Текст книги "Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида"

Газета Tebi Buys выходила под руководством Рупена Машояна (Rupen Maşoyan, 1928–1999, Стамбул) и Ерванта Гобеляна (Yervant Gobelyan, 1923–2010, Стамбул). Оба они играли важные роли в истории армянских изданий в Стамбуле. Машоян писал статьи для различных газет и журналов, например для Hantes Mışaguyti («Журнал культуры»), который издавали выпускники Гимназии Гетронаган (Getronagan), для Jamanak, для Agos и для газеты Nor Таг («Новая эпоха»); кроме того, он преподавал в этой гимназии[30]30
  Cm. URL.: www.arasyayincilik.com/tr/yazarlar/rupen-masoyan/57 (дата обращения: 8.06.2020).


[Закрыть]. Гобелян был плодовитым автором. Известны такие его книги, как Yerani Те[31]31
  Такую транслитерацию предлагает издательство Aras.


[Закрыть] («Хорошо бы», 1948), Khtcangarner[32]32
  См. сноску 26.


[Закрыть] («Мозаики», 1968) и Memleketini Özleyen Yengeg[33]33
  Подробную биографию Гобеляна можно найти в интернете. URL.: www.arasyayincilik.com/tr/yazarlar/yervant-gobelyan/79 (дата обращения: 8.06.2020).


[Закрыть] («Рак, который скучал по родине», 1998); в 1948 г. он основал издательство «Теби Луйс» (Tebi Luys). Под его руководством выходила еженедельная газета Luys («Свет»), а затем – газета Tebi Luys, которая закрылась из-за нехватки средств. В 1953–1954 гг. он работал в ежедневной газете Аук («Заря») в Бейруте[34]34
  Ibid.


[Закрыть]; после возвращения в Стамбул он до 1957 г. работал в газете Marmara. Потом он опять уехал в Бейрут, где жил до 1965 г. и работал в еженедельном журнале Sp‘iwfk‘ («Диаспора»). В последние пятнадцать лет жизни Гобелян работал в армяно-турецком еженедельнике Agos. В еженедельнике Tebi Luys он публиковал в первую очередь литературные тексты, стихотворения и заметки о культурной жизни в Стамбуле, Советской Армении и общинах диаспоры. В справочнике Нау Barperagan Mamuli Madenakidutyun указано, что Tebi Luys появляется только в 1948 г.[35]35
  Amalia Giragosyan (Hg.). Hay Barperagan. S. 72.


[Закрыть], но эта дата может быть неверной: девятый выпуск газеты датирован 29 апреля 1950 г., то есть первый номер должен был выйти в марте 1950 г.[36]36
  Tebi Luys. 29 Apr. 1950. № 9.


[Закрыть] Возможно, разницу в датах можно объяснить тем, что в 1948 г. было основано издательство с таким названием, а газета появилась позднее. В июне 1951 г. она ненадолго закрылась из-за нехватки средств, а в следующем году продолжила выходить[37]37
  Pakarat Tevyan. Erchanig Darekirk‘ 1953. Istanbul: Varol Matbaasi, 1952. S. 9.


[Закрыть].

Еще один еженедельник, Paros, был создан Таквором Аджуном (Takvor Acun) в 1949 г., то есть в разгар кризиса, связанного с выборами патриарха, и вызванного им раскола внутри армянской общины. Название Paros часто использовалось для армянских газет и журналов в разных странах. Справочник Hay Barperagan Mamuli Madenakidutyun перечисляет много публикаций с таким названием, но только не стамбульский журнал. Пакарат Тевьян (Pakarat Tevyan) пишет, что Paros некоторое время выходил ежедневно. Выпуск этого журнала прекратился через пять лет, в 1954 г.[38]38
  Pakarat Tevyan. Erchanig Darekirk‘ 1954. Istanbul: Varol Matbaasi, 1953. S. 10.


[Закрыть]

Вторую важную группу источников, после газет и журналов, составляют ежегодники, которые выпускались организациями или частными лицами. Одним из самых известных составителей ежедневников был Теотиг (Teotig[39]39
  Теодорос Лапчинджян (Teodoros Lap^inciyan), также известный как Теотиг (Teotig, 1873, Стамбул – 1929, Париж) работал в газетах Piwzantion («Византия»), Manzume-i Efkar, Ceride-i $arkiye и Dzaghik («Цветок»). Вместе со своей женой Аршагуи Теотиг (Джезведжян) (Arşaguhi Teotig (Cezveciyan)) он выпускал с 1907 г. Azkayin Daretsoytse. Эта работа продолжилась и после смерти Аршагуи в 1921 г. В 1912 г. вышла его первая книга, Dib и Dar («Печать и буква»), посвященная 400-летию армянской печати. В 1915 г. он был заключен под стражу, а в следующем году вначале изгнан в Измит (Izmit), а затем выслан по маршруту Эскишехир (Eskişehir) – Конья (Konya) – Позанти (Pozanti), где его в конце концов спасли местные армяне. Теотиг вернулся в Стамбул, но в 1923 г. он снова, как и многие другие, покинул город. В этот раз он уехал на Кипр и в итоге оказался в Париже. Его подробную биографию можно найти в книге: Teotig. // Nisan Amti. Hg. von Dora Sakayan. Istanbul: Beige Yay, 2010.


