Текст книги "Нежнее шелка"

И что любопытно – мысль об исключительных отношениях с этой единственной женщиной больше не представлялась ему ужасной.

Глава 34

Хью вежливо простился с Люсиндой, пожелал ей всего наилучшего, а потом буквально помчался по лестнице к своему номеру.

Пройдя через гостиную в спальню, он резко остановился.

Постель пуста.

После быстрого осмотра всех комнат стало ясно, что Тама снялась с места. Вот вам и рассуждения о том, что она не рассердится. Очевидно, она приняла решение, получив от него записку, которую и оставила на столе. Все платья, которые он купил ей в Гонконге, висели в шкафу, туфли и белье тоже остались на месте. Исчезли только ее мечи и пара кимоно.

Он чуть не улыбнулся, вспомнив, как впервые встретился с ней в Эдо, когда она явилась туда вот так же налегке. Если бы не трагизм ситуации, он увидел бы и смешную сторону в ее способности так легко менять места жительства. Но Париж – город большой, уже за полночь, а он зверски устал от переживаний. Если она отправилась к брату, он устраивать никакого скандала не станет. Значит, думал он со вздохом, такова его участь. Он позвонил, чтобы вызвали экипаж.

Он решил, что не стоит будить принца Отари в четыре часа утра. Отставив экипаж ждать, он зашел с заднего двора и нашел двух сонных служанок, которые разводили огонь на кухне. Если бы Тама появилась поздней ночью, дом проснулся бы и слуги знали о ее появлении. Но никто из служанок не слышал ни о каких гостях, которые в поздний час явились в дом. Он поблагодарил их и, окрыленный надеждой, быстро покинул задворки. К счастью, не придется иметь дело с братцем Тама, приверженцем строгих правил. Он никогда не знал, как разговаривать с бескомпромиссными людьми, которые привыкли исполнять правила нравственного кодекса самым убедительным образом.

С рассветом он сел на поезд, идущий в Гавр.

К счастью, Тама не сможет купить билет до Японии раньше, чем он ее найдет. Но часы, пока он ехал до Гавра, казались бесконечными, и на душе у него нарастало беспокойство. Тама обладает упорством и предприимчивостью. Кто знает, какую настойчивость она проявит, чтобы отплыть с первым же отливом. Он был измучен, но спать не мог и всю поездку провел в состоянии зловещей тревоги. В голове роились вопросы.

Что, если он ее упустит?

Как отыскать ее в огромной Атлантике?

И еще важнее – что он будет делать, если найдет ее?

Подавленная, мрачная и угрюмая, Тама лежала на кровати в маленьком трактире рядом с гаванью. Если бы ей того хотелось, она могла бы сговориться с кем-нибудь с «Красавицы Юга» – с Сунскоку, Юкиё или Пэдди; может быть, они все еще в Гавре. Но она не хочет обсуждать свой отъезд или его причины… и вообще обсуждать что-либо, имеющее отношение к Хью. В основном потому, что в сумбуре и смятении мыслей, что она чувствует и чего не чувствует, почему так ревностно восприняла поездку Хью к бывшей жене, почему для нее неприемлемо, что он до сих пор питает чувства к Люсинде. Ведь до того самого момента, когда прочла его записку, она была убеждена, что их отношения рациональны.

Отношения временны; оба они на этом сходились.

До настоящего времени их жизнь была столь хаотична, что просто невозможно было загадывать что-либо хоть на день вперед.

Когда она вчитывалась в написанные им строки, заметила, что вся дрожит от боли и досады и от сводящей с ума ярости. Она сразу решила покинуть отель, чтобы он ее не застал, когда вернется. Невыносимо будет слушать его ложь или видеть, как он счастлив.

Для нее нет больше места в его жизни.

И вот она в Гавре. Из-за белокурой бестии у нее пропало настроение – брюзжит и совершенно не способна собраться с силами ради достойной цели. Ей так не по себе, что она стала подумывать, не от воздуха ли Франции она сникла.

