Текст книги "Петля ''Анаконды''"

Глава 20

Сначала была только боль. Потом всего его охватил холод, который мучил сильнее, чем боль. А перед тем, как он полностью пришел в себя, начался озноб, от чего боль стала нестерпимой, и он наконец проснулся. Он открыл глаза, но тут же закрыл их снова. Его буквально ослепил свет. С трудом он приподнялся на локте, приоткрывая глаза на короткие мгновенья.

Он лежал на грубом бетонном полу, абсолютно голый, в узком пространстве между двумя бетонными стенами с одной стороны и двумя решетками – с другой. Тут не было ничего из мебели. Он сел и принялся энергично растирать руки, чтобы согреться. Дверь, наверное, сзади, подумал он, но, как только он попытался повернуть голову, резкая боль пронзила ему шею и левое плечо.

В коридоре открылась дверь, и Кэт услышал чьи-то глухие шаги и тихий разговор на испанском. Сзади него с лязгом распахнулась дверь, но он не мог обернуться и посмотреть, кто вошел. Перед ним вырос лысый человек в голубом костюме, который обратился к кому-то, кто стоял сзади. На плечи Кэта накинули одеяло, и чьи-то руки уложили его на пол. Человек в голубом костюме посветил ему в глаза, сначала в один, потом в другой, пощупал его конечности и осторожно повернул его голову. Кэт вскрикнул.

– Как вас зовут? – спросил человек на ломаном английском.

– Меня зовут Кэ... э... Роберт Эллис, – с трудом прохрипел Кэт.

Человек что-то выпалил скороговоркой тем, кто стоял сзади, и ему ответили тоже на испанском, но медленно и не очень уверенно. Кэт почувствовал, как его аккуратно подняли и уложили на носилки, прикрыв другим одеялом. Его быстро повезли по коридору, через какую-то дверь, и они оказались на улице, его носилки сунули в санитарную машину, а рядом сел сопровождающий. И машина тронулась.

Кэт закрыл глаза и, поплотнее укутавшись в одеяло, попытался расслабиться. Озноб прекратился, и, хотя у него болело все тело, ему удалось немного задремать. Он не отключился полностью и ощущал быструю езду, шум городского транспорта и присутствие человека, сидящего рядом. Говорит ли он по-английски, думал Кэт, однако у него не было сил разговаривать, и потому он не произнес ни слова. Он решил, что, куда бы его сейчас ни везли, все равно это было лучше, чем оставаться в тюрьме.

Он проснулся, когда машина остановилась, а потом снова тронулась в путь. В просвет между шторками он разглядел, что они въезжают за тяжелую металлическую ограду. С тыльной стороны машины открылись дверцы, и двое мужчин, один из которых был в костюме, вывезли наружу носилки. Вскоре они уже двигались по коридору и ехали вниз на лифте.

Другой человек снова посветил ему фонариком в оба глаза и ощупал тело. Кэт в ответ лишь громко охал, когда чувствовал боль, а болело у него все. Затем носилки привезли в рентгеновский кабинет, и его положили на холодный стол, чтобы сделать снимки. Он с облегчением думал о том, что оказался в госпитале, а не в тюрьме. Врач и медсестра, оба латиноамериканцы, усадили его, надели на него больничную рубашку, потом его снова перенесли на носилки, повезли по коридору в палату и уложили в постель. Медсестра подоткнула под него одеяло, но никто не произнес ни слова. Сделав все необходимое, они покинули его.

Кэт приподнял голову, чтобы оглядеть комнату, но это движение просто-таки подкосило его. Мебели почти не было, но все же не оставалось никаких сомнений, что он находится в обычной больнице, а не в тюремном госпитале. Он закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Он еще не готов был оценить ситуацию и решить, что делать дальше. Сквозь дремоту он слышал, как кто-то шепотом разговаривает у него под дверью. Через несколько минут кто-то вошел к нему в палату. Кэт был слишком обессилен, чтобы повернуть голову, но раздался лязгающий звук, его кровать приподнялась, и он оказался в полусидячем положении. У него в ногах стоял мужчина в элегантном сером костюме, и в его взгляде чувствовалась брезгливость, даже отвращение. Волосы, подстриженные «ежиком», густые брови, квадратная челюсть и кривой нос, который когда-то был сломан и неправильно сросся.

И, хотя прошло двадцать пять лет, Кэт узнал его.

