Текст книги "Путь Сумеречницы"

Лайсве снова улыбнулась.

Старый лорд Гедокшимска умер неожиданно. По слухам, его преследовал мстительный призрак, которого он однажды пленил. Призрак свел лорда с ума и вынудил выброситься из самой высокой башни Будескайска. Хотя поговаривали, что Петрас, обретя силу, сам подтолкнул родителя к краю, чтобы получить титул и власть.

Лайсве сплетням не верила. Лорд Гедокшимска гордился единственным наследником. Вейас даже жаловался ей, что завидует Петрасу, – лорд Веломри скупился на похвалу, а когда отец Петраса хвастался успехами сына, лишь качал головой и поджимал губы. Только напористые манеры и самоуверенный тон портили безупречный образ наследника Гедокшимска.

Петрас закрыл глаза. Полился речитатив, из которого нельзя было разобрать ни слова. В такт стучал по центру звезды посох.

– В ритуальной одежде было бы проще. – Он закончил заклинание и открыл глаза. – Ладно. Один призрак – не полчище. У тебя есть что-нибудь принадлежащее тому, кого ты хочешь вызвать?

Лайсве кинулась перебирать вещи на кровати. В старых лохмотьях завалялся гребень.

– Подойдет?

Петрас повертел находку в руках, снял темный волосок и поднес к лицу, внимательно изучая.

– Вот это точно подойдет. – Он кивком велел Лайсве сесть обратно на шкуру. – Давно она умерла? – Кузен поднес волос к свече. Тот скукожился, испустив не слишком приятный запах, и истаял без остатка.

– Несколько дней назад. Думаешь, получится? – засомневалась Лайсве.

Без Вейаса ей стало неуютно, словно она лишилась брони, защитника и смелости разом.

– Чем меньше срок, тем проще. А если умерла не своей смертью, точно явится: они плохо на Тихом берегу приживаются. – Петрас сложил руки на груди. – Главное сиди смирно и не пугайся: это их заводит. Если что, я смогу тебя защитить. – И подмигнул ей, словно хотел добавить: «Не то что твой братец-слабак!»

Лайсве с трудом сдержала неприязнь.

– Как ее звали?

– Айка из Тегарпони, – собралась с духом она. – Она видела меня в мужском наряде и думала, что я юноша. Боюсь, в платье она меня не узнает.

– Мертвые не видят одежды, только душу.

Петрас вынул из рукава ритуальный кинжал с волнообразным лезвием и полоснул себя по запястью. Янтарь набалдашника впитал кровь, потемнел и замерцал багровыми сполохами. Кузен выпрямился и ударил посохом в центр пентаграммы:

– Светом и тьмой заклинаю, духа с той стороны призываю, завесу пройди, плоть обрети!

Свечи мигнули и погасли. Даже угли в камине тлели уже не так ярко. На уши свинцовой тяжестью давила тишина. Стало зябко. Лайсве сдавленно выдохнула – изо рта вырвались клубы пара.

Мучительно долго ничего не происходило.

Внезапно стукнула о притвор дверь, заскрипели половицы.

Лайсве стиснула зубы, чтобы сдержать дрожь. Петрас положил руку ей на плечо в знак поддержки.

Из самого темного угла, до которого не доставал свет камина, приближался тускло-зеленый огонек. Он разрастался, обретая четкие очертания, потом замер в центре пентаграммы и мигнул. На его месте показалась прозрачная фигурка той, что и при жизни напоминала бестелесного призрака. Вокруг ее тонкой шеи обмоталась золотая нить, второй край которой был привязан к посоху Петраса. Почти как у невольницы или зверя на цепи.

– Только быстро. – Кузен подтолкнул Лайсве вперед.

– Айка, прости меня, – затараторила она, с трудом преодолевая наползающий липкой пеленой страх. – Я не хотела вам зла, не хотела, чтобы тебе отрубали руку и гнали отовсюду, не хотела, чтобы ты голодала, а твоих товарищей вешали. Мне так жаль, что вы умерли. Как ты там?

Призрак склонил голову набок и посмотрел на нее печальными, измученными глазами. Лайсве глубоко вздохнула, выпустив изо рта кольца густого пара. Он оседал на лице, смешиваясь с каплями ледяного пота.

