Текст книги "Надеюсь и люблю"

– Как скажешь, – недовольно, но покорно ответил Максим Иванович, не желая злить Володю еще больше.

– Палыч! – позвал мой муж. – Проводи гостя!

Бесшумно открылась дверь, и на пороге появился управляющий.

– Прошу вас, – как всегда вежливо, спокойным низким голосом обратился он к Максиму Ивановичу.

Крюк встал, пожал руку Володе и, буркнув: «Всего доброго!», ушел.

– Что, жена наркодельца, захотела все услышать, так слушай, слушай до конца, – повторил мой муж, заметив, что я хочу бесшумно исчезнуть.

– Это жестоко, – тихо сказала я, не поднимая головы и смахивая слезы.

– А ты думала, мне деньги приносят на блюдечке с голубой каемочкой?! Это правда жизни. Она жестокая, но се ля ви – такова жизнь. Так ведь говорят французы? – уже более спокойно произнес Володя.

Он нервно постучал пальцем по столу и опять уставился в пустой угол, погрузившись в размышления. А я сидела, боясь пошевелиться, чтобы опять его не разозлить. У меня болела спина и пересохло в горле, но я не решалась шелохнуться. Почему-то было жаль малознакомого мне человека с козлиной бородкой, нагловатую Тайку и себя.

– Алло, здравствуй, дорогой Равиль Закирович, – услышала я уже спокойный голос Володи – мой муж говорил по телефону. – Как оно? Ничего?.. Ну и прекрасно. Равиль Закирович, ты же знаешь, я не люблю ходить вокруг да около, а предпочитаю сразу брать быка за рога… Я хочу купить у тебя товар, который собирался перехватить этот козел… Он не придет, я тебе обещаю… Знаю, что эту партию ты приготовил для Хама, но я понес материальные затраты, чтобы все уладить… Хам уже знает?.. Ну, придумай что-нибудь – это ты можешь… Нет, послушай меня, уважаемый Равиль Закирович, долг платежом красен. Я тут все уладил, а ты мне отдай товар… Я наброшу сверху тридцать процентов… Хорошо, тридцать пять. Это, заметь, очень большие деньги… Здесь? Здесь я сам решу все вопросы… Договорились. Спасибо тебе, друг. Удачи!

Володя сердито швырнул телефон на диван.

– Шкуродер, – прошипел он, – козел нерусский!

– Тебя могут убить, – не поднимая головы, тихо сказала я, и мой голос в тишине, в напряженной атмосфере прозвучал словно эхо. – Ты позарился на товар Хама.

– Могут, – спокойно согласился Володя и встал из-за стола. – Тогда ты станешь одной из самых богатых вдов.

Он вышел из кабинета, хлопнув дверью. Я подпрыгнула на стуле и только теперь расправила плечи и вдохнула полной грудью. «Пусть его убьют, – мелькнула в голове жестокая, но спасительная мысль. – Тогда все решится само собой и мне не придется ничего предпринимать». Мне стало страшно; меня била нервная дрожь. Я прошла в спальню, не заметив хмурую Веру Ивановну, и споткнулась о шланг пылесоса.

– Ничего не видишь, дура! – закричала я на нее.

Вера Ивановна, не ожидавшая от меня такой выходки, выпустила из рук трубку пылесоса.

– Из-ви-ни-те, – протянула она.

– Да пошла ты… – махнула я на нее рукой. – Достала! Жаба!

Натянув на себя теплый махровый халат, я замоталась в мягкое пуховое одеяло и долго не могла согреться. «Злой, жестокий, хитрый лис, – думала я о своем муже. – Но мы еще посмотрим, кто кого».

* * *

– Катюша, я слышала, что твой уехал за товаром, – затарахтел в телефоне голос Лизы. – Можно мне к тебе приехать? Новость есть, расскажу – не поверишь.

– Приезжай, – неохотно согласилась я.

Именно сейчас мне хотелось побыть одной, прийти в себя после пережитого недавно стресса.

Лиза не заставила себя долго ждать: уже через полчаса она торопливо снимала шубку в прихожей.

– Ужас! Сейчас все тебе расскажу, – произнесла взволнованная подруга, надевая на ходу тапочки и увлекая меня в спальню.

– Да что случилось, можешь объяснить?

– Дикуля, привет! – бросила она на ходу псу, который лежал у камина.

