Текст книги "Фантомы"

Глава 15

Рул барабанила пальцами по подоконнику и непроизвольно поглядывала на телефон. Прошло уже более часа. Никсон находился на совещании где-то в верхах, она знала, потому что уже дважды звонила его секретарю – Никсон не появлялся. Она подумала, что такое время обнадеживает. Ведь она-то выложила свою историю Никсону за несколько минут. А чем дольше там беседуют, тем больше, значит, доверяют ее теории. По прошествии двух часов она позвонила Уиллу Ли.

– Привет!

– Привет!

Не было необходимости называть имена, они хорошо знали голоса друг друга.

– Послушай, – сказала она, стараясь сдерживаться. – Я приглашаю тебя вечером на ужин. Выбирай, куда.

– Идет. Давай нагрянем в Париж, в ресторан «Лас-сер». Как насчет половины девятого?

Она засмеялась.

– Хорошо, значит, встречаемся там в половине девятого, и я плачу.

– О! В таком случае давай посидим в «Мезон Бланш» на Ф-стрит, а я заеду за тобой в восемь.

– Надеюсь, у них принимают оплату по кредитным карточкам, а то у меня зарплата только пятнадцатого.

– Тогда, может быть, в ответ на твое любезное приглашение, я немного тебя авансирую, если там не берут кредитные карточки? Во всяком случае, хотя бы заставлю их принять твой личный чек до зарплаты.

– Ты самый настоящий принц.

– Кому и знать, как не тебе. А что мы отмечаем?

– Скажу вечером. Кстати, там требуют черный галстук.

– Да, ты знаешь, как обращаться с парнями, да?

– В восемь часов. Закажи столик.

Она положила трубку, оглянулась и вздрогнула. В дверях ее кабинета стоял Алан Никсон.

– Алан, ты напугал меня до полусмерти.

Никсон ничего не сказал, он прикрыл дверь и уселся. Ее досье он раскрытым бросил на стол. Лицо его ничего не выражало, хотя и было покрыто крошечными пятнами.

Поскольку он молчал, заговорила Рул:

– Тебя отшили, – сказала она.

– Меня не просто отшили, – ответил Никсон, потирая переносицу. – Меня просто выключили из игры. Удалили с поля. Вообще запретили заниматься спортом. Спасибо, что зрители не забили меня до смерти стульями.

Рул тяжело опустилась на стул.

– Саймон не купил это, да?

– Саймон и слова не вставил. Говорил в основном директор.

– Сам директор! Иисусе, Алан, не надо было идти к директору на этом этапе.

– Да нет, я пошел к Саймону. Через две минуты моего небольшого представления вошел директор. Просто с дружеским визитом. Саймон и предложил, чтобы я начал рассказывать с самого начала, просто чтобы продемонстрировать директору, как работает отдел советского анализа.

– Ублюдок, – Рул закрыла лицо руками. – Директорский холуй.

– "Забавно", – произнес Никсон, – вот что директор сказал мне. – Его голос слегка усилился, и Рул начала понимать, насколько же он зол. – Он спустил с меня три шкуры, а Саймон Рул любовался, и мне это не понравилось.

– Извини меня, Алан, что тебе пришлось это вытерпеть из-за меня.

– И ты извини, – он встал, – но поверь, больше я не хочу проходить через такое, – он стукнул папкой по столу. – Забудь об этом, Кэт. Прекрати работу над этим, и вернись к служебным обязанностям. Если еще что-то появится о Майорове, занеси в его биографию, но лично я не хочу ничего об этом слышать.

– Но послушай, Алан, – в отчаянье сказала она, – ведь есть еще одна вещь. Майоров ни разу не упоминался на допросах Малахова. И я думаю, что его просто никто о нем не спрашивал, видимо, в то время на это не было причин, я так думаю, а сам он добровольно не собирался ничего выкладывать. Не можешь ли ты попросить об этой процедуре у руководителя допросов? Уж это-то ты можешь сделать?

– Послушай, Кэт, – закипел Никсон. – Эд Роулз в своем роде лучший допросчик, и если эти факты не изложены в его отчетах, значит, этого не было и в голове Малахова.