– Зачем тревожишь меня? – без интонации произнесла Айка. – Разве ты не знаешь, что пустые извинения никому не помогут?

– Знаю, но… – Лайсве поступала эгоистично, но слишком больно было все это терпеть. – Вина за ваши страдания не дает мне покоя. Пожалуйста, ведь это ничего не стоит – лишь пару слов!

Зеленоватый отсвет призрака полыхнул ярче. Золотая нить истончилась.

– Спасая тебя, я думала лишь о том, что на Тихом берегу встречу брата и отца с мамой, но здесь так холодно и пусто, – ее голос усилился, но звучал все так же неестественно глухо, без тени эмоций. – Мы скитаемся вдоль Сумеречной реки одинокими странниками, не узнаем друг друга, ни дотронуться, ни поговорить не можем. А река не течет, не катит свои воды к перерождению. Мы заперты в ее круге – ни назад, ни вперед тронуться нельзя. Прозябаем. И будем прозябать вечность. Ты за это прощения просишь?

Могильный холод пробирался под кожу, кровь стыла в жилах. Под гнетом ужаса мысли шевелились едва-едва.

– Прости…

– Перестань извиняться! – бесплотный голос взвился до крика и хлестнул по ушам.

Золотая нить оборвалась.

Зелень полыхнула так, что Лайсве на мгновение ослепла, а когда вновь обрела зрение, призрачная фигура освободилась и понеслась прямо на нее. Айка зависла в дюйме от ее лица и дохнула смрадным тленом. Колени задрожали.

– Нам обещали, что он придет и сделает мир лучше для всех, даже для мертвых. Но его нет. Есть только твой бог, тот, что забился в нору и трясется от страха и обид. Найди его и вытащи оттуда. Заставь стать нашим богом, милостивым и всесильным. Заставь его спасти всех нас. Следуй за Северной звездой, ведь ты и есть…

– Я не понимаю, – просипела Лайсве. – Я не…

– Ты божественный посланник! Почему ты не ищешь его? – Призрак с гулом прошел сквозь нее. Лайсве окатило болью и ужасом Айки перед смертью, робкой надеждой, что на Тихом берегу будет лучше, разочарованием, что ничего не сбылось, и разъедающей пустотой изнутри, которая уносила все хорошее, оставляя лишь горечь и ненависть.

Ее ноги подкосились. Руки дергались и выкручивались.

– Дух неупокоенный, странник стороны, вернись к себе, отчаянный, оковы разорви, – послышался сухой речитатив Петраса. – Пройди путями тайными, обряды соверши, от скверны отмщения свой Атман отдели.

Лайсве обмякла. Каменной глыбой навалились апатия и усталость.

– Я же предупреждал: не показывай эмоции. Мертвые всегда этим пользуются, – посетовал Петрас.

Она глотала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Кузен зажег свечи и стер пентаграмму, а затем принес одеяло с подушками и помог ей устроиться поудобнее.

– Выпей – полегчает.

Петрас сунул ей под нос откупоренную флягу, из которой разило крепкой настойкой. Лайсве с трудом заставила себя сделать несколько глотков. Напиток обжег внутренности, убил могильный холод и разогнал застывшую в жилах кровь.

– Спа-спасибо, – прохрипела она. В мысли вернулась ясность, но вот тело, напротив, покачивало на волнах, будто совсем развезло. – Не говори Вейасу…

– Только между нами, это будет наш секрет. – Петрас взял ее за руку и принялся большими пальцами поглаживать тыльную сторону ладони. – Эта девочка – пресветловерка из тех, что мы недавно повесили? Я сразу понял, что это они тебя обидели. Не вини себя ни в чем и не бери в голову их бредни. Они сами сделали свой выбор и поплатились за это. Все по справедливости.

Его темные глаза были почти такого же цвета, как у Айки, но оттенок другой – беззвездной зимней ночи, холодной, не знавшей пощады. Петрас не поймет этой беды, но Вейас бы понял – в ночь после казни он ощущал почти то же самое.

Петрас придвинулся ближе и, мягко коснувшись ее щеки, повернул лицо Лайсве к себе. Его тяжелый взгляд нацелившегося на добычу хищника завораживал. Запах, терпкий и горький одновременно, обволакивал.

Свет померк.

