Текст книги "Главарь банды на день. Изгой-социолог выходит на улицы"

Джей Ти объяснил, что в здании были другие, не такие благополучные сквоты.

– Тут много квартир, которые чисто для шлюх и торчков. Они тут упарываются и проводят пару ночей, а потом сваливают. Они обычно тут устраивают все проблемы. Тогда приезжает полиция, поэтому приходится обходиться с ними строго.

Снаружи сквота я присел на пол галереи и наконец смог вдохнуть чистый воздух. Моя голова разрывалась от всей новой информации, свалившейся на меня. Я сказал Джей Ти, что мне нужно отдохнуть. Он кажется понял, улыбнулся и сказал мне, что обойдет два остальных здания без меня.

Когда я начал сопротивляться, испугавшись, что второго такого шанса не представится, Джей Ти прочитал мои мысли:

– Не волнуйся, мистер Профессор. Я их делаю каждую неделю.

– Да, ты прав, – сказал я. – Я вымотался. Встретимся у тебя дома. Мне надо кое-что из этого записать.

Мое сердце застыло, когда я понял, что только что сказал. Я ни разу не говорил Джей Ти, что записываю все наши разговоры; и всегда ждал, пока мы не разойдемся перед тем, как начну записывать, что произошло.

Внезапно я испугался, что он подумает обо всем, что мы только что видели и обсуждали, включая всю незаконную деятельность, и закроется от меня.

Но он даже не моргнул.

– Малой, отведи Судхира обратно к маме, – сказал он молодому человеку, который стоял на стреме у дверей сквота. – Я туда приду через час.

Я тихо спустился с шестнадцатого этажа и пошел в здание мисс Мэй. Лифты в Роберте Тейлоре работали в лучшем случае с перебоями, поэтому их ждали только пожилые и матери с маленькими детьми. Рядовой прошелся со мной пешком до самой двери мисс Мэй, но мы не говорили; я обычно не общался с рядовыми, потому что они не общались со мной, из-за чего я думал, что им скорее всего сказали этого не делать.

Я оказался за столом в гостиной мисс Мэй, делая свои записи. За короткое время эта квартира стала местом, куда я шел каждый раз, когда мне был нужен перерыв или нужно было записать несколько полевых заметок. Семья Джей Ти привыкла к тому, что я тихо сижу сам по себе или даже дремлю на диване, если Джей Ти занят. Иногда в квартире было тихо, а иногда там кипела жизнь. В данный момент в квартире жила кузина Джей Ти с двумя детьми, а также одна из сестер Джей Ти. Но жильцы постоянно сменялись. Как и во многих других крепких хозяйствах в проджектах, квартира мисс Мэй была местом остановки для целой сети бедных и нуждающихся родственников, которым нужно переночевать денек, или меся-цок, или дольше. Некоторые из них вообще не были родственниками, а просто приблудами, которым нужно было где-то жить. Родственников Джей Ти иногда было трудно отличить от приблуд. Некоторые из его дядюшек, как я выяснил, были высокопоставленными членами банды. Но я даже не знал, сколько у него братьев и сестер. Я часто слышал, как он говорил про «сестру» или «брата» в Вест-Сайде, но не мог понять, родственники это или просто друзья семьи.

Тем не менее они все были не против того, что я ошивался дома у мисс Мэй.

И они все знали, что Джей Ти не хотел, чтобы я ходил по району один. Иногда мисс Мэй молча ставила передо мной тарелку с едой, пока я писал, на фоне играла ее христианская радиостанция. Никто в семье, включая Джей Ти, никогда не просил почитать мои записи, хотя иногда он стоял надо мной и шутил, описываю ли я его как «красавчика». Ему очень льстило, что я, возможно, пишу его биографию. Но в целом все уважали мои границы и позволяли мне работать. Позже мисс Мэй даже расчистила для меня место в квартире, где я мог хранить одежду и книги. Часто во время перерывов от своих записей я начинал говорить с мисс Мэй и другими жильцами ее квартиры. Они все колебались перед ответами на конкретные вопросы, я уже был свидетелем того, как жильцы отказывались от разговоров с журналистами и соцработниками, но они были всегда рады объяснить основы своей жизни и общины.