Затащив меня в спальню, Лиза закрыла дверь и прижалась к ней спиной, словно боясь, что кто-нибудь зайдет.

– Фух! Представляешь, Катюш, вчера разбился Тайкин ухажер!

– Как?

У меня по спине побежали мурашки. Мой голос прозвучал фальшиво, но Лиза была в таком возбуждении, что ничего не заметила.

– Насмерть! Уезжая по важным делам, он сказал Тае: «Если сделка состоится, сразу же поженимся». Мне в тот вечер Тайка позвонила. «Счастливая», – подумала я тогда. Слышь, Кать… – Лиза испуганно вытаращилась на меня. – А может, это я ее сглазила?

– Не говори глупостей, – ответила я словами своего мужа.

– Ты так думаешь? Я ведь не хотела, честное слово. Просто позавидовала, чисто по-женски. Я ведь со своим дольше живу, а он не зовет меня замуж. Все лишь обещает… Да, чуть не забыла, – спохватилась Лиза и, отойдя от двери, плюхнулась рядом со мной на кровать. – Значит, уехал он, а потом Тайка позвонила ему перед сном, а он говорит, что за ним увязалась какая-то машина и пасет его уже битый час. Тайка ему: «Может, позвонишь отцу?», а он ей: «Ничего, мол, справлюсь, первый день за рулем, что ли?» Позже она звонила, звонила ему, а телефон уже не отвечал.

Я слушала Лизину болтовню и отчетливо понимала, что на самом деле оказалась в волчьей стае, где живут по закону «кто кого?», и что мне, волчице, действительно придется выть по-волчьи, иначе стая растерзает и меня. Но также я осознавала, что у волчицы немало шансов сожрать вожака, ибо она – самка, а значит, хитрее и мудрее. А также я подумала о том, что никогда уже не увижу человека с бородкой и Тайку. Хоть она и редкая стерва, все равно мне было по-человечески жаль ее.

– Але! Ты меня слушаешь? – толкнула меня острым локтем в бок Лиза.

– Слушаю, слушаю. И как же он… умер?

– Значит так, рассказываю по порядку, – опять воодушевилась Лиза и продолжила: – Последний раз Тая позвонила мне в полночь, а тут мой проснулся и разорался из-за того, что ему мешают спать. Я попросила ее не звонить до шести утра. Тайка позвонила в шесть и сказала, что телефон ее ухажера молчит. А потом, когда уже рассвело, нашли его машину. Мой сказал, что какой-то автомобиль подрезал его на крутом повороте – а сейчас дорога скользкая, сама знаешь, – ему деваться было некуда, он свернул в кювет, а там огромный обрыв… Он туда и свалился.

Лиза на миг замолчала, а я подумала о том, что Володя ехал по той же дороге в три часа дня. Следовательно, он этого сделать не мог.

– Он… сразу погиб? – почему-то спросила я, представив, как человек с козлиной бородкой один ночью на безлюдной дороге пытается уйти от преследователя, как давит на педаль газа, потом на тормоза и падает в пропасть. Он осознает, что это последние мгновения его жизни, хватается за дверную ручку, пытаясь спастись, но машина переворачивается и набирает скорость при падении, неизбежно неся его к смерти.

– Мой сказал, что у него не было шансов, – вздохнула Лиза. – Тайка звонила мне перед тем, как я к тебе приехала, рыдает не передать как. Я хотела поехать к ней, но она сказала, не надо, к ней менты один за другим являются.

– Да, не повезло ей, – произнесла я, пытаясь подыграть подруге.

Я понимала, что Лизе совсем не жаль погибшего человека, она сочувствовала Тае, лишившейся шанса стать богатой. Да, именно богатой, а не счастливой. И я подумала о том, что слово «счастье» здесь вообще неуместно. Разве я счастлива? А Лиза? Ее так же, как и меня, держит власть денег.

– Вы пойдете на похороны? – спросила Лиза.

– Как Володя скажет, – ответила я. – Думаю, что пойдем. Может, сменим тему и поговорим о чем-нибудь другом?

– Давай лучше покурим и выпьем кофе, – предложила Лиза.

– Кури и пей, а я с тобой посижу. Кофе пить на ночь вредно – не уснешь, – улыбнулась я, слегка дернув подругу за красивый носик.

– Я в любом случае не усну, – вздохнула Лиза.

* * *

В тот вечер даже Лиза не могла, как обычно, болтать о своих новых шмотках и подарках. Мы обе были подавлены и разговаривали тихо, словно в доме был покойник.

– Давай ляжем вместе, а то мне страшно, – попросила подруга.

– Давай, – ответила я.

– А почему ты не ездишь на своем «Хаммере»?

– Сейчас ляжем, и я тебе расскажу.

И я поведала Лизе об аварии, о смерти бабушки, о том, как на мои руки из раны на голове моей любимой, самой лучшей бабушки на свете капала кровь с кусочками мозга.

– Ужас какой! – поежилась Лиза и натянула на себя одеяло. – А как же ты училась в автошколе?

– Там рядом со мной был инструктор. С ним спокойнее.

– Зачем же тогда тебе машина, если ты боишься ездить?

– Когда придет время – поеду, – уверенно сказала я, хотя сама еще не знала, когда наступит это время.

– А когда оно придет?

– Когда надо. Давай спать, поздно уже.

Лиза долго крутилась, мешая мне уснуть, но лучше бы я и вовсе не засыпала. Прошлое, от которого я пыталась уйти в реальной жизни, догоняло меня в снах. Мне приснилось, что я еду на своем «Хаммере» по пустынной дороге и вдруг передо мной возникает автомобиль. Яркий свет его фар бьет мне в глаза, ослепляя. Я резко поворачиваю руль и сразу же лечу в пропасть. Она темная и бездонная. Я осознаю, что погибаю, так и не успев ничего сделать, но каким-то образом замечаю вверху, на дороге Сергея. Он протягивает мне руку, и я понимаю, что мне надо лишь дотянуться до нее и кошмар закончится, я вернусь в те дни, когда мы были вместе, когда были счастливы. В последней надежде я тянусь к его руке, но, когда остается совсем немножко, расстояние между нами опять увеличивается.

– Катюша! Держись, я с тобой! – кричит сверху Сергей.

– Сережа-а-а! – ору я, понимая, что мне уже не дотянуться до спасения… и просыпаюсь в холодном поту.

– Кать, что с тобой?

Я увидела испуганную Лизу, сидящую рядом.

– Кто такой Сережа?

– Я разговаривала во сне?

– Ты заорала: «Сережа!»

– Мне приснился кошмар, – тяжело дыша, ответила я. – Жуткий кошмар. Что-то должно случиться, я чувствую.

– Перестань пугать, мне и так страшно, – попросила испуганная Лиза.

– Я точно знаю: скоро что-то произойдет, – твердила я.

– Давай я принесу тебе горячего чаю. Хочешь?

Подруга погладила меня по волосам, пытаясь успокоить.

– Не надо, Лизок, – ответила я, быстро овладев собой. – Пройдет. Это все нервы. Давай спать.

Но уснуть мы так и не смогли. Заливисто залаял Дик, учуяв чужого. Я услышала голоса и шум въезжающей во двор машины. Быстро накинув халаты и сунув ноги в шлепки, мы с Лизой выскочили на балкон. Возле машины Володи суетился дежуривший сегодня Стас и откуда-то возникший Палыч.

– Одеяло, неси одеяло! – услышала я его взволнованный голос, и Стас побежал к входной двери.

– Что-то стряслось, – успела сказать я Лизе и помчалась вниз.

В дверь уже нетерпеливо трезвонил Стас.

– Одеяло! Быстрее! – прокричал он.

Ничего не понимая, я открыла шкаф-купе и схватила первое попавшееся одеяло.

– Вот! Что случилось?!

Я подала одеяло, но ответа так и не дождалась. Стас схватил его и побежал к машине.

– Идите все сюда! – позвал Палыч.

Перепуганные, мы с Лизой выскочили во двор и подбежали к машине. Задняя дверца была открыта, и я увидела полулежавшего Володю. Он был бледен, как никогда, глаза его были полузакрыты; он держался за бок. Рука, которую он прижимал к телу, была в крови, стекавшей струйками сквозь пальцы.

– Что стоите?! – заорала я. – Вызывайте врача! Не видите, он истекает кровью!

– Тише, мадам, не поднимайте шума, – прозвучал рядом взволнованный, но тихий голос Палыча. – Владимира Олеговича надо занести в дом. Давайте положим его на одеяло.

Нам удалось осторожно опустить Володю на одеяло и занести в дом. Там мы переложили его на диван. Я убедилась в том, что Володя ранен в живот. Вся его одежда пропиталась бурой кровью. Он зажимал рану рукой и тихо стонал, стиснув зубы.

– Палыч! Врача! – скомандовала я.

– Не надо, – тихо, почти беззвучно сказал Володя, еле шевеля бесцветными губами. – Вызовите Филипповича.

Палыч быстро набрал чей-то номер, и все замерли в ожидании. Были слышны долгие гудки вызова и тихое жалобное поскуливание Дика. Секунды тянулись бесконечно, но все-таки на звонок ответили и Палыч попросил какого-то Филипповича срочно взять инструмент и приехать. Я схватила чистое полотенце и осторожно подсунула его под руку Володи. Из раны продолжала струиться алая кровь.

– Где же этот Филиппович? – взволнованно спросила я. – Мой муж истечет кровью…

– Скоро будет, – ответил Палыч, вытирая полотенцем выступившую на лбу у Володи испарину.

– Как это случилось? Его ударили ножом? – тихо спросила я Палыча.

– Его автомобиль обстреляли. Это – пулевое ранение.

– Кто? Кто это сделал?

– Не могу знать, мадам, – вежливо ушел от ответа Палыч.

У камина стояла насмерть перепуганная, побледневшая Лизка, хлопая ресницами.

– И его, – прошептала она, – его тоже хотели убить…

Я с упреком взглянула в ее сторону, и моя подруга прикрыла рот рукой.

Вскоре приехал доктор. Это был пожилой пухленький, но довольно проворный мужчина с седыми усами, в очках и с блестящей лысиной.

– Девочки, уйдите. Это зрелище не для вас, – махнул он на нас рукой, словно мы были надоедливыми мухами.

– Позовите нас, когда закончите, – попросила я и потащила за руку наверх перепуганную, трясущуюся Лизу.

Меня тоже бил озноб, и я замоталась в одеяло. Внизу были слышны шорохи и позвякивание металлических инструментов.

– Кать, – обратилась ко мне Лиза, – как ты думаешь, их обоих хотели убить?

– Ты сама как думаешь?

– А что, если и нас убьют?

– Брось, Лизок. Кому мы нужны?

– Что-то происходит, а что – не знаю, – размышляла моя подруга. – Слышь, Кать, а может, моему позвонить? Вдруг он сможет задержать убийц?

– Не будь наивной, Лиза, – охладила я ее пыл и добавила: – И вообще, мой тебе совет: не лезь куда не просят. Они сами разберутся.

– Да-а, мой тоже говорит: «Меньше знаешь – лучше спишь».

– Это он тебе правильно говорит.

– Кать, а что ты будешь делать, если… если…

– Лиза, помолчи, пожалуйста, – попросила я ее.

Обиженная подруга тут же надула губы и прилегла на кровать. А я сидела, закутавшись в одеяло и пытаясь справиться с ознобом. «Странно, – размышляла я, – я долго втайне думала о том, что если бы с Володей случилось несчастье, то все мои проблемы решились бы одним махом. Но когда я увидела его раненого в машине, тут же бросилась на помощь. Почему? Наверное, я слишком слабая и никогда не смогу осуществить задуманное. Я желала этому человеку смерти – и так испугалась за его жизнь. Оказывается, желать смерти – это одно, а увидеть ее или убить человека – совсем другое».

Лиза то ли дремала, то ли просто лежала с закрытыми глазами, а я все размышляла. Шло время, а меня снизу никто не звал. И тут мне в голову пришла очередная жуткая мысль. Я подумала, что Палыч сейчас подойдет к двери и скажет: «Сожалею, мадам, но…» Я, конечно же, буду плакать, биться в истерике, а в глубине души буду радоваться, что все мои мучения уже позади… Мне стало страшно оттого, что в моей голове роятся такие страшные мысли, и я еще сильнее задрожала.

В дверь постучал Палыч. Я с надеждой тихонько открыла ему.

– Мадам, можете спуститься вниз. С вашим мужем все будет в порядке – так сказал доктор.

Я нехотя сошла по ступенькам. Увы! Мои тайные надежды не оправдались. Но я была даже рада этому и испытывала облегчение. Было бы несправедливо, даже для волчицы, радоваться смерти от раны. «Я должна одержать победу более честным способом, – подумала я. – Пусть даже и с помощью хитрости. На то я и волчица, то бишь женщина».

* * *

Володя лежал на кожаном диване на чистой постели. Он был бледен, бесцветные губы приоткрылись, и если бы не было заметно, как от тяжелого и частого дыхания поднимается его грудь, можно было бы подумать, что он мертв.

– Вы его жена? – посмотрел на меня поверх очков Филиппович.

– Я.

– Ваш муж, уважаемый Владимир Олегович, все еще находится под действием наркоза. Я прооперировал его и извлек пулю. К счастью, она не задела жизненно важных органов. Следовательно, все должно быть хорошо, – объяснял привычно доктор, выписывая одновременно какие-то рецепты.

– Должно быть или будет?

– Дорогуша, я не Бог, я всего лишь хирург. Через час он придет в себя и вы дадите ему вот эти лекарства. – Филиппович положил в мою протянутую руку таблетки. – Если же вдруг ему станет хуже, резко поднимется температура или он потеряет сознание – срочно вызывайте меня. Но, смею надеяться, этого не случится. Больной потерял много крови, но завтра мы постараемся это исправить. А вы подготовьте все, что я здесь выписал. И еще. До утра не давайте ему пить. Можете смачивать ему губы водой или лимонным соком.

Доктор замолчал и снял очки. Я увидела его глаза. Они были добрые, внимательные, но усталые.

– Теперь Владимир Олегович нуждается в круглосуточном присмотре и покое. Я бы остался, но, увы, через два часа мне заступать на дежурство. Завтра вечером я буду здесь и надеюсь застать вашего мужа в добром здравии, – закончил доктор и надел очки.

Палыч рассчитался с ним и пошел проводить. У постели моего мужа стоял Стас, похожий на большой шкаф, поставленный посреди комнаты. С тупым выражением лица он мял в руках окровавленное полотенце.

– Что стоишь как истукан? – обратилась я к нему. – Забыл, где твое место?

– Так я… – пробормотал Стас.

Я выхватила полотенце из его рук и отнесла его в корзину с грязным бельем.

– Он не умрет? – шепотом спросила перепуганная Лиза.

– Лиза, иди спать, – попросила я подругу. – А я останусь здесь.

– Я не буду выключать светильник, а то мне страшно.

– Как хочешь, – отмахнулась я от нее.

Лиза бесшумно исчезла в тот же момент, когда вошел Палыч. Он устало, но осторожно сел в огромное кресло. К нему тут же подошел Дик и подставил голову, чтобы ему почесали за ушком.

– Палыч, как это произошло? – спросила я, садясь в кресло напротив.

– Вы же знаете, Владимир Олегович ехал, чтобы уладить вопросы по поставке товара. По пути его машину обстреляли. – Палыч был, как всегда, краток.

– Его хотели убить?

– Не думаю, мадам. Такие люди, если хотят убить, убивают. Владимир Олегович был ранен и не мог вести машину. При желании ночью, на безлюдной трассе, они могли бы спокойно подойти к нему и сделать контрольный выстрел.

– Почему же они этого не сделали? – спросила я тихо.

– Наверное, просто хотели его попугать, сделать предупреждение, – пожал плечами Палыч.

– Кто они, эти люди?

– Не знаю, мадам. Возможно, это известно Владимиру Олеговичу и завтра он вам сам все расскажет, – ловко ушел от ответа Палыч.

– А как вы узнали о случившемся?

– Владимиру Олеговичу удалось съехать на обочину в кусты, выключить «габариты» и позвонить мне. Я взял такси и поехал к нему. Таксиста отпустил, а сам пошел дальше пешком. Видели бы вы глаза этого водителя! Я ведь попросил его остановиться у кладбища, – усмехнулся Палыч.

Я улыбнулась. Добрый, милый Палыч! Он всегда появлялся в нужный момент и так же незаметно исчезал, когда его присутствие было нежелательным.

– Вы долго шли пешком?

– Нет, ведь Владимир Олегович сказал мне, где находится. Труднее было найти ночью машину в кустах. Я пересадил его на заднее сиденье и повез домой. Владимир Олегович дал указание не сообщать ничего ментам и врачам. Нам удалось проехать незамеченными в машине с дырами в боку мимо милицейского поста.

– А кто такой Филиппович?

– Доктор. Хирург. Кто же еще?

– Откуда Володя его знает?

– Этого я не могу сказать. Но, если не ошибаюсь, они познакомились в Афгане.

– В Афганистане?! – вытянула я шею от удивления.

– Да. Володя там служил, а Филиппович работал в полевом госпитале, – продолжал Палыч, а я думала о том, что, к своему стыду, до сих пор не знала, что мой муж был на войне. – А военное братство – это нечто особенное. Оно – настоящее.

– Палыч, вы отдохните, а я подежурю. Купите завтра все, что выписал доктор, и смените меня в обед.

– Мадам, я могу остаться…

– Палыч, идите, – тронула я его за руку. – Я справлюсь.

Я осталась одна. Дик мирно спал у камина, свернувшись клубочком. Лишь иногда слышалось тихое потрескивание поленьев, съедаемых огнем. Среди мертвой тишины я вздрагивала от каждого звука.

Через час, как и говорил доктор, Володя начал приходить в себя. Сначала он удивленно водил по сторонам мутными глазами, пытаясь понять, где он и что с ним произошло, потом попробовал встать, но я легонько его придержала.

– Болит, – прошептал мой муж и опять закрыл глаза.

– Тебе надо выпить вот это. – Я положила таблетки в приоткрытый рот Володи. – Постарайся их проглотить.

По-видимому, до его сознания дошли мои слова – сделав усилие, он проглотил таблетки.

– Пить, – попросил мой муж еле слышно.

Я принесла кусочек лимона и смазала соком его губы. Володя облизал их и опять попросил, не открывая глаз:

– Пить.

– Нельзя, нельзя тебе пить. Потерпи немножко, – попыталась я его успокоить и провела рукой по лбу.

Лоб был потным и очень горячим. Я нашла термометр и сунула его Володе под мышку. Все его тело пылало жаром – уже через минуту термометр показывал сорок один.

– Володя, Володя, – тихонько потормошила я его. – Ты меня слышишь?

Но он снова отключился. Его голова моталась из стороны в сторону, лицо от высокой температуры покраснело, и по нему струйками стекал пот. «Ну что, Катя, – спросила я себя, – ты же этого хотела? Теперь можешь не вызывать доктора, и тогда все закончится». В моей душе происходила борьба, и у меня, как и у Володи, горели щеки. Я ждала этого момента долгие, очень долгие дни и ночи, и что-то мне подсказывало, что надо сидеть молча и ничего не предпринимать. Тогда я буду вознаграждена за все пережитые унижения и смогу осуществить то, к чему так долго шла. Но другая моя половинка твердила, что даже звери не добивают раненого врага. Наконец я все же позвонила доктору.

– Пожалуйста, приезжайте побыстрее! – задыхаясь от внутренней борьбы и жара, попросила я. – Володе плохо. И мне тоже.

Через несколько дней состояние моего мужа стабилизировалось и мы уже могли с ним разговаривать. Он изменился, стал менее дерзким и деспотичным. «Может, это потому, что он все еще прикован к постели?» – размышляла я.

– Кто были те люди, которые обстреляли твою машину? – задала я однажды вопрос.

– А ты еще не догадалась?

– Подручные Хама?

– Конечно. Ему каким-то образом стало известно, что я перехватил его партию наркоты. Кто-то знал об этом, – сказал Володя и уставился в потолок.

– Я знала. Не хочешь ли ты сказать, что это я донесла? – ухмыльнулась я.

– Это сделала не ты, – просто ответил мой муж.

– Почему ты так думаешь?

– В твоих интересах была бы моя смерть, но меня не убили, а только припугнули. Логично? – Его всевидящие глаза вопросительно уставились на меня.

– Я предупреждала, что тебя могут убить, – ушла я от неприятного вопроса.

– Помню. Наверное, рано или поздно это случится. Но, дорогая моя, пока что ты еще не вдовушка. «Волков бояться – в лес не ходить», – гласит народная мудрость.

– Кто же тогда рассказал обо всем этому Хамиду Равшановичу?

– Думаю, что сам Равиль.

– А откуда он узнал, когда ты выедешь из дому?

– За домом нетрудно было проследить. Что здесь непонятного?

– Ты и дальше будешь работать с Равилем? – поинтересовалась я.

– А куда мне деваться? Он контролирует портовый город, к нему в лапы стекается вся наркота. Придется сделать вид, будто я ни о чем не догадался, – протянул Володя.

– А Крюк не мог ему донести?

– Надо быть полным идиотом, чтобы откусить руку, которая тебя кормит. Да, Крюк глуп, но не настолько. К тому же его подсиживает Медведь – начальник угрозыска. Он давно метит на место Крюка. А лишившись денег, тот останется без места, и прекрасно это знает.

– А почему у нас в доме нет наркотиков?

Я решила воспользоваться благодушным настроением мужа и выведать все, что можно.

Володя расхохотался, но тут же схватился за бок и скривился от боли.

– Не смеши меня. Я уже прошел тот уровень, когда хранил эту дрянь в своем доме. Наркоту у меня сразу же забирают более мелкие торговцы, – объяснил он.

– Есть хочешь? – спросила я, заботливо поправляя подушку.

– Пока нет, – ответил Володя, а я подумала, что, наверное, так и не дождусь от него слова «спасибо».

– Как ты провозишь наркотики? Ведь на дороге полно милицейских постов.

– Ты же знаешь, что у меня есть торговый дом, где реализуется продукция фирмы «Sony». Я работаю с поставщиками напрямую, без посредников. Так вот, эти телевизоры, «стиралки» и другая дребедень приходит в тот порт, который контролирует Равиль. – Володя замолчал. Было видно, что боль еще не отпустила его и ему трудно говорить. Сделав небольшую передышку, он продолжил: – Я оформляю документы на возврат бракованной продукции, в основном это телевизоры. Но часть «внутренностей» у них отсутствует. В порту водитель забирает пришедшие от поставщика новые телевизоры, а ребята Равиля кладут внутрь запакованный кокаин. Происходит якобы замена бракованного товара. Документы у водителя в порядке, и он со спокойной душой следует обратно.

– То есть водитель не знает, что он везет?

– Естественно!

– Зачем же ты едешь на своей машине?

– Для подстраховки. Все может случиться. Грузовику дают зеленый свет, но могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.

– Например?

– Наряды ментов из других областей. С собаками.

– А ты не думал, что кто-то об этом пронюхает и машину обстреляют, как твою, чтобы захватить наркотики? Водитель может погибнуть, даже не зная за что.

Лицо Володи изменилось. Он покраснел, и я поняла, что сболтнула лишнее, вызвав у него прилив нежелательных отрицательных эмоций.

– Катя, тебе было жаль того бедного старика в подземном переходе? – еле сдерживая гнев, спросил мой муж.

– Да, – тихо ответила я.

– И мне тоже. И водителя мне тоже жаль! Но всех не обогреешь – сам замерзнешь. Ясно?!

– Ясно, – произнесла я, но подумала о том, что если бы имела много денег, то помогла бы тому несчастному старику.

– Дай мне телефон, – не попросил, потребовал Володя.

Меня так и подмывало добавить слово «пожалуйста», но я сдержалась и молча протянула ему мобильник.

Володя позвонил Крюку и попросил его срочно приехать. Поняв, что на сегодня откровения моего мужа закончились, я напоила его чаем и больше ни о чем не спрашивала.

– Здорово, Максим Иванович. – Уже через полчаса Володя пожимал руку приехавшему Крюку. – Как оно, ничего?

– А! – махнул рукой Максим Иванович и плюхнулся на стул. – И не спрашивай. То убийство, то суицид – и все на мою голову…

– Да ладно тебе, хватит жаловаться. No pains, no gains, – перешел Володя по привычке на английский.

– Что-что? – не понял Крюк и туповато уставился на собеседника.

– Ах, прости, – схватился Володя за голову, изображая растерянность. – Забыл, что ты не знаешь английского. Я говорю, что без трудов нет и заработка.

– Это точно. Я так понял, что у тебя ко мне дело. И оно касается непосредственно заработка. – Услышав о деньгах, Крюк сразу воодушевился.

– Правильно мыслишь, Максим Иванович. И дело серьезное.

– Слушаю. – Крюк сделал серьезное лицо и устроил поудобнее между раздвинутых ног свой круглый живот.

– Ты же знаешь, что меня подстрелили ребята Хама, желая припугнуть, – произнес Володя. – Теперь моя очередь. Я хочу показать им, что могу за себя постоять.

