Текст книги "Поцелуй змеи"

3

После того раза мы трое стали собираться заметно реже, но если все-таки встречались, то никак не могли обойти тему о Лао Тане. Каждого интересовала тайна, которую в тот день напустил вокруг себя сам Лао Тань, но нам так и не удалось выведать у него все до конца. По нашему общему мнению, Лао Тань сам по себе представлял одну большую загадку. Все минувшие годы эта загадочная личность жила за пределами нашего мира. И хотя он так же, как и мы, мог просто взять и отправиться на водохранилище, совершенно очевидно, что ездил он туда вовсе не для того, чтобы насладиться прогулкой на природе, – скорее, для того, чтобы уединиться: его целью было сосредоточение в естественной среде на своих мыслях в стороне от мирской суеты. Поэтому очень скоро мы забыли и про него, и про ту нашу поездку, которую и вспоминать-то не хотелось. Наша память удивительно избирательна: иногда мы забываем какие-то важные вещи и при этом упрямо храним в мыслях всякую ерунду. К тому же в наши дни всякий что есть сил держится за свое рабочее место, за свой источник дохода.

Взять, к примеру, нас троих: организация, в которой работал Чжоу Цян, как раз проводила конкурс на должности начальников отделов, и поскольку он входил в число претендентов, то день-деньской строчил всевозможные доклады. Компания по недвижимости, в которой трудился Чжао Цзянь, только что заполучила лакомый участок земли, и он как директор отдела планирования сейчас проводил внушительную по размаху рекламную кампанию. И даже я, по сути являясь обычным госслужащим, по горло был завален самыми разными делами. Поэтому совершенно естественно, что личные дела другого человека отошли у каждого из нас на второй план.

Но как-то на меня разом насели и Чжоу Цян, и Чжао Цзянь. Причиной стало то, что я наконец закончил ремонт в своей новой квартире экономкласса. Как водится, теперь мне следовало всех пригласить, чтобы как следует повеселиться: в наших краях вообще принято зазывать к себе на обед друзей и родственников по случаю повышения или переезда. Наша квартира в сто с лишним квадратных метров наполнилась гостями, мы с женой только и успевали бегать по комнатам, угощая всех чаем, сигаретами и разными напитками, но все это были приятные хлопоты.

Чжоу Цян заявился пораньше, он принес в подарок два благопожелательных бонсая, изумрудная зелень которых радовала глаз своей нежностью. Тяжело пыхтя, он помог нам перетащить горшки на балкон. Он всегда отличался излишней щепетильностью, следуя правилу – лучше больше, чем меньше. За две-три минуты до застолья примчался запыхавшийся Чжао Цзянь. Это было в его духе, и исправить его не представлялось возможным. Чжоу Цян, увидав, что тот явился с пустыми руками, намеренно его уколол:

– Некоторые знают, когда надо приходить, прямо-таки носом чуют.

– Да ты лучше скажи сразу, что я – собака, – ответил Чжао Цзянь.

Чжоу Цян засмеялся:

– Не стоит думать о себе так хорошо, я говорю про нашего однокурсника.

Оказавшись в центре всеобщего внимания, Чжао Цзянь, разумеется, сконфузился. Будучи достаточно полным, он сразу пошел красными пятнами, однако нашел в себе силы сдержаться. Он понимал, что сегодня не тот день, чтобы вступать в перепалку. Я боялся, что эти двое снова примутся бесконечно подкалывать друг друга, портя настроение окружающим, поэтому поспешил всех гостей позвать к столу, тем более что жена уже успела его накрыть. Открыв бутылку китайской водки, я доверху наполнил рюмки, но в тот самый момент, когда вся компания подняла их, чтобы чокнуться, весьма некстати раздался звонок в дверь. В тот момент его нудная мелодия «К Элизе» ничего, кроме раздражения, не вызвала.