Как Дед и его друзья из Вашингтон-парка, они открыто говорили об истории своей семьи, политике в Чикаго, поведении ЧЖК и других городских учреждений и жизни в проджектах. Пока я не лез не в свои дела – например, не начинал расспрашивать про их доходы или кто жил в квартире незаконно – они трепались без умолку. Что не менее важно, я обнаружил, что мне не нужно скрывать, что я чего-то не знаю, что было нетрудно, потому что я был довольно наивен насчет политики и расы в городской Америке. Моя наивность в этих основных вопросах, кажется, даже располагала их ко мне.

За то небольшое время, что я провел с Джей Ти и другими людьми из его дома, я уже был шокирован пропастью между их рассудительностью и уничижительными описаниями бедных, которые я читал в социологических исследованиях. В основном их изображали как незадачливых жертв без осознанности и предусмотрительности. Я не только был удивлен гостеприимством, которое оказала мне мисс Мэй, и готовностью жильцов учить меня, но и чувствовал невероятную благодарность. Я начал думать, что никогда не смогу отплатить им за их щедрость. Я утешал себя надеждой на то, что, если я произведу на свет хорошее, объективное научное исследование, оно может привести к улучшениям в социальной политике, которые могут потом улучшить их жилищные условия. Но я также думал о том, как поблагодарить их напрямую. Учитывая, что я выживал за счет кредита на обучение, мои варианты были весьма ограниченны.

Когда Джей Ти понял, насколько мне нравится ходить с ним на обходы по домам, он постоянно приглашал меня. Но у него часто была другая работа, на которую он меня не звал. И он еще не был готов отпустить меня по домам одного, так что я в основном проводил время в квартире мисс Мэй. Я себя чувствовал ребенком, которому всегда нужна нянька, но я едва ли мог пожаловаться на доступ, который получил к миру, который настолько радикально отличался от всего, что я когда-либо видел.

Мисс Мэй познакомила меня со множеством людей, которые заходили в гости. В их глазах я был всего лишь студентом, странноватым конечно; иногда они в шутку называли меня «мистер Профессор», как они слышали, Джей Ти меня называл. Некоторые тети и кузены Джей Ти тоже жили в этом доме, и они ко мне привыкли. Кажется, они все были довольно близки, делились едой и помогали друг другу с делами, или сидели вместе в галерее в жаркие летние месяцы.

Жизнь в галерее обычно была довольно оживленной. По вечерам семьи нередко доставали гриль для барбекю и вытаскивали из своих квартир стулья или ящики из-под молока, чтобы присесть на них. Я бы, наверное, намного быстрее завел друзей, если бы не был вегетарианцем.

Маленькие дети и девочки-подростки обожали дергать меня за хвост, когда я проходил мимо. Другие кричали «Ганди», «Хулио» или «Араб» в мою сторону. Я все еще был очарован видом на город и все еще нервничал из-за забора, окружавшего галерею.

Как только ребенок подбегал к перилам, я инстинктивно подскакивал и хватал его. Однажды надо мной засмеялась мама одного мальчика. «Расслабься, Судхир, – сказала она. – Ничего с ними не случится. Тут все не так, как раньше». «Раньше», как я выяснил, с галерей Роберта Тейлора упало и разбилось насмерть несколько детей, что вынудило ЧЖК установить защитную изгородь. Но было очевидно, что первой ошибкой было построить внешние коридоры в ветреном, холодном Чикаго.

После ужина родители выпускали своих детей погулять и выносили столы и стулья, карты и фишки для покера, еду и напитки. Они превращали галереи в танцполы и игорные дома; иногда это было похоже на ярмарку.

Я обожал ночную жизнь в галереях. А жильцы обычно были в хорошем настроении по вечерам и были готовы рассказывать мне о своей жизни, если не были слишком накуренными или заняты на заработках. Я начал легче определять, когда кто-то из них что-то употребил. Они немного шатались, как будто были пьяны, но их глаза западали, что придавало им одновременно мечтательный и безумный вид.

Было трудно определить масштабы употребления крэка среди жильцов. Многие указывали других, которые курят крэк, называя их «рок-звездами⁷7
  Игра слов. На английском языке кристаллы крэка называются rocks.


