Текст книги "Острова летающих кораблей"

Рита да Круш из Дили, хозяйка своей судьбы

Рита да Круш живет в Дили, столице Восточного Тимора. Её полное имя Рита да Силва Нуньеш да Круш, поскольку её отец – португалец. Восточная часть острова Тимор раньше принадлежала Португалии; португальцы брали в жёны местных, поэтому родившиеся в браке дети получали длинную отцовскую фамилию.

Рита да Круш с дочерью.

Родители Риты поженились, когда матери было пятнадцать, а отцу тридцать пять. Мать работала акушеркой, отец служил в португальской армии. Семья жила в Мальяне, что в трёх часах езды от Дили. Всего в семье было шестеро детей – три брата и три сестры. Рита – вторая.

Рита говорит, что ей двадцать семь лет, хотя по паспорту тридцать два. По её словам, это ошибка, при оформлении паспорта написали неправильно. Может быть, и так. А может быть, это просто часть той истории, которую она рассказала, – про себя, про семью, про женскую долю, про Восточный Тимор.

Стрит-арт в Дили.

В Интернете информации о Восточном Тиморе мало, и туристы редко посещают эту страну. Здесь жарко, дорого и нестабильно. Жарко, потому что тропики. Дорого, потому что в магазинах пусто, а официальная валюта – американский доллар. Нестабильно, потому что государство ещё неустоявшееся, с тяжёлым наследием. В 1975 году была провозглашена независимость Восточного Тимора от Португалии (с последующей индонезийской оккупацией и жестоким подавлением освободительного движения); в 1998 году на референдуме жители Восточного Тимора высказались за самоопределение (последовал ввод международного миротворческого контингента из-за новых вспышек насилия); и лишь в 2002 году страна официально обрела независимость от Индонезии (но беспорядки продолжались ещё несколько лет, поэтому ООН снова направила сюда корпус миротворцев, в котором были, в основном, военнослужащие из Австралии). Рассчитывая в будущем на совместный нефтяной бизнес с Восточным Тимором, соседняя Австралия больше других стран поддерживает молодое государство, живущее, главным образом, за счёт гуманитарной помощи.

Искусство плаката «За демократию! За Тимор-Лесте!»

Рита да Круш вышла замуж за австралийца. Замужество недолгим оказалось, но в остальном Рита – хозяйка своей судьбы. Она вообще женщина для этих мест нетипичная – успешная, финансово независимая и современная. Образование получила, за границей побывала (для этого и паспорт) и за иностранца замуж вышла. В отличие от подавляющего большинства тиморских женщин, она работает – менеджером отеля и продавцом в системе сетевого маркетинга.

После смерти старшего брата она стала основной наследницей семейного имущества. В Мальяне у неё три рисовых поля, где работает младший брат с женой. Рита продаёт рис, обеспечивая себя и родственников. Так положено: старший ребёнок, унаследовав то, что родители накопили, обязан заботиться о других.

История с наследством, правда, тоже не совсем обычно складывается. У тетумов и у других народностей, составляющих коренное население Восточного Тимора, схема наследования всегда была иной. Старший сын считался первым наследником, ему переходил «главный дом», две трети скота, сад и треть огорода. Младшему доставались религиозные святыни и дом отца для проведения религиозных обрядов. Остальное делилось между другими сыновьями. Если сыновей не было, имущество переходило к брату отца или сыну сестры.

Кухонная утварь, мелочь из личного обихода и другое имущество матери доставались старшей дочери. Младшие же дочери не получали ничего и могли надеяться лишь на удачное замужество. Браки заключались между родственниками – так называемый «брак первой кузины» (имущество гарантированно остаётся в семье) или «брак второй кузины» (лучше для потомства). Родись Рита в традиционной семье, она бы вышла замуж за сына сестры своего отца (если повезёт, за старшего). По этой же схеме нашли бы пару для остальных братьев и сестер: детей в семьях всегда было много, мужей и жён хватало на всех. Выдумала Рита про рисовые поля или нет, принадлежат они ей или тому брату, что с семьёй на них работает, для нашей истории не так важно.

Жители Дили, Восточный Тимор.

