Текст книги "Тень, ведомая Богом"

– Лейтенант Бриз, – представился он. – Добрый день, мэм.

Женщина с опаской кивнула в ответ.

– Я из департамента по розыску пропавших. Не видели ли вы тут эту девушку? – он показал фотографию на телефоне. – Может, встречали раньше?

– Первый раз вижу, – ответила женщина. – Я здесь недавно живу.

– Она проживает в семьдесят третьей квартире. – Вук указал пальцем на соседнюю дверь. – Неужели не видели вчера или сегодня?

– Там никто не живет, – настаивала на своем женщина. – Вам лучше спросить этажом ниже. Месяц назад мы группой въехали в этот дом. На нашем этаже навряд ли кто-то что-то знает. – Она задумалась. – Хотя вот в первой от лестницы квартире живет старушка, которая наверняка что-то видела.

– Вы уверены, мэм, что не видели эту особу тут вчера или сегодня утром?

– Слышала, возможно, как закрывали дверь, но не уверена, что это была именно семьдесят третья квартира.

– Спасибо. Всего доброго.

Дверь закрылась, и в полном замешательстве Бранкович остался стоять в коридоре. Воспользовавшись советом женщины, он спустился этажом ниже и постучал в первую попавшуюся квартиру – никого, вторую, третью. Дверь четвертой ему открыл мужчина лет сорока, рядом с ним суетилась собака.

– Чем могу помочь офицеру? – улыбнулся мужчина.

Вук повторил ему свою легенду и показал фотографию.

– Конечно, знаю, это ж Мария. Она живет на третьем, – с улыбкой ответил он. – Давно тут живет, лет пять уже. Даже пса моего пару раз брала на прогулку.

– Вы уверены?

Мужчина кивнул.

– А вчера или сегодня ее видели?

– Да. Каждый день ее вижу, уходит на работу и приходит с нее. Трудоголик, одним словом.

– А вы давно тут живете?

– Всю свою жизнь сознательную.

– Ясно. Спасибо, – почесал щеку Бранкович.

Мужчина закрыл дверь. Вук, почесывая теперь шею, спустился вниз. На первом этаже никого дома не оказалось, но он не сомневался в том, что и они будут ее знать.

– Что здесь происходит, черт побери?.. – вслух спросил он. – Ладно, наведаемся к тебе на работу.

Он вышел на улицу.

– Черт! – выругался он, вспомнив, что совсем забыл вчера про Джулию. – Ладно, придумаю что-нибудь…

Сеанс с мистером Ридом затягивался. Несмотря на то, что основную часть работы Мария завершила, Тони очень хотел рассказать обо всех своих переживаниях именно сегодня. Тем более что была пара лишних ушей, готовая его выслушать. Лазарь ему нравилась, внушала доверие и была приятным, умным собеседником. Незаметно для пациента Мария то и дело поглядывала на часы. Хотя у нее не было запланировано каких-либо дел и встреч, ей очень хотелось вырваться на обед.

Такси быстро домчало Бранковича до нужного места. Выйдя на перекрестке, Вук купил пакет жареных каштанов в глазури. Он был уверен, что таким образом точно задобрит разгневанную Джулию. Не то чтобы ему до нее было дело, но приличия ради. Прошло каких-то десять минут, и он вошел в офис Гэбриэла.

– А чего так рано? Еще бы погулял пять часов – и опоздал бы ровно на сутки, – надувшись, пробурчала девушка.

– Я с дарами. – Бранкович, улыбаясь, подошел к столу и поставил перед Джулией источающий аромат пакетик. – Прости меня, – он старался сделать виноватый вид, – поручениями загрузили, а твоего телефона у меня нет.

– Позвонил бы в офис, – сложила она руки на груди. – Я же ждала…

– Не додумался. Готов исправиться и пригласить тебя на обед.

– Хм-м, когда?

– А зачем откладывать?

– Сейчас Мария отпустит пациента, и у нас как раз обед будет. Подождешь десять минут?

Бранкович кивнул.

– Мария тут?

– Да, в кабинете, но у нее пациент.

– Милая моя, у вас тут немного места, а за каким столом она сидит? Где ее рабочее место?

– У нее его нет. Она работает вместе с Гэбриэлом. Да и нет времени у нее за столом сидеть. Тут всеми бумажками я заведую, – отмахнулась Джулия.