[Закрыть]», «торчками» и «хайпами», в то же время подразумевая, что сами они никогда не пробовали. Кроме нескольких женщин постарше, вроде матери Джей Ти, почти всех хоть раз обвинили в курении крэка.

Через какое-то время мне стало понятно, что употребление крэка в проджектах было похоже на употребление алкоголя в пригороде, где я вырос: была небольшая группа тяжело зависимых и намного большая группа работоспособных людей, которые курили немного крэка пару раз в неделю. Многие употреблявшие крэк в Роберте Тейлоре содержали свои семьи и занимались делами, но когда у них накапливалось десять или двадцать долларов, они накуривались. Со временем я узнал достаточно, чтобы рассчитать, что примерно 15 процентов жильцов были наркозависимыми и еще 25 процентов употребляли крэк периодически.

Одним из первых людей, с кем я познакомился на галерее, была Кларисса. Ей было тридцать с небольшим, но она выглядела гораздо старше. За огрубевшей и покрытой синяками кожей пряталась красивая и умная женщина, у которой всегда была улыбка наготове. Она работала в здании проституткой – стандартным эвфемизмом для этого было слово «хаслер» – и называла себя «Клариссой-мужеубийцей», потому что, как она выразилась, «моя любовь их убивает насмерть». Кларисса часто сидела с семьей Джей Ти в их галерее. Это меня удивило, потому что я слышал, как Джей Ти и мисс Мэй открыто ругают проституток в их здании.

«Здесь это часть жизни, – сказала мисс Мэй, – но мы держимся от них подальше, и я говорю детям держаться от них подальше. Мы не общаемся с ними».

Однажды тихим вечером, пока семья Джей Ти готовилась к барбекю, я стоял, прислонившись к забору галереи, и смотрел на закат, когда ко мне сзади подошла Кларисса.

– Ты никогда мне не говорил, какие женщины тебе нравятся, – сказала она, улыбаясь, и открыла пиво.

К тому времени я уже привык к тому, что Кларисса меня дразнит из-за личной жизни.

– Я тебе говорил, – сказал я, – моя девушка в Калифорнии.

– Но тогда тебе бывает одиноко! Может, Кларисса может помочь.

Я покраснел и попытался сменить тему:

– Давно ты в этом здании, и как ты познакомилась с Джей Ти?

– Они тебе не сказали! – закричала Кларисса. – Так и знала! Они просто меня стесняются и не любят признаваться, что я член семьи.

– Ты их родственница?

– Блин, я кузина Джей Ти. Поэтому я тут и ошиваюсь. Я живу наверху на пятнадцатом этаже, со своим мужчиной. Я и работаю в этом здании. Я единственная в семье, о ком они не любят говорить, потому что я не скрываю, чем занимаюсь. Я очень открытый человек и не люблю ничего ни от кого скрывать. Мисс Мэй это знает. Да блин, все это знают. Но, как я уже сказала, они не всегда в этом признаются.

– Как ты можешь и жить, и работать в здании? – спросил я.

– Видишь этих мужчин? – Кларисса показала на нескольких жильцов, сидевших в галерее напротив своих квартир. – Ты бы видел, как они обращаются с женщинами.

Я не понял, что Кларисса имела в виду; увидев мой вопросительный взгляд, она засмеялась:

– О! Нам есть о чем поговорить. Кларисса тебя научит.

Тогда она показала на нескольких женщин, сидевших на стульях.

– Видишь ли, они все шлюхи. Они все снимаются. Просто они это делают втихаря, как я. У нас есть постоянные клиенты, и мы тут живем. Мы не торчихи, которые приходят и уходят.

– А в чем разница между «торчихами» и «постоянными»? – спросил я.

