Текст книги "Миф об идеальном человеке. Найди общий язык со своей тенью и отправляйся в путь к силе и свободе"

Лена годами тренировалась оценивать себя критикующими, недовольными глазами матери и поверила ей, как верит каждый ребёнок: если они, «боги», говорят, что я испорченный, какое право я имею сомневаться в их словах? Долгое время она оплакивала ту часть жизни, которая прошла под эгидой «надо»: надо уничтожить свои реальные чувства, надо спрятать в Тени неудобную для матери сторону, надо погубить свои потребности.

Всё, что Лена должна, она должна себе, а не своей матери. Она не заключала с ней контракт и не подписывала договор с просьбой её родить. Её желание «любить маму» не освободит её от «маленькой Лены», рыдающей от боли и чувствующей обиду глубоко под рёбрами. Поэтому я предложила ей сделать простое упражнение – взять свою детскую фотографию дома и поговорить с «той» Леной в приглушённом свете и с глазу на глаз, ритмично баюкая фотокарточку на руках. Рассказать «маленькой Лене», как жаль, что было «так» и «вот так», как грустно, что она не может этого изменить, как понятны её гнев, страх, отчаяние, и объяснить, что впереди у «маленькой Лены» большая, яркая, полная удивительных открытий жизнь.

И нынешняя Лена сама может стать себе любящим родителем, которого ей так не хватало. Впрочем, не только Лена.

Упражнение для возвращения из Тени и право испытывать чистое, детское наслаждение от жизни

Возьмите чистый лист и положите его на пол. Встаньте напротив листа и закройте глаза.

Представьте на нём фигуру, олицетворяющую для вас естественное, свободное наслаждение. Что это за фигура?

Какая она: большая, маленькая? Яркая, еле заметная? Что чувствуете рядом с ней? Тепло, дрожь, пустоту (пустота – признак того, что вы столкнулись с чем-то сложно «переваримым»).

Что хочет сделать ваше тело? Убежать, начать плакать, сесть? Может, появилась тошнота, странные ощущения внизу живота, слабость или, наоборот, тепло, сила?

Наблюдайте за всеми своими реакциями (тело, мысли, чувства). Это про отношения с вашим естественным, здоровым наслаждением.

Побудьте напротив своего наслаждения. Затем откройте глаза и встаньте на этот белый лист – на место вашего наслаждения – и повернитесь лицом к тому месту, где вы стояли до этого. Закройте глаза.

Почувствуйте, что вы теперь сплошное наслаждение. Вы и есть эта фигура.

И находясь в этом состоянии, придумайте подарок, дар, который хочется подарить себе «реальной». Это может быть действие, или состояние, или эмоция.

Скажите это вслух: «Я хочу подарить тебе…»

И протяните руки вперёд, будто держите коробку с подарком внутри.

Откройте глаза, сойдите с белого листа на место себя «реальной».

И с этой точки принимайте решение, брать подарок или нет.

Если не готовы, то скажите: «Я благодарна тебе, но пока не готова к этому».

Если готовы, скажите «спасибо» и протяните руки, как бы забирая коробку с подарком.

Глава 3
Кто скрывается в тени

Тень – это неотъемлемая часть души, с которой обязательно нужно познакомиться и подружиться, которую нужно принять и научиться сознательно использовать.

(К. Г. Юнг)

«Мы – воспринимающие существа, – продолжал он. – Однако воспринимаемый нами мир является иллюзией. Он создан описанием, которое нам внушали с рождения».

(Карлос Кастанеда)

В некоторых африканских странах до сих пор ценятся альбиносы с гастрономической точки зрения. Тайно, за большие деньги, их сердца вырывают, приправляют специями, солью и перцем и подают к столу истинным ценителям языческих яств.

Сила альбиносов, по мнению поклонников вуду, кроется почти в каждом жизненно важном органе. Печень спасёт от цирроза, переливание крови излечит гемофилию, детородные органы исцелят бесплодие и снимут половое бессилие. Естественно, ничего общего с доказательной медициной у этого дикого пережитка прошлого нет. Но зарисовка с бледнолицыми альбиносами на Чёрном континенте отражает общественное порицание любого малейшего «нетакусика».

