Текст книги "Мистерия силы. Трилогия"

– Я чувствую, что должен прогуляться. Жди здесь меня, я скоро.

Он сделал несколько шагов вперёд, остановился, на мгновенье замерев, и вдруг исчез, оставив в воздухе лишь лёгкий трепет…

Ведун возник в пределах рощи, неподалёку от пруда. Он осмотрелся и вышел на тропу. Внезапно воздух встрепенулся, и перед ним возник высокий седовласый волхв в одежде длинной и с посохом в руке. Огладив бороду и посмотрев на Ведуна, он сделал шаг вперёд и встал напротив; в глазах его бездонных и, похоже, в себе таивших все загадки мира, застыл вопрос, тревожный и рвущийся наружу. И Светослов всё это сразу понял. Он спросил:

– Ты звал меня, премудрый Елизар?

– Да, Светослов, я мысль твою поймал и уточнить решил: что ты задумал – закрыть все окна Времени или перенаправить силу Рода? И я, как старший Волхв, хочу тебя понять.

Волхв Елизар пристально смотрел на Ведуна, словно пронизывая его, но не постигая.

Ведун ответил просто и открыто:

– Я будущее в звёздах запечатал и души оградил от всех пророчеств, чтоб Веды не впускали думы тёмные о том, что нам грядущее готовит, и мыслями одну любовь творили. Врата Времён имеют свойство закрываться, хотя бы ненадолго.

Волхв Елизар изменился в лице. Он сделал вдох и выдохнул, как будто сбрасывая тяжесть; в упор на Ведуна взглянул и произнёс:

– Такое вряд ли умудрится сотворить кто-либо из волхвов или старейших Ведов. Ты мудр и смел не по годам. Да, не ошибся Светозар, в тебе Хранителя узрев. И я надеюсь, ты не подведёшь. Дерзай, Ведун.

Он обнял Светослова, затем слегка кивнул и, повернувшись, пошёл своей дорогой. Через мгновенье он исчез в рассветной роще… Ведун проводил взглядом волхва, а затем развернулся и тоже исчез…

В своём саду смотрела в небо Ведамира, словно пытаясь что-то в нём узреть. Светослов возник неподалёку от неё. Он подошёл к супруге и произнёс:

– Теперь не будет наш народ волненьями плодиться. К тому же – понял Елизар мой тайный ход.

– Ты был у Елизара? – удивилась Ведамира.

Светослов кивнул:

– Мы встретились, он ждал меня. И, выслушав, одобрил такой подход к туманным временам.

Светослов осмотрелся. Он сел в траву, вздохнул и улыбнулся. Ведамира присела рядом. Ведун прикрыл глаза, в глубинный мир внезапно погрузившись…

И вдруг его внутреннему взору предстала картина тех холмов, где Яросвет нашёл себе пристанище…

Ведун открыл глаза и с уст его слетели фразы:

– Яросвет? Но почему?.. Какая в том причина? В чём суть такого отреченья?

– Ты увидел Яросвета? – вздрогнула Ведамира.

– Да. Среди холмов туманных он один. Столько лет мы не знали о нём ничего.

– Как странно… Я нынче тоже видела его, но вроде как во сне. А может, то была живая суть видения… Но странная и жуткая была картина та.

Ведамира смотрела куда-то в пространство.

Светослов спросил:

– И что в ней было жуткого?

– Он превращался в птицу – огромную и мрачную… Так я поняла; хоть видела лишь то, как птица та вдруг превратилась в Яросвета.

– Ну и дела, – вздохнул Ведун. – Пожалуй, нам придётся потрудиться… и окончательно усвоить все пути.

Ведамира напряжённо посмотрела на супруга.

В это время из дома выбежал Мирослав. Он подбежал к родителям и рядышком присел.

– Доброе утро, мама и папа, – сказал Мирослав и задумался.

– Доброе утро, сынок. А где же Родосвет? – спросила Ведамира.

– Он выйдет сейчас. Только сон свой досмотрит, – ответил Мирослав. – Сегодня как-то рано вы проснулись.

Он посмотрел на маму, потом на отца и снова задумался.

– Да, Мирослав, бывает, что не спится… И рано дух взывает к бодрости и новым размышленьям, – ответил отец, глядя на сына. Он что-то в нём заметил новое и спросил: – А ты чего такой задумчивый с утра?

