Текст книги "Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь"

Извещение

Свете провели срочную операцию по удалению яичника и назначили химиотерапию. Она нашла себе лучшего онколога в Песочке. Песочка – это огромный онкоцентр в пригороде Петербурга. Онколога звали Елизавета. Света нашла ее через своих знакомых и радовалась, что есть хоть какая-то польза быть врачом.

Деньги на лечение собирала Света. Сначала деньги с проданной квартиры в Новосибирске сразу ушли на все дополнительные анализы и консультации. Света приносила каждый день домой кипу бумаг с результатами анализов. Она даже расстроилась, что обещала эти несколько миллионов мне, а пришлось все потратить. Но я и не собиралась их брать и своими никогда не считала. К тому же я старалась тоже немного помогать Свете финансово. И каждый раз Света вставала в позу и наотрез отказывалась брать мои деньги, лишь иногда позволяя оплатить ей такси или купить что-то небольшое, чтобы ее порадовать.

Мои деньги и деньги моей семьи Светлана Богачёва в итоге возьмет. И возьмет очень много. Но пока она героически отказывалась от помощи. Света умела выжидать.

Больница, в которой Света работала на тот момент, тоже собрала кучу денег ей на лечение. При этом Света умудрялась каждый день в этой больнице работать.

* * *

В один из таких дней, когда Светы не было дома, выйдя в магазин за продуктами, я вернулась домой, захватив с собой содержимое почтового ящика. Среди старых газет, реклам и счетов за коммунальные услуги я увидела странный конверт на Светино имя. Может, это какая-то посылка, которую надо забрать? Я написала Свете, что на ее имя пришел конверт.

– Ой, открой, прочитай, чего там хотят? – пришел ответ от Светы.

– Не буду я чужую почту читать. Придешь – сама прочитаешь.

– Я только через сутки приду. Мне уже слишком интересно. Ну, не мучай!

– Блин, ладно.

Я взяла кухонный нож и аккуратно вскрыла конверт. Письмо начиналось обращением к Светлане заглавными буквами. Прочитав его, я закричала: «Да сколько можно?! Вашу ж мать!!!» – выронила письмо и села, закрыв лицо руками. Письмо гласило:

ИЗВЕЩЕНИЕ

БОГАЧЁВА СВЕТЛАНА ВЛАДИМИРОВНА, сообщаем, что ваш брат Горюшко Иван Владимирович 1990 года рождения умер в результате суицида. Ваша племянница Горюшко Ольга Ивановна 2016 года рождения погибла в результате расширенного суицида супруги Ивана – Горюшко Елены Анатольевны 1975 года рождения. Сообщаем вам, что ваш племянник Горюшко Андрей Иванович 2014 года рождения выжил и находится в больнице. Просим вас явиться в 88-й отдел полиции г. Сертолово, Ленинградская область, ул. Молодцова, 7/2, для уточнения данных.

Г. Сертолово, Ленинградская область, ул. Молодцова, 7/2

Россия, 188650

31 ноября 2020 г.

Старший майор полиции Вадим Валерьевич Шуков [1]1
  Фамилия изменена. (Здесь и далее прим. авт.)


[Закрыть]

Письмо было с печатью, датой и подписью. Я встала, подняла письмо и начала нервно бегать глазами по строкам. Ну не может такого быть, ну бред какой-то. Разве полиция извещает о мертвых? Или это шутка? Но кто будет шутить о таком?

И про своего брата Ваню, его жену Лену и их детей Света мне рассказывала. Может быть, это Лена сама прислала Свете, чтобы просить денег? Напугать? Но зачем так? Печать стоит. Вроде настоящая, подпись. Это сон какой-то?

Я схватила телефон и загуглила отдел полиции. И отдел, и работающий в нем полицейский, подписавшийся в письме, – все существовало. Я закурила и щелкнула кнопкой электрического чайника. Ну почему все так не вовремя? Только мужа похоронила, тут брат родной. И племянник. Какой ужас. Какой кошмар.

Чайник давно вскипел, я шагала из одного угла в другой, не решаясь взять телефон, лежавший на столе. Свете так было интересно, что в этом письме. Вот я ее порадую! Только что излечили ее от кошмаров по поводу погибшей семьи, так теперь оставшиеся родственники вдогонку решили помереть. Боже, что же делать? У Светы сегодня сутки. Может, работа хоть как-то ее отвлечет.