– Постоянные вроде меня снимаются, чтобы заработать деньги, но мы это делаем только с парнями, которых знаем. Мы не работаем полный день, но, если надо прокормить детей, мы так немного подрабатываем. У меня двое детей, которых нужно кормить, и мой мужчина не всегда помогает. Потом есть торчихи, которые этим занимаются только за наркотики. Они здесь не живут, но Джей Ти им разрешает тут работать, и они ему отдают долю. Я с ними не общаюсь. Это они устраивают все проблемы. У некоторых из них есть сутенеры, некоторые работают на гангстеров, но они все этим занимаются из-за наркотиков. Кларисса ничего не употребляет. И поэтому многие нас принимают, даже если говорят что-то про нас за спиной. Они знают, что мы просто пытаемся прокормить семью, как и они.

– Ты сейчас работаешь? – спросил я.

– Детка, я всегда работаю, если цена подходящая! – она засмеялась. – Но Джей Ти, наверное, не хочет, чтобы я сегодня работала, так что я не буду.

Это меня смутило, потому что Джей Ти мне прямо сказал, что его банда не занимается крышеванием проституток. Он объяснил, что большинство банд этим не занимается, потому что денег с этого мало. Проституток было сложно контролировать, и они требовали много внимания: их постоянно избивали и арестовывали, что означало длительные периоды без денег.

Их надо было кормить и одевать, а те из них, кто употреблял наркотики, были потрясающе непредсказуемы. Они также часто воровали деньги.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я. – Ты хочешь сказать, Джей Ти контролирует тебя?

– Нет, но он мне однажды сказал, что, если я хочу общаться с его семьей, я должна играть по его правилам: никакой работы, когда у нас семейный вечер. Как сегодня. А он тут всем заправляет, так что я должна играть по правилам.

Хотя банда Джей Ти и не контролировала проституток в его доме, Кларисса объяснила, что он брал ежемесячную плату и с торчих, и с постоянных. Постоянные обычно платили фиксированную сумму (от пятнадцати до семидесяти пяти долларов в месяц), а за это банда била любых клиентов, которые обижали женщин.

Торчихи же в это время платили долю от своего дохода (от 1 до 25 процентов) рядовым Джей Ти, которые старались следить за тем, сколько клиентов было у каждой из них. Кларисса сказала, что Джей Ти на самом деле был одним из самых добрых главарей банд в Саус-Сайде. Он регулярно давал женщинам в долг, помогал им получить медицинскую помощь и даже держал несколько свободных квартир, которые они могли использовать в качестве борделей. Так что, хотя Джей Ти в теории и не заправлял сетью проституток, в действительности он контролировал по-ток проституции на своей территории и получал с этого прибыль. Беседа с Клариссой в этот вечер дала мне понять, что я был вряд ли единственным человеком в проджектах, чьими движениями командовал Джей Ти.

Каждый раз, как он брал меня с собой на обход домов, я наблюдал, как он разбирался с разными людьми, которые торчали в подъезде, на лестницах, в галереях, на парковках и детских площадках. Он предупреждал проституток не сниматься в открытую. Он сказал человеку, торговавшему кроссовками, выглядевшими как поддельный «Найк», переехать из подъезда, где гангстеры Джей Ти торговали наркотиками. Джей Ти часто запрещал бездомным собирать-ся на детской площадке, особенно если они пили. А если он замечал незнакомца на территории, он отправлял одного из своих старших офицеров его допросить, чтобы узнать, что ему надо. Джей Ти едва ли знал каждого из примерно пяти тысяч человек, живших на его территории, но он обычно мог определить, местный ли кто-то, а если не мог, было много людей, у кого он мог спросить.

Все это происходило без лишней драмы.

«Так, пацаны, вам нужно подвинуться отсюда», – говорил он будничным тоном. Или: «Что я тебе говорил про мутки в парке, когда там дети играют?», или: «Ты не можешь жить в этой квартире, если не переговоришь сначала с Крипи». Я видел, как некоторые сопротивлялись, но это никогда не затягивалось. Большинство из них вроде бы уважали его авторитет или по крайней мере его боялись.

В большей части социологической литературы о бандах, которую я читал, они были частью городского пейзажа в США по меньшей мере с конца девятнадцатого века, и у гангстеров почти всегда были напряженные отношения с родителями, владельцами магазинов, соцработниками и полицией. Их описывали по меньшей мере как помеху, а чаще как большую угрозу.