– Да я, папа, думаю вот о чём: а может ли человек превращаться в кого-то? Ну, в животное какое-нибудь, или в птицу?

Светослов слегка растерялся, но тут же ответил:

– Конечно, может. Человек может превращаться и в животное, и в птицу, но только в том случае, если это очень нужно, если это действительно необходимо. К тому же – дети не должны себя ввергать в такие сложные метаморфозы, как превращения. Нам всем дана такая сила, но пользоваться ею нужно очень осторожно и лишь в критических, безвыходных ситуациях. Ну, к примеру, если нужно спасти кого-то срочно или самому преодолеть рубеж неодолимый. Я, например, умею в орла превращаться… А мама… – Светослов хитро и влюблённо взглянул на супругу; она улыбнулась в ответ и вздохнула. И Светослов, улыбнувшись, продолжил: – А мама лебёдушкой может бывать.

Изумлённый Мирослав с открытым ртом смотрел то на отца, то на мать. Затем он открыто улыбнулся и вымолвил:

– Ух ты… Вот это да…

А Светослов спросил, продолжив тему:

– Но почему тебя вдруг это взволновало?

– Я, папа, просто видел, как превращалась птица в человека, – ответил Мирослав.

– Где видел?

– В сновидении…

Светослов погладил сына по голове и успокоил:

– Мы в сновидениях довольно часто видим что-то необычное, но всё это является сокрытой частью живой картины мира – той, что нам дана для постижения всего живого изнутри. Я, например, когда-то в детстве вдруг во сне заговорил с деревьями, услышав голос их внезапно; а потом, в реальности живой, действительно стал слышать их дивный тайный голос, как озвученные мысли, и так же стал им говорить свои слова – я с ними стал общаться наяву. И в этом состоит общение живое наше со всей природой. И нет такого, чего мы не могли бы воспринять, мы все – в гармонии, и наша мысль живая лететь способна в любые уголки Вселенной и так же точно принимать любые мысли или знаки. Мы чувствуем всё, чем наполнена жизнь. Нам Богом дана эта сила великая – чувства. И так же творим мы согласно мечте, что в сердце таится и знает, когда ей запеть.

Светослов закончил говорить и посмотрел на сына, затем – куда-то вдаль.

Мирослав ответил:

– Здорово… Спасибо, папа; ты меня так сильно вдохновил, что я готов дарить все чувства новым образам, которые рождаются во мне…

– Вот и славно, – ответил Светослов.

Ведамира, всё это время наблюдавшая за сыном, произнесла, с любовью глядя на него:

– Мирославушка, всё у тебя впереди; ты будешь дарить своё счастье Земле и людям. Великая сила в тебе озаряет все мысли и чувства. Но спешка тебе ни к чему, всему – свой черёд, наполняйся пока нашим счастьем, энергией вечной любви.

Тут из дома выбежал Родосвет. Он подбежал к своим родным и радостно воскликнул:

– Радостных дум всем!

Ведамира обняла Родосвета и предложила всем:

– Пойдёмте по саду – подарим ему наши чувства!

И они все направились в глубины родного сада…

…Благодатен и свеж был ветер, дующий со Средиземного моря, он обдавал живительной прохладой раскалённые улицы с их монументальными сооружениями, возвышавшимися в духе времени переломной эпохи с её новыми атрибутами, основанными на возвеличивании архитектуры и всего внешнего, что может казаться неприступным и важным. В одном из таких монументальных сооружений с победоносным фасадом и куполообразным верхом, в шикарной зале с атласными занавесями и широкой террасой находился человек с усталым одутловатым лицом. Одет он был в атласную накидку, ноги его были в резных сандалиях. Звали этого человека Хазир. Он нервно прохаживался по зале, что-то напряжённо обдумывая, а когда поток ветра со Средиземноморья врывался в его покои, он усаживался в своё удобное массивное кресло с высокой спинкой и прикрывал глаза в блаженном успокоении. Рядом с ним стоял палисандровый столик с изогнутыми ножками, на котором громоздилась объёмная ваза с виноградом и фруктами, а рядом высился отделанный резным орнаментом кувшин с вытянутым горлышком. Тут же стояла высокая чаша, наполовину наполненная вином, и скрученный свиток папируса. Наконец раздумья Хазира прервались – в зале появился человек в лёгкой короткой одежде. Он встал напротив Хазира и громко произнёс:

– Мой господин Хазир, гонец Клавдий прибыл.

