Электронная библиотека » Сьюзен Бауэр » » онлайн чтение - страница 12


  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:30


Автор книги: Сьюзен Бауэр


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава двадцать четвертая
Возмущение

Между 479 и 534 годами Лю Сун погибает на юге, а Северная Вэй раскалывается


Пока страны к северу и западу перенимали китайские традиции, государство Лю Сун распадалось. Незначительного императора Сун Сяо-У, забывшего принципы конфуцианства ради удовольствия и праздности, сменил Сун Мин, которого прозвали «Свинья». Через семь лет его сменил Сун Ху-Фэй – невоспитанный подросток, правивший три года, пока его шалости (типа рисования мишени на животе дремлющего чиновника и стрельбы в нее тупыми стрелами) не стали невыносимыми. Придворные убили его и избрали правителем его тринадцатилетнего брата Сун Шуна.1

Через два года, в 479 году некий недовольный аристократ силой захватил трон и назвал себя Ци Гао-Ди, первым императором новой династии. Династия Лю Сун закончилась, началась династия Южной Ци.

Однако династия Южной Ци оказалась всего лишь семьёй, хватавшейся за любую возможность удержаться у власти. Ци Гао-Ди был уже немолод, когда захватывал трон, и скончался после трёх лет правления, передав власть своему сыну Ци У-Ди. У-ди удерживал власть десять лет, но после его смерти ее мог перехватить любой из его родичей. Наконец в 494 году брат У-ди захватил власть под именем Ци Мин-ди. Он правил не более четырёх лет, после чего скончался (или, как писал более поздний историк, «был вынужден упустить скипетр, который добыл убийствами и кровопролитием»).2

Его сын и наследник Ци Хэ-ди получил прозвище «владыка-идиот» из-за своего несомненного слабоумия – на похоронах отца он смеялся до упаду увидев лысого человека. Однако ему хватило ума обложить народ высокими налогами, чтобы собрать деньги на строительство роскошного дворца. Налоги были настолько высокими, что на дорогах часто можно было видеть нищих бродяг, оплакивающих потерю своего состояния.

Наконец Ци Хэ-ди переступил черту, отравив придворного, которого подозревал в заговоре. Этот чиновник был братом генерала Сяо Ян я, которому была всецело предана армия. Услышав об убийстве, Сяо Янь поднял своих людей на открытое восстание и объявил дополнительный набор в войско. Он отправился к столице Южной Ци, Нанкину (иначе – Цзянькан) и обложил её осадой на два месяца. Под конец осады голодающие жители города, из которых около восьмидесяти тысяч погибло, взяли штурмом дворец и убили Хэ-ди. Они сохранили его голову, залив воском, чтобы показать генералу, когда тот войдёт в город.3

Династия Южной Ци продержалась с 479 до 501 года, едва протянув одно поколение. Сяо Янь, ставший самым могущественным человеком в стране, больше года раздумывал, прежде чем занять трон; он именовался первым министром и направил свою энергию на поддержание претензий на престол шестнадцатилетнего брата Хэ-ди. Южно-китайская держава нуждалась в наследном правителе. В отличие от Рима, в Китае полководец никогда не мог просто силой захватить власть. Он должен был вписаться в династическую систему, обеспечивавшую участникам законность в силу их принадлежности к правящей семье – даже если власть уже была захвачена.

Не прошло и года после смерти «владыки-идиота», как военачальник убедил подростка-императора официально передать власть ему. Нам неизвестно, какое он применил давление, но юноша, несомненно, думал, что церемония передачи власти премьер-министру спасёт ему жизнь. Он ошибался. Когда убийцы пришли уничтожить его, то позволили ему напиться до потери чувств, прежде чем задушить. Юноша нравился им, и они хотели, чтобы его смерть была легкой.4

Сяо Янь занял трон в 502 году под тронным именем Лян У-ди, как первый правитель новой династии. Эта новая династия, Южная Лян, продержалась немногим более пятидесяти лет, сорок семь из которых пришлись на правление самого У-ди.

Однако за этой семьей все-таки осталось наименование «династии». Лян У-ди сделал своих потомков наследниками династического достояния имперского Китая. Силой своей личности он дал югу временную опору. Он провёл большую часть жизни на троне, стараясь перестроить государственную бюрократию, построил пять конфуцианских школ для обучения молодых чиновников, объявил, что все наследники престола также должны воспитываться в рамках конфуцианской этики, и даже учредил для крестьян и бедняков систему, с помощью которой они могли анонимно пожаловаться на притеснения богатых, не боясь расплаты. Кроме того, он отразил нападение Северной Вэй и укрепил охрану границы.

У-ди был буддистом, и за годы правления его преданность вере росла. Он поощрял приезд монахов из Индии, чтобы те могли проповедовать в столице, построил храмы (к концу его правления в Южной Лян было почти тринадцать тысяч храмов), приказал составить первую китайскую Трипитаку – собрание буддийских текстов. Он делал всё, что мог, чтобы буддийский запрет на убийства реально соблюдался, даже предписал, чтобы в жертвоприношениях, которые требовались по правилам даосизма или конфуцианства, использовали овощи и пирожки в форме животных вместо традиционных жертв.5

Он очень старался подтвердить свою претензию на власть, проявляя добродетель. Как правитель Юга этим он присоединился к монархической традиции, берущей начало в глубине тысячелетий: добродетельные императоры были благословлены небом, и божественное одобрение давало им мандат. Со времён правления самого первого императора в долине Хуанхэ историки и философы рассуждали о том, что власть императора проистекает из его добродетели. Конфуций так объяснял, почему императоры получают небесный мандат: «Они не пренебрегают ритуалами, замечают ошибки, делают человечность своим законом, а смирение – своей практикой. Любой, не подчиняющийся этим принципам, смещается с должности».6 Династия могла потерять право на власть, если становилась жестокой и продажной. Новая династия Лян У-ди заработала небесный мандат благодаря добродетели.

В случае У-ди эта стратегия не была лишена подводных камней. Разрабатывая свою добродетель, он всё сильнее убеждался, что буддизм требует от него отречься от стремления к земным благам. В 527 году У-ди снял мантию, надел рясу монаха и ушёл в монастырь, следуя его правилам и учениям и, по словам историков, обретя в нём большее счастье, чем когда-либо во дворце.7

Министры умоляли его вернуться на трон. Вероятно, при своей отставке он не озаботился назначением наследника, и министры испытывали трудности с управлением страной без права издавать указы. Глава монастыря увидел хорошую возможность и отказался отпускать правителя, пока министры не заплатят крупный выкуп. Получив деньги, он изгнал У-ди из монастыря, и тот нехотя вернулся к своим обязанностям.


На севере Вэй Сюань-У правил государством из новой столицы в Лояне. Его вторжение на юг провалилось из-за умело организованного сопротивления У-ди, и хотя он совершил ещё несколько нападений, лет через пять он понял, что война с Южной Лян не принесёт прибыли. Вместо этого он сосредоточился на миссии своего отца по превращению северной державы в полностью китайское государство.

Однако усилия по совмещению двух миров Северной Вэй, динамичного мира воинов-кочевников и упорядоченного мира оседлых земледельцев, начали приносить горькие плоды.

В старой системе кочевых кланов вожди племён обладали более или менее равной властью, и даже тот из них, кто ухитрялся объединить усилия всех племён ради достижения какой-то цели, имел ненамного больше полномочий. Остатки этой системы беспокоили Вэй Сюань-У. Он был окружён местными «аристократами», потомками племенных вождей, которые полагали себя вправе хозяйничать в своих уделах, собирая налоги с крестьян (налоги, которые следовало отдавать в государственную казну) и вербуя войска из населения своих земель (войска, которые должны были поддерживать интересы правящей семьи). Эти землевладельцы существовали на тонкой границе между двумя позициями – могущественного феодала, лояльного престолу, и мелкого независимого правителя; неудивительно, что они проявляли склонность к неповиновению.8

Для того, чтобы обуздать их, Вэй Сюань-У продолжал попытки своего отца перестроить страну. Согласно новым законам, земля Северной Вэй принадлежала не родам или знатным лицам, но правительству. Правительство могло отдать землю любому человеку, который будет обрабатывать её, поддерживать этим свою семью и платить налоги в государственную казну. После его смерти правительство имело право переписать землю на кого-либо ещё.

Эта система, называвшаяся «цзюньтянь», или «система равных полей», использовалась предыдущими китайскими династиями на юге, но к ней никогда не прибегали на севере. Она не позволяла знати захватывать большие территории и передавать их сыновьям, создавая независимые наследные княжества в пределах Северной Вэй. Однако эта система столкнулась с неодобрением бывших вождей племён, обнаруживших, что их власть оказалась в опасности.

Кроме того, эта система лишала вождей права набирать личные дружины. В старой системе они обеспечивали престол солдатами, верными в первую очередь тем, кто владел их домами, и только во вторую очередь – правителю. В новой системе солдатам, как и остальным гражданам, давались поля, на которых они работали в обмен на несколько месяцев службы в армии в год. Это разорвало их связь с местной знатью и упрочило связь с верховным правителем.9

Смена традиций нелегко далась верхушке общества. Ведь и аристократы тоже желали стать настоящими китайцами, поэтому, даже возмущаясь умалением своей власти, были вынуждены защищать свою новую личность, отгораживаясь от варварского прошлого.


Передел Северной Вэй


За время правления Вэй Сюань-У и его наследника это отгораживание приняло форму презрения к солдатам, расквартированным на северной границе. На Северную Вэй постоянно нападали кочевые народы, не создавшие своей государственности и скитавшиеся по северным равнинам. Многие годы часть стратегии Северной Вэй состояла в том, чтобы ассимилировать этих кочевников и включать в состав гарнизонов вдоль северной границы – то есть угроза снималась за счет того, что часть врагов оказывалась внутри территории страны, более того, в рядах ее армии.10

Это привело к тому, что пограничье было населено по большей части варварами, и северные гарнизоны оставались значительно ближе к кочевым корням, чем придворная знать. Перемещение столицы на юг в Лоян ещё сильнее увеличило расстояние между северными воинами и аристократами. Назначение на северную границу, бывшее ранее честью, стало наказанием. Знать подозревала, что лояльность северных гарнизонов невелика, и в любом незначительном движении была готова увидеть предательство и бунт. В 519 году один из придворных предложил запретить военным занимать государственные должности – в этом отразилось растущее презрение верхушки к наполовину варварской армии, то самое презрение, которое на другом конце мира помешало великим римским полководцам Алариху и Стилихону прийти к власти.11

Когда распространились слухи об этом предложении, войска в Лояне взбунтовались. Вэй Сюань-У скончался в 515 году, оставив в качестве регента при своем юном сыне Вэй Сяо-мине императрицу-вдову; она успокоила мятежников, сообщив, что постановление никогда не будет принято. Однако вражда между двором и границей стала явной. В 523 году гарнизоны вдоль северной границы начали бунтовать.

Борьба Вэй с собственными пограничниками продолжалось несколько лет. Императрица-вдова, будучи обязанной править в Лояне, заработала прозвище «Невнимательная императрица» из-за своей привычки игнорировать всё, что происходило за пределами города, и восстания на севере не были исключением. Она ничего не делала для прекращения глубокой вражды, разрывавшей страну, кроме отправки войск под командованием генерала Эрч-жу Жуна, занимавшего пост, аналогичный римскому «магистру армии». К 528 году она отдала своему любовнику большую часть власти при дворе, отказавшись передать её молодому императору Вэй Сяо-мину.

Вэй Сяо-мин, которому исполнилось восемнадцать лет, был достаточно взрослым, чтобы проявить себя. Он отправил Эрчжу Жуну письмо с просьбой вернуться с северной границы и свергнуть императрицу и её любовника, полководец отправился на юг, чтобы ответить на просьбу императора, но прежде, чем он успел достичь Лояна, мамаша отравила сына.

На роль нового императора императрица и её любовник назначили двухлетнего ребёнка. В ответ на это Эрчжу Жуй со своей армией объявил полноправным императором своего двоюродного брата Вэй Сяо-мина и короновал его в своем походном лагере. Прибыв в Лоян, Эрчжу Жуй разграбил город, захватил императрицу и утопил её вместе с малышом-императором в реке Хуанхэ. Затем он созвал две тысячи её чиновников и сторонников в свою штаб-квартиру и приказал убить их. Это событие вошло в историю как Хэйинская резня.12

Беспокоясь по поводу амбиций Эрчжу Жуна (позиция номинального главы государства в подчинении у амбициозного воина всегда была опасной как на Западе, так и на Востоке), новый император Вэй Сяо-чжуан согласился жениться на его дочери. В теории это означало, что внук полководца становился наследником, и должно было помешать генералу занять престол. Однако недоверие родственниками крепло. В 530 году, когда полководец прибыл ко двору в Лояне, чтобы встретить рождение внука, Вэй Сяо-чжуан приказал убить его.

Это положило начало жестокой гражданской войне: родственники и войска Эрчжу Жуна – на одной стороне, император с армией Лояна – на другой. В 531 году племянник военачальника, Эрчжу Чжао, победил императора в битве при Лояне и взял его в плен. Он ворвался в город с армией, ограбил город, убил младенца-сына Вэй Сяо-чжуана, а затем приказал задушить императора.[61]61
  Автор излагает этот период истории Китая не только слишком сжато (не называется даже имя императрицы), но и сбивчиво. Ниже мы приводим более развернутое описание событий, сохраняя принятую в данном переводе транскрипцию имен. Придя к власти, императрица Ху первым делом казнила фаворитку супруга и ее родичей из семьи Гао.
  В 520 году князь Тоба И (родственник правящего дома) при поддержке капитана гвардии Лю Тэна ввёл войска во дворец, казнил фаворитов императрицы, а её саму заключил в темницу. В 523 году произвол приближённых Тоба И вызвал народные волнения. В 525 году императрица Ху выбралась из темницы, и её сын Вэй Сяо-Мин казнил семью Тоба И, а ему послал приказ о самоубийстве. В том же году Вэй захлестнуло волной восстаний. В 526 году военачальник из племени табгач, Гэ Жун, поднял мятеж и провозгласил себя императором. Талантливый сяньбийский вождь Эрчжу Жун со своей дружиной (7 тысяч человек) напал на огромное войско Гэ Жуна, захватил его в плен и привёз в столицу. Здесь Эрчжу Жун, по совету родичей казненного Гао, сговорился с князьями Тоба свергнуть императрицу Ху. Но в 528 году Ху отравила сына и провозгласила императором внука, однако тот был почти сразу свергнут Эрчжу Жуном. Выдав свою дочь замуж за Вэй Сяо-чжуана, Эрчжу Жун сделал императором зятя, который был ему послушен. В 529 году началось новое восстание. Мятежники захватили Лоян. Эрчжу Жун и император собрали армию на севере, и Эрчжу Жун отбил Лоян. Но уже в 530 году Вэй Сяо-Чжуан вызвал Эрчжу Жуна в столицу, якобы уличив его дочь в измене, а когда тот приехал, император собственноручно убил его, а затем устроил пир по этому поводу. Брат убитого Эрчжу Шилун поднял 1000 сяньбийских всадников и, разметав императорскую гвардию, вступил в Лоян. Разъярённый, он задушил императора и приказал разграбить город. Эрчжу Шилун и китаец Гао Хуань встали у власти, назначив императором первого попавшегося родича правящего дома. (Прим. ред.)


[Закрыть]

К 534 году гражданская война между кланами покойного императора, покойного военачальника и претендентами на трон с обеих сторон разделила империю Вэй на два отдельных царства – Западную Вэй и Восточную Вэй. Лоян, центр конфликта, стал городом-призраком, разграбленным и практически полностью заброшенным. Сильнейшие военачальники с каждой стороны водрузили марионеток на троны, и два новых царства настроились друг против друга.13

Конфуцианский порядок и буддийская добровольная отставка остались в прошлом. Стараясь сделать свое владение более китайским, император Вэй Сяо-вэнь запустил цепочку событий, которая его разрушила.


СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 24


Глава двадцать пятая
Выборные короли

Между 481 и 531 Хлодвиг становится первым королем всех франков, в Британии Амвросий Аврелиан одерживает победу над саксами, остготы избирают нового короля


После разгромного поражения Аттилы салические франки отступили на свои территории к западу от Рейна. Битва с гуннами ослабила их, но теперь они восстанавливали силы.

Полулегендарный Меровей умер, вероятно, около 457 года, и его позицию предводителя салических франков унаследовал его сын Хильдерик. Однако, хотя Хильдерик провозгласил, что принимает титул «короля франков», и переместил двор в северный город Камбрэ, он был лишь одним вождём из многих. Остальные племена франков сохраняли свою независимость, даже признавая длинноволосых салиев предводителями союза. На большой территории существовали и менее значительные правители франков, и римские правители. После того, как римляне отказались от полного контроля над Галлией, римские военачальники-ренегаты установили собственные владения в землях к северу от Луары.

Хильдерик был вынужден сражаться против этих королей-соперников, против Одоакра в Италии, против алеманнов с востока и против саксонских пиратов, поднимавшихся вверх по Луаре. К моменту смерти в 481 году он был всего лишь одним из вождей, несмотря на титул.1

Однако ему наследовал пятнадцатилетний сын Хлодвиг. К двадцати годам Хлодвиг напал на соседствующее римское владение, победил его и присвоил его землю. Это было серьезным началом. За следующие десять лет он отобрал земли у соседей – тюрингов, бургундов и алеманнов, и успехи Хлодвига обеспечивали ему всё большую власть над остальными вождями франков.2


Хлодвиг I и его соседи


Он заключал и брачные союзы, женившись на дочери короля бургундов Клотильде. Она была христианкой, и франкский историк Григорий Турский сообщает, что она начала приобщать к христианству мужа. Клотильда говорила так: «Боги, которым ты поклоняешься, не несут добра. Они не смогли помочь даже себе, а о помощи другим и речи нет. Что Марс и Меркурий когда-либо сделали для кого-либо?»

Это был деловой аргумент, и в 496 году Хлодвиг понял, что с политической точки зрения будет выгодно согласиться с женой. Согласно рассказу Григория, на поле боя, проигрывая в сражении против алеманнов, Хлодвиг обратил взор к небу и сказал: «Иисусе Христе, если ты даруешь мне победу над врагами, я уверую в тебя. Я обращался к своим богам, но вижу, что они не собираются мне помогать». Алеманны тут же дрогнули и сдались. Хлодвиг вернулся домой христианином и вместе с Клотильдой призвал епископа Реймского для крещения.3

Для Григория Хлодвиг являлся франкским Константином. Действительно, Хлодвиг следовал по пути, проложенному Константином. Как и готы Алариха, франки были конфедерацией, а не народом, держась вместе благодаря обычаям, географии и по необходимости. Они прожили в римских владениях уже сто лет, и принятые ими обычаи – поклонение Марсу и другим римским богам, организация армии по римскому образцу, – были самой крепкой связью, державшей их вместе.

Однако империя на западе рушилась, и «римские» связи рушилась вместе с ней. Как и Константин, Хлодвиг увидел необходимость создания новой связи, которая удерживала бы его людей вместе и позволяла ему ими править. Христианство могло послужить новой связью для франкского народа.

Григорий настаивает на искренности Хлодвига. Он пишет: «Как новый Константин, он вступил в купель крещения, будучи готов смыть язвы старой проказы и очиститься текущей водой от грязных пятен, которые так долго носил», после чего добавляет без тени иронии: «Более трёх тысяч его воинов были крещены в то же время». Массовое обращение армии было политической подоплекой обращения Хлодвига. Христианская королевская семья и обращенная в христианство армия могли стать ядром, привлекающим новообращённые племена франков.4

Выгоды от обращения не заставили себя долго ждать. К 507 году Хлодвиг, крещёный по ортодоксальному обычаю, был уже достаточно уверен в себе, чтобы напасть на ариан-вестготов в Испании. Своим священникам он сказал так: «Мне тяжело смотреть на этих ариан, занявших часть Галлии. Давайте нападём на них с божьей помощью. Когда мы их победим, то захватим их территорию».