Приторный вкус молодого вина проник в ее рот вместе с требовательными движениями губ. Страх тошнотворным комом подступил к горлу.

– Нет! Оставь! Что ты делаешь? – Лайсве оттолкнула кузена. – Зачем? Ведь я даже не красивая!

Петрас прижал ее к полу и снова поцеловал.

– Есть камни яркие на вид, но на поверку оказываются лишь крашеными стекляшками. А есть такие, что прячутся в самых недоступных скалах. Их трудно оценить без огранки, но оттого они только дороже. Диковинка, редкость – разве можно сравнивать их с безделушками, которые найдутся у каждого?

Нет. Нет! Она не была безвольным камушком в его посохе! Она – человек!

Подлец все рассчитал с самого начала. Ведь борьба с призраком измотала ее, сил на сопротивление просто не осталось.

– Твоя красота завораживала меня еще в детстве, – хрипло прошептал он, обдавая ее запахом крепленого вина. – Я каждый день отправлял прошения в орден, чтобы нас соединили брачными узами, а когда пришел отказ, повсюду искал подобную тебе. Но такой больше нет: ты одна в своем роде. И теперь, когда ты сама пришла ко мне, я не упущу этот шанс. Ты будешь моей. Тебе понравится, обещаю.

– Не надо! А как же Кодекс? – воззвала к его разуму Лайсве, потому что на милосердие надежды уже никакой не осталось.

– О, у нас будет все по Кодексу. Ты понесешь от меня, и ордену придется согласиться на наш брак. Женщина принадлежит отцу своего ребенка, кажется, так говорится в этой одряхлевшей книжонке?

Благородный ублюдок! Орден прогнил изнутри, Мрак притаился в душе каждого. Они были хуже демонов, которых так безжалостно истребляли.

Петрас скользнул ладонями по ее ногам вверх, до бедер задирая юбку.

– Вейас!

Отчаяние придало ее сил. Лайсве пихнула кузена коленом под дых. Он откатился, корчась от боли, и она тотчас рванула к двери, на ходу поправляя платье. Слишком медленно. Петрас догнал ее и снова опрокинул на пол.

– Брат тебя продал за поддержку в ордене. Смирись, для тебя это тоже лучший выход. Я же не какой-то там шакаленок.

Его запах, его прикосновения уничтожали саму ее суть, губили душу.

«Брат мой, Ветер, помоги! Если ты есть, помоги! Хоть кто-нибудь!»

Петрас вдруг завизжал и откатился в сторону. Что-то загрохотало вдалеке.

– Я ведь предупреждал: либо все происходит по ее воле, либо не происходит вовсе! – разъяренный голос Вейаса заглушил скулеж кузена.

Лайсве распахнула глаза. Брат опустился возле нее на колени, рывком оправил платье и помог подняться. Она прижалась к нему и расплакалась.

– Прости, я больше никогда…

Он здесь! Весь этот ужас останется лишь дурным сном.

– И ты прости, я… – ему тоже не хватало слов. Он ласково гладил ее по волосам, целовал в лоб.

Вейас защитит от всего, даже от нее самой!

– Ни с одним мужчиной, – шептала она, напитываясь его силой и запахом. – Тебя буду слушать!

– Ты должен был уехать к винарю! Просто отвернуться… – прохрипел Петрас, из его носа текла тоненькая струйка крови. – Дурень! Я бы сделал из тебя рыцаря. Без меня ты пустое место.

– Не нужны мне подачки от навозных жуков вроде тебя! – сплюнул Вейас и приставил указательный палец к виску. – Больше ты меня не запугаешь. Я лучше, сильнее и в тысячу раз умнее тебя.

Его зрачки расширились, когда он использовал дар. Петрас снова взвыл и заметался, обхватив голову руками.

Мыслеклещи? Это была одна из высших боевых техник. Когда Вейас успел ею овладеть?

– И сестрой расплачиваться тоже не собираюсь! – он приподнял ее лицо за подбородок. – Переодевайся и собирай вещи. Мы уезжаем.