Так значит, главный на допросах – Эд Роулз, подумала она. Вот значит, что он тут делает, оформляет последний отчет.

Никсон двинулся к двери.

– Я знаю, что ты не собираешься останавливаться на этом, – сказал он сердито. – Видимо, ты так много нахваталась от проклятых большевиков, что тебе нужен прямой приказ. Так вот что я тебе скажу, Кэт: если я услышу, что ты хоть минуту потратила на это дело, независимо, до работы, во время или после, если хоть кто-нибудь придет ко мне и скажет, что слышал, как кто-то еще слышал, что ты сделала запрос в целях подтверждения твоих фантазий, то ты вылетишь не только из кресла главы отдела, но и из этого управления, слышишь меня? Я переведу тебя в команду, которая в лагерях тренирует новобранцев! Я ясно изложил?

Рул молча кивнула.

Никсон открыл дверь и вышел, закрыв ее за собой.

Рул наклонилась вперед и обхватила голову руками. Она наткнулась на что-то мимолетное и слишком быстро в это поверила, выдвинув в качестве аргумента лишь свою интуицию; она поломала отношения, на налаживание которых ушли годы, со своим непосредственным начальником; ее имя попало, и в самом худшем свете, в поле зрения такой политической проститутки, как сам директор, Боже всемогущий. В личном деле появится запись, и помнить об этом будут долго. И что самое ужасное, все это дает возможность Саймону выкорчевать ее из Управления, то есть сделать то, что он давно хотел сделать. В общем, она по уши в проблемах, вот что она понимала.

Но в одном Никсон прав: она не остановится. Потому что считает это дело слишком важным. Да, она должна быть осторожной, но не останавливаться. Она схватилась за телефон.

– Смит слушает.

– Мартин? Это Кэт Рул.

Он не сразу отозвался.

– Да, Кэт?

– Послушай, ты не передашь мне последующие спутниковые снимки района Лиепая?

Более продолжительное молчание.

– Послушай, Кэт, ты извини меня, но я только что получил приказ, касающийся именно тебя.

– Что?

– Не более, как тридцать секунд назад.

Она не могла поверить.

– И на что он распространяется?

– На Скандинавию и Балтийский бассейн.

– И с какого уровня приказ?

– С первого.

Черт. Не иначе, как сам директор.

– Чьей властью?

– "Сноуфлауер".

– "Сноуфлауер"?

– Так сказано.

– А кто или что этот «Сноуфлауер»?

Продолжительное молчание.

– Я не знаю, Кэт.

Рул вздрогнула. В Управлении, если после продолжительного молчания говорили «Я не знаю», считалось так: «Ты не хуже меня знаешь, зачем спрашивать».

– Извини, Мартин. Спасибо.

– Надеюсь, это пройдет, Кэт. Мне так хотелось бы помочь тебе.

– Я верю тебе.

Они одновременно положили трубки.

Приказ, касающийся лично главы отдела? Неслыханно. Вот это уже настоящая головная боль. Она надеялась, что приказ касался только ее общения с отделом перспективного анализа; если же директор настолько сошел с ума, что запретил ей практически все, то к завтрашнему полудню она станет парией. Она сунула досье в свой портфель. Захотелось покинуть эти стены.

Домой она ехала еле-еле, оцепеневшая и подавленная. Оказавшись дома, она втащилась вверх по лестнице и рухнула на кровать. Спустя какое-то время она проснулась. Доносился какой-то шум. Звонок в дверь? Она побрела вниз по лестнице, в полутьме, пытаясь собраться с мыслями. Когда она коснулась дверной ручки, звонок зазвенел вновь. Она открыла. На пороге, одетый в смокинг, стоял Уилл Ли.

Глава 16

Гельдер поглядел на стрелку радиокомпаса и довернул руль вправо, чтобы выбрать два градуса. Лодка быстро легла на нужный курс – увеличенный руль делал свое дело. Меньше повезло с планирующими плоскостями. Надо будет доводить.