– Нет, дорогой Владимир Олегович, я в эти игры не играю. Ты меня извини, но это – начало бандитских разборок, – замахал руками Крюк, покраснев от волнения.

– Значит, по-твоему, я – бандит? – Теперь уже Володя покраснел – от гнева. – Брать у бандита деньги – это нормально, это можно, это очень даже к лицу начальнику милиции. И коттедж загородный на шестьсот квадратных метров отгрохать за эти деньги вполне нормально. И бывшей жене и детям купить по трехкомнатной квартире в элитных домах с бассейнами – тоже. А коттедж в Испании, в городе Торревьеха, на берегу Средиземного моря – это в порядке вещей!..

– Откуда ты узнал о коттедже? – перебил его Крюк и глуповато захлопал глазами.

– Я не мент, но тоже имею свои каналы, из которых вытекает довольно-таки полезная информация, – сказал с довольным видом Володя, чувствуя себя на коне.

– Да уж, – почесал затылок Максим Иванович. – Об этой покупке знали только я и столичное агентство.

– И я, – добавил Володя и торжествующе улыбнулся.

– От тебя точно ничего не скроешь. Иногда мне кажется, что начальник ментовки не я, а ты.

– Вот только не надо мне льстить, – скорчил Володя недовольную мину. – Лучше скажи, тебе деньги нужны, или предел мечтаний достигнут?

– А кому они не нужны?.. Но не хочется, ой, как не хочется устраивать эти разборки! Можно в лучшем случае распрощаться с одной звездочкой на погонах, – вздохнул Крюк, и в такт его дыханию поднялся и плавно опустился большой живот.

– А ты слушай мои советы. За них, кстати, я скоро начну брать проценты, – засмеялся Володя, довольный тем, что Крюк начал сдаваться, учуяв желанный запах прибыли.

– Что от меня требуется? – окончательно капитулировал начальник милиции.

– На следующей неделе в понедельник Хамид будет ехать за товаром. Надо изрешетить его машину, но без «мокрухи».

– Одну машину и все? – с надеждой и облегчением спросил Крюк.

– Одну машину. Я дам тебе совершенно «чистый» автомат УЗИ, он абсолютно нигде не засвечен. Из него надо дать очередь по низу, по шинам автомобиля Хамида.

– Но все равно… это будет нелегко, – заерзал Крюк на жалобно заскрипевшем под ним стуле.

– Даю дельный совет. – Володя поднял вверх указательный палец. – У тебя есть какой-нибудь скинхед, которого уже давно пора отправить в места не столь отдаленные?

– Есть один. Эта малолетняя скотина создала еще одну банду скинхедов. Мало того, что мне приходится терпеть выходки одного главаря, а тут еще этот сопляк! Но того мы не можем тронуть – он «мажор», сынок «шишки» из облсовета, а этот… Безотцовщина! Мои ребята его давно пасут, но пока ни на чем не засекли.

– Отлично! Пусть ему вручат автомат, заплатят хорошие бабки (он, конечно же, в них нуждается) и отправят попугать таджика. А ты его зацепишь, и всем будет хорошо. Тебе – похвала, а мне – польза. – Володя довольно потер руки.

– Неплохо придумано, – согласился Крюк. – Но я не знаю, когда будет ехать Хамид.

– Мои люди тебе об этом сообщат. Тебе надо будет побеседовать с начальником железнодорожной станции, чтобы в нужное время опустился шлагбаум и маневровый локомотив начал ходить туда-сюда, туда-сюда. Хам задержится у переезда, а твой скинхед пусть подъедет на мотоцикле, пустит очередь по колесам и смоется. Твои ребята уже должны стоять на перехвате. Оп! – Володя громко хлопнул в ладоши. – И попался, голубчик!

– А как же начальник станции?

– Не юли, Максим Иванович! Я-то знаю, что он твой человек. Ему тоже кое-что перепадет.

– Ну, если так, это другое дело, – произнес Крюк, довольный тем, что ему не придется отваливать кусок от своего пирога.

– Тебе, Максим Иванович, за организацию спектакля все, как полагается.

– Спасибо, Владимир Олегович, спасибо. Приятно с тобой работать, – потирал Крюк потные ладони. – А Хамид поймет, кто его предупредил?