Банда Джей Ти казалась другой. Она вела себя фактически как администрация Роберта Тейлора: Джей Ти мог нарушать закон, но он же его и писал. Он вел себя так, как будто его организация и правда управляла районом, и иногда власть была захвачена полностью.

Черные короли охраняли здания более агрессивно, чем полиция Чикаго. Контролируя подъезды и парковки, Черные короли затрудняли свободное передвижение жильцов. Примерно раз в месяц они проводили по выходным турнир по баскетболу. Это значило, что на детских площадках и в округе наводили порядок, Джей Ти спонсировал большую вечеринку на весь район, но также это значило, что другим жильцам приходилось отменять игры в софтбол или пикники по указанию Джей Ти.

Через какое-то время Джей Ти стал оставлять меня одного в Роберте Тейлоре с меньшей неохотой. Иногда он просто отправлялся по делам и орал: «Эй, малой, присмотри за Судхиром. Я вернусь». Я обычно не заходил слишком далеко, но я начал общаться с людьми, которые не были в банде.

Тогда я впервые начал понимать сложные отношения между бандой и остальным сообществом.

Однажды, например, я встретил Си-Ноута, лидера сквоттеров, когда он устанавливал кондиционер в квартире мисс Мэй. Си-Ноут был мастер на все руки и хаслер. За пять или десять долларов он мог починить холодильник или телевизор. Еще за пару долларов он находил гениальные способы бесплатно провести тебе в дом электричество и газ. Когда речь заходила о ремонте, Си-Ноут мало что не смог бы или не стал бы делать.

Когда он закончил работу у мисс Мэй, я присел с Си-Ноутом в галерее и мы выпили пива. Он сказал мне, что уже много лет живет в этом доме и легально был разнорабочим, но после того, как его несколько раз сократили, он лишился договора на аренду и стал сквоттером.

Он всегда мог найти работу и место где приютиться в здании Джей Ти. Он не лез к людям, как он мне сказал. Он не шумел, не употреблял наркотики и не был агрессивным. Кличку он получил, как он объяснил, потому что: «Я знаю сто способов заработать сто баксов»⁸8
  C-Note – банкнота номиналом сто долларов, от римской цифры C.


[Закрыть].

Я узнал, что многие жильцы приглашали Си-Ноута к себе домой на ужин, разрешали ему играть с детьми и давали ему денег на лекарства, или подвозили в больницу, если он болел. Но все изменилось, когда Джей Ти вернулся обратно в Роберта Тейлора. Джей Ти видел сквоттеров как источник прибыли, а не нуждавшихся в благотворительности.

Ему также не особо нравилось, что Си-Ноут в хороших отношениях с жильцами, некоторые из которых пытались убедить Джей Ти не брать налог с доходов Си-Ноута. Даже мать Джей Ти была на стороне Си-Ноута в этом вопросе.

Но Джей Ти не шел на компромиссы, когда дело касалось денег. Он должен был платить за несколько машин и несколько девушек, каждой из которых нужна была квартира и деньги на расходы. Джей Ти также любил ездить в Лас-Вегас и гордился тем, что у него были десятки пар дорогой обуви и куча дорогой одежды. Но вместо того, чтобы проявить милосердие к таким, как Си-Ноут, Джей Ти открыто был против того, что он жил на халяву.

В одно жаркое воскресное утро я сидел с Си-Ноутом и еще парочкой сквоттеров на парковке здания Джей Ти, напротив баскетбольного корта. Они устроили автомастерскую на открытом воздухе: меняли шины, выправляли вмятины, выполняли мелкий ремонт двигателей. У них были низкие цены, и они набрали достаточно заказов, чтобы работать весь день. Машины расставлены по всей парковке. Мужчины ходили туда-сюда, таскали оборудование, менялись инструментами и весело болтали о том, как у них прибавилось работы. Неподалеку еще один сквоттер устроил стенд, где продавал газировку и сок из портативного холодильника. Я купил напиток и присел понаблюдать за расцветом подпольной экономики.

Подъехал Джей Ти в сопровождении четырех старших офицеров. За ним подтянулось еще три машины, и я узнал еще несколько главарей банд, коллег Джей Ти, которые управляли другими местными группировками Черных королей.

Джей Ти подошел к Си-Ноуту, который ковырялся в двигателе.

