Текст книги "Роковое кольцо"

Ее руки и губы скользили по телу мужа, и у него в конце концов вырвался страстный стон.

– Прости меня, Господи, но я не могу позволить ей уйти!

Сладость чудных губ пленила Гарета. Он с готовностью поддавался чарам. Страсть уже бушевала в теле, но на дне души смутное сожаление все же не давало покоя.

Он поднял на руки Розу и отнес на постель. Все чувства в ней разгорались с новой силой. Постель пахла лавандой. Свет лампы и отблески огня окрасили комнату в красноватый цвет.

Она протянула к возлюбленному супругу своему руки, и он, не в силах сдержать клятву целомудренного воздержания, позволил своим рукам блуждать по ее телу. Жадный рот покрывал нежные губы пылкими поцелуями. Слившись в объятиях, они упали в пахнущую травами постель.

Роза с радостью открывала для себя неведомые прежде чувства и ощущения. Ее сердце переполнялось любовью.

Жаркие поцелуи подвели ее к вершине наслаждения. Но ей хотелось большего. Гарет увидел ее неистовые в страсти темно-фиалковые глаза. Оберегая ее невинность, он предупредил:

– Если ты позволишь мне продолжить, – Роза, то все изменится, и ты никогда не сможешь вернуть себе невинность.

– Гарет, милый, все изменилось в тот самый день, когда я впервые увидела тебя.

Она одарила его таким зовущим взглядом, что он не мог не почувствовать, как искренне она его любит. С горечью Гарет осознавал, что обманывает чистую и доверчивую душу. Внутренний голос неуверенно предупредил: если Роза однажды узнает правду – она его покинет. Но от девушки исходили такие волны любви и желания, что сопротивление Гарета было сломлено. Он стал нежен и терпелив. Вот чего у него было для нее в достатке, так это нежности.

В руке Розы оставался увядший цветок. Он стал символом ее покорности мужу, но вместе с тем и знаком того, что она завладела его сердцем. Гарет взял цветок и оборвал нежную корону лепестков. Медленно он гладил стебельком девичье тело, нежно касался стройных лодыжек, коленей, гладких бедер…

Ночная рубашка Розы упала на пол, куда ее бросил Хок.

Она помогла ему освободиться от туники и облегающих брюк. Вид его обнаженного тела привел ее в трепет. Широкие плечи и грудь, тонкая талия, длинные ноги – все было в шрамах. Мужественная фигура возбудила в ней новый прилив страсти.

Они чувственно ласкали друг друга, то смыкаясь в объятиях, то едва касаясь. Роза слышала, как бьется его сердце. Она вдруг вспомнила, как леди Векслер рассказывала о замужней жизни, утверждая, что женщина всегда страдает от чудовищных притязаний мужа, но должна с покорностью молча их сносить.

Гарет был большим и немного грубоватым мужчиной, но ничего от чудовища Роза в нем не заметила. Он так нежно ее трогал, щадя невинность. При этом она испытывала несказанное удовольствие. Все это совсем не было похоже на то, о чем предупреждала леди Векслер.

Огонь желания сжигал Розу. Влажные алые губы шептали имя мужа, как молитву.

Гарет никогда прежде не получал такого удовольствия, наблюдая за женщиной, блаженствующей в ощущениях любовного восторга. Пусть его жена всего лишь бутон, готовящийся раскрыть свои лепестки. Он станет лелеять и холить этот цветок и заботиться, чтобы он расцвел пышно и благоуханно.

Совершенно неожиданно Хок осознал, что каждая минута, проведенная с Розой, ему бесконечно дорога. Поднявшись на локте, он осыпал поцелуями ее высокий чистый лоб, тонкие брови, прекрасные глаза, трогательно-беззащитную ниточку пульса на виске.

Его губы, спустившись по нежной шее к гладкому плечу, вкушали свежесть кожи. Он прикоснулся губами к каждому ее пальцу.

Манящее девичье тело разожгло в нем огонь желания. Он вновь почувствовал себя молодым и сильным. Только в отличие от юноши с горячей кровью, был он достаточно мудр и терпелив. Неизвестно, что их ждет впереди. Пусть первый опыт любви останется у нее в памяти прекрасным мигом.

