Текст книги "Нежнее шелка"

Глава 13

– У меня приятные новости, господин, – прошептала хорошенькая Айко, скромно опустив глаза, прежде чем снова встретиться взглядом с Хироаки, и улыбнулась.

Главный инспектор сидел сбоку от своей молоденькой любовницы, стоящий между ними низкий столик уставлен едой и напитками, и в голове у Хироаки туман – он опорожнил слишком много пиал саке. Он впервые за несколько дней расслабился. Сунскоку, согласно последним донесениям, ехала уже по южной дороге, и удачный исход ее миссии вполне вероятен. Эта таю – женщина многих достоинств.

Он уже предчувствует удачу. И это придавало его голосу нежность.

– Скажи мне свою хорошую новость, малышка.

– Я беременна, господин. И настоятельница монастыря заверила меня, что это мальчик.

– А-а. – Первое, о чем он подумал: скоро она станет недоступна и непривлекательна. Но она такая радостная, что хотелось сделать ей приятное. – Это замечательно, милочка. Ты будешь хорошей матерью.

У Хироаки было двенадцать сыновей и восемь дочерей от жены и разных наложниц. Покорная любовница ему нужнее, чем очередной сын. Но что стоит сказать доброе слово? Он улыбнулся и поманил ее к себе:

– Иди сюда, кошечка, покажи мне свой животик…

Придется велеть экономке добавить в утренний чай Айко некое зелье, которое стравит беременность. Успеет завести ребенка, когда надоест ему. Не сейчас. Ее наивность забавляла его, а может, и отвлекала от жестокости мира.

– Ты уже придумала имя? – ласково осведомился он.

Глава 14

Остановившись на первой почтовой станции, Сунскоку предложила людям Хироаки выпить саке, чтобы согреться, а она с Юкиё проследит, как запрягут свежих лошадей.

Ночь холодная, сырая и противная, и, несмотря на приказ главного инспектора гнать лошадей во весь опор, его подчиненные колебались недолго.

– Смотрите не ройтесь в наших вещах, – предупредил один из полицейских. – Иначе головы поснимаю.

Сердито глянув на направляющихся к трактиру, Юкиё прошипел:

– Негодяй! Посмотрю, как ты с меня голову снимешь.

– Надменность их и погубит. Но пока они нам нужны, так что держи себя в руках. Дай мальчику из конюшни вот это. – Сунскоку протянула ему крупную монету. – Мне нужны добрые лошади, а не клячи, за которых платит Хироаки. Жду тебя здесь.

Под навесом рядом с конюшней она укрылась от непогоды. Спустя время к ней присоединился Юкиё.

– А теперь рассказывайте, что происходит на самом деле. – Стряхнув с плаща капли ледяного дождя, он слегка улыбнулся и привалился к шероховатой стене. – Потому что эта ночь чертовски не подходит для путешествий, приказал вам это Хироаки или нет.

– Не понимаю, о чем ты. – Она подняла голову и устремила на него невинный взгляд.

– Это не просто поручение Хироаки, – откровенно сказал он, полагая, что истинное простодушие ее миру вряд ли присуще. – Так что либо рассказывайте, либо я под любым предлогом вернусь в Эдо.

– Не вернешься, – с вызовом сказала она. – «Зеленый дом» тебя уволит или сделает кое-что похуже.

– Что-нибудь придумаю. Старая карга, которая содержит это заведение, меня любит. – Он подмигнул.

– Не может быть!

– Не стоит изображать удивление. Мы оба делаем все, чтобы выжить.

Мать Юкиё убили, когда она была совсем молодой, и мальчик, одинокий и заброшенный, занялся воровством. Смышленый не по летам, он был еще и сильный. Довольно скоро здешняя якудза приметила его и взяла под свое крыло.

– Прости. Мне она не нравится, вот и все.

– Обасан никому не нравится. Какое это имеет отношение ко всему остальному? Итак, куда мы едем и для чего я вам понадобился?

– Могу я доверять тебе?

– А я могу доверять вам?

Последовало короткое молчание, каждый обдумывал степень грозящей опасности. Оба брошены в жестокий мир маленькими детьми, и обоим слово «доверять» казалось сомнительным.

– То, что мне понадобится от тебя, может стоить тебе жизни.