Лайсве умчалась наверх. Ей хотелось смыть позор и страх, вычеркнуть из памяти Петраса и все его прикосновения. Она рванула с себя мерзкое платье, отчего оно треснуло по швам и разлетелось на лоскуты. Схватила костюм кузена и поскорее натянула на себя. Повезло, что его ни разу не надевали – от запаха кузена ее мутило. Лайсве собрала на смену штаны, пару рубах, дублет и плащ. Если выстирать все в болотной тине, будет вонять, но хотя бы не Петрасом. Она сунула одежду вместе с вещами брата в котомки, висевшие на спинке стула, перекинула их через плечо и сбежала вниз.

Вейас наблюдал, как кузен стонет на полу, не в силах даже натянуть штаны.

И он еще когда-то казался ей красивым? Фу!

Передав котомки брату, Лайсве заглянула на кухню и собрала в узелок остатки пиршества. В гостиной нашлись остальные вещи. Под руку попался дневник. Она столько над ним корпела, что было жалко бросать. Ну и что с того, что его подарила эта скотина? Будет платой за то, что он тут устроил!

– Все? – спросил Вейас, «отпустив» кузена. – Уходим.

– В Нордхейм собрался? – закряхтел тот, обливаясь потом. – Вэс – это химера. Только зря себя и сестру погубишь.

– Химер выращивают в тайном подземелье Эскендерии. – Брат пнул его по ноге. – Только такой самовлюбленный дурак, как ты, этого не знает. Я убил короля варгов и победил тебя. Пока сестра со мной, я смогу отыскать демонову зверюгу, пусть даже мне придется пройти семь врат Червоточин ради этого.

Лайсве снова прижалась к брату и поцеловала его в щеку.

Вейас торжествующе улыбнулся, взвалил на плечи котомки и подпалил лежавшую у камина палку.

– Идиот! – выплюнул в спину Петрас.

Брат подошел к двери и распахнул ее настежь. Коснулся палкой растянутой на кольях белой шкуры. Огонь лизнул ее, с треском вспыхнул и полностью поглотил. Воняло знатно!

– Прощай, кузен. Несчастливо оставаться! – крикнул Вей.

Затем близнецы оседлали лошадей и помчались прочь без оглядки. Позади уже занимался рассвет, подкрашивая дорогу теплым рыжим заревом.

Глава 11
Свинтус, Хромой Лис и Тихий Змей

1526 г. от заселения Мунгарда.

Вижборг, Лапия

Шел шестой месяц путешествия.

Зажиточная Кундия осталась за спиной, а впереди лесистыми горными плато раскинулась дикая Лапия. Королевской династии, которая управляла бы всеми подвластными землями, здесь не имелось. Каждый город избирал правителя, и если бургомистр не справлялся с обязанностями, то просто назначали нового. Друг от друга города не зависели и даже соревновались с соседями в зажиточности и благополучии.

Лайсве уговорила Вея не обманывать простолюдинов, а охотиться на демонов по-настоящему. Не на варгов и им подобных, конечно, а на кого-то поменьше, чтобы набраться опыта перед встречей с вэсом. Ведь неизвестно, какой мощью он обладал. Надо быть во всеоружии.

Не подходе к Вижборгу у близнецов появился попутчик. Лайсве нарекла его Свинтусом. Он был похож на мохнатого кабанчика с лысой головой младенца. Сперва они сочли его очередным демоном. Он настырно крутился возле ног, жалостно выл и повизгивал, но когда Вейас в сердцах схватился за меч, то тут же исчез – чтобы появиться на другом краю поляны и продолжить безобразничать.

После бессонной ночи близнецы поняли, что он куда-то зовет их. Похватав оружие, они последовали за Свинтусом. Тот помчался в чащу и долго петлял, пока не вышел на поросший багульником край болота. Опять что-то завыло – сипло, жутко, но это был вовсе не Свинтус.

– Смотри, там ребенок. – Лайсве указала на покрытую клюквой кочку, посреди которой лежал орущий сверток. – Надо его достать!

Вейас неохотно подхватил с земли длинную палку и, проверяя зыбкую почву, добрался до малыша. Тот уже сипел на последнем издыхании. Вместе с ребенком на руках удерживать равновесие стало тяжелее: Вейас несколько раз поскользнулся, едва не угодив в трясину. Возле края болота он все-таки съехал по мокрому мху в зеленую лужу. Бранясь последними словами, Вейас вручил ребенка сестре. Малыш захлебывался хрипами. Лайсве принялась его качать, напевая нянюшкину колыбельную, но успокаиваться он не собирался.