На протяжении всей жизни мы сталкиваемся с общественным давлением – «будь как все», «не выделяйся», «не выделывайся», «веди себя прилично», – словно общество, полюбившее говорить о приличиях, записывало правила поведения лично из уст Создателя, который специально по такому случаю спустился с небес.

Нет, я не буду трогать тему десяти заповедей и рассуждать о том, что в них изложено, это не те моральные нормы, о которых пойдёт речь. Я копну глубже, влезу в самые отдалённые участки человеческого нутра и продемонстрирую, что мы прячем в закутках наших душ.

* * *

Общество порицает аморальное поведение, поэтому в большинстве стран не принято ходить голыми или справлять нужду на улице. И это хорошо. Отдельные общественные группы нередко порицают других своих членов, посмевших стать «выскочками». Вспомните свои розовые волосы в школе или рваные джинсы, увлечение готической музыкой на фоне моды на попсу или слабую коммуникацию со сверстниками, из-за чего вас успели окрестить «белой вороной» или кем похуже. И это нехорошо. Общество порицает даже не личность, а отдельные аспекты этой личности, если те не соответствуют принятым стандартам. Вы, по их мнению, должны проявляться в рамках принятых установок, быть «такими, как все», чтобы не прослыть отщепенцем и социопатом. И это совсем нехорошо.

В юности я была увлечена готической субкультурой, слушала «не такую» музыку, одевалась «не как все» и получала приличную порцию деструктивных эмоций. Добавьте сюда хроническое безденежье тех лет, и вот уже где-то в начале 2000-х жила-была девочка Света, которая подвергалась травле.

Мне повезло: в моей семье любые мои увлечения и хобби встречали со здоровым интересом, но я не растение мимоза, растущее в ботаническом саду отчего дома. Лучи неодобрения долетали до меня в других социальных группах: в классе, в компании сверстников, на спортивных секциях. И во многом именно благодаря нейтральному одобрению со стороны матери и опоре в её лице этот период не ужалил меня настолько сильно, насколько мог.

И всё же перед глазами встаёт десяток иных примеров, когда поддержки человеку ждать было неоткуда. Его не принимали дома, его отвергали в обществе, он становился нежелательной персоной в рабочем или учебном коллективе, и даже так называемые друзья оставались всего лишь словом из шести букв, всегда готовые осудить и обсудить за спиной.

Впрочем, обращаться к прошлому в разговоре о непринятии совсем не обязательно. Прослыть «лишней фигурой» на шахматном поле жизни по сей день проще простого.

Ты женщина, которая делает карьеру и не хочет детей? Да как ты смеешь?! У тебя же там часики, и они тикают. Дал бог матку, даст и дитятку.

Парень, который пустил слезу на трогательном фильме? Фу, уносите, этот сломался, этот не мужик, ведите нового.

Ходишь на психотерапию? Ужасно, влияние дурной моды, повторяешь за своими глупыми блогерами.

Не ходишь на психотерапию? Какая-то ты не просветлённая, не возвышенная, думаешь только о меркантильном, о низменном, тьфу, бездуховщина!

Таким образом, если в XIX веке коллективное бессознательное в основном диктовало, как выглядеть, одеваться и как себя вести среди себе равных, то в нашем веке общество хочет, чтобы ты думал и чувствовал, как условные «все».

И тут сразу спойлер: никаких «всех» не существует.

Тебе предписывают, что должно лежать в твоей голове. Тебе говорят, какие эмоции полагается испытывать. Наконец, тебя информируют, что является табу, о чём думать стыдно даже на периферии сознания, потому что иметь подобные мысли – это как голеньким к званому ужину спуститься в лучшем доме Европы. Конечно, исключив из процесса жизни «сердцевину своего “Я”» и запихнув в Тень «ненужное», человек, к великому удивлению, не разлетится по белу свету, а вполне себе неплохо продолжит функционировать.

