Текст книги "Оно"

2

– …всю Пустошь, если захотим.

Билл и Эдди с сомнением посмотрели на Бена, потом на принесенные им доски (украденные со двора мистера Маккиббона, но в этом не было ничего дурного, потому что мистер Маккиббон наверняка украл их у кого-то еще), кувалду и лопату.

– Ну, не знаю. – Эдди посмотрел на Билла. – Вчера ничего у нас не вышло. Поток уносил наши палки.

– Сегодня выйдет. – Бен тоже смотрел на Билла в ожидании окончательного решения.

– Что ж, да-авайте по-опробуем, – решил Билл. – Я по-озвонил Ри-и-ичи Тозиеру сего-о-одня утром. Он с-с-сказал, что по-одойдет по-озже. Может, он и С-С-Стэнли захотят по-омочь.

– Какой Стэнли? – спросил Бен.

– Урис, – ответил Эдди, продолжая смотреть на Билла, который сегодня казался каким-то не таким – более спокойным, вроде бы потерявшим интерес к строительству плотины. Да еще и выглядел таким бледным. Отстраненным.

– Стэнли Урис? Вроде бы я его не знаю. Он учится в начальной школе Дерри?

– Он наш ровесник, но окончил только четвертый класс, – пояснил Эдди. – Пошел в школу на год позже, потому что в детстве много болел. Ты думаешь, что тебе вчера досталось, но ты должен радоваться, что ты не Стэнли. На Стэнли постоянно кто-нибудь спускает собак.

– Он е-е-еврей, – вставил Билл. – М-многие не лю-юбят его, потому что о-он е-еврей.

– Да? – Бена это заинтересовало. – Еврей, значит? – Он помолчал. – Это все равно что быть турком или кем-то вроде египтянина?

– Я ду-умаю, бо-ольше по-охоже на турка. – Билл взял одну из досок, принесенных Беном, осмотрел ее. Длиной примерно в шесть футов и шириной в три. – Мой па-апа говорит, что у бо-ольшинства е-евреев большие но-осы и много де-е-енег, но у С-С-Стэ…

– Но у Стэнли обычный нос и никогда нет ни цента, – закончил за него Эдди.

– Да, – кивнул Билл и впервые за день по-настоящему улыбнулся.

Улыбнулся и Бен.

Улыбнулся и Эдди.

Билл отбросил доску, поднялся, стряхнул землю с джинсов. Подошел к краю речки, и двое мальчишек присоединились к нему. Билл засунул руки в задние карманы джинсов и глубоко вздохнул. Эдди не сомневался, что Билл собирается сказать что-то важное. Он переводил взгляд с Эдди на Бена и обратно, больше не улыбаясь. Эдди вдруг испугался.

Но Билл всего лишь спросил:

– И-ингалятор при тебе, Э-Эдди?

Эдди хлопнул себя по карману.

– Залит до горлышка.

– Слушай, а как получилось с шоколадным молоком? – спросил Бен.

Эдди рассмеялся:

– Лучше не бывает. – Теперь они смеялись оба, а Билл смотрел на них, улыбаясь и недоумевая. Эдди объяснил, и улыбка Билла стала шире.

– Ма-а-ама Э-Э-Эдди бо-оится, что он с-сломается, а о-она не-не с-сможет по-олучить во-о-озмещение.

Эдди фыркнул, и сделал вид, будто пытается сбросить Билла в речку.

– Осторожнее, придурок. – Билл в точности копировал голос и интонации Генри Бауэрса. – А не то я так разверну твою голову, что ты будешь видеть, как подтираешься.

Бен плюхнулся на землю, корчась от смеха. Билл смотрел на него, держа руки в задних карманах джинсов, улыбаясь, но все-таки чуть отстраненный, занятый какими-то своими мыслями. Он повернулся к Эдди, мотнул головой в сторону Бена:

– Па-арень с-слабоумный.

– Да, – кивнул Эдди, но чувствовал, что они только притворяются, будто хорошо проводят время. Билла что-то тяготило. Он предполагал, что Билл поделится с ними, когда сочтет нужным. Но хотел ли он это слышать? – Умственно отсталый.

– Умственно отсталый, – давясь смехом, повторил Бен.

– Т-ты со-обираешься по-оказать н-нам, как с-с-строить п-плотину или т-так и бу-удешь ве-есь д-день си-идеть н-на с-своей то-олстой за-аднице?