– Ну и воняет от него! – возмутился брат, выливая из сапог воду.

– Его надо выкупать и укутать в чистое. – Она развернула грязные тряпки. Кожа под ними воспалилась. – Неудивительно, что он так плачет.

– Он плачет, потому что есть хочет. И не смей изводить нашу одежду на пеленки! – прикрикнул Вейас, обуваясь.

Пеленок ему жалко! А если кроха заболеет? Дети в этом возрасте были очень хрупкими.

– Только не воркуй над ним. Противно!

Попытавшись сделать шаг, Вейас чуть не кувырнулся через Свинтуса, который нарезал вокруг них круги и счастливо хрюкал. Брат снова заковыристо выругался.

Лайсве едва сдержала смешок и посмотрела на ребенка. Его глаза сделались желтыми, а круглый зрачок превратился в тонкую вертикальную полоску. Демон?

Она зажмурилась, просматривая ауру. Обычная, человеческая, и только верхний слой переливался тусклым зеленовато-коричневым оттенком. Так ребенок ведь из одаренных! Какой бездушный лиходей бросил его умирать посреди болота?

– Вей, это оборотень. Похоже, не зря Свинтус нас сюда привел.

Демон громко хрюкнул, подтверждая ее слова.

– Змееныш, я заметил, – брат кивнул и раздраженно добавил: – Идем! Нужно побыстрее от него избавиться, а то я рехнусь от этого воя.

Вскоре близнецы въехали на главную площадь Вижборга. Ясное небо пронзал шпиль на крыше ратуши – единственного здесь здания из кирпича. Впереди, лавируя между прохожими и редкими всадниками, мчал Свинтус. Удивительное создание! На коротких толстых ножках он обгонял бегущих рысцой лошадей и указывал путь. Никто не обращал на него внимания, словно не видели вовсе. Впрочем, обычные люди редко замечали демонов, пока не сталкивались с ними нос к носу, а после быстро забывали – так действовали демонические чары.

Свинтус взлетел на высокий порог ратуши и постучал передними копытами в массивную дверь, окованную по краям железом.

– Кого нелегкая принесла? – сварливый возглас перекрыл тяжелую шаркающую поступь.

Близнецы поспешили вперед.

Дверь медленно отворилась, и на пороге показался высокий мужчина, держа под мышками костыли. Лет под сорок, припорошенные сединой огненно-рыжие волосы длинными прядями закрывали левую часть лица, обезображенную глубокими шрамами. Сбоку было заметно, что веки у него рассечены поперек и прячут пустую глазницу.

– Так и будем таращиться на Хромого Лиса или уже скажем, зачем пожаловали? – он оглядел близнецов единственным мутновато-янтарным глазом.

Лайсве смущенно потупилась, а Вей достал из-за пазухи гербовую подвеску.

– У нас дело к бургомистру.

Не выказывая почтения, Лис потянул подвеску на себя и едва не свернул брату шею.

– Опять высокий род? За что Повелитель Зверей так невзлюбил наш город? – тяжело вздохнув, Лис отпустил подвеску вместе с Вейасом. – Денег не дам, ваши предшественники и так магистрат как липку ободрали. Можете жаловаться в орден, но так им и передайте: пока Хромой Лис здесь бургомистр, бесчинств в городе не будет!

Лайсве присмотрелась. Аура этого странного человека сияла зеленовато-коричневыми огнями оборотнического дара, а заостренными чертами лица и ехидным выражением глаза он походил на лисицу.

– Вы Сумеречник? – спросила Лайсве, а затем поведала о найденыше, но тот бургомистра не заинтересовал.

Зато когда речь зашла о демоне, Хромой Лис оживился: бровь на целой половине лица поползла вверх, ноздри затрепетали, втягивая воздух. Бургомистр заставил их посторониться и, морщась от боли, склонился над Свинтусом.

– Нидагрисур, ну надо же! – воскликнул он, почесав за ушком лысую голову. Свинтус закурлыкал и, вытянув шею, подставил морду. – Это не демон, а дух. Он является, когда надобно восстановить гармонию в вверенном ему богами краю. Вас даже этому не научили?

Брат пожал плечами. А Лайсве так и вовсе никто в такие тонкости не посвящал.