С войсками своего тестя, короля Бургундии, Хлодвиг отправился к Луаре и вестготской границе. Армии встретились у города Вуйе на вестготской территории к юго-западу от Луары. Вестготский король Аларих II был убит в сражении, и армия вестготов была разбита. Франки прошли на юг, ворвались в Тулузу, и остатки вестготского двора бежали в Испанию с пятилетним сыном Алариха, Амаларихом.5

Это заставило итальянских остготов вступить в войну. Женой Алариха II была дочь Теодориха Великого, поэтому юный Ама-ларих, который мог стать новым королём вестготов, принадлежал также к остготской королевской семье. На юге армии остготов прибыли к реке Роне. В 508 году и заставили Хлодвига отступить из Септимании (одной из областей Галлии) на побережье. Однако эта победа серьезных последствий не имела. Она помешала Хлодвигу укрепиться на средиземноморском побережье, но Тулуза оставалась в руках франков, и Септимания осталась единственным владением вестготов во всей Галлии. Почти все вестготы были оттеснены в Испанию, где им пришлось восстанавливать свое раздробленное королевство.6

Возвращаясь из победоносного похода с обозом сокровищ, взятых в Тулузе, Хлодвиг остановился в Туре поблагодарить бога за победу. Там ему вручили ожидавшее его из Константинополя письмо. Восточный римский император хотел дать Хлодвигу, христианскому монарху, почётный титул, который отметил бы его роль светоча среди варваров запада.

Хлодвиг неправильно понял послание. Он провозгласил себя Августом, консулом Запада, и надел пурпурную тунику и диадему. Этого император явно не имел в виду – однако он не возразил. Хлодвиг был далеко, его сила сдерживала в Италии Теодориха Великого, который представлял значительно большую угрозу, и не было никакого вреда от того, чтобы позволить местному царьку носить пурпурную мантию в маленьком грязном городишке Камбрэ.

Хлодвиг не остался в Камбрэ. Став Августом, победоносным христианским и римским властителем, он нуждался в новой столице. Он организовал ее в старом римском городе на Сене, Лютеции Паризиев, и начал укреплять её стены, а также издал свод законов для своей земли на латинском языке, Pactus legis Salica. Законы отличались новизной: в частности, они запрещали древний германский обычай кровной мести, заменив ее штрафами за убийства.7

Кроме того, он убил одного за другим франкских вождей, которые могли соперничать с ним за власть. С 509 года и до смерти Хлодвиг правил из новой столицы, Парижа, как первый христианский владыка, первый король-законодатель франков и первый король всех франков. Его потомки, взявшие имя легендарного воина Меровея, занимали трон на протяжении двух следующих веков как Меровинги – первая королевская династия франков.

На другом берегу пролива другой король с римским прошлым старался спасти то, что осталось от его родины. Его звали Амвросий Аврелиан, и его происхождение было темным и едва ли королевским. В 485 году, когда Хлодвиг начинал свое десятилетие завоеваний, Амвросий Аврелиан повёл вождей Британии на великую битву против саксонских захватчиков.

Более тридцати лет бритты отбивали вторжения. Бои с англами и саксами стали образом жизни для двух поколений. С тех пор, как в 455 году Вортигерну удалось убить одного из первых саксонских вождей, он пятнадцать лет, до самой смерти, стоял во главе сил сопротивления, но враг всё ещё был близок.

Более поздние британские историки приписывали Вортигерну все виды преступлений, от убийства полноправного короля всей Британии и узурпации трона (несмотря на то, что в V веке и. э. не существовало ничего подобного «королю всей Британии»), до приглашения саксов и передачи им страны ради возможности спать с саксонскими женщинами. Проведя всю жизнь в войне с захватчиками, Вортигерн не смог их изгнать, и горькая память о его поражении сохранилась надолго.8

После смерти Вортигерна пост главного бриттского военного вождя занял Амвросий. Прошлое Амвросия неизвестно. Тильда, автор старейшей из сохранившихся историй, называет его «знатным римлянином», чьи родители «носили пурпур» и были убиты захватчиками, Уильям Мальмсберийский – «единственным уцелевшим римлянином», а Беда таинственно добавляет, что его родители «носили известное царственное имя». Он также зовёт Амвросия viro modesto, человеком скрытным и немногословным.9

Как все это понимать, неизвестно, однако можно сделать вывод, что Амвросий, скорее всего, был сыном одного из последних римских офицеров, оставшихся в Британии, возможно, даже потомком одного из военачальников, провозглашавших себя императорами в последние дни Западной империи. Не похваляясь своим родом, он унаследовал традиции римской армии и вновь собрал под своим управлением мелких бриттских вождей.

