Текст книги "Ошибка"

– А что мне нужно? – вслух размышляла она. – У меня есть муж, сын, квартира…

– Не надо, – тихо сказал Захарий. Он обнял Веронику за плечи, легонько прижал к себе. Она доверчиво положила ему голову на плечо. – Ты уже говорила это.

– Да, говорила. И зачем я тебе все это рассказываю? Моя жизнь пресная, стоит это признать. Такая пресная и неинтересная, что самой тоскливо. Вот встретила тебя случайно…

– Случайности не случайны. – Захарий прижал ее.

– Конфуций, – прибавила Вероника, механически сжав ручку сумочки, в которой лежала тетрадь с афоризмами. Она невольно вспомнила о Назаре и подумала: «Что я делаю?! У меня есть муж, есть сын, есть…» У нее есть все, но если муж узнает о том, что она обнималась с другим, Вероника потеряет все это. Не будет ни мужа, ни сына, ни квартиры…

– О чем задумалась? – Захарий заглянул ей в глаза. В них были испуг и неуверенность.

– Мне пора, – сказала Вероника, отстраняясь от Захария. – Спасибо за приятный вечер.

Глава 20

Никита аккуратно положил бритву «Браун» с сеточкой на стеклянную полочку, критически осмотрел свое отражение в овальном зеркале ванной. Короткая стрижка «ежик» удачно сочеталась с аккуратными бакенбардами, переходившими в модную бородку-эспаньолку, для ухода за которой он на днях приобрел триммер. Никита недавно сменил имидж, очертив лицо тонкой полоской бородки. И сделал это не по собственной воле, а по настоянию своей подруги Марины. Пришлось помучиться, пока новый образ был доведен до задуманного. Никита отметил, что Марина права. Его худощавое удлиненное лицо стало округлым благодаря бакенбардам и бородке, приобрело открытость и даже благородство. Большие синие глаза в обрамлении черных ресниц и без того сводили девушек с ума, а модная бородка прибавила ему баллы.

«Да, – подумал Никита, – хорошо, что я не отпустил «шкиперскую» бородку, иначе выглядел бы как потрепанный всеми ветрами моряк».

Его внешность была тем единственным, в чем он соглашался с Мариной. Во всем остальном их мнения расходились, но Никита был влюблен в свою однокурсницу так, что мирился со всеми ее прихотями. Возможно, так продолжалось бы и дальше, если бы она не изменила ему. И с кем? С прыщавым первокурсником! Уважающая себя девушка никогда не стала бы с ним встречаться. Но Марина… Что ее толкнуло? Этот гусь с длинной шеей не мажор, не красавец, умом не блещет, но она ушла к нему. Почему? Как понять женскую логику? Не зря говорят, что она непостижима.

Никита открутил кран, подставил руку под монотонно шумящий поток воды. Он еще раз осмотрел свое лицо, провел мокрой рукой по волосам, поднимая на висках жесткую короткую щетину вверх. Стоит ему улыбнуться или подмигнуть какой-нибудь хорошенькой первокурснице, и она побежит за ним, но Никите не хотелось новых отношений. Еще ныла незажившая душевная рана, которую нанесла ему Марина. Он никогда не простит ее, даже если она захочет вернуться.

А сейчас на душе скребли кошки. Хотелось забыться или отвлечься от грустных мыслей. Никита посидел за компьютером, попробовал почитать какой-то детектив, послушал музыку – не помогло. Тогда он зашел в ванную, подровнял модную бородку и принялся всматриваться в свое отражение, как будто хотел увидеть в нем причины своих неудач. Закончив изучать свое «я» в зеркале, Никита быстро оделся и выбежал на улицу, словно в квартире ему не хватало воздуха.

Вечерний город встретил его подмигиваниями тысяч огоньков. Они светились везде: на рекламных вывесках бутиков, в окнах многоэтажек, на уличных светофорах и в бесконечном потоке транспорта. Никита подумал, что неплохо было бы попасть в студенческое общежитие. Он засунул руку в боковой карман куртки и пошелестел купюрами – деньги были на месте, так что можно купить бутылочку водки и расслабиться с ребятами. А еще лучше приобрести спичечную коробку «травки», закрыться с друзьями в одной из комнат и в спокойной обстановке не спеша выкурить «косячок».

Никита попробовал анашу на первом курсе. Тогда было страшно, но любопытство взяло верх. Никита запомнил, как на смену страху с первой сильной затяжкой пришло легкое покалывание по телу, приятно закружилась голова, и вскоре все проблемы отошли на второй план, изменив краски мира на более яркие, сочные, веселые. Развалившись на узкой кровати студенческого общежития, он смеялся над своими переживаниями, которые яйца выеденного не стоили, над своими товарищами, лица которых расплылись в блаженных улыбках. Он долго хохотал над занавеской, которая была снизу надорвана так, словно ее отгрызло неземное чудовище, захотел чем-то подкрепиться, но в студенческой тумбочке было пусто…

Именно тогда Никита испытал настоящий кайф, понял, что есть верный способ хотя бы временно избавиться от проблем и грустных мыслей. Главное – нельзя было допустить, чтобы это стало системой. И Никита прибегал к этому способу спасения от тоски в редких случаях, считая, что обладает силой воли и трезвым умом будущего медика. Но сегодня ему требовалось расслабиться, успокоиться и забыть о разрыве с Мариной.

Чтобы окончательно определиться, Никита задержался на троллейбусной остановке. До студенческого общежития восемь остановок. У него будет время подумать, как убить этот вечер с пользой для себя. На остановке переминались с ноги на ногу несколько пассажиров. Интересно, почему они не спешат домой и стоят тут в ожидании переполненного троллейбуса? К тому же за квартал отсюда есть станция метро – можно достаточно быстро добраться домой, ведь час пик уже миновал. Этим людям некуда спешить? Их никто не ждет? Или они по жизни так же безразличны и пассивны, как и сейчас, когда ожидают неуклюжий троллейбус?

В противоположную сторону прогремело уже три троллейбуса, и Никита начал сомневаться в правильности своего решения. Может, по жизни неудачник он, а не эти люди на остановке? Только неудачники приходят не вовремя. Еще в школе Никита заметил: как только он приходил на остановку, троллейбусы начинали двигаться в противоположном направлении. И что у них за манера портить людям настроение? И почему у них инстинкт стадных животных?

Никита нервно заходил вдоль проезжей части. Какой-то таксист притормозил около него, но Никита отмахнулся, и в это время старик на остановке выдохнул: «Наконец!»

Никита сел у окна. Он любил вечерний город, когда вспыхивали многочисленными разноцветными огоньками рекламы. Он знал их наизусть, но периодически магазины добавляли новые надписи, которые так же заманчиво светились и мигали. Никита загляделся в окно и не обратил внимания на парня, шумно усевшегося рядом с ним.

– Опа! Кого я вижу! – воскликнул его сосед.

– Ян?!

Это был юноша, с которым Никита когда-то учился в младших классах и даже сидел за одной партой, кажется, в первом классе. Потом его родители развелись и переехали в другой район города. Никита случайно встречал Яна пару раз. Они мельком перебрасывались фразами: «Как дела?» – «Нормально». – «Пока!», поскольку особенно не дружили, хотя и врагами не были.

Школьные товарищи разговорились.

– Ты чего такой пресный? – Ян развязно хлопнул его по плечу. – Что-то не срослось?

– Немного захандрил, – признался Никита. – Меня девушка бросила.

– Нашел повод для печали! – Ян громко рассмеялся. – Я по такому поводу никогда не грущу. Мир полон прекрасных женщин! – пафосно произнес он последнюю фразу. – Только оглянись!

Никита не пошевелился, следуя призыву Яна, зато обернулась пышная дама в шляпке а-ля шестидесятые и бросила на Яна многозначительный взгляд.

– Нам пора на выход! – скомандовал Ян и потянул за руку Никиту. Тот не упирался. Лучше уж выйти, чем находиться под пристальным вниманием всех пассажиров.

– И что теперь? – спросил Никита.

– Будем гулять!

– Вообще-то, я направлялся в общежитие к ребятам.

– К бедным студентам?! Что там делать? Скука да и только! А тебе надо отвлечься.

– Знаю. Вот и хотел там немного расслабиться.

– Выпить по сто граммов водки?

– Может быть… – Никита пожал плечами. – Или курнуть.

– Балуешься «травкой»? – тихо спросил Ян.

– Изредка. У тебя ничего нет?

– Я тебя сейчас поведу в одно место. – Ян схватил Никиту за руку и добавил: – Там можно классно провести время!

– Только не тяни меня в какой-нибудь притон, – попросил Никита, направляясь за Яном.

– Обижаешь! – Ян покрутил носом. – Я похож на пропащего человека? Идем, ты меня еще благодарить будешь.

В ночном клубе «Венера» было шумно и многолюдно. Никита, выпив у барной стойки стакан глинтвейна, без интереса наблюдал, как среди мигающих огней мерцали, извивались в танце тела отдыхающих. Совсем юные девчонки, возможно даже несовершеннолетние, вели себя раскованно, так, как ведут себя завсегдатаи этого заведения. Они обнимались с ребятами, их тела терлись друг о друга в такт музыке, иногда пары сливались в откровенном поцелуе. Никита искал глазами ту, которая хотя бы чем-то напоминала Марину, но не находил. Он был зол на нее за то, что ее образ до сих пор стоял перед глазами, не давая покоя. Был недоволен собой, потому что не мог отдыхать и расслабляться, как все вокруг, и уже пожалел, что пришел сюда, а не поехал к ребятам в общежитие. Как назло куда-то исчез Ян, оставив его одного.

– Скучаешь? – Перед ним возник Ян с неизменной улыбкой на лице. – Смотри, что я принес!

Ян с торжественно-загадочной улыбкой продемонстрировал зажатый кулак.

– Что там?

– Заряд бодрости и энергии!

– Не понял.

– Деревня! Экстази! Пойдем в туалет, подзарядимся.

…Никита не чувствовал усталости. Вокруг было столько приятных новых друзей и красивых девушек, среди которых он танцевал уже не один час. Как, оказывается, можно легко заводить знакомства!

– Привет! Я – Никита.

– Я – Серега! Привет!

– А я – Макс! Будем знакомы! Ты – классный пацан!

– Взаимно! С тобой тоже весело!

Хлопок ладони об ладонь – и у тебя уже новый товарищ! Как все просто! И главное, здесь так весело! Не надо краснеть и тушеваться, чтобы подойти к девушке для знакомства. Можно захватить в танец – и уже через мгновение ее руки приятно обвивают твою шею.

Никита веселился от души. Казалось, его тело не может остановиться от избытка энергии. Он танцевал среди этой шумной толпы, где все были раскованны и так мило ему улыбались. Никита смеялся, не думал о правилах приличия, когда ему стукнуло в голову дернуть вниз сарафан без бретелей рыжеволосой девушки. Ее маленькая грудь обнажилась.

– Нравится? – без всякого стеснения спросила она, проведя пальчиками по своей груди.

– Еще бы!

– И мне тоже!

Между ними возник Сергей. Он согнул колени и, когда его лицо оказалось на уровне обнаженной груди рыжеволосой, припал губами к соску. Никита рассмеялся и сел на пол среди танцующих. Его распирало от восторга – настолько раскрепощенными были его новые друзья! Сидеть долго он не мог – ноги, руки, все тело требовали движения, и он резко подхватился и повторил то, что сделал Серега.

– Как сладко! – пропел Никита, оторвав губы от груди девушки.

Рыжеволосая закинула голову назад, засмеялась, потом прикрыла грудь и кивнула Никите.

– Иди за мной! – приказала она.

Они оказались в полутемном узком коридоре. Девушка прижалась губами к его губам. Какой у нее горячий и страстный поцелуй! Никита принялся покрывать поцелуями ее лицо, губы, шею.

– Ты мне нравишься! – прошептал он.

Девушка закрыла его рот губами.

– Как тебя зовут? – спросил он, задыхаясь от желания овладеть ею.

– Не важно, – прошептала она, поцеловав мочку его уха.

– Я – Никита, – произнес он, обнажив ее грудь.

– И это не важно! – Рыжеволосая быстро расстегнула ему брюки, и ее теплая мягкая маленькая ладошка нырнула в ширинку, как в перчатку.

– Я хочу тебя! – пылко прошептал Никита, и его руки быстро стянули с девушки узенькую полоску бикини.

В голове шумело, когда рыжеволосая ловким движением подпрыгнула, обхватив его туловище руками и ногами.

«Вот это кайф!» – эта последняя мысль Никиты, мелькнувшая в его голове, вмиг растворилась в страсти и каком-то животном инстинкте…

Никита застегнул молнию на брюках и оглянулся. Девушки нигде не было. На полу валялись ее красные трусики. Он толкнул их ногой в угол и улыбнулся.

Среди танцующих Никита увидел Яна, крутившегося в кругу девушек.

– Ты где пропадал? – спросил Ян Никиту, когда тот оказался рядом.

– Ты не видел рыжеволосую девушку?

– Здесь полно рыжих! – рассмеялся Ян.

– Я подойду? – Около Никиты оказалась пышногрудая девица. Никита бесцеремонно ощупал ее упругую грудь.

– Ты – самая лучшая, – прошептал он ей на ухо.

Никита с Яном выпили по стакану яблочного фрэша.

– Куплю себе «сникерс», – сказал Никита. – Взять тебе?

– Так всегда бывает.

– Как «так»?

– Сладкого хочется. Покупай уже, не тяни!

Они съели батончики у барной стойки.

– Который час? – спросил Никита, заметив, что посетители клуба начали потихоньку рассасываться.

– Скоро пятый.

– Ничего себе!

– Тебе здесь понравилось? – спросил Ян, направляясь к раздевалке.

– Непревзойденно! Я еще никогда так не веселился! Спасибо… За все спасибо.

– Сегодня не было стриптиза, выходной у танцовщиц, а в другие дни здесь еще веселее. Придешь еще?

– Конечно! Только дай мне номер своего телефона.

Никита оставлял помещение клуба с грустью. Так хотелось еще повеселиться! Он так замечательно провел время!

– Домой поедешь на такси? – спросил Ян.

– А есть другие варианты? – парировал Никита, и они дружно и громко рассмеялись. – Замечательный отдых должен закончиться так же хорошо, как и начался.

Глава 21

– Мне пора, – повторила Вероника, – уже поздно.

– А давай махнем на наше место! – предложил Захарий. – Помнишь?

– К источнику? Наверное, сейчас вода замерзла и не течет.

– Тогда надо обязательно проверить!

– Поехали. – Вероника вздохнула и улыбнулась.

Всю дорогу Вероника молчала. Зачем она согласилась? Захотелось с головой окунуться в прошлое? Но оно позади, к нему можно вернуться разве что в воспоминаниях. Или захотелось подольше побыть рядом с этим своим прошлым? Далеко остались и жизнь в деревне, и ее первое увлечение – Захарий, и разбитые им же мечты. Разве что журчит, как и прежде, вода источника…

«Лексус» свернул с главной дороги и сразу уткнулся носом в большую глыбу снежного сугроба.

– Приехали! – засмеялась Вероника. – Дальше пойдем пешком?

– Нерасчищенной дорогой пару километров? Не привлекает меня такое путешествие.

– Честно сказать, меня тоже, – вздохнула Вероника, подумав о том, что теперь она уже никогда не увидит этот источник и путь к прошлому закрыт навсегда.

Веронике снова стало грустно.

– Ну, чего ты такая? – Захарий обнял ее за плечи.

– Какая?

– Невеселая. Улыбнись! У тебя такая красивая улыбка.

Вероника посмотрела на Захария, улыбнулась уголками рта. Назар не осыпа`л ее комплиментами, и за годы совместной жизни она привыкла к этому. Но как приятно их слышать женщине! Пусть даже это неправда, но как такие слова ласкают слух!

Захарий посмотрел на Веронику. Неуверенная в себе, измученная ежедневной рутинной работой, с по-детски наивным, добрым взглядом. Он наклонился и коснулся губами ее губ. Вероника затаила дыхание от неожиданности, но не оттолкнула его, и он поцеловал ее более страстно. По телу Вероники пробежала теплая волна. Она ответила на его поцелуй, обняв руками за шею. Было стыдно, но приятно. Воспоминания о первой близости с мужчиной заполнили сознание, отключив все иные мысли. Нежность, страсть и желание слились воедино, и они начали быстро освобождаться от мешавшей одежды. Их руки скользили по телу друг друга, словно изучая заново, заставляя гореть желанием каждую клеточку. Вероника забыла о стыде, о чувстве такта, о сдержанности, которым учил ее муж, и о нем самом, когда тело запылало от желания и умом овладела страсть. Захарий разложил сиденье и продолжал ласкать ее, пока с уст Вероники не слетело тихое и страстное:

– Иди ко мне.

Она наслаждалась его нежностью, полностью отдавшись желанию близости. Вероника слилась с ним в одно целое и опять, впервые за много лет, почувствовала себя женщиной. С мужем ей никогда не было так хорошо, наверное, потому, что тот «выполнял свой супружеский долг». Делал он это тогда, когда сам считал нужным, устанавливая сроки, и сам назначал, когда ей «это нужно для здоровья», так же, как решал, где стоять мебели, лежать книге, даже определял место сковородке на кухне. Несколько раз Вероника делала попытки затронуть мужа в постели, но тот отодвигал ее руку со словами: «Спи. Я вчера выполнил свой долг. Тебе же было хорошо, не так ли?» – «Да, – отвечала она. – Прости». Она отдергивала руку так, будто ее поймали на воровстве.

Сейчас ей не надо было лгать и притворяться. Она может отдаться страсти до конца, до изнеможения, потому что это их случайная встреча. Завтра они расстанутся и не увидятся больше никогда. Ей можно быть легкомысленной, неразумной и даже распущенной. Можно делать то, что подсказывает не трезвый ум, а пылающее желанием тело. Ей не надо бояться осуждения и утром краснеть от стыда. Вероника языком провела по его уху, нежно прикусила и пососала мочку. Она губами то едва касалась шеи, то прикусывала, то оттягивала кожу. Она зарывалась лицом в «мех» на его груди, целовала ниже пупка, крутила между пальцами соски. Их тела извивались, сплетались во всевозможных вариантах, и не было никакого стыда. Было все, о чем тайно мечталось по ночам. Только испепеляющий до изнеможения страстный секс – и никаких табу. Одна страстная ночь – и опять будут годы сдержанности. И снова муж будет говорить: «Повернись так, тебе будет приятно». – «Может, не надо?» – без надежды спросит она. «Я же знаю, как тебе будет лучше», – скажет он. Он все за нее знает. Она – его собственность. А она не хочет так! Она жаждет извиваться от страсти, отбросив все запреты, потерять голову и знать, что секс и любовь не подвластны никаким законам и правилам морали…

– Люби меня, люби! – шептала она, целуя горячее тело Захария. – Люби так, как никогда не любил.

– Да, да, да, – шептал он, покрывая жаждущее, податливое, как теплый воск, тело пылкими поцелуями…

«Лексус» выехал на дорогу, только когда развиднелось. Вероника не испытывала стыда. Прошлой ночью она познала, как это – быть по-настоящему желанной, раскованной; она просто была сама собой. Хорошо, что по телефону в перерыве между занятиями сексом нашла время предупредить Киру, что не придет к ней ночевать. Правда, теперь придется выдумать, где она провела ночь, и не потому, что не доверяет подруге, а потому, что там, где двое, – нет места третьему. Она назвала Захарию номер своего мобильного телефона, но это не важно, он его не записывал и вряд ли запомнил. Они встретились, чтобы расстаться уже навсегда. В ее памяти эта ночь останется как самое прекрасное воспоминание на все годы. Говорят, у каждого в шкафу есть свой скелет. Теперь и у нее будет тайна, маленький секрет о ночи безумной страсти без всяких обязательств. И совесть не будет ее мучить. Она – женщина, а не бревно или тело для удовлетворения физиологических потребностей мужчины. Вероника это знала точно…

Глава 22

…Девочка встречает тетю Веронику в фойе детдома. Ей очень хочется назвать ее мамой, хотя она знает, что женщина с черным чемоданом, приехавшая к ней, не ее мама. Но так хочется, чтобы все подружки, с интересом наблюдавшие за ней, позавидовали. У них нет мам, а у Дианы есть! Пусть ненадолго, на один день, но она есть!

– Мама приехала! – специально очень громко кричит Диана и бежит навстречу тете Веронике. Девочка попадает в объятия той, которую так долго ждала. У нее прохладное пальто (только что с улицы!), мягкие губы, которые целуют девочку в щечку, и руки пахнут апельсинами. Значит, тетя Вероника привезла «под елку» апельсины и, наверное, шоколадные конфеты. Она очень добрая и ласковая. Диана любит тетю Веронику.

– Как ты, моя ласточка? – спрашивает тетя Вероника, усаживая Диану на колени. Диана бросает гордый взгляд в сторону застывших с разинутыми ртами подружек. Их никто здесь не называет «ласточками».

– Хорошо! – улыбается Диана и обнимает за шею тетю Веронику, прижимается к ней всем телом. – Я ждала тебя.

– Знаю, солнышко, знаю.

– Почему ты так долго не приезжала?

– Не могла. Очень далеко мне ехать.

– Ты еще приедешь?

– Конечно! Обязательно приеду! А где Тимурчик?

– Я его сейчас приведу. А ты не уйдешь, пока я за ним сбегаю? – спрашивает девочка, искоса посматривая на тяжелый чемодан с подарками.

– Нет, – тетя целует Диану, – приведи братика, и мы с вами будем доставать подарки, а вы мне расскажете, как здесь живете.

Диана с нетерпением ждет, когда тетя расстегнет молнию на сумке и вручит им с братом то, что там лежит. Им дают в детдоме на праздники подарки, но она любит то, что привозит тетя. Не важно, что там: апельсины, яблоки, печенье или домашнее варенье. Главное, что это все будет принадлежать Диане и она сама сможет распорядиться подарками. Она сама будет решать, кого из девочек угостить, а вот своим обидчикам ничего не даст. «Это мне мама привезла», – скажет она им. И пусть себе говорят, что к ней приезжала тетя, а не мама. Это они все от зависти, потому что злые. А добрым подружкам она даст и конфет, и печенья, и яблок, кроме одного…

– А это тебе, Дианочка, новое летнее платьице! – говорит тетя. Она шуршит пакетом на дне чемодана, и от этого у девочки перехватывает дыхание.

– Мне?!

– Тебе, солнышко, тебе. Нравится?

– Очень!

Девочка принимает в подарок то, о чем мечтала. Она очень любит наряжаться. Для того чтобы походить по спальне в чужом, но для нее новом платье, она готова отдать самый большой апельсин даже нехорошей, злой девочке. А тут новое и ее собственное платье! Диана рассматривает рюши платьица, трогает пальчиками ткань и спрашивает:

– Можно примерить?

– Хочешь сейчас?

– Да!

– Она бы целыми днями вертелась перед зеркалом в новых платьях, – говорит сдержанный и неразговорчивый Тимур. Он принял подарок – свитер, но даже не стал разворачивать его, ограничившись сдержанным «спасибо».

– Красиво? – спрашивает Диана, нарядившись в обновку. Она покрутилась на одной ножке посреди комнаты – и платье развернулось внизу, как парашют.

– Очень красиво! – говорит тетя Вероника. – Ты в нем похожа на прекрасную Дюймовочку.

– Не обманываешь? – прищурилась девочка.

– Разве я когда-нибудь тебя обманывала?

– Нет, не обманывала. А я в следующем году пойду в школу!

– Ты будешь хорошо учиться? Будешь слушаться учителей? – спрашивает тетя Вероника Диану, которая забралась к ней на колени в новом платье.

– Да, я буду хорошо учиться, научусь считать до миллиона и писать буквы в тетради.

– Вот и умница! А потом ты окончишь школу, у тебя будет выпускной бал и я тебе сошью такое красивое платье, какого ни у кого не будет!

– Не обманешь? – Диана теснее прижимается к женщине.

– Разве я тебя когда-нибудь обманывала?

Тетя Вероника уезжала всегда вечером. Диана провожала ее до порога, и ей всегда хотелось плакать. Тетя расцеловала на прощание Диану и Тимура.

– Не грустите, – сказала она.

– А ты еще приедешь? – Диана взяла ее за руку.

– Приеду.

– Ты точно сошьешь мне самое красивое платье?

– Точнее не бывает!

Тетя Вероника исчезает за дверью, чтобы уехать уже навсегда. Она больше никогда не привезет ей новую одежду. И не будет у Дианы на выпускном вечере самого красивого платья. Тетя Вероника ее обманула, а Диана столько ее ждала! Она называла ее мамой.

– Мама! – невольно срывается с губ Дианы, и она открывает глаза.

Где она? Чужая кровать, белая, со штампованным пододеяльником, в вену руки впилась игла капельницы и жутко болит голова.

– Пришла в себя, – слышит она женский голос, который доносится так, словно Диана под водой.

– Мама? Тетя Вероника? – спрашивает Диана, пытаясь рассмотреть ту, которая склонилась над ней, но почему-то расплылась, как будто растворилась в густых облаках тумана. Неужели приехала тетя Вероника и привезла сумку с подарками? С апельсинами и голубым вечерним платьем для выпускного вечера, о котором тайно мечтала Диана?

– Вы… Вы привезли мне платье? – спрашивает Вероника, но почти не слышит своего голоса. Голос необычно хрипит, от жажды трудно шевелить языком.

– Нет, моя рыбка, платье я тебе не принесла, а вот халатик прикупила. – Над Дианой склоняется женщина, поправляет подушку. У нее узкие глазки, пухлые щеки и крючковатый нос, который так портит ее внешность. Она совсем не похожа на тетю Веронику, и пахнет она не апельсинами, а лекарствами. Нет, это точно не тетя Вероника.

– Кто вы? – шепчет Диана.

– Я – медсестра, а ты сейчас в больнице. Тебе так удобно?

– В больнице?

Память возвращается к девушке. Диана осознает, что она уже не маленькая девочка, которая ожидает маму-тетю с подарками, однажды уехавшую, чтобы никогда больше не вернуться. Диана вспоминает, что они с Тимуром шли по трассе после того, как попутная машина, на которой их подвозил разговорчивый старик, свернула в сторону деревни. Тогда они двинулись с Тимуром пешком в надежде поймать попутку, но Диана захотела в туалет.

– Садись здесь, – сказал Тимур. – Все равно ни одной машины нет.

– Я так не могу, – запротестовала Диана, и они свернули на узкую грунтовую дорогу, вдоль которой тянулась посадка. Они не успели до нее дойти, как на эту узкую дорогу с трассы резко свернула легковая машина. Они почти ступили на обочину и… резкая дикая боль пронзила все ее тело. Значит, ее сбила та машина и теперь она в больнице.

– Тимур! – Диану бросило в пот. – Что с Тимуром?!

– Не волнуйся, – сказала медсестра, бережно поправляя одеяло со всех сторон, – с ним все хорошо. Его прооперировали, уже перевели из реанимации в обычную палату.

– Он сильно пострадал?

– Травмы средней тяжести, ногу прооперировали, остается ждать полного выздоровления. Но ты так не переживай, тебе после операции нужен покой.

– Мне сделали операцию? – спрашивает Диана, коснувшись свободной рукой головы в бинтах.

– Да. Черепно-мозговая травма. Тебя, лапочка, оперировал прекрасный хирург.

– Волосы! Что с моими волосами?! – с ужасом спросила Диана, представив свою голову выбритой.

– Все нормально, – улыбнулась ей нос-крючок. – Доктор аккуратненько состриг прядь волос на затылке.

Диана облегченно вздохнула. Слава богу! С ее профессией без волос никак нельзя, тем более что пышные густые длинные волосы были ее гордостью: они эффектно выглядели распущенными по спине и прекрасно укладывались в любые прически.

– Очень заметно, что нет волос?

– В прическе вообще ничего не видно! Сейчас я принесу букет цветов и йогурт, доктор позволил тебе немножко поесть, – ласково сказала медсестра, не убирая с лица приветливой улыбки.

– Цветы? От кого?

– Не знаю. – Женщина пожала плечами. – Приказали купить самый красивый букет – я и купила.

– Кто приказал?

– Мое руководство. Даже в супермаркет послали за свежим йогуртом.

– Ничего не понимаю, – задумчиво вымолвила Диана. – Кто же обо мне так беспокоится? Не тот ли водитель, который нас сбил?

– Не думаю. Приходили из милиции, так я одним ухом слышала, что водитель исчез с места преступления. Только я об этом тебе ничего не говорила. Хорошо?

– Ладно. А вы можете узнать, кто мой благотворитель?

– Меньше знаешь – лучше спишь. – Женщина растянула рот в широкой улыбке, и нос-крючок навис над ее верхней губой. – Руководство приказало обеспечить тебе комфортное пребывание в нашем лечебном заведении – я выполняю. Кстати, Тимуру сделали сложную операцию, которую тоже кто-то оплатил. Ой! – спохватилась медсестра. Она поправила белоснежную шапочку, одернула халатик, разгладив при этом ладонями несуществующие складки. – Что-то я много мелю языком. За это и с работы вылететь можно!

Женщина с крючковатым носом исчезла, оставив Диану в недоумении. Кто может заботиться о ней и Тимуре, если у них никого нет? Они с детства привыкли к мысли, что могут полагаться только на себя.

Когда они это осознали? Не тогда ли, когда тетя Вероника не приехала к ним накануне Нового года и Диана безутешно плакала, отказавшись идти на праздничный утренник? Она не хотела получать подарок от Деда Мороза и Снегурочки, потому что уже тогда знала, что не бывает Дедов Морозов, просто дворник дядя Миша нацепил бороду, а воспитательница положила ему в мешок пакеты с конфетами. Это Диана видела своими глазами. Она ожидала тетю Веронику, мечтала не так о конфетах, как о новом платье. Сколько Диана себя помнит, она больше всего любила примерять новую одежду, а потом ходить в ней, посматривая в настенное зеркало. Она так изощрялась, чтобы выпросить у девочек их платья и походить в них хоть несколько минут! А когда тетя Вероника не появилась с новым платьем для Дианы, Тимур украл платье какой-то девочки. Конечно, его за это наказали, закрыв одного в спальне до обеда, но он гордился своим поступком: Диана перестала плакать и успела покрасоваться в обновке. Они с Тимуром были одного возраста, но с того дня Тимур взял на себя обязанности старшего. Так повелось и было до сих пор. Они мечтали о будущем вместе, но решающее слово всегда оставалось за Тимуром.

Сейчас Диане было уже трудно вспомнить, когда именно Тимур заявил:

– Когда ты вырастешь, станешь моделью.

Диана не сопротивлялась такому решению – он озвучил ее мечту. Тимур сказал, чтобы она не ожидала больше тетю Веронику (она обманщица и плохая тетка), и Диана согласилась с ним. Но в душе теплилась надежда, что тетя приедет и привезет на выпускной вечер обещанное платье – самое красивое, каких у нее никогда не было. По ночам Диана представляла, каким оно будет. Каждый раз возникавшее в ее воображении платье было другого фасона и цвета. Надежда развеялась в день выпуска, когда ей пришлось надеть голубое платье, которое выдали в интернате год назад. Тогда они с Тимуром долго разговаривали, планировали будущее, и в эти планы не входила ни помощь тети Вероники, ни чья-либо еще. Они твердо знали, что место под солнцем во взрослой жизни им придется отвоевывать самим, ни на кого не надеясь.

После выпуска они почти силой вырвали у властей города, куда их послали на учебу, себе по комнате в общежитии. Тимур окончил училище и должен был идти работать на строительство плиточником-облицовщиком, а Диана получила профессию швеи. В маленьком городке Диана никогда не смогла бы стать моделью. Тогда Тимур принял решение: надо перебираться в мегаполис. Он переговорил с комендантом общежития, и она поселила в их комнаты своих племянников на время учебы. Два года Тимур работал на строительстве с утра до ночи, а Диана делала карьеру модели…

– Ну, как здесь наша девочка поживает? – Врач бесшумно проскользнул в палату, и его голос прервал воспоминания, в которые погрузилась девушка.

Мужчина в белом халате, неопределенного возраста, худой и длинный, словно его год не кормили, радушно улыбнулся, пощупал пульс пациентки, присел на стул у кровати.