– Какая ты, – улыбнулся Вук, не переставая заигрывать с юной племянницей Зева. – Весь офис на себе тащишь. – Он оглядывался по сторонам. – Неужели Лазарь ничего по офису не делает? С ноутбуком ведь ходит.

– С чем? – криво улыбнулась Джулия. – Никогда ее за компьютером не видела, она, по-моему, и пользоваться-то им не умеет. Даже телефон и тот кнопочный…

– Старомодная, видимо.

– Чересчур, – надула губы Джулия.

Не успел Бранкович удобно расположиться на краю стола, как из кабинета вышла Мария. Она смерила их взглядом. Проводив мистера Рида, она закрыла за ним дверь и повернулась к этим двоим.

– Здравствуй! – поприветствовал ее Вук. – Давно не виделись. – Он улыбнулся как можно приветливей.

– И тебе привет. – Лазарь вернулась в кабинет за сумкой. – Джулия, я закончила и ухожу на обед.

– Отлично! – хлопнула в ладоши секретарша. – Мы тоже.

– Мария, – Бранкович сделал к ней пару шагов, когда она переобувалась, – а правда, что ты не умеешь пользоваться компьютером?

– Конечно, Вук, я даже не знаю, что это такое. И до сих пор звоню из телефона-автомата. – Она надела пальто и стала наматывать на шею шарф, стоя перед зеркалом.

– Я видел твою страничку в фейсбуке, – Вук смотрел на ее отражение, – ты там такая общительная. Что меняется, когда ты не там?

– Там все общительные, – натянуто улыбнулась ему Лазарь. – И если тебя так интересует мой компьютер, то он в ремонте. А общаться можно и через телефон.

– Ну не кнопочный же, – развел он руками. – Это же неудобно. Двадцать первый век на дворе!

– Дело привычки, – пожала она плечами.

– Ты вообще не фанатка излишеств, да? – на лице Вука уже не было и намека на шутку, его глаза просияли каким-то недобрым огоньком. От одного присутствия Лазарь его одолевала какая-то непонятная внутренняя напряженность.

– Зато ты не знаешь меры использования туалетной воды, – тихо и без улыбки ответила ему Мария, глядя на его отражение. Бранкович недовольно поморщился.

Мария взяла свою сумку и, попрощавшись, покинула офис. Джулия довольно проводила ее взглядом и, взяв под руку, как она думала, своего новоиспеченного жениха, повела его в свой любимый ресторанчик недалеко отсюда.

Лазарь шла в двухстах метрах впереди. Джулия продолжала что-то рассказывать о своих буднях, а Вук всячески подыгрывал ей. Он был уверен, что эта девушка ему еще пригодится. Более того, было похоже, что они направляются в то же место, куда и Мария.

Мария видела, что парочка идет за ней.

«Ну ладно, Вук, – про себя подумала она. – Поиграем». Девушка улыбнулась своей идее.

Вместо того чтобы пойти туда, куда собиралась, Лазарь сделала небольшой крюк и вышла на Семьдесят шестую улицу, что была в двух минутах ходьбы от офиса, там она дошла до кафе «Болуд», которое на деле было довольно дорогим французским рестораном.

– Готовься, Вук, Джулия любит покушать, – прошептала Мария, заходя в ресторан.

В этот час в заведении было немноголюдно и можно было занять практически любой понравившийся столик. Лазарь выбрала тот, что был в дальнем углу напротив входа, – отличное место обзора. Девушка села на мягкий диван и, взяв меню, ожидала представления.

Вук со своей спутницей вошли в ресторан, и им предложили столик на двоих слева от входа. Открыв меню, Бранкович недовольно закатил глаза от представленных названий и цен. Его спутница должна быть богиней, чтобы он привел ее в такое место на первое свидание. Он покосился на Лазарь, та уже делала заказ. Джулия рассуждала о блюдах и не знала, что выбрать.

Когда племянница Гэбриэла делала заказ, Бранкович в уме подсчитывал и злился: сегодня он не собирался пускаться в такие траты.

– Здесь так мило, Вук. Никогда тут не была раньше.

– Значит, будем бывать тут чаще, – заставил себя улыбнуться мужчина.

– Я, признаться, удивилась, что ты предложил сюда пойти. Тут все так… дорого.

