Текст книги "Такие, как есть"

Двери с лязгом затворились. Негр посмотрел на Мэнди удивленно, а лысый коротышка – укоризненно.

– Извините… – начала было Мэнди, по тут поезд дернулся и ее снова отшвырнуло к коротышке.

Мэнди мысленно выругалась, стараясь ни на кого не смотреть. И почему она не установила сигнализацию на машине, как собиралась уже давно. Теперь из-за этого приходится вести настоящую борьбу за выживание, рискуя опоздать на работу в первый же день.

В следующий раз она пойдет пешком, так надежнее и для здоровья полезно. Мэнди переступила с ноги на ногу и почувствовала у себя под пяткой носок чьего-то ботинка.

– Простите.

Она опустила глаза, злясь на себя и окружающих. Под ложечкой у нее заныло от волнения и нервного напряжения. Подняв голову, Мэнди заметила, что негр смотрит на нее и почему-то все время кивает. Она сначала не поняла, в чем дело, но потом увидела, что в ушах у него наушники от плейера. Мэнди улыбнулась, и парень улыбнулся ей в ответ.

Ничего. Все будет в порядке.

– Мэнд?

Мэнди оторвалась от компьютера, сняла очки и улыбнулась девушке – Шерил, так, кажется? – которая стояла у стола с двумя чашками горячего чая в руках.

– Да?

– Хочешь чаю?

– Да, спасибо.

Мэнди взяла из рук Шерил чашку и поставила ее возле компьютера. Дела у Мэнди пока шли не слишком хорошо – ошибка на ошибке, – но мистер Джонсон, казалось, не обращал на это внимания, «Со временем научитесь», – сказал он и ушел к себе в кабинет, оставив ее вместе с Трейси, которая отвечала за компьютеры.

Но сейчас Трейси не было – она отправилась на ленч с приятелем, – и Мэнди оказалась предоставлена самой себе. Теперь, правда, компанию ей составила Шерил.

– Ну как, привыкаешь?

– Да, понемногу, – ответила Мэнди. В офисе все были милы и терпеливы с ней, хотя она пока еще делала много несуразных вещей.

– Не волнуйся. Все наладится.

– Надеюсь, – кивнула Мэнди, от души желая обладать той же уверенностью, как Шерил. Хорошо так говорить, когда тебе двадцать, и совсем другое дело, когда под сорок.

– Слушай, – после минутного колебания начала Шерил. – мы здесь собираемся пойти выпить после работы. Такая традиция. Если хочешь, пойдем с нами. Познакомишься с другими девочками.

– Я?

– Да. Или ты не пьешь?

– Я? Немного пью, – рассмеялась Мэнди. – Спасибо. С радостью присоединюсь к вам. А куда вы ходите?

– Обычно куда-нибудь поблизости. А по пятницам выбираемся в клуб.

– В клуб?

– Ну да. Чтобы немного развлечься, потанцевать, познакомиться с какими-нибудь парнями, если повезет, – уемехнулась Шерил, – Тебе тоже следует как-нибудь пойти.

– Мне? Прекрасное зрелище!

Однако такая идея пришлась по душе Мэнди. Ей хотелось общения, новых знакомств, и к тому же она всегда любила танцевать.

– Я зайду к тебе около пяти, ладно? – Шерил поднялась – Нас будет человек пять-шесть. Но ты не волнуйся, вы быстро поладите. Ну, до встречи.

– Пока.

Мэнди вернулась к работе, но вдруг снова прервалась и с улыбкой уставилась в пространство. У нее все будет хорошо Она чувствовала это всеми фибрами души.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ МЕСЯЦ СПУСТЯ

Вечернее июльское солнце било в стекло автомобиля, когда Стив запирал его. Он оглянулся на Дженет и заметил, как она напугана и одинока. Стив тоже был взволнован, но состояние жены удручало его.

Больше всего ему хотелось, чтобы все закончилось – так или иначе. Он старался не показывать своего волнения, но Дженет это не помогало. Она походила на бомбу замедленного действия, готовую разорваться в любую минуту. Стив чувствовал это и сам был на грани нервного срыва. К тому же они ничем не могли поддержать друг друга: в то время, когда им следовало быть ближе, чем всегда, они, напротив, отдалялись. И держались как чужие.