– Боже мой, Хэджер, – произнес он, пытаясь улыбнуться. – Ты до сих пор стрижешься так же, как в Куантико?

– Кэтледж, – сказал он, и эта реплика прозвучала одновременно как приветствие и как упрек.

– Я действительно в больнице? – спросил Кэт.

– Ты в штатном изоляторе американского посольства, и надо заметить, тебе здорово повезло. Кроме того, тебе повезло, что ты вообще остался жив. Ведь ни в одном аэропорту мира ты не станешь проходить через контрольное устройство с пистолетом на боку, не правда ли? Да полицейские просто расстреляют тебя на месте.

– Спасибо, что ты перевез меня сюда, – искренне поблагодарил его Кэт. – Откуда ты узнал?

– От твоей подруги сеньориты Гренвилль. – Он словно выплюнул это имя, – она позвонила из аэропорта. Я был на совещании у посла, но она очень настаивала.

– Она сейчас тут?

– Нет. Я не знаю, где она.

– Мы оба остановились в «Текендаме». Я могу ей позвонить?

– В этой палате нет телефона, а ты вряд ли сейчас способен двигаться. Я попрошу свою секретаршу позвонить ей. Что передать?

– Просто что я в порядке и позвоню ей, как только смогу. Кстати, пусть она попробует выяснить, куда улетел самолет.

– Самолет?

– Она поймет, о чем я говорю.

– Она – конечно, а вот я ничего не понимаю. В конце концов, чем ты тут занимаешься?

– Это длинная история.

– Не сомневаюсь. Будь это короткая история, ты бы не путешествовал по Латинской Америке вооруженный, с фальшивым паспортом и с кругленькой суммой в семьдесят одну тысячу долларов в кармане.

Кэт поморщился.

– Ты прав, это было не слишком умно с моей стороны. Я просто хотел найти одного человека и не думал о таких вещах.

В комнату вошел врач с рентгеновскими снимками в руках.

– Никаких переломов, – сказал он Хэджеру, – но черт знает сколько ушибов. Они хорошо его обработали.

– Не больше, чем он заслуживал, – едко заметил Хэджер.

– Когда я смогу уйти отсюда? – спросил Кэт.

– Думаю, мы подержим вас до завтрашнего дня, – ответил врач. – К тому времени станет ясно, есть ли у вас сотрясение. И завтра вы сможете уйти, если почувствуете себя лучше.

– Он никуда не двинется, пока я не скажу, – рявкнул Хэджер. – Спасибо, док, вы свободны.

– Я пришлю вам болеутоляющее и какое-нибудь снотворное, – уходя, сказал врач.

Хэджер повернулся к Кэту.

– Ты все еще под арестом, – сообщил он, – но я попросил тебя выпустить под мою ответственность. Ты не имеешь права покинуть посольство без особого разрешения шефа полиции Боготы.

– И что теперь будет? Меня отдадут под суд?

– Возможно. – Хэджер развернулся и направился к двери. – Мне нужно сделать несколько звонков. Я найду юриста, который сумеет что-нибудь придумать, чтобы смягчить приговор. Вина твоя, в общем-то, невелика. Конечно, тебя привлекут за ношение оружия, кроме того – за сопротивление полиции и за нарушение законодательства: ты не заполнил декларацию на деньги. Ведь ты не заполнил декларацию, правда?

Хэджер замолчал, но не стал дожидаться ответа.

– А теперь отдыхай. Тебе понадобятся силы. Я поговорю с тобой позже, – добавил он и вышел из комнаты.

Кэт закрыл глаза. Боже, он все испортил. Сидя в тюрьме, он ничем не сможет помочь Джинкс. Может быть, Мэг продолжит поиск. Сейчас он нуждался в ней как никогда. Она его последняя надежда. Он закрыл глаза и попытался заставить себя ни о чем не думать.

Глава 21

Наутро, когда Кэт проснулся, он заметил на кровати что-то завернутое в коричневую бумагу. Оказалось, что это выстиранные и выглаженные вещи. Ему стоило немалого труда подняться с постели, но, постояв двадцать минут под горячим душем, он почувствовал, что двигаться стало легче, только не следует делать глубоких вздохов и поворачивать голову влево. Правда, синяки на плечах и спине привели его в ужас. Он решил не смотреться в зеркало, пока они не пройдут.

Кто-то оставил у него в палате бекон и яйца, и, допивая вторую чашку кофе, он снова почувствовал себя человеком. В этот момент в двери появилась молодая американка.

– Меня зовут Кэндис Ли, мистер Кэтледж, – сказала она. – Я работаю у Бэрри Хэджера. Как вы сегодня?

– Спасибо, немного лучше.

– Бэрри хотел бы, чтобы вы зашли к нему в кабинет, если у вас есть желание.

Кэт рассмеялся.

– Если это тот Хэджер, которого я когда-то знал, он захочет, чтобы я зашел к нему, независимо от того, есть у меня желание или нет.

Она тоже рассмеялась.

– Вы знаете его лучше, чем я думала.

Она прицепила к карману его куртки пластиковый пропуск.

– Идите за мной.

Она проводила его к лифту и нажала на кнопку четвертого этажа. Прислонившись к панельной стене, она вздохнула.

– Не говорите ему, что я вам сказала, только вчера он связался по телефону с Вашингтоном и сегодня утром тоже и, по-моему, остался не слишком доволен разговором. Мне кажется, ему велели оказывать вам любую помощь, какая может понадобиться, так что не очень стелитесь перед ним.

– Спасибо, я вам очень благодарен за эту информацию.

– Похоже, вы не последний человек в Управлении.

Кэт пожал плечами.

– А что здесь делает Хэджер?

– Он атташе по культуре. – Она многозначительно замолчала и посмотрела на потолок. – Что-то вроде этого.

Кэт хотел задать еще один вопрос, но двери лифта уже открылись. Он пошел за ней вниз по коридору, и его пригласили в не очень большой кабинет, отделанный светлым деревом. Бэрри Хэджер сидел за рабочим столом и разговаривал по телефону. Он указал Кэту на стул, и тот сел.

– Да, да, скажите ему: это все, что я сейчас могу для него сделать. Когда я что-нибудь узнаю, я сообщу ему. Однако, если он хочет, чтобы ему и дальше платили, скажите ему, что мне нужен материал получше.

Не попрощавшись, он повесил трубку и уставился на Кэта.

– Значит, ты у нас ходячий больной?

– Ага. Послушай, спасибо тебе за то, что вызволил меня из камеры. Я вчера не успел тебя толком поблагодарить.

Хэджер устало кивнул.

– Да, да, сегодня я знаю о тебе немного больше. Я прочитал материалы о лодке и обо всем остальном, конечно. Сочувствую тебе. Это невеселая история.

– Спасибо.

– Спасибо.

– Значит, ты думаешь, что девочка жива?

– Я в этом уверен.

Хэджер взял телефонную трубку и набрал номер.

– Твоя глупость до сих пор удивляет меня, но, кажется, я понимаю, что тобой двигало. Алло, Мардж? Хэджер. Мы идем.

Он повесил трубку.

– Вперед.

Кэт пошел за Хэджером к лифту, они поднялись на несколько этажей вверх, попали в шикарно отделанный коридор и прошли через маленькую приемную к большой двери. Хэджер постучал.

– Войдите! – раздался голос изнутри. Двое мужчин ступили в большой красивый кабинет.

– Это Уэнделл Кэтледж, сэр, – сказал Хэджер. – Кэтледж, перед вами посол.

Кэт и посол пожали друг другу руки, и Кэт сел на стул.

Некоторое время посол молча смотрел на него.

– Вы отошли от вчерашней схватки с полицией? – спросил он наконец.

– Да, благодарю вас. Правда, я пока еще как деревянный, но, в общем, в порядке. Спасибо, что вы поместили меня в изолятор посольства. Все были ко мне очень внимательны.

Посол повернулся к Хэджеру.

– Значит, он один из ваших.

Похоже, Хэджер почувствовал себя неловко.

– Да, сэр, более или менее.

Он хотел продолжать, но посол поднял руку.

– "Более или менее" меня вполне устраивает, спасибо. Больше я ничего не хочу знать.

И обратился к Кэту.

– Мистер Кэтледж, для начала хочу выразить вам свое сочувствие по поводу того, что случилось с вашей семьей.

– Спасибо, – ответил Кэт.

– Понимаю вас: возможно, ваша дочь жива и сейчас находится в этой стране.

– Да, сэр, я почти уверен в этом.

– Конечно, я знал о вашей трагедии, когда это случилось, и на мой стол ложились самые разные вопросы. Должен сказать, что в нашем посольстве к ним отнеслись с предельным вниманием.

– Я очень ценю это.

– И вы не можете не понять, что в тех обстоятельствах, после сообщений о страшном происшествии, невозможно было представить, что ваша дочь осталась жива.

Он хочет снять с себя бремя вины, подумал Кэт. Хочет, чтобы я отпустил ему этот грех.

– Конечно, я понимаю. До недавнего времени я сам думал, что она погибла.

Посол кивнул.

– И теперь, когда есть основания полагать, что она жива, я готов позвонить министру юстиции и подключить к этому делу полицию. Вы хотите, чтобы я так сделал?

У Кэта внутри похолодело. Он не рассчитывал на это; до сих пор он в одиночку гонялся за Джинкс и ее похитителями, и мысль о вмешательстве полиции покоробила его.

Хэджер заговорил раньше Кэта.

– Если позволите, сэр, мне бы хотелось для начала разобраться во всей этой ситуации и пока не обращаться за помощью к полиции.

– Хорошо, если вы считаете, что так лучше, – ответил посол. – Мистер Кэтледж, вы согласны?

Кэт кивнул.

– Да. Сейчас это самое разумное.

– Ну и отлично. Просто не забывайте, что я готов подключить государственные службы, как только в этом возникнет необходимость. И если сенатор Карр спросит о нашем разговоре, я надеюсь, вы передадите ему мои слова.

– Благодарю вас. Обязательно.

Посол наклонился вперед и скрестил руки на груди.

– А теперь о тех проблемах, которые возникли в связи с вашим вчерашним поведением.

Кэт напрягся. Он не горел желанием вернуться в лапы колумбийских стражей порядка.

– Я замолвил за вас словечко перед министром юстиции, который переговорил с шефом полиции. Мы пришли к соглашению, что для нас будет лучше, если мы сделаем вид, что ничего не произошло.

Кэт чуть не потерял сознание от радости.

– Огромное спасибо, господин посол. Я вам безмерно благодарен.

Посол ответил снисходительным кивком.

– Излишне говорить, что все задействованные стороны, и в особенности вы сами, заинтересованы в том, чтобы таких инцидентов больше не было. Как вы понимаете, это все, что я в силах сделать.

Кэт на какое-то мгновение почувствовал себя школьником, вызванным в учительскую.

– Да, сэр, прекрасно понимаю и хочу сказать, что я невероятно благодарен за помощь.

Посол встал и протянул руку.

– Тогда я отдаю вас на попечение доброго мистера Хэджера и его коллег.

Кэт пожал его руку и отправился вслед за Хэджером.

Когда они вернулись в его кабинет, Хэджер указал Кэту на стул, сел на свое место и выдвинул ящик стола.

Он бросил Кэту плотный коричневый конверт.

– Тут все, что у тебя вчера отобрала полиция, кроме пистолета. Я займусь этим. Пересчитай деньги.

Кэт надел свой «Ролекс» и проглядел бланки счетов.

– Все цело. Спасибо.

Он сунул деньги в бумажник и положил его обратно в конверт.

– А где мой паспорт и удостоверение личности?

– На имя Эллиса? Этим я тоже займусь.

Он взял трубку другого телефонного аппарата, побольше, и набрал номер.

– Это Хэджер из Боготы. Дайте мне Драммонда.

И замолчал в ожидании.

– Здравствуйте, сэр, это Хэджер. Да, сэр.

Он поставил аппарат на стол и протянул трубку Кэту.

Кэт был порядком озадачен. Он не знал никакого Драммонда.

– Алло?

– Привет, это Джим. Ты в порядке?

– О, привет! Да. Все отлично. Здешние сотрудники мне очень помогли.

– Дело продвинулось?

– Еще как!

– Хорошо. Продолжай. Они сделают для тебя все что могут, но, к сожалению, могут они не много.

– Спасибо. И знаешь, не могу передать, как я тебе благодарен за то, что ты установил, откуда звонила Джинкс. Иначе я бы уже сдался.

– Рад слышать. А Блуи помогает тебе? У Кэта все внутри сжалось.

– Мне очень жаль, но Блуи убили. В Санта-Марте.

Он объяснил, что произошло.

– Я уже позаботился о том, чтобы его дочь ни в чем не нуждалась, – добавил он.

– Это ты хорошо сделал, – сказал Джим, – но постарайся не переживать так сильно. Блуи уже прожил все свои девять жизней. Он давно мечтал о том, чтобы «завязать» и заняться каким-нибудь нехитрым бизнесом, но поверь мне: он никогда бы так не поступил. Тихая жизнь не для него. И если бы его не убили в Санта-Марте, то убили бы где-нибудь еще, через неделю или через месяц. Он был настоящим профессионалом и прекрасно понимал, на какой риск идет каждый раз.

– Ладно, спасибо за утешение.

– Ну, мне пора. Держи связь с Хэджером. А он будет держать связь со мной. Что-нибудь еще?

– Я бы хотел оставить у себя то, что ты мне дал.

– Разумеется. Дай мне Хэджера. Будь осторожен.

Кэт передал трубку Хэджеру:

– Да, сэр? – Он молча выслушал Джима, повесил трубку и спрятал телефон обратно в ящик стола. Затем протянул Кэту его бумажник и паспорт на имя Эллиса.

– Откуда вы с Драммондом знаете друг друга?

– Просто познакомились.

– И тебе, конечно, известно, почему он занимается этим делом.

Кэт недоуменно посмотрел на Хэджера.

– А, ты не в курсе. Его дочь, – сказал Хэджер.

– Что его дочь?

– Четыре года назад он занимал в Париже высокий пост. Его шестнадцатилетнюю девочку похитили по дороге в школу. Они застрелили того, кто ее вез. Драммонд получил записку. Это была одна из террористических организаций.

– Что они хотели? Выкуп?

Хэджер покачал головой.

– Они хотели Драммонда. Заявили, что обменяют его на девочку. За это дело взялись и мы, и французы. Круто пришлось. В машине они изрезали на куски четверых арабов. Девочки с ними не было. А потом похитители пропали, и мы потеряли их из виду. Я имею в виду, что они не присылали больше никаких требований.

– Что случилось с девочкой?

– Они присылали Драммонду по почте кусочки ее тела. Сначала пальцы, потом уши. И так далее. Это тянулось несколько дней. В конце концов полиция нашла то, что от нее осталось, когда совершила облаву на дом, в котором ее держали. Она была жива, когда они отрезали от нее куски.

Кэт провел рукой по лбу.

– О Господи!

– Через несколько дней французская полиция схватила одного из преступников. Они оставили его с Драммондом наедине, после чего он выдал своих троих приятелей. Полиция совершила облаву на их квартиру в Париже. Ни один из них троих не остался в живых. Французы в таких вещах более решительны, чем мы.

Кэт не мог произнести ни слова.

– И вот еще что. После всего этого жену Драммонда пришлось положить в психиатричку. Эта девочка была их единственным ребенком. И теперь Драммонд живет только тем, что работает и периодически навещает ее.

– Ничего страшнее я не слышал, – пробормотал Кэт.

– Ты тоже попал в скверный переплет, и можно ожидать худшего.

Кэт взглянул на него.

– Потому ты и рассказываешь мне эту историю? Чтобы подготовить к худшему?

– Да. Думаю, тебе следует знать, что твои шансы найти девочку живой практически равны нулю. Ты надеешься на чудо, а оно может и не произойти.

– Чудо уже произошло, – возразил Кэт. – Я услышал ее голос по телефону и понял, что она жива.

– Надеюсь, тебе повезет, – сказал Хэджер. – Однако то, что ты всюду шляешься с этой коммунисткой, не может пойти тебе на пользу.

Кэт подскочил на стуле:

– С коммунисткой?

– Твоя сеньорита Гренвилль. Ты что – не знал, кто она?

– Черт побери, что ты имеешь в виду?

– Помнишь Шарля Адама Гренвилля?

Это имя показалось Кэту знакомым.

– Сенатские слушания, подготовленные комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в пятидесятых?

Наконец Кэт стал припоминать.

– Ты имеешь в виду того парня, которого изгнали из Госдепартамента?

– Тот парень был русским агентом.

– Но этого не сумели доказать.

– Он сел в тюрьму за то, что был шпионом.

– Неправда, я прекрасно понимаю, что его посадили за неуважение к Конгрессу. В глазах многих людей он был героем. И остается.

Хэджер фыркнул.

– Герой! Его выдворили из Штатов, работы он больше не получил и умер, так и не смыв с себя позор. Конечно, девочка тогда еще была ребенком, но она пошла по его стопам. Половина ее репортажей посвящена коммунистическим повстанцам в разных странах мира. В ее вьетнамском репортаже явно просматривается вьетконговская позиция. Она ездила в Ханой вместе с Джейн Фондой. Потом она побывала в Никарагуа, на Филиппинах, на Кубе и здесь, в Колумбии. Она связана с партизанской организацией М19, а это довольно скверная компания.

– Я не верю ни одному твоему слову.

– Нет? В прошлом году мы чуть было не лишили ее гражданства. Ее папаша женился на ее матери, боливийке, когда служил в посольстве, в Ла-Пасе, и иммиграционная служба отобрала у нее паспорт и не возвращала до тех пор, пока она не доказала, что отец зарегистрировал ее как гражданку этой страны, когда она родилась. Ей удалось добиться двойного гражданства и, когда ей это надо, путешествовать с боливийским паспортом под девичьей фамилией ее матери – Гарсиа. Мы долгое время не знали об этом. Именно благодаря своему паспорту ей удалось проникнуть на Филиппины. Люди Маркоса не пощадили бы ее, если в она попала к ним в руки. После ее репортажа о партизанах, который был показан по американскому телевидению, Имельда назвала ее «красным репортером», корреспондентом «Правды».

Кэт молчал.

Хэджер посмотрел на часы.

– Мне сегодня нужно побывать на нескольких совещаниях, которые продлятся до четырех. Возвращайся в отель и отдохни, а потом мы снова здесь встретимся. Я должен услышать все, и тогда мы решим, как нам действовать.

Кэт встал.

– Хорошо, – сказал он, повернулся к двери и на секунду задержался. – Слушай, пожалуй, одну вещь ты можешь проверить прямо сейчас. Вчера из аэропорта «Эльдорадо» улетел «Гольфстрим». Возможно, это случилось сразу после того, как меня арестовали. Ты можешь выяснить, куда он направился?

Хэджер провел Кэта в соседний кабинет, в котором сидела за рабочим столом Кзндис Ли.

– Свяжитесь с атташе по воздушному флоту и узнайте, есть ли у него кто-нибудь в системе воздушных перевозок, кто мог бы сказать, куда вылетел вчера «Гольфстрим» из аэропорта Боготы. Меня интересует его пункт назначения и прибыл ли он туда.

Кэт написал номер самолета и протянул его секретарше.

Хэджер проводил его до лифта.

– Когда вернешься сюда, пожалуйста, не бери с собой Гарсиа-Гренвилль.

– Как скажешь, Хэджер, – устало ответил Кэт и нажал на кнопку. Внизу он отдал свой пропуск, и морской пехотинец выпустил его через ворота. От главного входа в здание тянулась длинная очередь латиноамериканцев, которые, по-видимому, хотели получить визу. Кэт сел в такси и по дороге в отель с интересом глазел по сторонам. Вчера у него был слишком насыщенный день, и города он толком и не увидел. Он старался выбросить из головы отповедь Хэджера относительно Мэг.

Город представлял собой причудливую смесь современных зданий и старых развалюх. Шумные улицы были переполнены машинами, и то и дело попадались ярко раскрашенные набитые битком школьные автобусы, такие же, как в Санта-Марте. Над городом нависали зеленеющие горы, верхушки которых были покрыты облаками. День выдался серым и прохладным, и в воздухе чувствовалось приближение дождя.

Приехав в «Текендаму», он попросил ключ. Никаких писем ему не передавали. Кэт зашел в номер.

– Мэг? – крикнул он.

Тишина. Он заглянул в спальню. На кровати лежали его раскрытые сумки – в том же виде, в каком он их вчера бросил. Сумок Мэг не было; в номере вообще не было ничего, что напоминало бы о ней.

Он поискал какую-нибудь записку, но не нашел. Он позвонил консьержке и попросил ее снова проверить, есть ли ему письма. Никаких писем не было.

Он устало сел на кровать и пытался сообразить, куда она могла скрыться. Может быть, она уехала в свой домик под Картахеной? Он вдруг почувствовал, что ему невероятно ее недостает. Как могла она вот так запросто уйти и даже не оставить записки? Правда ли то, что говорил о ней Хэджер? И имеет ли это значение? Во всяком случае, не для него. Она наверняка догадалась, что Хэджер рассказал Кэту о ее отце. И сейчас Кэт хотел услышать ее точку зрения.

Кэт лег на спину и почувствовал, что не может больше бороться с накопившейся усталостью и тревогой. Он думал о Драммонде и о том, что случилось с его семьей. В их судьбах много схожего – в судьбе Драммондов и в судьбе Кэтледжей.