– Для тебя не жалко, – махнул он рукой. – Я смотрю, и Мария тут пообедать решила. – Он кивнул в сторону Лазарь, читавшей газету.

– Она нам не помешает, – перешла на шепот девушка. – Не думаю, что она к нам подсядет. Тот еще интроверт. И такая некомпанейская! Неудивительно, что у нее все друзья только в интернете.

– Не чета тебе. – Вук отломил от булки кусочек и закинул его в рот. Что-что, а выпечка была в этом ресторане отменная – таяла во рту.

– А расскажи мне о себе. – Глаза Джулии сияли от радости. – Откуда ты родом и как давно работаешь на барона? Что любишь есть, пить, какой твой любимый цвет? – она не могла остановиться.

– А твой?

– Все цвета люблю… Ой! Погоди, я руки схожу помою. – Джулия подскочила с места и быстро удалилась. Бранкович лишь проводил ее удивленным взглядом.

Затем он перевел свой взгляд на Марию. Та сидела, откинувшись на спинку дивана, и держала в руке бокал с красным вином. Она без стеснения наблюдала за парочкой. Встретившись с Вуком глазами, она насмешливо улыбнулась и подняла бокал. И по ее губам Вук прочел: «За вас».

– Стерва, – прошептал он. На что девушка ему подмигнула и снова вернулась к чтению газеты. – Специально сюда пошла… вот тварь, – покачал он головой и крепче сжал нож, который держал в руках.

Гэбриэл пришел в свой офис и даже порадовался, что в нем никого не было. Так ему будет легче настроиться на работу. Переодевшись и поставив кипятиться чайник, Зев разгуливал по своему кабинету. На столе лежали три уже готовых отчета по утренним пациентам и по Ротшильду от Лазарь. Он пролистал их и положил в коробку с личными делами – он знал, что там все безупречно, читать их полностью не было никакой необходимости. Гэбриэл заварил себе кофе в большой чашке с крупной надписью «БОСС» и, взяв ее, подошел к окну. Зазвонил мобильный телефон. Зев достал его из кармана брюк – неизвестный номер.

– Слушаю, – ответил он.

– Доктор Гэбриэл Зев? – спросил мужчина.

– Да, с кем имею честь?

– Меня зовут Брайан Олдман, я помощник господина Рокфеллера. Звоню вам по его поручению.

– Да-да, конечно. Весь внимание. – Зев огляделся в поисках стула, от накатившего волнения ноги отказывались его держать.

– Верно ли то, что господин Джейкоб Ротшильд является пациентом вашей клиники?

– Джей?.. А, Натаниэль… Я не могу ответить на ваш вопрос, это конфиденциально.

– Какова цена вашей конфиденциальности?

– Я не продаю информацию о друзьях, – твердо заявил Гэбриэл.

– Что ж, доктор Зев, тут вынужден с вами не согласиться. Вы уже не раз передавали подобную информацию третьим лицам.

– Цена вопроса пятьдесят тысяч, – поправил очки Гэбриэл. – Если нужно больше, то и цена соответственно выше. – В трубке повисло молчание. Затем Зев услышал сигнал об смс, отнял трубку от уха и посмотрел на экран. Это было уведомление из банка о пополнении его счета на сто тысяч долларов.

– Я слушаю вас, Гэбриэл.

– Он является нашим пациентом, – Зев вернулся к коробке с личными делами и достал отчет Марии, – проходит курс психоанализа, основная жалоба – сильные головные боли. В курсе применяются психоаналитические методы, используется медицинский гипноз…

– Какие-то патологии ваш сотрудник отметил? Что-то ненормальное? Отклонения от нормы?

– Эм, – Зев листал семистраничный отчет, – нет… Он в общем здоровый человек…

– Гипноз может как-то на него повлиять негативно?

– Нет, конечно, – помотал головой Гэбриэл. – Пациент погружается в гипнотическое состояние, и прорабатываются определенные моменты. Мы ученые, а не экстрасенсы.

– Я услышал вас, – холодно сказал Брайан. – Скажите, человек после подобных сеансов может измениться?

– В каком смысле?

– Обзавестись паранойей или манией какой?

Зев шумно выдохнул.