Джей Ти меня не заметил: я сидел у белого фургона, частично скрытый из виду, но я его прекрасно видел и слышал.

– Си-Ноут! – заорал Джей Ти. – Какого хрена ты делаешь?

– Ну а какого хрена я, по-твоему, делаю, молодой человек? – рявкнул Си-Ноут в ответ, не поднимая глаз от работы. Си-Ноут обычно был неконфликтным, но он мог быть очень твердым, когда дело касалось его заработков.

– У нас сегодня игра, – сказал Джей Ти. Он имел в виду ежемесячный гангстерский турнир по баскетболу. – Тебе надо это барахло отсюда убрать. Переставь машины, убери все это с корта.

– О, блин, ну ты мне должен был сказать, – Си-Ноут бросил маслянистую тряпку на землю. – Какого хрена я могу сделать? Ты же видишь, что работа не закончена.

Джей Ти засмеялся. Он выглядел удивленным от того, что кто-то решил поспорить с ним:

– Ниггер, ты что, шутишь?! Мне насрать на твою работу. Убери эти машины отсюда. – Джей Ти заглянул под машины. – Ой блин! Ты еще и масло разлил по всему корту. Это тоже надо убрать.

Си-Ноут замахал руками и начал орать на Джей Ти:

– Ты тут единственный, кто может зарабатывать, так? Ты тут хозяин всего, это твоя территория? Хрена с два. – Он вытащил сигарету, зажег ее и продолжал бормотать: – Какого хрена.

Остальные сквоттеры прекратили работать и следили за развитием событий. Си-Ноут был пропитан потом и выглядел злым, как будто мог потерять контроль над собой.

Джей Ти опустил глаза, а потом жестом подозвал своих старших офицеров, которые ждали возле машины. Еще несколько гангстеров вылезли из машин.

Когда его приспешники подошли поближе, Джей Ти снова заговорил с Си-Ноутом:

– Я тебе еще раз говорю, ниггер. Ты можешь или переставить эту машину, или… Ты охренел, парень! – заорал Си-Ноут. – Я никуда не пойду. Я тут уже два часа, и я тебе сказал, что не закончил работу. Так что иди на хрен! Иди на хрен! Иди на хрен! – Он развернулся к другим сквоттерам – Этот ниггер так делает каждый раз, – сказал он. – Каждый раз. Пошел он на хрен.

Си-Ноут все еще говорил, когда Джей Ти схватил его за шею.

В тот же момент двое офицеров Джей Ти тоже схватили Си-Ноута. Они втроем потащили его к бетонной стене, которая отделяла Роберта Тейлора от железнодорожных путей, по которым ездил пассажирский поезд. Си-Ноут продолжал орать, но физически не сопротивлялся. Остальные сквоттеры повернулись посмотреть. Главари банд невозмутимо достали из холодильника несколько банок газировки, не заплатив.

– Ты не можешь так с нами поступать! – закричал Си-Ноут. – Это несправедливо.

Джей Ти припер Си-Ноута к бетонной стене. Двое офицеров, чьи мускулистые руки были покрыты татуировками, прижали его сильнее.

– Я тебе сказал, ниггер, – сказал Джей Ти. Его лицо было едва ли в сантиметре от Си-Ноута. – Но ты же не слушаешь, а? – Его голос звучал устало, но в нем была также безумная нотка, которой я никогда раньше не слышал. – Почему ты все усложняешь?

Он начал бить Си-Ноута по голове сбоку, рыча с каждым ударом. Голова Си-Ноута болталась туда-сюда, как игрушечная. Иди на хрен! – закричал Си-Ноут.

Он пытался развернуться и посмотреть Джей Ти в глаза, но Джей Ти был так близко, что Си-Ноут столкнулся с ним головой. Это только взбесило Джей Ти еще больше. Он задрал руку и с размаху ударил Си-Ноута по ребрам. Си-Ноут схватился за живот и закашлялся, и тогда приспешники Джей Ти толкнули его на землю. Они по очереди отпинали его, один по спине, другой по животу.

Когда Си-Ноут согнулся, они начали пинать его по ногам. «Надо было слушать босса, дебил!» – закричал один из них. Си-Ноут лежал в позе эмбриона и пытался отдышаться.