Я взяла телефон и набрала Свету.

– Да, Танюш, давай быстрее, я тут работаю.

– Света, такое дело. Я прочитаю тебе письмо, обещай ничего с собой не делать и быть сильной.

– Ты меня пугаешь. Что там?

– Читать?

– Да давай уже.

Я сделала глубокий вдох и без остановок прочитала Свете письмо. На том конце провода повисла тишина.

– Свет? Свет! Ты тут?

– Да, – ее голос звучал слабо и тихо.

– Свет, мне очень, очень жаль.

– Я перезвоню тебе, хорошо?

Света положила трубку. Я написала ей: «Только не делай ничего с собой, слышишь?» Света ответила: «Я справлюсь, пойду работать. Приду домой и подумаю, ты только не волнуйся, хорошо? Только отправь мне фото этого письма, пожалуйста».

Господи! У нее при ужаснейших обстоятельствах погибает брат и племянница, а она переживает о моих чувствах. Сумасшедшая. Мне стало очень стыдно. Я сфотографировала письмо и отправила его Свете.

Все произошедшее давило на меня тяжелым грузом. Хотелось расцарапать себе грудную клетку и вырвать сердце. Я засмеялась в истерике: «За что? Просто за что? Эй, вселенная, как у тебя дела? За что?» А затем написала маме и Дане, прислав им фото злополучного письма. Первая ответила мама:

«О ГОСПОДИ!!! КАКОЙ УЖАС! ОНА ЧТО, ПРОКЛЯТА?! Танечка, это ужасно, я очень тебе сочувствую. И Свете сочувствую. Как она?»

«Она на сутках. Даже не знаю, что будет, когда вернется».

«Держитесь. Это просто уму непостижимо, сколько всего и сразу».

Я отложила телефон и налила себе чай. Он уже был холодный. Я сделала глоток и почувствовала, как сильно от волнения у меня пересохло во рту. Я залпом допила холодный чай и снова закурила. Неразобранные пакеты с продуктами стояли на столе, и у меня не было сил ими заняться.

Вскоре я услышала новое уведомление и взяла телефон. Писал Даня.

«Ну ******, это ****** конечно. Ты как?»

«Плохо».

Я разрыдалась и записала ему голосовое сообщение:

«Дань, я так больше не могу, это ад наяву, и просто ******, я не понимаю, как сюда вообще попала. Что это все за ******, я в ****. Прости, что рыдаю, но я так больше не могу. Я вскрыться хочу и одновременно виню себя за это, потому что ей в сто раз хуже, а я нюни распускаю. Но у меня тоже есть чувства, и я прямо не знаю. Я не справляюсь».

«Есть что-то, что тебя отвлекает? Как ты справляешься?» – написал он.

«В игры играю. Я скоро по кругу пойду платины в играх получать».

«Давай я куплю тебе “Киберпанк”».

Cyberpunk 2077 был самой новой и долгожданной игрой на тот момент. Стоила она очень дорого, и, конечно, таких средств на игру у меня не было. Даня об этом догадывался.

«Ты серьезно? Не надо, у меня “Ведьмак” еще не на все концовки пройден».

«Давай карту, все. Это тебе. Отвлекись».

Даня скинул мне денег на карту, я купила игру и поставила ее загружаться. Пока шла загрузка, разобрала продукты, сделала чай и снова сходила в магазин – новая пачка сигарет закончилась за пару часов. Когда игра установилась, я села за приставку и играла безостановочно почти двадцать часов, пока не услышала, как поворачивается ключ во входной двери. Вернулась Света.

Я устало отложила игровой джойстик, выключила экран и направилась в сторону входной двери. Каждый оборот ключа, который я слышала, все сильнее возвращал меня в реальность. Я вспомнила о злополучном письме. У меня задрожали ноги, я не представляла, к чему готовиться. Мне стало стыдно, что все это время я играла в игру и даже не позвонила ночью Свете узнать, как она справляется.

Наконец Света вошла в квартиру. У нее было уставшее лицо, но держалась она молодцом. Я тихо спросила, как она себя чувствует, порываясь забрать тяжелую сумку с пакетами.

– Я все сделала, не волнуйся, – ответила она.

– Что ты сделала?

– Я уже съездила туда. Все хорошо.

Брат и отец

Света разделась, прошла на кухню, села за стол и закурила. Я ошарашенно двинулась за ней следом:

– Погоди, что значит «все хорошо»? Ты уже съездила? Куда?

– В Сертолово. Это же буквально сорок минут от Питера.

– И что значит «все хорошо»? Все живы? Это шутка?

– Нет, все, конечно, мертвы.

Света была поразительно спокойна, только иногда срывалась на нервный смешок.

– А что тогда хорошо? – продолжала допытывать я.

Всегда, когда у Светы случался очередной ужас, она поначалу становилась немногословна, и подробности нужно быть буквально вытаскивать из нее, как клещами.

– Что съездила. Нужно организовать Ванины похороны, и мне передали его записку предсмертную. Вот что случилось-то вообще, слушай. Ваня повесился, а эта тварь Лена решила себя убить и детей с собой забрать. Накормила всех таблетками. Сама с маленькой девочкой умерла, а с пацаном дозой ошиблась. Он очнулся, в больнице сейчас, ничего не помнит.

– И что? Он в детский дом попадет?

– Нет, сестра Лены вызвалась усыновить.

Я еще раз выразила Свете соболезнования насчет брата. Она поблагодарила и добавила:

– Вообще, это было ожидаемо. Его записка все прояснила. Хочешь почитать?

– Не хочу. Давай в двух словах.

– У него началась шизофрения. Он стал видеть галлюцинации и слышать голоса.

– Это, конечно, очень страшно, но не повод же кончать с собой, когда у тебя два ребенка, – ответила я. – Или ему голоса приказали?

– В нашей семье повод. У моего отца была шизофрения. Это разрушило нашу семью. Точнее, нормальной семьи быть и не могло. Его шизофрения началась еще до моего рождения. Он постоянно избивал меня, Ваню, нашу маму. Когда мне было четыре года, он постоянно насиловал меня. Заламывал мне руки, а я смотрела в потолок и ждала, когда он закончит.

Меня затошнило от таких подробностей, но я подумала, что ей нужно выговориться и оправдать для себя смерть брата. Поэтому я промолчала. Света продолжала:

– Он насиловал меня вплоть до своей смерти. Только когда его не стало, мы смогли выдохнуть спокойно. Ваня – мой младший братик, и он не застал лично всего ужаса, который творился, но тоже много повидал. Если у него начались признаки шизофрении, повеситься – это лучшее, что мог сделать для своих детей. Кто же знал, что эта тварина, эта Лена, такое учудит? Думаю, ее он предупредил в первую очередь.

– А шизофрения передается по наследству?

– Не всегда, но чаще всего. Поверь, если я замечу за собой первые признаки шизофрении, я тоже сразу покончу с собой.

Света рыдала по брату еще около недели. Ей снова начали сниться кошмары, но снилась ей не дочь, а ее отец. Во сне она кричала: «Папочка, не надо этого делать, пожалуйста. Очень прошу тебя, папочка».

* * *

У Светланы Богачёвой действительно есть брат. Когда мы вскроем ее ложь обо всем, выяснится, что его действительно зовут Иван, он действительно женат на Елене и у них есть дети. Но со Светланой они совсем не общались. И по сей день брат и его семья живы и здоровы. Письмо с подписями и печатью Светлана подделала.

Вообще, поддельные документы – это ее стихия. Она фальсифицировала анализы, рецепты, ее медицинская книжка – тоже фальшивка. Это письмо она подложила в ящик сама, зная, что я всегда проверяю почту. И подстроила все так, чтобы именно я его открыла и прочитала. Отделение полиции на этой улице в городе Сертолово действительно есть, и сотрудник, якобы подписавший письмо, действительно числится там. Но всю эту информацию она просто загуглила и перенесла на бумагу. Ее брат никогда не жил в этом городе, и сама Светлана Богачёва никогда там не была.

За всю жизнь Светлана сменила огромное количество паспортов, чтобы путать следы после очередных своих жертв. В ее последнем паспорте указан 1986 год рождения. Я всегда думала, что она так плохо выглядит для своего возраста из-за бесконечного горя и болезней, но все это неправда. Ее фамилия раньше была Горюшко. Она поменяла ее на Богачёву, якобы фамилию бабушки, потому что не хотела носить фамилию отца – насильника и тирана. Родители Светы давно умерли и не могут подтвердить или опровергнуть эту информацию. Сколько этой женщине на самом деле лет, неизвестно.

Волосы

У Светы был выходной, когда мы холодным декабрьским вечером сидели на кухне и играли в карты – ей всегда было лень изучать правила более интересных настольных игр. Несмотря на болезнь и активное лечение, она продолжала работать, убеждая меня, что это единственное, что приносит ей радость.

Мы сидели, играли и что-то обсуждали, как вдруг Света начала сильно чесать голову, а когда убрала от головы руку – на ее пальцах остался огромный скомканный клок волос.

Химиотерапия шла уже несколько недель, и я готовилась к этому моменту. Я видела это в фильмах, да и вообще общеизвестный факт, что при химиотерапии начинают выпадать волосы.

Пару секунд Света смотрела на клок волос, бросила свой веер карт на стол и начала истерично гладить себя по волосам. Вслед за движением рук с головы полетели пучки волос, оставляя на голове маленькие, но заметные проплешины. Затем она вскочила и убежала в ванную.

Я собрала карты, закинула их в коробку и начала подметать опавшие волосы. Затем поставила чайник и набрала кастрюлю воды, чтобы отварить картошку на ужин. Светы не было около часа.

Наконец Света вернулась. Глаза ее были заплаканные, на носу черной паутинкой подсыхала расплывшаяся косметика. Света была абсолютно лысой. Точнее, на ее голове остался ежик очень коротких волос с небольшими проплешинами. Выглядела она крайне болезненно, но я не подала виду.

– Слушай, а тебе так даже неплохо, – сказала я. Но мы обе понимали, что дело не во внешности.

Вдруг Света сказала:

– Я вот только сейчас окончательно поняла, что я больна.

Эти слова как будто оглушили меня. Я понимала, что нужно немедленно что-то сказать, чтобы мои слова не выглядели надуманным утешением. Каждая миллисекунда казалась вечностью. И я искренне не знала, что ответить.

Света как будто поняла меня и живо поинтересовалась:

– Что на ужин?

– Я варю картошку, поэтому что угодно с содержанием картошки.

Света села на диван и взвизгнула от боли. Я спросила, что случилось. Света сказала:

– Есть у меня некоторые подозрения, но надеюсь, что это просто подозрения.

– Ты же гениальный врач. Давай говори, что там у тебя? Надо быть готовой.

– Я хожу с адской болью уже некоторое время.

Я выжидающе промолчала. Света продолжила:

– Я надеюсь, что я себя накручиваю, но, кажется, у меня полиневрит или периферическая нейропатия.

– Что это? – спросила я.

– Редкая побочка от химиотерапии. Когда болят все стволы нервов.

– Ну, если редкая, значит, у тебя точно она. Ты ведь самый везучий человек на этой долбаной планете.

Света засмеялась и начала чесаться. Она сидела, завернутая в простыню. Эта женщина передвигалась по дому только так, говорила, что так удобнее всего. Меня давно перестало это смущать, да и, честно говоря, это было наименьшее, что меня в ней смущало.

– Ты чего вся чешешься? – спросила я.

– Да волосы попали, видимо, под простыню, когда я их сбрила.

– Кстати, а как ты побрилась? Обычной бритвой, что ли?

– Ну да. А чего сложного? У меня волосы же короткие. Когда не смогу работать больше врачом из-за болезней, пойду в парикмахеры. Единственное, как я буду без своих недоношенных новорожденных? Они же мой смысл жизни.

– Ничего страшного. Будешь стричь недоношенных новорожденных, – постаралась снова пошутить я.

– Ой, ну тебя. Пойду в душ быстренько сбегаю.

Света встала и засеменила в душ. Когда она уходила, я проследила за ее походкой и увидела, что Света вообще не касается пятками пола. Я поняла, что от боли она не может наступить полностью на стопу. Когда она ушла, я загуглила значение диагноза полиневрит и периферическую нейропатию. Поисковик сообщал, что полиневрит – это поражение нервных стволов, а нейропатия может развиться как побочный эффект химиотерапии. Среди симптомов статья указывала «боль, онемение или покалывание в ладонях или стопах».

Описание болезни не выглядело страшным, но я выбросила эту мысль из головы. Я же не врач. А если Света особенно волнуется из-за этого симптома, то наверняка тому есть причины. Света самый сильный человек, настоящая героиня. Вряд ли бы она пугалась небольшой боли.

Но нельзя было думать только о плохом. Я выглянула в окно – огромные хлопья снега кружились во дворе, подсвечиваемые светом фонарей. Во многих окнах соседей уже сияли гирлянды. Я подумала, что и мне необходимо купить гирлянды, елку и мандарины. Ничто не должно отбирать у нас праздник. Совсем скоро Новый год. И дай нам вселенная, чтобы следующий год был легче предыдущего.

* * *

Чего я не знала и даже предположить не могла, изо всех сил создавая новогоднюю атмосферу для Светланы, – так это того, что выпадающие волосы тоже были частью спектакля. Она нанесла на голову крем для депиляции, сымитировав таким образом их выпадение. А симптомы полиневрита она изображала, просто пользуясь своими знаниями врача о том, как протекает эта болезнь. По большей части, криками, которые человек с совестью никогда бы не смог издать просто так, не испытывая никакой боли.

Новый, 2021 год

Я старалась сделать все, чтобы Света как можно реже вспоминала о своей болезни, и организовала дома предпраздничную суету. Пекла печенья, мастерила пряничные домики. Мы со Светой съездили за гирляндами и хлопушками, заказали домой большую и красивую елку. Наряжали ее, придумали подсветку, клеили снеговиков на окна, вырезали снежники.

Я сказала Свете, что отпраздную Новый год с ней, но после курантов поеду к лучшему другу Феде – к нему тоже придут друзья отпраздновать. Света сначала не хотела меня отпускать, но потом согласилась.

Моя кошка, Зигги Стардаст, которую Света подарила мне летом, уже подросла и всякий раз норовила запрыгнуть на елку. Пришлось привязать елку к батарее.

Зигги вносила радость в этот дом. Кошка играла с гирляндами, таскала шарики и всячески преображала своей игривостью это место, которое уже ассоциировалось у меня только с дискомфортом.

Из-за полиневрита Свете было тяжело ходить. К тому же она почти ничего не ела, но с удовольствием пила отвар хвои. Я собирала хвою с нашей новогодней елки, перемалывала ее в порошок и готовила в турке для кофе. Полиневрит изменил для Светы восприятие вкусов и запахов, и этот горький отвар казался ей очень сладким. Единственным темным пятном этого декабря стала годовщина смерти Жени, Светиного мужа, но мы смогли даже относительно спокойно пережить этот день.

* * *

Прямо перед Новым годом меня к себе в гости пригласил Данька. С тех пор как он купил мне «Киберпанк», я играла в него в любую свободную минутку и была очень благодарна ему за возможность ненадолго сбежать из реальности.

В гости я пошла не с пустыми руками. Я взяла гору печенья, которое напекла перед праздниками, и самый красивый пряничный домик из мною созданных. В квартире Дани на меня сразу радостно бросился его лабрадор по кличке Ракета, огромный пес, очень ласковый и игривый.

Мы немного поболтали с Даней, он угостил меня пиццей, попробовал печенье и похвалил мои кулинарные навыки. Но я вдруг поняла, что не могу поддерживать разговор. Я постоянно развлекала Свету, и здесь, в квартире близкого друга, мне не хотелось говорить вообще ни о чем.

Даня понял меня без слов. Он всегда отличался невероятной проницательностью. Он включил разные видео, и мы просто кушали и смотрели в экран. Я чувствовала, будто каждая извилина мозга расслабляется и успокаивается. Когда стемнело, Даня проводил меня, обнял и сказал, чтобы я писала, если что.

Я вышла на улицу и заметила, что впервые не ловлю ртом воздух и не задыхаюсь. Мне стало намного лучше, но вдруг я спохватилась: а вдруг Дане так же тяжело слушать и проживать все, что происходит со мной, как мне тяжело со Светой?

Я не хотела быть такой же Светой для кого-то из своих близких. Одна мысль об этом наводила на меня ужас. Я постаралась успокоиться: вдруг все это – просто круговорот добра в природе среди хороших людей? И когда все наши беды останутся позади, останутся счастливые хорошие друзья. И самыми лучшими воспоминаниями будут эти ощущения спокойствия после минут, проведенных с близким человеком.

* * *

Последние дни перед Новым годом летели незаметно. В предвкушении праздника я даже легче начала относиться к Светиному состоянию, и мой запас терпения вырос до небес. А может, так повлиял Данька. В любом случае, я ловила каждый приятный момент, закрывая глаза на все плохое. Играла с кошкой, любовалась елкой, собирала подарки для бабушки и друзей и чувствовала, что все обязательно скоро будет хорошо.

И вот наступило долгожданное тридцать первое декабря. Мы встретили со Светой Новый год, и я помчалась к Федьке.

Федя – мой лучший друг с детства. Мы познакомились в небольшом кафе на Невском проспекте, в котором оба прогуливали школу. Сначала мы друг друга возненавидели и, общаясь в одной компании, постоянно пытались друг друга задеть. Но в итоге просто смеялись над подколами друг друга, признавая, что шутим смешно. Мы стали больше времени проводить вместе, и оказалось, что у нас с ним много общего. Мы поднимались на петербургские крыши, чтобы читать друг другу любимые стихи, лежать, слушать музыку и любоваться городом. Черты, которые мы невзлюбили друг в друге с самого начала, оказались идеальным дополнением, которого нам не хватало.

Проверили нашу дружбу не только время и приятные моменты. Я поддерживала Федю, когда у него были проблемы в театральном училище и с родителями, а Федя пару раз спасал мне жизнь во время подростковых попыток свести счеты с жизнью. И конечно, Федя поддерживал меня во всей истории со Светой. У него всегда были ключи от всех моих квартир, в том числе от той, где я жила со Светой, и ему было разрешено приходить ко мне в любой момент без спроса. Света тоже обожала Федю и говорила, как нам повезло, что у нас есть такая дружба. Но это мы знали и сами.

* * *

И вот ночью первого января я мчалась на такси к Феде. Он встретил меня радостно, сразу же протягивая бокал шампанского. В его квартире уже собрались его друзья из театра. Федя поступил и учился уже на предпоследнем курсе учебного театра на Моховой. Праздник был в самом разгаре, и вдруг Федя крикнул:

– Сейчас Миша придет. Уже поднимается.

Меня немного передернуло. Имя Михаил ассоциировалось у меня только с тем мужчиной, с которым крайне неудачно сложились наши не то любовные, не то ненавистнические отношения почти полгода назад.

Но я обратила внимание на человека, заходившего к Феде в дом. Пришел очень красивый парень с чертами лица как у молодого Джима Керри. Мое настроение вдруг стало кокетливым. Я протянула ему руку и сказала:

– Меня зовут Таня.

Миша взял мою руку и закатил глаза:

– Я Миша, и мы с тобой уже три года знакомы.

– Что? Прости, пожалуйста, я тебя вообще не запомнила.

Я увидела, как Федя заливается смехом, и смутилась. Миша продолжал:

– Да я постоянно у Феди тебя встречал! Мы с тобой болтали много,  – продолжал Миша немного раздраженно.

– Это значит только, что ты очень хороший парень, – улыбнулась я.

– В смысле?

– Ну, во-первых, ты можешь вынести Федю, а во-вторых, я патологически не замечаю хороших парней рядом.

Федя получал невероятное удовольствие от этой картины и, закрывшись лицом к стене, хохотал во весь голос. Я знала, что Федя очень умный и проницательный. И, скорее всего, уже понял что-то такое, что до нас с Мишей еще не дошло.

Праздник был в самом разгаре. Все пили и веселились. Так вышло, что я подсела к Мише, который увлеченно рассказывал другим парням что-то о компьютерах.

– Ты разбираешься в технике? – спросила его я.

– Разбираюсь. А ты так спросила, будто тебе уже надо что-то починить, – весело заметил Миша.

– Ну, вообще, у меня ноутбук не хочет нормально работать. Если сможешь починить, буду благодарна, – ответила я.

Миша пообещал помочь, мы обменялись номерами и продолжили праздновать Новый год. Ближе к утру все начали разъезжаться. Я вызвала такси и быстро добралась до дома.

Очень тихо я открыла дверь и услышала похрапывание из Светиной комнаты. Спит. Слава вселенной! Я тихонько прошмыгнула в душ и так же тихо затем проскользнула в свою комнату.

Засыпая, я прокручивала эту ночь у себя в голове. Приятные воспоминания о шумном празднике убаюкивали меня. Я подумала: как здорово, что у меня есть Федька. И, загадав, чтобы этот год был лучше предыдущего, сладко заснула.