– Скажу вам честно, – Гэбриэл снял очки и устало потер переносицу, – после избавления от одной проблемы обязательно появляется новая. Сознание человека – это запутанный мир, где никогда не знаешь, что скрывается за поворотом.

– Любопытно. Я еще свяжусь с вами. И да, пришлите мне копию этого отчета. Всего доброго.

Олдман, не дожидаясь ответной реплики, повесил трубку, оставляя Гэбриэла в тишине. Никогда Зев еще так быстро не зарабатывал деньги. Угрызений совести он не испытывал. Давно уже похоронил ее. Особо не раздумывая, он сделал фотографии каждой страницы и отправил их звонившему. Подковерная борьба и интриги всегда завораживали Гэбриэла, а еще больше ему нравилось быть осведомителем противоборствующих лагерей. Дать людям нужную информацию, а потом наслаждаться зрелищем – вот настоящее реалити-шоу, которое Зев ни за что бы не пропустил.

– Посмотрим, к чему приведет эта ваша борьба. – Он улыбнулся. – Признать человека сумасшедшим после гипноза… Кто в такое поверит?.. Хотя… – Он махнул рукой. – Мою пенсию вы мне обеспечите сполна. – Гэбриэл хлопнул себя по коленкам. – Да еще какую! Хех!

Брайан сидел в кабинете Дэвида Рокфеллера напротив своего начальника и просматривал на планшете фотографии отчета.

– Из отчета ничего такого не следует, но вам прекрасно известны возможности гипноза. – Он протянул планшет Дэвиду.

– Само собой разумеется, что эта девчонка ничем ему не навредит, но эта его внезапно проснувшаяся подозрительность… письмо где-то откопал… Зачем он туда вообще полез? Кто надоумил, хотел бы я знать?

– Вы рассказывали, что у него когда-то давно уже был приступ паранойи, – задумчиво сказал Олдман.

– Не у него, у всего их семейства, лет так сорок назад, когда чуть было не сорвали нам разрушение золотого стандарта, – хмыкнул Дэвид. – Вот и сейчас что-то в нем проснулось глубинное, клановое. – Он хмуро посмотрел в окно. – А все-таки отлично мы их тогда к ногтю прижали, как шавки дворовые, поджав хвост, в угол забились…

– Мы будем придерживаться основного плана?

– Будем. Организуй нам встречу с младшеньким. Соберемся впятером и пообщаемся. – Рокфеллер облокотился на стол и сложил руки в замок. – Думаю, тщеславный мальчик не сможет нам отказать. – Он облизнул нижнюю губу и ухмыльнулся. Затем притянул к себе поближе планшет и открыл фотографии отчета. – Придай этим картинкам пугающий вид. Никто из Ротшильдов не захочет потерять империю из-за болезни главы клана…

– Сделаю…

– Еще совсем чуть-чуть, и мы выжмем их из Америки. А потом и с планеты. А дальше просто сядем на единственный трон.

– Думаю, до празднования победы еще далеко, Дэвид, – покачал головой Брайан.

– Я терпеливый. – Он довольно похлопал себя по сердцу. – Надо будет, найдем еще какого-нибудь здорового юнца и заберем нужные мне запчасти. – Рокфеллер весело крякнул. – А то и двух.

– И все же, стоит отдать ему должное, новая стратегия, придуманная им в 2009-м, единственно верная в сложившейся ситуации. – Брайан снял очки и, достав из кармана пиджака платок, принялся их натирать.

– Да-да, гладко было на бумаге, но забыли про овраги… Я не хочу возрождения Британской империи, друг мой, я хочу нашу Американскую империю возродить и возглавить… тайно, конечно…

Ротшильд сидел в столовой и заканчивал обед. Не было слышно ни звука. В доме царила тишина, хотя в нем было предостаточно народу. Барон посмотрел на настенные часы, до прихода гостя оставалось полчаса. Натаниэль вытер рот салфеткой и, положив ее рядом с тарелкой, встал из-за стола. Он прошелся по комнате, подошел к старинным напольным часам. На них были вырезаны образы воинов, всадников, а венчал все скрупулезно, до мельчайших деталей повторенный герб семьи Ротшильдов. Барон коснулся рукой вырезанных под гербом слов.

– Согласие, честность, трудолюбие… – вслух сказал он. – Как всегда, мы одни против всех… Ничего не изменилось.