Джей Ти развернул его и последний раз ударил по лицу. «Тупой ниггер!» – прокричал он, а потом развернулся и пошел к нам, с опущенной головой и согнув руку, как будто ушиб ее об череп Си-Ноута.

Джей Ти достал банку газировки из холодильника сквоттера. Тогда он, наконец, заметил меня. Он нахмурился, встретившись со мной взглядом.

Он быстро развернулся и пошел к многоэтажке, но от его вида у меня пошли мурашки по коже. Он явно удивился, увидев меня, и выглядел немного раздраженным.

К тому времени я уже несколько месяцев тусил с бандой Джей Ти и ни разу не видел, как Джей Ти принимал участие в насилии. Я чувствовал себя его писарем, ходившим за властным вождем, который любил пошутить с жильцами и, когда ему надо было показать авторитет, делал это спокойно. Наверное, я был наивным, но я как-то убедил себя, что просто потому, что я лично не видел насилия, его и в самом деле не было. Теперь я увидел другую сторону его власти, куда менее глянцевую версию.

В последующие недели я начал думать о том, что, возможно увижу больше избиений и, возможно, даже с летальным исходом. Я все еще чувствовал восторг от того, что получил доступ к банде Джей Ти, но я также начинал чувствовать стыд. Мое убеждение, что я был просто социологом-наблюдателем, отстраненным и объективным, начало казаться мне ложным. Должен ли я был в самом деле стоять и смотреть, когда кого-то избивают? Мне было стыдно за желание так близко подобраться к насилию, к культуре, которую, как я знал, другим ученым не удалось увидеть.

На самом деле у меня, наверное, было недостаточно влияния, чтобы уберечь кого-то от насилия банды.

И, впервые в жизни, я работал над тем, что мне по-настоящему нравилось; я был в восторге от своего успеха. В университете мои исследования начинали привлекать внимание профессоров, и я точно не хотел лишиться этого. Я рассказал Уилсону о молодых людях, с которыми познакомился, и их связях с гангстерами.

Я старался говорить абстрактно; я не рассказывал ему всех подробностей того, что видел. Он, кажется, был впечатлен, а я не хотел терять его поддержку, по-этому я решил, что, если я забуду про стыд, он просто пройдет.

По прошествии времени я практически перестал говорить о своих исследованиях с семьей и друзьями. Я просто делал записи и старался не привлекать к себе внимания, только иногда рассказывал своим научным руководителям парочку историй.

Когда я возвращался домой в Калифорнию в отпуск или на праздники и виделся с родителями, я довольно мало говорил им о своей работе в проджектах. Моя мать, работавшая в больничном архиве, уже волновалась из-за того, что я живу так далеко от дома, и я не хотел волновать ее еще больше историями о гангстерских избиениях. И я знал, что мой отец расстроится, если узнает, что я что-то скрываю от своих научных руководителей. Так что от него я тоже скрывал свою полевую работу. Вместо этого я просто показывал им свои хорошие оценки и рассказывал как можно меньше.

Оглядываясь назад, избиение Си-Ноута по крайней мере позволило мне более реалистично посмотреть на мои отношения с Джей Ти. Я смог оценить, насколько ограниченными были мои встречи с Черными королями. Я воспринимал себя как объективного и незаметного наблюдателя, но на самом деле мне показывали значительно подкорректированную версию событий. Не то чтобы мне показывали фальшивую сторону банды, но явно было многое, к чему меня не допускали. Я знал, что банда зарабатывала много денег разными способами: я слышал, например, что они занимались вымогательством в магазинах, но я знал мало подробностей. Все, что я видел, было показушное потребление: украшения, машины, вечеринки.

И у банды, очевидно, было огромное влияние на остальное сообщество. Оно выходило за рамки того, чтобы не давать жильцам собираться в подъезде. Избиение Си-Ноута сделало это очевидным. Но если я правда собираюсь писать свою диссертацию про деятельность гангстеров, мне придется узнать намного больше о влиянии банды на всех остальных. Проблема была в том, чтобы найти способ выбраться из хватки Джей Ти.