Текст книги "Морегрина: Бежать. Потерять. Погибнуть. Возродиться"

Глава 18. Слава

Когда мы с Игорем искали место под офис, главными критериями отбора были близость к центру и хорошая квадратура. На этом короткий список требований заканчивался. О большем мы и мечтать не могли.

У всех начинающих бизнесменов большие амбиции и большие планы, но далеко не у всех большие возможности. В нашем случае, были только неприлично огромные амбиции.

Часто, мечтая о будущем в моей съёмной квартире, мы смеялись, что похожи на двух суперменов: мы одиноки, молоды, бесстрашны и обладаем суперспособностями.

Супермен Слава обладал суперспособностью творить и создавать красоту из любого хаоса. У супермена Игоря была суперспособность продавать и пробивать любые стены, двери и возражения.

У нас была молодость, страсть, энергия, злость, и нас обожала самая капризная женщина – Удача.

В тот год торгово-офисный центр «Грозный» только сдался, собственник был другом моего постоянного заказчика, и, на наше счастье, ему нужны были услуги такой компании, как наша.

Договорились быстро и сразу получили такие нужные нам квадратные метры. С нашего этажа можно было наблюдать, как мимо плывут птицы и ангелы, отдыхающие на облаках.

Прошло много лет, но белый, всегда залитый светом и воздухом офис по-прежнему наша гордость. Он приводит в трепет не только наш большой коллектив.

Благодаря ему, невероятно резкий рост компании «Supermen in green» стал неожиданностью даже для нас самих. Клиенты, восхищённые бизнес-центром и нашим пространством, гораздо легче шли на сделки. Это стало для нас приятным бонусом от сотрудничества с Пал Палычем. Так зовут хозяина нашего сверкающего небоскрёба.

Вот и сейчас на кону новый мощный контракт.

Отдаю себе полный отчёт в том, что необходимы очень весомые аргументы для ожидающих нас в переговорной людей.

Врываемся в громадину быстрым и уверенным шагом. Почти бегом преодолеваем дистанцию до лифта. Зайдя в его прозрачную капсулу, Игорь нервно вдавливает кнопку с цифрой 25, и начинается стремительное движение вверх.

Тот редкий случай, когда мой друг и компаньон молчит. Номера этажей мигают на табло над нами.

Игоря прорывает: – Да быстрее уже, быстрее лети…

Я же продолжаю думать о документах и скоро навожу справки у наших юристов, раздав им срочные задания по телефону.

Сегодня никакой сделки не будет, это так же верно, как и то, что мой компаньон все ещё злится из-за пса. Но по-другому поступить было нельзя.

Пока не ясно, что на уме у этих Villa dreams, но точно что-то не ладно. И перешептывались они неспроста, и мы опаздываем на встречу, к которой готовились несколько месяцев, не иначе, как по воле счастливого случая.

От этой мысли по телу пробегает тёплое волнение.

– Ты на сколько заводил будильник? – нарушаю образовавшуюся тишину и разрываю напряжение.

– Какая уже разница, – фыркает Игорь и смотрит на часы.

– Да всё, прекращай, как девочка, обиды мне тут демонстрировать. Это реально важно.

– На шесть, на семь и на восемь! – вспыхивает Игорь и взмахивает рукой от негодования: – А прозвонил только один, самый последний! Ну что за хреновое утро?

22, 23, 24… – мигает нам табло. 25 – двери открываются.

Фая сидит за своим столом в приёмной с напряженным лицом, вытянувшись в струну.

Увидев нас, она облегченно выдыхает.

– Наконец-то, – произносит одними губами.

Друг уже схватился за ручку двери, за которой томятся клиенты.

Я же склоняюсь над рабочим местом секретарши и спешно говорю: – Фаечка, по дружбе, окажи услугу.

– Конечно, – кивает она и, не раздумывая, встаёт: – Кофе уже второй раз готов, и бумаги готовы, сейчас принесу. Слава богу, клиенты сами опоздали порядком, и юрист их заняла. Что-то ещё принести?

– Нет-нет, – бросаю быстрый взгляд на Игоря.

Друг смотрит на меня как на безумного.