[Закрыть]) – он выпускал альманах Azkayin Daretsoytse («Альманах для всех»). Важными для моего исследования были альманахи Entartsag Darēkirk‘ Surp P‘rgich‘ Azkayin Hiwantanotsf («Альманах Армянской национальной больницы “Сурп Пргич”») за 1932,1937–1939,1942 и 1944–1949 гг. и Erchanig Darekirk‘ («Веселый альманах») за 1944–1954, 1957, 1958 гг. Их издавал Пакарат Тевьян[40]40
  Пакарат Тевьян (1893–1967) создал альманах Erchanig Darekirk‘ в 1928 г. и выпускал его на протяжении 40 лет. Ср.: Arsen Yarman. Sunum // Surp Ptrgic Ermeni Hastanesi 1900–1910 Salnameleri. Bd. 13. Istanbul: Surp Pirgic; Ermeni Hastanesi Vakfi Kültür Yay., 2012. S. 312.


[Закрыть], и оба альманаха отличались разнообразием содержания – в них можно было найти отрывки из армянских романов и другой художественной литературы, новые законы, статьи, появившиеся за год в армянских газетах, биографические справки, заметки об истории и искусстве, статистические данные, имеющие отношение к турецкой и армянской жизни. Стоит отметить, однако, что Сервер Р. Искит (Server R. Iskit), автор многих работ об издательском деле в Турции, занимавший важную позицию в Главном управлении печати (Matbuat Umum Müdürlügu), не упоминает ни одного из этих альманахов в разделе «Особые ежегодники» (Hususi Salnameler) своей книги Türkiyede Neşriyat Hareketleri Tarihine Baki? («Обзор истории печати в Турции»)[41]41
  Server R. Iskit. Türkiyede Neşriyat Hareketleri Tarihine Baktf. Ankara: Milli Egitim Basimevi, 2000. S. 232–239.


[Закрыть]. В разговоре о ежегодниках стоит также упомянуть особое издание к пятнадцатой годовщине (1938) основания Турецкой Республики, выпущенное Торосом Азадяном (Toros Azadyan, Т. Azad)[42]42
  Торос Азадян (1893–1955) был одним из самых плодовитых авторов республиканского периода. Он занимался также издательской деятельностью. Среди его книг – Hushamadean Karageözyan Orpanotsi 1913–1948 («Альманах сиротского приюта Карагёзян»), Lipananean Hasher («Воспоминания о Ливане») и KevorkArk. Arslanyan (1867–1951). Кроме того, он издавал Mshaguyt‘ Azkakragan Darekirk‘ 1948 (Этнографический альманах «Мшагуйт»). В 1949 г. Азадян был направлен для переговоров с киликийским католикосатом как представитель патриаршего местоблюстителя, Кеворка Арсланяна (Kevork Arslanyan).


[Закрыть] и Мардиросом Кочем (Mardiros Koç, М. Koç)[43]43
  Мардирос Коч был тогда главным редактором в Jamanak.


[Закрыть]. В этом издании собрана важная статистическая информация об армянском населении в турецких провинциях. Третья важная группа источников – это мемуары выдающихся интеллектуалов того времени, таких как Торос Азадян, Грант Гюзелян (известный также под псевдонимом Кючюкгюзелян (Kücjükgüzelyan)), Хагоп Арсланян, Уильям Сароян (William Saroyan), Хайк Ачикгёз (Hayk Açıkgöz) и др.

Кроме того, к первичным источникам, которые я использовала в своем исследовании, относятся частные документы и архивы Арама Пехливаняна, которые сейчас находятся в Берлине, в ведении его дочери Мелине Пехливанян (Meline Pehlivanian), а также интервью, которые я проводила в разных странах. Информацию о событиях Новейшей истории мне помогли собрать интервью с Варужаном Кёсеяном (1920, Эдинджик – 2011, Стамбул), Дживаном (Civan) и Хайгуи (Hayguhi) Чакар (Qakar, оба родились в Орду (Ordn) и переехали в Монреаль, где Дживан умер в 2016 г., вскоре после нашего разговора), Эвдокси Суджян Парсехьян (Evdoksi Suciyan Parsehyan, родилась в Стамбуле и умерла в Монреале в 2013 г.), Бахдиком (Baghdik) и Шушан (Shushan) Хагопян (Hagopyan, оба родились в Стамбуле, проживают в Монреале), А. К. (место рождения – Вакыф (Vakif), провинция Хатай (Hatay), проживает в Берлине), К. Б. (место рождения – Лидже (Lice), провинция Диярбакыр (Diyarbakir), проживает в Берлине), Ара Тошикяном (родился в Стамбуле, проживает в Берлине), Ара Гармиряном (Ara Garmiryan, родился в Стамбуле, умер в 2016 г. в Монреале), Н. Д. (место рождения – Малатья (Malatya), проживает в Стамбуле), А. Б. (место рождения – Кютахья (Kütahya), проживает в Мюнхене) и К. А. (место рождения – Сивас (Sivas), проживает в Мюнхене). Эти интервью строились с использованием открытых вопросов. Как правило, я начинала с разговора о семейной истории собеседника, а затем переходила к их личному опыту.