Эти часы перевезли сюда из Австрии, когда эмигрировали во время Второй мировой. Из всех богатств и наследия семьи бросить любимый предмет мебели барона Людвига фон Ротшильда не могли. Хотя главная ценность этих часов была в их дорогой начинке, послужившей хорошим подспорьем для безбедного существования.

15 августа 1971 года, Вашингтон

На часах лишь половина девятого утра, а президент Ричард Никсон уже был на ногах, в Овальном кабинете Белого дома проходило очередное совещание. Правда, в этот раз на нем присутствовало только четыре человека – президент, советник по национальной безопасности Генри Киссинджер, глава Совета по международным отношениям Дэвид Рокфеллер и советник президента Дональд Рамсфельд.

Дэвид удобно устроился на диване, Генри расположился на одном из стульев у окна. Закинув ногу на ногу, он внимательно изучал какие-то документы. Президент сидел за столом и молча смотрел на присутствующих, будто выжидая чего-то. Дональд расхаживал по кабинету и изредка поглядывал на Киссинджера. Наконец Генри закрыл папку и пренебрежительно бросил ее на стол Никсона.

– Что скажешь? – поглаживая себя по подбородку, спросил Рокфеллер.

– Не знаю, – цокнув языком, мотнул головой Генри. – Эта твоя идея, с одной стороны, хороша, но, с другой, она полностью разделит совет на два враждующих лагеря.

– Это не только мой план, да и не вражда это, – покачал головой Дэвид. – Это цикличность власти. Корона переходит от одного к другому. Это естественно.

– Да, но, – вмешался в диалог Рамсфельд, – если бы это было, как ты говоришь, естественно, то в этом кабинете были бы еще люди. А их тут нет.

Рокфеллер обвел взглядом всех присутствующих.

– Как вы все могли заметить, это гениальная многоходовка, которая позволит нам не только укрепить свои позиции на арене, но и поставить весь мир на службу доллару, а следовательно – нам.

– Только вот этот доллар не будет обеспечен золотом или еще чем-то, – подал голос Никсон. – Его цена будет зависеть от доверия народа… сомнительная гарантия.

– Ты, видимо, невнимательно прочитал, – потер висок Дэвид. – Золотой стандарт, за который ты хватаешься, сейчас неуместен. Доллар и так самая могущественная валюта в мире, другие валюты основаны на его курсе. Мы убедим эту вшивую общественность, что, закрыв золотое окно, мы нанесем сильный удар по иностранным спекулянтам.

– Как бы этот ход не положил конец эре стабильности и экономического расцвета… – буркнул Рамсфельд.

– О народе ты не беспокойся, ему не до этого. Заморозка цен, зарплат – поверь мне, им есть о чем волноваться. Потом, война скоро закончится, и они будут тонуть в дурмане победы. А мы в это время будем идти к своей цели.

– Мне в этом плане нравится то, – постучал по папке на столе Киссинджер, – что он отвязывает от нас финансового паразита в лице Ротшильдов и оных с ними. Прогоним их, наладим систему, а там уже видно будет.

– Вы с такой легкостью готовы рисковать всем? – поднял голову Никсон. – Вам не страшно потерять все, что имеете?

– Мы ничего не потеряем, – покачал головой Рокфеллер. – Только приобретем. Да и тебе нечего бояться…

– Не хотелось бы последовать за Кеннеди раньше времени, – натянуто улыбнулся Ричард.

– Это не их метод, – покачал головой Рокфеллер. – Скорее наш. Ты, главное, веди себя правильно, и будет у тебя все хорошо.

– Да, – согласился Рамсфельд, – выступишь сегодня перед народом. Устроим ему эдакий Никсон-шок.

Спустя два часа президент Ричард Никсон выступил по телевидению с обращением к нации о выходе США из системы золотого стандарта.

Наше время

Ротшильд не услышал, как в столовую зашел Мартин и, убедившись, что барон закончил обедать, начал убирать со стола.

– Скажи мне, Мартин, – отвлекся от рассматривания часов Натаниэль, – как давно твоя семья работает на мою семью.

– С тысяча восьмисотого, сэр, – негромко ответил тот, ставя тарелки на поднос. – И боюсь, что я буду последним.

– Последним? – удивился барон.