Его первые набеги на саксов были не более успешными, чем походы Вортигерна. Он был разгромлен в 473 году, а в 477 году его дело снова понесло значительный урон, когда новые отряды саксов высадились на южном побережье возле британской крепости Андерида (Андеритум). Ими командовал вождь по имени Элли (Aelle). Он провозгласил южные территории, примыкающие к побережью, своим владением, королевством южных саксов (позже название сократилось, став Сассексом). Это был один из первых саксов, заявивших претензии на власть в Британии. Со своего плацдарма саксы продвигались вглубь территории.10

Однако в 485 году британцы нанесли ответный удар. На Бадонском холме (возможно, это Солсбери-Хилл в юго-восточной Англии, хотя точное положение неизвестно) британцы под водительством Амвросия Аврелиана нанесли саксам колоссальный ущерб, одержав победу. Истории, касающиеся битвы при Бадонском холме, разнообразны, запутаны и пестрят позднейшими вставками. В них часто встречаются известные имена. Брат Амвросия, Утер

Пендрагон, якобы сражался вместе с ним, Горлуа, герцог Корнуолла, вёл один из флангов, а первым помощником Амвросия был воин по имени Артур. Сам Вортигерн (каким-то образом оказавшийся живым) присоединился к саксам, чтобы сражаться против своих. Истории противоречат друг другу, и даже дата события окончательно не ясна, несомненной остаётся лишь победа Британии.

Тысячи саксов были убиты или изгнаны из Британии в Галлию и другие области континента. Вокруг имени самого Амвросия, последнего римлянина, последнего защитника цивилизации перед лицом неостановимого разрушения и смерти, выросло множество легенд.11

Победа у Бадонского холма все же не остановила вторжения саксов. «Англо-Саксонская хроника» описывает ряд сражений между бриттами и оставшимися саксами. В 491 году предводитель южных саксов Элли укрепил контроль над своей территорией, захватив Андериду, крепость, призванную охранять южный берег, и перебив всех её жителей. Как сказано в хронике, «там не осталось ни одного бритта».[62]62
  Название Сассекс (Sussex) имеет древнеанглийские корни. Буквально – «южные саксы». Набеги саксов участились уже к концу римской оккупации Британии, поэтому на юго-восточном берегу острова возвели множество фортов, таких, как Андеритум (ныне Певенси-Кастл). Только после того, как в 491 году ими был взят этот замок, они начали всерьез теснить бриттов на запад. Король Элли был «бретвальдой», самым влиятельным из современных ему саксонских правителей. Однако после него Сассекс постепенно пришёл в упадок и в 823 году полностью попал под власть Уэссекса. (Прим. ред.)


[Закрыть]
12

Тем не менее битва при Бадонском холме на некоторое время прекратила приток новых войск на остров. На время, как написал ирландский фольклорист Дэйти О’Хогэйн, «размывание исконного племени британцев прекратилось».13

Однако «исконные британцы» были слабы, и их держала вместе только необходимость сражаться с захватчиками. Не существовало ни бриттского королевства, ни верховного короля Британии, ни общей религии, ни идеи народного единства. В начале VI века быть британцем значило не быть саксом, и независимые короли и вожди ревниво оберегали свою власть вне зависимости от того, кто ей угрожал. В 511 году, через двадцать шесть лет после спасения Британии, Амвросий Аврелиан погиб в стычке с другим бриттским королем, прежним союзником. Это случилось при Камлание, близ юго-западного побережья – и меч, убивший спасителя Британии, был бриттским, а не саксонским.14