– Все в порядке? – спросил Стив, подводя Дженет к ступенькам.

Она кивнула. Направляясь привычным маршрутом через приемное отделение, Дженет казалась непроницаемой, но при виде таблички у входа в родильное отделение она отвернулась, ибо запрещала себе даже думать об этом.

Ей хотелось взять Стива за руку, ощутить его поддержку, но Дженет не могла этого сделать. Последние несколько недель они отдалились еще сильнее, и в конце концов это оказалось проще и безопаснее. Казалось, они встали на путь самоуничтожения, стараясь причинить боль друг другу. Дженет не понимала, почему так ведет себя. Может, если бы Стив нашел нужные слова для нее, это облегчило бы ситуацию; или если бы она сама подавила желание сорвать на нем раздражение. Но никакой уверенности ни в настоящем, ни в будущем их отношений у Дженет не было.

Сидя в кабинете доктора Клеменса, они внимательно слушали, как он в очередной раз рассказывал о процедуре сбора яйцеклеток. Дженет уже наизусть знала все это.

– Хорошо. Есть вопросы? – спросил доктор.

Дженет покачала головой, Стив однажды упрекнул жену за то, что она относится к доктору Клеменсу, как к Господу богу, но только теперь Дженет согласилась с этим. Она прошла бы босиком по углям, если бы доктор приказал; сама ее жизнь, как поняла теперь Дженет, была в его руках.

– Отлично! – ободряюще улыбнулся доктор, поднимаясь с кресла. – Я попрошу сестру отвести вас в комнату, где вы сможете приготовиться. – Он взглянул на часы, – А прежде чем мы возьмем яйцеклетки у Дженет, вы, Стив, соберете сперму.

Они оба поднялись и послушно последовали за доктором. Одетые в голубые стерильные халаты и шапочки, они ждали. Дженет лежала на каталке с подтянутыми к подбородку коленями, которые обхватила руками.

– Скорее бы они уже пришли. Я так долго не выдержу, – прошептала она.

– Едва ли это протянется долго, – попытался успокоить ее Стив, для которого ожидание тоже становилось мучительным. Чаще всего именно Дженет подвергалась разным процедурам и обследованиям, но теперь настала его очередь. Участие Стива в этом деле было очень незначительным, но он боялся не справиться. Скоро его отведуг в комнату, напичканную порнографическими видеокассетами и журналами, и дадут пробирку для спермы.

Сердце у Стива екнуло, когда вошел медбрат.

– Пойдемте, Стив.

– Хорошо. – Стив направился к двери, не глядя на Дженет. – Лучше уж поскорее с этим разделаться!

Дверь не успела закрыться за ними, а на ресницах у Дженет уже задрожали слезы – слишком велики были страх разочарования и желание обрести счастье.

Стив не помнил, та ли эта комната, где он был в последний раз. Все они казались ему одинаковыми. Здесь создали уютную и непринужденную обстановку, чтобы мужчина мог представить себя в собственной гостиной на диване мастурбирующим при виде голых женщин на экране телевизора. Часто поздно вечером, когда показывали французскую эротику, Стив возбуждался, а жена тем временем давно спала наверху. Однако, хотя здесь висели темные шторы, стояли кофейный столик и мягкое кресло, комната все же больше походила на больничную палату и расслабиться Стиву не удавалось.

Он присел на корточки перед телевизором и взял со столика кассету. На ней было написано «Любовницы-лесбиянки». С удивлением, стыдом, а затем с облегчением Стив по-чувствовал, что это заинтересовало его.

Он поставил кассету, расстегнул брюки и, покосившись на закрытую дверь, уселся в кресло. Фильм был датский, с субтитрами, как будто кого-то интересовало, что говорят на экране.

Глаза Стива не отрывались от двух «актрис», которые сначала медленно и чувственно раздевали друг друга, а потом оказались в постели совершенно обнаженными, если не считать голубых чулок. Через пять минут Стив потянулся к пробирке.

Когда блондинка застонала и, выгнувшись, повернулась к объективу задом, Стив кончил, пролив немного спермы через край пробирки.

– Черт…

Но это уже было не важно. Он сделал то, что ему следовало. Вытеревшись бумажным полотенцем, Стив застегнул брюки и заправил рубашку, затем с улыбкой подошел к телевизору и выключил его,

– Хорошо сработано, девочки!

Сейчас будет немножко неприятно.

Дженет поморщилась от боли, когда доктор Клеменс ввел длинный шприц ей во влагалище. За спиной у нее Стив наблюдал за этим процессом на мониторе. Там было видно, как шприц приближался то к одному, то к другому яичнику, стараясь собрать как можно больше яйцеклеток. Стив посмотрел на Дженет, веки которой потемнели и отяжелели от наркотиков, и вдруг ощутил такую любовь к ней, что чуть не разрыдался. К этому чувству примешивалась горечь вины за то, что ей приходится терпеть такие муки.

Он взял руку Дженет в свою, избегая смотреть на медбрата, который исследовал его сперму под микроскопом, Стив видел, что доктор волнуется. За ним наблюдали, и он решил не открываться до тех пор, пока не окажется в безопасности.

– Отлично! – воскликнул доктор сквозь хирургическую связку. – У вас получилось девять штук.

– Девять? – воодушевился Стив, — Это хорошо?

– Да, еще бы! Это больше, чем в прошлый раз.

– Ты слышишь, Дженет? Их девять! – Стив склонился над женой. На глаза у него навернулись слезы. – Это отлично!

Дженет благодарно улыбнулась ему, хотя не вполне сознавала, о чем он говорил. Однако она заразилась его воодушевлением, чего не было уже на протяжении нескольких месяцев.

– Я хочу спать, – слабо вымолвила Дженет, вцепляясь в руку Стива и прикрыв глаза.

– Конечно, поспи, – сказал он. – Я люблю тебя, – прошептал Стив, не совсем уверенный, что она слышит его.

Сьюзи толкала коляску по Копенгаген-стрит, направляясь к Барнард-парку и напевая что-то Натану. Младенец лежал в колыбели, улыбаясь и размахивая ручонками.

Никогда еще Сьюзи не была так счастлива, как на протяжении последних нескольких недель. Все, что она пережила в жизни и что готова была вновь пережить ради своего малыша, находило отклик в ее сердце. Если бы кто-то сказал Сьюзи о таком прежде, она не поверила бы. Но теперь признавала, что окружающие правы.

Всю минувшую неделю Сьюзи посещала ежедневные собрания мамаш с грудными детьми в колясках, проводивших время в парке. Однако в последнее время ей это надоело. Тем более что как только малыш требовал еды, она мчалась домой. И так продолжалось довольно долго. Сегодня Сьюзи проснулась пораньше, чтобы проводить Джо на работу и отправиться с Натаном на прогулку.

День выдался великолепный, над головой сияло голубое небо. Обычно в такие дни Сьюзи убегала от забот и проводила время в открытом плавательном бассейне или в пабе, где знакомилась с каким-нибудь парнем, а потом ехала к нему домой. Но с тех пор она переменилась. У нее появились новые приоритеты и новые перспективы.

Мэнди смеялась над ней, утверждая, что это пройдет, как только иссякнет восторг от рождения ребенка. Но Сьюзи так не думала. Она не могла поручить малыша Джо, хотя любила обоих. Ребенок был для нее бесценен. Сьюзи понимала женщин, способных убить ради ребенка.

Она горделиво выпрямилась и улыбнулась. У других тоже должны быть дети, подумала Сьюзи, внезапно охваченная миссионерской идеей. Анне нужен ребенок. И Дженет тоже, хотя у нее ситуация сложнее. Если бы она успокоилась и положилась на волю природы! Но Дженет оставалась самой собой, и Сьюзи было жаль, что такое чудесное существо, как Натан, стало причиной их постепенного отдаления друг от друга.

Но в конце концов все уладится, Сьюзи в этом не сомневалась. Все должно быть хорошо.

Она оказалась в дальнем углу парка. Мамаши с колясками гуляли по склону холма мимо детской площадки и футбольных ворот. Сьюзи направилась к ним, немного волнуясь поначалу, но волнение быстро прошло, потому что общие интересы материнства и детства ломали барьеры между женщинами и способствовали сближению. Это походило на воздействие алкоголя, но без разрушительных последствий.

Сьюзи поежилась при мысли о том, что делала в молодости. С Натаном все будет иначе; она воспитает его как следует. Научит его обращаться с женщинами, относиться к ним с уважением, Ее сын не будет таким, как хамоватые мачо, с которыми Сьюзи приходилось иметь дело в юности.

Тропинка свернула влево, к маленькой беседке, позади которой по полю бегали футболисты. Через проволочную сетку Сьюзи видела опустевшее гудронированное шоссе. Она улыбнулась, вспомнив, как давным-давно точно так же сидела с подружками возле футбольного поля, пока мальчишки играли, делая вид, будто не замечают их. По окончании матча начиналась другая игра, в течение которой мальчишки задирали девчонок, стараясь при этом – как бы случайно — встретиться взглядом с той, что нравилась. И вот теперь она мать, и не за горами средний возраст. Невероятно, что прошло столько лет!

Въехав с коляской на детскую площадку, Сьюзи притворила за собой калитку. Здесь раздавались детские крики и слышались взрослые голоса. Помедлив, Сьюзи твердым шагом двинулась вперед.

Здесь было около двадцати матерей, дети которых играли в песочнице, бегали или катались с горок. Кое-кто пришел сюда с грудными младенцами, но Натан, казалось, был младше всех. Среди прочих Сьюзи распознала нянечек, но были здесь и двадцатилетние мамаши. Как поздно она поняла, в чем истинный смысл жизни!

Женщины посмотрели на Сьюзи. Многие встретили ее теплой улыбкой.

– Привет, — сказала одна из них, худая блондинка. – Кто у нас там? – спросила она, кивнув на коляску.

– Натан, – улыбнулась Сьюзи. – Ему всего шесть недель. Немного мал для таких прогулок, но…

– Ерунда! Ему полезно подышать свежим воздухом, – сказала другая, склонившись над коляской, – Благослови его Бог!

– Какой крепыш, – заметила третья и начала играть с Натаном.

– Меня зовут Сьюзи Болл.

– Я Аманда…

– А это Джеки…

– Рози…

– Ты долго рожала? – спросила Рози. – С первым я промучилась около тридцати часов.

– Тебе еще повезло, – вмешалась та, что постарше, – Гарри изводил меня двое суток. В итоге его пришлось тащить. Наверное, с мальчишками всегда так.

– Не знаю, у меня было иначе, – отозвалась Сьюзи. – Правда, в самом конце я чуть Богу душу не отдала, и почему только об этом не предупреждают?

— Потому что в таком случае никто из нас не согласился бы на это!

Все засмеялись, хотя понимали теперь, что готовы были бы выдержать и большие муки.

– К счастью, об этом быстро забываешь, – заметила Джеки, такая изможденная, что было трудно определить ее возраст, – Посмотрите на меня, а ведь это мой четвертый!

Женщины переглянулись. Затем самая взрослая из них улыбнулась Сьюзи.

– Проходи и садись с нами, дорогая. Твоему малышу будет здесь уютно.

Следующий час пролетел незаметно. Натан спал на солнышке, а Сьюзи впервые почти забыла о его существовании, поглощенная разговором.

– Так вот… – продолжала Рози. – Он говорил, что останется со мной навсегда. Но по-моему, я нравилась ему, только пока была беременна. Он считал это моим естественным состоянием, и ласки прекратились, когда я родила. Завел себе кого-то. Некоторые мужчины ведут себя именно так. Я читала об этом в какой-то статье.

– Значит, муж тебя бросил? – спросила Сьюзи.

– Да, и потом выяснилось, что я не первая. У него куча детей по всей стране,

– Грязный подонок!

– Все они одинаковы, – заметила Гэри.

– Верно, – согласилась Аманда, – Мой жил со мной, пока не сделал мне второго, а потом – ищи-свищи! С него было достаточно. Он сказал, что я держу его при себе, ограни-чиваю его свободу.

– Ох этот вечный треп про свободу! – покачала головой Гэри.

Остальные понимающе рассмеялись.

– Послушайте, – удивленно огляделась Сьюзи, – Вы хотите сказать, что ни у кого из вас нет парня?

– У меня бывают время от времени, – смущенно улыбнулась Рози. — Но живем мы порознь.

– В любом случае, – Джеки, вынула из кармана носовой платок, ухватила за руку своего пробегающего мимо ребенка и вытерла ему нос, – от моего, например, не было никакой помощи, пока он оставался со мной. Мне приходилось нанимать няню даже тогда, когда муж сидел дома. То же самое и сейчас. Да! От него был толк только в одном!

– Они все только для одного и годятся! – кивнула Рози.

– Знаете, что я вам скажу, – вставила Гэри. – У меня никогда не было мужика, который делал бы это лучше, чем я сама!

Ее слова были встречены взрывом дружного хохота. Однако Сьюзи смутил этот разговор. Она всегда считала, что прекрасно разбирается в мужчинах, но теперь видела мужскую половину человечества в совершенно новом свете.

Сьюзи открыла рот, чтобы поделиться с подругами своими соображениями, но в этот момент на детской площадке появилась новая фигура. Молодой человек поставил свою коляску рядом с той, в которой спал Натан.

– Привет, девчонки! – весело поздоровался он.

– Привет, Гас! – кокетливо отозвалась Джеки, – Знакомься, это Сьюзи. Она — мать Натана.

Сьюзи переглянулась с молодым папашей. Ее удивило, что он пришел сюда, и сочла это едва ли не беззаконным вторжением в их круг.

Гас тем временем склонился над своей коляской и вытащил оттуда кулек, оказавшийся чудесной шестимесячной девочкой. Он взял ее на руки и сел рядом с Гэри.

– Как поживает твое чудовище? – с улыбкой поинтересовался Гас, кивнув на сына Гэри, который съезжал на попе с горки.

— Как видишь. – Рози, рассмеявшись, взяла малышку Гаса на руки и подняла ее высоко в воздух.

– Здравствуй, красавица! Как мы себя чувствуем сегодня?

– Как ее зовут? – спросила Сьюзи.

– Кэтрин, – ответил Гас с доброй и невинной улыбкой. – Так звали мать моей жены, Пэт. Ее мать умерла, когда Пэт было всего восемь, и мы решили…

– Красивое имя. И вы сидите с ней?

– Три раза в неделю. Когда Пэт работает. Она занимается рекламой.

– А вы?

– Я работаю дома. Конечно, когда эта маленькая обезьянка позволяет мне заняться делами. – С этими словами Гас взял дочь у Гэри и прижал ее к груди.

Видя эти проявления отцовскою чувства, Сьюзи размышляла о только что услышанных ею историях, в частности о мужчинах, считавших детей тяжелым бременем. Но ведь Гас не такой. Почему он так относится к ребенку? Может, дело в том, что ее подругам не удалось правильно построить отношения в семье?

А Джо, ее Джо, – все ли в порядке между ним, ею и Натаном? Конечно, он любит сына, и видеть их вдвоем доставляет ей особое удовольствие.

– Вам трудно следить за ребенком? – спросила Сьюзи, желая, чтобы Натан поскорее проснулся и она смогла бы тоже взять его на руки.

– Что? Следить за ней? – Гас пожал плечами. – Да нет. Наверное, потому, что я не все свое время провожу с дочкой. Я знаю, как это бывает тяжело. Например, как для Аманды. Растить двоих – непростое дело.

– Гас помогает мне, – заявила Аманда, – Я порой оставляю своих головорезов на него. Когда мне нужно уйти куда-нибудь вечером.

– Правда? – изумилась Сьюзи. – И ваша жена не возражает?

– Пэт? Пет. Она любит детей. У нас, к сожалению, только один. – Он зарылся лицом в волосы Кэтрин. Чувствовалось, что Гас не просто любит дочь, но благодарит Бога за этот бесценный дар.

Сьюзи потрясло его отношение к ребенку. Мужчины, которых она знала, были не такими. Казалось, Гас совмещал в себе черты двух полов. Но, судя по тому, как он говорил и держался, был вовсе не из тех, кто выполняет в семье роль домохозяйки.

Натан проснулся и заплакал, Сьюзи достала сына из коляски и взяла на руки, Натан инстинктивно потянулся к ее груди.

Настало время кормления, но в присутствии Гаса она стеснялась обнажить грудь.

Для Сьюзи кормление Натана всегда было чем-то сродни военной операции: грудь полностью обнажена, ребенок удобно устроен на подушке рядом, сосок направлен прямо в его раскрытый в ожидании рот, и затем огорчение из-за того, что малышу не удается сразу схватить сосок.

Сьюзи смущенно отвернулась и приготовилась кормить Натана. О том, как это происходит, ее тоже никто не предупреждал. Она и не предполагала, что кормление ребенка грудью доставляет удовлетворение, близкое к эротическому. Одно то, что она видела маленький ротик, сосущий ее грудь…

Сьюзи взглянула на довольное личико Натана и улыбнулась.

– Давай еще, малыш, – прошептала она. – Еще один большой глоток, и мы повернемся на другую сторону. А потом мама покажет тебя своим новым друзьям.

Карен поставила сумку на кухонный столик и, охваченная отчаянием, опустилась на стул.

Время шло к семи, а Крис все не было. К тому же Карен не видела ничего, свидетельствующего о том, что Крис была здесь с тех пор, как утром они расстались. Раньше так случалось, но в последние несколько недель это стало происходить все чаще. Более того, Крис уже не обременяла себя извинениями. И когда Карен спрашивала, где она пропадала, та лишь пожимала плечами.

Но Карен знала, что Крис бывала у Сары. Она старалась не задумываться об этом, но не сомневалась, что у Крис возобновился роман с ее бывшей любовницей.

Карен проглотила комок в горле. Ничего «бывшего» в их отношениях не было. Когда они с Крис занимались любовью в последний раз? Десять дней назад? Двенадцать? Она уже не вспомнила.

Наверное, чтобы развеяться, Карен и согласилась помочь в постановке школьной пьесы. Главное – не думать о том, чем занимаются Крис с Сарой.

Карен поежилась, она никогда раньше не знала, что такое ревность. Не предполагала, что способна испытывать это чувство. До появления Крис в её жизни Карен некого было ревновать; она и не предполагала, что женщины способны выслеживать, обвинять в вымышленных преступлениях, то есть делать все то, что присуще гетеросексуальным парам.

Но оказывается, люди всегда люди, независимо от сексуальной ориентации. Всех волнуют извечные проблемы, любви всегда и всем мало.

Карен хотела поставить чайник, но вместо этого направилась в гостиную.

В серванте стояла начатая бутылка красного вина – «До мэи де Рузр» девяносто пятого года, купленная ею неделю назад. Она собиралась тогда приготовить для Крис ужин, ванну, а затем посидеть вместе с ней у камина, как в добрые старые времена. Но Крис не пришла, а когда все же вернулась, то постелила себе на диване. Утром, когда Карен принесла ей кофе и тосты, выяснилось, что Крис уже ушла.

Карен откупорила бутылку на кухне и налила себе большой бокал. Она старалась не думать о том, чем занимается сейчас Крис, но по ее щеке медленно катилась слеза.

Карен дремала в кресле в гостиной под тихое бормотание телевизора, когда входная дверь отворилась. Очнувшись, Карен посмотрела на часы. Было около одиннадцати.

Шаги Крис гулко раздавались по паркету в прихожей. Карен услышали, как она поставила сумку возле зеркала. Затем воцарилась тишина.

Карен ждала с замиранием сердца, удивляясь, что подруга пришла домой так рано.

Почувствовав, что Крис стоит в дверях гостиной, Карен обернулась.

Крис безразлично смотрела на экран телевизора. Когда их взгляды встретились, Карен поняла, что Крис сейчас далеко отсюда.

Карен мучительно хотелось сказать что-нибудь значительное и непримиримое. «Привет» вполне подойдет, но это слишком уж нейтрально.

Крис помедлила в дверях и уже собиралась выйти, когда Карен обратилась к ней.

– Значит, ты вернулась домой…

Крис похолодела.

– Я работала допоздна.

– Чушь…

– Я работала допоздна. Мы делали экзаменационные листы для девятиклассников.

– До половины десятого? – Карен вскочила с кресла. – Чушь! И ты не могла позвонить? Ты ведь всегда просила меня звонить в таких случаях.

Крис молчала,

– Ты была с Сарой, да?

– Нет.

– Была. Я знаю, что была. Ты встречаешься с ней, да? – Карен помедлила. – Ты спишь с ней?

Крис глубоко вздохнула и сказала;

– Я хочу лечь пораньше. Не буди меня.

– О, не беспокойся, Я и не собираюсь тревожить твой сон. Зачем?

– Ты начала эту разборку, а не я. – В глазах Крис метался еле сдерживаемый гнев.

– Вот как! Значит, это я свела вас?

– Да! По крайней мере мне не нужно притворяться, когда я с Сарой! И я не должна спать на этом чертовом диване!

Признание ошеломило Карен. В первое мгновение она чуть не разрыдалась. Но гнев вытеснил ее боль,

— Так вот в чем дело! Я же пообещала тебе сказать обо всем родителям,

– Да. Это было месяц назад.

– Я… – Карен невольно вздрогнула, – Ты очень несправедлива ко мне. Выкручиваешься и стараешься сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой.

– Прости… Извинения – это то, что ты всегда оставляешь на мою долю.

– Не смей обвинять во всем меня! Дело не в извинениях. Ты по-прежнему любишь ее, да?

Карен посмотрела Крис в глаза.

– Признайся, что ты любишь ее, ради Бога!

Крис так и не подняла глаз,

– Эти выходные. Я сделаю, как ты хочешь. Только обещай не видеться с ней. Крис, ты уничтожаешь меня. – Карем взглянула на любовницу. – Обещаешь?

– Я иду спать, – сказала наконец Крис.

Анна вылезла из постели, надела кимоно и на цыпочках прокралась к двери.

Квартира была погружена во мрак, но полная луна светили в окна гостиной, Анна подошла к окну и посмотрела на пустую улицу. В бледно-желтом свете уличных фонарей она видела «вольво» Фрэнка, припаркованное между фургоном и соседской малолитражкой.

Она старалась не задумываться о том, что Фрэнк спит в ее постели; Анне не хотелось будить его и отправлять домой. Однако она понимала, что рано или поздно придется сделать это. Она разбудит его, и Фрэнк уйдет к семье.

Такова участь любовницы: наблюдать, как мужчина уходит, и знать, что через час он будет спать рядом с другой женщиной. И для нее останутся в утешение лишь смятые простыни, хранящие его тепло и запах.

Взглянув на дверь спальни, Анна вдруг подумала о том, занимается ли Фрэнк любовью со своей женой, когда возвращается к ней. Она никогда не осмеливалась спросить его об этом: одно из умолчаний, существующих между влюбленными. Но если нет, то как он обьясняет, почему не желает близости с ней?

Анна предполагала, что женя Фрэнка обо всем догадывается. Что она думает по этому поводу?

Анна поежилась и пошла на кухню. Однажды она сделает это: Фрэнк проснется и не найдет ее рядом. Именно этого Анне хотелось больше всего.

Она открыла холодильник и рассеянно заглянула в него. Ей хотелось есть. Секс всегда пробуждал в Анне зверский голод. Бутерброды с яйцом могли бы спасти ее от голодной смерти, но не сейчас. Лучше йогурт… или сырный кекс.

Анна достала еду из холодильника, села за столик и стала поглошать все подряд, орудуя пальцами, а не вилкой. В тот вечер она приготовила Фрэнку обед из трех блюл, накрыла стол, поставила свечи, откупорила бутылку красного вина. После чего сделала Фрэнку минет, а потом повела его в постель, и он овладел ею снова.

Анна считала этот вечер великолепным. Но теперь ему пора уходить. Она удивлялась: почему ей так важен Фрэнк, если он постоянно уходит?

Все дело в том впечатлении, какое он производит на нее. Анна призналась себе, что ее не привлекают преуспевающие адвокаты, мечтающие переспать с ней.

Анна улыбнулась. Несмотря на все трещины в их отношениях, она понимала, что для Фрэнка существует она, и только она. Лишь ему удавалось заставить ее почувствовать себя так, словно из всех женщин она одна желанна. Анна понимала, что они играют в игру с неоговоренными заранее правилами. И вдруг эта игра показалась ей ничтожной и дешевой, обедняющей их отношения. Она оглянулась и увидела зевающего Фрэнка в дверях кухни.

– Мне пора.

Анна подошла к нему и коснулась его естества. Через мгновение он снова был возбужден.

– Ты уверен?

— Ты готова погубить меня своей лаской и нежностью, Анна.

Она закрыла глаза. Ей нравился тембр его голоса. И теперь Анна ласкала его, не думая о том, что ему пора уходить. Тело Фрэнка хочет ее ласки – это главное.

Интересно, что он скажет жене? Объяснит все усталостью или сверхурочной работой? Смоет ли Фрэнк с себя запах ее тела, прежде чем окажется в супружеской постели?

– Анна, я…

Она отняла руку, поднялась и сбросила с себя пеньюар, чтобы он увидел ее нагую. В следующий миг, убедившись в том, что может удержать Фрэнка хотя бы ненадолго, Анна стала медленно теснить его к спальне.

Стоя перед зеркалом в туалетной комнате, Мэнди взглянула на часы и недовольно поморщилась. Черт! Уже половина одиннадцатого!

Музыка стала звучать тише, но ударник по-прежнему налегал на басы. Она быстро подкрасила губы, поправила грудь в лифчике и снова присоединилась к компании.

Девушки сидели за стойкой бара. Грейс и Джилл уже болтали с парнями, с которыми встречались раньше. Они даже успели потанцевать с ними. Время шло, и казалось, что остальным так и не удастся наладить отношения с мужчинами, пока не придет время ехать домой.

Мэиди неуверенно прошла через танцплощадку, понимая, что большинство тех, кто не находит пары, гораздо моложе ее. В итоге она оказалась среди девушек.

– Похоже, у тебя появился обожатель, Мэнд, – склонилась к ней Трейси.

– Неужели? – Мэнди изобразила равнодушие.

– Парень в джинсовом костюме. Он не отводит взгляда от твоей задницы, когда ты проходишь мимо.

Мэнди пожала плечами и тут же достала зеркальце, чтобы взглянуть на себя, а заодно рассмотрела парня, который заинтересовался ею. Кроме того, как просто заниматься этим после нескольких рюмок водки «Смирнофф»: все и всё кажутся ближе и приятнее. Мэнди улыбнулась Трейси.

– Ну как? Готова? – спросила Трейси.

– Посмотрим,

– Выпей еще, – улыбнулась Трейси. – Приди в подходящее расположение духа.

– Я всегда в порядке!

– Почему Трейси так долю приводит себя в порядок, как ты думаешь? – усмехнулась Джулия, – Она везде ездит на велосипеде.

– Значит, ей так нравится! У меня в подвале тоже стоит велосипед, однако я редко сажусь на него в своем возрасте!

– Тихо… – прошептала Трейси. – Он приближается к тебе.

Сердце Мэнди учащенно забилось.

– Привет, девочки! Не хочешь выпить со мной? – обратился он к Мэнди.

– С удовольствием. Но только немного водки с тоником, иначе сразу засну.

Сделав заказ, он с улыбкой посмотрел на Мэнди.

– Меня зовут Пит.

Отлично! Это имя принесет ей удачу. Мэнди благосклонно улыбнулась, когда он поцеловал ей руку.

– Мэнди, – представилась она, заметив, что подруги отвернулись от них, ритуал ухаживания начался. Мэнди знала, что этот ритуал закончится тем, что они окажутся в постели, и ощутила приятное волнение.

Ей захотелось быть обворожительной, влекущей, соблазнительной – ощутить то, чего она была так долго лишена. Мэнди хотелось походить на Сьюзи.

Она наблюдала за Питом, когда он шел к бару. На мощной шее этого коренастого мужчины прочно сидела большая голова с коротко стриженными волосами. Одет он был просто – как человек, для которого стиль в одежде несущественен: джинсы, клетчатая рубашка, джинсовая куртка.

Пит вернулся с выпивкой, и Мэнди встретила его приветливой улыбкой. А он очень симпатичный! Красивые руки, небольшой нос. Правда, глаза немного поросячьи и фигура подкачала, но, черт возьми, когда тебе сорок, уже не до разборчивости.

– Откуда ты? – спросила Мэнди, с удовольствием заметив, что он не сводит глаз с ее груди.

– С Кинг-кросс, У меня там квартира,

– Ты живешь один?

– Да, – Пит улыбнулся, обнажив неровные зубы.

– Ну и как? Уютная у тебя квартира?

– Да, я ее снимаю, но обустроил сам.

– Значит, ты хозяйственный мужчина? – усмехнулась Мэнди.