– Как быть с малышом? Он изможден и продрог, – напомнила она. – Он из наших, из Сумеречников. Надо сообщить его лорду-отцу. Наверное он места себе не находит.

Лис, кряхтя, разогнулся и коротко хохотнул.

– Вот уж вряд ли. Змееныш, говоришь? – он все-таки посмотрел на него. Ребенок устал кричать и засунул большой палец в рот. – Похоже, один из ваших предшественников приплод оставил. Они тут развлекались почти полгода. Не нужен он никому, бастард же. Идемте.

Лис поманил их за собой к двухэтажному деревянному зданию, расположенному напротив ратуши, с красными стенами и зеленой двускатной, почти плоской, крышей. Ступени по обеим сторонам охраняли деревянные статуи драконов, в чашах у ног которых горело неугасимое пламя. Зеленым выделялась и прямоугольная дверная арка, а над входом поблескивало медью изображение извергающегося вулкана.

Храм врачевателей? Лис хочет отдать ребенка в приют? Детей там, конечно, выхаживали, но потом направляли в работные дома, где те умирали от непосильного труда и голода. Вряд ли участь этого малыша будет хоть чем-то лучше Айкиной.

Бургомистр дернул висевший на двери колокольчик, и на пороге показался укутанный в просторную алую тунику молоденький служитель. Целитель с очень слабым даром – врачевателей для нищих набирали именно из них. Еще при храме держали нескольких слабых огнежаров, которые следили за неугасимым пламенем и исполняли ритуальные танцы с огнем на праздниках. Лис тихо перекинулся со служкой парой слов и кивнул.

Лайсве медлила. Брат пихнул ее в спину, и служка забрал малыша. Она вздохнула. На глаза едва не навернулись слезы.

– Все, долг мы свой выполнили? – нетерпеливо поинтересовался Вейас и безо всякого почтения продолжил: – Где тут постоялый двор поприличней? И деньги нам от вас не нужны!

Лис махнул на одно из высоких зданий с вывеской, изображавшей гарцующую лошадь. Возле входа бестолково топталось с полдюжины человек.

– Только учтите, из пьяных дебошей ваши задницы я спасать не стану, – предупредил бургомистр и похромал обратно к ратуше.

Вейас повел лошадей в сторону двора. Лайсве и Свинтус застыли в растерянности, переводя взгляд с Вейаса на Лиса и обратно, а затем взглянули друг на друга. Свинтус громко кваркнул и рванул за бургомистром.

– Ты устраивайся, я позже подойду, – крикнула Лайсве брату и побежала за беспокойным духом.

– Погодите! Послушайте! – она остановила Лиса уже на пороге ратуши. – Вы сказали, дух пришел, чтобы восстановить гармонию. Он привел нас к этому ребенку. Должно быть, для богов важно, чтобы у малыша была светлая, добрая судьба. Воспитайте его!

Бургомистр замер, так и не поставив ногу на ступеньку. Свинтус заступил ему дорогу и веско захрюкал. Лис нехотя обернулся:

– Детонька, если бы боги желали, чтобы у малыша была судьба светлая, они бы не наградили его проклятием Сумеречников, да и никого из нас! Взгляни на меня, тебе же так нравится смотреть. – Он убрал волосы назад, показывая жуткие шрамы. С левой стороны лица не хватало еще и уха.

Лайсве невольно задержала дыхание. Ей не нравилось смотреть – она просто не могла оторваться.

– Знаешь, как я их получил?

– На охоте. Вас подрал демон, – ответила она, пряча взгляд.

– В Сальвани мой отряд попал в засаду. Большая стая гарпий атаковала нас с воздуха. Мы отбивались, давая нашему высокородному командиру шанс уйти невредимым. Погибли все. Я выжил лишь потому, что от боли не смог сдержать превращение. В суматохе никто и не заметил маленького израненного лиса. После битвы меня подобрали целители и подлатали то, что смогли. Иногда, по ночам, когда боль становилась нестерпимой, я мечтал, чтобы мне позволили умереть. После того как меня поставили на ноги, наш высокородный трус встретился со мной, только чтобы сообщить, что меня исключили из ордена за непригодность. Такая участь ждет каждого: если повезет – быстрая смерть в когтях демона, а если нет – существование никому не нужным калекой. – Его дыхание сбилось, и Лис на мгновение замолк. – Нет, я не стану вмешиваться. Незачем ответственность за чужие глупости на себя взваливать.