В диаспоре армяне создавали землячества, которые часто выпускали объемные книги, где рассматривались история, этнография, география, население и экономика мест их исхода в последние несколько десятилетий. Вот примеры таких книг: Bad-mut‘iwn Antebi Hayots (1953)[44]44
  Kevork A. Sarafian. Armenian History ofAintab / Badmut‘iwn Antebi Hayots. Los Angeles, CA: Union of Armenians of Aintab in America, 1953.


[Закрыть], Tiwtsaznagan Urfan Ew Ir Hayortinere («Героическая Урфа и ее армянские отпрыски», 1955)[45]45
  Aram Sahagian. Tiwtsaznagan Urfan Ew Ir Hayortinere. Beirut: Dbaran Atlas, 1955.


[Закрыть], Badmut'iwn Daröni Ashkharhi («История Таронской провинции», 1956)[46]46
  Garo Sasuni. BadmutJwn Daröni Ashkharhi. Beirut: Dbaran Sevan, 1956.


[Закрыть], Kharpert Ew Anor Osgeghen Tashde («Харперт и его Золотая долина», 1959)[47]47
  Vahe Haig (Hg.). Kharpert Ew Anor Osgeghen Tashde. New York: Kharpert Armenian Patriotic Union, 1959.


[Закрыть], BadmuCiwn Baghnadan («История Багнадана», 1966)[48]48
  Hovag Hagopian. Badmut‘iwn Baghnadan. Boston: Hayrenik PubL, 1966.


[Закрыть], Badmutfwn Hayots Arapgiri («История армян Арапгира», 1969)[49]49
  Antranig L. Poladian. Badmut‘iwn Hayots* Arapgiri. New York: Hradaragufiwn Amerigayi Arapgiri Miutean, 1969.


[Закрыть], Badmakirk‘ Chmshgadzak‘i («Летопись Чемишгезека», 1971)[50]50
  Haygazn Ghazarian. Badmakirk‘ Chmshgadzak‘i. Beirut: Hamazkayin Publ., 1971.


[Закрыть], Badmutfwn Zeytuni 1409–1921 («История Зейтуна», 1996)[51]51
  Misak‘ Sisefian. Badmut‘iwn Zeytuni (1409–1921). Beirut: ohne Verlag, 1996.


[Закрыть], Bad-makirk‘ Hushamadean Sepasdio Ew Kavari Hayut‘ean («Летопись армян из Себастии [Сиваса] и ее округи», в двух томах, 1974 и 1983)[52]52
  Badrig Arakel, Hushamadean Sepasdio Ew Kavari Hayutean. Bd. 1,2. Beirut: Mshag Dbaran, 1979; New Jersey, 1983.


[Закрыть] и Bolis Ew Ir Terě («Болис [Стамбул] и его роль», 1965–1968)[53]53
  Это филологическая работа, так что по своей природе она отличается от других перечисленных книг. Автором четырехтомного издания Bolis Ew Ir Terě был Хагоп Сируни (Hagop J. Siruni), известный тюрколог, который после 1915 г. переехал в Румынию.


[Закрыть]. Как правило, во всех этих книгах можно найти небольшую главу, посвященную событиям середины XX века. Не все из них я использовала для своего исследования.

Протоколы заседаний Армянского национального собрания 1950 г. и отчеты его комиссий по вопросу кризиса 1944–1950 гг., связанного с выборами патриарха, дали официальное подтверждение другим моим источникам и позволили мне полнее воссоздать правовой контекст конца сороковых и начала пятидесятых годов. Мемуары Тороса Азадяна, который представлял патриархат на судебном разбирательстве в Бейруте, помогли мне лучше понять позицию патриарха[54]54
  Toros Azadyan. Lipananean Husher. Istanbul: Dogu Basimevi, 1949.


[Закрыть]. Переписка Католикоса всех армян Кеворка VI во время кризиса со Стамбульским патриархатом, с католикосатом Киликии в Бейруте и другими религиозными лидерами дает возможность разобраться в механизмах религиозной власти, которые непосредственно вызвали кризис, как международных, так и ограниченных одной общиной[55]55
  Santro Pehputyan (Hg.). Vaverakrer Hay Yegeghetsu Badmutean: Kevork VI. Gatoghigos Amenayn Hayots (1938–1955). Bd. 6. Jerewan: Osgan Yerevantsi Publ., 1999.