С упоением он целовал ее губы и грудь. Медленно и осторожно Хок вошел в девушку.

Внезапная боль пронзила Розу. Она вскрикнула. Но крик не был протестом. В умелых и нежных руках Гарета ей было тепло и покойно. Она доверяла ему, и Роза всего лишь крепче прижалась к возлюбленному.

– Расслабься, мой сладкий соловушко, – прошептал он.

Движения Гарета были сначала замедленными, потом, подчиняясь древнему, как мир, ритму, стали убыстряться. То была песнь любви.

Боль осталась, но это была сладкая боль. Роза улыбалась, слезинки катились из-под опущенных ресниц. В ней все замирало и вспыхивало, горело, поднималось и падало. Она едва слышно шептала имя любимого. То, что она испытывала, нельзя было описать никакими словами. Сладость нового обретения покорила ее и радостно удивила. Этого не могли предвосхитить самые смелые и волшебные мечты.

– Дорогой мой, ты самый замечательный, наверное, из всех мужчин в мире! – выдохнула она. – Я и не знала…

– Ты создана для любви, мой соловушко! – его низкий взволнованный голос срывался.

– Ты открыл мне невероятное!

Ее благодарность больно резанула его по сердцу. Чувство вины подступило, как горькое похмелье после сладкого вина. Он казнил себя, презирая за минуту слабости. Он должен был ее сберечь, отослать от себя. Вот она, красавица-роза, лежит изломанной в его постели. Как он посмел воспользоваться тем, что она доверчиво предложила ему себя, не зная истинного лица мужа.

Ее трепетные пальцы нежно ласкали его грудь. Он заметил кольцо, которое должен по договору переслать лорду Джону. Как возненавидит его Роза, когда узнает, что человек, которому она отдала сердце, душу, любовь, – обыкновенный вор! Какое горькое разочарование ее постигнет! Как же она будет вспоминать о нем? Как о своем первом возлюбленном или как о человеке, который продал ее чистую доверчивую душу за кошелек с золотом?

ГЛАВА 6

На рассвете закричали петухи. Заспанные слуги, зевая, выползли из своих углов. Тангейт просыпался. Перезвон, доносившийся с церковной колокольни, призывал всех к утренней молитве.

Роза потянулась и недовольно что-то пробурчала себе под нос. Ну почему непременно нужно так рано пробуждаться! Утренний холод пробрался в спальню. Она прижалась к Гарету и глубоко вздохнула, вдыхая запах лаванды и сплетенных тел – запах любви. Не открывая глаз, она улыбнулась. Что за чудо – просыпаться в объятиях любимого мужчины! А может, ночь любви ей лишь приснилась? Как все было восхитительно, волшебно! Нет, то был не сон. Нельзя во сне вообразить тех сладостных чувств – их можно только пережить.

– Уже утро? – спросонья удивился Гарет.

Он был великолепен: густые золотистые волосы растрепаны, глаза блестят.

– Звонят к заутрене, – Роза нежно прильнула к Гарету. – Ах, милый, так холодно! Не хочется покидать постель, но Кеннет, наверное, уже ждет нас в церкви.

– Если и ждет, то тебя, а не меня. Мне запрещено посещать службы, забыла? – он совсем проснулся, старая боль, прежние обиды и заботы возвратились. – Иди! Я останусь здесь.

Маленькие руки ласково гладили его тело. Роза вновь радостно ощущала, как оно оживает от ее прикосновений. Она возжелала любви, как никогда прежде, – теперь она ведь знала, что такое восторг и упоение любви!

Гарет ее остановил.

– Послушай меня, детка! – он пытался не смотреть на ее горящие вожделением глаза и припухшие губы, с которых он этой ночью пил нектар страсти. – Ты хочешь, чтобы я снова низко пал, нарушив условия нашего брачного договора? Хочешь, чтобы ради нескольких минут похоти забыл обо всем?

Роза смутилась.

– Гарет, я только хотела…

Он глядел в сторону, отстранясь от той страстной женщины, которую сам сотворил такой. Уставившись мрачно в холодную каменную стену спальни, он твердо произнес:

– Иди на мессу, Роза! А когда вернешься, начнем собираться в Мастерсон.

Дрожа от холода, она оделась. На полу, у ножки кровати, лежали лепестки розы, которую вчера вечером она принесла Гарету. Они сморщились, увяли.

Роза задержалась у двери.

– Гарет, что с тобой сегодня? Может, я сделала что-нибудь не так или… не понравилась вчера тебе?

– Ради Бога, Роза, не смотри на меня, как побитая собака! Это не из-за тебя. Ты здесь совсем ни при чем.

Она стояла – такая маленькая, потерянная, обиженная.

Хок добавил, уже мягче:

– Мне с тобой всегда было хорошо, особенно этой ночью, девочка моя! А сейчас поторопись, а то опоздаешь к утренней молитве.

* * *

После службы они тронулись в путь, сытые и отдохнувшие. С собой в дорогу им дали целую корзину снеди. Кеннет предложил и лошадей, но Гарет отказался. Он не любил быть чрезмерно обязанным даже хорошим друзьям.

В дороге Розу не тревожило молчание Гарета. За несколько дней, проведенных вместе, она стала привыкать к его суровому нраву. Только изредка, украдкой, она поглядывала на строгое мужественное лицо Хока, думая о восторгах прошедшей ночи. Теплые волны нежности накатывали на нее при воспоминаниях об объятиях и поцелуях.

К полудню они притомились. Даже окружающий пейзаж; стал действовать утомляюще: нескончаемые луга желтели пожухлой травой, изредка попадались островки деревьев с полуоблетевшей листвой. Путники сели отдохнуть и перекусить. Молча жевали они черный хлеб с сыром, запивая красным вином из фляги. В окружении высокой травы Роза смотрелась диковинным цветком. Сквозь облака пробивались редкие потоки неяркого солнца, и казалось, что все лучи света обращены к Розе. Сегодня она была еще красивее. Прекрасные черты юного лица обрели спокойствие уверенной в себе женщины. Это и точило душу Гарета! Что он натворил, совершив непоправимую ошибку! Зачем он поступил столь бесчестно?

Как изменятся эти прекрасные черты лица, когда Роза узнает истинную причину ее похищения из монастыря! Высокий чистый лоб избороздят морщины, потемнеют фиалковые глаза, губы, по которым сейчас блуждает прелестная улыбка, искривятся в гневе. Хок не видел Розу такой ни разу, но предполагал, что ее гнев будет столь же силен и всепоглощающ, как и любовь.

– Тебе нравится?

Роза сплела венок, и теперь корона из белесых сухих луговых цветов обрамляла прелестную головку. Огромные глаза казались еще ярче, чем обычно.

Вместо ответа Гарет лишь кивнул.

– Пора идти, нечего нам тут засиживаться! – сказал он.

Стараясь шагать в ногу, Роза за ним едва поспевала.

– Далеко ли до Мастерсона, Гарет?

– Уже нет. На ночь мы остановимся в Липнете, а утром будем на месте.

– Я не успела в прошлый раз как следует разглядеть Мастерсон.

– Чем меньше ты будешь его разглядывать, тем лучше.

Роза уловила горечь в резком ответе Хока.

– Сейчас твое поместье переживает не самые хорошие времена, – с сочувствием сказала она. – Но я представляю, каким оно было когда-то! Счастье снова улыбнется Мастерсону, и опять в нем станет всем уютно, люди заживут богато…

– Управляющий погряз в продажности. У кого была возможность и кто поудачливее, те сбежали. Оставшиеся перегрызлись между собой, – разоткровенничался вдруг Гарет.

Носком башмака он отшвырнул с дороги камень.

– Позволь мне помочь Мастерсону, Гарет, – попросила Роза. – Драгоценности моей матери можно продать и на вырученные деньги купить зерно, а также заплатить за службу твоим рыцарям.

– Нет, я не могу тебе этого позволить. Для меня это вопрос чести.

У Хока кольнуло сердце. Он вспомнил о поручении лорда Джона.

Роза заглянула ему в лицо, ее глаза блестели от негодования.

– Это бесчестно – отказываться от поддержки супруги, Гарет! И, кроме того, ты не должен заставлять своих людей голодать!

Хок схватил ее за руку, резко остановился и вымолвил, задыхаясь и едва сдерживая себя от ярости:

– Я сам разберусь в своих делах! Не вмешивайся!