Лайсве не смела поднять взор, но знала одно: в Ильзаре бы с ним так не поступили. Отец бы никогда не бросил свой отряд погибать и не оставил пострадавшего в бою воина без содержания. Или его рассказы о храбрых подвигах были ложью, как и клятва верности маме?

– Тогда вы будете ничуть не лучше, чем ваш лорд! – в сердцах выкрикнула она. – Злой, черствый, старый брюзга. Даже хорошо, что лицо у вас теперь такое. Оно прекрасно отражает суть. И знаете что?

– Что? – обескураженно переспросил Лис.

– Когда мы с братом пройдем испытание, я сам заберу малыша, а вы так и останетесь одиноким, никому не нужным развалиной. – Лайсве развернулась на каблуках и зашагала прочь, не желая показывать смятение. Свинтус тоже прохрюкал что-то осуждающее и помчался за ней следом. Она прекрасно понимала, что никуда этого малыша не заберет, потому что ей и самой некуда идти. Вейас, может быть, и станет рыцарем, но она… Ей придется покориться воле ордена и выйти замуж, либо продолжить скитаться по свету неприкаянной нищенкой. Вряд ли для ребенка такая участь будет лучше работного дома.

Лайсве встретилась с братом в тесном обеденном зале постоялого двора. Дым разъедал глаза и душил кашлем, а от запаха мужского пота к горлу подступала дурнота. Пьяный гам давил на уши. Весь вечер она просидела как в воду опущенная, клюя ужин безо всякого аппетита. Залегший под кособоким столом Свинтус жалостливо курлыкал. Хорошо, что его никто не видел. С животными сюда не пускали, а с демонами и духами – подавно.

Позже пузатый хозяин постоялого двора проводил близнецов в замызганную комнатку на втором этаже.

– Лучше во всем Вижборге не сыскать, – убеждал он.

Пошарпанная мебель дышала на ладан, смердело так, будто кто-то умер здесь и протух. Если это было «лучшее», то остальное и представить страшно. Свинтусу, видимо, там настолько не понравилось, что он куда-то запропал. Лайсве бы тоже хотела, но за комнату уже было уплачено.

Всю ночь она ворочалась на жесткой кровати, застеленной плесневелым бельем. Тягостные мысли не давали ей покоя. Сомкнуть глаза удалось лишь к рассвету, но ее тут же разбудил стук в дверь.

Лайсве заспанно застонала. Вейас поднялся и, накинув на рубаху плащ, отпер дверь.

Вцепившись в костыли, на пороге стоял бургомистр. Под его здоровым глазом залегли тени.

Замучила совесть?

Лайсве скинула одеяло, встала с кровати и подалась вперед.

– Вы нашли семью, которая приютит малыша?

За бургомистром в дверь протиснулся Свинтус и приветственно хрюкнул. Вернулся, пройдоха!

– Никто его не возьмет, особенно после того, что тут устроил его родитель. – Не дождавшись приглашения, Лис уселся на единственный шаткий стул и положил голову на костыли. – Они, как и вы, путешествовали вдвоем: ясновидец из высокого рода и его менее знатный компаньон-змей, который выполнял всю грязную работу. Вдали от родительской опеки у них откочевала крыша. Полгода здесь куролесили: ясновидец скупал у врачевателей и травников кампальное зелье и, налакавшись до белых демонов, стращал бюргеров байками о светопреставлении, а его менее затейливый товарищ обхаживал злачные заведения да за девками увивался. Уж сколько раз мне бюргеры жаловались, что он обжимался с очередной дурочкой на сеновале. Вы поймите: для меня бюргеры как семья. Они дали мне кров, приняли на службу, когда орден от меня отказался. Теперь я обязан блюсти их интересы превыше других. Орден только и может сюда молокососов на испытания засылать. А коли что не так пойдет, рыцарям и дела нет – их только бунтовщики с юга волнуют. Я, конечно, могу с людьми договориться и последствия безобразий подчистить, но с демонами воевать непригоден.