– Вели войти, – тут же ответил Хазир, вставая.

Слуга вышел, и в зале появился тот самый Клавдий, что был в гостях у Ведов. Одет он был так же, как прежде. Держался спокойно и непринуждённо. И лишь в глазах его затаилась тревога, граничившая с какой-то безутешной печалью, в глубинах которой всё внешнее и вычурное становилось пустым и ничтожным.

Клавдий приблизился к Хазиру и произнёс:

– Мой господин Хазир, я прибыл и готов говорить.

Хазир обошёл стоявшего на месте Клавдия, как будто проверяя его со всех сторон, затем остановился напротив него и спросил:

– Я рад тебя видеть, Клавдий. Итак, я слушаю тебя. Как там поживают Славянорусы? Прознал, что там к чему и почём?

Клавдий прокашлялся в лёгком волнении и произнёс:

– Они себя Ведруссами называют… или просто – Ведами.

– Вот как? – Хазир усмехнулся. – Ну-ну… Ведруссы, значит… Веды… Ну, и дальше? Тонкости у них ты подметил какие-нибудь, характерные особенности, уклады?

Клавдий ещё раз прокашлялся и начал излагать:

– Ну, во-первых – они все как-то странно говорят, как будто бы стихами, но лишь без рифмы. Потом – они никого никогда не обвиняют ни в чём, даже если человек действительно заслуживает порицания. Вообще-то, они, конечно, странный народ; создаётся впечатление, что все они живут в каком-то своём, обособленном мире, не желая ничего менять и узнавать. Многое для меня оказалось весьма неожиданным и даже шокирующим… Они, например, запускают в небо своих больших ручных птиц и иногда – с детьми в когтях. Ещё они умеют мгновенно поднимать любую тяжесть, при этом даже не прикасаясь к ней. Я видел это сам. И песнопеньем хоровым выводят в воздухе какие-то светящиеся волшебные фигуры… Непостижимо.

И, похоже, что звери с ними дружат… Потому что… они держат в своих садах медведей.

– О, варвары! Отродье колдовское! – воскликнул Хазир, застыв на месте.

Он вперил взгляд в Клавдия, болезненно усмехнулся, словно сочувствуя ему в его нелёгком путешествии, а затем вдруг прошёл к своему креслу и сел в него. Он устало вытер лоб и произнёс:

– Какая жара… Это просто невыносимо… Да, ведруссы… Веды… Вот дикари… На них управу нам найти не так-то просто будет.

– Да, это очень сильные люди, – вставил Клавдий, но тут же осёкся и потупил взор, поскольку Хазир вдруг стукнул ладонью по столику.

– Об этом я ещё не спрашивал! – выкрикнул Хазир. Он тут же успокоился и добавил: – Ладно; бываю горяч я… Это нервы… Да… Ну и что мы предпримем? Какие стратегии могут оказаться действенными? Как ты думаешь, Клавдий?

Он посмотрел на гонца своим усталым, пронизывающим взглядом, в котором не было ни малейшей догадки о силе тех людей, на которых он собрался найти «управу». Зато гонец Клавдий уже знал этих людей, и ему было очень сложно всё объяснить Хазиру, сидевшему сейчас перед ним и не подозревавшему о той реальности, что сокрыта от многих до времени.

– Пока не знаю. Надо думать, – скованно ответил Клавдий.

Хазир взял виноградину и положил её в рот. Он вдруг взглянул на виноградную гроздь и обратился к Клавдию:

– Вот, Клавдий, к примеру – виноград… Его лишь давят, а потом… Ты догоняешь мысль мою, Клавдий?

– Не совсем, – растерялся Клавдий.

– Вино! – воскликнул Хазир, точно сделал открытие. – Споить всех Ведов постепенно…

– Так они же, кроме кваса, ничего не пьют… Ну, разве что ещё настой из трав да напиток медовый…

Клавдий уныло смотрел на Хазира, не понимая, что он ещё может объяснить ему.

Хазир нахмурился и задумался. Затем вдруг встал и вышел к центру залы, его глаза опять горели каким-то тайным торжеством. Он опять обошёл Клавдия и, посмотрев ему в глаза, с каким-то одержимым трепетом вполголоса изрёк:

– Злато! Оно любого сможет одолеть.

Он замер, как в экстазе, перед Клавдием и продолжил:

– Да – злато! Оно заставит всех служить ему. И каждый станет радеть лишь о том, как бы побольше заполучить его и сделаться богаче, сильнее, выше остальных. Это же беспроигрышная стратегия.