Бен вновь поднялся. Сначала посмотрел на медленно текущую воду. Так далеко в Пустоши Кендускиг шириной не поражал, но тем не менее днем раньше река взяла над ними верх. Ни Эдди, ни Билл не смогли сообразить, как закрепить плотину в потоке. Но Бен улыбался улыбкой человека, собирающегося сделать что-то новое для себя… скорее, забавное, чем сопряженное с какими-то трудностями. Эдди подумал: «А ведь он знает как… я не сомневаюсь – знает».

– Ладно, – кивнул Бен. – Вам, парни, лучше разуться, потому что нежные ножки придется намочить.

И тут же в голове раздался голос матери, строгий и требовательный, как у копа-регулировщика: «Не смей этого делать, Эдди! Не смей! Мокрые ноги – прямой путь, один из тысяч путей к простуде, а простуда ведет к пневмонии, так что не смей этого делать!»

Билл и Бен уже сидели на берегу, снимали обувку и носки. Потом Бен принялся закатывать штанины джинсов. Билл посмотрел на Эдди. Тепло и сочувственно. И Эдди внезапно понял: Большой Билл точно знает, о чем он думает, и ему стало стыдно.

– Т-ты и-идешь?

– Да, конечно, – ответил Эдди. Сел на берег и принялся разуваться, пока мать бушевала у него в голове… но с безмерным облегчением отметил, что голос удаляется и становится тише, будто кто-то зацепил ее тяжелым рыболовным крючком за воротник блузы и теперь сматывает леску и оттаскивает по очень длинному коридору.

3

Это был один из тех идеальных летних дней (в мире, где все путем), которые не забываются никогда. Легкий ветерок разгонял комаров и мошкару. Над головой сияло чистое хрустальное небо. Температура превысила двадцать градусов, но не собиралась подниматься выше двадцати пяти. Птицы пели и занимались своими птичьими делами в кустах и на невысоких деревьях. Эдди пришлось только раз воспользоваться ингалятором, а потом тяжесть из груди ушла, и дыхательные пути магическим образом расширились до размера автомагистрали. Забытый ингалятор более не покидал заднего кармана.

Бен Хэнском, еще вчера застенчивый и нерешительный, превратился в уверенного в себе генерала, как только дело дошло до строительства плотины. Время от времени он выбирался на берег и стоял, уперев в бока измазанные глиной руки, глядя на прогресс в работе и что-то бормоча себе под нос. Иногда проходился рукой по волосам, так что к одиннадцати часам они торчали смешными пиками в разные стороны.

Эдди поначалу испытывал неуверенность, потом его охватило веселье и, наконец, пришло совершенно новое чувство – странное, ужасающее и кружащее голову. Чувство, настольно инородное для его привычного состояния, что название ему он смог подобрать только вечером, лежа в постели, глядя в потолок и прокручивая в голове события ушедшего дня. Могущество. Вот что это было за чувство. Могущество. С плотиной все получалось, получалось даже лучше, чем они с Биллом (возможно, и Бен) могли и мечтать.

И он видел, что Билл постепенно увлекается – поначалу чуть-чуть, по-прежнему раздумывая над тем, что не давало ему покоя, потом все больше и больше. Пока с головой не ушел в работу. Раз или два он похлопал Бена по мясистому плечу и сказал, что тот просто супер. Бен после таких слов краснел от удовольствия.

Бен велел Эдди и Биллу поставить одну доску поперек потока и держать, пока он кувалдой не забьет ее в дно. «Готово, но тебе по-прежнему надо держать доску, иначе вода вытащит ее», – предупредил он Эдди, и тот остался посреди речки, держа доску, тогда как вода перекатывала через нее и его руки, придавая кистям форму морских звезд.

Бен и Билл поставили вторую доску в двух футах ниже по течению. Вновь Бен кувалдой забил ее в дно, а потом Билл держал доску, а Бен начал заполнять пространство между досками песчаной почвой с берега. Поначалу ее вымывало песчаными облачками, которые обтекали края доски, но, когда Бен начал добавлять камни и вязкую землю, облачка взвеси стали уменьшаться. Менее чем через двадцать минут он создал бурую перемычку из камней и земли между двух досок, установленных посреди потока. Для Эдди все это выглядело как оптическая иллюзия.

– Будь у нас настоящий цемент… вместо всего лишь… земли и камней, им бы пришлось переносить весь город… на сторону Олд-Кейп к середине следующей недели. – Бен отложил лопату и сел передохнуть. Билл и Эдди рассмеялись, Бен им улыбнулся. И когда он улыбался, в чертах лица проступил призрак симпатичного молодого человека, каким ему предстояло стать. Уровень воды уже начал подниматься перед доской, которая стояла выше по течению.

Эдди спросил, что они будут делать с водой, которая обтекала доску с торцов.

– Пусть течет. Это не важно.

– Правда?

– Да.

– Почему?

– Точно объяснить не могу. Но надо, чтобы немного сливалось.

– Откуда ты знаешь?

Бен пожал плечами. «Просто знаю», – говорило это телодвижение, и Эдди вопросов больше не задавал.

Отдохнув, Бен взял третью доску (самую толстую из тех четырех или пяти, которые он притащил через весь город в Пустошь) и очень тщательно установил ее за доской, которая стояла ниже по течению, под углом к ней, одну боковину уперев в дно, а вторую – в доску, которую держал Билл, создав тем самым подкос, как и на вчерашнем рисунке.

– Готово. – Он отступил на шаг, вновь улыбнулся Биллу и Эдди. – Можете их больше не держать. Земляная перемычка между досками примет на себя давление воды. С остальным справится подкос.

– Вода не смоет его? – спросил Эдди.

– Нет. Вода будет только загонять его глубже.

– Если ты о-ошибся, мы те-ебя у-убьем, – пообещал Билл.

– Это круто, – добродушно ответил Бен.

Билл и Эдди отошли от плотины. Две доски, которые образовали ее основу, чуть затрещали, покачнулись… и… и все.

– Срань господня! – восторженно воскликнул Эдди.

– Это з-здорово, – Билл широко улыбнулся.

– Да, – кивнул Бен. – Давайте поедим.

4

Они уселись на берегу и поели, особо не разговаривая, наблюдая, как вода собирается перед плотиной и обтекает ее с торцов. Их усилиями берега уже начали трансформироваться, Эдди это видел. Отведенные на периферию потоки прорезали в них дугообразные пазы. У него на глазах изменившая направление течения вода вызвала небольшое обрушение на дальнем берегу.

Выше по течению, у самой плотины образовалось некое подобие круглой заводи, в одном месте вода выплеснулась на берег. Сверкающие, отражающие солнечный свет струйки побежали в траву и под кусты. Эдди начал медленно осознавать то, что Бен знал с самого начала: они уже построили плотину. А зазоры между торцами досок и берегами превратились в водоотводные каналы. Бен не мог сказать это Эдди, потому что не знал термина. Выше по течению Кендускиг становился все более полноводным. Журчание мелкого ручья, бегущего по камням, бесследно исчезло: все камни выше плотины ушли под воду. Время от времени куски дерна и земли с подмытых берегов с плеском падали в воду.

За плотиной русло практически пересохло; тоненькие ручейки бежали по центру, но не более того. Камни, которые находились под водой бог весть сколько времени, подсыхали под солнцем. Эдди смотрел на подсыхающие камни с изумлением… и с тем самым странным чувством. Они это сделали. Они. Он увидел прыгающую лягушку, и подумал, что мистер Лягушон, возможно, гадает, а куда делась вода. Тут Эдди громко рассмеялся.

Бен аккуратно складывал пустые обертки в пакет для ленча, который принес с собой. Эдди и Билл изумились количеству еды, которую доставал и деловито выкладывал из пакета Бен: два сандвича с арахисовым маслом и джемом, один сандвич с колбасой, сваренное вкрутую яйцо (плюс соль в клочке вощеной бумаги), две слойки с фруктовой начинкой, три больших печенья с шоколадной крошкой и кекс.

– И что сказала твоя мама, когда увидела, как сильно тебе досталось? – спросил Эдди.

– Г-м-м? – Бен оторвал взгляд от все увеличивающейся запруды перед плотиной. – А! Я знал, что вчера она собиралась в магазин за продуктами, поэтому успел прийти домой раньше нее. Принял ванну и вымыл волосы. Потом выбросил джинсы и свитер. Не знаю, заметит ли она, что их нет. Свитер скорее всего не заметит, у меня свитеров много, а джинсы мне, наверное, придется купить. Прежде чем она начнет шарить в ящиках.

От мысли о том, что придется тратить собственные деньги на столь зряшную вещь, по лицу Бена пробежала тень.

– А ка-ак т-ты вы-ывернулся с-со с-своими си-иняками?

– Я сказал, что очень обрадовался окончанию занятий, выбежал из школы и свалился с лестницы. – Он удивился, даже немного обиделся, когда Эдди и Билл расхохотались. Билл, который как раз жевал кусок шоколадного торта, испеченного матерью, подавился, у него изо рта вылетел фонтан крошек, и его согнул приступ кашля. Эдди, по-прежнему хохоча, принялся колотить его по спине.

– Так я почти что упал с лестницы, – добавил Бен. – Только из-за толчка Виктора Крисса, а не потому, что бежал.

– Мне бы-ыло б-бы о-очень жа-арко в та-аком с-свитере. – Билл доел шоколадный торт.

Бен замялся. И, казалось, не хотел отвечать.

– В нем лучше, когда ты толстый. Я про свитер.

– Не видно твоего брюха? – спросил Эдди.

Билл фыркнул.

– Не ви-идно си-си-си…

– Да, моих сисек. И что с того?

– Да, – кивнул Билл. – И ч-что с то-ого?

Повисла неловкая пауза, а потом Эдди переключил их внимание на другое:

– Посмотрите, какой темной становится вода, когда обтекает плотину с этой стороны.

– Вот те на! – Бен вскочил. – Поток вымывает засыпку. Черт, какая жалость, что у нас нет цемента!

Нанесенный урон быстро компенсировали, но даже Эдди мог понять, что произойдет, если постоянно не подсыпать землю и камни в зазор между досками: поток все вымоет, доска, стоящая выше по течению упадет, за ней последует вторая доска, и с плотиной будет покончено.

– Мы можем укрепить края, – решил Бен. – Вымывание это не остановит, но оно замедлится.

– Если использовать только землю и песок, их вымоет, так? – спросил Эдди.

– Мы воспользуемся кусками дерна.

Билл кивнул, улыбнулся, составил большой и указательный пальцы правой руки в букву «о».

– По-ошли. Я и-их вы-ырою, а ты по-окажешь м-мне, ку-уда по-оложить, Большой Бен.

– Господи, – прозвучал за их спинами пронзительный, радостный голос, – у нас теперь пруд в Пустоши. Пупочная шерсть и все такое!

Эдди повернулся, заметив, как напрягся Бен при звуках незнакомого голоса, как поджались его губы. Выше них, на тропинке, которую днем раньше пересек Бен, стояли Ричи Тозиер и Стэнли Урис.

Ричи прыжками спустился к ним, не без интереса глянул на Бена, ущипнул Эдди за щеку.

– Не делай этого! Я терпеть не могу, когда ты так делаешь, Ричи.

– Брось, тебе это нравится, Эдс. – Ричи широко ему улыбнулся. – Так что ты говоришь? Сегодня поржать удалось или как?

5

Рабочий день их пятерка завершила около четырех часов пополудни. Они сидели на берегу, но уже гораздо выше (то место, где перекусывали Билл, Бен и Эдди, ушло под воду), и смотрели вниз на результаты своего труда. Даже Бену с трудом верилось в то, что он видел. К усталости и удовлетворенности достигнутым примешивались тревога и испуг. Думал он о «Фантазии»[123]123
  «Фантазия» – полнометражный мультипликационный фильм Уолта Диснея (1940 г.), состоящий из девяти частей. Одна из них – «Ученик чародея», которую и вспоминает Бен.


[Закрыть] и о том, что Микки Маус сумел привести в действие метлы… но не знал, как их остановить.

– Усраться и не жить, – пробормотал Ричи Тозиер и сдвинул очки к переносице.

Эдди посмотрел на него и увидел, что Ричи не паясничает, лицо у него задумчивое, даже серьезное.

На дальней стороне речки, там, где земля сначала поднималась, а потом резко шла вниз, они уже создали новое болото. Папоротник и остролист на фут ушли в воду. Даже с того места, где они сидели, не составляло труда увидеть, как болото выпускало все новые щупальца, распространяясь на запад. Перед плотиной Кендускиг, еще утром мелкий и безопасный, налился водой.

К двум часам дня расширяющееся водохранилище стало таким большим, что водосливы превратились чуть ли не в реки. Все, кроме Бена, отправились на поиски дополнительных стройматериалов. Бен остался у плотины, методично забрасывая дерном появляющиеся течи. Сборщики вернулись не только с новыми досками, но и с четырьмя лысыми покрышками, ржавой дверцей от легковушки «Хадсон-Хорнет» модели 1951 года и большим куском гофрированной стальной обшивки. Под руководством Бена они пристроили к исходной плотине два крыла, блокировав сток, и с этими крыльями, расположенными под углом к течению, плотина заработала еще лучше.

– Приложили эту речушку по полной программе, – прокомментировал Ричи. – Ты гений, чел.

Бен улыбнулся:

– Невелик труд.

– У меня есть «Винстон», – добавил Ричи. – Кто хочет?

Он достал из кармана брюк мятую красно-белую пачку и пустил по кругу. Эдди, думая о том, как вредно отразится сигарета на его астме, отказался. Стэн тоже отказался. Билл сигарету взял, Бен, после недолгого раздумья, последовал его примеру. Ричи вытащил книжицу спичек, с надписью «РОЙ-ТАН» на лицевой поверхности. Сначала дал прикурить Бену. Потом Биллу. Уже хотел прикурить сам, но Билл задул спичку.

– Премного тебе благодарен, Денбро, – вскинулся Ричи.

Билл виновато улыбнулся:

– Т-три на о-одну с-спичку – э-это к бе-еде.

– Беда у твоих стариков случилась, когда ты родился. – Ричи прикурил от другой спички. Лег, подложил руки под голову. Сигарета торчала вверх. – Вкуса «Винстон» лучше нет – эталон для сигарет. – Он чуть повернул голову, подмигнул Эдди: – Верно, Эдс?

Бен (Эдди это видел) смотрел на Ричи с восторгом, к которому примешивалась опаска. Эдди мог его понять. Он знал Ричи Тозиера уже четыре года, но так и не смог разобраться, что это за человек. Он знал, что Ричи получал пятерки и четверки за учебу, и при этом – тройки и двойки по поведению. Отец регулярно его за это ругал, а мать плакала всякий раз, когда он приходил домой с такими оценками за поведение, и Ричи обещал исправиться и, возможно, даже исправлялся на пятнадцать минут или даже полчаса. К сожалению, Ричи не мог усидеть на месте больше минуты, а рот у него просто не закрывался. Здесь, в Пустоши, никаких проблем из-за этого у него не возникало, но Пустошь не была сказочной страной, а они могли оставаться бесшабашными парнями лишь несколько часов кряду (сама идея бесшабашного парня с ингалятором заставила Эдди улыбнуться). Главный недостаток Пустоши заключался в том, что из нее рано или поздно приходилось уходить, а когда они попадали в большой мир, дерьмо, которое так и перло из Ричи, постоянно приводило к столкновениям: то со взрослыми, что не сулило ничего хорошего, то с такими, как Генри Бауэрс, что было совсем плохо.

И сегодня он показал себя во всей красе. Бен Хэнском только открыл рот, чтобы что-то сказать, как Ричи уже бухнулся на колени у ног Бена. Принялся отвешивать поклоны, будто перед падишахом, распрямляясь, вскидывал руки вверх, наклоняясь – шлепал ими о землю. И при этом говорил одним из своих Голосов.

Голосов у Ричи было больше десятка. И как-то раз, когда в дождливый день они с Эдди сидели в комнатушке над гаражом Каспбрэков и читали комиксы о Маленькой Лулу, Ричи признался, что хочет стать величайшим в мире чревовещателем. Сказал, что хочет превзойти даже Эдгара Бергена[124]124
  Берген, Эдгар (1903–1978) – известный американский киноактер, обладатель премии «Оскар» и самый популярный чревовещатель (на сцене с 11 лет).


[Закрыть] и собирается каждую неделю участвовать в «Шоу Эда Салливана»[125]125
  «Шоу Эда Салливана» – популярнейшая еженедельная развлекательная программа, выходившая в эфир в 1949–1971 гг.


[Закрыть]. Эдди восхищали такие честолюбивые замыслы, но он уже видел проблемы, с которыми предстояло столкнуться Ричи. Во-первых, все Голоса Ричи не так уж и отличались от голоса Ричи Тозиера. Эдди не собирался утверждать, будто Ричи не способен рассмешить – очень даже способен. Удачная острота или громкий пердеж, по терминологии Ричи, не отличались: и то и другое он называл классным приколом… и частенько прикалывался и так и этак… но, к сожалению, обычно в совершенно неподходящей компании. Во-вторых, при чревовещании у Ричи шевелились губы: не чуть-чуть, а сильно, и не только на звуках «п» и «б», но и на всех звуках. И в-третьих, когда Ричи говорил, что собирается «зарыть» собственный голос, получалось у него не очень. Большинству его друзей не хотелось огорчать Ричи, с ним действительно было весело, поэтому они предпочитали не указывать ему на эти мелочи.

И теперь, отбивая поклоны перед растерявшимся и смущенным Беном, Ричи прибег к Голосу Ниггера Джима.

– Па-а-асмотрите сюда-а, это ж Стог Колхун! – кричал Ричи. – Не упа-а-адите на меня, ма-а-аста-а Стог, са-а-а! Вы ра-а-а-зма-а-ажете меня по земле, если упа-а-адете. Па-а-асмотрите сюда, па-а-асмотрите! Триста-а фунтов ка-а-ача-а-ающегося мяса-а, восемьдесят дюймов от сиськи до сиськи! И па-а-ахнет Стог, как ведро говна-а па-а-антеры! Я выведу ва-а-ас на-а ринг, миста-а Стог, са-а! Точно выведу! Только не па-а-ада-а-айте на-а этого бедного черного па-а-арнишку!

– Не о-о-обращай в-внимания, – подал голос Билл. – Э-это в-всего лишь Ри-и-ичи. Он чо-окнутый.

Ричи вскочил:

– Я слышал тебя, Денбро. Тебе лучше оставить меня в покое, а не то я натравлю на тебя Стога.

– Лу-учшая т-твоя ча-асть с-скатилась по но-оге т-твоего о-отца.

– Это правда, – кивнул Ричи, – но посмотрите, как много хорошего осталось. Привет, Стог. Ричи Тозиер зовусь, Голоса творить берусь. – Он протянул руку. Бен, полностью сбитый с толку, потянулся к ней, но Ричи руку тут же отдернул. Бен насупился, и Ричи, сжалившись, пожал ему руку.

– Я – Бен Хэнском. На случай, если тебе интересно.

– Видел тебя в школе. – Ричи обвел рукой расширяющуюся заводь. – Должно быть, твоя идея. Эти недотепы не способны поджечь петарду даже огнеметом.

– Говори за себя, Ричи, – фыркнул Эдди.

– Ой… ты хочешь сказать, что идея твоя? Господи Иисусе, я извиняюсь. – Он пал ниц перед Эдди и вновь принялся истово отбивать поклоны.

– Встань, прекрати, не забрасывай меня грязью! – закричал Эдди.

Ричи снова вскочил и ущипнул Эдди за щеку.

– Ути-пути-пути! – воскликнул Ричи.

– Прекрати, я это ненавижу!

– Не крути, Эдс… кто построил плотину?

– Б-Б-Бен по-оказал н-нам к-как.

– Здорово. – Ричи повернулся и увидел, что Стэнли Урис, сунув руки в карманы, спокойно наблюдает за представлением, устроенным Ричи. – А это Стэн Супермен Урис, – сообщил Ричи Бену. – Стэн – еврей. Он также убил Христа. Так, во всяком случае, однажды сказал мне Виктор Крисс. С тех пор я дружу с Урисом. Исхожу из того, что он может покупать нам пиво, раз уж он такой старый. Точно, Стэн?

– Я думаю, это все-таки сделал мой отец, – ответил Стэн низким приятным голосом, и, конечно же, все рассмеялись, включая Бена. Эдди досмеялся до слез и свиста в дыхании.

– Классный прикол! – кричал Ричи, вышагивая вокруг с вскинутыми над головой руками, будто футбольный судья, засвидетельствовавший взятие ворот. – Стэн Супермен выдает классный прикол! Величайший момент в истории! Гип-гип-УРА!

– Привет, – поздоровался Стэнли с Беном, казалось, не обращая на Ричи никакого внимания.

– Привет, – ответил Бен. – Мы учились вместе во втором классе. Ты был тем парнем…

– …который никогда ничего не говорил, – с улыбкой закончил Стэн.

– Точно.

– Стэн не скажет «говно», даже если набьет им рот, – указал Ричи. – Что он часто и делает, гип-гип-УРА!

– За-аткнись, Ричи, – предложил Билл.

– Хорошо, но напоследок должен сказать вам еще кое-что, хотя мне страшно не хочется. По-моему, вы теряете плотину. Долину затопит, други мои. Давайте спасать первыми детей и женщин.

И не потрудившись закатать штанины или даже снять кроссовки, Ричи прыгнул в воду и принялся набрасывать куски дерна на ближайшее крыло плотины, которое вновь начал размывать поток. Размотавшийся конец изоленты, скреплявшей одну дужку очков, елозил по скуле, когда он работал. Билл встретился взглядом с Эдди, улыбнулся и пожал плечами. Ричи в своем репертуаре. Умеет довести тебя до белого каления… но все-таки хорошо, когда он рядом.

Следующий час или чуть дольше они укрепляли плотину. Ричи выполнял команды Бена (они вновь стали довольно таки неуверенными, поскольку под его начало попали еще двое мальчишек) с абсолютной готовностью и маниакальной быстротой. После выполнения каждого задания подходил к Бену за дальнейшими указаниями, отдавал честь, как это делали в английской армии, и щелкал промокшими каблуками кроссовок. Время от времени начинал обращаться к другим каким-либо из своих Голосов: немецкого коменданта, Тудлса, английского дворецкого, сенатора-южанина (этот голос очень уж напоминал Фогхорна Легхорна[126]126
  Фогхорн Легхорн – петух, герой многих мультфильмов и комиксов, впервые появился на экране в 1946 г. Говорит с акцентом, свойственным жителям Виргинии или Кентукки.


[Закрыть] и со временем эволюционировал в Бафорда Киссдривела), диктора кинохроники.

Работа не просто шла своим чередом – она продвигалась семимильными шагами. И теперь, в пятом часу, когда они отдыхали на берегу, у них сложилось полное ощущение, что Ричи сказал правду: они приложили эту речушку по полной программе. Автомобильная дверца, кусок ржавого железа, старые покрышки стали вторым этажом плотины, и их удерживал на месте гигантский холм земли и камней. Билл, Бен и Ричи курили; Стэн лежал на спине. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что он просто смотрит в небо, но Эдди знал, что это не так. Стэн смотрел на деревья, растущие на другом берегу речушки, выискивая птицу или двух, которых потом смог бы описать в своем птичьем дневнике. Сам Эдди сидел, скрестив ноги, приятно уставший и расслабленный. В этот момент ему казалось, что лучших друзей, чем у него, нет. Просто быть не может. Они образовывали единое целое, идеально притерлись друг к другу. Лучшего объяснения он придумать не мог, впрочем, никаких объяснений и не требовалось, и Эдди решил просто радоваться тому, что есть.

Он посмотрел на Бена, который неуклюже держал наполовину выкуренную сигарету и часто отплевывался, словно вкус ее ему не нравился. Наконец Бен вдавил в землю длинный окурок и забросал песком. Поднял голову, увидел, что Эдди наблюдает за ним, и, смутившись, отвернулся.

Эдди глянул на Билла, и что-то в выражении его лица ему не понравилось. Билл задумчиво смотрел поверх воды на деревья и кусты противоположного берега. Выглядел Билл так, словно какая-то мысль не отпускала его, не давала покоя.

Словно почувствовав взгляд Эдди, Билл повернулся к нему. Эдди улыбнулся, но ответной улыбки не увидел. Билл затушил бычок, оглядел остальных. Даже Ричи молча размышлял о своем, что случалось так же редко, как лунное затмение.

Эдди знал, что Билл редко говорит что-то важное, если нет полной тишины, потому что говорить ему очень уж трудно. И вдруг понял, что сам должен что-то сказать, подумал, как будет хорошо, если Ричи сейчас что-то скажет одним из своих Голосов. Он уже точно знал – если Билл откроет рот, то услышат они что-то ужасное, нечто такое, что изменит все. Эдди автоматически потянулся за ингалятором, достал из заднего кармана, зажал в руке. Даже не подумал о том, что делает.

– Мо-огу я в-вам ко-ое-что ра-ассказать? – спросил Билл.

Все посмотрели на него. «Пошути, Ричи! – мысленно взмолился Эдди. – Пошути, скажи что-нибудь эдакое, отвлеки его, мне без разницы как, просто заставь замолчать. Что бы он ни собирался сказать, я не хочу этого слышать, я не хочу никаких перемен, я не хочу пугаться».

А в голове у него мрачный хриплый голос прошептал: «Я сделаю это за десятик». Эдди содрогнулся, попытался заглушить этот голос, но внезапно в голове возник образ: тот дом на Нейболт-стрит, лужайка, заросшая сорняками, огромные подсолнухи, покачивающие головками в неухоженном саду с одной стороны дома.

– Конечно, Большой Билл, – откликнулся Ричи. – О чем речь?

Билл открыл рот (озабоченности у Эдди прибавилось), закрыл (к облегчению Эдди), снова открыл (облегчение как ветром сдуло).

– Е-если в-вы, па-а-арни, за-а-асмеетесь, я ни-икогда н-не бу-уду с ва-ами д-дружить, – начал Билл. – Э-это ка-акой-то б-бред, но клянусь, я ни-ичего не вы-ыдумываю. Все де-ействительно т-так и б-было.

– Мы не будем смеяться, – ответил Бен и обвел взглядом остальных. – Не будем?

Стэн покачал головой. Ричи – тоже.

Эдди хотелось сказать: «Да, мы будем, Билли, мы просто обхохочемся и скажем тебе, что ты несешь чушь, так почему бы тебе не замолчать прямо сейчас?» Но, естественно, ничего такого он сказать не мог. Это же, в конце концов, был Большой Билл. Поэтому он печально покачал головой. Нет, он не будет смеяться. Никогда в жизни он не испытывал меньшего желания посмеяться.

Они сидели над плотиной, которую построили, следуя указаниям Бена, переводя взгляды с лица Билла на расширяющуюся заводь у плотины, на расширяющееся болото за ней и снова на лицо Билла, молча слушая его рассказ о том, что случилось, когда вчера он открыл фотоальбом Джорджа – как Джордж на школьной фотографии повернул голову и подмигнул ему, как из альбома полилась кровь, когда он швырнул его через комнату. Рассказ занял много времени, дался Биллу с огромным трудом, и, когда подходил к концу, лицо мальчика раскраснелось и блестело от пота. Эдди не помнил, чтобы Билл так сильно заикался.

Наконец, произнеся последнее слово, Билл оглядел своих слушателей вызывающе и испуганно. На серьезных, без тени улыбки, лицах Бена, Ричи и Стэна Эдди увидел одно и то же: благоговейный страх и никакого сомнения. И тут у Эдди возникло желание – желание вскочить и закричать: «Что за идиотская выдумка! Ты же не можешь верить в эту идиотскую выдумку, правда, а если веришь сам, не думаешь, что в нее поверим мы, так? Школьные фотографии не подмигивают! Альбомы не могут кровоточить! Ты рехнулся, Большой Билл!»

Но, наверное, получилось бы у него не очень, потому что и на его серьезном, без тени улыбки лице, отражался и благоговейный страх, и отсутствие сомнений в правдивости истории Билла. Он не мог этого видеть, но чувствовал, что так оно и есть.

«Вернись, малыш, – прошептал грубый голос. – Я отсосу тебе забесплатно. Вернись!»

«Нет, – мысленно простонал Эдди. – Пожалуйста, уйди, я не хочу об этом думать».

«Вернись, малыш».

И тут Эдди увидел еще кое-что – не на лице Ричи, нет, но точно на лицах Стэна и Бена. Он знал, что видит на этих лицах; знал, потому что то же самое читалось и на его лице.

Узнавание.

«Я отсосу тебе забесплатно».

Дом 29 по Нейболт-стрит находился рядом с грузовым двором железнодорожной станции. Старый дом, с заколоченными окнами, ушедшим в землю передним крыльцом, лужайкой, превратившейся в поле сорняков. В высокой траве лежал ржавый перевернутый трехколесный велосипед, с торчащим под углом колесом.

Но слева от крыльца на лужайке оставалось лысое пятно, трава не загораживала красный кирпичный фундамент, и в нем темнели грязные окна подвала. В одном из таких окон шесть недель назад Эдди Каспбрэк впервые увидел лицо того прокаженного.