Текст книги "Мистерия силы. Трилогия"

Часть третья
Сила внимания

Говорят, время не имеет границ, а имеет лишь вечное движение. Но для каждого человека есть свой отрезок, своя грань, за которой он может уже быть вне времени, если, конечно, это понятие определять в обычных пределах разума. А за ними, за этими пределами, начинается нечто, не имеющее ни терминологии, ни рассудочного анализа, ни претензий на здравый смысл; это нечто имеет лишь силу внимания. И она, эта сила, может принять, а может отвергнуть того, кто невольно вошёл в её тайный покой… Но бывает, когда ни принять, ни отвергнуть нельзя, а можно лишь выдержать паузу – с позиции этой стихии, чтобы дать человеку, попавшему в эту немыслимую свободу, часть своего внимания, которого так не хватает в нашей обыденной жизни. В таком состоянии и пребывал один из людей современной эпохи с её непредсказуемостью и священной надеждой. Это был мальчик лет двенадцати, который лежал возле дерева, обугленного и покорёженного ударившей в него молнией. И, видимо, часть этой грозной стихии случайно принял на себя этот мальчик. Он лежал лицом вверх, и глаза его были закрыты. Волосы были опалены, и на голове запеклась кровь. Сколько времени он так лежал – неизвестно, так же, как неизвестно и то, каким ветром его сюда занесло, на эту пустынную возвышенность с дикими кустарниками и отдельными кряжистыми деревьями. Но всё имеет свою завершённость, и в этой диковатой местности появился человек. Он увидел лежавшего мальчика и приблизился к нему. Этот человек был одет по-простому – он был в плотной рубахе и тёртых джинсах, а громоздкие ботинки на толстой подошве выдавали в нём завсегдатая путешествий. Его обветренное лицо с сияющими глазами, длинные волосы, посеребрённые сединой, и густая борода также говорили о его неприкаянно-отрешённом образе жизни. По всей видимости, это был отшельник, чьи манеры напоминали действия шамана. Он склонился над мальчиком и сделал странные пассы руками; затем приподнял его голову и что-то прошептал… Он вдруг увидел мешочек, валявшийся рядом с мальчиком. Шаман подобрал этот мешочек; затем, с лёгкостью подняв мальчика, взял его на руки и понёс куда-то за гряду дикорастущих кустарников…

К ущелью в дикой скале подошёл отшельник с мальчиком на руках. Он осмотрелся и вошёл вглубь этого грота. Оказавшись в пещере, шаман услышал чуткий женский голос:

– Ну наконец-то… А это кто?

– Я нашёл его наверху, – ответил шаман, укладывая мальчика на подстилку из мягких трав. – Видимо, его задела молния, которая ударила в дерево. Я вижу во всём этом знак…

Он, улыбнувшись, посмотрел на женщину. Она была одета неброско, но глубина её взгляда была необычна; её глаза сияли так же, как и у отшельника, нашедшего мальчика. Она, взглянув на мальчика, тихо сказала:

– Он без сознания… Ты его смотрел?

– Да, Белла. Этот мальчик имеет уникальную сферу. Удар молнии её слегка деформировал, но я всё выправил. У него очень подвижный центр восприятия и невероятно огромный потенциал. Я ему всколыхнул энергию и активизировал его восприятие в позиции сновидения. Он будет проникать в тайны времён, он будет видеть их… И быть может, он что-то сумеет постичь и решить… в лучшую сторону. Кто знает… К сожалению, наша Линия подошла к концу. И мы должны уйти. А мир погружён в суету и пиар. И люди даже не ведают, что их хаотичный восторг и торгашеский пафос не имеют никакого значения. Да. Как жаль… Они могли бы узнать, почувствовать то, к чему можно лишь прикасаться, а не хватать оголтело и алчно. Мы, к сожалению, не пытались изменить этот мир, и в этом, наверное, наша однобокость. А ведь человек изначально сотворён совершенным! Но система его блокирует, превращая в суетное существо, озабоченное лишь повседневными хлопотами и интригами. Да… Но, может быть, не всё так печально. Быть может, возникнет Новая линия, и она преобразит этот мир… Этот мальчик ещё не проснулся. Ему предстоит это сделать. И тогда… Остаётся лишь верить…

Он взглянул на Беллу и добавил:

– Его нужно отдать в надёжные руки. Сделай это ты, Белла, у тебя лучше получится.

– Хорошо, – ответила она. – Когда мы уходим?

– Завтра на рассвете. К вечеру вернутся все наши люди. Поэтому сегодня необходимо успеть приютить мальчика.

– Ну, тогда надо поспешить, – сказала Белла и приблизилась к мальчику.

Шаман посмотрел на спящего мальчика с печалью и любовью.

Белла осторожно приподняла его за голову и, подхватив снизу за ноги, с лёгкостью взяла его на руки. Она тихо произнесла:

– Надо же, как он отключился – ни малейшего трепета… Нам нужно добраться на попутке.

– Да. Больше ничего не остаётся. Идём.

И они осторожно вышли из пещеры.

Свежий воздух ударил в их лица, напоив ликованьем простора. Они быстро спустились по тропе к узкой поизбитой дороге; с этого места не было видно даже намёка на какой-нибудь грот, всё скрывали густые кустарники.

Через несколько минут шаман остановил проезжавший мимо «Фольксваген» и что-то сказал водителю…

Он кивнул женщине с мальчиком, и, когда она подошла, взял мальчика на руки. Белла уселась в машину и осторожно приняла мальчика.

– Я недолго, – лаконично бросила Белла провожатому и мягко захлопнула дверцу.

Водитель выжал газ, и «Фольксваген» рванул вперёд по грунтовой дороге…

…В одной из больничных палат небольшой провинциальной больницы пришёл в себя мальчик, задетый ударом молнии и доставленный сюда загадочной Беллой. Мальчик осматривался, постигая своё местопребывание. К его левой руке тянулся шланг капельницы, а забинтованная голова тяжело гудела.

В палату вошли медсестра и врач с озабоченным видом. Они присели рядом с мальчиком и, пока продолжала струиться оставшаяся в сосуде жидкость по шлангу капельницы, они его потихоньку ввели в разговор.

– Очнулся? Тебя как звать-то? – мягко спросила медсестра.

Мальчик молчал, с удивлением глядя на них.

– Да, видать, здорово шарахнуло, – сокрушённо выдохнул врач. – Ну что ж, полежит – поправится.

Он посмотрел на лежавшего паренька, что-то обдумывая. Затем опять обратился к нему:

– Ну, вспомнил?

– Что? – удивился мальчик.

– Имя своё.

– А… Никитка меня зовут.

– Ну, слава Богу, – облегчённо вздохнула медсестра.

– А в горы тебя каким ветром занесло? – опять спросил доктор.

– Я в горах не был… Я только поднялся на возвышенность… Там травы растут разные – мне нужно, – ответил мальчик Никитка, с тревогой глядя то на врача, то на медсестру.

– А, понятно, – с пониманием сказал врач. – Так ты лечебные травы искал?

– Да.

– У него с собой мешочек был с травами; он у нас в ординаторской, – поспешила добавить медсестра.

Никитка вдруг спросил:

– Где я?

– В больнице, – ответил врач.

– А как я сюда попал? Что со мной случилось?

– Молния зацепила. Но всё уже позади, – улыбнулся врач.

– А это какой город?

– Ну, ничего себе, – вырвалось у врача. – Ты что, не знаешь, в каком ты городе? Ты разве не отсюда?

Врач растерянно смотрел то на мальчика, то на медсестру.

– Это Бийск, – произнёс он с тайной тревогой.

Никитка загадочно протянул:

– А-а… Понятно…

Тут медсестра попыталась всё объяснить врачу:

– Его привезла какая-то женщина, он был без сознания.

– Какая женщина? Кто она?

– Ну… вежливая такая, обаятельная… зрелого возраста… Она сказала, что нашла этого мальчика, попавшего под удар молнии, на склоне у подножия гор. И попросила оказать ему помощь.

– А она не сказала, откуда она сама?

– Нет. Мне и в голову не пришло это спросить, – растерянно вымолвила медсестра.

Врач задумался. А Никитка вдруг спросил:

– А меня сегодня отпустят?

Врач удивлённо взглянул на него и тоже спросил:

– Так ты сам-то откуда, Никитка?

Мальчик как-то замялся, а потом ответил:

– Я тут неподалёку от Бийска живу… километров семьдесят…

Врач вздохнул и тактично изложил:

– Во-первых – тебе нужно сначала поправиться, а во-вторых – тебя должен забрать кто-то из твоих родных или хороших знакомых. Ну, так что будем делать, Никитка? С кем-нибудь из твоих родных можно связаться?

– Я не знаю вообще-то… – растерянно произнёс Никитка.

Врач подумал и резюмировал:

– Ну, хорошо; тогда, как выздоровеешь, – мы тебя доставим туда, где ты живёшь. Надеюсь, адрес-то свой ты знаешь?

– Да, знаю.

– Ну, вот и отлично. Договорились.

Тем временем процедура закончилась, и медсестра извлекла иглу капельницы из руки Никитки. Врач встал и бросив: «До завтра», вышел из кабинета.

Медсестра погладила Никитку по забинтованной голове и мягко сказала:

– Ну что… поправляйся, Никитка. Я сегодня весь день с тобой. Сейчас будем полдничать.

И она удалилась.

Никитка лежал, безучастно глядя в потолок. Тело его полностью расслабилось, и отяжелевшие веки сомкнулись. И он весь провалился куда-то…

Ему снилось, что он лежит возле какой-то обугленной коряги. Он лежал, раскинув руки и ощущая острую боль в голове… Внезапно он как бы раздвоился – он одновременно и лежал на земле, и стоял над собой, глядя куда-то в пространство, заполненное туманной синевой. Вдруг впереди что-то вспыхнуло, и перед Никиткой возникли две огромных фигуры – это были фигуры людей, и они непостижимо светились. Такого света Никитка отродясь не видел. Но странность ощущения была в том, что этот немыслимый ослепительный свет совершенно не резал глаза, и Никитка спокойно смотрел на них. Эти две громады плавно приблизились к нему, и Никитка скорее осознал, чем услышал их лаконичные фразы:

– Ты не перестарался?

– Нет. Всё нормально. Похоже, мы на верном пути. Он – из новых.

– Да. Он – тот, кто нужен.

– Надо поспешить.

Никитка вдруг почувствовал приступ страха, но тут же всё успокоилось, ибо один из этих громил прикоснулся к нему, и Никитку всего обдала удивительно радостная волна животворной энергии. И в его сознание вошла фраза этого исполина:

– Не бойся. Будь во внимании…

И они вдруг исчезли. Эта последняя фраза зависла вопросом в сознании Никитки, но внезапно он провалился куда-то… и с криком проснулся.

Он лежал, глядя перед собой; на лбу выступили капельки пота.

Медсестра подскочила к нему, успокаивая:

– Никитка, тебе что-то приснилось? Успокойся. Это последствия шока. Сейчас всё пройдёт… Я тебе полдник принесла.

Она улыбнулась и поставила перед ним на подносе пудинг, бутерброд с сыром и кефир. Никитка вздохнул и, приподнявшись, сел на кровати. Он вдруг почувствовал, что он весь горячий. «Странно…» – подумал Никитка. И он принялся полдничать.

Когда он допил кефир, медсестра мягко спросила:

– Тебе сколько лет-то, Никитка?

– Двенадцать.

Никитка вздохнул. Медсестра с пониманием продолжила:

– Завтра снимем повязку. Если всё нормально, долго лежать здесь не будешь.

Она взяла поднос с пустой посудой и чутко добавила:

– А пока – отдыхай, Никитка. Тебе сейчас нужно больше спать – во сне человек выздоравливает.

И она вышла из палаты.

Никитка улёгся, блаженно расслабившись и прикрыв глаза. Он думал о чём-то хорошем и не заметил, как уснул…

…Он вдруг увидел большой город, в котором он никогда не был. Это был мегаполис, необозримый и насыщенный движением автотранспорта и людей. Никитка оказался в одном из переулков, где было относительно спокойно и тихо. Он по наитию прошёл вперёд, к одному из старопанельных домов, зашёл в подъезд, поднялся на последний этаж… Он увидел дверь квартиры, которая его притянула к себе, и оказался внутри этой квартиры. В одной из комнат за столом, заваленным книгами, одиноко сидела женщина средних лет; она что-то читала, делая пометки в отдельных местах. Женщина оторвалась от чтения и посмотрела куда-то в сторону двери…

Никитка резко проснулся. Он чётко запомнил свой сон, абсолютно всё: город, улицу, дом и квартиру. Он был ошеломлён увиденным.

«Неужели это как-то связано с моими родителями? – подумал Никитка. – Несомненно, это не просто сон… Это невероятно!»

Он уселся на кровати, обдумывая увиденное. Ему захотелось быстрее покинуть стены этой больницы, где он оказался так нелепо и неожиданно. И через пару дней его желание воплотилось в реальность – на очередном осмотре врач с удивлённым удовлетворением отметил, что рана на голове зажила, состояние нормальное, и Никитку можно отправлять домой. Его привели в порядок, вернули мешочек с травами, посадили в машину и повезли туда, где, по его словам, находилось его постоянное место жительства…

«Ниву» несло и трясло по грунтовой дороге. Никитка дремал на заднем сиденье и ему казалось, что он летит над машиной с той же скоростью. Наконец его пробудил громкий голос:

– Никитка, ты не забыл, где ты живёшь? Где твой посёлок?

Никитка глянул в окошко и ответил:

– Скоро подъедем. Там будет большой указатель и высокое дерево около него, сосна.

«Ниву» тряхануло на ухабе; водитель сбавил газ и с иронией бросил:

– Ну и дорожка…

– Вот она! – радостно крикнул Никитка, показывая вперёд.

Машина доехала до того места, что показал мальчик, и остановилась. Никитка взял свой мешочек и сказал:

– Я дальше сам доберусь. Спасибо вам за всё.

– Будь здоров, – ответил сидевший рядом с водителем провожатый. – Только в следующий раз в одиночку не броди по Алтаю.

– Хорошо, – ответил Никитка. Он вылез из машины и помахал рукой. Водитель развернул «Ниву» и поехал обратно в Бийск…

Никитка не спеша пошёл в сторону леса и скоро скрылся в его глубинах. Проходя мимо знакомых зарослей, он соблазнился ягодами и решил подсобрать немного. Он увлёкся и зашёл далековато от того места, где был… Внезапный выстрел заставил Никитку застыть на месте; это был выстрел из охотничьего ружья. И через несколько мгновений неподалёку от него рухнула наземь подстреленная птица. Она была смертельно ранена и содрогалась всем телом… Никитка метнулся к ней и вдруг непроизвольно накрыл её своими ладонями; он желал одного – чтобы эта невинная птица стала опять живой и свободной… Незримый свет окутал его; и Никитке показалось, что он воспарил… Внезапный рывок заставил его оторвать ладони от раненой птицы; и тут вдруг Никитка увидел нечто непостижимое: ожившая птица вся воссияла радужным светом, и в сознании Никитки чуть слышно, но чётко прозвучало:

– Спасибо…

Глаза Никитки сфокусировались, и он вернулся в обычное состояние. Спасённая птица, вспорхнув, пронеслась над верхушками деревьев, а на том месте, где она только что лежала, виднелись пятна побуревшей крови и рассыпавшаяся дробь… Никитка поднял свой мешочек с травами и хотел было пойти дальше, но в этот момент где-то неподалёку хрустнули ветки, и шаги человека заставили Никитку спрятаться за мощным стволом сосны. Охотник прошёл совсем рядом, бормоча:

– Где же она упала?.. Вот же летунья…

Он не спеша прошагал в сторону разросшихся кустов и скрылся в зарослях леса…

Никитка, чуть дыша, выглянул из-за сосны и, поняв, что поблизости никого нет, вышел на свободное место. Он осмотрелся и вдруг ужаснулся.

– Неужели я заблудился? – вырвалось у него.

Чуть не плача, он сел на траву. Но ничего не придумалось. И Никитка со слезами на глазах вспомнил свою добрую тётю Симу и их избу с участком, и собаку по имени Матрос… И тут он вдруг ясно увидел всё это – он увидел их домик с крыльцом и лужайку, что рядом пестрела цветами. И он погрузился во всё это близкое и родное… Невероятный толчок вышиб его из невольного транса…

Никитка сидел возле избы на лужайке, тараща глаза на родное крыльцо с аккуратным навесом, не понимая, какая сила его сюда вернула. Послышался радостный лай собаки.

Из избы вышла тётя Сима – пожилая дородная женщина, одетая в выцветший домашний халат с большими карманами. Она вдруг изменилась в лице и, глядя на Никитку, воскликнула:

– Боже мой! Вернулся! Никитка! Ты где же пропадал? Чего ты сидишь-то? Ты ушибся?

И она, слегка прихрамывая, поспешила к нему. Никитка быстро встал на ноги и растерянно произнёс:

– Тётя Сима, здравствуйте… Я это… в больнице был…

– Что стряслось? – всполошилась она, обнимая Никитку.

– Да так, ничего страшного… Я вам травы принёс – вот.

И он вручил тёте Симе мешочек, с которым и связано было всё то, что случилось. Она взяла мешочек и сказала:

– Спасибо, родной. Пойдём в хату; небось, оголодал.

И они пошли в дом…

В аккуратной комнатке Никитка уселся на старый скрипучий диван, а тётя Сима принялась хлопотать, расспрашивая Никитку:

– Ты никак скрываешь чего?.. Где ж тебя носило-то?

– Я нечаянно подвернул ногу, – попробовал придумать Никитка и вдруг сказал: – Молния меня задела.

Тётя Сима выронила подставку под чайник. Она посмотрела на Никитку и ахнула:

– Как же случилось такое?

– Когда травы искал… Да вы не волнуйтесь, тётя Сима, всё уже позади. Меня в больнице подлечили.

– Ох, вот как ходить-то незнамо где, – сокрушённо вымолвила тётя Сима. – И трав не надо будет, коли такая опасность. За травы-то спасибо тебе, Никитушка; а то совсем невмоготу стало мне – ноги болят, хоть из дому не ходи никуда… Ну ладно, давай, ешь, да чайку попей. А потом и поговорим.

И Никитка принялся за еду. Поев, он попил чаю и задумался. Затем обратился к тёте Симе с неожиданным вопросом:

– Тётя Сима, а вы не знаете – мои родители живы?

Та взглянула на мальчика с некоторой растерянностью и принялась взволнованно говорить:

– Родители?.. Так я ж тебя трёхлетнего в лесу подобрала. Мы с Фёдором за грибами ходили; далёко ушли. И вдруг – ты… Я говорю: «Мальчик, откуда ты? Как звать-то тебя?..» А ты отвечаешь: «Никитка Максимов, три года». Во как. А потом я уж глянула, а у тебя на рубашке-то вышито было: Никита Максимов. Так и живём с тех пор вместе… Я потом поискала ещё – где могут быть твои мама с папой…

– Так вы их не нашли?

– Нет, родной, не нашла. Как случилось такое – понять не могу до сих пор. Не хотелось бы думать плохое… А чего это ты вдруг про них заговорил? Хотя понятно – у всех мамки рядом. Да ты не горюй. Может, ещё и найдутся…

Никитка молчал, что-то обдумывая. Потом он взволнованно произнёс:

– Тётя Сима, мне нужно немного денег, я хочу съездить с другом и его дядей в Москву. У них там родственники живут. А я ни разу в столице не был – интересно…

И он молитвенно посмотрел на свою опекунью.

Тётя Сима, округлив глаза, смотрела на Никитку, не совсем понимая его странную просьбу. Она рассеянно вымолвила:

– Как же так? Ни с того ни с сего…

– Да вы не волнуйтесь, всё будет хорошо. Я ненадолго…

– А с каким другом-то? Я хоть знаю его? – резонно поинтересовалась тётя Сима.

– Мы с ним в больнице вместе лежали… Он в Бийске живёт. Они завтра едут в Москву… Ну, и меня могут с собой взять.

Никитка по-прежнему смотрел на тётю Симу, мысленно умоляя её согласиться… Тётя Сима шумно вздохнула и, выдвинув ящик антикварного комода, что-то достала оттуда; затем, развернув это «что-то», отсчитала несколько купюр.

– Тебе столько хватит? – спросила она, протягивая деньги Никитке.

– Хватит, – обрадовался он.

– Погоди, убрать нужно подальше. Сейчас ездить-то, знаешь ли… Глаз востро держать надо… И смотри там – недолго.

И она аккуратно завернула эти деньги в чистую тряпку, а потом добавила:

– Во внутренний карман своей куртки положишь.

Никитка взял деньги и убрал их, как сказала ему тётя Сима. Она с тревогой спросила:

– А как же ты добираться-то собрался?

– Да я здесь каждую кочку знаю, – спокойно ответил Никитка. – Мне до станции только добраться. Вы не переживайте, я же не один там буду.

– Смотри, держись рядом с этим своим другом и родственником его, – всё так же тревожно вымолвила тётя Сима, напряжённо глядя на Никитку.

– Да, конечно. Мы же там вместе будем, – ответил вдохновлённый Никитка.

Добрая Тётя Сима, слегка успокоившись, принялась собирать Никитку в дорогу.

На следующий день Никитка уже стоял на железнодорожной платформе в ожидании нужного поезда. Он даже не понял, как ему удалось самому купить билет до Москвы, ведь двенадцатилетним детям их вряд ли продают. Он только подумал, что эта удача – из той серии чудесных и непостижимых явлений, с которыми он столкнулся за этот короткий период времени…

В поезде Никитка пребывал в хорошем настроении, хотя иногда его мучила совесть за то, что он всё же соврал доверчивой тёте Симе про друга и его дядю, с которыми он едет в столицу. Но успокаивало то, что он едет туда не напрасно. Еды, что дала ему с собой тётя Сима, вполне хватило бы ещё и на друга с его дядей; так что Никитка особо ни в чём не нуждался. Соседи по купе попались молчаливые и спокойные; хотя порой он чувствовал их недоумённые взгляды, в которых светился вопрос: «Почему этот паренёк едет один?» Никитка периодически прокручивал в памяти тот чудный сон про Москву, стараясь ничего не забыть из того, что он видел. В поезде ему тоже иногда что-то снилось, но в большинстве своём это было что-то бессвязное, головокружительное и непонятное; однако один сон Никитка запомнил: он был птицей и парил высоко в небесах. И когда, наконец, поезд прибыл в Москву, Никитка с облегчением вздохнул – уж слишком утомило его однообразное пребывание в душном вагоне поезда – путь-то не близкий. Но тут его как током ударило: он же без провожатых и без каких-либо документов в чужом городе! Да, придётся быть предельно внимательным, а то, чего доброго, отправят обратно. Никитка купил на вокзале карманный атлас Москвы, сориентировался в нужном направлении и сел в метро…

В метро ему понравилось, хотя непривычно – сразу столько людей. Никитка, изнурённый долгой дорогой в поезде, наслаждался скоростным движеньем состава по подземным тоннелям Москвы. Он ехал в предвкушении встречи с той незнакомой женщиной, по всей видимости, проливавшей свет на его загадочную судьбу. Рядом с Никиткой сидел мужчина с газетой в руках, он бегло просматривал её содержание на первой полосе. Никитка невольно глянул в газету. Его взгляд остановился на сенсационном заголовке первой полосы:

«ТАЙНА ПОЮЩЕЙ ГОРЫ»

Члены экспедиции в поисках Поющей Горы чуть не погибли на подступах к её приблизительному месторасположению, – они все потеряли сознание. Придя в себя, они поспешили уйти от этого зловещего места… (читайте на 4–5 странице)

Никитке очень захотелось прочитать дальше об этой экспедиции и о Поющей Горе, но тут мужчина убрал газету и вышел на своей станции. Никитка вздохнул и решил вздремнуть…

…Он оказался в пещере. Он лежал на какой-то подстилке, а рядом с ним были двое: мужчина и женщина. Они о чём-то говорили, но слов Никитка не разобрал; он только видел, как от него во все стороны исходят полупрозрачные лучи…

И внезапно в его сознании вспыхнула фраза:

– Будь во внимании…

…Вагон тряхануло, и Никитка резко открыл глаза. Слегка успокоившись, он посмотрел на карту метрополитена и вышел, чтоб сделать пересадку. Снова сев в поезд, он доехал до долгожданной Кропоткинской и вышел.

На улице Никитка сориентировался по своему карманному атласу и прошёл по Пречистенке к нужному переулку… Вот он, Чистый переулок. Теперь – дом. Никитка прошёл вперёд и интуитивно свернул к тому дому, который он видел в том своём сновидении. Сердце его заколотилось от волнения; Никитка словно заново переживал свой сон, но уже наяву. Вот подъезд… последний этаж… Подойдя к квартире, он замер… и позвонил.

Ему открыла женщина аккуратной внешности – та самая, что в его сновидении работала с книгой; она удивлённо взглянула на Никитку и спросила:

– Тебе кого, мальчик?

Никитка взволнованно заговорил:

– Здравствуйте. Меня зовут Никита… Никита Максимов.

Женщина, раскрыв рот, смотрела во все глаза на внезапного гостя с сумкой в руке; похоже, она пыталась что-то уяснить для себя, но ей это пока не совсем удавалось.

И она растерянно произнесла:

– Зайди…

Никитка смущённо зашёл в квартиру; хозяйка закрыла дверь и, опять уставившись на него, с какой-то тревожной радостью вдруг спросила:

– Так ты – Никита Максимов? Откуда ты?

– Я приехал с Алтая, – начал было Никитка.

– Боже мой! – воскликнула женщина. Она, спохватившись, заговорила: – Да ты раздевайся, проходи. Сейчас поговорим… Давай сумку. Пойдём в комнату.

Никитка разулся, снял куртку и, повесив её в прихожей, прошёл за хозяйкой в гостиную. Она усадила его на софу, а сама, сев напротив, взволнованно произнесла:

– Меня зовут Ольга Андреевна, можно просто – тётя Оля. Ты помнишь своих родителей?

– Немножко, – ответил Никитка. – Я помню только, как они меня брали с собой, когда уезжали куда-нибудь… Я хотел узнать, где они… что с ними… Вы знали их?

Он с надеждой посмотрел в глаза Ольге Андреевне.

– Да, – ответила она. – Более того – я родная сестра твоего отца. Они… Они столько пережили… Они чуть с ума не сошли от горя… А ты – живой! Боже мой, какое счастье!

– Но где они сейчас? – взволнованно спросил Никитка.

Ольга Андреевна вздохнула и принялась рассказывать:

– Я не могу точно тебе сказать, где они… Твой отец лет четырнадцать назад уехал работать на Алтай – он специалист по травологии. Там он женился. Сначала они с Люсей жили в Горно-Алтайске, а потом переехали ближе к Бийску, чуть не в лесу деревенька такая – несколько домов всего; он писал мне оттуда. Там ты и родился… А потом…

Она горько вздохнула, как бы заново переживая те драматические события, и продолжила:

– Однажды они решили пойти в лес – набрать всего, что там им было необходимо. Они вообще любили дикую природу. Ну и оставили тебя, трёхлетнего, с дедом… А он уснул. А когда проснулся – тебя уже не было… Видимо, ты вышел из дома и пошёл их искать, да видать не туда зашёл, заблудился… Они вернулись – тебя нет нигде. Кинулись искать… Всюду, где можно, объявления дали о пропаже ребёнка – Никитки Максимова. Да всё тщетно… Дед не пережил этого. А они извелись. Такая трагедия…

Ольга Андреевна с горечью смотрела куда-то в пространство.

– Меня подобрала тётя Сима в лесу, – тихо сказал Никитка.

– Дай Бог ей здоровья и счастья, – пролепетала Ольга Андреевна.

Никитка опять осторожно спросил:

– Но где они сейчас? Мама с папой… Они живы?

– Понимаешь, после этой трагедии они решили навсегда уехать оттуда. Они приехали в Москву, ко мне и всё рассказали, как было. Пожили немного у меня. А потом уехали в какую-то экспедицию… Похоже, они решили вообще стать отшельниками…

– А адрес какой-то они оставили?

– Нет, Никитка. Во всяком случае, пока от них вестей не было…

Она вдруг с удивленьем спросила:

– Но как ты меня нашёл, Никитка? Ты ведь…

– Я увидел… во сне.

Ольга Андреевна некоторое время смотрела на племянника, как бы осмысливая им сказанное; логика рассудка мешала ей принять данное заявление всерьёз, но Никитка-то сидел перед ней. А потому вся эта ненужная логика куда-то испарилась сама собой, и её место заняла та непонятная сила, что сводит судьбы и движет желаниями.

Она вдруг спохватилась:

– Никитка, тебе надо поесть и отдохнуть; я сейчас приготовлю. А ты пока можешь что-нибудь почитать или посмотреть телевизор.

– Да нет, спасибо; я просто посижу…

– Ну, хорошо. Я сейчас быстро.

И она вышла на кухню.

Никитка сидел и думал о том, как можно сделать так, чтоб увидеть маму и папу. Ещё он думал, почему всё так странно случилось и почему его родители куда-то уехали навсегда. Его размышления прервал голос Ольги Андреевны:

– Никитка, всё готово. Мой руки и идём есть.

Никитка встал и прошёл в ванную; затем пошёл на кухню.

Ольга Андреевна с любовью смотрела на своего племянника, живого и невредимого, сидевшего перед ней. Никитка поел быстро, желая ещё немного поговорить с хозяйкой. И он осторожно спросил:

– Ольга Андреевна, а можно я у вас поживу немного?

– Конечно, Никитка. Поживи у меня. А потом решим что-нибудь, – ответила она, улыбнувшись. – А если хочешь – можешь навсегда ко мне переехать. Только надо будет как-то всё объяснить твоей тёте Симе.

– Спасибо, – ответил Никитка. – Я подумаю.

– Теперь можешь располагаться, – продолжила Ольга Андреевна. – Спать будешь в маленькой комнате. Всё, что необходимо, – спрашивай. У меня много книг; можешь что-нибудь выбрать для себя. А теперь тебе надо помыться и отдохнуть с дороги.

Она встала и пошла приготовить ванну. Никитка, вдохновлённый удачным приездом, последовал ненавязчивым указаниям доброй Ольги Андреевны…

Помывшись, он расположился в маленькой комнате с ампирным светильником и большими стенными часами; здесь было всё необходимое: небольшой диван, стол-секретер и стул с креслом. В глубине секретера громоздилось скопление книг.

– Ну вот, – с удовлетворением сказала хозяйка, – можешь отдыхать. Здесь – всё необходимое. Если чего захочешь – говори. Я с утра ухожу на работу, так что ты сам здесь… Еда – в холодильнике, не стесняйся. А телевизор – в гостиной.

– Спасибо, – ответил Никитка.

– А потом мы с тобой ещё подумаем, как отыскать маму и папу. А сейчас мне нужно ещё немного поработать.

И она ушла в свою комнату.

Никитка сел за стол и стал рассматривать названия книг, заполнявших полки секретера. Здесь были и «История древних рун», и «Эзотерическое наследие», и «Психология педагогики», и «Травы и их применение», и «Универсальный словарь», и «Гармония личности», и «Катарсис эпохи», и «Возрождение духа», и все тома Пушкина, и Андерсен, и Гоголь, и Достоевский, и многое другое… Никитка взял в руки книгу, которая была ему ближе – о травах. Он пробежался взглядом по страницам. Но, видимо, ничего нового для себя не открыл. И он взял другую книгу, это был «Универсальный словарь». Никитка просмотрел разъяснения некоторых терминов, его взгляд задержался на термине «Сновидение». Он вслух негромко прочитал: «Сновидение – живые образы и события, возникающие у спящего человека в результате деятельности осознания, остающегося во сне активным».

Никитка полистал книгу дальше и остановился на термине «Транс»: «Транс – особое состояние отрешённости, приближённое к ясновидению и сверхвосприятию».

Никитка задумался. Он вдруг вспомнил загадочный заголовок в газете, что видел в метро: «ТАЙНА ПОЮЩЕЙ ГОРЫ».

«Странно, – подумал Никитка. – Почему всё это меня так волнует?»

И опять прозвучало внутри него:

– Будь во внимании…

Никитка убрал книги и решил на сегодня закончить со всеми размышлениями и изысканиями. К тому же время уже было позднее, и его клонило ко сну. Он разделся и лёг в приготовленную постель с белоснежным накрахмаленным бельём, мысленно поблагодарив за всё добрейшую тётю Олю. Никитка весь разомлел, веки отяжелели, и он погрузился в стихию сна… В этот самый момент погружения он вдруг ясно услышал где-то в глубинах себя странный звенящий голос:

– Час пробил!..

…Внезапный мощный толчок вышиб его из объятий блаженных грёз. Никитка словно вспыхнул от этой силы – он стоял, глядя прямо перед собой.

Никакой комнаты не было. Он находился на поляне с необычной травой – густой и ярчайше изумрудной, вокруг которой высились громадные ветвистые деревья с пышными кронами. А в центре этой дивной поляны светилось нечто пульсирующее, похожее на какое-то живое волшебное сердце, принимавшее с каждой пульсацией форму сияющего шара. Никитка зачарованно смотрел на это диво, пока его внимание не отвлекло движение какого-то огромного человека. Этот загадочный человек плавно приблизился к центру поляны и остановился, глядя на волшебно пульсирующий образ. Но внутри этого странного человека дышало какое-то жуткое существо, напоминавшее призрачного зверя, затаившегося до поры в глубине. Этот загадочный человекозверь вдруг занёс руки над дивно пульсирующим светом, исходившим откуда-то из глубины земли.