Он погромыхал костылями, чтобы его поняли в полной мере, и продолжил:

– Я напомнил этим молодчикам, для чего их сюда послали, и они убрались наконец. Сам им дорогу до Каменной рощи показал, где амфисбена жила. Им ее в качестве испытания назначили. Месяца два назад это было. Думал, не победят демона, так хоть сгинут. Не видели мы их больше, только вода в реке протухла да скот падать начал. Хорошо еще, что в городе колодцев достаточно, иначе все бы передохли. Молодчики, видно, амфисбену ранили, но добить не смогли. И теперь она своей кровью воду отравляет.

Амфисбена? Кажется, она была похожа на ящера с двумя головами с противоположных сторон туловища: серая обращала взглядом в камень, а красная – в пепел. Ее кровь заразила воду так надолго?

– Зачем вы нам это рассказываете? – не выдержал Вейас, недовольно поглядывая на Свинтуса, который терся у ног Лиса.

– Хочу предложить сделку, – ничуть не смутившись, ответил бургомистр. – Вы возьмете на себя ответственность за одну часть проступков ваших предшественников и добьете амфисбену, а я возьму вторую – присмотрю за найденышем. Тогда, надеюсь, этот настырный нидагрисур позволит мне поспать! – Лис замахнулся костылем на Свинтуса.

Дух, истошно взвизгнув, спрятался за спиной Лайсве.

– Амфисбена слишком опасный демон. На таких целым отрядом ходят опытные воины. Парням не повезло, но мы-то тут ни при чем. – Вейас развел руками.

– Ах ни при чем! Тогда не пеняйте мне больше на черствость! – вспылил бургомистр. – Тоже мне, бескорыстные герои выискались.

Лис уже собрался уходить, но Лайсве его перехватила.

– Погодите. Амфисбена же ранена, правильно? Значит, она уже не так сильна. Мы справимся. Это хороший опыт, лучше, чем бесполезную мелочь по амбарам гонять. Если мы хотим победить легендарного вэса, то эту тварь должны одним ударом меча уложить.

– Вэс? Это как в сказке про Безликого, что ль? – присвистнул Лис. – Я-то думал, это мне не повезло.

Вейас оскалился.

– Я и пальцем не пошевелю просто так. Давайте деньги либо разбирайтесь сами. Жизнь паршивого змееныша в обмен на благосостояние всего города? Это несправедливая плата, ведь жизни можем лишиться мы двое. А то и весь Вижборг.

Бургомистр закряхтел.

– Тридцать золотых – все, что осталось в казне.

– Тогда еще зеркальный щит, арбалет для моего брата и подробную карту окрестностей, – продолжал давить Вейас.

Бургомистр долго мялся, а потом махнул рукой.

– Демоны с вами! Соберу все через пару дней. Тогда же врачеватели сделают порошок, который надо будет высыпать там, где гадина воду отравляет. А ты… – Лис обернулся к Свинтусу. Тот сел на задние ноги и по-собачьи заглянул в глаза. – Чтобы не давал им спать до конца жизни, если они меня обманут.

Свинтус согласно хрюкнул.

Так близнецы и оказались в восточном лесу за Вижборгом.

Их дорога лежала в обиталище амфисбены – таинственную Каменную рощу, где петляла отравленная река. Свинтус несся впереди лошадей, то и дело оглядываясь и подбадривая хрюканьем. Ехать пришлось не так долго, как предполагал Вейас. Всего через несколько часов деревья расступились, и за поросшей разлапистыми елками опушкой показалась выжженная земля: ни пожухлая трава, ни даже мхи с лишайниками здесь не росли. В воздухе стояла взвесь душной известняковой пыли. То тут, то там попадались одинокие скалы, причудливыми очертаниями напоминавшие животных и людей. Окаменелые безлистые деревья замерли, корявыми сплетениями ветвей смахивая на змеиные клубки. Звуки и запахи растворялись в зыбком безмолвии. Ветер не дул. Уничтожив тени, солнце застыло посреди безоблачного, жидко-синего неба. Вода в реке и та загустела и дурманила приторно-сладким запахом.

И правда, Каменная роща – мертвая.

– Гляди-ка, похоже, это родитель твоего найденыша. – Брат спешился возле окаменелой вертикальной коряги. Ее верхушка походила на змеиную голову с широким капюшоном и высунутым из пасти тонким раздвоенным языком. – Кобра, – пояснил он. – Вряд ли здесь такие водятся. Демон совсем близко.