– Я каждый день рискую.

По его лицу ни о чем нельзя судить.

– Почему же ты пришел? Ты не обязан.

Он пожал плечами:

– Вы знаете почему.

– Слова любви я слышу от каждого встречного.

– Уж это точно. Разница лишь в том, что я говорю серьезно.

– Скорее обманываешь себя. Слушай. – Смущенная разговором о любви, она сказала с легким вздохом: – Буду честна с тобой, потому что на кон поставлено все. – На мгновение она закрыла глаза, не зная, подвергает ли свою жизнь опасности, доверяясь ему. С предателями якудза жестоко расправляются. Пойдет ли он ради нее на такой риск?

– Ваш багаж слишком тяжел для одной только одежды, – беспрекословно заявил он. – Вы не собираетесь возвращаться, ведь так?

На мгновение в ее глазах мелькнул страх – она пыталась вспомнить, кто нес ее плетенки.

– Никто к ним не прикасался, кроме меня, – мягко сказал он.

– Ты что, читаешь мои мысли? – тихо спросила она. Сердце ее забилось сильнее, поскольку гейш, пытавшихся сбежать, наказывали, помещая в самые отвратительные приморские дома терпимости.

– Я могу читать ваши мысли, потому что оба мы живем в одинаковом страхе. И оба преодолеваем его по сто раз на дню. – Он быстро оглядел двор конюшни, сознавая, как опасно то, что он собирается сказать. – Пойду с вами куда угодно. Все для вас сделаю. Только попросите.

Слишком много раз слышала она подобное, она к этому даже привыкла.

– Что мне нужно прямо сейчас, – просто сказала она, – так это чтобы ты предупредил мою семью и вывез из Овари.

Ни к чему было объяснять почему.

– Я найду, кто поедет.

– Я надеялась, ты сам поедешь.

Он покачал головой:

– Я вас не оставлю. Куда вы, туда и я. Но Ногучи сделает все, что я попрошу, и не станет задавать лишних вопросов. Я пошлю за ним, и он догонит нас к утру. Особенно если люди Хироаки предпочтут провести холодную ночь в теплом трактире, а не в дороге.

– Вряд ли они посмеют остаться здесь так долго.

– А мы подмешаем им кое-что в саке.

– Вот как? – Тогда у Ногучи действительно будет время догнать их.

Юкиё улыбнулся:

– За деньги можно купить все, и вам это хорошо известно.

– Сколько?

– Убить – за десять рё. За три – подмешать сонного зелья.

Тама прищурилась:

– Ты знаешь свой народ.

– А как вы думаете, почему мы остановились поменять лошадей здесь? – спросил он, усмехаясь.

– Ты просто прелесть, – шепнула она, впервые за многие годы испытывая благодарность и почувствовав, что обретает надежду.

Ласково коснувшись, он приподнял ее подбородок.

– В ответ от вас я кое-чего жду.

– Конечно, конечно.

– Мне хочется, чтобы вы меня любили.

Она-то предполагала что-то конкретное.

– Не уверена, что у меня получится, – сказала она.

– Хочу, чтобы вы попробовали. – Он провел пальцем по ее щеке. Татуировка на его руке казалась темной рядом с ее бледной кожей. – Вам понравится.

– Как можешь ты так говорить? – спросила она в замешательстве. Каждое ее слово было пронизано сомнением. – Как это возможно между нами?

Обхватив ее лицо, он низко наклонился, чтобы глаза их встретились в упор.

– Объяснить не могу. – Он улыбнулся. – Вы меня околдовали.

Она тихонько рассмеялась:

– Ты сумасшедший, я это знала.

Он покачал головой:

– Это чудесное волшебство. Подождите и увидите.

– Какая уверенность, – прошептала она, и в голосе ее прозвучала радость.

– Вам понравится, – пробормотал он. – Поверьте.

Даже если она поверит, думала Сунскоку, это не может продлиться долго.

– Ну, если ты обещаешь… – Она не желала обидеть его, поскольку он ей теперь нужен.

– Боитесь, рискну? – пошутил он.

– Ужасно. Просто до смерти.

– Тогда оставайтесь пока здесь. – И, легко коснувшись губами ее губ, он отошел. – Я обо всем позабочусь.

