Текст книги "Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток"

Сначала Балдуин очистил пригороды от мародеров, а затем встретился с представителями городской знати, чтобы поговорить с ними о том, кто будет править в Антиохии. Законному князю Боэмунду II, право которого на престол Рожер всегда признавал, было всего 10 лет, и он жил вместе с матерью в Италии. На Востоке не осталось ни одного высокопоставленного норманна – все норманнские рыцари погибли в Битве на Кровавом поле. В итоге было принято решение о том, что Балдуин, как сюзерен всех франков Востока, будет править Антиохией самостоятельно до тех пор, пока Боэмунд не достигнет совершеннолетия и не женится на одной из дочерей короля.

Затем Балдуин перераспределил находившиеся на территории княжества лены, оставшиеся после сражения без феодалов. Вдов погибших рыцарей старались по возможности выдавать замуж за рыцарей Балдуина или тех, кто недавно прибыл с Запада. Свои владения между феодалами перераспределили и две вдовствующие княгини: вдова Танкреда, успевшая стать графиней Триполи, и вдова Рожера. Примерно в то же время Балдуин перераспределил и феоды, находившиеся на территории Эдессы, а Жослен, пришедший с королем из Палестины, снова был назван ее графом. Убедившись, что система управления княжеством восстановлена, и возглавив процессию, участники которой босиком прошли до собора, Балдуин во главе войска, состоявшего из примерно 700 всадников и около 1000 пехотинцев, отправился сражаться с мусульманами.

Ильгази успел объединить силы с Тугтегином, и 11 августа мусульманские правители отправились в поход, чтобы захватить крепости франков, находившиеся к востоку от Оронта, начиная с Атариба, немногочисленный гарнизон которого сразу же сдался в обмен на обещание безопасности для Антиохии. На следующий день эмиры отправились к Зердане, владетель которой Робер Прокаженный находился в Антиохии. Местный гарнизон также сдался в обмен на обещание мусульман сохранить солдатам жизнь. Однако едва они вышли за ворота крепости, как их перебили туркмены.

Балдуин надеялся, что Атариб удастся спасти, но, едва перейдя Железный мост, встретил солдат, некогда служивших в гарнизоне этой крепости. Он отправился на юг и узнал об осаде Зерданы. Заподозрив, что мусульмане двинутся дальше на север, чтобы разделаться с замками, окружавшими Мааррат-эн-Нууман и Апамею, он ускорил темп и разбил 13-го числа лагерь у Данифа, того самого, где в 1115 г. Рожер одержал столь блестящую победу. Когда наступило раннее утро следующего дня, Балдуину сообщили о том, что Зердана пала, и он решил отойти чуть ближе к Антиохии. Тем временем Ильгази нагнал франков и решил застать их врасплох, когда они спали в лагере, разбитом у деревни Хаб. Но Балдуин был готов к такому развитию событий. Он успел исповедоваться, а архиепископ Кесарии уже выступил перед солдатами с речью и благословил их с помощью истинного креста. Таким образом, армия была готова к бою.

Состоявшаяся после этого битва оказалась довольно беспорядочной. Каждый из противников впоследствии заявлял, будто победу одержал именно он. Однако в действительности для франков ее исход оказался более удачным. Тугтегин оттеснил солдат графа Триполи Понса, стоявших в правом фланге армии франков, но они сумели удержать строй. Сражавшийся рядом Робер Прокаженный прорвался через ряды солдат из Хомса, охваченный страстным желанием вернуть Зердану, но попал в засаду и оказался в плену. Однако центр и левый фланг войска франков сумели удержать свои позиции, а в решающий момент Балдуин смог выставить против врага солдат, еще не участвовавших в битве и, соответственно, сохранивших силы. Многие туркмены обратились в бегство, но основная часть армии Ильгази покинула поле боя, сохраняя строй. Ильгази и Тугтегин отошли к Алеппо, ведя за собой множество пленников, что позволило им сообщить мусульманам об одержанной ими победе.

Жители Алеппо снова с радостью наблюдали за массовым истреблением христиан. Но Ильгази, остановивший избиение, чтобы испытать нового коня, вдруг вспомнил, что лишается большого количества денег, которые он мог бы получить в качестве выкупа. Робера Прокаженного спросили, сколько за него могут дать, и он ответил, что за него заплатят 10 000 золотых слитков. Ильгази понадеялся, что, отправив Робера к Тугтегину, он сможет увеличить эту сумму. Однако последний еще не удовлетворил свою жажду крови. Несмотря на то что начиная с 1115 г. он поддерживал дружеские отношения с Робером, Тугтегин самолично отрубил ему голову, чем сильно огорчил Ильгази, которому были нужны деньги, чтобы заплатить солдатам.