Под «вполне неплохо» мы, скорее всего, имеем в виду жизнь на автомате, без морального падения и с наличием социального одобрения: «Он хороший мальчик/девочка, работает, вон квартиру в ипотеку взял, в подъезде не мусорит…» Вот только отсутствие контакта с «сердцевиной своего “Я”» больно бьёт по энергии человека, наполненности его жизни, по его способности задавать жизни направление. Оно окутывает человека пустотой, умерщвляет взгляд, и человек становится безликим.

То есть он вроде жив, а если присмотреться, скорее мёртв. Потеря жизнеспособности. Отношение к себе обезличено и превращено в рефлексы: встать, пойти, сесть, сказать, поесть, встретиться с друзьями. Правда, без чувства присутствия и погружения. Даже деньги есть, а контакта у него с ними нет – траты впустую, например. Или наоборот: понимание, как заработать, есть, а больших денег нет, хоть и в целом прожить можно.

Отчуждение от своего «Я», конечно же, является итогом. Итогом активных шагов против «Реального Я» и попытки заменить его на «Идеальное Я». «Реальное Я» – то, что и представляет жизненную сердцевину индивидуума, – это та наша часть, которая хочет расти, идти вперёд, осуществить мечты или планы/реализоваться, высветиться. И это та часть, за которую человеку часто стыдно, неловко, страшно, за которую он получил столько ссадин, что вытащить её на сцену жизни становится подобно пытке. А потому многие начинают защищаться и выстраивают барьер из «Идеального Я», стараясь быть выше своего убогонького «Реального Я».

Они думают: «Надо быть стойким, быть выше своих желаний, смиренным, самым умным, самым красивым, добрым, понимающим, сильным. Нужно быть сильнее обстоятельств и душевных мук, контролирующим мир и других вокруг, всем нравиться, быть только успешным, а значит, ничего не начинающим, потому что может вдруг не получиться, а провал неприемлем.

Заменителей «реального Я» много. И они носят плащ отчаяния от нежелания быть собой, отвращения к возможности согреваться своим «Реальным Я».

* * *

Клиент Артём – большой начальник в суровой сфере и, на контрасте, аристократично сложённый, интеллигентный человек. У Артёма два высших образования, и его ежемесячный оклад почти достиг семизначного значения.

Всё своё детство и юность клиент Артём впитывал с молоком матери, пирожками бабушки и оплеухами отца, что ему следует быть «настоящим мужиком». Весь остальной Артём, не подходящий под трафарет «настоящего мужика», тотально игнорировался. С малых лет он чувствовал себя нежеланным гостем у родителей. Если он не соответствовал их ожиданиям, его переставали замечать. Если драться, то до победного конца, даже если не хочется, если подтягиваться, то до сорванных сухожилий, даже когда руки тянутся не к турнику, а скрипке. И конечно же, нельзя плакать над умершим котёнком, потому что в ответ слышишь: «Ишь, что удумал, рёва-корова, соберись и не порти настроение нам, взрослым, своими слезами».

Клиенту Артёму по заветам семейной династии не было уготовано иной судьбы, кроме как пойти в железнодорожный. Он не был против, но и не был за. Мысль преподносилась ему родителями, окружением, друзьями семьи, родственниками и соседями как само собой разумеющееся, как «должное». Поэтому Артём смирился, как послушник на причастии, и исполнял свой сыновний долг.

Уже в университете у Артёма стали закрадываться мысли, его ли это призвание. Вокруг крутились в основном, огромные похожие на медведей сокурсники, способные остановить поезд подножкой. Брутальность и тестостерон капали прямо с козырьков кепок. Да и годы были знаменитые, воспетые сериалами «Бригада» и «Слово пацана».

Девочки-однокашницы не уступали. Спутать студенток железнодорожного с танком можно было даже вблизи. Таких побаивались водители в маршрутках времён 90-х. Хотя, казалось бы, те вообще никого и никогда не боялись.

Подспудно клиент Артём чувствовал, что уж очень он выделяется среди толпы. Спокойный, умный, любящий шахматы, умеющий замедляться, рефлексировать, анализировать свои поступки прежде, чем принимать решения. Но ярлыки, навешанные ближним кругом, – «ты единственный ребёнок», «ты наследник», «ты продолжатель династии», – мешали.

Вырастая, Артём как мог встраивал свою харизматичность и креативность в профессию, где это не особо ценится. И получилось у него настолько, что во взрослые годы он занял самую творческую должность из возможных и стал маркетинговым топ-менеджером. А потом пришли сорок лет, а с ними – ощущение упущенных желаний и возможностей.

К этому моменту клиент Артём понял, что больше всего на свете ему нравится заниматься рекламой, но своего потенциала в суровой, маскулинной госкорпорации реализовать не получится. Своего финансового потолка на рабочем месте он несколько лет как достиг, а границы рекламных кампаний были изучены многим раньше. Стремление уйти в свободное плавание и открыть собственное рекламное агентство не поддерживались ни женой, ни родителями – да-да, снова против Артёма работало его окружение. Даже больше: стремление порицалось и осуждалось из страха, что попытка отличиться приведёт к провалу, в том числе и денежному. К «наследнику» и «продолжателю династии» добавился «главный кормилец».

Вот и стал Артём думать, что с ним что-то не так, потому что он вообще-то хороший, он и мухи не обидит, он никого не расстроит, ему это всегда было важно. Настолько, что, впервые заикнувшись о собственном бизнесе, он отпаивал супругу корвалолом и клялся больше никогда не поднимать этот вопрос. Удобные взрослые, которые живут под девизом «живу так, чтобы не расстраивать других людей», – это часто выходцы из тюрем родительского молчания и игнорирования.

Это бывшие пленники немых холодных матерей и отцов, которые испепеляли взглядом, но, поджав губы, не извергали ни слова, если ребёнок вёл себя не так, как им удобно.

Игнорирование – это яд. Поражающий самую сущность жизни. Это заявление взрослых ребёнку: «Тебя нет», «Ты не значим», «Ты мёртв», «Ты плохой, исправься, и тогда мы дадим тебе кроху внимания». Дети в этот момент чувствуют себя призраками и, чтобы хоть как-то ожить, часто валяются в ногах родителей с просьбой: «Прости, я больше не буду, я стану таким, каким ты меня хочешь видеть».

И действительно, после сотни часов дрессировки молчанием они «больше не будут». Не будут мечтать, громко смеяться, заявлять о своих потребностях, проявляться, выделяться. Они «кастрируют» любую возможность самореализации. Лишь бы мир не молчал.

В своём стремлении угодить и сделать так, как просит и ждёт общество, мой клиент точно попадает под характеристику Карла Юнга: «Каждый несёт свою тень. И чем меньше она воплощена в сознательной жизни, тем чернее и плотнее внутри». Артём – идеальное слияние доктора Джекила и мистера Хайда[1]1
  «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» – готическая повесть шотландского писателя Роберта Стивенсона.


[Закрыть]. Он так давно и так долго живёт чью угодно, только не свою собственную жизнь, осуществляет чьи угодно, только не свои мечты и испытывает чьи угодно, только не свои эмоции, что душу клиента Артёма разрывает на части.

Собственные желания, чувства, обиды на навязанные установки он отрицает, мотает головой и парирует: «Но у меня хорошая, сытая жизнь, отличный дом и прекрасная семья». А я уверена, что с подобными внутренними распрями люди потом хватаются за топор или выходят в окно. Вы наверняка видели подобные новостные заголовки и свидетельства очевидцев: «Приличный семьянин, не пил, не бил, не курил и мухи не обидел…» Ну кто бы мог подумать?! Все «мистеры Хайды» взращены и вскормлены нашим обществом.

Люди, способные противостоять массовому давлению, дают своей Тени выход, не держат негативные эмоции взаперти. Они ругаются, когда им это нужно. Они плачут, когда требуется дать волю слезам. Они принимают себя целиком и полностью, зная, что сотканы не только из положительных характеристик, и будучи знакомыми со своей тёмной стороной. Это сродни выгулу питомца: если собаку запереть в комнате и слишком долго не выпускать на волю, она изгадит всё вокруг, обдерёт диван, разорвёт обои, а потом выломает дверь и окончательно озвереет.