В прошлом году Рита купила за восемьсот долларов (невозможную сумму для подавляющего большинства местных жителей) дом у друга отца, вернее – часть длинного одноэтажного помещения, поделённого на квартиры. Там живет Ритина сестра с мужем и сыном, Ритина дочка и ещё два родственника – студенты университета, которым негде жить и не на что. Рита за всё платит и всех кормит. Сама она обитает в маленькой комнатке при отеле. В комнате розовые стены, потёки от воды на потолке, кондиционер, кровать с хорошим матрасом, шкаф и небольшой стол. Комнату для Риты оборудовал владелец отеля пять лет назад, когда началась очередная политическая заваруха: на улицах стреляли, и вечерами возвращаться домой было небезопасно.

Рита училась в университете на экономическом факультете. Правда, на вопрос о том, что изучала, отвечает уклончиво: «Очень много считать приходилось. Португальский язык учили и маркетинг». Дипломом Рита гордится, но работать по специальности ей вряд ли придётся – только если магазин откроет, как запланировала. Но какая в местной торговле экономика? Магазин – это деревянная хибарка под крышей из рифлёного железа, в ассортименте питьевая вода, лапша быстрого приготовления, рыбные консервы, печенье и конфеты. Распродал то, что есть, – закупай новое. Снова распродал – закупай опять. Вот и вся экономика.

На рынке в Дили.

Работать Рита начала до того, как пошла учиться. По счастливому стечению обстоятельств, именно в 2002 году она познакомилась с австралийцем, владельцем отеля для бэкпекеров, и стала менеджером отеля – пять часов в день, сто долларов в месяц. Хватало и на жизнь, и чтобы половину заработка откладывать. Позже стала получать не только зарплату, но и половину прибыли от бара. Про иные доходы она умалчивает.

Отельный бизнес ждало тяжелое испытание на прочность: владелец неожиданно умер. Несмотря на то, что отель находится в доме, арендованном у родственника Риты, на него нашлось много охотников. Звонили иностранцы-бизнесмены с предложениями помощи, граничащими с угрозами. Средь бела дня требовали аудиенции невзрачные мужчины с наглыми глазами и пистолетами, выглядывающими из-под пиджака. Рита боялась, плакала, но не сдавалась. Она приказала срубить все деревья по периметру вокруг отеля, а на крышу посадила двух бойцов – тоже родственников. Бойцы, правда, большей частью спали или смотрели телевизор в холле, но Рита отель с баром отстояла. Переселилась в одну из комнат с кухней и по праву стала считать себя маленькой хозяйкой большого дома.

Год назад в Дили появилась китайская компания сетевого маркетинга. Рита пришла туда одной из первых. «Вот моя компания, – говорит она, показывая буклет, – а вот мой президент». Брошюра оформлена в лучших деловых традициях: на первых страницах медали да дипломы, далее перечень полезных для здоровья пищевых добавок, выпускаемых компанией. «Я не продаю товары, – добавляет Рита, – я помогаю людям. Если кто и купит, так иностранцы – не путешественники, конечно, у тех каждый доллар на счету, а те, кто в Дили при делах или на службе. Но Рита не унывает. Она построила во дворе отеля своих подчинённых и потребовала от каждого составить личный комплексный план привлечения покупателей. С такой энергией, глядишь, и супермаркет когда-нибудь откроет. В Дили пока три больших и около десятка маленьких супермаркетов. Как и 80 процентов местного бизнеса, они принадлежат китайцам.

Рита считает, что работа в отеле хорошая, но скучная. Были у неё намерения устроиться на государственную службу или хотя бы секретарем в миссию ООН. Но чтобы получить работу в государственных органах, нужно о-го-го какие связи иметь. А миссию скоро закроют. Контингент выводить начали, иностранцев всё меньше и меньше.

Женщина смотрит на вертолет миротворческих сил ООН.

Три четверти населения Восточного Тимора младше 15 лет, половина из них – дети. Через пять лет станут взрослыми подростки, а ещё через десять – детки. Из сфер занятости в Дили – туристический и гостиничный бизнес, рестораны, торговля, транспорт, мелкие мастерские и государственная служба. Все места в госструктурах с зарплатой в сто долларов и выше давно заняты. На должности обслуживающего персонала берут проверенных людей: чтобы те не воровали, не ленились, плохо не пахли и клиентам не хамили. Лучше женщин среднего возраста. Девушка может устроиться продавщицей в магазин или, при условии владения базовым английским языком и наличия связей, секретарем в приёмную гостиницы. Но сколько таких рабочих мест в Дили с населением около миллиона человек? Остается одно – как в старые добрые времена надеяться на то, что муж попадётся хороший и работать будет автомехаником на заправке «Тайгер Фьюэл».

В швейной мастерской на острове Атауро.

Жительницы острова Тимор всегда славились умением ткать, ткачество было основным занятием в сухой сезон, когда рис не растёт, а земля растрескивается от жары. Ткали саронги в сложной технике окраски и прядения икат, они составляли часть приданого невесты или обменивались на рис и на буйволов. Но традиция постепенно уходила в прошлое – из-за войн, выкосивших взрослое население Восточного Тимора, и из-за падения спроса: зачем самим ткать, если за да два доллара можно купить хлопковый саронг индонезийского производства или спортивные штаны second-hand? А сейчас ремеслом стали интересоваться туристы. Можно продавать домотканые изделия на рынке, а можно сдавать в магазин при благотворительной организации Alola, поддерживающей местных женщин. На стене магазина вывешены фотографии улыбающихся ткачих в традиционной одежде и с долларовыми купюрами в руках.

Жительница острова Атауро в домотканом саронге.

Но что мы все про работу? У женщины есть ведь и жизнь личная. Вернёмся в гости к Рите, которая продолжает свою историю.

«Обычно у нас выходят замуж в семнадцать лет. Я вышла в девятнадцать. Муж служил в австралийской армии. Произошло это так. У моего босса однажды сломался компьютер, и он позвал на помощь друга. Пришел друг, компьютер починил и спросил, как меня зовут. Я сказала, что меня зовут Нина, так как он мне не понравился. Но друг узнал моё имя у босса, а заодно и номер телефона. Начал звонить, приглашать в ресторан или клуб, но я отказывалась. Моей семье он не понравился, так как был военным. Тогда он позвонил к себе домой, в Австралию, сказал, что у него в Восточном Тиморе девушка. Мне позвонила его мама и попросила поговорить с сыном. В 2003 году он съездил в Австралию, привёз кольцо, красивую одежду и стал умолять меня выйти за него. Я отвечала, что ещё учусь. Не верила ему. Но его мама сказала: „Пожалуйста, будь с моим сыном“. Ему было тогда 23 года. Очень высокий. Я послушалась и вышла замуж».

Высокий – один из параметров мужской красоты. Высокий рост, светлая кожа и, конечно, обеспеченность. Выйдя замуж за иностранца, получаешь возможность жить в хорошем доме, покупать продукты в супермаркете и ездить за границу. Но не всё так просто.

Хорошие родители на порог не пустят кого попало – пусть даже он иностранец – без серьёзных намерений в отношении своей дочери. Чтобы официально обрести статус «boyfriend – girlfriend», мужчина должен написать письмо своей избраннице, а то и её родителям, нажимая на перспективность отношений, помолвку и дальнейший брак. Если родители дают добро, статус «boyfriend – girlfriend» позволяет начать отношения, в том числе и сексуальные, но одновременно обязывает назначить дату помолвки, а далее дату свадьбы. К свадьбе придётся подготовиться, чтобы отдать семье невесты выкуп – деньги, буйволов или другие полезности. Если тиморский мужчина окажется несостоятельным, он не получит возможности поселиться рядом с отцом и входить в его род или клан, а его дети станут считаться принадлежащими к семье жены.

Молодая женщина с детьми.

Надо сказать, что традиция браков между двоюродными братьями и сестрами существует до сих пор. Молодой тиморец Аугусто с острова Атауро, сотрудник одного из коммерческих банков, женился на своей кузине полтора года назад. Размер выкупа за невесту составил шесть буйволов. Жена Аугусто с годовалым ребенком живёт на Атауро, и ему приходится приезжать сюда на выходные – на острове, кроме сельского хозяйства, школы, поликлиники, полицейского участка и швейной мастерской, нет иной сферы занятости, приносящей доход.

У Риты одна за другой родились две дочки. Хотя первая умерла в пять месяцев, всё равно принято говорить, что детей двое.

Девочки собирают съедобные водоросли на пляже в Дили.

Тиморцы – католики, позиции католической церкви в стране очень сильные, сам Папа приезжал сюда с визитом. Крещение ребёнка – обязательная процедура, более значимая, чем сам факт рождения. Свидетельство о крещении важнее свидетельства о рождении, его хранят бережно вместе с другими фамильными ценностями. Стоимость крестин в одной из главных церквей двадцать пять долларов, деньги не маленькие. Но крещение – праздник для семьи, для крёстных отца и матери.

На другом конце жизни – смерть. Умерших детей и взрослых отпевают и хоронят на одном из местных кладбищ, устанавливая надгробие с распятием и иными знаками скорби. Скульптуры ангелов, кафельная плитка с изображением Иисуса Христа, склепы, украшенные фотографиями и цветами. На могилах маленьких детей – сердечки и бутылочки с соской. На похороны приходят родственники – вследствие родственных браков их очень много. Траур соблюдают до года, в зависимости от близости к покойному, одежда, платок или лента на одежде должны быть чёрного цвета.

В швейной мастерской на острове Атауро.

До установления христианства маленьких детей хоронили в лесу, чтобы они «разговаривали с морем». Через пять дней после смерти мальчика и через четыре дня после смерти девочки на пересечении двух тропинок, ведущих к дому матери, сооружали магическое сооружение. В каждую из половинок скорлупы кокосового ореха насыпали золу от сожжённых бамбуковых побегов. Сверху клали лист растения Calotropis gigantea. А на него пряжу. Зола символизировала домашний очаг, нити пряжи – одежду младенца. В течение семи дней мать сцеживала на один из листьев грудное молоко. Цель ритуала – обмануть душу умершего ребенка, не допустить, чтобы она поселилась рядом с живыми и вызвала болезнь матери. Если душа, наговорившись с морем, возвращалась, чтобы утолить жажду и надеть новую одежду, она ошибочно принимала магическое сооружение за свой дом и тем самым не мешала живым.

Рита – католичка, древние ритуалы не соблюдает, но верит в чёрную магию. Эта вера среди жителей острова столь же сильна, как и вера в Христа. Рита твёрдо знает, что первый её ребёнок умер в результате магических действий. «Это очень просто, – говорит она, – достаточно что-то подсыпать в еду или питье». В деревнях есть шаманы, некоторые очень и очень сильные. Можно обратиться с любым запросом, шаман поколдует и даст соответствующее снадобье. Рита считает, что и мужа от неё увели злые люди, или он сам с чёрной магией связался. Вдруг загулял, хотел Риту убить и вторую дочку. Принёс домой какой-то порошок, прятал его, говорил, что для дочки полезно.

Рита подумала и мужа выгнала. Сказала: «Забирай свои вещи и уходи». Муж потом плакал, каялся, но Рита не приняла его. Сказала: «Ты думаешь, тиморки глупые, но нет, я все понимаю».

Дочка для Риты – это отдельный мир. Пусть горит отель синим пламенем или очередная гражданская война начинается, Рита за счастье дочки всё отдаст. Ни на миг её от себя не отпускает. Если по работе занята, за дочкой сестра присматривает. Для Восточного Тимора такое редкость. Дети здесь весёлые, чумазые и сопливые. Им приходится рано становиться самостоятельными: сам одевается, сам моется, сам себе находит игры и развлечения. Родители показали, как чистить зубы и использовать мыло, обеспечили чистой одеждой – и вперед. На очереди следующий грудничок, которого надо выкормить и выходить. Справился малыш – молодец. Выжил – молодец. На старой фотографии пожилая женщина держит на руках младенца, привязанного веревкой за ногу к её руке. Надпись поясняет, что детей привязывали, чтобы про них не забыть. Действительно, девять детей или семь? Всех не упомнишь.

На деревенском рынке.

Детская смертность высокая. Ритина младшая сестра родила пятерых, дважды близнецов, но они умерли, только последний сын выжил. По словам Риты, дети часто умирают, поскольку течение беременности не контролируется. Она сама во время первой беременности курила и алкоголь пила. Но во время второй была очень осторожна, к врачу ходила. Женщины в деревне, да и в Дили тоже, рожают дома, по старинке, с помощью повивальной бабки. В одной книге автор осторожно высказывается, что на момент его исследований в Восточном Тиморе количество женщин было значительно меньше количества мужчин и, наверное, эта особенность населения требует более глубокого изучения. Изучение могло бы свестись к простому опросу подростков: мама жива или нет? Я пробовала спрашивать – чаще всего ответ отрицательный. Высока не только детская смертность, но и женская. Помимо малярии, гепатита, туберкулёза, представляющих опасность для любого, у женщин есть ещё одна причина смерти – во время родов.

Предохраняться от нежелательной беременности тиморских женщин пытались научить. С этой важной миссией приезжала добрая женщина из благотворительной организации. Собрала женщин, показала, как пользоваться презервативами, для наглядности используя толстую палку. «Поняли?» – «Поняли». Через два месяца женщины пришли к миссионерше и хором сообщили, что забеременели. Та пришла в ужас: «А что же вы делали?» – «Ну, мы взяли палку…»

Женщина с дочкой на работе в поле.

Но женщина бездетная – это плохо. Раньше считалось, что духи предков гневаются, поэтому дети, через которых предки возвращаются в семью, не рождаются. С предками нужно было договориться с помощью особого ритуала. Концы мужской набедренной повязки связывали, внутрь клали коробочку с орехами арековой пальмы и листьями бетеля. Женщина закидывала котомку за спину и шла в священный дом своего рода. Там женщины – родственницы по материнской линии укладывали котомку на циновку, а дед по материнской линии вскрывал незрелый кокосовый орех и осторожно, чтобы не расплескать содержимое, клал его рядом с котомкой. Предкам делали подношение, кокос завязывали в новую набедренную повязку, получившийся сверток женщина укачивала как ребенка. Параллельно произносили заклинание. «Внучка помирилась с предками, мы просим прадеда повесить ей на спину котомку с сыном, столь желанным, а прабабку повесить ей на плечи сына, по которому она столь тоскует, и пусть этот сын находится в женщине так же надёжно, как орех в этой котомке».

После этого женщина шла в священный дом рода мужа, где родственницы по линии мужа брали котомку, приговаривая «Вот и дедушка пришёл». Дед мужа по материнской линии передавал женщине кокосовый орех, она молча выпивала сок, а орех и набедренную повязку вешали в доме среди святынь. Через семь дней женщина могла пользоваться тканью как одеждой, а орех разрубали пополам и закапывали на могиле предков.

Тиморцы ассоциировали беременную женщину с землёй, в которую бросили семя. Считалось, что она очень уязвима для злых духов, поэтому её всячески оберегали. Женщина не должна была выходить ночью из дома, ходить куда-то без сопровождающего и носить при себе нож для защиты.

Старые суеверия обрастают новыми, в том числе и по передаваемым слухам и небылицам. Говорят, например, что португальцы запрещали женщинам кормить ребенка грудью, поскольку это считалось нечистым. По другой – так поступали врачи из миссии ООН, поскольку считали, что вместе с молоком матери детям часто передавались бактерии.

Маленькая девочка с острова Атауро.

Так или иначе, но дети – счастье в доме. Они хотя и предоставлены самим себе, без ежедневной порции любви и ласки никогда не обходятся. Каждый ребенок, прибежав домой, уверен, что его обнимут, потреплют за порыжевшие от недостаточного питания волосы, дадут дружеский шлепок и накормят-напоят.

Рита говорит, что счастлива со своей дочкой, но всё-таки планирует выйти замуж. За хорошего человека. Не за тиморца. У ней уже был русский бой-френд, из ооновского контингента. Тоже высокий. Он давно уехал обратно в Россию, но в комнате Риты на столике стоит его фотография.

Однажды ей сказали: «Есть хороший парень, но очень скромный, не для тебя. Ты ведь ждёшь принца». Рита улыбнулась и согласилась. Ведь Рита – не простая тиморская женщина, она хозяйка своей судьбы.

Опубликовано в журнале

«Восточная коллекция», 2012