Я побежал открывать дверь. К моему удивлению, на пороге стояли двое полицейских, вид у них был самый серьезный, на синих с красноватым отливом фуражках ярко блестели серебряные жетоны. Сказать вам, что я почувствовал в тот момент? Представьте, что вы спокойно себе сидите, грызете семечки, и вдруг вам попадается червяк – согласитесь, это неприятно! Сперва я подумал, что эти ребята просто ошиблись адресом, однако мне задали вполне конкретный вопрос:

– Не здесь ли проживает Чжан Гэ?

Я растерянно кивнул. Полицейский так внимательно осмотрел меня, что от его профессионального взгляда мне стало как-то не по себе.

– Мы пришли, чтобы кое-что прояснить, будем благодарны за содействие, – по-деловому коротко отчеканил один из них. – Вы знакомы с Тань Дунем?

В нерешительности я кивнул снова, а внутренне весь напрягся:

– Он мой сокурсник. С ним что-то случилось?

– С ним-то как раз все в порядке, а вот его бывшая жена пропала.

После такого ответа полицейского у меня сразу отлегло от сердца. Кто-кто, а эта вертихвостка меня волновала меньше всего.

– Можно пройти поговорить?

С этими словами полицейские кинули взор в гостиную. Я принялся бормотать, что у меня гости и сейчас не самое подходящее для разговоров время. Мне очень не хотелось нарушать застолье, однако полицейские обещали, что не отнимут много времени и что надеются на понимание. Последнее было больше сказано для проформы. Как говорится, служба есть служба, поэтому без лишних слов они прошли внутрь. Наша гостиная была совмещена со столовой. Едва гости увидели полицейских, как их веселое настроение тут же словно ветром сдуло, можно подумать, я совершил какое-то преступление. Все удивленно уставились на полицейских, даже моя жена, которая все это время хлопотала по хозяйству, застыла с жирной лопаткой в дверях кухни. Напустив на себя самый невозмутимый вид, я призвал гостей угощаться. Когда ко мне подбежала жена, я шепнул ей, что все в порядке, и попросил, чтобы она побыстрее возвращалась к гостям. Сам я проводил полицейских в кабинет. Один из них тут же стал листать свой блокнот и, усевшись, словно хозяин, за моим столом, приготовился вести протокол. Его напарник продолжил разговор. По его вопросам было совершенно ясно, что он хочет, чтобы я охарактеризовал ему личность Лао Таня: как он проявлял себя в годы учебы, как у него складывались дела на работе, какие отношения у него были с бывшей женой и т. д. Я не видел необходимости что-либо скрывать, поэтому в кратком виде изложил все что мог. Под конец я на свою голову добавил, что у меня в гостях как раз находятся два других однокурсника Тань Дуня, так что какие-то детали можно уточнить у них. Полицейские такому сюрпризу весьма обрадовались и тут же вызвали для беседы Чжоу Цяна с Чжао Цзянем. Несдержанный на язык Чжао Цзянь как на духу поведал о нашей последней встрече с Лао Танем, обронив, что Лао Тань всегда казался ему не от мира сего. Но, не дав ему договорить, его перебил Чжоу Цян:

– А что, собственно, не так с Лао Танем? Ты на себя-то посмотри, прежде чем других оговаривать. В своем глазу бревна не замечаешь!

Чжао Цзянь, не думая сдаваться, огрызнулся в ответ:

– Зато ты у нас – человек высокой морали, а как же так вышло, что ты попытался изнасиловать девушку?

Я и подумать не мог, что эти двое прямо в присутствии полицейских начнут разоблачать пороки друг друга, поэтому поспешил разрядить обстановку:

– Ну что вы несете, зачем мешаете расследованию?

Однако полицейский, что задавал вопросы, тут же нахмурился и принялся сверлить взглядом то Чжоу Цяна, то Чжао Цзяня. Словно напав на след, он с непроницаемым видом вдруг выкрикнул:

– О каком изнасиловании речь? О чем вы?