– Представляешь, сегодня Игорь совершил подвиг – спас бездомного пса, – вкрадчиво говорю ей: – Защитил его от живодера. Забрал с собой и проникся к бедняге самыми теплыми чувствами.

Фая распахивает свои темные глаза и несколько раз хлопает ими, как кукла с пышными ресницами.

– И сейчас, – продолжаю я, – милая зверюга сидит на заднем сидении его машины. Ты не могла бы высвободить псину и покормить, – протягиваю ей свою кредитку, – купить корм, поводок и все, что там нужно, – жестом показываю Игорю, чтобы дал Фае ключи. Друг смотрит уже с любопытством, достает ключи из кармана и кладёт их на стол.

– Игорь, да вы просто герой! – лицо Фаи озаряет чистая, искренняя, как и она сама, улыбка: – Я восхищена! – говорит девушка с придыханием, – честно сказать, не ожидала от вас. Удивили.

– Да… я… сам не ожидал от себя, – протягивает Игорь.

Продолжая улыбаться, Фая дарит ему восхищенный взгляд, берет ключи от авто, забирает с вешалки у входа свой плащ и быстро удаляется в сторону лифта.

– Это что за шоу было? – старается сдержать смех Игорь, но не может и расплывается в огромной улыбке: – Ты что устроил? – тихо хихикая, он прикрывает рот ладонью.

– Теперь ненавидишь меня чуть меньше?

– Самую малость, – уже раздобрев, отвечает он.

– Это хорошо. А шоу, кстати, начнется сейчас – готовься, герой, – говорю уже другим, серьезным и деловым тоном, и мы открываем двери в нашу переговорную с видом на крыши, облака и возможности.

Глава 19. Морегрина

Я и не знала об этом, но, оказывается, в работе живого манекена много чего интересного. Живым манекенам платят около ста долларов в час. Для меня это хорошие деньги. Но за эти сто баксов будь готов и к сюрпризам.

До момента моего входа в эти двери живыми манекенами работала команда из трёх девушек. Вертлявая блондинка Ксю была родом с гарной Украины. Вторая – роковая брюнетка Юлия – из Сибири. Третьей была длинноногая красотка-мулатка.

По дошедшим до меня слухам, экзотическая красотка была невероятно востребована, оттого жутко капризна и несговорчива. Одним словом – звезда завитринья! Правда, по тем же слухам, не только завитринья.

Во время скандала, который «звезда» устроила после получения заработной платы, Инесса Витальевна резко показал ей на дверь. Да, да, как вы догадались, всё случилось именно в тот день и час, когда я сидела в её кабинете наедине с роскошным креслом и запахом кофе и скандальчика. И именно на её место меня и поставила оперативная «Пекинесса».

«Пекинесса» – так называют управляющую за ее спиной девочки. То ли из-за хватки, то ли из-за всегда всклокоченной причёски, то ли из-за царственной осанки, то ли по каким-то другим неведомым причинам.

Все два прошедших дня мои коллеги по великому стоянию показывали чудеса выдержки и высочайший пилотаж в профессии. Я же была вынуждена часто менять позы, а если стояла долго, было видно, как у меня дрожат руки и ноги от напряжения. Может быть, поэтому, а может быть, из-за того, что у меня на лбу написано «жажду приключений», на третий день мне поручили новую ответственную работу.

– Морегрина, сегодня у вас будет не совсем стандартная задача. Через час придёт VIP-клиент. Они закупаются у нас всей семьёй. Сегодня он придёт без дочери, а у неё точно ваши параметры, поэтому будем собирать луки на вас, – безапелляционно сообщает старший администратор.

Примерка образов на живом манекене – это обычная дополнительная обязанность в нашем бутике на случай, если покупатель не хочет примерять одежду сам, но хочет знать, как она будет выглядеть на нём или другом человеке. Так покупают одежду для томных любовниц или в подарок для драгоценной жены или дочки.

Именно драгоценной. По-другому про наших клиентов и не скажешь.

И это здорово, когда ты можешь легко пойти пить кофе с подружками в «Мания кофе», виляя бедрами в прохладном шёлке. Да, это так приятно – почувствовать на своих плечах нежность натурального кашемира. Да, это так круто – позволить себе, проходя мимо, зайти так просто в самой дорогой бутик и выйти из него в костюме из шерсти викуньи.