Неприятие себя как полноценной личности у Артёма произошло именно через работу. И место, и должность в этой истории выдуманы, но суть остаётся та же. На терапию Артём пришёл с ощущением опустошения и чувством, что жизнь близка к закату, хотя сорок лет – это отличный молодой возраст, чтобы продолжать старое, начать новое, стоять на распутье.

Один из вопросов звучал так: «Светлана, и что мне делать?» Ответ на него был очень прост и сложен одновременно: заново познакомиться с собой. Со всем собой, а не только с удобной, не порицаемой общественным мнением частью.

Когда общество отвергает отдельного индивида, оно часто старается внушить ему ощущение вины за пресловутое отклонение от установленных норм. А навязывание и насаживание установок нередко начинаются с раннего детства.

– Не ной, это просто царапина.

– Не смейся громко, совсем из берегов вышел, успокойся.

– Не смей учиться плохо, иначе на рынке придётся торговать.

– Не трепли матери нервы этой своей подружкой, она ей не нравится.

Заметили, сколько в таких формулировках «не»? Отрицание всегда идёт на полшага впереди порицания.

Возвращаясь к понятию теневого аспекта, можно утверждать, что у Артёма произошло прямое столкновение с отвергнутой частью своего «Я» на фоне упаднических настроений. От извечной внутренней борьбы, о которой он мог и не думать, но которой это не мешало происходить у него внутри, клиент заработал синдром хронической усталости, здорово расшатал самочувствие и оказался у меня в кабинете в пре-депрессивном состоянии.

Когда наша теневая сторона запирается нами в чулане под влиянием общественного мнения, когда мы лишаем её сознания, это постепенно разрушает нашу жизнь. Убранный негатив никуда не исчезает, он копится и функционирует, а мы напоминаем страусов с головой в песке: не вижу – значит нет. Иными словами, теневые стороны личности, лишённые «выгула», будь то лень, желание покуролесить в барах, адреналиновая зависимость от опасных видов спорта, гнев, обиды и многое другое, неудобное кому-то извне, обладают способностью расти в размерах и постепенно подавлять наше сознательное эго, наш фасад, наши черты и достоинства, которые мы предпочитаем выпячивать вперёд.

В научных трудах Юнга Тень хоть и носит колер тёмного цвета, но не является чем-то однозначно чёрным, как характеристика плохого, или однозначно белым, как характеристика хорошего. Да и нутро человеческое, будем честны, – это, скорее, пятьдесят оттенков серого, чем «Добро vs Зло» на разных полюсах.

Однажды Артём, поставив в угол свой стыд за навязанную слабость, дал волю слезам у меня в кабинете и закричал от боли: «Я стал тем самым котёнком, который умер у меня на руках, я умер! Я мёртв! Мне так больно и я больше так не хочу! Я хочу воскреснуть, Светлана!» Тогда Артём научился говорить «Нет, я хочу по-другому» и выдерживать реакцию окружающих.

Да, да, наше отстаивание себя не заканчивается словом «нет» окружающим. Вторая и порой самая сложная вещь – выдерживать их реакцию.

Я всегда привожу такую метафору: вы закрываете дверь перед теми, кто пришёл перепахивать ваш огород и рассказывать, как вам жить. И за этой закрытой дверью они могут обижаться, кричать, ломиться обратно, плакать – всё, что их душа пожелает. Ваша ответственность – держать дверь закрытой или обозначить правила её открытия. А также не замирать, дышать и греть своё тёплое, не поддаваясь на провокации и манипуляции от тех, кого трясёт от ужаса за закрытой дверью. «Посмотри, что ты со мной сделал» – классическая манипуляция тех, кому стало невыносимо от вашего выбора. Однако они – все они – всегда за дверью тех наших решений, которые касаются исключительно нас.

В некоторых вариантах для защиты того, что вам важно, от нападок и вовсе стоит научиться вовремя закрывать рот. Звучит грубо, но не останавливайтесь – читайте дальше. Закрыть свой рот – как закрыть дверь в избе при тридцатиградусном морозе на улице, – чтобы не выпускать нагретый печкой воздух. Чтобы не обжигать токсичностью свои планы и мечты, необходимо не относить их на обжиг другим. Да, не делиться, не рассказывать, закрыть рот – там, где есть вероятность получить оплеуху вместо поддержки.

Мир неоднородный и бывает токсичным похлеще ядерных отходов. Это правда жизни. Требовать от мира не сталкивать вас с этой участью – весьма иллюзорная затея. Посторонние и даже, увы, близкие по ДНК люди могут подойти и выплеснуть весь свой грязный запас мыслей прямо вам в тарелку во время праздничного обеда. Ваша ответственность – это не потреблять и уйти с места завалов чужих мыслей.

И ещё научиться не раниться о чужой бред.

А это, конечно, уже целая наука: учиться не идентифицировать себя с чужими мыслями и мнениями, уметь выстраивать свои границы под лозунгом «со мной так нельзя». В кабинете психолога отлично можно овладеть данным искусством.

И – о чудо! – окружение Артёма приняло его, не отвергло. Кто-то постарался понять, иные – также, но скрипя зубами. Но смысл возведения личных границ и заключается в том, чтобы брать ответственность за свои решения без оглядки на других и без дальнейшего чувства вины за их реакцию. И однажды в кабинет вошёл совсем другой Артём: тёплый, жизнерадостный, обросший своей судьбой, своими выборами. Он сел на кресло и, заплакав от ощущения свободы, гордо произнёс: «Светлана, теперь я живой».

* * *

На одном обучении нас познакомили с историей женщины, выросшей в глубоко религиозной семье. Из тех, где отцы хватают домочадцев, продают квартиру в Питере, покупают развалюху в глухих муромских лесах и считают целью всей своей жизни учить с детьми старославянский при свете лучины.

Когда девочка вошла в пору полового созревания, у неё возникли естественные интересы и потребности. Своё тело она начала исследовать с превеликим удовольствием, пока однажды её не «застукала» мать.

У каждого второго моего знакомого или знакомой родители становились случайными свидетелями мастурбации в юности. Большинство реагировало правильно: они старались незаметно уйти. Если не получалось, то мамы и папы делали вид, что вообще ничего не видели и не поняли.

Но в случае той семьи мастурбация стала поводом для анафемы и публичного унижения девочки с изложением всех подробностей. После этого её избили ремнём, и порка эта случилась не раз и не два. На протяжении нескольких лет ребёнка планомерно пороли за «грех» с посылом «выбить дурь».

Результат во взрослом возрасте не заставил ждать.

У женщины напрочь отсутствует восприятие себя желанной, самоудовлетворяться она не умеет и даже боится, а об оргазмах знает только из книжек и кино. Как следствие, она не может выстроить отношения с партнёрами, её либидо оказалось на нуле и сформировался истеричный, буквально опасный склад характера – этакая начальственная Наоми Кэмпбелл, способная поколотить любого подчинённого.

Сексуальная часть её тёмной стороны мечтает о разрядке, но Тень прогнали в самый дальний угол внутренней «избы» и не подпускают к себе. Поэтому Тень выбирается обходными путями: вылезает в конфликтах на работе, прорывается в скандалах с подругами. В итоге – хватается за нож и совершает преступление.

Избавиться от теневой стороны невозможно: день не может существовать без ночи. Так что же с ней делать? А всё просто. С Тенью надо соседствовать, быть знакомым, пожимать при встрече руку и заключить мирное, дипломатическое соглашение. С ней не требуется дружить, но её надо знать, поддерживать нормальные отношения, как в многоквартирном доме, населённом разными людьми.

В моем доме есть бабушка – божий одуванчик с первого этажа. От неё разит кошачьим запахом, но в целом она безвредна. А есть молоденькая соседка, которая приводит к себе домой разных мужчин, чем бесит, но зато у неё всегда можно стрельнуть сигарету. Есть молодая семья, чей младенец орёт по ночам, но они всегда готовы подвезти до работы на своём авто. И есть дед с охотничьим ружьём, которого не видно и не слышно, но раз в год, на День Победы, он напивается по-чёрному и палит из ружья в окно.

С каждым из них вы способны найти точки соприкосновения и подписать мир на взаимовыгодных условиях: «Ты не мешаешь мне, я не игнорирую тебя». Значит, и с самим собой договоритесь.