Не дожидаясь, пока они снова раскроют рты, я постарался вывести их из затруднительного положения:

– Да мы тогда просто подкалывали друг друга. Вы же понимаете, что происходит, когда собираются старые приятели: ну выпили и, естественно, стали валять дурака, разве можно принимать это всерьез?

Говоря это, я как мог подмигивал Чжоу Цяну и Чжао Цзяню. Полицейский, вняв моим словам, дальнейшие расспросы прекратил.

Исчезновение бывшей супруги Лао Таня стало главной темой застолья. При этом все как один признавали, что такие вертихвостки, как она, вполне заслуживают смерти и их розыски – дело лишнее. Мы не знали, чем ее исчезновение может грозить Лао Таню, но, едва вспомнив, в каком положении он сейчас находится, дружно захотели выместить свою злобу вместо него. Поэтому я сказал:

– Верно говорят: как аукнется, так и откликнется, а что касается Лао Таня, то у него еще все впереди. Давайте выпьем за то, чтобы вся вторая половина его жизни прошла без всяких проблем.

Чжоу Цян, вздохнув, ответил:

– Бедняга Лао Тань, на всякого мудреца довольно простоты: взять и связаться с такой бедовой бабой!

Однако Чжао Цзяня такие слова возмутили, и он бросил в ответ:

– А разве он в этом не сам виноват? Без алмазного сверла фарфор не просверлишь.

Тут уже вспыхнул Чжоу Цян:

– Нечего наводить тень на плетень. Такое ощущение, что тебе, наоборот, хочется, чтобы у него были неприятности.

Чжао Цзянь с полным осознанием своей правоты продолжил:

– То, что я говорю, – факт. Он с самого начала мечтал лишь о том, чтобы его избранница была воплощением изящества и очарования, но вот чем это ему обернется, он совершенно не думал. Их брак сродни браку У Далана и Пань Цзиньлянь[5]5
  Герои романа «Цветы сливы в золотой вазе». Одним из известных сюжетов романа является женитьба У Далана на красивой, но распутной женщине Пань Цзиньлянь, которая впоследствии завела себе любовника и отравила У Далана. Характерной чертой У Далана, который молча сносит все оскорбления, считается бесхребетность.


[Закрыть] – в нем изначально имелся корень зла.

Такое заявление и вовсе разозлило Чжоу Цяна. Едва не перевернув посуду, он шумно подскочил с места и без лишних слов направился к выходу. Я его остановил и принялся уговаривать:

– Что вы цепляетесь друг к другу? Ведете себя как торгаши на базаре.

Заодно я попросил прикрыть рот Чжао Цзяня. Эти двое испортили все застолье. Моя супруга потом то и дело меня упрекала:

– Эти двое словно два мула, их нельзя привязывать к одной кормушке. Таких вообще лучше не задевать.

В глубине души я и сам был на них рассержен: стоило их свести вместе, как они тут же затевали шумную потасовку до полного разгрома, а это грозило разрушить нашу давнюю дружбу.

Совершенно случайно я встретил ту красотку, которая в прошлый раз ездила с нами на водохранилище. Одета она была по последней моде и при этом по минимуму: едва прикрывающая ягодицы коротенькая юбочка и обтягивающий топик, больше похожий на лифчик. Образ дополняли распущенные, всклокоченные волосы. Выступала она, словно модель по подиуму. Я узнал ее по широко расставленным большущим глазам. Наша встреча произошла в зале распродаж торгового центра «Ваньда». Эта фифа нарисовалась передо мной как раз в тот момент, когда я не знал, куда деть себя от скуки, пока жена занималась шопингом.

– Привет, красавчик, не узнаешь? – первая поздоровалась она.

Ее подмалеванные серебристыми тенями гляделки по своей проницательности ничуть не уступали глазам Сунь Укуна[6]6
  Герой классического романа У Чэнъэня «Путешествие на Запад» (XVI в.), известный также как Царь обезьян.


[Закрыть], который, как известно, обладал способностью различать все тайное и явное, поэтому она узнала меня с первого взгляда.

– Ты чего, правда забыл меня? Ты ведь еще таскал меня на закорках там, на водохранилище.

Я был готов упасть в обморок от удушливого запаха ее духов, но все же заставил себя вспомнить эту девицу, как бы ни хотелось вычеркнуть ее из памяти. Я огляделся по сторонам. На счастье, жена все еще находилась в примерочной: подбирая себе новый наряд, женщины неутомимы. Показывая на ногу девицы, я заметил:

– Похоже, уже все в порядке.

Она на секунду замерла, а потом раскрыла свои ярко-красные губки и заливисто рассмеялась:

– Ха-ха-ха, ты про вывих? Уже и забыла совсем, я же тогда просто пошутила!

Она произнесла это самым беззаботным тоном, который обычно включают, когда говорят о розыгрыше. На миг я даже оторопел: как такое возможно? Я ведь своими глазами видел тогда, как она сидит и не может подняться с земли. Между тем она явно продолжала потешаться над моим растерянным видом, ее смех звучал даже несколько наигранно.

– Кхэ-хэ-хэ, – заквохтала она, словно молоденькая курочка, которая только что снесла яйцо. – Ну ты даешь, неужели ты такой доверчивый?

Не дождавшись моей реакции, она вдруг приблизилась и шепнула на ухо:

– Однако мне следует хорошенечко тебя отблагодарить, ведь среди всех ты оказался самым благородным! А самым невыносимым в этом плане я бы назвала того типа по фамилии Чжоу.

С этими словами она покачала вытянутым вверх большим пальцем с длинным-длинным ногтем ярко-фиолетового цвета. Она совсем сбила меня с толку. Меня вдруг осенило:

– Так, значит, тогда между вами ничего не было?

Услыхав вопрос, она и вовсе согнулась от смеха, словно у нее закололо в боку:

– Братец, ты такой смешной. На самом деле мне просто позвонили и срочно понадобилось вернуться в город, а поскольку я боялась, что Чжао Цзянь меня не отпустит, ты ведь знаешь, какой он зануда, то я и придумала трюк с этим типом по фамилии Чжоу, который с самого начала воротил от меня морду. Я просто хотела его проучить. Кто позволил ему так обращаться с порядочными девушками? Я же не думала, что на мой крик тут же прибежишь ты…

Твою мать. От такой наглости я обалдел. Похоже, в тот день она обвела меня вокруг пальца, а я этого даже не почувствовал. Не успел я как-то отреагировать, как со стороны примерочной меня громко окликнула жена:

– Чжан Гэ, подойди скорее, глянь на меня. С кем это ты там болтаешь?

Девица злобно засмеялась и подмигнула мне с кокетством:

– Братец, отомри уже, иначе плохо тебе сейчас придется.

Мне совершенно не хотелось как-то ей подыгрывать, поэтому я развернулся и, не оглядываясь, пошел к жене. Мне словно плюнули в душу. Ну что за люди, разве можно так далеко заходить в своих шутках! Тут же я вспомнил о собственном ребенке, которому вот-вот должно было исполниться двадцать лет. Что ни говори, а современная молодежь представляет совершенно иное поколение: разрыв между отцами и детьми столь велик, что его не в силах преодолеть даже лучший в мире из прыгунов. Я, человек, переступивший сорокалетний рубеж, столкнувшись с какой-то старлеткой-аферисткой, вдруг обнулил все свои умственные способности. Даже не вникнув в суть дела, я совершенно зря обидел хорошего человека, едва не поставив крест на нашей многолетней дружбе. Похоже, вообще жизнь я прожил зря.