Амвросий обрёл бессмертие под именем «Артура, короля бриттов», как человек, сражавшийся за цивилизацию и порядок в мире, где ничего этого не было, всегда находившийся под угрозой нападения других военачальников, погибший из-за предательства, от руки того, кому ранее доверял. Полное скорби изложение истории об Артуре валлийским бардом Талиесином, английским историком Гальфридом Монмутским, французским поэтом и крестоносцем Робером де Вороном и, наконец, Томасом Мэллори является взглядом в прошлое, когда правление короля оканчивалось его смертью. В тёмном мире Британии, как и в большинстве германских племён, включая саксов, король не наследовал власть. Право повелевать он заслуживал, успешно командуя соплеменниками в битвах, власть ему давали люди, следовавшие за ним потому, что он её заслуживал. Когда он умирал, власть умирала с ним, и его последователи собирались вместе, чтобы избрать следующего короля.15

Для римлян (как и для персов) статус царя и правителя был несколько иным. По мнению римлян, правитель лишь воплощал бессмертный и неизменный принцип, переживавший любого, кто обретал власть – идею римского государства. Властитель мог передать право представлять эту идею своему сыну (тем самым появлялась возможность наследной власти), и его смерть не уничтожала эту идею.

Однако в Британии, когда король умирал, его королевство погибало вместе с ним. Следующий владелец короны воссоздавал его заново. Эту точку зрения разделяли многие германские народы, и именно поэтому Теодорих Великий связал понятия римского гражданства и лояльности к нему лично. Как только он завоевал Италию, то стал единым целым с Италией.

Сейчас неизвестно, влияла ли римская идея государства на ход мыслей Амвросия Аврелиана, этого британского «джентльмена» с неопределённым происхождением, в предках которого мог быть римский император. Однако Гальфрид Монмутский, оглядываясь из совершенно другой Британии шестью столетиями позже, воспроизводит (возможно, без всякого умысла) момент, когда смерть короля действительно значила смерть его королевства. Артур был смертельно ранен на поле боя в Камлание, но не умер. Он передал корону двоюродному брату и позволил отвезти себя на остров Авалон для исцеления. Его королевство выжило потому, что выжил он сам, даже находясь в отдалении и будучи таинственно отделённым от своего народа. Артур стал идеей британского государства в то время, когда король и королевство были одним целым. Он оказался вечен, как и сама идея государства.


В том же 511 году, когда состоялась битва при Камлание, скончался Хлодвиг, король франков.

Он пробыл единоличным властителем франкского государства всего два года и не назначил наследника короны, а оставил королевство для совместного правления четырём сыновьям – Хильдеберту, Хлодомиру, Хлотарю и Теудрику (не путать с Теодорихом Великим из Италии. Это имя имело разные вариации у германских народов).

Хлодвиг сражался за то, чтобы добиться звания «короля всех франков», но его королевство населяли воинственные люди, всё ещё помнящие старый германский идеал – и знающие, что они должны сами избрать своего короля. Эти люди были бы возмущены попыткой оставить королевство одному наследнику, не проверенному в битвах. Поэтому Хлодвиг отдал бразды правления страной своему роду – а это было несколько иное дело, значительно более подходящее франкам, привыкшим признавать превосходство салийского клана над остальными.

Каждый из четырёх сыновей избрал себе стольный город. Старший сын, Теудрик, отправился в Реймс, Хлодомир занял Орлеан, Хильдеберт остался в Париже, а младший, Хлотарь, перебрался в Суассон. В 524 году это государственное устройство дало первую трещину. Когда Хлодомир был убит в походе против бургундов, его младший брат Хлотарь направил двух оставшихся братьев в Орлеан, чтобы убить сыновей покойного брата прежде, чем им достанется отцовская порция власти. Четыре короля стали тремя.

Старая германская родовая система была чревата распрями, но она же препятствовала некомпетентным правителям занять трон. В 531 году молодой вестготский король Амаларих, который повзрослел, но не смог проявить талант военачальника, был убит собственными людьми. Вместо него они избрали нового короля по имени Теудис, не принадлежавшего к королевскому роду. Он был даже не вестготом, а уроженцем Италии, остготским военным чиновником, несколькими годами ранее посланным в Испанию Теодорихом Великим для управления двором, пока Амаларих был ещё слишком юн.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации