание, как она успела убедиться, говорит клиентам о ее открытости и авторитете. Джинсы, классическая блузка, шелковый пиджак и балетки. Милли поднесла ладонь к окну. На улице было настолько холодно, что она потянулась за пальто, но в последний момент надела старую кожанку Дэви, великоватую ей, но уютную. Запах Дэви приятно гармонировал с запахом кожи…

Внутренний карман что-то оттягивало. Милли проверила его и обнаружила конверт с пятьюдесятью двадцатками. Тысяча долларов. Двадцатки оказались новые, с огромным портретом Эндрю Джексона. Значит, не из старой заначки, не из тех потертых купюр, которые десять лет назад Дэви украл в «Кемикал банк оф Нью-Йорк».

Милли покачала головой. Это шпионский гонорар, малая часть оплаты за задания от Брайана Кокса – за неопасные для жизни, не рискованные переносы. То агента в Пекин забросить, то подложить в Сербию электронный радиомонитор с дистанционным управлением, то вытащить диссидента из Багдада. Дэви выполнял по несколько заказов в месяц, перед Иракской войной работы было больше. Изначально он хотел собрать и вернуть миллион, который украл в банке еще подростком, но не бросил задания, даже когда вернул ту сумму с процентами. Точнее, он не стал возвращать деньги банку, а анонимно пожертвовал ту же сумму десяткам приютов и наркологических клиник по всей стране.

Благотворительностью Дэви занимался и по сей день, но теперь в горном убежище появился шкаф, в котором хранилось три миллиона долларов.

– А чем мне еще заниматься? – спрашивал Дэви. – Садоводством?

Милли положила деньги обратно во внутренний карман. Вдруг они понадобятся для поисков Дэви?

Клиника располагалась в четверти мили от дома, то есть в пяти минутах ходьбы. Милли представила себе кабинет и мысленно перенеслась в него.

Ничего не вышло.

Черт подери! Неужели она все придумала? Неужели так и сидела в квартире?

Трос с проушиной, болт и цементное кольцо так и лежали в углу гостиной, где Милли их бросила.

В клинику Милли отправилась пешком. Она пинала опавшую листву, не в силах наслаждаться нежными оттенками просыпающихся деревьев. Хотелось разыскать Дэви, хоть что-то предпринять. Но Милли не представляла, где может находиться Дэви и как его искать. Дэви вернется к ней, когда сможет.

Хватил ли ей сил?

Ждать труднее всего.

2. «Это не его кровь»

Дэви прыгнул на северо-запад Вашингтона, в проулок, тянущийся за Девятнадцатой авеню, чуть восточнее Университета Джорджа Вашингтона. Стояла прохлада, тротуар блестел от недавнего дождя, но в столице было куда теплее, чем в Нью-Йорке, и подворотни не пахли мочой. С пожарных лестниц и с проводов текла вода. Дэви поднял ворот куртки, пониже опустил голову и свернул к освещенной улице.

Там, где проулок расширялся перед магазином, у стены стояла картонная коробка от холодильника, защищенная от влаги разорванными полиэтиленовыми пакетами. Драное одеяло, служившее дверью, наполовину отодвинули в сторону, и Дэви увидел две пары глаз, в которых отражался свет ртутных ламп. Глаза были детские.

Дэви замер. Дети видели, как он появился? Едва различимые лица отодвинулись от «двери» и исчезли. Дэви вздохнул и, не приближаясь к коробке, опустился на корточки.

– Эй, ребята, где ваши родители?

Ответа не последовало.

Из внутреннего кармана Дэви вытащил фонарик, опустил его и зажег. Двое детей зажмурились от неяркого света. Они оказались чище, чем ожидал Дэви, а спальный мешок, один на двоих, казался новым. В ближнем к Дэви личике легко угадывались черты индейцев майя. Да, глаза темные, блестящие, густые волосы цвета воронова крыла. У другого ребенка кожа светлее, волосы соломенные, но черты лица те же. «Девочки», – решил Дэви.

– ¿Donde está su madre?[2]2
  Где ваша мама? (исп.)


[Закрыть] – попробовал он спросить.

Старшая девочка, наверное лет восьми, неохотно ответила:

– Está trabajando. Una portera[3]3
  Работает. Она вахтер (исп.).


[Закрыть].