Роза замолчала. Опустив голову, она плелась за мужем следом.

Солнце уже садилось, когда они добрались до Линнета. Городок был небольшим: всего несколько неказистых домов, крытых камышом, да захудалый постоялый двор под названием «Желтый Олень».

К их столу подошла трактирщица в заляпанном переднике и несвежем чепце.

– Чего-нибудь выпить и перекусить, – попросил Гарет.

– Будь добр, мил человек, сначала покажи монеты.

– Да есть у меня деньги!

– Бывают часто у нас рыцари вроде тебя! Только кроме герба на груди ничего у них нет за душой!

Гарет стиснул зубы. Всего несколько ночей назад он останавливался здесь. Трактирщица, видимо, его не запомнила. Не вступая в перебранку, он молча бросил две монеты на стол. Женщина подхватила их и спрятала в карман.

Несколько крестьян в грубой домотканой одежде с обветренными усталыми лицами попивали эль из глиняных кружек. Два старика сидели у огня, ведя немногословную беседу. В темном углу трое странников в дорожных плащах с капюшонами разговаривали приглушенными голосами. Шумная компания молодых людей веселилась в центре большой комнаты с низким потолком. Они подтрунивали друг над другом, иногда задевали и других посетителей.

– Дорри, – закричал один из них трактирщице. – По кружке эля мне и моим дружкам! Да поживее!

– Ничего тебе не принесу, Калли! – бросила через плечо трактирщица. – С тех пор, как вернулись твои приятели, ни одного дня не посвятил ты честной работе!

Калли захохотал, раскрасневшееся от эля лицо украсила широкая белозубая улыбка.

Парень подошел к трактирщице и обнял ее за талию.

– Это правда, сладкая моя Дорри, но иногда нечестная работа оказывается прибыльней! – он достал из кармана горсть серебряных монет и подбросил их, серебро заблестело перед глазами трактирщицы. – Мы с друзьями просто обогатились на ярмарке в Найнбэнксе.

– Я не беру ворованное, – ответила женщина, не сводя однако глаз с денег.

– Что за чепуха! Ну разве же это воровство, если какой-либо хорошо одетый ротозей плохо спрячет свой кошелек? Стоит ли отказываться от добра, которое само плывет к тебе в руки? Вины тут большой нет!

Трактирщица взяла из пригоршни несколько монет.

– Ладно уж, принесу вам эля.

С выражением торжества Калли обвел глазами комнату и заметил Розу.

– Боже праведный! Что это? Ангел небесный спустился к нам на грешную землю!

Гарет заметил, как вспыхнула его спутница.

– Вы смутили леди, дружище! – голос Хока был ровен, ничто не выдало его волнения.

Молодой человек даже не посмотрел в сторону рыцаря. Он скользнул глазами по серому дорожному плащу девушки и задержал взгляд на кольце с печатью.

– У прекрасной леди и золото с собой!

Роза сжала кулак и поднесла руку с кольцом к груди.

– Хватит тебе, Калли! – один из приятелей парня одернул дружка, заметив угрозу в стальных глазах Гарета. – Простите, сэр, мой младший братишка совсем не умеет себя вести!

Трактирщица принесла молодым людям эль в больших глиняных кружках.

– Это Харри, – шепнула она. – Он из этой компании самый хороший. Харри всегда осаживает братца. Сейчас я принесу вам ужин.

Гарет молча кивнул. Все его внимание было сосредоточено на трех незнакомцах в темном углу. Они даже не заметили шумной размолвки, только что случившейся в трактире, а может, просто сделали вид, что не заметили.

В отличие от Гарета, Роза ко всему была равнодушна. Ей хотелось есть, пить, а еще она была рассержена на Гарета. Тушеная дичь оказалась на редкость вкусной, эль горчил, но был холодным.

Гарет украдкой любовался тем, как ест Роза. Воистину она была розой среди шиповника и сорной травы. Тонкая красота и изысканные манеры выделяли ее из толпы. С облегчением и в то же время с сожалением он подумал, что скоро они прибудут в Мастерсон. Бродячая жизнь не для Розы, хотя за все это время он и не услышал от нее ни единой жалобы.

– Спасибо за угощение, – тихо произнесла она, закончив ужин.