Обученная держать себя в руках, она быстро овладела собой и улыбнулась:

– Я так рада, что ты поехал со мной.

– Не так, как я. Но предупреждаю, – отрывисто сказал он, – отныне я с вами навсегда.

Чувства ее были в смятении, она смотрела, как он уходит. От его высокой широкоплечей фигуры исходила уверенность, какую она могла только желать.

Она боялась испытать судьбу. И все же – вот она здесь, вместе с отчаянным и беспечным человеком, который предоставляет ей распоряжаться своей жизнью. Не сыграть ли партию в кости?

Ее передернуло. От холода ли? От страха?

Но она довольна, что он с ней и что он умеет смеяться в лицо опасности, а в той части ее сознания, где давным-давно заперта любовь, она позволила пробиться тоненькому лучику радости.

Глава 15

На другое утро вскоре после завтрака милая Айко сидела, согнувшись пополам от боли, с лицом, побелевшим от страха, а дитя, которого она так хотела, было извергнуто из ее тела. Она послала записку Хироаки, умоляя его прийти, но он отделался всего лишь письмецом с сочувственными словами, которое принес ей его личный врач, получивший приказание оставаться у нее до тех пор, пока есть нужда. Главный инспектор сообщал своей любовнице, что, к сожалению, его график заполнен встречами до конца недели.

В то же самое утро Сунскоку и Юкиё ждали, пока подчиненные Хироаки пробудятся от своего противоестественного сна. Для себя они устроили грубую постель на конюшне на тот случай, если самураи преодолеют действие снотворного и появятся среди ночи. Но наступило уже позднее утро, когда прибыли слуги Хироаки; угрюмые, не извинившись, они явно вознамерились продемонстрировать свою власть. Поскольку и Сунскоку, и Юкиё давно привыкли играть разные роли, они никак не отреагировали на грубость полицейских.

Свое высокое положение класс самураев занял при первом сегуне в 1192 году, но со времен битвы Сэкигахары в 1600 году и консолидации власти в руках клана Токугава престиж самураев постепенно ослабевал. Хотя еще до недавнего времени, если самурай считал, что ему нанес оскорбление человек, принадлежащий к низшему классу, воин мог безнаказанно убить этого нечестивца. Люди Хироаки придерживались этих варварских обычаев.

Особой преданности своему начальнику они не выказывали, однако; но приказания Хироаки старались выполнить. Сердито ворча, они издевались над Сунскоку и Юкиё; в конце концов полицейские вскочили в седла, и под свинцовыми небесами отряд пустился в путь.

Зная, что произойдет у его любовницы, и намереваясь держаться от всего этого подальше, Хироаки в то утро рано отправился на работу. Хотя он не часто молился, все же по дороге задержался у святилища и помолился за успех своего предприятия. На этот раз на карту поставлено все, да и награда ждала высокая; так что ему хотелось использовать все способы, чтобы обеспечить и добиться благоприятного исхода поисков.

Обычные средства он уже запустил в ход – его обширная шпионская сеть действовала почти во всей полноте, занимаясь розысками принцессы. Придя на работу, он срочно вызвал к себе секретаря.

Расхаживая взад-вперед, Хироаки предпочел обдумывать позитивные, а не негативные моменты поисков, критически оценивал различные награды, которые его ожидают, если события обернутся так, как он спланировал. Он также пробежал глазами список врагов, которых постарается удалить от двора. Занятие это его позабавило и потешило – он был одержим тщеславием. Приятная передышка от предстоящих пугающих забот чуть расслабила его. Он глубоко задумался, прикидывая, какие новые имения он сможет приобрести на наградные, как вдруг объявили о приходе секретаря; настроение Хироаки от собственных размышлений расцвело, так что он встретил вошедшего улыбкой, что было для него редкостью.

Ухмылка Хироаки потрясла беднягу, и он напряг все свои умственные способности, пытаясь понять, какая хитрость скрывается за фасадом. Уж не пьян ли главный инспектор? Или зловеще пытается сбить его с толку? Или подстраивает западню? Быстро перебрав недавние события, секретарь лихорадочно вспоминал, не напортачил ли он с заданиями начальства.

– Мне нужны новейшие сведения, – бодро заговорил Хироаки. – А также все донесения, поступившие со вчерашнего вечера. – Затем небрежно добавил: – Полагаю, о нашей деятельности никто за пределами конторы не догадывается.

У шпика отлегло от сердца, его страх испарился. Странное поведение начальника объяснилось – главный инспектор беспокоится о последствиях возможного провала.

– Успокойтесь, господин, о поисках не прознала ни одна душа. Наша сеть работает.

– Уверен?

Не мог же секретарь ответить, что презренный страх заставляет шпионов Хироаки держать язык за зубами.

– Уверен, господин.

– Хорошо, хорошо. – Облегчение, которое испытал главный инспектор, было очевидным.

Тревожное зрелище для подчиненного, который понимал, как выдают человека его чувства. Это значит, что нервы у него сдают. Неприятное открытие, оно может предвещать крах. Но ведь любому провалу сопутствует эффект цунами, оно поглотит всех, кто работал под началом инспектора.

– Могу я рассчитывать, что до конца дня получу благоприятные сообщения?

– Этого можно ожидать, господин. Местность прочесывают.

Хироаки хотелось не такого ответа.

– Во что бы то ни стало храни все в тайне! – Лицо главного инспектора исказила страшная гримаса.

– Да, господин, понимаю.

– Права на ошибку у нас нет! – рявкнул инспектор. – От наших поисков зависят людские судьбы, – зловеще подытожил Хироаки.

– Понимаю, ваше превосходительство. – Угроза, конечно, должна возыметь действие, но главный шпик подразумевает прежде всего, что на этот раз на чаше весов его собственная судьба. Нужно выбирать, на чьей стороне быть.

– Ладно, продолжайте, – сменил тон Хироаки, жестом отпуская подчиненного. – И пришли мне завтрак.

Глава 16

В то время как в поисках принцессы всюду рыскали следоки, объект помыслов Хироаки только что очнулся ото сна. И хотя унылая сырая погода могла обескуражить ее преследователей, сама принцесса, повернувшись в постели и посмотрев на морось за окном, весело произнесла:

– А вы любите дождь?

– В таком случае, как сейчас, люблю. – И, взяв молодую женщину в кольцо рук, Хью притянул ее к себе и ласково поцеловал. – Хорошо ли спали?

– Очень хорошо. Право же, благодаря вам. – Бесчисленные оргазмы подействовали на нее умиротворяюще. – А вы?

– Да, – солгал он, потому что ночью он больше бодрствовал, чем спал, на случай, если люди Хироаки их выследили. – Вы голодны?

– Всегда, когда с вами. – Она улыбнулась. – Эти упражнения требуют много сил.

Он ухмыльнулся:

– Попались?

– И останусь. Я чувствую аромат чая.

– И супа мисо. Я решил, что вам захочется чего-нибудь горячего, перед тем как принять холодный душ под водопадом.

– В отличие от вас я не давала подписку придерживаться принципов Тендай. Можете принимать холодный душ сами.

– А что, если окажется, что вы не пожалеете, сделав то, о чем прошу?

– Хотите сказать, что я не могу подогреть воду?

– Это точнее.

Она посмотрела на моросящий дождь и глубже залезла под одеяло.

– Это будет того стоить?

– Полагаю, могу дать гарантию, что холодно вам не будет.

Ее лицо просветлело.

– Так ли?

– Факт.

– Вы слишком самоуверенны. Мне следовало бы на вас обидеться.

– С какой стати?

Она улыбнулась:

– Вы правы. Можно я закутаюсь в одеяло, когда пойду к водопаду?

– Милости прошу.

Прежде чем им выйти из дома, он накормил ее супом – по одной ложке, и занятие это прерывалось поцелуями и ласками, и вскоре она так разгорячилась, что отбросила одеяло.

– Вы нарочно это сделали. – Она смотрела на него игриво.

– Не хотелось бы пачкать одеяло. – Он протянул ей руку. – Готовы?

– О да, Хью-сан, более чем. Может, стоит отложить наш поход на минутку-другую?

– Знаю я ваши минутки, – отозвался он саркастически. – Вы полночи продержали меня в приподнятом состоянии.

– Полагаю, для вас это не самое трудное испытание.

– Правильно полагаете. Однако нужно смыть с вас следы моих оргазмов.

– Хотите сказать, я грязная?

– Конечно, нет. Просто, думаю, нужно смыть пару слоев, прежде чем нанесу новые.

– Мне нравится мысль начать все сначала.

– Почему-то меня это не удивляет, – сказал он, потешаясь. И без дальнейших комментариев взял ее за руку и вывел за дверь.

Он оказался прав, хотя она ему в этом не призналась – ведь он и без того слишком самоуверен, – но воздух, коснувшийся ее горячей кожи, был теплый, и, когда они встали под водопад, прохлада пришлась ей по нраву.

Особенно когда он начал мыть ее между ног и больше всего – когда вслед за мытьем последовала обещанная награда. Он стал чистый, и она чистая, и он держал ее в объятиях, а она обхватила ногами его талию, и его плоть глубоко погрузилась в нее, и температура больше не вызывала разногласий. Ее охватило острое желание, каждый ритмичный толчок отвечал волнообразным движениям ее таза и бедер, он вверх, а она вниз, глубоко, глубоко, глубоко, раскачивание в противоположных направлениях дополняло эффект, снова и снова, с таким неуправляемым неистовством, что, когда она достигла высшей точки, силы оставили ее.

– Вы плохо себя чувствуете?

Он тяжело дышал, вид встревоженный.

– Прекрасно. – Воздуха в ее легких не хватило, чтобы выговорить это слово четко: – Замечательно…

Но он понес ее по тропинке к дому на руках, усомнившись, что ледяная вода и неистовое биение ее сердца совместимы.

А она вяло повисла у него на руках, что встревожило его еще пуще.

– Прошу прощения, – бормотал он, укладывая ее на постель. – Это для вас чересчур.

Она покачала головой и улыбнулась.

– Ничуть.

– Жадная малышка, – прошептал он, укрывая ее. – Теперь поспите, а когда проснетесь, получите еще.

– Обещаете?

– Обещаю.

Глаза ее полузакрыты, голос превратился в шепот:

– У меня никогда не бывало так, как с вами.

Объяснений ему не требовалось. Он знал, что она имеет в виду. И это тоже его тревожило.

Она уснула, а он некоторое время наблюдал за ней и, только убедившись, что холодная вода и необычное поощрение ей не повредили, задремал сам, поскольку за последние несколько дней почти не спал.

Проснувшись немного погодя, Тама с удовольствием принялась рассматривать спящего рядом с ней мужчину. От его красоты захватывает дух, его длинное сильное и поджарое тело с крепкими мускулами, его взъерошенные волнистые волосы – все ее очаровывает. В нем мало чужой странности тех белокурых или рыжеволосых людей, которые приезжают в ее страну. Темноволосый и смуглый, он не так уж сильно отличается от ее соплеменников, хотя, конечно, в ее стране никто не называет его обыкновенным. Уже сам рост выделяет его среди других, не говоря о потрясающих глазах. В ту ночь в Эдо она обратила внимание в первую очередь на них. Теперь только это осознала. Вероятно, обстановка располагает. Пожалуй, она немного влюбилась в того, кто уже не раз спасал ей жизнь. Любая женщина, взглянув на него, сразу бы влюбилась. Или, может быть, влюбилась бы после того, как переспала с ним.

А почему нет? Он ведь мастак в этом деле.

Но в эту минуту он шевельнулся во сне, и она встала с постели, поскольку ей не хотелось, чтобы он увидел, что она разглядывает его, точно помешавшаяся от любви девчонка.

– Иди сюда, – пробормотал он, не открывая глаз.

– Я собралась попрактиковаться, – ответила она. Следует избавиться от чувства зависимости от этого человека.

Такое раболепие нежелательно. Она не может позволить себе привязаться к нему, как бы привлекателен и великодушен он ни был. – Я ненадолго.

– Я попрактикуюсь с вами. – Он мгновенно проснулся.

– В этом нет необходимости. Обычно я занимаюсь одна.

– Вы ведь не побоитесь состязания со мной, а?

– Нет.

– Великолепно. Я воспользуюсь случаем. Один меч или два? Какую тренировку предпочитаете?

– Выбирайте. Мне все равно.

Мгновение – и он уже на ногах, вскочив с ловкостью, которая вырабатывается лишь постоянными тренировками. Порывшись в котомке, он вынул оттуда два меча, явно сработанных хорошим мастером.

Натянув брюки, он вышел с Тама из дома. Дождь приутих, лес окутан туманом, а маленькая поляна, которую она выбрала, выплыла из дымки и казалась ярко-зеленой ареной. Босиком он подошел к ней и поклонился, как полагается перед схваткой.

– Приступим, – спокойно сказала она, кланяясь, в свою очередь. Волосы у нее связаны сзади веревочкой, ее маленькие ножки стали в среднюю позицию: пятки вместе, носки врозь.

– Обороняйтесь.

Она снисходительно посмотрела на него, как на новичка.

– Вдруг я окажусь лучше вашего брата?

Склонив голову набок, она улыбнулась.

– Посмотрим.

Он ринулся в наступление.

Она отбила удар, ее меч скользнул по лезвию его меча. Она с силой удержала его лезвие, лишь искры посыпались.

– Очень хорошо, – сказала она. – Теперь давайте проделаем все по порядку. Сначала первый прием.

Они сблизились, ударяя мечами, отклонились вправо, снова ударили, мечи поднялись вверх, потом резко опустились, а потом они разошлись.

– Второй прием, – пробормотал он, весь обратившись во внимание. – Ваша очередь.

Мечи встретились в великолепном синхронном ударе, его снизу, ее – взмахом вниз, чтобы блокировать его.

Так же прошла и следующая атака – третий прием, и каждый изменял и синхронизировал скорость и позицию, положение рук и мечей, удары, парирование, скольжение и скрежет, отступления, попытки предугадать намерения и тактику противника. Схожие в умении и опыте, они отбивали удары друг друга с невозмутимым спокойствием и выдержкой, и скрещение их мечей походило на своеобразный танец.

Но, несмотря на отработанный ритм, настоящее мастерство требовало усердного маневрирования, и вскоре оба вспотели, волосы у них взмокли от влаги и напряжения, рукояти мечей скользили в потных ладонях.

– Еще два приема, принцесса, – задыхаясь, проговорил Хью.

– Победите меня… – Тяжело дыша, она мотнула головой, чтобы откинуть со лба мокрые волосы. – Может, у вас появится шанс для этого.

Она феноменальна, но и он был одним из лучших учеников Сэнсэя Кодамы и собирался так же хорошо завершить пятый прием. Улыбка его стала дерзкой.

– Возможно, вы ошибаетесь.

Она переменила позицию ног и вызывающе вздернула подбородок.

Он передвинулся влево, а не вправо, и ей потребовалась доля секунды, чтобы отклониться и встретить его атаку. Она отразила его меч плоским ударом, отскочила назад и усмехнулась.

– Почти, – сказал он, быстро закрываясь.

Она снова встретила его атаку и ускользнула, но он наступал, вынуждая ее отражать удары снова и снова. Он теснил ее, заставляя пятиться к деревьям на опушке, безжалостный в своем приступе, удивляя ее шквалом быстрых и яростных ударов и уколов.

В конце концов он вынудил ее вплотную прижаться к грубой коре дерева и воткнул мечи в ствол с обеих сторон от нее.

– Ну вот, теперь наверное, – сказал он, тяжело дыша всей грудью. – Я заслужил прощение.

– За что? – Глаза ее пылали гневом, поражения ей были неведомы.

– За то, что подумал, будто похож на вашего брата. – И он дерзко улыбнулся.

– Прекрасно; вы вовсе не похожи на моего брата. А теперь пустите меня.

– Я мог бы также потребовать кое-какой награды.

Она поняла его намек.

– Я не в настроении.

– Это не проблема.

– Проблема. Пустите.

– А что, если я скажу «нет»? Что, если я скажу, что хочу вас сейчас же?

– Мои ласки не для тирана. – Но она почувствовала, как он коснулся ее, и тело предательски отозвалось, не ведая стыда.

– Не думаю, что я похож на тирана, – прошептал он, опуская свой меч на землю. – Видите, я безоружен.

Она чувствовала, как к ее животу прикасается его пульсирующая возбужденная плоть; его шерстяные брюки и ее тонкие бумажные штаны не стали серьезной преградой для ее быстро нарастающего возбуждения.

– У меня в руках мечи. Что, если я велю вам отойти?

– Если вы это серьезно, отойду.

– Какой обидчивый. Разве женщины не всегда говорят «нет»?

Он улыбнулся и взял у нее из рук мечи.

– Не знаю, хорошая ли это мысль – отказываться от секса.

– Эта философия, без сомнения, принесла вам много пользы.

– Пока что да, – пробормотал он, опустив руку к пуговицам на брюках. – И признайтесь, вы говорили несерьезно, когда утверждали, что не хотите.

– Может быть, и серьезно.

– А может быть, и нет, – мягко поправил он, и брюки соскользнули на землю. – Если вот это может в вас поместиться. – Он знал, что она не удержится и посмотрит. – Вам нравится кончать, – прошептал он, отбрасывая брюки ногой. – А ему нравится делать так, чтобы вы кончали…

Устоять перед таким орудием в полной боевой готовности невозможно, когда нутро у нее пульсирует так же сильно, как и сердце. Когда неистовая боль вожделения вздымается волнами. Когда он может вызывать у нее такой оргазм, как никто другой.

– Только разочек, – сказала она.

Он уставился на нее, хотел обидеться, но быстро передумал и сказал:

– Прекрасно. Спустите штаны.

Может быть, он все же оскорбился.

– Простите?

– Вы слышали, что я сказал. – Его голос стал до невероятности мягок.

«В отличие от его неотразимого штыка», – неприязненно подумала она.

– Я могу обойтись и своими силами, дело ваше. – И, обхватив себя пальцами, он провел ими вниз. Увидев результат, Тама ахнула. – Передумали? – вкрадчиво спросил он.

Она не отвечала, не хотела доставить ему такое удовольствие. Но, развязав штаны, спустила их и стала ждать.

– Попросите меня.

– Вы невыносимы, – сказала она, возбужденная и подавленная одновременно.

– Попросите.

– Дайте мне это. – Отрывистая команда, не более.

– Попросите нежно.

Она молча смотрела ему в глаза. Слышно, как капли тяжело падают с листвы.

Ситуация патовая. Он в отличие от нее понял, что происходит. Он уже различает выражение вожделения в ее глазах.

– Неважно, – произнес он и повернулся.

– Стойте.

Он обернулся.

Та его часть, которую она так жаждала заполучить, повернулась к ней.

– Мне очень хочется, чтобы это… – она показала, – оказалось внутри меня, сэр, – добавила она с улыбкой.

Фальшива или искренна ее улыбка – дело второстепенное.

– С удовольствием, принцесса, – ласково сказал он, протянул руку и обхватил ее за талию. – Я говорю серьезно, – шепнул он и, приподняв ее и согнув колени, чтобы обоим было удобнее, отработанным движением нацелился в ее распаленную расселину. Вот… – Одно быстрое движение вверх – и принцесса, прижавшись к нему, запричитала и заохала.

Он собирался держать свое либидо в узде, считая опасным то неуправляемое вожделение, которое вызывала у него эта женщина. Он не мог позволить себе постоянно быть в гоне – и не только из-за сиюминутной опасности, в которую это ставило их в отношении их врагов. Он не хотел постоянно жить в возбужденном состоянии. Юношеское безумие для человека с его обязательствами противопоказано. Но она приблизила к нему губы и прошептала ему в рот:

– Пожалуйста, если можно, я бы хотела кончить не один раз…

И сразу все оговорки отпали.

– Сообщите, когда с вас будет довольно, – пробормотал он, чувствуя, как распухает все больше и больше и что его охватило непреодолимое желание дотрахаться до смерти, – такова его не обещающая ничего хорошего, невменяемая реакция.

Может быть, завтра он будет более осторожен, думал он, двигаясь с жестким равномерным ритмом.

Или, может быть, послезавтра, предположил он, проникая все глубже и слыша, как принцесса кричит, кончая.

Ах, да какого черта! Нет ведь никакой нужды принимать решение сей момент, решил он, чувствуя, что сам вот-вот кончит.

И когда восхитительная, всепоглощающая страсть сотрясла его тело, он оставил все попытки мыслить рационально и погрузился в переворачивающее душу наслаждение.