Она вздохнула; ей известно, конечно же, почему вдруг обессилела. Она вернется домой, потому что должна вернуться.

Но не сегодня. Надо преодолеть немощность и прекратить терзаться.

Прижав к себе завернутые в шелковую ткань мечи, она натянула на голову одеяло и закрыла глаза.

Может быть, сон вернет ей стойкость.

Глава 35

Поднявшись на борт «Красавицы Юга», он разбудил Пэдди и объяснил, что ему срочно требуется.

– Разошлем рассыльных по всем гостиницам и трактирам. Где-то найдется.

– Юкиё все еще здесь?

– Я видел его вчера вечером. Он приходит и уходит когда угодно.

– Пусть Гарри посмотрит, на борту ли он. У Юкиё есть такие связи, каких нет у нас.

– Странное дело, но это так. В каждом порту.

– Влияние братства обширно. Он поможет найти Тама.

– Так вы уверены, что принцесса здесь?

Когда через несколько минут явился Юкиё, натягивающий куртку, он задал тот же вопрос.

Извинившись, что разбудил его, Хью объяснил, почему считает, что Тама в Гавре. Поговорили также о ее брате.

– Не могу себе представить, куда еще она могла бы отправиться. Она собирается вернуться в Японию.

Юкиё вопросительно поднял брови:

– Вы ее увозите?

– Да.

Услышав ответ Хью, Пэдди резко повернул голову:

– Мы еще не выгрузили шелк.

– Найми побольше людей. Отходим, как только я найду принцессу. – Хью обратился к Юкиё: – Ты вернешься в Японию?

Молодой якудза скривился:

– Будь моя власть, я бы вернулся. Но Сунскоку… Она смертельно боится возвращения. Так что мы остаемся.

– Здесь?

– Я подумываю завести какое-нибудь дело в Париже. Друзья мне предлагают.

– Законное?

– Должно быть; иначе я не могу просить Сунскоку стать моей женой. При моих делах долго бы не прожил, – добавил он с усмешкой. – Мать была бы довольна. – Если бы его мать дожила до его успехов. Она была у него самым нежным воспоминанием детства.

– Рассчитывайте на меня, когда пойдете обратно, – предложил Пэдди. – Париж я увижу в другое время. К тому же нужно как-то отблагодарить за гостеприимство Сесила, – весело заметил он.

– Когда-нибудь, когда Сунскоку перестанет бояться, я смогу поехать с вами. Мои друзья занимаются железнодорожным транспортом, а Японии железные дороги вскоре понадобятся.

– В любое время рад буду взять вас на борт. – Хью бросил взгляд на часы. – Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем я услышу что-нибудь о принцессе?

– Дайте мне час, – сказал Юкиё. – Город небольшой. – По сравнению с миллионом жителей Эдо, конечно.

Когда Юкиё ушел, Пэдди скептически посмотрел на Хью:

– Не хотелось говорить при Юкиё, но неужели вы это серьезно? Насчет нее то есть? Ведь это не обычный рейс до Японии, верно?

– Наверное, нет, если только я получу то, что хочу, – с этой принцессой нельзя быть ни в чем уверенным.

– Так что же, черт побери, вы хотите? Кроме нее, ясное дело.

– Вот то-то и оно!

– А она не уступает?

– Кое в чем да.

– Но не во всем, надеюсь, – мрачно сказал Пэдди.

– Да, – тихо отозвался Хью. – Не во всем.

Пэдди с шумом вздохнул.

– Вы, босс, меня разволновали. Господи Иисусе, мне, пожалуй, надо выпить. Не знаю, что бы я стал делать, превратись вы в благоверного супруга под башмаком у жены.

На лице Хью выразилось удивление:

– Насчет женитьбы я ничего не говорил.

– И не нужно, босс. Вы только вошли, а я уже все понял.

Глава 36

При звуке ключа, поворачивающегося в замке, Тама проснулась. Быстро выхватив мечи, она спрыгнула с кровати, а ключ с внутренней стороны двери упал на пол.

Дверь медленно отворилась, и глубокий знакомый голос предупредил:

– Не рубите меня напополам, прежде чем выслушаете мои извинения.

И тут же показалась улыбка, которая всегда вызывала у нее радость.

Войдя в маленькую комнатку, Хью прикрыл дверь и поднял обе руки.

– Я безоружен.

– Может быть. Мне все равно. – Одетая в штаны и короткую куртку, она не опускала нацеленных на него мечей.

– Я соскучился.

– Она что же, выгнала вас? – язвительно спросила Тама.

– Не совсем.

– Еще с ней увидитесь?

Он улыбнулся, довольный, что она ревнует:

– Я больше никогда с ней не встречусь.

– Вы уверены, Хью-сан?

Ему нравилось, что она обращается к нему на своем родном языке; возможно, оба они устали от Франции.

– Мне хотелось бы отвезти вас обратно в Японию, если позволите.

– Я еду домой и останусь там. Так или иначе. Она говорила твердо, в стиле «чего бы мне это ни стоило».

– Понимаю. У меня для вас небольшой подарок. В качестве извинения, – добавил он, вынимая из кармана куртки конверт. Сделав небольшой крюк, он заехал к Хаттори, у которого, судя по всему, были великолепные связи.

Хью был одет в свою морскую одежду – темно-синий шерстяной китель и темные брюки. Как она понимает, это его форма.

– Вы так же были одеты, будучи с ней? – Чисто женский вопрос.

– А нужно было переодеться?

– Хочу сказать – не предпочла ли она вас в вечернем костюме? Уверена, что жена моего брата предпочла бы.

Он пожал плечами. Когда он одевался, то думал только об удобстве и быстроте.

– Это было не самое главное в моем списке.

– А вы с ней предавались любви? – Она знала, что это в его списке было.

– Это важно?

– Очень.

– Хорошо. – Он жаждал, чтобы ей было так же не все равно, как и ему. – Я не коснулся ее, даже руки не пожал. – Он опустил, что Люсинда бросилась ему в объятия. – Я никогда больше ее не увижу. Никогда. Вот, возьмите это. Мне хотелось подарить вам нечто, что вам понравится.

– Никаких драгоценностей? – лукаво спросила она, отложив один из мечей, чтобы взять у него конверт.

– Хотите драгоценностей? Будут вам драгоценности.

– Вы подарите мне такие бриллианты, как у нее?

Он усмехнулся:

– Хотите? У вас будет целый склад бриллиантов!

– Не хочу.

– Знаю. Откройте. Это лучше всяких драгоценностей.

Разрезав конверт коротким мечом, она уронила его на пол и прочла письмо, написанное японскими иероглифами. Письмо было длинное, и чем дольше она читала, тем больше приходила в изумление, так что ей пришлось присесть на ближайший стул из опасения, как бы не подогнулись колени. Дочитав, она подняла голову.

– Почему это племянник императора дает мне карт-бланш на возвращение?

– Скажем, потому, что на тот момент у него настроение стало великодушным.

– Вы ему угрожали.

– Какую пользу принесло бы вам это в Японии? Я ему не угрожал. А это письмо – всего лишь карт-бланш на ваше возвращение. Когда окажетесь дома, вам придется подать петицию императору, как это делают все, прося вернуть имение.

– Если не считать того, что он пошлет письмо высокому двору, чтобы ускорить мои дела.

– Ну, ему понравилось кое-что из того, что у меня было. Пара вещиц, к примеру, – сказал Хью, улыбаясь. – Мы сумели прийти к соглашению, выгодному для нас обоих.

– Каких вещиц?

– Две моих гоночных яхты. В будущем году он хочет принять участие в регате. Я обещал научить его ходить под парусом… или, точнее, его команду. Вряд ли кто-то из членов императорской семьи склонен ставить паруса по ветру.

– Вы сделали это ради меня?

– Для нас.

– Что означает – для нас?

– Если выйдете за меня замуж, это будет для нас. И вы сделаете меня очень счастливым.

Глаза ее сузились, а сердце расширилось от радости.

– Когда вы решили насчет женитьбы? Мне казалось, мы оба слишком заняты для этого.

– Я передумал.

– Именно так?

– Когда увидел, что вы исчезли, выбор у меня оказался очень ограниченным.

– Считаете, что стоит вам только предложить – и я соглашусь?

Он улыбнулся:

– Скажем так – я надеюсь.

– Даже если ваша мечта осуществится, я не уверена, что жажду, чтобы мой муж постоянно находился на борту, а не дома.

– Этого не будет. Только согласитесь. Об остальном договоримся.

– Нам нужно поговорить о…

– Обо всем, что угодно. Только потом. Скажите «да».

– Я не могу принять серьезное решение так сразу…

– Господи, Тама! – заревел он, надвигаясь на нее.

– Ну хорошо, я согласна, но…

Мгновенно оказавшись рядом с ней, он поднял ее со стула и прервал все сомнения, которые у нее роились, глубоким пылким поцелуем. Когда он наконец оторвал губы от ее губ, то сказал:

– Если не хотите, чтобы я плавал, не буду.

– Не будете? – Она все еще с трудом дышала, и слова ее прозвучали тихим шепотом.

– Я провел в море восемь очень долгих лет. Даже Одиссей в конце концов вернулся домой. Только я хочу обвенчаться здесь, до того, как мы отчалим.

– На тот случай, если передумаете, полагаю? – Его внезапный крутой поворот вызвал у нее подозрения.

Он качнул головой:

– На тот случай, если передумаете вы. Я нашел то, что желал, и я достаточно самолюбив, чтобы получить гарантию, что вы никуда не сбежите. Мои мотивы далеки от альтруизма.

– А имеет ли место в ваших мотивах любовь? Хоть в каком-то смысле, очертании или форме?

Он широко улыбнулся:

– Уверен, что имеет. – В каких-то пылких, эротических смыслах, очертаниях и формах по крайней мере. – А как насчет вас?

– Я того же мнения. В смысле пылкости. – Но ее улыбка была грустной. – Нам так не хватает нежных чувств. Или мы просто циники?

– Не знаю таких возвышенных слов, чтобы описать, что я чувствую, но держать вас буду при себе. Это я знаю точно.

– Мы будем держать друг друга при себе, – поправила она. – Но это не значит, что вы сможете содержать при себе и наложницу, – твердо уточнила она.

Он усмехнулся:

– Разве у меня будет на это время? Мне ведь придется постоянно удовлетворять вас.

– Да, потому что я не хочу ни с кем делиться, – заметила она, поняв наконец то, что отец ее пытался пояснить очень давно. «Когда знаешь, то знаешь», – сказал он, отказавшись думать о женитьбе после смерти ее матери.

– Ну и аминь! Я построю вам новый дом, – прошептал он, притягивая ее к себе. – Мы оба слишком долго дрейфовали. Хотя на несколько недель «Принцесса» станет нашим домом. – Улыбка его была совсем мальчишечьей. – Пока мы тут с вами беседуем, на ней рисуют новое название.

– Я польщена. А вы не закрасите мое имя, рассердившись на меня?

– Если рассержусь, я знаю гораздо лучший способ наказать вас.

Этот его тон она любила.

– Например?

– Отшлепаю по вашей симпатичной попке.

– А если я убегу?

– Далеко вам не уйти.

– Это обещание? – промурлыкала она. Он быстро оглядел комнату.

– Гарантировано… Какая здесь ужасно маленькая кровать.

– Собираетесь лечь спать?

Он рассмеялся:

– С вами не поспишь.

– Бог мой!

– Кроме шуток. Но у нас всего один час. Пароход загружают топливом, мы отходим с отливом.

– Значит, нужно управиться за час.

– За полчаса. Внизу ожидает священник.

– А когда приедем в Японию, я тоже велю священнику совершить свадебный обряд.

– Все, что хотите, дорогая. – Ему-то хотелось, чтобы их брак был законным по западным меркам, потому что императорский племянник – это превосходно, но случись с ним, Хью, что-нибудь, она должна унаследовать его пароходную компанию. Или их дети, думал он, и сердце у него екнуло.

– Двадцать девять минут, – шепнула она.

– Простите, на чем мы остановились?

– На постели… почти что.

– Ах да! К вашим услугам, мадам, – протяжно проговорил он, подхватил ее на руки и понес к кровати. – За двадцать девять минут ты успеешь кончить только десять раз, – подсчитал он, ухмыляясь.

– Что я люблю в тебе, так… – весело начала она. Его брови вопросительно поднялись. – Это твою щедрость.

Возложив ее на кровать, он легко навис над ней.

– Это не щедрость, золотко, а безумное, непреодолимое вожделение. Не могу тобой насытиться.

– Начнем сразу? – осведомилась она, вылезая из своих одежд.

– Начнем, – пробормотал он, пустив в ход свой давний навык быстро расстегивать на себе одежду. – И навсегда и навечно, – прошептал он и мгновение спустя уже медленно входил в нее.

Она его больше не слушала. Она упивалась приливом жаркого наслаждения, которое затопило ее существо.

Он закрыл глаза, оттого что его мозг испытал неистовый шок. Он задышал ровнее и ринулся вперед.

Она тихонько повизгивала, потом коротко хрипло задышала, когда он двигался туда-сюда в одном ритме с ее пылким желанием. Ее вскрики нарастали в бешеном темпе, в то время как его буйный ритм подчинял ее, пока оргазм ее не взорвался, и тогда она закричала в неудержимом восторге.

Он расплылся в радостной улыбке.

Жизнь предстояла весьма привлекательная.

На следующие двадцать и сколько-то минут тоже.

А в обозримом будущем тем более.

Эпилог

В окутанных облаками северных горах замок Отари был отстроен заново. Розы, которые очень давно высадил какой-то принц, вновь зацвели. А в один прекрасный день родился сын, чтобы унаследовать родовую собственность матери и состояние отца. То был долгожданный ребенок, единственный сын, пока через много лет, когда он был уже почти взрослым, в его жизни не появилась чудо-сестра.

Настало время быстрых перемен в Японии и в мире. Технический прогресс, коммерция и войны победили древние пути. Но наследник Отари изучил искусство бусидо, как это делал каждый принц Отари с феодальных времен, и взял в руки кисть, чтобы овладеть каллиграфией, как ожидалось от каждого человека с такой родословной. Он путешествовал по всему свету еще до того, как ему исполнилось три года, поскольку его родители делили свое время между Японией, Европой и Америкой. Он говорил на многих языках лучше, чем хорошо обученный дипломат, учился в Сорбонне и чувствовал себя так же легко в фешенебельных домах высшего общества, как дома с монахами Тендай.

Красота его очаровывала всех женщин, которые ему встречались, но могло ли быть иначе, говорили те, кто знал его отца. Есть подлинное очарование в красивом мужественном молодом человеке с деньгами.

В юности он подружился с сыном одного якудза, который родился во Франции, и юноши были неразлучны, когда пути их пересекались. Сын якудза жил преимущественно в Париже, но присоединялся к отцу в его частых поездках в Японию и тоже носил фамилию родителя с горделивой важностью.

Когда два благородных молодых человека оказывались в городе, нечего и говорить, что тогда происходило. Они были необузданны, упрямы и невыразимо обаятельны.

Это была гремучая и взрывчатая смесь.

Они строили планы встретиться в Париже в свой двадцать пятый день рождения.

Те, кто их знал, надеялись, что город хорошо к этому подготовится.