Это была первая ночная пробная вылазка с базовой субмариной; имитировались боевые условия, без света. Он мог опираться только на координаты субмарины, на радиопозывные, пикающие неравномерно, чтобы не привлечь внимание бдящих прослушивателей противника, да на крошечный красный огонек в приемной камере базовой лодки в финальной стадии. Ежеминутно, слушая пиканье, он корректировал курс. Он посмотрел на компас и послушал. Затем из кромешной мглы ему подмигнул красный огонек. Тот располагался на причальной тумбе в конце приемной камеры и был виден только при открытой аппарели субмарины. Если он в ночи отклонится от намеченной точки больше, чем на пять градусов, то ударится о корпус, наделав шума, а то и вообще пройдет мимо субмарины.

Он сбросил обороты и позволил своей мини опуститься на пол камеры, переключил управление на гусеницы и начал преодолевать уклон. Послышался низкий вой, когда за ними закрылась аппарель, и субмарина поднялась и двинулась прочь. Позади слышалось дыхание Соколовой, слишком бурное, на его взгляд. Они еще четыре или пять минут посидели в темноте, окруженные водой, ожидая, пока субмарина уйдет из намеченной точки, затем послышалось шипение сжатого воздуха, и камеру залил яркий свет. Гельдер быстро глянул в зеркало заднего вида на Соколову и тотчас увидел ее мокрое от пота лицо. Вот бы заменить ее, вновь подумал он, и черт с ней, с политикой. Но от политики никуда не денешься, ни в войсках, ни в партии.

Когда уровень воды в камере понизился, Гельдер разглядел за стеклом инспекционного люка лицо Майорова, державшего большой палец вверх.

Гельдер потянулся открыть верхний люк.

– Нет! – нервно сказала Соколова. – Камера еще не полностью очистилась.

Он обернулся и посмотрел на нее.

– Я не нуждаюсь в ваших наставлениях, Соколова.

– Но это в сфере моей компетенции, капитан, – настаивала она.

– Ни в одной из ситуаций я не нуждаюсь в ваших подсказках, – жестко сказал он и не сводил с нее глаз, пока она не кивнула.

Он отвинтил зажимной барашек и, толкнув люк, выпрямился. Даже после замены старого сиденья в «Типе Четыре» было тесновато. Воды в камере было еще фута на три, но он уже не мог терпеть. Протиснувшись в люк, он уселся сверху на подлодке, пока осушалась камера. Он увидел, как отворачиваются запоры инспекционного люка и в камеру входит Майоров.

– Первый класс, Гельдер, – он улыбался своей вялой улыбкой. – Когда закончите здесь, приходите с Соколовой в кают-компанию. Мне нужно вам кое-что сказать.

И он удалился в глубь субмарины, оставив люк открытым.

Гельдер, а за ним Соколова, сползли с рубки подлодки на мокрую стальную палубу принимающей камеры и двинулись через тот же люк. Их в камере тут же сменили два матроса из группы технического обслуживания и занялись перезарядкой батарей. На этой субмарине класса «Джульетта» передняя торпедная аппаратная была заменена приемной камерой, и, как обычно, Гельдер, двигаясь по судну, поражался, насколько же здесь просторнее без носовых кают и торпедного экипажа. На субмарине была команда, необходимая только для доставки мини-подлодок, и жилось тут достаточно нестесненно. У капитана здесь была настоящая каюта, в отличие от того альковчика, который занимал Гельдер в бытность командиром «Виски», и конечно же, кают-компания тоже была больше. Майоров и командир субмарины ждали их за столом, на котором была расстелена широкомасштабная морская карта. Когда обоим прибывшим кок принес по чашке бульона, маленькая группа осталась в одиночестве.

– До настоящего времени, – сказал Майоров, – вы тренировались вслепую. Пришла пора узнать подробности предстоящей вам операции. Счастлив сообщить, вот она, вся перед вами.

Он ткнул палец в точку рядом с Малибу и начал продвигать его к другому берегу на карте.

Гельдер не удивился, увидев, что на карте изображено побережье Швеции, стокгольмский архипелаг.

– Пойдете этими проходами к Стокгольму, держась поближе к паромной переправе «Викинг» из Хельсинки, чтобы замаскировать ваш шум в шуме их винтов.

Палец Майорова прошелся по линии переправы и в двух третях пути к Стокгольму остановился.

– Базовая субмарина остановится в районе паромного пути здесь, на банке, называемой Тральгавет.

Он указал на открытое водное пространство среди дюжины островов.

– Здесь вы должны быть примерно в три ноль ноль, и то, что это время дневное, значения не имеет, поскольку в это время года темнеет рано. На банке базовая субмарина заляжет на дно и будет готова сразу же выпустить «Тип Четыре».

За мгновение до того, как Майоров приступил к изложению следующего пункта, Гельдер вдруг осознал – вот оно, наконец-то настоящее дело. Наконец-то после долгих лет учебы, упражнений и маневров он что-то должен продемонстрировать. Он вслушивался в каждое слово Майорова.

– После этого вы, Гельдер, пойдете в юго-западном направлении, следуя отмеченным курсом между островами архипелага, мимо города Вяксон, и войдете с юга в этот канал, где больше водного пространства. Здесь держать прямо нетрудно, поскольку в канале есть освещенные бакены. В нужное нам время движение там небольшое, и вы сможете двигаться близко к поверхности воды, пользуясь перископом для обнаружения следующего бакена канала. Но подчеркиваю, вы не должны пользоваться перископом постоянно по причинам очевидным.

Он улыбнулся.

– За последние два года у шведов опять есть возможность опознать перископ.

Гельдер согласился, что плавание в канале даже в погруженном состоянии – небольшая проблема.

Майоров продолжал:

– Оказавшись вот здесь, вновь повернете в юго-западном направлении, но по-прежнему держась вот этого главного пролива у города Бревик, который будет у вас справа по борту, и вот к этой точке, в акватории под названием Лилла Вартан. Здесь и разместите ваш груз.

Гельдер ощутил легкую дрожь. Палец Майорова остановился на точке, находящейся не далее пяти километров от центра Стокгольма.

– Ну а потом, – сказал Майоров, – тем же маршрутом вернетесь на базовую субмарину. Она будет ждать вас ровно двадцать четыре часа, поскольку это предельное время работы ваших батарей и кислородного обеспечения. Если к этому времени не вернетесь, вас будут считать пропавшими без вести или погибшими в результате несчастного случая. Как вы видите, общее расстояние, которое вам надо пройти – всего лишь двенадцать километров, и при вашей стандартной рабочей скорости в три узла, на всю эту дистанцию у вас уйдет не более трех часов общего времени, то есть у вас, как представляется, более чем надежный запас времени. Разумеется, такой запас времени предполагает, что вы весь путь проделаете без приключений, но это маловероятно.

Майоров встал и заговорил, прохаживаясь:

– С 1981 года, со времени инцидента «Виски» на скалах", шведы резко улучшили противолодочную службу. В восемьдесят первом, когда они застукали четыре наши мини-подлодки в этом архипелаге, всем четырем удалось скрыться, но вы должны помнить, что по сравнению с теми временами шведы улучшили работу. Вы должны быть готовы к худшим условиям, и вы должны, я повторяю, должны разместить буй, независимо от того, что случится. Этот буй жизненно необходим для наших целей, и он единственный в своем роде; и если вы провалите это дело, то второго экземпляра, а равно и другой возможности разместить его у нас нет. В случае же, если буй будет установлен неправильно, то жизни сотен и даже тысяч лучших представителей советской армии подвергнутся величайшему риску.

Он замолчал, обернулся и в упор посмотрел на Гельдера и Соколову.

– Надо сказать, что есть еще один вариант, хуже, чем неразмещение буя – это тот случай, когда он попадет в руки шведов. Если по каким-либо причинам вам придется оставить лодку, у вас имеется по тщательно отработанной легенде, и кроме того, вы получите дальнейшие инструкции, с помощью которых доберетесь до Финляндии, откуда вас переправят назад в Малибу. Оказавшись на берегу, действуйте поодиночке. Ваши легенды рассчитаны на то, что вы путешествуете отдельно. Вы уже получили личное оружие, и к нему, перед отходом, получите по две обоймы и другие средства выживания. Трудно себе представить ситуацию, где бы вам понадобилось больше двух обойм. Вас также снабдят – как лучше выразиться? – и средствами к невыживанию.

Майоров покачал головой.

– Нет, эвфемизмы не для данной ситуации. Выскажусь грубо. Оказавшись в руках шведов, вы должны покончить с собой. Если кто-либо из вас не способен на такое, я должен знать сейчас.

Он выжидательно поднял брови.

– Никаких сомнений, полковник, – тут же отозвалась Соколова.

– Да, конечно, – эхом откликнулся Гельдер. Черта с два он будет кончать с собой. Он собирается выжить в этой операции, любым путем.

– Хорошо, – сказал Майоров. – Теперь еще одно. С радостью сообщаю вам, что работы над созданием буя завершены. Завтра он прибывает в Малибу, и вы, Соколова, должны быть сразу же готовы к тому, чтобы не было проблем с его размещением и закреплением.

– Да, полковник, – отозвалась Соколова.

Гельдер уже собирался спросить, будут ли тренировки с настоящим буем, но Майоров опередил его:

– Как сообщили мне в бюро прогноза погоды, следующие три дня будет стоять хорошая погода. Последние дни вы напряженно работали, так что займитесь собой. Выходите завтра вечером.

У Гельдера замерло сердце. Они же не готовы. Он еще никак не мог разобраться с планирующими плоскостями, да и с Соколовой еще не определился, сможет ли она контролировать себя, когда они окажутся одни под водой. Но он удержался от протестов. Он понял, что независимо от Соколовой или от готовности лодки Майоров уже принял решение. Гельдер взглянул на Соколову. Теперь она лишилась дара речи. Гельдер заставил себя выговорить:

– Хорошо, сэр, мы готовы.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал Майоров, потирая руки. – Ну а теперь вы свободны. Хорошенько ночью отдохните и с утра готовьтесь. Буй прибудет в гавань подлодок к четырнадцати ноль ноль.

Гельдер и Соколова поднялись и двинулись к главному люку подводной лодки.

– А, Гельдер, – позвал Майоров, словно что-то вдруг вспомнив, – останьтесь-ка на минутку, есть кое-что, что я хотел бы обсудить с вами лично.

– Разумеется, сэр, – сказал Гельдер.

Прежде, чем начать говорить, Майоров подождал, пока Соколова и командир субмарины покинут кают-компанию.

– Гельдер, есть и еще одно задание, которое вы должны выполнить, – произнес он с бесстрастным выражением лица. – Швеция, в отличие от Соединенных Штатов, принимала участие в Олимпийских играх 1980 года в Москве, это событие широко освещалось в их прессе и транслировалось телевидением на всю страну. Следовательно, физиономия Соколовой слишком хорошо известна шведам, чтобы позволять ей выходить на берег. Если вам придется покинуть лодку, проследите, чтобы Соколова осталась. Вы понимаете? Если возникнет такая ситуация, вы должны убить ее.

С минуту Гельдер колебался, прежде чем дать ответ. Сможет ли он? Во время их тренировок бывали моменты, когда ему хотелось убить Соколову. Но сможет ли он, когда так сложится? Сможет ли он быть хладнокровным палачом? Он должен обдумать. А сейчас он не должен оставить Майорову никаких сомнений насчет своего решения.

– Да, полковник, я прекрасно понимаю, – сказал он.

Глава 17

Рул таращилась на красивого мужчину в смокинге, пытаясь привести мысли в порядок.

– Привет, не узнаешь? – спросил Уилл Ли.

О Господи, ведь она же назначила время ужина, на котором, без сомнения, хотела отметить успех. Но из-за депрессии она все позабыла. Она уже собиралась что-то сказать, когда два события остановили ее: телефонный звонок и взгляд того мужчины, который следил за ней, а теперь прогуливался на противоположной стороне улицы напротив ее дома. Она схватила Уилла за запястье и втащила в дом. Вновь зазвонил телефон.

– Минуточку, Уилл, – сказала она, хватая трубку. – Алло.

– А не заинтересует ли тебя ужин с перевербованным старым шпионом? – протянул Эд Роулз. – Я пытался разыскать тебя в конторе, но ты уже сбежала.

Рул не ждала этого, но в мозгу у нее просветлело, и она не стала колебаться.

– О, конечно, Эд, я с удовольствием поужинаю с тобой сегодня вечером.

Она перехватила гримасу Уилла и, предупреждая его протесты, нетерпеливо махнула рукой.

– Только скажи, когда и где.

Мысли вновь разбежались.

– Значит слушай, я снял небольшую квартирку в Джорджтауне. Она, конечно, не дворец, но тут рядышком ресторан. Почему бы мне не угостить тебя бифштексом?

– Великолепно, – отозвалась она, царапая адрес. – Это в нескольких кварталах от меня. А когда?

– Чем скорей, тем лучше. Можешь не наряжаться.

– Буду там через двадцать минут.

Она положила трубку и повернулась к Уиллу, поднимая руки в извиняющемся жесте.

– Послушай меня, я знаю, что это похоже на сумасшествие, и я знаю, что у нас назначен ужин...

– И даже какое-то отмечание, я понял, – хмуро сказал он. – Объясни мне, что мы отмечаем, если идем? И какой, к черту, Эд?

Она взяла его лицо в свои ладони.

– Послушай, я знаю, что испортила тебе вечер и все такое прочее, но повод для праздника обратился в повод для поминок, а парень, который мне звонил, сейчас единственный в мире, кто может мне помочь, он занят на секретной работе. Пожалуйста, пойми, пожалуйста. Вся моя карьера может загнуться прямо сейчас, и я должна пойти, чтобы спасти ее.

Его лицо расплылось в покорной улыбке.

– О'кей, конечно. Поужинаем в другой раз. Это как-то связано с Майоровым?

– Все связано с Майоровым, и я все хотела бы объяснить тебе, но как раз сейчас и не могу. Мне надо бежать и попробовать убедить этого парня помочь мне, а я совсем не уверена, что он захочет это сделать, когда узнает, что мне надо.

– Могу я чем-нибудь помочь.

Она с минуту поразмыслила.

– Да. Побудь этот вечер здесь, посмотри телевизор, почитай или делай, что хочешь. Возможно, я вернусь рано, но рассчитывать на это не стоит. Ну а если не вернусь, скажем, до одиннадцати, то иди домой, а завтра я тебе позвоню. О'кей?

Он пожал плечами.

– Хорошо, если ничего лучшего мне не остается. В этом доме найдется, что поесть?

– В холодильнике полно всего, а в морозильнике даже валяется какой-то старый цыпленок. Не уверена, что он съедобен.

– Разберусь. Иди, пора.

– Да.

Перед зеркалом холла она освежила макияж, схватила сумочку и рванулась к двери, но тут же остановилась. Она чуть не забыла, что на улице ее ждет топтун, а ей бы не хотелось приводить его к Эду. Она вышла через черный ход, прошла своим запущенным садом, толкнула калитку, отделяющую ее сад от соседского, и прошла дальше. Хорошо ухоженным садом она прошла к застекленной двери черного хода соседского дома и побарабанила по стеклу. Пожилой человек, смотревший телевизор, вздрогнул, а затем подошел и открыл дверь.

– Я Кэтрин Рул, – сказала она этому незнакомцу. – Я живу в доме позади вас, и мне не хотелось выходить через парадную дверь. Видите ли, какой-то мужчина последнее время преследует меня, а я бы желала избавиться от него. Вас не очень побеспокоит, если я попаду на улицу через ваш дом?

– Почему бы и нет, – проговорил мужчина озадаченно, но любезно, – пожалуйста, входите.

Он провел ее через дом и выпустил в парадную дверь.

– Я вам так благодарна, – сказала она, махая на прощание рукой.

– Не за что, – отозвался он. – Всегда к вашим услугам. Давненько хорошенькие девушки не стучали мне в окно, – сказал он ей вслед.

Меньше, чем за десять минут она добралась до квартиры, снятой Эдом Роулзом в полуподвале на П-стрит. Она позвонила в дверь, и Роулз открыл, в старой куртке цвета хаки и шортах для игры в гольф. Он расцеловал ее в обе щеки.

– Заходи. Квартира небольшая, я снял ее только на этой неделе.

Он быстренько провел ее по трехкомнатной квартире, обставленной мебелью, видимо, уже достаточно постоявшей у владельца верхних этажей.

– Тут все на скорую руку, пока не приедет Бетт и не наведет порядок. Спорю, ты не прочь выпить.

– Да я бы убила за бурбон со льдом. Ты возвращаешься в Ленгли, Эд?

Он кивнул.

– Пока еще не очень ясно, да это и не для всех ушей. В общем, не в ближайшие дни. Пошли на зады.

Он провел ее на террасу позади дома и усадил с выпивкой в темное кресло.

На открытом воздухе было приятно – в это время года темнело не скоро, хотя дневная жара уже убывала. В таком же запущенном саду, как и у нее, так же гудели пчелы.

– Я, конечно, не должна была бы спрашивать, Эд, но все-таки, что за работа?

– О, да ничего, все ведь останется между нами. Помощник заместителя директора управления по операциям.

– Но это же ужасно, Эд. Черт, ты должен быть ЗДО, и все понимают это.

Роулз засмеялся.

– Ну, ну, спрячь свои коготки. Я не собираюсь подсиживать Саймона. Мы с ним всегда понимали друг друга. Ведь я знаю его даже дольше, чем ты, хотя, возможно, и не так хорошо.

– Извини, Эд, я вовсе не собиралась натравливать тебя на Саймона. Я же понимаю, что, если бы он не захотел, ты бы не получил эту должность, так что ты обязан хранить лояльность по отношению к нему.

Роулз пожал плечами.

– Во всяком случае, теперь я уже не по улице буду болтаться. Староват я для таких занятий, да и Бетт, как ни крути, чертовски счастлива оказаться в O.K.[9]9
  Округ Колумбия, столичный округ г.Вашингтон.


[Закрыть] и наконец-то распаковать чемоданы. Мы рассчитываем прожить здесь до пенсии.

– Я думаю, ей уже поднадоело следовать за тобой по всему миру, и на ее месте я бы тоже была счастлива вернуться в Штаты.

– Ну, окончательно-то мы вернулись уже два года назад. Я получил назначение на северо-восток. Мы попали в Нью-Йорк и сняли квартирку в Вилледж, а я приезжал домой по уик-эндам. Это было как возвращение в юность; ведь мы после свадьбы несколько месяцев жили как раз в Вилледж.

– Да, назначение на работу с Малаховым должно быть интересным, – сказала Рул и посмотрела, появится ли на его лице удивление.

Георгий Малахов был самым высокопоставленным сотрудником КГБ из когда-либо переходивших на сторону Соединенных Штатов. Этот генерал-майор под маской одного из заместителей Генерального секретаря в течение четырех лет возглавлял представительство в ООН в Нью-Йорке. Его измена послужила одной из основных причин разрыва отношений между СССР и США и явилась одной из крупнейших побед ЦРУ со дня основания Управления.

Роулз пожал плечами.

– Это была всепоглощающая работа, она-то и держала меня в Штатах, – сказал он. – Прекрасная должность – ничем другим не заниматься.

– Я читала дайджесты. Очаровательно. С таким материалом мы каждый день освежали наши досье. Ты должен гордиться этим. Как раз та самая работа, которая дает аналитикам настоящую пищу.

– Она сама свалилась мне в руки. Обо мне просил Малахов.

– Кроме шуток? Почему?

– Мы знали немного друг друга, когда я работал в стокгольмском центре. А он возглавлял центр в советском посольстве, и мы даже не разрабатывали его. Думали, что он первый секретарь посольства, как он и значился. Однажды на обеде в королевском дворце мы с Бетт оказались за одним столом с ним и его женой. Они нам оба понравились, но затем, кроме пары встреч на дипломатических коктейлях, мы никого из них не видели. Если ты знаешь, советские дипломаты мало общаются.

– И что же было дальше?

– Ничего. Хотя, что значит ничего, если прошло восемь лет? Затем я возглавил центр в Белграде, и тут срочный звонок – доставить мою задницу быстренько в Нью-Йорк. Я уже думал, что мне конец, и им нужна моя голова, черт побери. А меня встретили в аэропорту имени Кеннеди, поместили в надежном месте в Манхеттене и сообщили, что Малахов на коктейль-вечеринке обратился к нашему представителю при ООН и сказал, что хочет перебежать. Ленгли и президент сказали ему: хорошо, прекрасно, и тут же сказали, а не хочет ли он для начала поработать на обе разведки. Ну и заставили, у него же не было выбора. Он согласился, но сказал, что будет иметь дело только со мной и больше ни с кем. И на этом уперся, не сделает, мол, и движения, если не появлюсь я во плоти. Мне бы расцеловать его. Я руководил им около года, пока в Московском Центре не начали что-то подозревать, и ему пришлось выкручиваться. Естественно поэтому, что он отчитывался передо мной.

– Господи, какую карьеру загубили.

– Ты понимаешь, малыш. Я-то рассчитывал продвинуться далеко в карьере этого человека, если можно так выразиться, и тут бац! В старого Роулза ударяет молния, и он близок к тому, чтобы слоняться здесь без цели в административных кадрах. – Он громко хмыкнул. – Вот такие дела, и это здорово отразится на моей пенсии. А Бетт уже поговаривает о домике на Багамах.

– Это ужасно, Эд, – засмеялась Рул. – И несправедливо по отношению к такому славному парню.

– Спасибо тебе, дорогая.

Роулз перевернул бифштексы.

– Я был горд, когда услыхал, что тебе достался советский отдел.

– Я получила твое послание, Эд, спасибо.

– Когда молодых сотрудников выдвигают на ответственные должности, это вселяет надежду во всех нас. Тебе нравится эта работа?

Рул улыбнулась.

– Бывают, конечно, минуты, когда хочется больше действия, и я жалею, что ушла из тайной работы, но на самом деле я люблю свою работу.

Роулз внимательно осмотрел бифштексы.

– Как ты переносишь случившееся?

Рул села прямо.

– Ты слышал о том, что случилось днем?

– Слышал? – фыркнул он. – Да я был там!

– На встрече Никсона, Саймона и директора?

Он кивнул.

– Я зашел туда в самый разгар. Попытался смыться, но они замахали, чтобы я остался. Я не слышал, что было в твоем докладе, но я слышал реакцию директора. Он просто взбесился.

Он выложил бифштексы на тарелки, разложил салат и поставил еду на стол.

– Приступай, придвигайся.

Пока он разливал вино, Рул подтащила стул.

– Алан не передавал мне подробностей, но суть, думаю, я поняла. Они шарахнули приказом, касающимся исключительно меня, запрещающим мне интересоваться спутниковыми снимками Скандинавии – хочется верить, что приказ касается только этого.

Роулз кивнул.

– Я был там, когда директор занимался этим. В общем, Скандинавии тебе пока не видать. Он, конечно, не может издать приказ, запрещающий главе отдела интересоваться вообще всем; он просто завалит тебя какой-нибудь ерундой.

Рул отхлебнула налитого Роулзом вина.

– Да, Никсон изобразил мне одну из перспектив. Он упоминал о лагере для новобранцев.

Роулз откинулся назад и от души рассмеялся.

– Вот-вот, что-то в этом роде.

– Эд, неужели директор такое ничтожество, каким хочет казаться?

– Вполне возможно. Но директора приходят и уходят, сменяясь вместе с президентом. Уж если меняется вся администрация, что говорить об отдельных людях. Я так себе представляю: для меня он крест, который мне нести до конца, а вот Саймон может вынести больше. – Роулз основательно приложился к бокалу. – И я думаю, что Саймону нравится это занятие, – сказал он, – и если преемник нынешнего президента сделает ставку на профессионала, а не на закадычного дружка, которым является нынешний директор, тут-то на арене и появится Саймон.

– О да, – согласилась Рул. – Саймон бы не отказался.

На самом деле, она никогда не думала, что он способен на это, но теперь эта мысль поразила ее.

– Но в таком случае начальником оперативного отдела станешь ты, не так ли?

– Кто ж знает? Если я устраиваю Саймона в качестве заместителя, тогда может быть.

Роулз запил кусок бифштекса огромным глотком вина.

– Но вот вопрос: что будет с тобой, Кэт? Можешь ли ты рассчитывать на процветание в Управлении, где твой экс-муж является директором Центрального Разведывательного?