Солдаты из армии Понса, бежавшие в Антиохию, рассказали о поражении. Однако вскоре к княгине Сесилии прибыл гонец, который привез с собой кольцо короля, сообщив таким образом о победе. Сам Балдуин не пытался преследовать войско мусульман. Вместо этого он отправился на юг, к Мааррат-эн-Нууману и Русе, занятой Мункизидами из Шайзара. Король сумел вытеснить их, но затем заключил с ними мирный договор, освободив их от некогда установленной Рожером обязанности ежегодно платить подати. Балдуину также удалось вернуть и остальные крепости, захваченные мусульманами, за исключением Биреджика, Атариба и Зерданы. Затем он торжественно вернулся в Антиохию и отправил священный крест на юг. Его должны были успеть привезти в Иерусалим к празднику Крестовоздвижения, который приходился в том году на 14 сентября. Сам король провел зиму в Антиохии, занимаясь делами, начатыми еще до сражения с мусульманами. В декабре он отправился обратно в Иерусалим, велев патриарху Бернару управлять Антиохией от его имени и подтвердив право Жослена на титул графа Эдессы. По дороге король забрал из Эдессы жену и маленьких дочерей. Морфия была коронована в Вифлееме во время рождественского богослужения.

Ильгази не осмеливался снова напасть на франков. Его войско рассеивалось. Туркмены участвовали в сражении только ради возможности пограбить, а после битвы при Тель-Данифе они бездействовали, им стало скучно, да и Ильгази задолжал им. Вследствие этого они отправились домой, а вместе с ними ушли и увели своих людей арабские вожди из Джезире. Ильгази не мог помешать им. При этом сам он снова заболел и на протяжении 14 дней находился на волоске от смерти. Выздоровев, он понял, что заново собирать войско уже поздно. Из Алеппо он вернулся в Мардин, свою восточную столицу, а Тугтегин отправился обратно в Дамаск.

Таким образом сошла на нет выдающаяся военная кампания Артукида, в результате которой мусульмане не получили каких-либо существенных приобретений, за исключением нескольких приграничных крепостей и того, что франки ослабили давление на Алеппо. Однако в то же время эта победа имела для мусульман большое моральное значение. Отраженное нападение при Тель-Данифе не перевесило победу, одержанную в Битве на Кровавом поле. Если бы Ильгази был более талантливым и проворным, то сумел бы захватить Антиохию. В то же время убийство норманнских рыцарей во главе с князем воодушевило эмиров Джезире и Северной Месопотамии, сумевших избавиться от опеки своего формального персидского сюзерена из династии Сельджукидов, – теперь они снова были готовы к нападению на франков. Вскоре на историческую сцену должен был выйти человек более выдающийся, чем Ильгази.

Самым плачевным последствием этой кампании для франков стала чудовищная потеря человеческих ресурсов. Заменить рыцарей и еще более многочисленных пехотинцев, погибших на Кровавом поле, было непросто. Но жившие на Востоке франки усвоили урок, осознав, что отныне должны сотрудничать друг с другом и действовать только сообща. Антиохию спасло вмешательство короля Балдуина, сумевшего быстро прийти ей на помощь, и все франки с готовностью признавали его своим сюзереном. Случившаяся катастрофа сплотила государства франков, расположенные в Сирии.

Вернувшись в Иерусалим, Балдуин занялся управлением собственным государством. Титул князя Галилеи получил Гильом де Бюр, члены семьи которого впоследствии продолжали управлять этим княжеством. В январе 1120 г. король созвал священнослужителей и ключевых вассалов, располагавшихся на территории королевства, в Наблус, где они должны были принять участие в заседании совета и поговорить о нравственном состоянии его подданных. (Поселенцы-католики с удовольствием перенимали неспешный и расслабленный образ жизни коренного населения.)

В то же время Балдуина беспокоило и материальное благополучие этих людей. В правление Балдуина I католиков активно призывали переехать в Иерусалим, и многие из них действительно поселились там, и в королевстве наряду с воинами и священнослужителями появились многочисленные представители класса буржуазии. Теперь эти католикибуржуа получили полную свободу торговли как в самом городе, так и за его пределами. Для того чтобы обеспечить Иерусалим продовольствием, местным торговцам-христианам, в свою очередь, было позволено привозить в город овощи и зерно, не оплачивая при этом ввозные пошлины.

