Текст книги "Возвращение"

Анна, сестра Релма, помогла нам сбежать, отдав свою машину и подкинув денег. Сделать это она могла только по просьбе брата.

– Поблагодари ее от меня, – сказала я, тронув Релма за руку. Он вздрогнул и явно растерялся. Мне захотелось спросить, где он был последние недели, но я удержалась – еще рано.

– Обязательно, – отозвался он.

– Слышишь, Релм, – вмешался Кас. – Я положу твои вещи в моей комнате. Я лучше на диване посплю, а то у меня клаустрофобия начинается.

Он двинул Релма кулаком в плечо и вышел.

Майкл Релм улыбнулся мне довольно робко, набрал номер и вышел в гостиную. Я проводила его взглядом, и когда услышала, как он сиплым от слез голосом уверяет, что с ним все в порядке, я почувствовала знакомое тепло. Мне нравится, как Релм заботится о сестре – этим он напоминает мне Брэйди.

– Я буду наверху, – буркнул Джеймс и ушел, оставив на столе открытую папку. Он расстроен – ему мерещится опасность со стороны Релма, а я, негодная, не проявила достаточно чуткости. Я взглянула на Даллас, которая облокотилась на спинку стула и смотрела на меня с самым лицемерным видом.

– Бойфренд и любовник? – хмыкнула она. – Надо же, а с виду и не скажешь…

– Заткнись, – отрезала я, хотя щекам стало горячо. С учащенным из-за возвращения Релма пульсом я побежала по лестнице к Джеймсу.

Глава 10

Молчание, возникшее на площадке перед спальнями, оглушало. Я ожидала, что Джеймс будет ревновать, злиться, но увидела его в кресле у окна – он смотрел на улицу, и вид у него был очень одинокий.

Какая же я дура!

– Джеймс!

– Он твой друг, – сказал он, по-прежнему глядя в окно. – Я это понял. Я даже рад, что он не мертв.

– Ты это неискренне говоришь.

– Что – это? – обернулся он. В тусклом свете ярко-голубые глаза казались темнее. Я присела на кровать, подобрав под себя ноги. Джеймс не то чтобы дулся – ему было больно. И еще в нем чувствовалось замешательство.

– Что я могу сделать? – спросила я.

Джеймс помолчал и опустил голову.

– Чего он хочет? – поинтересовался он. Джеймс поднял голову: лицо у него было несчастным. – Почему он тебе помогает?

– Релм?

– Да. Почему он продолжает рисковать жизнью ради тебя?

Я пожала плечами, но ответ я знала. Релм меня любит, хоть я и не отвечаю ему взаимностью. Мое молчание Джеймса не успокоило.

– Мне кое-что нужно знать, – сказал он, – хотя ответ может мне и не понравиться.

– О боже. Что?

– В ту ночь, когда мы поссорились и ты уехала к Релму, что между вами было?

– Это что, сейчас важно?

Джеймс выдохнул и обессиленно откинулся на спинку стула:

– Отчасти.

– Мы не переспали.

Он закрыл глаза.

– Тот факт, что ты переходишь сразу к этому как к решающему аргументу, мало обнадеживает.

– Я была расстроена.

– Вы целовались?

Я пристыженно кивнула. Мы с Джеймсом тогда не были парой, но я знала, что люблю его. Моя интрижка с Релмом была просто реакцией.

– И не только? – спросил он.

Я снова кивнула, глядя на ветки за окном, которые раскачивал ветер. Казалось, я слышу треск, с которым у Джеймса рвется сердце.

– Ты у него трогала?

– Что трогала?

– Его?

Я засмеялась и покачала головой:

– Нет.

– А он у тебя трогал?

– Джеймс!

– Трогал или нет? Я пытаюсь уяснить, что означает «и не только».

– Нет. – Я встала и подошла к его креслу. – Там он меня не трогал.

– А здесь? – Он указал на мою грудь. Видимо, я изменилась в лице, потому что Джеймс кивнул: – Значит, добрался до второй базы.

– Да ладно, Джеймс! Какая еще вторая база!

Он отвернулся.

– Я его не виню, – пробормотал он. – У тебя красивая грудь.

– Спасибо.

– Да и я сам виноват, повел себя как дурак. Практически отдал тебя ему.

Хотя он пытался рассуждать рационально, из глаза выкатилась слеза. Джеймс быстро вытер щеку, думая, что я не замечу.

Я обняла его за плечи. Он прижался щекой к моей рубашке, обняв меня за бедра.

– Прости, – прошептала я, желая стереть всякое ощущение предательства, которое его, должно быть, жгло. – Релм знает, что я его не люблю. Он знает, что я с ума по тебе схожу.

Джеймс засопел и чуть улыбнулся.

– Тебе не понравилось? – спросил он.

– Нет.

– Потому что ты любишь меня?

– Да.

– Ты не будешь больше его целовать?

– Никогда, – улыбнулась я.

– А меня поцелуешь?

В ответ я припала к его губам. Он не сразу ответил на поцелуй – был очень напряжен. Когда он меня обнял, я чувствовала, как дрожат его руки. Он был словно обнаженный нерв, и наконец Джеймс, мой Джеймс буквально сломался и заплакал мне в волосы, прося прощения за то, что чуть не потерял меня.

Я спустилась в кухню. Джеймс с Касом убежали в магазин за продуктами, решив пропустить обед. Мне показалось, что Джеймс избегает Релма, но, учитывая наш разговор, это скорее хорошо, чем плохо.

В кухне оказалась только Даллас, жарившая нечто похожее на уголь. При виде меня она пожала плечами:

– Я все сожгла. – Она приподняла сковородку. – Курочку?

– Э-э… – Я вгляделась и покачала головой. – Нет, спасибо. У нас не осталось макарон с сыром? Джеймс сегодня готовить не будет.

Даллас отставила сгоревшую сковородку.

– Это я поняла. – Она достала из шкафа коробку макарон с сыром и налила в кастрюлю воды. – Он как? – В ее голосе звучало искреннее беспокойство.

– Он не большой поклонник нашей с Релмом дружбы.

– Надо думать. Судя по его реакции на медкарту, ваше прошлое не было таким, как вы думаете.

– Джеймс меня защищал, – с вызовом бросила я. – А если ты собралась злорадствовать…

– Злорадствовать? Слоун, да я не хочу, чтобы ты была несчастной! И меньше всего желаю плохого Джеймсу. По-моему, вы изначально зря роман затеяли. Вы любите друг друга чересчур сильно, а в современном мире играть в Ромео и Джульетту просто глупо. Вот я решила жить одна!

Я невольно захохотала и присела к столу. Даллас взяла две банки газировки из холодильника и подала одну мне. Иногда я ненавижу ее чуть меньше.

– Релм рассказывал, что мы с Джеймсом и раньше были вместе, – начала я. – Я это предположила, когда нашла фотографию Джеймса с моим братом, но точно не знала. Это напоминало пытки – Джеймс был то ласков со мной, то груб, то флиртовал, то игнорировал, но постепенно мы все выяснили. И уж вранье Программы от правды я как-нибудь отличу.

– Ха, – хмыкнула Даллас, отпивая из банки. – Да, Джеймс бы солгал, чтобы тебя защитить. Отсюда следующий вопрос. – Она крутила кольцо на банке, пока оно не отскочило. – Откуда ты знаешь Релма?

Щекам стало горячо.

– Мы познакомились в Программе.

Она засмеялась:

– Ну, это понятно. Стало быть, вы друзья… – она помолчала, – которые иногда занимаются сексом?

Я взяла свою банку и небрежно сказала:

– Нет, мы просто друзья.

Но даже я сама уловила в своем голосе напряжение и характерное для лжи повышение интонации. Даллас засмеялась.

– Ага, – саркастически сказала она, – мы тоже. – Хладнокровие мгновенно оставило и меня, и Даллас. – Только я дружу с ним с маленькими постельными бонусами, – добавила она, схватив содовую и отойдя к плите, где закипала вода.

Я осталась сидеть за столом со смешанным чувством ревности и недоумения. Мне не приходило в голову, что у Релма может быть своя жизнь за пределами Программы. Но она у него есть. И есть Даллас.

И Даллас четко дала мне понять, что не желает дальше моей дружбы с Релмом.

Я сидела на неубранной постели. В едва прикрытое окно дуло. Джеймс мылся в душе в коридоре – из-под двери выходил пар. Я все не могла успокоиться после разговора с Даллас: разум и сердце никак не могли договориться, что же мне чувствовать. Релм не пришел, и наш с Даллас обед прошел в гробовом молчании – лишь однажды она попросила передать острый соус.

Я не понимала, почему Релм ни разу о ней не упомянул. Столько времени в Программе, столько вечеров за картами – и ни разу у него с языка не слетело имя Даллас? Неужели она его подружка? Даллас – это его Джеймс?

– Еще не спишь? – Вздрогнув, я увидела в дверях Джеймса с полотенцем на бедрах. Мокрые светлые волосы зачесаны назад. Он лукаво улыбался заразительной улыбкой, которая прожигала меня насквозь. – Значит, я пришел немного рано.

Сердце сладко ноет, когда Джеймс удерживает меня своим взглядом – озорным и любящим одновременно. Я смотрела, как он подходит к кровати и медленно, но уверенно наклоняется. Он уже не осторожничает со мной, отдается мне полностью. Я страстно поцеловала его, впившись ногтями в кожу, и потянула на кровать. Хмелея друг от друга, мы не думаем о последствиях.

– Кажется, мне снова нужно в душ, – сказал Джеймс, лежа рядом со мной. Я засмеялась и перевернулась на бок, положив голову ему на плечо.

– Тс-с-с, – приложила я ему палец к губам. – Не испорти минуту.

– Ну да, я же все порчу.

– Замолчи, Джеймс.

– Я и сам испорченный.

– Неправда.

– Тогда выходи за меня замуж.

Я засмеялась, но, не дождавшись новой шутки, приподнялась на локте и заглянула Джеймсу в лицо. Он улыбнулся, но взгляд его остался неожиданно серьезным. От окна тянуло холодом, оно было едва прикрыто, но ни Джеймс, ни я не спешили закрыть поплотнее.

– Отчего бы тебе не выйти за меня замуж? – повторил он. – Ты же знаешь, что все равно выйдешь!

– Да? – спросила я. По коже пробежали мурашки.

Он кивнул:

– На пляже, когда плавать научишься.

Я вздрогнула.

– Я была почти согласна, пока ты не произнес слово «плавать».

– Перестань, – сказал Джеймс. – Нельзя же всю жизнь бояться воды.

Я ответила, что мне-то как раз еще как можно. Джеймс обнял меня, легонько придерживая за затылок.

– Скажи мне «да», – пробормотал он. – Скажи «да» сейчас, чтобы мне больше никогда не спрашивать.

Его губы, его вкус – это знакомое и прекрасное, давящее и тяжелое, это тогда и теперь.

– Да, – закрыв глаза, прошептала я, примащиваясь к Джеймсу. – Когда-нибудь я за тебя выйду. Я для тебя все сделаю.

Его подбородок двинулся – он улыбнулся. Он переплел наши пальцы, поднес мою руку к губам и поцеловал безымянный палец, где раньше было кольцо.

Глава 11

Завтрак прошел крайне неловко, учитывая, что я сидела напротив Релма, а Джеймс рядом со мной. Можно было решить, что Джеймс, как ревнивый собственник, подчеркнуто заявлял на меня права в присутствии Релма, если бы между ложками глазированных хлопьев Джеймс не усмехался бы едва заметно.

– Что-то ты сегодня довольный, – сказал Релм, отпивая черный кофе из пластиковой чашки. Даллас, сидевшая на кухонном столе у мойки, пристально посмотрела в лицо Джеймса, все поняла и отвернулась.

– Да, я очень счастлив, – отозвался Джеймс, не поднимая взгляда.

– Это ненадолго, – не удержался Релм. – И ты это знаешь.

Джеймс широко улыбнулся и встретил подозрительный взгляд Релма.

– Ты и понятия не имеешь, сколько я способен продержаться, – сказал он, коротко засмеявшись. Отодвинувшись от стола, он взял свою тарелку, поцеловал меня в макушку и пошел к раковине. Потом потрепал Даллас по ноге и вышел из кухни, не переставая улыбаться.

Темные глаза Релма метнулись ко мне – тихого парня, который пришел вчера, как не бывало.

– Вижу, вы помирились, – сказал он.

Мне отчего-то расхотелось есть. При знакомстве Релм и Джеймс чуть не поубивали друг друга, потому что Релм меня подставил, так что это мы уже проходили.

– А когда мы с Джеймсом ссорились?

– До отъезда из Орегона, когда ты приехала ко мне домой и целовала меня. Если помнишь.

Звякнула тарелка – Даллас соскочила со стола.

– Это, как я понимаю, мне намек выйти, – сказала она. – Релм, жду тебя на нашем месте.

Когда она проходила мимо, Релм тронул ее за руку. У меня под ложечкой снова что-то болезненно щипнуло.

– Дай мне пару минут, – мягко ответил он. Даллас бросила на меня раздраженный взгляд, кивнула и вышла.

В кухне возникло ощущение приближающейся ссоры, хотя я не понимала, из-за чего нам с Релмом ссориться. Да, я его поцеловала – в благодарность за помощь в Программе. Мне стерли все воспоминания о Джеймсе, но я по-прежнему люблю его, и Релм не может этого не видеть.

– Если ты собираешься вести себя как засранец… – начала я.

– А чего ты ожидала, Слоун? – Релм положил руки на стол и подался вперед, словно готовый к броску. – Я просил тебя держаться от Джеймса подальше? Предупреждал, что с ним ты можешь снова заболеть? Ты в бегах из-за него, потому что повела себя безрассудно и вынудила родителей обратиться в Программу. Чего ты ждешь, аплодисментов? Чего ты от меня-то хочешь, черт возьми?

– Не знаю. Чтобы ты снова стал таким, как в Программе.

– То есть таким, каким ты хочешь меня видеть?

– Я этого не говорила.

– Не пытайся мне диктовать, как себя вести и что чувствовать.

– Я не пытаюсь…

– Не пытаешься? – заорал он. Я отпрянула, испугавшись его грубого тона. – Почему ты не приняла таблетку, Слоун? Почему ты не помнишь? – Я посмотрела на дверь, боясь, что нас услышат. У Релма приоткрылся рот – знакомая гримаска. – Из-за него, так? Из-за Джеймса?

– Это же невозможный выбор! Таблетка только одна – как мне выбирать?

– Легко! Я дал ее тебе!

Я покачала головой:

– Слишком рискованно. Как прикажешь совершать этот прыжок веры, если вокруг люди сходят с ума от воспоминаний, как Лейси?

– Это ж тебе не подобие стрессового перелома! Таблетка лишь выпустит то, что наглухо заперли в Программе. Будет, конечно, больно, но это тебя не убьет!

Я подалась к Релму, стараясь не сорваться на крик и не очень преуспев:

– Спасибо, успокоил! Дело не только в Джеймсе! Твоя сестра сказала, мне может не понравиться то, что я узнаю о своем прошлом. Я не знаю, кем я была, Релм, но знаю, кто я сейчас. Что плохого в желании жить настоящим?

Лицо Релма смягчилось, он протянул ко мне руку, почти коснувшись меня.

– Ничего плохого, ничего, – заговорил он. – Больше Анна тебе ничего не сказала?

– Сказала, что я, возможно, не прощу тебя. За что? Что ты утаиваешь? – Я мало помню свое пребывание в Программе – фрагменты, эпизоды, как мы с Релмом играем в карты или смеемся. Мое прошлое стерто, но Релм к нему каким-то образом причастен. В этом он признался не сразу, а только когда я потребовала. У него еще остались секреты – его сестра фактически это подтвердила. И все же… я ему доверяю. Доверяю, хоть и чувствую, что он мне лжет.

– Анна не хотела, чтобы я все вспомнил, – по ее словам, прошлое слишком болезненно. Сейчас я ее вполне понимаю. Я рассказал тебе все, что мог, Слоун, – сказал Релм, явно расстроенный. – Этого должно быть достаточно. Если примешь таблетку, узнаешь правду.

– А если не приму? Если отдам Джеймсу, что вспомнит он?

Глаза Релма сузились при мысли, что его подарок попадет к Джеймсу.

– Может, он поймет, что вы не подходите друг другу?

Я хотела убрать руку, но Релм проворно схватил меня:

– Прости, Слоун, не уходи!

– Ты же от меня ушел! – В этом крике прорвалась вся печаль и тревога от внезапного исчезновения Релма. – Оставил мне дурацкую таблетку и ушел, – прошептала я.

Релм вздрогнул и поднес мою руку к губам.

– Знаю, – пробормотал он, удерживая ее. – Но я так тебя люблю. – Он начал целовать костяшки пальцев. – Я хотел, чтобы ты могла все вспомнить… – Его прикосновения проникали сквозь кожу, томили меня и пугали. – Скажи, что ты тоже по мне скучала!

Я глубоко задышала – поцелуи поднимались выше по внутренней стороне руки, где кожа нежнее. Релма знает мой разум, а не сердце, но нельзя отрицать, что мне его не хватало. Я очень, очень соскучилась.

– Скучала, – прошептала я. Рука Релма скользнула к плечу и подтянула меня достаточно близко для поцелуя. Передо мной оказались темно-карие глаза, горячие, но темные. Темные и измученные. Это заставило меня опомниться. Релм, должно быть, прочел это по моему лицу, потому что на его щеках заиграли желваки.

– Джеймс тебя не любит, – сказал он, обдавая теплым дыханием мои губы. – Если бы любил, заставил бы принять таблетку.

От двери послышался шорох. Мы обернулись: на пороге с непроницаемым видом стоял Джеймс. Я оттолкнула руку Релма и отшатнулась от стола, но поздно: Джеймс видел и слышал все. Он не смотрел на меня, только на место, где я только что сидела. Без единого слова он повернулся и ушел.

Дорога наверх казалась бесконечной. Во рту пересохло. Джеймс слышал наш разговор и видел, что Релм подобрался почти вплотную. Как я могла это допустить?

– Джеймс? – тихо сказала я, толкнув дверь в спальню. Дверца шкафа приоткрыта, цепочка от лампы еще покачивается.

– Думаешь, он прав?

Обернувшись, я увидела Джеймса в дальнем углу. Он не насмехался, не злился – стоял подавленный, не в силах смотреть мне в глаза. В кулаке он сжимал пакетик.

– Ты насчет таблетки? – уточнила я, ничего так не желая, как исправить то, что натворила. Джеймс не подпустил бы к себе вплотную другую девушку, хотя Даллас из кожи вон лезет.

Джеймс поднял взгляд. Я заметила, что веки у него красные.

– Насчет себя. Ты считаешь, я должен был заставить тебя принять таблетку?

Я стала отказываться, но Джеймс уже все решил. Слова Релма его ошеломили, заставили усомниться. Релм хорошо знал, куда больнее ударить.

Джеймс протянул мне пакетик, но я на него не взглянула, и он запихнул его в задний карман.

– Джеймс, – начала я.

– Хватит лжи, – перебил он. – Вот сейчас, с Релмом, что это было? Господи, Слоун, ты с ним спала?

– Нет!

– Я же слышал, как ты ответила, что скучаешь по нему! – Его губы страдальчески приоткрылись, глаза увлажнились. – Ты его почти поцеловала. Я… я же все видел, и ты ни разу, – он ткнул пальцем в моем направлении, – ни разу не сказала ему прекратить!

По щекам у меня потекли слезы, но ответить было нечего. Мне нет оправдания – я действительно скучала по Релму и не стала лгать. Между нами есть прочная связь, которую я не могу привязать к определенному воспоминанию. Я доверила Релму свою жизнь, и порой он использовал это против меня.

– Я отказываюсь тебя понимать, потому что для меня это… – Джеймс показал в коридор, – означает, что он типа твой бойфренд. И я ревную! Да, я ревнивец, и как же мне это не нравится! – застонал он, схватившись за волосы. – Я думал, что есть только ты и я, Слоун, вместе навсегда или вообще никак!

– Я тоже так хочу!

– Он дал тебе таблетку, – сказал Джеймс. – Возможность вернуть воспоминания. У меня нет такой власти, и кто знает, как бы я поступил, если бы была. Может, он прав, я должен был заставить тебя принять…

От дверей послышался звук. Мы обернулись и увидели Даллас с банкой колы.

– Какую таблетку? – спросила она, даже не сделав вид, что не слушала наш разговор. Ее темные глаза не отрывались от Джеймса, но он был лишь раздражен ее вмешательством. Не дождавшись ответа, Даллас вошла в комнату. Скрип ее ботинок в маленькой комнате показался очень громким. Поставив колу на столик, она повторила: – Какую таблетку?

– Расслабься, – послышался голос Релма. У меня стало горячо в животе, когда за ней вошел Релм, косясь на Джеймса. – Я дал таблетку ей, – обратился он к Даллас.

Она обернулась, но не успела ответить: Джеймс бросился на Релма, впечатав его в голую белую стену. Релм ударил первым – кулак с тупым звуком врезался в скулу Джеймса. Я закричала и бросилась вперед, но они уже катались по полу и ожесточенно дрались. Я даже не могла протянуть руку, чтобы схватить их и растащить.

– Прекратите! – закричала я, хватая Джеймса за локоть – он отвел руку, чтобы ударить Релма. Он отмахнулся и пропустил очередной удар. Релм прыгнул сверху, но Джеймс ударил его в лицо. Из носа Релма брызнула кровь. Даллас длинно выдохнула и наконец-то подошла помочь. Я кричала им обоим перестать, но они будто решили убить друг друга. Кровь летела с губ Релма, когда он яростно что-то выкрикивал, а Джеймс бил везде, куда мог попасть.

Релм упал на бок. Джеймс опустился на колени и занес кулак, но Даллас выхватила из кармана нож. Блеснуло лезвие, приставленное к горлу Джеймса, и он замер. Я вытаращенными глазами смотрела, как Даллас, чуть нажимая, повела ножом по коже. Джеймс скосил глаза, стараясь разглядеть, где она стоит. Он тяжело дышал, из ссадины на скуле текла струйка крови.

– Я не могу позволить его убить, – сказала она. – Извини.

Секунду стояла тишина. Даллас опустила нож, и Джеймс, не сводивший с нее глаз, поднялся на ноги, мельком взглянув на меня. Мне хотелось подойти и убедиться, что у него нет серьезных повреждений, но я решила дать ему остыть.

Релм сел, опираясь о колени. Кровь текла с его лица – капли стучали по деревянному полу. Даллас с потемневшим лицом переводила взгляд с меня на него и, наконец, схватила колу и сделала глоток.

Я стояла, не в силах произнести ни слова. Даллас вдруг швырнула недопитой банкой в Релма, попав в плечо. Банка упала на пол и покатилась, оставляя липкий коричневый след. Я вскрикнула и отступила, глядя на Даллас. Кола, пузырясь, вытекала из отверстия банки.

– Значит, ты достал Панацею, – зарычала она, – и отдал ей?

Даллас в бешенстве взглянула на меня. Я съежилась, охваченная чувством вины.

– Не сейчас, Даллас, – сказал Релм.

– Не уходи от разговора! Клянусь, я…

Релм вскочил на ноги. С такой кровавой маской у него был вид сумасшедшего, и я впервые испугалась его. Он сжал кулаки, но Даллас не отступала.

– Пошла вон, – сказал он сквозь зубы.

– Не пойду, пока не расскажешь, где ты взял Панацею, и не объяснишь, почему ей! – У Даллас тряслись губы, будто она еле сдерживала слезы. Я ожидала, что Релм ее обнимет, назовет «милой» и успокоит, но он и не подумал это сделать.

– Ты ничего не значишь, Даллас, – серьезно сказал он. – Для меня ты ничего не значишь в том смысле, как она, сама знаешь. Я ее люблю, вот тебе и весь ответ.

В комнате стало ужасно тихо. Даллас опустила взгляд, уязвленная словами Релма. От них несло предательством, и ощущение вдруг показалось мне очень знакомым, хотя я и не помнила, когда испытала его.

– Ненавижу вас обоих, – пробормотала Даллас и вышла, не поднимая головы.

Мне было все равно – я ее тоже терпеть не могла. Но когда Релм сник, я поняла, что у них не просто «дружба с привилегиями». При этом он не задумываясь выставил ее и жестоко обидел. Такова его любовь? Когда я перестану для него что-то значить, он и меня прогонит?

Ни Релм, ни я не сделали попытки подтереть колу, которую разлила Даллас. Меня трясло от возбуждения, но внутри я тонула в бездонной черноте, изнемогая от боли.

– Что происходит, Релм? – не выдержала я. – Что еще за Панацея?

Он провел рукой по подбородку, стирая кровь.

– Оранжевая таблетка, которую ты прячешь, способна устранить последствия пребывания в Программе. Условное название – Панацея. В Программе об этом узнали и разгромили лабораторию. Убили ученого, который создал препарат. Осталась всего одна таблетка.

Я ее не заслуживаю. Даллас, Джеймс, сотни других отдали бы за Панацею все на свете.

– Почему ты отдал ее мне?

– Потому что она тебе нужна, – просто сказал Релм. – Ты вне системы, ты нарушила правила. Программа хочет тебя вернуть, Слоун, и это единственный способ защитить то, что от тебя осталось.

– А как…

– Простите, что перебиваю. – С порога Кас, небритый, с волосами, стянутыми в понитейл, недоуменно оглядывал разгромленную спальню. – Но у нас гость.

Релм тут же схватил меня за локоть и оттащил назад.

– Кто? – быстро спросил он. – Как нас нашли?

– Похоже, Даллас все же разыскала доктора.

Релм чертыхнулся себе под нос. Я чуть не закричала, смертельно испуганная словом «доктор».

– Он что-нибудь сказал? – спросил Релм, вытирая окровавленные руки подолом футболки, будто после этого сразу начнет выглядеть презентабельно.

– Что пришел поговорить. И о них спрашивал. – Кас показал на меня.

– Нет! – ахнула я. – Релм, за мной пришли, что ли?

– Нет, милая. Даллас давно разыскивала этого человека, несмотря на мои возражения. – Он досадливо качнул головой. – Вряд ли он представляет собой угрозу. Этот доктор не из Программы. – Они с Касом переглянулись, и Релм пошел в коридор, негромко добавив: – По крайней мере, уже нет.

Спускалась я в совершенно растерзанном состоянии – боясь доктора, мучаясь виной перед Джеймсом, пристыженная тем, что не оценила подарок Релма – реакция Даллас это доказала. Сердитый взгляд Даллас излучал такую ненависть, что я перешла на другую сторону гостиной. Релм закончил умываться и подошел ко мне. Кас направился в кухню, где сидел доктор.

Я ожидала Джеймса, но минуты шли, а он не показывался. Я обеспокоенно поглядывала на Даллас, но ей было все равно. Я начала не на шутку волноваться.

– Где Джеймс? – спросила я Релма. Он раздраженно пожал плечами, оскорбившись вопросу. Я уже хотела спросить Даллас, когда мое внимание привлекло движение в коридоре, и в гостиную вошел человек, не дожидаясь, когда его представит Кас.

Высокий и худой, в темно-сером костюме, с седой бородой, он походил на богатого дедушку, но когда он заговорил, жесткий голос прорезал тишину.

– Вы здесь совершенно без охраны, – сказал он, оглядывая нас, пока не увидел Даллас. – Что, если бы я оказался хендлером?

– Тогда вы были бы одеты в белое.

Старик не улыбнулся.

– Я не о том, мисс Стоун. Вы все, – он обвел рукой полкомнаты, – сообщники. Одна оплошность, и вы в тюрьме, а то и в Программе. Я настаиваю, чтобы вы были осторожнее. В случае задержания я не смогу вас спасти.

Даллас немного оттаяла, опустила взгляд и начала кусать ноготь большого пальца. Остальные остались спокойными. Гость остановился перед нами, как командир перед строем. Джеймса все не было – я неожиданно осталась одна.

– Кто вы? – спросила я наконец.

Доктор сунул руки в карманы костюма и сжал губы, словно укоряя себя за оплошность.

– Извините, не представился, – торжественно начал он. – Я уже некоторое время слежу за вашим случаем, мисс Барстоу. – Он шагнул ко мне и протянул руку. – Артур Причард, создатель Программы.