– Это лишь самая малость того, что я должен был бы для тебя сделать.

Ее глаза посветлели. Она в первый раз со времени ссоры улыбнулась ему.

Гарет ласково погладил жену по щеке.

– Бедная девочка! Как ты устала, наверное! Пешком исходила полстраны!

– Когда я с тобой, Гарет, то не замечаю трудностей. Любовь моя, прости за оплошность. Я впредь не стану вмешиваться не в свое дело. Ссора с тобой ранит мне сердце.

– Да ладно! Не стоит извиняться, – сказал он, отводя глаза.

Хок подал знак трактирщице.

– Мы хотим переночевать здесь. Есть ли у вас отдельная комната?

Трактирщица отвела их на чердак.

– Надеюсь, здесь нам будет ничуть не хуже, чем в лесу, – словно извиняясь перед Розой за убогость ночлега, проговорил Гарет.

Никакой мебели не было – только несколько покрывал и матрас, но зато матрас щедро был набит соломой. От соломы пахло свежестью. С усталым вздохом Роза опустилась на ложе.

Хозяйский мальчик принес зажженную свечу в высоком подсвечнике. Чердак осветился слабым пламенем. Роза сняла башмаки, плащ и рассмеялась.

– Совсем забыла о венке!

Корона из сухих луговых цветов по-прежнему украшала ее голову.

– То-то люди в трактире смотрели па меня, как на сумасшедшую! И вовсе не удивительно, что они уставились на меня!

– Ох, сомневаюсь, что они засматривались на веночек!

Гарет вынул заколки из прически Розы, и волшебный поток черных волос упал ей на плечи и грудь. Он с благоговением провел рукой по шелковым струящимся локонам.

– Не слишком ли длинные у меня волосы? – спросила Роза. – Я заметила, что у Ровены волосы покороче. Может, теперь так носят при дворе?

– В твоем облике не стоит что-либо менять. Все так совершенно! – сказал Гарет, присаживаясь рядом на матрас.

Она улыбнулась.

– Я так рада угодить тебе, Гарет, но ты никогда ничего не говоришь, ни о чем не просишь.

– Разве у меня есть право просить тебя о чем-либо?

– Но, дорогой, у тебя нет права и отказывать мне в чем-либо! – обеими руками она повернула к себе его волевое лицо с утомленными чертами и поцеловала в губы.

Гарета увлек океан ее чувств. Удивительно, она такая юная, такая маленькая, но как неотвратимо его влечет к ней! Он отмахнулся от мудрого предупреждения внутреннего голоса. Почему он должен сопротивляться пылу Розы? Мрачное предчувствие предсказывало ему: как только она узнает правду о поручениях Акасии и лорда Джона, в тот же час оставит супруга, разлюбив навеки.

Он обнял Розу и полностью отдался восторгам любви, которые ему обещала чувственность жены.

Роза медленно раздевала Гарета. Легкие пальцы коснулись мужской груди и трепетно прошлись по всему телу, когда она снимала с него рубашку. Она поцеловала маленькую родинку на крепкой шее, а когда на нем не осталось и лоскутка одежды, исцеловала его живот и бедра.

Сквозь полусомкнутые ресницы Гарет смотрел, как Роза раздевается сама. Он любовался совершенством и красотой юного тела. Она опустилась рядом с ним на матрас.

Солома колола ее нежную кожу обнаженной спины, но это только разжигало страсть. Пламя желания горячило плоть. Ласковые руки Гарета касались самых потаенных уголков ее тела.

Их вздохи сливались, сердца бились в унисон. Им обоим хотелось только одного: давать и получать удовольствие. В экстазе Роза закрыла глаза и откинула голову.

Его прикосновения и движения заставляли сладко томиться, уносили далеко-далеко, доводили до исступления.

Часто дыша, она прошептала:

– Милый! Ты меня так изводишь… Я не знаю, что ты делаешь, но это все прекрасно!

Гарет довольно рассмеялся. Ему нравилось ее ублажать, он и сам получал от этого удовольствие. Любовные игры увлекали их обоих.

Наконец, обессиленные и утомленные, они затихли.

– Я теперь не могу представить себе и одной ночи без тебя, – сказала Роза, ее палец скользил по его губам и очерчивал линию подбородка. – До тебя я как бы не жила. Вот только сейчас и начинается моя жизнь.

– Мало ли что нас может разлучить!

– Глупый! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе уйти теперь, когда я стала твоей женой и узнала, какую радость может доставлять любовь?

– А вдруг по какой-либо причине ты станешь сожалеть о нашем браке?

– Хватит разглагольствовать, Гарет! Давай спать! Ей-богу, мне кажется, ты даже желаешь, чтобы я тебя разлюбила! Так вот, я этого не сделаю! Я просто не могу перестать тебя любить.

Она прижалась к нему, счастливо вздохнула и заснула, а Гарет не мог сомкнуть глаз. Ее слова все еще звучали у него в ушах. Да, он хотел, чтобы она его разлюбила! Но в то же время это страшило его больше смерти.

Скудный свет раннего утра рассеял сырой, холодный туман. Гарет взглянул на спящую девушку. Ее любовь к нему – это его слабость и уязвимость. Но он ведь сам позволил укрепиться чувству Розы! Он дважды терпел поражение в желании избегать близости, хотя сам же и поставил это условие – сохранять в браке целомудренные отношения до дня венчания. Близость все осложнит. Но он не мог найти в себе силы устоять перед пылкостью жены.

Воздух на чердаке был сырой и тяжелый, пропитанный назойливым запахом соломы. Гарет испытал острое желание глотнуть свежего воздуха. Бросив взгляд на все еще спящую Розу, он спустился по приставной лестнице.

Липнет едва ли можно было назвать бойким местом. В этом он убедился, пройдя из конца в конец единственную улочку городка.

Окутанные туманом снопы ржи стояли, как солдаты, поднятые по тревоге: молчаливые и готовые к бою. В каждый десятый сноп был воткнут зеленый прут, напоминавший боевое копье, – так подсчитывали налоги королевские сборщики податей.

Гарет сел у дороги и тяжело вздохнул. Он тоже был должен отдать одну десятую часть своего урожая в казну короля. Но урожай был так скуден! Противный внутренний голос нашептывал, что вознаграждение лордом Джоном его трудов придется как нельзя кстати. Он сможет купить зерна для весеннего сева, заплатить рыцарям, готовым защищать Мастерсон от всех непредвиденных напастей, накормить хлебом голодающие семьи крестьян и ремесленников…

Но как же Роза?.. Как осмелится он взять в свои большие ладони маленькую доверчивую девичью руку и снять кольцо с пальца? Она никогда его не простит! Ее любовь будет разрушена его поступком.

Гарет провел рукой по щеке, заросшей неопрятною щетиной, и поднял голову. Невдалеке показались несколько измученных путников. Они не были похожи на нищих бродяг, во множестве скитавшихся по северным деревням. К нищим бродягам давно привыкли в здешних местах. Но эти путники были больные, истерзанные голодом люди. Они едва переставляли ноги. Немощные тела, казалось, сбивают порывы ветра.

Хок запахнул плащ. Черный ястреб на груди скрылся под плащом. Калека с изможденным желтым лицом, которого спутники волокли под руки, обратился к Гарету:

– Добрый милорд! Не позвольте умереть с голоду. Подайте монетку или две!

Гарет протянул несколько монет.

– Вы сможете поесть на постоялом дворе, – сказал он.

Дрожащей рукой нищий взял деньги.

– Храни вас Господь, милорд! Да будут не беса к вам благосклонны!

Один из убогих, с повязкой на ноге, из-под которой сочились кровь и гной, хотел было тоже отблагодарить Гарета, но у него не хватило сил даже кивнуть головой. Когда он попробовал сделать это, то упал на дорогу, вскрикнув от боли, и зашелся от кашля. Из горла у него хлынула кровь.

Спутники хотели помочь ему встать, но не могли, им не хватало сил поднять беднягу.

– Попробуй подняться сам, Гас!

Человек пытался встать, но не мог. Он снова и снова падал в дорожную пыль, смешавшуюся с кровью.

Гарет подошел, обхватил сильными руками тщедушное тело и поставил Гаса на ноги.

– Обопрись па меня, – предложил Гарет.

– До «Желтого Оленя» совсем недалеко. Я доведу вас.