Кто бы мог подумать, что брошенные напоследок слова из уст девицы окажутся пророческими. Едва я подошел к жене, как она сделала огромные глаза и, словно какого-то воришку, принялась меня строго допрашивать, что это за девица и чего ей от меня понадобилось. Кроме того, она обиженно заметила: мол, если я осмелился с кем-то заигрывать прямо у нее перед носом, то сложно и представить себе, что я себе позволяю у нее за спиной. Но не мог же я взять и выложить ей всю правду. Пришлось наврать, что это просто незнакомая девица, которая спросила дорогу. Однако жена тотчас заподозрила неладное:

– Разве незнакомки прижимаются к уху и тем более хохочут так, что слышно за километр? Кончай уже морочить мне голову!

«Да разве я осмелюсь кого-то завести?» – подумал я, а сам в ответ просто засмеялся, прикидываясь полным дурачком. Хорошо еще, что мне удалось выйти сухим из воды. Я вдруг понял одну истину: в нынешние времена скорее следовало верить в то, чего не было, чем в то, что было на самом деле. Моя жена прекрасно понимала эту мудрость, поэтому всегда смотрит на мужчин с подозрением, даже если перед ней порядочный человек, но я к такому уже привык. Невольно мне снова вспомнился тот день на водохранилище. Сейчас мне приходилось пенять лишь на себя, что я доверился какой-то девчонке и на чем свет отругал Чжоу Цяна. Хорошо еще, что он не принял это близко к сердцу, иначе мне бы пришлось потерять старого приятеля.

Бывает же такое родство душ: стоило мне вспомнить о Чжоу Цяне, как вечером он неожиданно мне позвонил и сказал, что хочет встретиться. Жена в последнее время вела себя так, словно у нее досрочно наступил климакс. Она пристально поглядела на меня, словно на вора, и еще более сурово, чем обычно, принялась сыпать упреками. По ее словам, я целыми днями только и мечтаю, как бы куда смыться, и вместо того, чтобы провести время с семьей, рвусь на какие-то гулянки, в которых она не видит никакого смысла. Я понимал, чего она опасается, поэтому сказал:

– Не беспокойся, я всего лишь встречусь с Чжоу Цяном.

Жена не унималась:

– Снова эти твои однокурсники, никак в толк не возьму, для чего вы устраиваете ваши сборища. Только беспокоюсь, как бы в один прекрасный день вы все вместе не сели в калошу.

Удивительное дело, но я и сам не мог понять, как так выходило, что каждая наша встреча проходила не так радужно, как задумывалась вначале: у нас постоянно возникали какие-то сложности, неизбежно случался скандал. Однако уже скоро мы забывали обо всем плохом и с предвкушением ждали новой встречи.

Машина Чжоу Цяна стояла припаркованная у обочины. Не успел я подсесть к нему, как он резко газанул, и мы тут же сорвались с места.

– Куда едем? – полюбопытствовал я.

Сперва Чжоу Цян хранил молчание и лишь смотрел за дорогой. Темные улицы казались тихими и незнакомыми, не будь освещения, город напоминал бы пустынное кладбище, и это нагоняло страх. Да и сам Чжоу Цян, который пока что не был настроен на разговор, похож был мертвеца, его застывшее серое лицо выглядело пугающе. Молчащий, он был как ночной город без освещения. Поскольку когда сидишь с кем-то рядом и при этом не общаешься, становится неловко, то, немного поколебавшись, я глухо произнес:

– В тот день, когда мы ездили на водохранилище, я и впрямь малость потерял рассудок. Не стоило мне доверять этой девице, ты уж прости, брат…

Никогда бы не подумал, что эта фраза дастся мне с таким трудом. У меня было такое ощущение, что слова намертво прилипли к моей глотке, ни в какую не желая выходить. Чжоу Цян лишь мельком взглянул на меня, при этом он выглядел настолько беспечно и самоуверенно, что, казалось, мое извинение было ему вообще до фени. Он посмотрел в зеркало заднего вида, а мне так ничего и не ответил. Ну и ладно, в любом случае, я высказал то, что хотел: все-таки между старыми приятелями не должно оставаться недопонимания.

– Помнишь выражение лица полицейского? – наконец произнес Чжоу Цян. В его голосе слышалась некоторая озабоченность.

– Что? – Я совершенно не понял, о чем он.

– Я говорю про Лао Таня. Не знаю почему, но он уже снится мне две ночи подряд.

Сердце мое екнуло. По правде говоря, после того визита полицейских я не на шутку волновался за Лао Таня, однако мне не хотелось думать ни о чем плохом, иначе это было бы несправедливо по отношению к Лао Таню.

– Ты думаешь, исчезновение этой женщины как-то связано с Лао Танем?

На самом деле, задавая этот вопрос, я не ждал никакого ответа. Но тут Чжоу Цян наконец повернулся и, внимательно посмотрев на меня, спросил:

– А ты считаешь по-другому? С чего вдруг мы понадобились полицейским?

Мы снова замолчали. Наверное, нам вообще не стоило мыслить в таком направлении. Выждав какое-то время, Чжоу Цян снова заговорил:

– На самом деле мне та девица особо и не мешала, просто хотелось преподнести урок Чжао Цзяню. Когда я отправился вместе с ней копать червей, то стал ее дразнить: мол, что может быть общего у такой очаровательной девушки с Чжао Цзянем, ведь этот жирный боров ничего, кроме отвращения, не вызывает. Однако ей мои слова не понравились. Ха-ха…

Смех его прозвучал как-то бесстыдно, однако мне не хотелось вдаваться во все эти глупости. На самом деле все мы, на мой взгляд, вели себя несколько бесстыдно. От нашей чистой студенческой дружбы давно уже не осталось и следа, каждая наша сходка лишь подтачивала наши отношения, делая их все более пресными и бессмысленными.

Когда мы проезжали мимо дома Чжао Цзяня, я спросил:

– Возьмем Чжао Цзяня с собой?

Но Чжоу Цян лишь хмыкнул и сказал в ответ:

– А на кой он нам сдался? Он такой тяжелый на подъем, да и поговорить с ним не о чем.

Похоже, Чжоу Цян уже и правда испытывал отвращение к Чжао Цзяню, и от этого становилось немного грустно.

Пока мы изо всех сил колотили в грязную дверь, которая, казалось, вот-вот развалится на куски, из-за двери квартиры напротив доносился яростный собачий лай – собака явно жаждала с нами разобраться. Решив, что пора уже оставить эту идею, я сказал:

– Хватит уже. Все эти годы Лао Таня носит непонятно где, вряд ли он сейчас здесь живет.

В ответ Чжоу Цян поднял кулак, чтобы сделать последнюю попытку достучаться до хозяина, но в этот самый момент за нашими спинами вдруг распахнулась металлическая дверь, из-за которой показался темно-серый шарпей. Если бы не надетый на него черный кожаный поводок, который изо всех сил тянула на себя хозяйка, тот уже бы точно не оставил на нас живого места. Черные глаза шарпея еле выглядывали из-под толстых складок, оскаленная морда напоминала физиономию дряхлого старичка, однако, пользуясь покровительством хозяйки, он бесновался, заставляя нас трепетать от ужаса, – казалось, вот-вот он бросится на нас и разорвет в клочья. Перепугавшись до смерти, я спрятался за спину Чжоу Цяна, который не растерялся и даже прикрикнул на пса:

– Чего лаешь? Только попробуй еще гавкнуть!

Хозяйка, словно заразившись от собаки, вся кипела от злобы. И тут из ее уст вырвалась странная фраза:

– Хозяев этой квартиры нет в живых, чего стучать!

Мы замерли на месте, а женщина с заливающимся шарпеем на поводке стала спускаться вниз по лестнице. Чжоу Цян вынул свою визитку и просунул в дверную щель, объяснив, что делает это для того, чтобы Лао Тань хотя бы знал, что мы к нему приходили. После этого мы тоже сбежали по ступеням вниз и вышли из подъезда.

Обретя кратковременную свободу, пес водил черным блестящим носом по земле и зарослям. Время от времени он комично задирал заднюю лапу и, весь дрожа, старательно метил какое-нибудь деревце или угол дома. При этом казалось, что у него имелся особый замысел: словно делал он это вовсе не для того, чтобы просто облегчиться, а чтобы успеть оставить этому миру хоть какое-то послание. Хозяйка собаки в это время стояла неподалеку, размахивая руками и разминая ноги, будто другого времени позаботиться о своем здоровье, кроме как во время этих прогулок, у нее и не было.

Когда мы с самыми добрыми намерениями приблизились к женщине, она настороженно завершила комплекс упражнений и демонстративно сложила руки на груди. За вырезом свободной пижамы угадывались пышные телеса. Поэтому Чжоу Цян миролюбиво обратился к ней, назвав сестрицей, и объяснил, что мы, однокурсники Лао Таня, всего лишь хотим узнать, как у него дела. Тогда дамочка наконец-то соизволила посмотреть нам прямо в глаза. Однако настроена она была по-прежнему мрачно и воинственно, словно соседство с семейством Лао Таня было для нее несчастьем. Похоже, даже говорить о нем ей было неприятно.

– Верно говорят: хорошего человека – обижают, а хорошую лошадь – седлают. Лао Тань – тряпка, а не мужик, избаловал свою бабу так, что та всякий стыд потеряла. По таким, как она, сразу видать, что из себя представляют: ходит – извивается на все лады, переодевается по сто раз на день, а размалевана не меньше, чем актеры пекинской оперы. Раньше за ней то и дело заходили какие-то непонятные типы: бывает, как уйдет вечером, так среди ночи только возвращается, уж не знаю, на каких там она еженощных танцульках пропадала. Пока до квартиры доцокает на своих каблуках, весь народ в доме перебудит. Одно время Лао Тань даже оставался на работе сверхурочно – наверняка чтобы просто побыть в тишине. Потом, когда у них появился сын, – по мне, так она его с кем-то нагуляла, – Лао Тань скакал от счастья и всего себя посвятил его воспитанию и образованию. Поскольку этой фифы практически не было дома, я несколько раз пыталась его убедить, что с женой следует обходиться не иначе как с тестом: чтобы она была послушной и мягкой, следует хорошенечко вытянуть ее скалкой! А этот Лао Тань ни по-хорошему, ни по-плохому не понимает, еще и несет какую-то чушь про то, что супруги должны взаимно уступать друг другу, что нельзя подходить к вопросам с точки зрения классовой борьбы. Такое ощущение, будто человек умом тронулся.

Начав разговор, женщина говорила без умолку, словно наконец-то ухватилась за возможность разнести соседа в пух и прах.

– Посудите сами, легко ли было вырастить такого хорошего парня, который уже успел пойти в среднюю школу. При этом надо сказать, что мальчишка у него был замечательный: при встрече со всеми здоровался, в учебе никаких хлопот отцу не создавал, на экзаменах получал самые высокие баллы. Одно непонятно: как такой ребенок мог появиться у подобной шалавы? Куда смотрит Всевышний? А мне вот кажется, что главный виновник во всей это истории – сам Лао Тань. Если бы он прислушался к добрым советам, порвал бы с женой да нашел нормальную бабу, не случилось бы такой жути. Не клином же свет на ней сошелся. И знаете, что он мне на это ответил? Что супруги должны прощать друг другу все ошибки, иначе невозможно жить на этом свете. Хм, но здесь-то речь уже не о терпимости, а о попустительстве!

Болтовня этой дамочки нам порядком поднадоела, однако здравое зерно в ее словах имелось. Похоже, читать слишком много книг бывает во вред, иной раз человек от этого становится только дурнее. И Лао Тань являлся тому нагляднейшим примером. Наконец женщина подытожила:

– На самом деле Лао Тань очень сильно любил свою жену. В те годы все семейные обязанности лежали на его плечах: и в магазин ходил, и газовые баллоны менял, и ребенка провожал и встречал. Редко кто из соседей видел его жену хотя бы с легкой авоськой, в этом смысле Лао Тань был образцовым мужем…

На обратном пути мы не удержались и принялись вспоминать свадьбу Лао Таня. На самом деле со всеми приготовлениями ему помогали мы. На тот момент мы ему очень завидовали: он первым покинул ряды холостяков, женившись на потрясающей красавице. Помнится, в тот вечер мы устроили для новобрачных шутливые испытания, во время которых Лао Тань продемонстрировал необычайную застенчивость, что оказалось для нас настоящим сюрпризом: от былого эксперта в любовных отношениях не осталось и следа. Когда предлагалось пройти через такие испытания, как совместное поедание молодоженами подвешенного в центре комнаты яблока, или когда жениху следовало вытащить из лифчика невесты спрятанное там яйцо, сконфуженный Лао Тань ни в какую не хотел выполнять эти задания и едва не вывел всех из себя. Он вел себя так, словно перед ним стояла не будущая жена, а тигрица, к которой он боялся даже прикоснуться. А вот невеста, не в пример ему, держалась очень раскованно, безоговорочно выполняя все задания. Казалось, придумай мы что-то еще более хулиганистое, она все равно бы с радостью согласилась. При этом она выразительно косилась на Лао Таня, как бы говоря: «Кончай уже ломаться, словно девица. Ведь все эти задания и задуманы для того, чтобы заставить нас обниматься или целоваться. Что тут такого?»

На самом деле в тот вечер десять с лишним лет назад все так и было. Пассивность и нежелание Лао Таня поддержать наши шутки привели к тому, что в итоге нам пришлось проявить силу. Раз за разом мы хватали его за загривок, принуждая к действиям, так что вся шея у него побагровела, а сам он кричал, словно его жестоко пытали. Потом мы решили поставить его в непристойную позу самолетика[7]7
  Напоминает позу раком.


[Закрыть], которую обычно применяли во время критики особо упрямых классовых врагов. Однако он напоминал настоящего революционера, который предпочитал гибель капитуляции, он легче бы умер, чем согласился. Все это время его абсолютно невозмутимая невеста, томно закинув ногу на ногу, восседала на ярко-красном свадебном ложе, щелкая пряные дынные семечки, – нехороший знак, предвещающий проблемы. Нам эта девица показалась черствой: нельзя же так бесстрастно наблюдать, как измываются над твоим любимым человеком, следовало проявить хоть каплю жалости, да ей, похоже, даже в голову такое не приходило. Чуть позже, не вынеся всех этих забав, Лао Тань воспользовался подходящим моментом и сбежал, причем исчез бесследно, словно улетел на золотом луче[8]8
  В китайском фольклоре герои часто используют золотой луч для перемещения в пространстве, например, такое часто проделывал Сунь Укун – герой романа «Путешествие на Запад».


[Закрыть]. Из-за этого нам потом пришлось, словно совам, в кромешной тьме отправиться на его поиски.

С позиций сегодняшнего дня можно определенно сказать, что его побег в первую брачную ночь уж точно был дурным знаком. Подумайте сами, как мог молодой супруг оставить свою красавицу жену в столь важный момент жизни и сбежать? Похоже, именно из-за этого поступка Лао Тань сильно упал в глазах своей жены. Так или иначе, можно представить, каково приходится мужчине, если его презирает женщина. Сами мы разошлись по домам примерно в два часа ночи: сидеть в комнате новобрачных в отсутствие Лао Таня с этой зевающей девицей, в заспанных глазах которой читались отвращение и негодование, словно ее опозорили, не было никакого смысла. Когда мы уходили, она даже бровью не повела. Возможно, мы тогда и переборщили со всеми этими шуточками, но нам просто хотелось повеселиться и ничего больше.