[Закрыть].

Документы, которые я получила из Турецкого государственного архива республиканского периода, подтвердили мои наблюдения насчет действий Турецкого государства по отношению к армянской прессе и армянам вообще. Иначе говоря: материалы из архива премьер-министра, о которых я подробно расскажу далее, стали официальным подтверждением того, что отрицание геноцида встроено в структуру Турецкого государства.

Основные предпосылки этой книги

Исторические труды, которые создаются сейчас в Турции, очень избирательно работают с источниками и обходят вниманием целые их категории. Если бы историки Турции и Османской империи принимали во внимание устные и письменные свидетельства курдов, армян, греческого населения Турции («Рум»), ассирийцев и других групп, историческое повествование выглядело бы совершенно иначе[56]56
  Seda Altug, доклад в Мюнхенском университете, “Viewing state and society relations in Ottoman-Kurdistan from post-Ottoman Syria”, Calouste Gulbenkian Foundation, Gomidas Institute and LMU Turkish Studies Lecture Series: The Ottoman Empire and Its Eastern Provinces, 9 Jan. 2013.


[Закрыть]. Современная турецкая историография основывается в первую очередь на государственных документах, написанных на османском или современном турецком, на воспоминаниях чиновников и отдельных консульских отчетах, тогда как многочисленные проблемные зоны предаются забвению. Как пишет Ганс-Люкас Кизер (Hans-Lukas Kieser) во введении к своей книге Der verpasste Friede («Упущенная возможность мира»), официальная турецкая историография просто не замечает армян, курдов и все христианское наследие Анатолии; хотя история Турции без этих важных компонентов будет похожа на историю Германии без упоминания евреев или историю Калифорнии без коренных жителей Америки[57]57
  Hans-Lukas Kieser. Der verpasste Friede, Mission, Ethnie und Staat in den Ostprovinzen der Türkei 1839–1938. Zürich: Chronos, 2000. S. 17.


[Закрыть]. Искажается и переписывается история не только восточных провинций, но и западной части Малой Азии. Совсем недавно турецкие историки начали понемногу обращать внимание на другие источники помимо правительственных[58]58
  См.: Biray Kolluoglu Kirh. Forgetting the Smyrna fire // History Workshop Journal.
  60 (1). 2005. S. 25–44; Dora Sakayan (Hg.). Smyrna 1922: Das Tagebuch des Garabed Hatscherian. Klagenfurt: Kitab-Verlag, 2006.


[Закрыть]. Решение не использовать неофициальные источники можно признать формой отрицания геноцида (через умалчивание). Есть и другая форма – встраивать эти источники в парадигму отрицания. Геноцид – это поворотный момент в любой истории. Он определяет не только будущее страны или региона, где это случилось. Последствия геноцида ощущаются теми, кто его пережил, и поколениями их потомков, где бы они ни жили. Нельзя использовать созданные ими исторические источники, не принимая во внимание этот поворотный момент и те многочисленные следы, которые он оставил в истории. Иначе источники окажутся вырванными из контекста.

В последние десятилетия в Турции – но чаще в других странах – благодаря небольшой группе ученых возник новый способ писать историю. Его можно встретить в работах Танера Акчама (Taner Akçam), Сейхана Байрактара (Seyhan Bayraktar), Исмаила Бешикчи (Ismail Beşikçi), Хамида Бозарслана (Hamid Bozarslan), Дэвида Гонта (David Gaunt), Ди лека Гювена (Dilek Güven), Хильмара Кайзера (Hilmar Kaiser), Ганс-Люкаса Кизера (Hans-Lukas Kieser), Дженет Клейн (Janet Klein), Эрика-Яна Цюрхера (Erik-Jan Zürcher), а с недавних пор также Угура Унгёра (Ugur Üngör) и Мехмета Полателя (Mehmet Polatel). Они возвращают из забвения историю греков, армян, ассирийцев и курдов в Османской империи. Работы армянских историков и других исследователей, таких как Стефан Астурян (Stephan Astourian), Вахакн Дадрян (Vahakn Dadrian), Грант Дер-Андреасян (Hrant Der Andreasyan), Кеворк Бардакджян (Kevork Bardakjian), Ричард Хованнисян (Richard Hovannisian), Раймонд Г. Кеворкян (Raymond Н. Kevorkian), Марк Нишанян (Marc Nichanian), Кеворк Памукчиян (Kevork Pamukciyan), Ара Сарафян (Ara Sarafian), Вахе Ташджян (Vahe Tachjian), Анахиде Тер-Минасян (Anahide Ter Minassian) и Арус Юмул (Arus Yumul), позволяют увидеть исторический континуум и обеспечивают историкам, работающим на западных языках или на турецком, доступ к важным армянским и армяно-турецким источникам, таким как мемуары, романы, газеты, письма, статистические данные и заметки Армянского патриархата. Конечно, эти процессы происходит вне Турции, но они не могут не оказывать влияния на производство знания в Турции. С середины 1990-х гг. в турецкой исторической науке стало развиваться течение, критически рассматривающее историю первой половины XX века. За последние двадцать лет турецкая наука стала намного лучше распознавать политические инструменты, которыми государство пользуется для преследования оставшихся в Турции немусульманских сообществ, например, погромы 6–7 сентября 1955 г., налоги на имущество 1942 г., изгнание греческого населения в 1964 г., убийство и депортации в Дерсиме в 1938 г.[59]59
  Более подробную информацию можно найти в следующих книгах: Şükrü Aslan (Hg.). Herkesin Bildigi Str: Dersim. Istanbul: Ileti^im Yay., 2010; Izzettin Qalişlar (Hg.). Dersim Raporu. Istanbul: Iletişim Yay., 2011; YaRin Dogan. Savru-lanlar Dersim 1937–1938 Hatta 1939. Istanbul: Kirmizikedi Yay., 2012; Özgür Fmdik. Kara Vagon: Dersim-Kirim ve Sürgün. Istanbul: Fam Yay., 2012; Cihangir Gündogdu, Vural Gent;. Dersimde Osmanh Siyaseti: tzäle-i Vahset, Tahsis-i Itikäd, Tasfiye-i Ezhän 1880–1913. Istanbul: Kitap Yay., 2013.


[Закрыть], а также выселение евреев из Фракии в 1934 г.

Эти острые моменты, когда действия государства становились особенно жестокими, невозможно понять, если не обращать внимание на едва заметные социально-политические взаимосвязи и на повседневную действительность, которая служит фоном для этих происшествий. Моменты обострения возникают только в определенном общественном и политическом контексте. В этой книге я рассматриваю в первую очередь привычную, банальную повседневность, которая сложилась в обществе после геноцида, и то, как при этом выглядела жизнь армян в Стамбуле и провинциях. Отрицание геноцида стало частью рутины. Его нужно поместить в более широкий контекст и сделать предметом исторической дискуссии. Каждый раз, когда я преподаю историю Османской империи и Турции XIX и XX веков, я задаюсь вопросом: как можно говорить об этих годах, без того чтобы упомянуть массовую жестокость в конце этого периода, которая в итоге вылилась в геноцид? Признаюсь, мне легче преподавать в Германии, чем было бы в других странах, потому что ни один историк, который здесь вырос или родился, если это серьезный ученый, не может представить себе историю Германии XX века без упоминания Холокоста. И тем не менее османская и турецкая история сейчас для многих выглядит иначе. Дискуссии, которые ведутся среди немецких и – шире – европейских историков и социологов с 1970-х и 1980-х гг., никак не отозвались в османской и турецкой историографии, ни в Турции, ни в других странах. Я не умаляю важности существующего сейчас критического подхода к изучению турецкой истории; но отрицание геноцида, его практические и теоретические механизмы все еще ждут исследователей, которые ими займутся.

Признаюсь, меня поразило количество и разнообразие источников на армянском языке, как времен Османской империи, так и республиканского периода. Однако мейнстримные турецкие историки их не замечают. У них нет физического доступа к этим источникам, и более того, они не знают языка. Эта кажущаяся невидимость способствует закреплению официальной исторической парадигмы, так что разговор о проблемных местах истории никак не может начаться.

В этой книге я описываю социально-политическую жизнь Турции, сопоставляя армяноязычные источники с информацией из государственных архивов. Помимо этого, я исследую внутреннюю жизнь армянских общин в Стамбуле и в провинциях. Какие условия, предпосылки и социальные структуры определяли существование турецкого общества после геноцида? Как изменилась жизнь армян после 1923 г. и как армянские лидеры реагировали на требования новой реальности?

Основные причины выбора периода

Выбор этого конкретного периода для моего исследования был обусловлен спецификой источников. Прежде всего он привлекает внимание в связи с кризисом патриархата, который начался внезапной смертью патриарха Месроба Нарояна (Mesrob Naroyan, 1875, Хартерт-1944, Стамбул) летом 1944 г.[60]60
  Kafnig Stepanyan. Naroyan Mesrob II Gensakragan Pafaran. Bd. 3. Jerewan: Khorkhrtayin Krogh, 1990. S. 128. Нароян родился в деревне Хартет (Hartert) под г. Дарон (Daron) в провинции Муш (Миş) и учился при монастыре «Сурп Гарабед» (St. Garabed) в той же провинции. С 1895 г. он учился при монастыре Армаш (Armaş, сегодня Акмеше (Akmeşe)) неподалеку от Бахчеджика (Bah^ecik), где и завершил обучение в 1899 г. С 1904 по 1909 г. он преподавал в Армаше; в 1927 г. он был избран Стамбульским патриархом. С 1900 г. его литературные и филологические заметки, а также критические статьи, появляются в армянских газетах и альманахах. После его смерти они вышли одной книгой (Nshkharner); вторая книга, Nshanavor Tebker Haygagan Antsyalen («Важные события армянской истории»), была издана в Иерусалиме (биографические данные взяты из книги Степаняна).


[Закрыть] Главной причиной кризиса стал спор по поводу завещания патриарха, затем он продолжился в связи с выборами преемника и завершился только в конце 1950 г. Этот кризис вызвал раскол практически во всех институтах армянской общины, а также в армянских газетах, которые выступали за или против патриаршего местоблюстителя, архиепископа Кеворка Арсланяна (Kevork Arslanyan, 1867 Агн/Эгин – 1951, Стамбул)[61]61
  Арсланян дважды был патриаршим местоблюстителем в Стамбуле: в первый раз после того, как патриарх Завен сложил с себя сан в 1922 г., и до 1927 г., а затем после смерти патриарха Нарояна в 1944 г. и до 1950 г. Биографию Арсланяна составил Торос Азадян: Toros Azadyan. Kevork Ark. Arslanyan (1867–1951). Istanbul: Mshagoyt Hradaragchadun, 1952.


[Закрыть]. Святой престол в Эчмиадзине (в Советской Армении), католикосат Киликии в Ливане, армянские общины за пределами Турции, турецкое правительство и армянская община в Стамбуле – все активно участвовали в спорах по поводу того, кто займет патриарший престол. Так вопрос выбора или не-выбора патриарха превратился в полноценный международный конфликт. Он соединился с другим конфликтом – по вопросу территориальных претензий, которые правительство СССР и армянские политические организации предъявили Турции на конференции в Сан-Франциско в 1945 г. Тот факт, что СССР призывал всех армян собраться на своих землях, вызвал резкую реакцию турецких общественных лидеров и превратил Армянский вопрос в одну из главных проблем на международной арене сразу после Второй мировой войны. Армянское сообщество в Турции не имело официальных лидеров или административных органов, поэтому отвечать на антиармянские выпады и бороться с ними пришлось армянским общественным деятелям. Помимо этого, в 1940 г. складывается одна из главных проблем, которая затронула армян в Стамбуле и других частях Турции и не потеряла актуальность даже после конца войны: обвинение армян в том, что они якобы стали пятой колонной. В этой ситуации армянские газеты вышли на политическую сцену, или, по крайней мере, от них ожидались политические заявления, что ставило под вопрос само их существование, а также жизнь и свободу их журналистов. Это еще одна причина моего решения сосредоточиться именно на этом периоде – мне были интересны выборы и судьба интеллектуалов первого поколения после геноцида – в первую очередь круга Nor Or. В 1944 г. Турцию волновали две главных темы, которые были связаны друг с другом. С одной стороны, это были процессы против Турецкой коммунистической партии и ее членов, а также организованные нападения на издательства и редакции печатных органов, которые причислялись к левым. С другой стороны, интенсивно велась антисоветская пропаганда, которая не прекратилась и после окончания войны. Кроме того, Турция продавала гитлеровскому правительству стратегически важный металл – руду хромита – хотя и сознавала опасность такой помощи. Как пишет Левон Томасян (Levon Thomassian) в своей книге Summer of ’42: A Study of German-Armenian Relations During the Second World War, основой для которой стали документы из архивов Министерства внешних дел США, турецкие поставки стратегического сырья фашистской Германии существенно затянули войну[62]62
  Телеграмма № 280 от Министра внутренних дел США Гулля (Hull) послу США в Турции Стейнхардту (Steinhardt) в Анкаре, 30 марта 1944 г. FRUS, 1944. Bd. 5. S. 822 // Levon Th omassian. Summer of ’42: A Study of German – Armenian Relations During the Second World War. Atglen, PA: Schiff er Publ., 2012. S. 93.


[Закрыть]. В апреле 1944 г. – за месяц до окончания договора поставок – Германия начала с Анкарой переговоры о возобновлении договора[63]63
  Cordell Hull. The Memoirs of Cordell Hull. Bd. 2. New York: Macmillan Company, 1948. S. 1372 II Thomassian. Summer of ’42. S. 93.


[Закрыть]. Американский и британский послы направили ноты протеста турецкому министру внешних дел, угрожая блокадой Турции в случае заключения договоренностей на поставку военных ресурсов[64]64
  Телеграмма № 689 от посла США в Турции Стейнхардта в Анкаре министру внутренних дел США Гуллю (Hull), 15 апреля 1944 г. FRUS, 1944. Bd. 5, S. 827–828 // Thomassian. Summer of’42. S. 93.


[Закрыть]. В течение шести дней Анкара прекратила поставки руды хромита Германии и другим странам «Оси»[65]65
  Телеграмма № 717 des Botschafters от посла США в Турции Стейнхардта в Анкаре министру внутренних дел США Гуллю (Hull), 15 апреля 1944 г. FRUS, 1944. Bd. 5. S. 831 // Thomassian. Summer of’42. S. 93.


[Закрыть]. Однако турецкие чиновники все еще возносили хвалу фашистским лидерам, а Республиканская народная партия продолжала распространять расистские идеи среди интеллектуалов и ученых. Словом, к концу войны Турция идеологически стояла не на той стороне. Поэтому до конца войны режим был занят попытками символически отделить свой националистический режим от элементов фашизма и расизма, которые он в большом числе унаследовал от младотурков. Одним из лучших примеров такой стратегии дистанцирования стала выпущенная Министерством образования (Maarif Vekaleti) книга под названием Irkgihk Turancihk («Расизм, туранизм»)[66]66
  Maarif Vekaleti, Irkgihk Turancihk. Bd. 4. Ankara: Türk Inkilap Tarihi Enstitüsü Yaymlan, 1944.


[Закрыть]. В этой книге собраны речи «национального вождя» (Milli şef), как называли Исмета Инёню (Ismet Inönü), и других важных общественных фигур, таких как Фалих Рифки Атай (Falih Rifki Atay), Хюсейн Джахит Ялчын (Hüseyin Cahit Yahjin), Бурхан Белге (Burhan Beige), Рефик Халид Карай (Refik Halid Кагау), Неджмеддин Салак (Necmeddin Sadak), Пеями Сафа (Peyami Safa), Асым Ус (Asim Us), Ахмет Эмин Ялман (Ahmet Emin Yalman), Надир Нади (Nadir Nadi) и Зекерия Сертель (Zekeriya Sertel). Все они подчеркивают, что кемализм несовместим с расизмом, тюркизмом и пантюркизмом. Совместными усилиями Министерства образования – то есть государственной структуры – и общественных деятелей передается та идея, что тюркизм, расизм и пантюркизм в турецком обществе уже преодолены, а расистские антропологические исследования прекращены. Почти все подобные заявления появляются в мае 1944 г., во время знаменитого процесса над расистами-туранистами, когда их идеи хотя бы на короткое время были исключены из официального политического дискурса. Этот процесс стал одним из самых резонансных судебных дел в истории Турецкой Республики. Он шел вплоть до 29 марта 1945 г. и закончился обвинительным приговором 23 обвиняемым. Впрочем, через два года всех их выпустили на свободу. Даты процесса соотносятся с датой выпуска книги и создания включенных в нее речей и статей. Вместе они создают полное впечатление свежеодержанной победы над туранизмом и расизмом.

2 февраля 1945 г. Турция объявила войну силам «Оси». Это было обязательным условием (которое нужно было выполнить до 1 марта) для участия в конференции в Сан-Франциско[67]67
  Cemil Kot;ak. Türkiyede Iki Partili Siyasi Sistemin Kuruluf Ydlari: Ikinci Parti. Istanbul: iletişim Yay., 2010. S. 80–81.


[Закрыть]. Однако во время конференции Турция столкнулась с другим, неожиданным требованием: территориальными претензиями, которые исходили от политических организаций армян в диаспоре.

Как известно, в июле 1946 г. в Турции прошли выборы. В них участвовали правящая Республиканская народная партия, Демократическая партия, а также другие, более мелкие партии. Так закончился период однопартийности.

Как изменения в мире и внутри Турции повлияли на жизнь армян? Какие новые социальные и политические задачи встали перед ними? Чтобы ответить на эти вопросы и представить подробную картину общества, о котором здесь говорится, я попыталась собрать как можно больше данных о демографии, социальной, политической и культурной жизни армян, которые остались в Турции после 1915 г., в первые десятилетия после образования Турецкой Республики. Моя цель в этой книге – показать, что память о правовом, политическом, культурном, экономическом и физическом насилии, которое применяла Османская империя в последние десятилетия своего существования и которое достигло своего пика в 1915 г., оказалась прочно встроена в структуру государства и общества в Турецкой Республике. Этот пиковый момент повлиял на принятие законов, на образование и воспитание, историографию, организацию общества, государственную политику, культурную жизнь, демографию и стратегии и процедуры решения конфликтов. Как я показываю, все политические ограничения, которые действовали по отношению к армянам в 1915–1923 гг., продолжили существовать также в первые десятилетия после образования республики. После 1915 г. в Турции осталось жить не так много армян, но те из них, кто не ушел в изгнание, вынуждены были молча выносить отрицание геноцида. Эту ситуацию я называю постгеноцидальным габитусом отрицания.

Как показывают источники, исход в диаспору не прекратился в 1923 г., а продолжался и в последующие десятилетия. Люди перемещались из турецких провинций в Стамбул или за границу. Этому способствовала и утрата институциональных и правовых оснований армянской общины. Миграции неразрывно связаны с габитусом отрицания, который проявляется в виде антиармянских кампаний, повседневного расизма и постоянных нападений на армян, в Турции и других странах. В период кризиса 1944–1950 гг. проявились такие проблемы, как потеря правовых структур, политического представительства, власти общины и возможности ею распоряжаться, силы печатных органов, институтов и важных концептов.

Первая глава, которая называется «Социальные условия армян, оставшихся в Стамбуле и в провинциях», описывает историческую ситуацию в Стамбуле и провинциях и показывает, какие роли армяне играли в общественной и политической жизни в первые десятилетия существования республики. Я рассматриваю воздействие государственной политики на социальную сферу на материале повседневного опыта и таким образом создаю социальную историю. Для этого я привлекаю новостные статьи, мемуары и интервью. Кроме того, в этой главе разрабатывается концепт постгеноцидального габитуса, который выводится из взаимодействия официальных и социальных практик. В первые десятилетия существования республики, и даже после этого, не было разработано наказаний за приставания к армянам, дискриминацию или даже нападения на них в школах, других учреждениях и на улице. Даже после геноцида, в котором погибла заметная часть населения страны и который, впрочем, отрицался на официальном уровне, власти продолжали принимать меры, направленные против армян. Собственность погибших была конфискована, выжившие оказались в социальной изоляции и были вынуждены молчать. Более того, все формы насилия против армян стали легитимными. В первой главе также показывается, насколько банальным стало отрицание геноцида, как на социальном, так и на официальном уровнях. В конце главы дается описание институтов, при помощи которых формировалась структура отрицания. Кроме того, эта глава показывает, что и Турецкая Республика, и Османская империя пользовались международными механизмами, которые позволяли закрепить и институционализировать отрицание.

Во второй главе, которая называется «Правовой контекст», представлены правовые нормы, которые влияли на жизнь армянского сообщества в Турции после 1923 г., а также правовая ситуация периода однопартийности. Особое внимание уделяется периоду, который стоит в центре моего исследования, – это время действия системы единого поручителя. Я рассматриваю то, как эта система повлияла на общество в целом, включая юридические проблемы, вопрос репрезентации, административную систему общины и разложение институтов репрезентации. На материале источников хорошо видно, как постепенно исчезала правовая база армянского общества и как правовые вопросы решались на практическом уровне, без привлечения юридических процедур.

В третьей главе, которая называется «Государственный контроль и антиармянские кампании», показано, как армянские издания не только в Стамбуле, но и по всему миру становились объектом пристального внимания государства, испытывали давление с его стороны и, если это были заграничные публикации, запрещались к импорту в Турцию. Кампании против армян были тесно связаны с постоянным наблюдением государства за ними. В период однопартийности, особенно с середины 1930-х гг., различие между правительством и государством, с одной стороны, правительством и голосом прессы, с другой, становилось все меньше. Главные редакторы газет были в то же время депутатами парламента и продвигали линию государства, то есть партии. Это было заметно по их колонкам, по передовицам газет или по тону статей. Конечно, это сказывалось на социально-политической жизни армян. Я показываю связи между армянской и турецкой прессой, реакции главных редакторов армянских газет и интеллектуалов на антиармянские кампании, а также последствия этих событий для армянской прессы и общества в целом. Важной темой антиармянских кампаний после 1945 г. были территориальные претензии, которые прозвучали со стороны армянских политических организаций на конференции в Сан-Франциско. Их поддержал Сталин, который призвал также собрать всех армян в Советской Армении. Эти претензии стали главным поводом для усиления антиармянских настроений в Турции. То, как армянские источники описывают период однопартийности и время после Второй мировой войны, сильно отличается от официального нарратива либерализации после 1946 г.

Четвертая глава называется «1944–1950 гг. Кризис выбора патриарха». Кризис в ней описывается в контексте новых расстановок сил на международной арене после войны. В ней также прослеживается, как несостоявшийся в связи с кризисом выбор Стамбульского патриарха повлиял на отношения между святым престолом в Эчмиадзине, святым престолом в Киликии, Иерусалимским патриархатом и другими армянскими церковными структурами. Конфликт, вызванный выборами патриарха, превратился в международный кризис, который затронул разные армянские общины в диаспоре и стал важным фактором в том, как выстраивались новые отношения между недавно реструктурованным святым престолом в Эчмиадзине и другими патриархатами и церквями по всему миру. Для армян, живших в Турции, эти события имели еще большее значение, поскольку турецкое правительство вмешивалось в разные аспекты кризиса. Этот кризис – первый, с которым армяне столкнулись в республиканской Турции, – вырос из сложных отношений между разными участниками: армянской общиной в Стамбуле и другими общинами, различными патриархатами, католикосатами и даже государствами.