Но Клавдия, похоже, и эта идея не вдохновила. Он ответил:

– Боюсь, что Ведам это ни к чему. Они в чужих дарах не видят смысла. К тому же, как я понял, они и не нуждаются ни в чём. И лишь своим богам загадочным возносят песнопенья.

– Да ты, я вижу, тоже того… Уже немало нахватался, – напрягся Хазир, пронизывая Клавдия подозрительным взглядом. – Да, чужое влияние всегда заметно… Но ладно.

Хазир, вдруг что-то вспомнив, спросил:

– А не встречал ли ты там случайно человека по имени Ерофей?

– Ерофей? – Клавдий задумался. – По-моему, там есть такой. В саду живёт он. А что? Он как-то с нами связан?

– Да нет. Так. Ничего. Просто ходили слухи про него. Но ближе к делу. Что конкретно ты узрел, что могло бы дать толчок для новых начинаний? У них есть главные?

– Не держат главных у себя они. Хотя, я думаю, что есть у них один – тот, кто всем искусством их умело правит, кто ведает всем, незримо движет ими и хранит.

– Вот это уже теплее, – оживился Хазир. – Кто же он?

– Насколько понимаю я, это – их Ведун-Хранитель Рода.

– Так-так… Ведун-Хранитель Рода, – задумался Хазир. – Ну что ж…

Он сделал паузу, глянул на отрешённого Клавдия и заключил:

– Благодарю тебя, Клавдий. Ты можешь быть свободен. Да – расходы все тебе оплатят, мой слуга сообщит тебе.

– Благодарю, мой господин Хазир, – ответил Клавдий.

Он развернулся и покинул залу.

Хазир подошёл к столику, отпил вина из чаши и отдохновенно уселся в кресло. Он размышлял: «Ну, надо же, мой тайный гонец Ерофей на их приманку соблазнился. Угодья Ведов, значит, ему милей, чем мой указ. Ну что ж, вольному – воля. Не велика и потеря. Не до него теперь…»

На какое-то время Хазир отключился от всего, а затем вдруг встрепенулся и дважды громко хлопнул в ладоши. Тут же на пороге возник слуга:

– Я слушаю, мой господин Хазир…

– Немедленно найти Корнелия. Я жду его.

– Корнелий здесь уже. Он ждёт.

– Вот как? Зови.

Слуга вышел.

Через несколько мгновений в залу вошёл высокий человек в длинной одежде. Он улыбнулся и произнёс:

– Приветствую тебя, мой господин Хазир!

– Рад тебя видеть, дорогой Корнелий! – произнёс Хазир, вставая навстречу гостю. – Как дела у нас? Какие новости?

Корнелий подошёл к Хазиру и кратко изложил:

– Мои люди готовы. Осталось лишь детали уточнить.

– Какие именно?

– Ну, например, понадобятся ли нам резервные силы…

– Резерв нам никогда не помешает, – ответил Хазир, глядя в упор на Корнелия. – Но сейчас дело в другом…

Хазир отошёл чуть в сторону, собираясь с мыслями, остановился и обернулся, направив взор на Корнелия:

– Меня волнует вот что: все эти Веды, а по-нашему Славянорусы, владеют, как я понял, каким-то тайным волшебством. И есть у них один такой, кто тайно держит всех в строю, по-ихнему – Ведун-Хранитель Рода. Так вот: чтоб одолеть их, необходимо противопоставить им что-то подобное, такое, что невидимо внедрялось бы и разило их наверняка.

Хазир глубокомысленно посмотрел на Корнелия. Возникла пауза. Корнелий обдумывал сказанное. Хазир прошёлся взад-вперёд по зале, остановился и стал смотреть куда-то в сторону открытой террасы, спасительно вдыхавшей воздух Средиземноморья.

Корнелий наконец ответил:

– Есть чародей у нас один…

Хазир резко повернулся к нему и оживлённо бросил:

– Трезво мыслишь! Ну?

– Но он вряд ли согласится на всё это…

Хазир поспешно приблизился к Корнелию и в упор выпалил:

– Ему достойно заплатим! Не поскупимся! Он не будет ни в чём нуждаться!

Корнелий посмотрел в глаза Хазиру и вздохнул:

– Ну, хорошо. Я с ним поговорю. Но пока всё это должно оставаться в тайне.