– Бог не дал мне семьи, сэр. Да и когда мне было ею заниматься? Я же еще мальчишкой начал работать у вас.

– …Двести лет… ты не понаслышке знаешь, через что прошла моя семья. Все беды и невзгоды. Я даже сейчас иногда ощущаю любимый с детства вкус того суфле, что готовила твоя бабушка… Божественный рецепт. – Ротшильд облизнул губы, будто снова почувствовал вкус сладкого.

– Не могу с вами не согласиться, сэр, – учтиво поклонился Мартин.

– Скажи, а доверяли мои предки кому-то кроме семьи?

Райсман поднял поднос с посудой и понес его на кухню. Он молчал, но у самой двери остановился и, повернувшись к барону, сказал:

– Никогда, сэр. Более того, если позволите, в семье и принцип согласия давно утерян. – И вышел из столовой.

– В этой семье нет ни согласия, ни честности, все, что осталось, – это трудолюбие… – пробормотал ему вслед барон, качая головой. – А доверять по-прежнему некому, – он бросил хмурый взгляд на стену, увешанную фотографиями различной давности, – один Нэт… да и за него пришлось сражаться…

Джейкоб подошел к фотографиям и снял со стены ту, на которой было двое молодых ребят – его сын Нэт и племянник Рафаэль. Объектив семейного фотографа-любителя Амшеля поймал их готовящимися к спуску с горнолыжного склона где-то в Швейцарии. Это было в далеком 1995 году. Через год Амшеля не стало.

31 октября 1980 года, Бэкингемшир, Англия

В фамильном поместье Ротшильдов Уоддесдон на празднование семидесятилетия третьего барона Ротшильда, Виктора, собралась практически вся семья.

Бывший советник Маргарет Тэтчер по международным делам, сотрудник МИ-5 и глава семейного банка Виктор с улыбкой и раскрытыми объятиями встречал всех прибывающих. Особенного внимания удостоился сорокадевятилетний Эвелин Роберт де Ротшильд. Будущий четвертый барон видел это со стороны и уже начал догадываться, что это может означать для него. Что ж, его отец никогда особо не жаловал, ведь он был сыном не от большой любви, а от какой-то навязанной обязаловки. Из рассадки семьи тоже ничего хорошего не следовало. Во главе стола сидел сам Виктор, по его правую руку – Эвелин, слева – Дэвид де Ротшильд, сын Ги. Рядом с Дэвидом сводный брат Натаниэля – Амшель. Нэту же досталось место в конце стола. Даже мачеха сидела ближе, да и сестры. Он видел, как с нарочитой жалостью на него поглядывали ближайшие родственнички, кто-то даже с плохо скрываемой улыбкой. Натаниэль держался отстраненно, но демонстративно пропустил свою очередь говорить тост, чем вызвал шумный выдох Виктора.

После вкуснейшего ужина и огромного количества поздравлений и тостов мужчины перешли в просторный зал заседаний. Натаниэль не стал садиться на отведенное ему место, а неспешно прошел к столу и сел в самом конце, напротив отца. Тот смерил его недовольным хмурым взглядом, но ничего не сказал.

После пяти минут разговоров ни о чем глава дома предложил перейти к делам важным и насущным. Обсудив нынешнее состояние дел, Виктор сделал глоток винтажа с фамильного виноградника. Бутылочку 1843-го как раз привез Эвелин, чем порадовал дядю.

– Я давно собираюсь вам сказать, что принял решение уйти с поста председателя нашего банка. Считаю, что в мои семьдесят мне уже можно заняться тем, что я люблю больше денег, – его губы расплылись в хитрой улыбке, – наукой биологией. – По лицам родственников также пробежали мимолетные улыбки. Только сын Виктора, сидевший напротив, поморщил нос и продолжал исподлобья смотреть на отца. Его сложенные в замок кисти рук были холоднее льда, он даже не слышал ударов своего сердца. Он чувствовал лишь то, что его привычный мир рушится, хотя надежда еще оставалась.

– На этом посту, – продолжал Виктор, – я вижу только одного человека. Только один из вас достоин стать главой семейного банка, чистый сердцем, преданный делу, – третий барон обращался ко всем, но всячески старался избегать взгляда Натаниэля, – и неспособный поставить свои личные интересы выше семейных.

– Разве не все мы достойны? – перебил Виктора сын. – Каждый из нас обладает этими качествами, отец.

– Не все, увы, – поморщившись, проговорил барон и сделал еще глоток винтажа. – Не ты, в любом случае.

– И в чем же провинился я? – ухмыльнулся Натаниэль. – Неужели в том, что посмел родиться?

Виктор резко стукнул по столу кулаком, отчего все вздрогнули. Он всегда отличался сдержанностью, но вино, видимо, делало свое дело.

– Ты с двадцати шести лет работаешь в нашем банке. Из нас из всех ты один до сих пор водишь дружбу с Рокфеллерами, Киссинджером, – чуть ли не змеей шипел Виктор. – У меня нет доказательств, но моя интуиция подсказывает мне, что тот план Никсону америкашка подсунул не просто так.

– И ты не придумал ничего лучше, как обвинить в этом меня? – ухмыльнулся Натаниэль. – Браво, отец, браво.

– Ты всегда был непохожим на Ротшильдов, – махнул на него рукой Виктор, закидывая ногу на ногу. – Видимо, от мамаши дурная кровь передалась. – Он поморщился. – Значит, так. На мое место я ставлю Эвелина. – Тот с готовностью встал с места и наклонил голову.

– Благодарю, дядя, за такую великую честь.

– Я верю в тебя, – с улыбкой проговорил Виктор. – Я хочу, чтобы ты назвал своего преемника. Сейчас.

– Если со мной что-то случится, то им будет мой кузен, – он указал рукой на молодого мужчину, сидевшего напротив, – Дэвид Рене де Ротшильд.

– Великолепный выбор, – одобрил третий барон. – Преемником Дэвида я назначаю тебя, сын мой. – Натаниэль поднял голову, но увидел, что взор отца устремлен на Амшеля. – Втроем вы составите прекрасную команду.

Спустя еще несколько минут обсуждений и поздравлений было решено сделать небольшой перерыв и отведать дивных на вкус пирожных по старинному рецепту семьи. Взяв одну пироженку с подноса, Натаниэль отошел к окну и, отодвинув тяжелую штору, уставился на сад, утопающий в желто-красных листьях. Он не услышал, как к нему кто-то подошел.

– Нэт, мне жаль, что так получилось, – услышал он голос Амшеля за спиной. – Я только на днях об этом узнал.

– Это не важно, – покачал головой сводный брат. – Все равно в этом бизнесе сейчас нет никакого смысла. Он ведет в тупик. – Ротшильд слизнул с кончиков пальцев крем.

– Как это не важно? – удивился Амшель. – Это наше общее семейное дело.

– Я к нему больше не имею никакого отношения. – Натаниэль повернулся лицом к сводному брату, которого никогда особо не любил. Верней, так и не смог привыкнуть к его матери с ее навязчивой заботой и тягой отправить его куда подальше.

– Ты Ротшильд, ты часть семьи. Хочешь ты того или нет.

– Я продам тебе мою долю. Она мне тоже не нужна, – перешел на шепот Натаниэль. – Я отойду в сторону, как ваша тройка и хочет, но взамен вы отдадите мне наш инвестиционный траст. Мы его только создали и уже успели забыть, а мне он нужен. И еще вы не будете лезть в его дела. Никогда.

– Я не могу такие решения принимать в одиночку.

– Ты ведь будущий глава семьи, – ухмыльнулся тот, – учись.

– Не говори глупостей, – отмахнулся Амшель. – Я далек от всего этого. Банки и финансы – это не мое все.

– Это у тебя в крови, братишка, – похлопал его по плечу будущий четвертый барон.

Натаниэль перевел взгляд на кузена, стоявшего чуть поодаль. Дэвид беседовал с кем-то из родственников и довольно улыбался. Возможно, именно в этот день и зародилась вражда между двумя ветвями клана, французской и английской, а может, она была всегда.

8 июля 1996 года, Париж, отель Bristol

Сорокаоднолетний Амшель Ротшильд только забрался в душ, как зазвонил телефон. Кое-как смыв пену, он вылез из ванной и пошел в спальню. Снял трубку.

– Ну, здравствуй, кузен, – услышал он недовольный голос Дэвида. – Потрудись-ка мне объяснить, какого черта ты сорвал слияние?!

– Я не вижу в нем перспективы. Оно нам ничего не принесет, – устало ответил Амшель, вытирая голову махровым полотенцем.

– Это тебе кто подсказал, твой внутренний финансовый гений? – злился кузен. – Ты в этом никогда ничего не понимал! Нужно было делать то, что сказали! Мне и так приходится скрывать убытки в нашей инвестиционной компании! Как только ты сел в кресло директора… тебе напомнить, насколько упала прибыль? На десять миллионов, Амшель, десять, черт их дери!

– Все решения мы принимали вместе, – попытался защититься младший Ротшильд, сохраняя спокойствие. – Вы так же, как и я, в ответе за это. Да и потом, может, нам просто не повезло, – пожал он плечами.

– Да, нам очень с тобой не повезло, идиот! Договаривайся на новую встречу с ними, мы подпишем это слияние! – Дэвид в сердцах бросил трубку.

Амшель повесил трубку, но, посидев в тишине пару минут, снова ее взял и набрал один номер. Там трубку сняла секретарша.

– Соедините меня с Джейкобом, – сказал он. – Это Амшель Ротшильд.

– Здравствуй, Амшель, – без эмоций поприветствовал его сводный брат. – Чем обязан?

– Мне нужен… твой совет.

– Мой? – искренне удивился четвертый барон. – С каких пор, с чего это?

– Знаешь, я не оправдал ожиданий отца. Не стал тем, кем он хотел, – признался Амшель. – Мне кажется, что я и бизнес, доверенный мне, уничтожаю, – продолжал он. Натаниэль молча слушал и лишь ухмылялся. – Я подвел семью.

– Почему ты звонишь мне? Позвони жене, поплачь ей в трубку. Я давно отошел от этой семьи. У меня своя дорога.

– Вот поэтому и звоню. Я думаю, что и меня попросят сойти с пути и пойти за тобой следом.

– И?

– Я тут подумал, может, мы сможем работать вместе?

– Ты с ума сошел? – холодно спросил барон. – Ты ноль в банковском деле, ты машинки любишь, в земле копаться, вот и копайся. Тебе заработанного хватит пожить. Ради бога, оставь бизнес тем, кто в этом хоть чуть-чуть разбирается.

– То есть я и тебе не нужен?

– Что? По тебе психолог плачет, братишка.

– Я не могу просто заниматься тем, что люблю! – почти выкрикнул Амшель. – Это никогда не удовлетворило бы отца!

– Отец сдох в девяностом, Амшель! Чтобы узнать, удовлетворен ли он, тебе нужно спуститься за ним в ад. Все, мне некогда. Позвони как-нибудь в декабре, поздравь меня с Ханукой.

– Что мне делать? – безнадежно выдохнул младший Ротшильд.

– Что хочешь, – огрызнулся барон. – Хотя, если тебе так плевать на все и не терпится пообщаться с папашей, – вешайся. Самое то.

– Но тогда семья останется без главы…

– Без тебя разберемся.

– Вы же съедите друг друга, – прошептал Амшель.

– До свидания, Амшель. – Натаниэль повесил трубку, оставляя сводного брата наедине со своими мыслями в тишине гостиничных апартаментов.

Амшель встал с кровати и начал расхаживать по комнате. Он кутался в белый халат от холода и накативших мыслей. В голове все звенел голос сводного брата и его фраза об отце. Крутя в руках пояс от халата, он все искал что-то, что могло бы его удержать от внезапно появившегося решения проблемы. Он пытался вызвать перед глазами лицо жены, детей, но тщетно. Медленно Амшель пошел в сторону ванной. Может, думал он, душ смоет все негативные мысли. Мужчина снял халат и залез в душ. Стоя под струями воды, он не моргая смотрел в потолок, изучал его конструкцию. Выключив воду, он подпрыгнул невысоко и выбил одну из панелей потолка. Затем он аккуратно встал на тумбу у ванной. Его взору открылась узкая металлическая балка. Амшель, закусив нижнюю губу, поднял с пола халат и вытащил из него пояс. Под капающей водой он перекинул пояс через балку. Покрепче привязал пояс к ней, а на другом конце сделал петлю. Окинув комнату грустным пустым взглядом, он просунул голову в петлю и со всей силы оттолкнул тумбу из-под своих ног.

11 июля 1996 года, Лондон, Англия