Наиболее важным из событий, произшедших в те годы внутри королевства, стало создание военизированных орденов. В 1070 г. несколько благочестивых жителей Амальфи основали в Иерусалиме гостиницу, где могли остановиться бедные паломники. Египетский наместник, управлявший городом в тот период, разрешил посланнику из Амальфи выбрать место, наиболее подходящее для подобного заведения, которое было посвящено Иоанну Милостивому, жившему в VII в. александрийскому патриарху, прославившемуся своей благотворительной деятельностью. Трудились в гостинице в основном жители Амальфи, давшие монашеские обеты. Руководил ими магистр, который, в свою очередь, подчинялся представителям бенедиктинцев в Палестине. Когда крестоносцы захватили Иерусалим, магистром был некий Жерар, вероятно происходивший из Амальфи. Вместе с товарищами по вере он был изгнан из Иерусалима мусульманским наместником еще до начала осады, и его знания местного образа жизни и обстановки очень пригодились крестоносцам. Жерар сумел убедить новых правителей-франков сделать пожертвование госпиталю, где теперь трудились многие паломники. Вскоре госпиталь перестал подчиняться бенедиктинцам, и на его основе образовался новый орден – госпитальеров, руководил которым непосредственно папа. Госпиталь получил еще больше земельных владений, а наиболее влиятельные священнослужители отдавали ему десятую часть своих доходов.

Умер Жерар примерно в 1118 г. Его преемник Раймонд де Пюи мыслил более масштабно. Он решил, что члены его ордена должны не только сопровождать паломников и развлекать их, но и при необходимости сражаться, чтобы все желающие могли отправиться в паломничество, не подвергаясь при этом никаким опасностям по пути. В составе ордена все еще оставались братья, выполнявшие сугубо мирные функции, но теперь его основой стал отряд рыцарей, давших клятвы бедности, целомудрия и послушания и посвятивших свою жизнь борьбе с безбожниками. Примерно в то же время святым покровителем ордена вместо Иоанна Милостивого стал Иоанн Богослов. Возможно, таким образом госпитальеры стремились утвердить изменение своего статуса. Отличительным знаком госпитальеров стало изображение белого креста на туниках, которые они носили поверх доспехов.

Этим изменениям способствовало появление примерно в то же время ордена тамплиеров. Возможно, мысль о том, что рыцарский орден должен быть одновременно военным и религиозным, впервые пришла в голову рыцарю из Шампани Гуго де Пейну, уговорившему в 1118 г. короля Балдуина I разрешить ему самому и нескольким его соратникам поселиться в крыле королевского дворца, ранее бывшего мечетью Аль-Акса и расположенного на Храмовой горе. Подобно госпитальерам, тамплиеры поначалу находились в зависимости от бенедиктинцев, но очень быстро стали независимым орденом, члены которого делились на три разряда: рыцарей, обладавших благородным происхождением; оруженосцев, набиравшихся из числа представителей буржуазии, выполнявших также роль конюхов и управляющих; и священнослужителей – капелланов, задачи которых не были напрямую связаны с военным делом. Их символом стал красный крест, изображенный на белой тунике рыцарей и черной – оруженосцев. Главной обязанностью членов ордена стала охрана дороги, ведущей от побережья к Иерусалиму, от разбойников, но вскоре они стали принимать участие во всех военных кампаниях королевства. Сам Гуго провел большую часть жизни в Западной Европе, где призывал людей присоединиться к ордену.

Король Балдуин полностью поддерживал деятельность военных орденов. При этом подчинялись они не ему, а папе. Даже то, что и сам он, и его вассалы жертвовали орденам обширные земельные владения, не накладывало на их членов обязательство служить в королевской армии. Однако соперничать с королем смогло только следующее поколение членов орденов, так как только к тому времени тамплиеры и госпитальеры сумели накопить достаточно богатств. До этого они предоставляли правителю то, что ему было нужнее всего, – прекрасно подготовленных солдат для войска, которые всегда были под рукой. Если в лене, принадлежавшем мирянам, внезапно умирал феодал, наследниками которого оказывались женщина или ребенок, то, как правило, он на какое-то время прекращал снаряжать солдат для королевской армии, вследствие чего взволнованному сюзерену приходилось брать на себя весьма утомительное занятие. В случае необходимости он также не мог заменить погибших феодалов на тех, кто недавно прибыл с Запада. В то же время благодаря военным орденам с их жесткой иерархией и престижем, которым они пользовались в среде христиан-католиков, правитель всегда располагал запасом прекрасно подготовленных воинов, которые не станут отвлекаться на мысли о реализации личных амбиций или о получении наживы.

В 1120 г. Балдуин вернулся в Антиохию. На территорию княжества стал совершать набеги Булак, назначенный Ильгази наместником Атариба, а сам Ильгази тем временем выступил в поход против Эдессы. Их обоих удалось остановить, но последний сумел дойти до окрестностей Антиохии. Взволнованный этим патриарх отправил в Иерусалим письмо, адресованное королю, и в июне Балдуин выдвинулся на север, снова взяв с собой истинный крест (чем вызвал недовольство иерусалимских священнослужителей, не желавших рисковать своей драгоценной реликвией). Армию сопровождал сам патриарх Вармунд, который должен был присматривать за реликвией.

Прибыв на север, Балдуин узнал, что Ильгази, лишившись покинувших его войско туркменов, дал приказ отступить. Мусульмане были настолько взволнованы, что призвали Тугтегина в Алеппо. Во время последовавшей за этим военной кампании каждый из противников то отступал, то снова переходил в наступление. Когда мусульмане наконец устали, Тугтегин вернулся в Дамаск, а Ильгази заключил с Балдуином перемирие. Они решили провести четкую границу между своими владениями, которая где-то прошла через мельницу, а где-то через замок. Эти здания правители по обоюдному согласию решили уничтожить. Зердана, остававшаяся во власти мусульман, также была разобрана. В начале следующей весны Балдуин, одержавший моральную победу над приверженцами ислама, не пролив при этом ни единой капли крови, вернулся домой. Теперь он был нужен на юге, так как Тугтегин, решив, что король с головой ушел в проблемы, возникшие на севере, вторгся в Галилею. В отместку ему в июле 1121 г. Балдуин пересек Иордан и разграбил Джавлан, захватил и разрушил крепость, построенную Тугтегином в Джераше. Тем временем Жослен совершил весьма прибыльный набег на принадлежавшие Ильгази земли в Джезире.

Летом 1121 г. на Востоке начал действовать новый политический фактор. Далеко на севере, у подножия Кавказских гор, грузинские цари из династии Багратионов распространили свою власть на христианские народы, сумевшие не оказаться под властью мусульман. Царь Давид II включил в свои владения территории, располагающиеся к югу от долины реки Аракс, из-за чего вступил в конфликт с представителем династии Сельджукидов Тогрулом, правившим в Арране. Потерпев поражение в битве с войском Давида, Торгул предложил Ильгази объединиться ради священной войны против неблагоразумных христиан.

Последовавший за этим военный поход стал для мусульман настоящей катастрофой. В августе 1121 г. грузины почти полностью уничтожили объединенное войско Торгула и Ильгази, причем во время бегства в Мардин последний едва не расстался с жизнью. Царь Давид вернулся в свою древнюю столицу – город Тифлис. К 1124 г. под его властью находились вся Северная Армения и крупный город Ани, откуда происходил его род.

С тех пор все правители-турки не могли не учитывать угрозу, которую для них представляла Грузия, обладавшая крайне выгодным со стратегической точки зрения расположением. Опасность эта не уменьшилась и после смерти Давида в 1125 г., так как его преемники оказались вполне достойны его величия. Их доблесть, благодаря которой мусульмане были вынуждены постоянно думать о безопасности северной границы своих владений, оказалась весьма полезной франкам, причем даже несмотря на то, что в прямые контакты два этих христианских народа, очевидно, не вступали. Грузины, принадлежавшие к другой ветви христианства и тяготевшие к Византии, не испытывали особой симпатии к франкам, да и холодное отношение к их религиозному сообществу, жившему в Иерусалиме, вряд ли могло порадовать представителей столь горделивого народа.

Тем не менее благодаря той угрозе, которую грузины представляли для Ильгази, Балдуин получил шанс и не преминул им воспользоваться. Сын Ильгази Сулейман, которого правитель назначил наместником Алеппо, решил извлечь выгоду из поражения, которое претерпел его отец, и заявил о своей независимости. Осознав, что не сможет противостоять войску Балдуина, готовившемуся атаковать его, Сулейман заключил с франками мир и отдал им Зердану и Атариб, некогда ставшие плодами победы Ильгази. Последний поспешил наказать сына-изменника, но в то же время решил подтвердить условия мира, заключенного им с Балдуином. Полностью довольный тем, что ему удалось совершить за год, король вернулся в Иерусалим.

В начале 1122 г. граф Триполи Понс внезапно отказался подтверждать свою клятву верности королю. Мы не знаем, что его заставило сделать этот шаг. Сложно сказать, на чью поддержку он надеялся, рассчитывая получить независимость. Балдуин пришел в ярость и тотчас же призвал вассалов наказать бунтовщика. Королевское войско выступило к Акре, а увидев приближающуюся армию, Понс покорился королю и получил от него прощение. Власть Балдуина он признал очень своевременно, ибо Ильгази, поддавшись уговорам своего племянника Балака, бывшего властителя Саруджа, правившего в тот период в Андзите, снова вышел на тропу войны.

Когда Балдуину сообщили эту новость, он отказался верить в ее правдивость. Ведь он заключил с Ильгази мирный договор и был уверен, что благородный человек (в арабских источниках для обозначения этого понятия используется термин «шейх») должен держать свое слово. К тому времени как Балдуин вместе со своим войском приблизился к Зердане, отстроенной франками заново, армия Ильгази уже осаждала ее и даже успела захватить часть оборонительных сооружений. За этим последовала еще одна военная кампания, так и не завершившаяся сражением, ибо Балдуин не поддался на традиционную для турок уловку с притворным бегством. Мусульмане опять первыми устали от постоянных наступлений и отступлений и разошлись по домам. Удовлетворенный Балдуин отправил крест обратно в Иерусалим, а сам двинулся в Антиохию.

Еще до того как крест вернулся домой, из Эдессы пришла печальная новость. Граф Жослен и владетель Виреджика Валеран 13 сентября 1122 г. в сопровождении небольшого конного отряда ехали мимо Саруджа и случайно встретили войска Балака. Они атаковали врага, но из-за сильного ливня поверхность равнины превратилась в толстый слой грязи. Кони скользили и спотыкались, и легковооруженные туркмены без каких-либо проблем сумели окружить франков. Жослен, Валеран и шестьдесят сопровождавших их воинов были захвачены в плен. Балак сразу же предложил им свободу в обмен на Эдессу. После того как Жослен отказался от этого предложения, пленников увезли в замок Балака в Харпуте.

Захват Жослена в плен никак не повлиял на жизнь государств крестоносцев. В частности, на протяжении последовавшего за этим месяца рыцари из Эдессы совершили несколько успешных набегов на территории, контролировавшиеся мусульманами. Однако оно ударило по престижу франков и заставило Балдуина снова взять на себя управление Эдессой, из-за чего дел у него стало еще больше. К счастью для франков, в ноябре в Майяфариккине умер Ильгази, а его сыновья и племянники занялись разделом оставленного им наследства. Его старший сын Сулейман стал править в Майяфариккине, а младший, Тимурташ, – в Мардине. Алеппо досталось племяннику Ильгази Бадр ад-Даула Сулейману, а Балак расширил свои владения на севере и стал владетелем Харрана на юге.

Незадолго до этого мусульмане снова заняли Атариб, а в апреле следующего года Балдуин, воспользовавшись сумятицей, заставил нового правителя Алеппо, человека слабого, раз и навсегда отдать его франкам. Вернув Биреджик, король отправился в Эдессу, чтобы решить вопрос о том, кто станет управлять графством. Во главе Эдессы он поставил Готфрида Монаха, владетеля Мараша, а сам в сопровождении небольшого вооруженного отряда отправился на северо-восток, чтобы посмотреть на место, где был пленен Жослен. Лагерь он разбил 18 апреля неподалеку от Гаргара, стоявшего на берегу Евфрата. Утром, когда Балдуин собирался потренировать своего сокола, на лагерь неожиданно напали солдаты Балака. Большинство воинов, сопровождавших короля, были убиты, а сам он попал в плен. К нему отнеслись весьма уважительно и в сопровождении конвоя повезли в крепость Харпут, где уже находился Жослен.

Балдуин и Жослен снова оказались вместе в плену. Однако ситуация была намного более тяжелой, чем сложившаяся в 1104 г., так как теперь Балдуин был королем, столпом, на который опирались все франки на Востоке. Созданное им государство не развалилось только благодаря его управленческому таланту. Эдессой продолжал управлять Готфрид Монах. Когда новость о пленении короля достигла Антиохии, патриарх Бернар снова взял управление городом на себя. Поначалу в Иерусалиме ходили слухи о том, что король погиб. Патриарх Вармунд призвал участников совета королевства собраться в Акре. Но к тому времени, как они съехались в город, стало известно, что Балдуин жив, хотя и находится в плену. Коннетаблем и попечителем королевства члены совета избрали Евстахия де Гранье, владетеля Кесарии и Сидона, который должен был исполнять эти обязанности до возвращения короля. Жизнь во всех трех государствах шла своим чередом.

Эмир Балак обрел значительный политический вес. Однако использовал он свое возросшее влияние не для того, чтобы нанести по франкам решающий удар, а для того, чтобы обрести власть над Алеппо. Сделать это оказалось сложнее, чем он думал, потому что в среде горожан он теперь не пользовался большой популярностью. Однако к июню Балак сумел стать владетелем Алеппо, а затем совершил атаку на владения франков на юге и в августе захватил Альбару. Однако, услышав чрезвычайно важную новость, пришедшую из Харпута, он вынужден был отправиться на север.

Армяне всегда с симпатией относились к Жослену. Вскоре после прибытия на Восток он, подобно Балдуину I и Балдуину II, женился на армянской девушке – сестре представителя династии Рубенидов Тороса, принадлежавшей, в отличие от обеих королев Иерусалима, не к православной, а к армянской апостольской церкви, вследствие чего подавляющее большинство сородичей испытывало в отношении ее гораздо более теплые чувства. Она рано умерла, и Жослен женился во второй раз, но сумел сохранить хорошие отношения с армянами. К тому же, в отличие от своего предшественника Балдуина II, он никогда не подвергал их гонениям.

Замок Харпут находился на территории, где на протяжении многих лет проживали армяне, и местный крестьянин согласился передать друзьям Жослена из их числа сообщение от него. Пятьдесят из них, переодевшись монахами и торговцами, проникли в Харпут под предлогом того, что хотят рассказать о своих бедствиях наместнику. Оказавшись внутри крепости, они достали из-под своих одежд оружие и перебили гарнизон. В результате Балдуин и Жослен оказались хозяевами собственного узилища. После непродолжительных переговоров франки и армяне решили, что Жослену следует покинуть крепость до прибытия войска Артукидов и обратиться за помощью, а Балдуин тем временем будет пытаться удержать Харпут.

Жослен тайно выехал из крепости в сопровождении трех армян – своих соратников. Сумев проскользнуть между отрядами турок, подтягивавшимися к крепости, он отправил одного из сопровождающих обратно в Харпут. Тот должен был сообщить королю, что Жослену удалось выбраться. Сам он проехал через вражескую территорию, скрываясь от любопытных глаз днем и устало бредя пешком по ночам. Наконец беглецы сумели достичь Евфрата. Жослен не умел плавать, но с собой у него были два меха для вина, в которых находилась вода. Граф надул их, лег сверху, и два его товарища, бывшие прекрасными пловцами, под покровом темноты, толкая этот импровизированный плот, сумели переправить Жослена через реку.

На следующий день их увидел местный крестьянин, который узнал графа и был весьма рад его видеть, ибо некогда Жослен подал ему милостыню. С помощью этого крестьянина и членов его семьи Жослен сумел тайно пробраться в Турбессель, где его встретили жена и придворные. Он не стал задерживаться в городе, а вместо этого поспешил в Антиохию, чтобы собрать там войско и спасти короля. Однако антиохийская армия была немногочисленной, а патриарх Бернар волновался за жизнь своих людей, и, следуя его совету, Жослен спешно отправился в Иерусалим. Оказавшись там, он первым делом возложил свои цепи на алтарь Голгофы, а затем созвал членов королевского совета и поведал им свою историю. С помощью патриарха Вармунда и коннетабля Евстахия он сумел набрать войско, которое, двигаясь вслед за истинным крестом, под их командованием совершило марш-бросок к Турбесселю. Однако, прибыв туда, они узнали, что опоздали.

Услышав о захвате Харпута, Балак тотчас же перебросил свою армию с юга, причем сделал он это со скоростью, которая произвела весьма сильное впечатление на современников. Прибыв к крепости, он предложил Балдуину сдать Харпут в обмен на обещание не нападать на его дом. Король, то ли не доверявший эмиру, то ли не желавший бросать товарищей на произвол судьбы, отказался. Однако замок оказался не таким неприступным, как он полагал. Инженеры, которых привел с собой Балак, сумели взорвать стену, и его армия прорвалась внуть. Балак был безжалостен. В замке остался его гарем, неприкосновенность которого была нарушена. В итоге всех франков и армян, а также помогавших им женщин (вероятно, ими были армянские рабыни из гарема) побросали на зубчатые стены замка, из-за чего все они погибли. Пощадил Балак только самого короля, его племянника и Валерана, которых в целях безопасности перевезли в Харран.

Жослен не был готов рискнуть и отправиться в поход против Харрана. Проведя успешный набег на окрестности Алеппо, он распустил армию, а сам вернулся в Турбессель. Но и Балак также не мог извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Его помощник в Алеппо сумел только превратить все церкви в мечети, там самым вызвав ярость у местных христиан, но никоим образом не повредив католикам. Затем в Алеппо прибыл сам Балак, решивший организовать новый поход. Однако в начале 1124 г. против него восстал наместник Менбиджа. Представитель династии Артукидов Тимурташ, которого Балак попросил подавить восстание, сумел арестовать повстанца, но брату наместника Исе удалось удержать цитадель и обратиться за помощью к Жослену.

Армии Балака и Жослена встретились, и первый одержал победу, причем в этой битве погиб Готфрид Монах. Затем Балак отправился в Менбидж, решив навести там порядок, тем более что незадолго до этого он получил сообщение из располагавшегося на юге Тира с просьбой прибыть туда. Однако 6 мая в него попала шальная стрела, выпущенная из цитадели, и он погиб со словами о том, что его смерть станет серьезным ударом для всего мусульманского мира. И Балак оказался прав, ибо он был самым мудрым и энергичным из всех правителей-турок, с которыми сталкивались крестоносцы. Вскоре Артукиды лишились своего могущества.

Нахождение Балдуина в плену никоим образом не повлияло на ситуацию в самом Иерусалиме, хотя и заставило египтян совершить новую попытку вторжения в Палестину. В мае 1123 г. из Аскалона в сторону Яффы двинулось многочисленное египетское войско. Сразу же навстречу ему из Иерусалима во главе армии выдвинулся Евстахий де Гранье. С собой он взял истинный крест, а христиане, жившие в Иерусалиме, босиком двинулись в сторону церквей. В подобном проявлении благочестия вряд ли была необходимость, так как, когда 29 мая войско франков встретило армию египтян у Ибелина, противник обратился в бегство, несмотря на значительное численное превосходство, бросив лагерь, сразу же разграбленный христианами. Это было последнее достижение Евстахия, скончавшегося 15 мая[7]7
  Евстахий умер 15 июня, то есть не до победы над египтянами, а через непродолжительное время после нее. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. По сложившейся в королевстве традиции его вдова Эмма, богатая племянница патриарха Арнульфа, вскоре снова вышла замуж – на этот раз за графа Яффы Гуго де Пюизе, благодаря чему ее земли не остались без умелого феодала. По решению членов совета новым коннетаблем стал князь Галилеи Гильом де Бюр.

В 1119 г., сразу после поражения в Битве на Кровавом поле, король Балдуин отправил в Венецианскую республику письмо с просьбой о помощи. Египтян вполне можно было победить на суше, но их флот все еще господствовал на море. Взамен король обещал венецианцам торговые привилегии. Папа поддержал просьбу Балдуина, и дож Доменико Микьель решил оказать франкам помощь. Однако до того как венецианцы завершили подготовку к походу, прошло почти три года. Наконец 8 августа 1122 г. из Венеции вышла флотилия, состоявшая из более чем сотни военных кораблей с солдатами, конями и всем необходимым для осады. Однако она не отправилась напрямую в Палестину. Незадолго до этого венецианцы поссорились с византийцами из-за попытки императора Иоанна Комнина сократить их торговые привилегии. Поэтому венецианские корабли остановились у Корфу, чтобы атаковать этот остров, принадлежавший византийцам. Дож держал осаду города Корфу на протяжении целых шести месяцев, часть из которых пришлась на зиму 1122/23 г., однако она не увенчалась успехом.