Вещи из нашего бутика – это индикатор статуса. Лакмусовая бумажка толщины кошелька. Это некий символ принадлежности к определённому клану: «Эгегей, смотрите, я из ваших!»

Пусть восхищаются и пусть завидуют. На этом держится мир модного гламура.

Люди зарабатывают не для того, чтобы чахнуть над своим златом, а для того, чтобы тратить его на удовольствия. Всё, что висит и всё, что лежит на глянцевых полках WOW VIP – это удовольствие. И оно не из дешёвых.

Кто себе может позволить вещи из такого салона? Только тот, кто состоялся, кто хорошо зарабатывает или имеет за своей спиной серьёзный тыл.

Именно такой тыл, в мужском обличье, и сидит сейчас в VIP-комнате, поблескивая лаковыми туфлями и золотыми часами.

Он явно торопится. Постоянно смотрит на стрелки циферблата и возвращает взгляд на немой театр одного актёра, а точнее, актрисы, а ещё точнее, даже не актрисы: на театр платьев, блуз, шляпок, туфель и костюмов.

Назначенные консультанты-стилисты Людочка и Лидочка меня одевают и переодевают. Одевают и переодевают.

Чей-то «серьёзный тыл» то прищуривается и делает недовольную гримасу, то встаёт, обходит меня, подносит указательный палец к губам, замирает и возвращается в своё кресло, одобрительно кивнув головой. Но намного чаще он недовольно отмахивается рукой или показывает пальцем поворотное движение. В этот момент я, проворачиваясь на месте на 360 градусов, всегда натыкаюсь на гримасу отрицания.

«Тыл» не в настроении и, в конце концов, начинает покрываться пятнами гнева, а я – волной возмущения. Действо затягивается и начинает походить на бессмысленный спектакль. Всё может закончиться ничем – пустой кассой. И я не выдерживаю.

В яркой фатиновой юбке, шёлковой блузе, цветных босоножках, я начинаю двигаться в ритмичном танце и вконец расхожусь. Мой лихой танец без музыки напоминает то ли джигу-дрыгу, то ли ритуальный пляс людоедов племени тумбо-юмбо, то ли брачный танец тетеревов.

Глаза «тыла» делаются всё шире и шире, а Людочка с Лидочкой сначала прикрывают ладошками глаза, а потом расплываются в недоумённой улыбке и пожимают плечами.

Танец-импровизация заканчивается так же внезапно, как и начался.

– А это бонус от бутика для нашего постоянного любимого клиента, – произношу я запыхавшимся голосом и приседаю в реверансе.

Когда мои ноги, которым голова покоя не даёт, пустились в пляс, я ожидала чего угодно, но только не этого. В ответ на мой реверанс слышу громкий смех и скудные, но аплодисменты. «Тыл» встаёт и произносит отрывисто и резко:

– Ну, дала гопака. Молодец, рыжая! – и добавляет, повернувшись в сторону онемевших консультантов: – Точка. Представление заканчиваем. Мне понравилось, кладите всё в пакеты.

Людочка с Лидочкой шумно выдыхают и подходят к клиенту. Я же стою, еле дыша, и слышу, как они выясняют, действительно ли на них свалился такой счастливый случай.

Отдельно доносятся фразы:

– Да, и туфли… И юбку тоже… И украшения. Я же сказал, заворачивайте всё! У меня закончилось время. Я уезжаю, отдадите всё охраннику.

Довольные и раскрасневшиеся, суетливые стилисты собирают пять огромных пакетов и говорят: «Да, ты отлично справилась».

Теперь свободна. Могу пойти отдохнуть до приезда Инессы Витальевны. Давно мечтала зайти выпить кружечку латте в «Мания Кофе». Сегодня вознагражу Морегрину за дерзость.

Возвращаюсь в бутик через тридцать минут.

Довольная Лидочка, увидев меня в дверях, подбегает и, взяв за руку, заговорщическим тоном шепчет:

– Пекинесса тут. Иди к ней в кабинет. Уже всё знает, но вроде не сердитая.

Стучусь в дверь и вхожу. За столом сидит Инесса Витальевна. Она торжествует и не скрывает этого.