Медленно, с трудом, люди доковыляли до постоялого двора и подняли с постели трактирщицу. Чертыхаясь, она подогрела тушеное мясо, принесла эля.

Гарет собрался уходить. Уже в дверях он спросил:

– Откуда вы родом?

– Есть такое Богом и церковью проклятое место под названием Мастерсон. Упаси вас Господь, добрый милорд, когда-нибудь там оказаться!

Лицо Гарета вспыхнуло. Боль, острая и резкая, как от ножа в сердце, пронзила его душу.

Вот уже несколько недель, как он уехал из Мастерсона. Город, брошенный в его отсутствие на произвол судьбы, погибает в распрях и раздорах. Хок особенно остро сейчас ощутил это. Люди, зависимые от него, ждут защиты и помощи, они голодают, умирают, просят милостыню на дорогах.

Он остановился у лестницы. Гарет часто и взволнованно дышал, бледное лицо покрылось пунцовыми пятнами, глаза горели. Теперь он точно знал, как поступить, всеми фибрами души чувствуя, что принял правильное решение. Больше откладывать нельзя. Хок взлетел по лестнице на чердак.

Роза все еще спала. Во сне ее лицо было прекрасно, тонкие брови разошлись, губы полуоткрылись в улыбке. Правая рука лежала возле лица. Маленькая, почти детская ладошка раскрылась. Массивное кольцо поблескивало на пальце.

Гарет в растерянности остановился. С горьким сожалением смотрел он на жену. Сколько душевных сил ушло на борьбу с самим собою! С одной стороны – задыхающийся от безденежья Мастерсон с обитателями, умирающими от голода, и он сам, преследуемый людьми из епархии, а с другой – Роза, доверчивая, как дитя, кроткая, покорная жена и неистово-страстная любовница. Можно потерять голову от столь неразрешимого вопроса: что же выбрать? Но оборванные голодранцы заставили Хока сделать то, что он давно обязан был совершить.

Гарет осторожно снял кольцо с пальца спящей. Роза даже не почувствовала потери. Кольцо в последнее время стало ей велико. Бедная девочка похудела за несколько дней скитаний. Гарет про себя дал клятву, что однажды он вернет ей наследное кольцо, хотя понимал, что и тогда слишком мало будет у него надежды на ее прощение. Может, когда-нибудь лорд Джон откроет ей тайну похищения кольца.

Хок взял из кошелька несколько монет для Харри, намереваясь попросить молодого человека сопроводить Розу в Тангейт. Остальные деньги вместе с кошельком оставил он своей юной жене и, проклиная себя и ненавидя, быстро спустился вниз.

Гарет разбудил Харри и заговорил с ним.

– Никому не выдавай, куда вы идете с Розой! – строго предупредил рыцарь молодого человека. – Безопасность моей жены в твоих руках, дружище. Не подведи!

– Не подведу, милорд!

– Господь вас храни, Харри! – Гарет поднялся, но замешкался. – Скажи моей жене… скажи ей, что я… – он проглотил ком в горле, не в силах подыскать нужных слов, которые объяснили бы Розе, почему он так поступил.

– Ладно! Ничего не говори! – коротко бросил Гарет.

* * *

Тонкие пальцы солнечных лучей разгоняли утренний туман и проникали через дыры в, крыше чердака. Узкий лучик тихо скользил по лицу Розы, мешая ей спать. Она чихнула и проснулась. Не открывая глаз, Роза протянула руку к мужу.

Но Гарета рядом с ней не было. Роза подскочила, стала тереть глаза и совершенно проснулась. Его плаща тоже не было. Матрас рядом с ней уже остыл. Ее брови удивленно приподнялись, но черты лица сразу же смягчились: она вспомнила прошедшую ночь. После того, что произошло ночью, он никогда ее не оставит! Наверное, Гарет спустился вниз, в трактир, и расспрашивает людей о дороге. Ей очень хотелось поскорее успокоить себя.

Она потянулась, улыбнулась снова и принялась безо всякого стыда вспоминать ночные утехи. Несмотря на грубость и ложное равнодушие, Гарет разрешает ей по утрам спать, сколько ей захочется. И он никогда не отказывает ей в любви. Она получает столько радости и восторга от любовных игр, сколько пожелает!

Роза стала быстро одеваться. Ей так захотелось как можно скорее увидеть мужа! За неимением расчески она пропустила спутанные волосы сквозь пальцы…

Пальцы… Глаза от удивления и ужаса у Розы широко раскрылись. Кольца на пальце не было! Сначала спокойно и методично она перебрала солому, разыскивая кольцо.

Ее охватил страх, когда стало ясно, что кольца в соломе нет. Она почувствовала себя как бы раздетой, оскверненной. Ей казалось, что кольцо давно уже стало частью ее тела.

Роза собрала пожитки Гарета и спустилась с чердака. Ей пришло в голову, что пока они спали, к ним пробрался вор и украл у нее кольцо. Но как тогда случилось, что кошелек, лежавший на видном месте, остался цел и невредим?

«Вор, наверное, торопился или был очень пьян», – придумывала Роза. Ей очень хотелось найти подходящее объяснение. Если все это так, то Гарету достанется еще одна забота: найти и отобрать у вора ее кольцо!

Она вошла в трактир. В тускло-красноватом свете очага Роза увидела лишь четверых оборванных бродяг, сидевших за одним из столов. Они вяло, безо всякого интереса, глянули на нее больными слезящимися глазами.

Роза обратилась к ним:

– Я ищу рыцаря. Вы не видели?

– Высокого блондина?

– Да! Где он?

– Он ушел.

Роза в сердцах топнула ногой.

– Я знаю это. Но куда он ушел?

– Он направился, кажется, по восточной дороге. Мы не спросили, куда.

Молчание повисло в воздухе.

– Он ушел недавно, но уходил быстрым шагом. И те трое в черном, что все шушукались в углу, таинственные такие, сразу же пошли за ним следом.

Роза расстроенно поджала губы и отошла от нищих. Из кухни, вытирая руки о засаленный передник, вышла трактирщица.

– Куда ушел милорд? – требовательно спросила у нее Роза.

– На вашем месте я бы не стала его дожидаться. Он не вернется. Многих горемычных девушек бросают по дороге молодые красавчики вроде вашего. Вам повезло, что ваш хоть за постой заплатил.

Пропуская мимо ушей недобрые замечания трактирщицы, Роза вдруг вспомнила о парне по имени Калли. А что, если кольцо украл он?

– А где парень по имени Калли? – спросила она.

– Еще спит.

Роза побежала по узкому коридору в большую общую спальню. Может, там она застанет вора!

Никого.

Она стремительно выскочила на улицу. Хозяйский мальчик был так удивлен и напуган ее внезапным появлением, что с криком отскочил в сторону. Он кормил зерном кур. Зерно просыпалось, хохлатки с кудахтаньем разбежались по двору. Заметив испуг малыша, Роза попробовала ему улыбнуться, но тут увидела, одного из парней, вчера кутивших в трактире. Она припомнила, что хозяйка назвала его Харри.

– Где твой брат? – в упор спросила Роза.

– Должно быть, спит.

Роза в гневе топнула ногой, из-под башмака полетели во все стороны брызги грязи.

– Он украл у меня кольцо!

Харри побледнел и с трудом проглотил ком в горле. Его напугал внезапный гнев девушки.

– А вы уверены, что украл именно он?

– Скажи, куда мой спутник мог пойти? Ты знаешь? – она остановилась в нерешительности.

Дорога вела и на запад, и на восток. Харри стоял перед ней в полном недоумении. Вдруг его лицо просветлело здравой мыслью.

– Госпожа! – он дотронулся до рукава ее плаща. – Вы пойдете вместе со мной.

– И не подумаю! – Роза решительно оттолкнула его руку.

– Ваш супруг попросил меня проводить вас до Тангейта.

– Но… почему он?..

– Я не спросил, госпожа, о причинах. Он очень беспокоился о вас.

Роза вспомнила, как один из нищих сказал: «Трое в черном, что все шушукались в углу, таинственные такие, сразу же пошли за ним следом». «Вот в чем дело! – подумала Роза. – Гарет ушел один, чтобы увести за собой преследователей! Глупец! К чему было это благородство? Как он мог предположить, что она преспокойно отправится без него вместе с Харри в Тангейт?»