– Разумеется. Теперь вот что…

Хазир пристально посмотрел на Корнелия, словно изучая его всего, затем в напряжении поправил свой массивный перстень с драгоценным камнем и начал излагать:

– Необходима новая стратегия – такая, что смогла бы этих Ведов всех собрать, – он сжал кулак, – и тут же раздробить на части, – он разжал кулак. – Чтоб каждый только за себя стоял. А вот для этого необходима доктрина необычная – такая, что людей смогла б увлечь и сделать их фанатами своими – с рабами проще сладить… Что скажешь ты на этот счёт, Корнелий?

Хазир смотрел на Корнелия в терпеливом ожидании; он готов был молчать ещё сколько потребуется, лишь бы не спугнуть размышления своего близкого и мудрого подданного. В зале нависло напряжённое безмолвие, которое, казалось, начинало уже звенеть в этом беззвучном и раскалённом пространстве…

Наконец Корнелий изложил свои мысли:

– Когда я был ребёнком, мои отец и мать богам воздавали почести. Потом я читал в древних свитках, что Бог один, Он создал всё живое и правит миром и людьми…

Сказав это, Корнелий посмотрел на Хазира проницательно и спокойно. Хазир приблизился к нему вплотную и в тихом ликовании промолвил:

– Гениально… Ты просто молодец, Корнелий!

Глаза Хазира наполнились каким-то фанатичным, безумным блеском. Он, торжествуя, произнёс, растягивая фразы:

– Перед такой стратегией никто не устоит… Да… Это – выход и удача.

Хазир прошёлся в оживлении по зале; затем он глянул на Корнелия и произнёс уже спокойно, деловито:

– Итак, Корнелий, людей введи в курс дела. И мне немедля сообщи. И не забудь про чародея.

– Да-да, конечно.

– И поспеши – нам нужно к осени успеть.

Хазир вдруг задумался и холодно изрёк:

– Да, и ещё: Клавдия убрать, сослать подальше… А впрочем, нет – стереть с лица Земли его совсем, чтоб не было и памяти о нём. На этом – всё. Действуй.

Корнелий кивнул и ответил:

– Я понял всё, мой господин Хазир. Я не заставлю долго ждать. Желаю здравствовать.

Корнелий развернулся и покинул залу.

Хазир уселся поудобнее в кресло и устало закрыл глаза…

…В этот момент среди холмов пустынных из транса вышел Яросвет, открыв глаза…

…В один из августовских дней в селении Ведов появились странные люди, их было трое. Один из них похож был на паломника, скитальца с бездонным взглядом, полным горечи, какой-то безутешной глубинной печали. Весь вид его бродяжий взывал к всеобщей милости и состраданию. Он был в длинном рубище до пят и с посохом в руке. Два его спутника были моложе и более спокойны в проявлении чувств. А старший их паломник очи к небу возводил и посох свой вздымал, как будто что-то небу говоря в горячем покаянии. Ведруссы, видя это всё, немало удивились.

Один из них спросил:

– О чём ты, странник добрый, так страдаешь? Что мучает тебя?

И он ответил:

– Хочу я Богу радость принести за всех сынов и дочерей, что Землю населяют. Мне был великий Знак и Голос; он говорил, что все мы Ему должны дары преподнести – раскаяться в былых деяньях неразумных и хвалу Ему воздать. Вот, камень этот мой алтарный – тому живое подтвержденье.

И он взял в руку изящный драгоценный камень в обрамлении серебра, что на груди его висел, держась на прочной витой тесьме, и, бережно держа его в ладони скорбной, ведруссам показал. Камень этот уникальный блеснул на солнце, словно вышиб изнутри загадочное, странное сияние.

И старик продолжил:

– Этот камень священный был при мне, когда мне Голос говорил, – он силу Голоса того в себя вобрал и сохранил.

Ведруссов это удивило. Тогда один из них сказал:

– Но все мы здесь живём в блаженстве и любви великой и дел плохих не помышляем. За что ж нам каяться? Ну а дары – вон в тех садах; и хватит их вполне, чтоб радость Богу принести.

Паломник на мгновенье растерялся. Но, стукнув посохом по тверди, вдруг ответил:

– Не знаю, как у вас, но я немало натерпелся, пока дошёл сюда. И по пути в ваш славный мир я встретился с немалым горем. Вы тут живёте в радости, в достатке, не ведая, что там, за гранью вашего пространства, ужасные творятся вещи: людей рабами делают и скот их забирают, и убивают непокорных…

Слеза блеснула у паломника в глазах, и он продолжил:

– Вот потому я к вам теперь взываю: нам нужно всем воздать Всевышнему хвалу и впредь молиться неустанно за всех людей Земли.

Старик паломник замолчал. В его глазах застыли слёзы. Ведруссы тоже все молчали. Впервые они почувствовали себя неловко, неуютно оттого, что они были счастливы, в то время как другие люди где-то страдали и мучились.

Но тут внезапно появился Свадомир. Он посмотрел на молчавших ведруссов, на странного паломника с двумя отрешёнными спутниками и выдохнул:

– Ну что опять такое? Как ни пройдусь по новой думке – так обязательно подвох! И что за напасть? Но колдовством нас не обставишь. Мы не из брёвен дух тесали, чтоб силу певчую вздымать, в себе единство сохраняя.

И он так посмотрел на паломника, что у того внезапно отвисла челюсть. И Свадомир продолжил:

– Ты чуешь, милый странник? Ты долго эту роль учил?

Старик паломник весь насторожился. Он тут же взгляд отвёл и начал лихорадочно соображать: «Он раскусил меня… Похоже, эти люди читать умеют мысли на ходу…»

И он ответил Свадомиру:

– Я не учился мастерству живого лицедейства. Я лишь ищу участия в делах любви и милости. И я хотел бы повидаться с вашим Ведуном-Хранителем. Он понял бы меня и оценил бы мой скорбный и нелёгкий путь.

– Ну ты хватил старик! – усмехнулся Свадомир. – Я накормить тебя ещё могу и напоить целебным соком. Но чтоб Хранителя к пустому вдруг отвлечь – такое мне и в думах не придёт! Смешно всё это, сам подумай.

– Я не пустой! – вдруг возмутился паломник.

Свадомир тут же ответил:

– Вот видишь, молвишь ты, что не пустой, а так звенишь, как будто бы огромный чан опустошили и по нему с тоски ударили дубиной.

И тут все Веды расхохотались.

В глазах «паломника» блеснул гнев. Он понял: бесполезен дальнейший разговор. Ситуация резко изменилась. Он сделал жест своим спутникам, и все они молча и гордо удалились.

Свадомир посмотрел им вслед; затем окинул взором затихших Ведов и произнёс:

– Ну что затихли? Думку обновляйте.

Один из молодых ведруссов ему ответил:

– Уже новим. Вот только тут заноза странная засела – мешает дело ускорять.

Этот молодой ведрусс подошёл чуть ближе к Свадомиру и тихо произнёс:

– Свадомир, ты что-то говорил про колдовство.

– Ну, говорил.

– Так это был колдун?

– Он самый. Но что с того? Мы тоже не из дуба, – невозмутимо ответил Свадомир. Он в упор глянул на молодого ведрусса и добавил: – Ты голову не грей всей этой клоунадой. Сам я разберусь. А ты бери людей, садитесь в кущи и спевайте. Ну что молчишь?

– Да я подумал – надо бы вниманье завострить, – с некоторой растерянностью ответил ведрусс.

– Придёт черёд – и завострим. А нынче нужно время перепевами заполнить. Ты уяснил?

И Свадомир многозначительно посмотрел на ведрусса. Тот что-то осознал и произнёс поспешно:

– Да, Свадомир, я уяснил. Уже иду я душу успокоить и след перенаправить.

– Молчи, – шикнул на него Свадомир.

– Понял.

– Давай, крути веселье.

Молодой ведрусс направился в сторону сада.

Свадомир отошёл в сторонку, осмотрелся, постоял и исчез…

На берегу реки отрешённо стоял Светослов. Он смотрел куда-то вдаль поверх воды… Лёгкий трепет в воздухе перенаправил его внимание; Ведун обернулся и увидел Свадомира, возникшего неподалёку.

Свадомир, увидев Ведуна, облегчённо вздохнул и подошёл к нему:

– Давно ты ждёшь?

– Да нет. Как только думку твою быструю поймал, так сразу и сюда, – ответил Светослов. – Здесь хорошо, однако… Давай присядем.

Они присели на берегу.

Светослов продолжил:

– Я только что с Рекой поговорил. Она мне вести принесла о том, что к нам с иных краёв явились гости. И не совсем желанные они.