Ясно, для должности вахтера хороший английский не требуется.

– ¿Y su padre?[4]4
  А ваш папа? (исп.)


[Закрыть]

Девочка лишь покачала головой.

– ¿De dónde es usted?[5]5
  Откуда вы? (исп.)


[Закрыть]

– Чьяпас.

Ясно, мигранты. Дэви представил себе их поездку. Самым дешевым автобусом по Мексике, нелегально через границу, на пикапе в жуткой тесноте от города в Техасе, вроде приграничного Ларедо, на север.

– Papa fuedes aparecido[6]6
  Папа исчез (исп.).


[Закрыть], – вдруг сказала младшая девочка, наверное лет шести.

Исчез… Малышка объявила об этом так спокойно, что Дэви чуть не разревелся.

– ¿Cuándo vuelve su madre?[7]7
  Когда возвращается ваша мама? (исп.)


[Закрыть]

– Por la mañana[8]8
  Утром (исп.).


[Закрыть].

Дэви вытащил из внутреннего кармана деньги на непредвиденный случай, пятьсот долларов двадцатками и еще тысячу сотнями, аккуратно перевязанные резинкой.

– Oculte esto[9]9
  Спрячь это (исп.).


[Закрыть], – велел Дэви и изобразил, что прячет деньги под куртку. – Dé esto a su madre. Para la cubierta. Отдай маме. Это вам на жилье.

Девочки непонимающе на него посмотрели.

– Para su propia casa, – пояснил Дэви. «Это вам на собственный дом». Он легонько бросил деньги в коробку, поближе к спальному мешку. Девчонки уставились на наличные так, словно доллары кусались.

– ¡Oculte esto! – повторил Дэви.

Ради таких денег маленьких нелегалок запросто могли убить.

Старшая девочка наконец взяла деньги и сунула под спальный мешок. Дэви выключил фонарик и поднялся. Он уже собрался уйти, но проговорил:

– Buena suerte[10]10
  Желаю удачи (исп.).


[Закрыть].

Удача им понадобится, даже с деньгами.

Из коробки послышался шорох, но Дэви не оглянулся.

Пробравшись из вестибюля кофейни в боковой зал, Дэви обнаружил Брайана Кокса у переднего окна. Брайан раскрыл газету, но держал ее так, чтобы наблюдать за входом в кофейню. Он явно заметил Дэви первым – вероятно, еще на улице.

Кокс немного отрастил волосы и стал похож на профессора. За десять лет крепкий футболист-полузащитник превратился в полноватого мужчину среднего возраста, предпочитающего твид. Дэви плюхнулся на сиденье напротив и вздохнул.

– Что-то случилось? – Кокс свернул газету и положил на стол.

– Ага. Я только что мило поболтал с двумя малышками из Чьяпаса.

– Так ты прыг… приехал сюда из Мексики?

– Нет, те две девчушки живут в картонной коробке в двух кварталах отсюда. Мама у них вахтер, работает в ночную смену, оставляя крох одних до самого утра. Папа исчез еще в Чьяпасе.

Кокс удивленно на него посмотрел:

– Как ты находишь таких людей?

– Брайан, да они везде! Ты просто глаза открой.

– Может, позвонить в органы детской опеки?

– Нет, черт подери! Чтобы девочек забрали у матери? Разве это поможет? Я оставил им немного денег. Надеюсь, хватит, чтобы уйти с улицы.

Кокс хмыкнул и задумчиво изрек:

– Дэви, всех не спасти.

– Знаю! – рявкнул Дэви. – Просто…

У столика остановилась официантка-блондинка – с сальными прядями, торчащими из-под заколок, с голым животом, с пирсингом на пупке и с жирной складкой, вываливающейся из прорехи на джинсах.

– Чай, пожалуйста, – выдохнув, попросил Дэви. – Травяной. – Он посмотрел на меню. – Вот этот, ромашка-лемонграсс.

Кокс показал на свою чашку:

– Мне еще кофе и кусок яблочного пирога.

Официантка машинально улыбнулась и ушла.

Дэви посмотрел на крышку стола:

– У тебя весь есть дети?

– Двое сыновей, – кивнул Кокс. – И да, я думал о них, когда ты рассказывал про мексиканских девчонок.

Дэви покачал головой.

– Я не об этом. – Он тяжело вздохнул. – Сегодня вечером мы с Милли поцапались. Она готова завести детей.

– Так из-за чего ссора? – Кокс поднял брови. – Ты не готов стать отцом?

– Пока нет.

– Ясно.

– Что тебе ясно? – поморщившись, спросил Дэви.

Кокс невинно заморгал:

– Что она готова иметь детей, а ты нет.

Чай и пирог для Кокса принесла другая официантка – сильно накрашенная брюнетка в черных слаксах и в белоснежной рубашке с туго повязанным галстуком. Волосы у нее были стянуты в строгий пучок. Дэви аж головой покачал: ну и контраст!

– Можно мне еще кофе? – раздраженно попросил Кокс.

– Да, сэр, одну секунду.

Дэви поиграл с чайным пакетиком, окуная его в воду. Кофе он пил в Нью-Йорке лишь полчаса назад и очень надеялся, что его не ждет еще одна бессонная ночь. Он вдохнул аромат лемонграсса, и память воскресила пряные тайские супы, которые он ел в Ча-Аме на береговой дороге в Малайзию, сидя на высоком табурете под тростниковой крышей. Вместе с Милли… Дэви глотнул чай, и боль в горле смягчилась. Надо же, а он и не чувствовал, что горло болит.

– По-моему, Милли неуютно. У нее есть друзья, только по-настоящему дружить Милли не может, потому что не может быть с ними до конца откровенной.

– Знакомая тема, – вздохнул Кокс. – По крайней мере, вы, ребята, друг с другом откровенны. А у меня есть проблемы, которыми я никогда не поделюсь с женой.

Брюнетка принесла кофейник и наполнила Коксу чашку:

– Сэр, вам нравится чай?

– Да, чай отличный. – Дэви сделал еще глоток.

Кокс посмотрел на него, потом вслед удаляющейся официантке.

– Эта одевается куда лучше других местных девушек.

– Наверное, учится на юрфаке в Университете Джорджа Вашингтона. Студентам нужны деньги, учитывая плату за обучение и так далее.

– По-моему, она старовата для студентки, хотя кто знает? – Кокс пожал плечами.

– Брайан, что за задание?

Кокс огляделся и понизил голос:

– Ты ведь в Пхеньяне не бывал?

– Нет, не доводилось. – Дэви покачал головой. – В Южной Корее бывал. У меня есть места для прыжков в Сеуле и в Пусане, а в КНДР я не бывал. – Он снова хлебнул чай.

– Через две недели у нас кое-что намечается. Нужно, чтобы ты освоил место для прыжков возле пхеньянского отеля «Потоньян». Мы посадим тебя на рейс «Эйр Корио», вылетающий из Токио. В КНДР ты отправишься как канадец.

Дэви покачал головой:

– Раз у вас что-то намечается, почему агента не внедрите? За две недели вы и Мадонну незамеченной переправить успеете.

Кокс закатил глаза:

– Тут не внедрение, а эвакуация. Субъект – специалист по тактическому ядерному оружию, занимается геометрией критических масс. Департамент государственной безопасности КНДР следит за ним в оба.

– Я думал, они прекратили разработку. Разве это не часть соглашения?

– Разработка якобы прекращена. – Кокс покачал головой. – Промышленный объект закрыт, но кто знает, остановлены ли исследования.

– Так субъект дезертирует?

– Его единственная дочь сбежала на юг пятнадцать лет назад. С тех пор появились внуки, которых он никогда не видел.

Дэви допил чай.

– Брайан, давай без обиняков. Ваш. Субъект. Дезертирует? Он лично обратился к вам?

– Его дочь обратилась. Впоследствии мы установили непосредственный контакт и выяснили, что он горит желанием.

– Ясно. Я просто хочу убедиться, что это не похищение.

– Нет! – фыркнул Брайан. – Жаль, что ты такой щепетильный. Ты же в этом деле настоящий спец.

Дэви покачал головой:

– Спец не спец, а люди гибнут.

Кокс молча пожал плечами, не настаивая.

– Какая тут срочность? – спросил Дэви.

– Восемнадцатого числа он должен выступить в Пхеньяне на конференции. Мы подумали, что эвакуацию можно провести из номера в отеле.

Дэви размял шею и почувствовал, как расслабляются мышцы. Спина тоже расслабилась, у него даже плечи опустились.

– Ладно. На следующей неделе вылетаю в Токио. Скажи, когда мне забрать билеты и пассспорррт…

Дэви захлопал глазами. Последнее слово так странно растянулось… Губы сами расползлись в улыбке, и он негромко засмеялся.

Кокс вытаращил глаза.

– Дэви! – Он потянулся через стол, поднял Дэви подбородок, потом большим пальцем оттянул ему веко и проверил зрачок. – Черт! Прыгай отсюда! Тебе в чай наркотики подмешали!

Вот так умора! Дэви захохотал еще громче. Прыгнуть? Почему бы нет? Он попробовал представить себе нишу в приемном покое больницы Джона Хопкинса, но не смог. А если горное убежище в Техасе? Не получилось сосредоточиться и на нем.

– Не могу, – объявил он.

Из внутреннего кармана пиджака Кокс вытащил сотовый и нажал на кнопку. Послушав буквально минуту, он проговорил:

– Северо-запад, пересечение Эйч-стрит и Девятнадцатой авеню. Кофейня «Интерробанг». У нас захват.

К кофейне подъехала «скорая» с мигалками, но без сирены. Из кабины выскочили водитель и фельдшеры, из задней двери – еще двое фельдшеров в форме и с каталкой.

Ругаясь, Кокс смотрел то на дверь в кухню, то на фельдшеров, которые уже входили в кофейню через главную дверь.

– Идти можешь?

Дэви захихикал. С какой стати ему куда-то идти?

Кокс вскочил и бросил свой стул в витринное окно. Битое стекло полетело, как снежинки в метель, где-то закричали люди, а Дэви не удосужился даже повернуть голову и посмотреть, в чем дело. Брайан схватил Дэви за полы куртки, рывком поднял на ноги, потом вдруг пригнулся.

Дэви повис у Кокса на плече головой вниз. Мир закружился, и они оказались на улице, хрустя по алмазам на тротуаре. Снова полил дождь, задница у Дэви намокла сквозь джинсы. Потом алмазы кончились, хруст шагов превратился в мерный стук. Кокс постепенно набирал скорость.

Для старика он неплохо бегает…

Дэви видел только ноги Кокса и летящие из-под них брызги от луж на тротуаре. В ушах застучало, потому что кровь прилила к голове. Только ведь это мелочь, очередная неважная мелочь.

Да и что вообще важно?

Что-то вонзилось в тротуар рядом с бегущими ногами Кокса, каменные осколки царапнули Дэви по лицу. Сзади грянул выстрел, и поза Дэви неожиданно изменилась. Голова теперь болталась по широкой дуге, ведь Кокс резко свернул за угол и побежал быстрее, стуча ногами по лужам так, что грязь брызгала Дэви в лицо.

Дэви то хихикал в такт шагам Кокса, то ловил воздух ртом. Голова болталась маятником, и он видел куски перевернутой улицы то слева, то справа. А, это же Девятнадцатая авеню! По ней он пришел в кофейню.

Кокс споткнулся, и тут же Дэви услышал выстрел. Брайан сделал еще три шага, потом упал, уронив Дэви в лужу. Дэви покатился по воде и остановился у защитной решетки магазина, спиной к витрине, лицом к Коксу и к улице.

Брайан попробовал встать, но снова упал, крича сквозь стиснутые зубы. Лужа и темнота помешали Дэви разглядеть, куда ранили Кокса, но на правую ногу он наступать точно не мог. Застучали торопливые шаги – за Коксом и Дэви бежали несколько человек.

– Ты меня слышишь? – спросил Кокс.

Дэви слабо кивнул.

– Если не выберусь из этой передряги, скажи Синди: она лучшее, что случилось в моей жизни. Она и мальчишки.

Кокс перевернулся, поднял голову, чтобы посмотреть назад, и полез во внутренний карман пиджака.

Тут в него попало несколько пуль, Кокс снова упал, вытянув руку, сотовый покатился по тротуару.

На темной улице появилась официантка из кофейни с коротким пистолетом наготове. Строгая прическа растрепалась, мокрые от дождя пряди выбились из пучка, тушь ручьями текла по щекам, словно глаза кровоточили, зато галстук даже не ослаб, а шаги звучали твердо.