– Девочка, даже не знаю, что с тобой дальше делать. Мне кажется, или ты даже более ценный кадр, чем я предполагала? На сегодня ты свободна. Впереди выходные. Иди домой, в понедельник я тебе скажу о своём решении по поводу дальнейшей работы. И возьми вот это.

Управляющая показывает рукой на небольшой красивый пакет с бантом, который стоит у неё на столе. Не дав мне задать вопроса, пододвигает его ко мне.

– Это тебе ответный подарок от Павла Павловича. Благодарностей не нужно.

При этом она пристально смотрит на меня и добавляет:

– Посмотрела на камерах твой гопак. Забавно! Ну, теперь иди, иди, я опаздываю.

Мне ясно уже, что это местная традиция задавать вопросы без ответов и постоянно куда-то опаздывать. Выхожу из её кабинета и из бутика с двояким чувством и красивым пакетом. Неимоверно хочется достать и рассмотреть из пакета тотчас всё и также неимоверно хочется с кем-то поговорить, поделиться.

Рассказать обо всем, что сегодня произошло. Да и не только сегодня. Обо всем, что произошло за эти несколько дней, что бурлит во мне океаном невысказанных эмоций.

Поговорить всё-таки хочется больше, и я вспоминаю про добрую и умную Регину. А вдруг моя незнакомая добрая спасительница будет на месте?

Я решительно направляюсь по маршруту «Бутик WOW VIP – Художественный музей».

Глава 20. Слава

Переговоры затянулись и вытянули жилы из всех участников, но я непреклонен.

Надо было видеть лицо руководителя Villa dreams и двух его замов, когда моя рука отодвинула договор. Когда я вкрадчиво прошелся по круглым лицам будущих партнеров и когда с каменной твердостью отодвинул бумаги, заявив, что мы решили взять небольшую паузу.

Повисла звенящая тишина, такая тишина, которая стала почти ощутима, и её можно резать и раздавать каждому в этой комнате.

Замы нервно переглянулись, Игорь побелел, и только главное лицо коттеджного посёлка ни одной мышцей не выдал напряжения.

– Почему? Не хотите объяснить? – спокойно и с растяжкой выговорил он.

– Объясню! – произношу я так твёрдо, как только могу: – Сотрудничество, как по нам, это практически вопрос дружбы. Две стороны решают, хотят ли они помочь друг другу преуспеть. Именно помочь! Для обеих сторон договор – это вопрос уязвимости. Контракт должен быть очевидно выгодным и для заказчика, и для исполнителя. Иначе это не бизнес. В нашем же с вами случае – есть масса недоговорённостей.

Наблюдаю, как лицо главного, начиная от линии роста волос, медленно бледнеет, и одна из мышц на правой половине лица непроизвольно начинает дёргаться.

Торжествую. Сомнений нет – подозрения подтвердились.

Главный грозно встаёт, опираясь кулаками на стол, стул из-под него предательски наклоняется и с грохотом падает на мраморный пол. Все вздрогнули, как от грома.

– Вы это на что намекаете, Вячеслав? – грохочет он басом и щурит на меня свои маленькие глазки.

– Не намекаю, а откровенно вам заявляю, – я встаю и опираюсь так же, как и он на стол, подавшись вперёд: – К нам поступили некоторые факты. Вы ведёте себя не как добропорядочные партнёры и далеко не все открываете. Приходится перепроверять.

Главный затихает. Отходит к окну и говорит скорее себе, чем во всеуслышание, но его слова отлетают от стёкол и прилетают прямо ко мне.

– Пронюхали, значит, всё-таки эти грёбаные юристы…

Любовался видами из окна он недолго.

У будущих партнеров не осталось выбора. Через несколько минут мы увидели всю картину сотрудничества целиком и без недомолвок. Оказалось, что элитный коттеджный комплекс Villa dreams, в котором нам предстоит работать, уже выставлен на продажу. Виной тому ряд новых законов.

– Вы же понимаете, чем лучше облагорожена земля, тем дороже и быстрее мы ее продадим, – разводит руками главный из круглолицых.

– По условиям договора, на которые вы и вынудили нас пойти, авансом ваша компания выплачивает нам жалкие крохи. Мы же берем объем на полгода, – отвечаю я, – но через полгода неизвестно, кому будет принадлежать земля и выплатит ли кто-то нам вовремя остаток суммы после сдачи всех работ.

– Вячеслав, послушайте, – взяв со стола бумаги, несостоявшийся партнер сминает их в круглый ком: – Мы и не думали вас кидать, и мыслей не было! Но у нас сложное положение, понимаете. Мы планировали быстро всё закончить, навести красоту, а там уж …

Киваю, пристально глядя на собеседника – у него уставший вид, красные глаза, неестественно глубокие заломы морщин. Он не врет и не юлит – эти ребята, и правда, в самом невесёлом положении.

– Хорошо, – подаюсь вперед, беру бумажный ком и бросаю его в мусорный бак в углу переговорной.

– Сегодня я отдам секретарше документы, она переоформит их на меньший срок, вы оплатите семьдесят процентов оговоренной суммы из той, которая была в самом первом варианте договора, и она будет конечной, а мы постараемся сделать все нужные работы даже раньше срока.

Круглолицый бросает на замов прищуренный взгляд и тянет мне руку.

– Что ж, мы согласны!

Киваю, пожимаю широкую и влажную от волнения ладонь.

Когда горе-партнеры удаляются, перевожу взгляд на теряющее признаки жизни лицо Игоря.

Обычно его невозможно заткнуть – он разговорит и уговорит даже черта.

Но сегодня, от волнения, его запас слов мал, как у Эллочки Людоедки.

– Хреновое утро плавно перетекло в хреновый день, – проговаривает он вполголоса: – Скажи, я ещё не весь поседел?

– Игорь, всё норм! Теперь уже точно всё норм!

– Но, как ты узнал, что они нас хотят кинуть? Откуда! – он подходит к окну и открывает его, впуская свежий ветер в разряженное пространство: – И почему не сказал мне утром? Так ты меня в могилу сведешь. Только подумай, мы сработали бы в лучшем случае в ноль, просто в ноль…

Причитания останавливает вежливый стук по приоткрытой двери. Фая всегда стучит – она совершенно правильно воспитана.

После дружного «Входи!» наша старательная умница заходит, улыбаясь во все тридцать два. На поводке она держит чистого, ухоженного, расчесанного пса.

Даже не сразу узнаю нового друга.

– Он мальчик, – Фая треплет довольную псину за ухом: – Оказывается, совершенно белый, а посмотрите, какие у него смешные круглые горохи вокруг глаз. Ну милота! Они напоминают монеточки. Ветеринар, сказал, что пёс у вас оригинальный и здоровый!

– Фаечка, спасибо. Значит, мальчик. Так я и думал. Понимаю, поводком и кормом дело не обошлось, – я тяну руки, чтобы тоже потрепать теперь уже своего хвостатого друга.

Фая кладет на край стола мою кредитку, кипу чеков и начинает отчет, как на планерке:

– Корм – три тысячи за трехкилограммовую пачку, поводок двухметровый – три с половиной тысячи, ошейник из мягкого кожзама, намордник из кожзама, лежанка, игрушки, шампунь гипоаллергеный, витамины, спрей от блох и клещей…

– Поздравляю. Теперь у нас есть новый контракт, собака, блохи и клещи, – встревает со смехом Игорь.

– Я еще не закончила, – Фая поднимает изящный пальчик вверх, – помывка, сушка, укладка, стрижка когтей и все необходимые для его возраста прививки – пятьдесят пять тысяч пятьдесят рублей.

– Сколько-сколько? – переспрашиваю я.

Смех Игоря набирает всё большую и большую громкость.

Пес, довольно гавкнув, переходит от меня к моему компаньону, трётся о его ноги, оставляя на брючинах светлую шерсть.

– Отвали от меня, ещё блох своих мне подари, под хвост сразу получишь.

Игорь отмахивается и начинает тут же сбрасывать со своего бархатного пиджака невидимых блох и хорошо видные приметы собачьей преданности.

– В ветеринарной клинике при зоомагазине мне сказали, что это самое необходимое, как вы и просили, – очень серьезно говорит Фая: – И кстати, блох у него больше нет, но спрей нужен для профилактики при контакте с другими животными.

– Спасибо за помощь, – вздохнув, забираю со стола кредитку, а из рук секретарши поводок.

– Игорь, вы довольны? Смотрите, как преобразился ваш пес! – спрашивает она.

Лохматое создание снова гавкает несколько раз и высовывает язык. Бусины глаз радостно светятся.

– Очень доволен, Фая! Очень! – сквозь слезы смеха говорит Игорь и показывает девушке вытянутый большой палец: – Класс!

– Кстати, Вячеслав, – лицо секретарши становится еще серьезнее, чем было только что.

– Пока шло совещание, в вашей квартире случился потоп – прорвало трубу у соседей с двенадцатого. Я уже вызвала бригаду, чтобы выносили мебель и технику, сделала все, что было возможно. Вам подыскать бы жильё, пока аварию ликвидируют, а квартиру приведут в порядок.

Смех Игоря обрывается. Я проглатываю ком в горле.

– Что?! Как ты там сказал, Игорь? Хреновое утро перетёкло в хреновый день? Теперь все превращается в хреновый вечер. Потоп! Только этого не хватало! Фая, я подумаю насчёт жилья и скажу тебе. Спасибо, что всё решила.

Коротко кивнув, Фая удаляется на свое рабочее место.

И только пес смотрит на меня счастливыми глазами, потряхивая лохматой мордой.

Глава 21. Морегрина

Такого количества ярких афиш я ещё не видела. Этот музей балует гостей и жителей Матери Городов выставками. Рассматриваю пристально каждую.

Чего мне не хватало в моём маленьком городе, так это искусства. Здесь я этим надышусь вволю.

Набираюсь смелости. Зайду, а там разберусь, как найти Регину.

Новая охранница, крупная дама с недобрыми глазами, хладнокровно провожает меня взглядом, ни слова не произнося. Прохожу прямиком к кассе. За стеклом квадратной будочки женщина пенсионного возраста уткнулась в открытую книгу. Крупные седые завитки тяжело падают на большой наплечный серый платок домашней вязки.

– Скажите, а какая выставка сейчас работает? – задаю вопрос через маленькое окно в большом стекле.

Седая дама, не отрывая глаз от книги, которая захватила всё её внимание, отвечает не задумываясь.

– Сейчас работает одна экспозиция – «Из чего состоит женщина». Но в 18:00 мы закрываемся, – тут она обрывает саму себя, отрывается от страниц, смотрит на круглый будильник, который примостился рядом с её книгой и добавляет: – Осталось меньше часа. Будете брать билет?

– Да, конечно. Скажите, а Регину где я могу найти?

Дама окончательно забывает о книге и переводит всё внимание на меня. Приподняв брови, она смотрит, снова задумывается на секунду и переспрашивает:

– Кто такая Регина и почему вы её здесь намерены искать?

– Она у вас или работает, или бывает. Регина – искусствовед. Она здесь?

– Девочка, если в поле есть цветок, значит рядом с ним, обязательно, будет пчела. Если в зале представлены предметы искусства, значит рядом, обязательно, будет искусствовед. Так билет брать будете?

«Так вот вы какая, бабушка Софокл», – думаю я, широко улыбаюсь и одобрительно киваю головой.

Бабушка Софокл живо отрывает хрустящий маленький билет и поясняет с видом рачительной хозяйки:

– Экспозиция на втором этаже. Идите вверх по правой лестнице.

Все четыре лестничных марша обдумываю её слова. Это ж надо было так завернуть! И невольно начинают роиться ассоциации: цветок – пчела, картины – искусствовед, манекен – ворона, платье – женщина… Бесконечная, казалось бы, нить моих аналогий заканчивается ровно возле билетёрши.

На деревянном стульчике спит сладким пенсионным сном такая же пожилая дама, как и на кассе. Даже платок у неё на плечах такого же серого цвета. «Кто-то из них обвязывает весь музей», – усмехаюсь про себя я, но не прерываю сны об искусстве: о чём же ещё могут быть сны в музее? Неслышно прохожу в зал.

Кроме картин, штор, теней и мирно похрапывающей бабушки – никого.

По залу развешаны полотна разного размера, все они написаны в разных техниках. Понимаю, что и авторы у них разные. Однако всех их объединяет одно – на всех изображены женщины. Совершенно разные: страстные, утончённые, черно-белые, цветные, абстрактные. Здесь и женщины-матери, женщины-любовницы, женщины-бабушки и женщины-дочки.

Под каждой картиной подробная экспликация. Медленно их читаю, рассматриваю работы, переходя от одной картины к другой, и слышу свои шаги. Картины впечатляют, прохожу один зал и вхожу через арку в следующий.

Возле первой же работы встречаю знакомый профиль. Изящная и благородная, в тех же тонких белых перчатках, Регина поворачивается ко мне и, нисколько не удивляясь, приветливо протягивает руку навстречу. Так, будто знала, что именно сегодня я и приду.

– А чему удивляться – пятница, а вы, скорее всего, ещё не обзавелись друзьями. Я так и подумала, что именно сегодня вы придёте поболтать о том, как прошли эти дни в нашем не самом гостеприимном городе.

Снова не могу сдержать улыбку.

– Регина, вы точно умеете читать мысли. Я так рада вас видеть. Правда!

– Морегрина, здравствуйте! На самом деле, всё логично, не нужно заканчивать курсы предсказателей. Взаимно рада, что вы пришли. Хотите небольшую экскурсию? И, хотя у нас всего тридцать минут, я с радостью вам, что успею, расскажу. Экспозиция потрясающе интересная, называется «Из чего сделана женщина»… Смотрите, вот сразу одна из самых ярких работ. Знаете его? Нет? Это загадочный творец – Эндорф. Его картины похожи на зарисовки человека-дождя. Ты как будто видишь жизнь через залитое водой стекло. В его технике есть что-то от Ильи Репина, Валентина Серова, ну уж их-то вы точно знаете?!

– Очень красиво, – киваю и стою заворожённая мягким обволакивающим голосом Регины и красками картины. Моя спутница продолжает вещать. Именно вещать: по-иному этот тон не назовёшь. Так разговаривают экскурсоводы и искусствоведы. Каждое их слово что-то поясняет, каждое немного нараспев.

– Здесь даже не возникает вопрос, из чего состоят его феи. Они из дождя и музыки. Мне даже порой кажется, что если к ним прислониться ухом, можно услышать музыку, дождь… – произнося эти слова, Регина приманивает меня рукой и, действительно, как будто прислоняется ухом к картине: – Слышите, Морегрина? – она машет рукой и показывает на картину. Я тоже подаюсь вперёд, направляю ухо к картине и пытаюсь что-то различить, но слышу только тишину и своё дыхание.

– Нет! – честно признаюсь я.

– А я слышу. И знаете что? Я чётко слышу музыку тёплого дождя и танца. Вам нравится картина?

– Это масло?

– Да, он пишет маслом. Много путешествует и рисует разных женщин. Но пойдёмте дальше, времени у нас совсем мало.

Подходим к новой работе. На нас с большого полотна смотрит невероятной красоты жгучая знойная брюнетка в жёлтом платье. Томный взгляд, пухлые губы, брошенные наискось загорелые длинные ноги и точёный торс с горделивой осанкой. Южанка сидит возле наспех собранной кровати. Всё заливает пронзительное солнце.

– Невероятно колоритно! – шепчу на выдохе и впиваюсь глазами в красотку на картине.

– О-о-о-о! Это певец итальянской живописи Дени Мальчетто. Его прекрасные женщины состоят из страсти, красок жизни, романтичной чувственности и солнца. Он мастер изображать движение и мимику. Посмотрите, Морегрина. Его женщины – это ода жизни, которую женщина и дарует.

Любуюсь прекрасной южанкой, а Регина, водя руками по воздуху, начинает читать. Её голос льётся, как солнце на этой картине:

 
Хочу и буду, ты не мешай.
Меня так много, я через край.
Весь мир заполню и замолчу.
И тихо-тихо зажгу свечу.
 
 
И буду меркнуть, как меркнет свет.
Меня так мало, как будто нет.
Ты выбрал сложную. Что ж, держись.
Я слишком разная.
Я ЕСТЬ ЖИЗНЬ!
 

– Это его стихи? – задаю глупый вопрос.

– Морегрина, конечно нет. Не знаю автора стихов, но он точно и кратко объясняет суть женщины – «я есть жизнь».

Пойдёмте дальше, я хочу вам показать как можно больше.

Останавливаемся возле знакомой мне картины. Я спешу выдать.

– А эту картину я узнала. Это Марк Шагал.

Регина в ответ широко улыбается и одобрительно кивает головой:

– Да, да это он. А название картины помните?

Тут решаю добавить хорошего впечатления о себе, быстро бросаю взгляд на крупную, подробную экспликацию.

– Конечно, помню! – выдаю название картины и тут же «сажусь в лужу»: Регина, конечно, углядела мою уловку и не промолчала.

– Морегрина, не стыдно что-то не знать. Стыдно не стремиться узнать это.

Мне становится неловко, но моя собеседница сразу переключается.

– Это та самая Белла. Его Муза. Его жена. Его единственная любовь.

Регина берёт меня за руку, ведёт по залу мимо картин, как будто проделывает маршрут к какой-то конкретной работе и тем временем продолжает свой рассказ:

– Многие превозносят над всеми любовными историями историю Дали и Галы. Но, как по мне, так пара Марка и Беллы во много раз интереснее.

«С ней должен быть я – вдруг озаряет меня! Она молчит, я тоже. Она смотрит – о, её глаза! – я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне всё: моё детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел её в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, чёрные! Это мои глаза, моя душа»

Так в своей книге Марк рассказывает о первой встрече с возлюбленной.

Понимаете, Морегрина, Белла – это та женщина, которая состоит полностью из преданности, творчества, искренности и верности своему единственному и талантливому Марку. И он писал её и любил её всю свою жизнь.

За разговором мы подходим к ещё одной знакомой мне картине. Я уже без ноты стеснения произношу:

– Это, конечно, знают все. Это же Дали и его Гала.

– Это так! Дали и при жизни был любимчиком Фортуны. Самый экстраординарный. Самый успешный бунтарь. Самый откровенный. Самый усатый, – при этих словах Регина громко смеётся и продолжает: – В общем, во всём – самый-самый. И женщина его, безусловно, должна была быть ему под стать. Она не могла не состоять из секса, вдохновения, интриги, игры. Такой и была Елена Дьяконова.

Регина вдруг замолкает и делает шаг к музейному диванчику.

– Присядем?

Присаживаемся на музейный диванчик, напротив какой-то картины. Перед закрытием выставки, как не было ни души, так никто и не появился. Мы сидим одни. Смотрю на часы – до закрытия десять минут. Вдруг Регина резко поворачивается ко мне, смотрит прямо в глаза и задаёт вопрос:

– А из чего состоите вы, Морегрина?

Я совсем не готова к такому вопросу, робко отвечаю:

– Не знаю, из чего состоит Марина, раньше мне казалось, что из работы, рисунков, танцев, моды, но я ещё не знаю. Я пока не разобралась. А вот из чего состоит Морегрина, я вам могу сказать.

Регина не понимая, о чём я веду речь, мотает головой и переспрашивает:

– Марина, Морегрина. Так вас зовут Марина?

– О да, я же вам не рассказывала, когда я садилась в поезд, меня звали Марина. Меня и сейчас по паспорту зовут Марина. Но в поезде я встретила женщину. Странную женщину, очень светлую. Она ехала со мной в одном плацкарте на параллельной полке. Мы разговорились, и она сказала, что я похожа на Морегрину. На море и на Ассоль. Мне понравилось имя, и, мне кажется, оно мне приносит удачу.

– Как интригующе … А незнакомка, она кто?

– Больше я её не видела, но она оставила свой номер телефона, на всякий случай. И ещё, забыла одну деталь, вы как искусствовед, может, подскажете. У неё была старая и очень красивая книга «Белый шаман». Вы что-нибудь знаете об этой книге?

Регина отвела в сторону взгляд и после секундной паузы загадочно произнесла:

– Каждый искусствовед что-нибудь знает про Белого Шамана. Да, наше время совсем истекло. Нас сейчас будут выгонять.

Она вновь протягивает свою изящную руку с оригинальным крупным перстнем, надетым прямо поверх перчатки, и мы прощаемся.