– Да, – вздохнул Свадомир. – С одним из них я только что разжился новым даром – он мне идею свежую подкинул: как сделать так, чтоб наш чудесный край не волновался больше от залётных чародеев.

Светослов пристально посмотрел на Свадомира и спросил:

– Колдун один был?

– Трое было их. Он – во главе. А остальные – так, приспешники пустые. Но чую – где-то затаилась их орда.

– Так я ж тебе уже сказал – у нас тут гости иноземные, а, стало быть, их – не один десяток. А где они – узнать не трудно.

Сказав это, Светослов опять посмотрел на водную гладь реки.

Свадомир произнёс с задумчивым предчувствием:

– Да… Ну, дела… Придётся жилы поднапрячь. Идея на меня упала нынче, я говорил…

– Об этом погоди. Я вот что приготовил, Свадомир… – Светослов в упор посмотрел на Свадомира и вполголоса продолжил: – Но чтобы чародей тот не приделал уши ветру невзначай, лови мои живые мысли – в них вся стратегия моя.

Наступило безмолвие. Свадомир, не мигая, смотрел на Светослова, он всем своим вниманием улавливал мысли Ведуна, меняясь в лице.

Затем изумлённый Свадомир рассмеялся и оживлённо произнёс:

– Однако это будет ещё почище, чем я предполагал.

– Ну, тогда – за дело, – сказал Ведун. Он встал и добавил: – Всё – как сказал я.

Свадомир кивнул. Ведун отошёл чуть в сторону и исчез. Свадомир присел поближе к воде и задумался…

Тем временем колдун в обличии паломника с двумя своими молчунами вернулся в лес, где был разбит стан иноземных воинов. Они выгуливали своих коней, о чём-то меж собой негромко говоря. Колдун остановился, дал знак тем двум, чтоб шли к своим; а сам он на мгновение застыл и сделал магический пасс. И тут же облик его изменился – одежда обновилась, исчезла в лице измождённость и горечь, глаза стали холодными, с глубинным сиянием тайны, подобной безмолвию океана. Чародей встрепенулся и осмотрелся. Навстречу ему шёл воевода, командовавший иноземным войском. Поравнявшись с колдуном, он оживлённо произнёс:

– Ну, как успехи?

– Давай присядем возле дуба.

Колдун с воеводой прошли к могучему дубу, что рос неподалёку, и сели возле него. Воевода с нетерпением продолжил:

– Ну, так что ты там наколдовал? Выкладывай.

Колдун вздохнул и, не спеша, задумчиво ответил:

– Их просто так не одолеть… И хитростью не взять… Другой подход здесь нужен…

Воевода занервничал:

– Пока мы будем думать, славяне эти здесь засеют хлеб, а нас сочтут за пришлых дикарей, заблудившихся в лесу. Кумекай, чародей, – ты голова у нас.

Чародей, задумчиво глядя куда-то в пространство, заговорил:

– Я вот что думаю: для нас теперь важнее даже не стратегия Хазира, она тут полностью вся отпадает, а то, как шанс не упустить.

И он неоднозначно посмотрел на воеводу.

Воевода с нетерпением возроптал:

– Ясней давай. Нам было велено под прикрытием верховодной идеи о Боге и страждущих сюда внедриться Его святыми воинами. Теперь всё это провалилось; а жить нам надо не в лесу, сам понимаешь. Хазира бы сюда – пускай бы он сам и внедрял идеи этим непрошибаемым Славянорусам.

– Ведруссам.

– Ну, Ведруссам. Какая разница? Давай, кумекай.

– Ты меня отвлёк, – сказал колдун чуть отрешённо. – Но ладно. Я уже придумал…

Он посмотрел на оживившегося воеводу и продолжил:

– Нам важен сейчас лишь один стратегический ход: Ведун-Хранитель. Он должен быть нейтрализован. А потом… потом мы лихо окунёмся в это дело.

– И как же? – удивился воевода.

– Зря я, что ли, чародей? Я облик этого Хранителя приму…

Возникла пауза. Воевода с трепетом смотрел на колдуна.

Колдун отрешённо продолжил:

– Мне нужно лишь его увидеть… и образ в точности создать.

Воевода неуверенно, но подобострастно, словно находясь под чарами, промолвил:

– Да… Это надо пробовать…

– Тогда начнём, – твёрдо сказал колдун. – Тем более что мне сейчас важней не почести и не дары Хазира; мне это больше и не нужно.

– А что ж тебе нужно?

– Земли эти… Здесь дышится легко. Ты чуешь это, воевода?

Колдун взглянул на воеводу, тот лишь пожал плечами. Колдун опять куда-то вдаль направил отрешённый взор и, не спеша, продолжил:

– Да, похоже, здесь возможно любое чудо… Как будто в этом воздухе разлита какая-то энергия таинственная, неведомая нам… Она волшебна и легка… Но я отвлёкся.

Он посмотрел в упор на воеводу и заключил:

– Итак, с утра пораньше пойдут со мной три самых сильных воина…

Ближе к вечеру у реки Свадомир был уже не один – рядом с ним сидел светловолосый паренёк лет тринадцати. Свадомир мягко сказал ему:

– Ну вот, Родославушка, начнём дозор. Пока ты можешь подремать немного, ну а потом меня подменишь ненадолго. Вон – у куста косматого ложись, там вроде поуютней.

Паренёк по имени Родослав кивнул, прошёл к уютному кусту и прилёг возле него. В это время послышалось пение. В селении запел высокий женский голос, да так протяжно и красиво, что Свадомир заулыбался:

– Хорошо поёт… Красиво…

– Да… Это Лада Свамияра запевает, – отозвался Родослав. – Она всегда под вечер так поёт, что сны приятные приходят.

Пение подхватили другие голоса; и вот уже многоголосый хорал огласил округу своим необъятным всепроникающим действом, в котором трепетала живая певчая любовь ко всему…

Между тем в лесу иноземные воины в доспехах сидели у деревьев, подкрепляясь своей провизией. До них тоже донеслось это многоголосое песнопение. Один из воинов застыл, невольно улыбнувшись:

– Красиво поют… Ишь ты… И нет им кручины в этом мире.

– Ты лучше ешь давай, а то глядишь – до завтра не дотянешь. От этих руссов не знаешь, что и ждать, – скептически осадил его воин, что сидел рядом.

– Да что нам ждать от них, – вставил другой вояка, тот, что сидел чуть поодаль. – Мы сами всё возьмём. Мечи не зря с собой таскаем. А если что – так и огнём шарахнем.

– Пора на отдых. Утром вставать чуть свет, – молвил другой, укладываясь неподалёку.

Они закончили ужин и стали укладываться в траве неподалёку от своих коней. Чуть дальше несметное число воинов также готовилось к отдыху…

Ранним утром, когда ещё всё живое спало и свет едва забрезжил над равниной, Свадомир присел ближе к реке и обратился к Родославу, что был с ним в этом странном дозоре:

– Ну вот, теперь нам нужно завострить вниманье, терпенье тут имеет вес. Садись поближе.

Родослав сел рядом со Свадомиром.

Свадомир продолжил:

– Как только что-то ты уловишь чужеродное, такое, что не от наших душ исходит, так тут же эту весть хватай – и разметай по всей округе нашей, должны быть Веды во вниманьи все. А я покуда буду думку обновлять для Ведуна. Как ни крути – реке дано теченье, а, стало быть, она несёт все вести к нам оттуда, где засела эта свора. В лесу они, и речка недалече, поскольку всё живое зависит от воды. А потому – все думы их нелёгкие несутся к нам сюда, и мы их ловим. Тут главное – уметь читать и слышать воду; река – она часть силы нашей и чувствует любые думки, вбирая их в себя. Таков закон воды. Ты это знаешь.

– Да, это здорово – вот так всё постигать, – заговорил Родослав, слегка теряясь. – Но только странно – я-то слишком молод ещё для опытов таких.

– Тебя я выбрал, как даровитого не по годам, твоё предназначенье в этом, – ответил Свадомир. – Ты не тумань стратегию мою. Я знаю, что творю. Теперь – давай, за дело. Ты всё усвоил?

– Да, – кивнул паренёк.

– Сейчас начнём.

Свадомир прищурился, глянув на реку.

Паренёк Родослав с восхищением посмотрел на Свадомира и спросил:

– Дядя Свадомир, а ты – волхв?

– Ну, что-то вроде этого, но не совсем, – ответил Свадомир.

– Как это?

– Ну, понимаешь… Долгая история… Ну, ладно. Пока ещё есть время и вода молчит, – я расскажу…

Свадомир устроился поудобнее на своём месте вроде холмика, пообросшего прибрежной травой, и начал рассказывать: