Текст книги "Темные боги. Книга 1. Сумеречный город"

II

Джулиан Лука понимал, как мыслят монстры. Это умение его совсем не радовало, а утешало только то, что он не один из них.

Сейчас эта разница была очевидна – он смотрел на обезглавленный труп человека, но эта картина вызывала у него отвращение, а не желание утолить голод. Раздутое тело лежало на берегу Лунной реки. За лето уровень воды понизился, но река все еще была глубокой, и Джулиан даже с берега слышал зловещий шепот ее течения.

Сев на корточки рядом с телом, он прикрыл нос краем рубахи, но ткань не спасала от сладкой вони разложения, которая липла к языку, как испорченная старая конфета. Разодранная и перекрученная одежда на трупе когда-то была хорошо скроена и сшита. Скорее всего, это был купец, который по каким-то причинам отстал от каравана и попал в лапы какой-то из тварей, промышляющих за стенами города.

Джулиан отогнал мух и пригляделся внимательнее. Мухи уже успели отложить личинки, и те упорно пробирались внутрь трупа. Обезглавил тело явно не человек – края плоти были рваными, а на плечах и на спине виднелись глубокие порезы.

Оценив размеры порезов и то, как мертвеца лишили головы, Джулиан пришел к выводу, что где-то поблизости притаился банри. Эти твари походили на обычных камышовых котов, только крупнее, у них было не четыре, а шесть сильных лап, пасть до жути широкая и зубов столько, что они запросто могли откусить человеку голову.

Джулиан вздохнул: банри – твари жадные, так что вернуть голову будет непросто.

Встал и свистнул, давая знать Пэрису, что нашел тело. Пока ждал, огляделся.

Они находились у юго-западной границы Нексуса, где река впадала в море и южные холмы постепенно уступали место Лазоревому лесу. Трава под ногами за лето пожелтела и стала ломкой, но с началом зимних дождей она сделается густой и зеленой.

Ваега – большая страна, в основном дикая или сельская. В ней всего четыре крупных города, включая столицу, и еще с десяток-другой городов поменьше, но деревень и ферм гораздо больше. Цивилизация распространилась только на половину королевства, на остальной территории доминировали стихии, начиная со снежных вершин Даккадианских гор на северо-востоке и заканчивая вулканическими землями на юге.

Здесь к зелени уже начинали примешиваться коричневые пятна. Джулиан смотрел на край леса и считал мертвые деревья, пока не сбился.

Спустя минуту трусцой подбежал напарник.

Как и Джулиан, он был в коричнево-зеленой униформе охотников, ворот расстегнут – день выдался очень теплым. Зеленые с черным наручи у обоих были усилены металлом, суконные штаны заправлены в высокие ботинки.

Разница была только в оружии. У Пэриса – два меча с изогнутыми клинками за спиной, чьи рукояти поднимались у него над плечами, напоминая рога ноктанцев. У Джулиана – на ремне меч в ножнах, а за спиной – длинный лук.

Пэрис поначалу подшучивал над Джулианом из-за лука, просто не мог понять, почему напарник выбрал такое хрупкое оружие, в то время как все остальные охотники отдавали предпочтение арбалетам. Но ему пришлось заткнуться, когда за одно и то же время Джулиан попал в мишень десять раз, а он сам – только три.

Отец Джулиана служил офицером в ополчении и был очень метким стрелком. Свой лук Джулиан сделал под руководством отца, и это оружие было единственным, что досталось ему в наследство.

Подбежав, Пэрис сразу зажал пальцами нос и выпучил глаза от увиденного:

– Ну и ну! И сколько, по-твоему, он здесь лежит?

– Рапорт пришел вчера, так что, скорее всего, пару дней. Думаю, это сделал банри.

Пэрис, все еще зажимая нос, склонился над телом:

– Банри? Так близко к Нексусу? Я думал, они предпочитают засушливые земли.

Джулиан покачал головой. Он и сам не особо понимал, что происходит, знал только, что охотники в последнее время получали все больше рапортов об опасных тварях, которые поджидают в засадах потерявших бдительность путников.

Найти следы банри не составило труда: шестилапой твари нереально прикинуться четырехлапой.

Но это – мелочи. Джулиан чуял исходящее от следов тепло. Сконцентрировавшись, услышал довольный гул мыслей этой твари, который на мгновение вытеснил его собственные мысли. Стиснул зубы и усилием воли подавил свое умение слышать и понимать монстров, пока оно не стало доминирующим.

Напарники крадучись пошли по траве.

Пэрис сфокусировал внимание на следах. Джулиан с луком на изготовку смотрел по сторонам, но ничего особенного не заметил: только в небе кружила пара птиц и под землей тихо пробирались по своим ходам кроты.

Но он чувствовал эту тварь. Она была близко.

Пэрис поднял руку с открытой ладонью – знак остановиться. Указал на обнаженную горную породу впереди и кивнул. Джулиан тоже кивнул, и они разошлись: один – вправо, другой – влево.

Пэрис достал из подсумка на поясе глиняный шарик. Джулиан натянул тетиву и погладил большим пальцем оперение стрелы.

Пэрис швырнул глиняный шарик в сторону камней. Шарик раскололся, в воздух поднялось облачко белого дыма, и над полем сразу разлетелся рык. Даже не рык, а какой-то вой, как будто кто-то в ином мире подул в полый тростник.

Банри выскочил из-за камней, затряс башкой, а потом принялся тереться о траву, отчаянно пытаясь избавиться от щиплющего глаза перечного дыма.

Джулиан выпустил стрелу и попал твари в переднюю лапу. Банри разинул пасть и бросился в его сторону. Желтая с белым шерсть встала дыбом, банри выпустил когти три дюйма длиной, притом что лапы у него были размером с человеческую голову. Но больше всего Джулиана напрягала капающая с клыков банри слюна. Земля там, где она падала, шипела, а в воздух поднимался пар, как от кипящего чайника.

– Следи за пастью! – крикнул Джулиан.

Банри бросился в атаку.

Джулиан выхватил еще одну стрелу и прицелился в голову твари. Но она метнулась в сторону, и стрела задела только ее щеку. Джулиан отпрыгнул, упал, перекатился по траве и вскочил на ноги. Как раз к этому моменту Пэрис с двумя сверкающими на солнце мечами подошел к банри сзади и ударил по сухожилиям на задних лапах.

Банри взвыл, и Джулиан, воспользовавшись тем, что двигаться зверь стал гораздо медленнее, одну за другой выпустил еще две стрелы. Одна попала в бок, вторая в плечо. Банри задрал башку, в его длинной шее что-то забулькало.

– Берегись! – закричал Джулиан.

Банри плюнул своей кислотной слюной в Пэриса.

Пэрис выругался и отскочил. Земля на том месте, где он только что стоял, пожелтела и начала дымиться.

– Вот так котик-переросток! – крикнул он. – А я ведь только что купил себе котенка!

Джулиан выпустил еще две стрелы. Банри взвыл, но шкура у него была слишком толстой, и стрелы не могли его свалить.

Джулиан отбросил лук в сторону, выхватил из ножен меч и крикнул Пэрису:

– Будем провоцировать, пока он снова не захочет плюнуть! Как только задерет башку, сразу бей по горлу!

– Чего проще, – отозвался Пэрис, размахивая мечами в воздухе, – провоцировать я умею.

Джулиан отступил, Пэрис бросился вперед, уклонился от когтей банри и ответил ударом, едва не угодив по брюху. Тварь затрясла хвостом и попыталась вцепиться Пэрису в шею.

Пэрис отпрыгнул и рассмеялся:

– Ух ты ж, чуть не поцарапал, тварь такая!

– Не выделывайся, – предупредил Джулиан, пока его партнер пританцовывал перед банри.

А сам в это время мысленно обращался к этой дикой и жадной твари: «Давай плюйся, ты же это любишь».

Пэрис нападал, Джулиан подначивал, а банри становился все злее и злее. Наконец Джулиан сумел найти брешь в обороне противника. Когда Пэрис ухватил торчащую в боку банри стрелу и выдернул ее, Джулиан заметил, что противник открылся, и с мечом наготове ринулся вперед. В глотке у твари забулькало, и Джулиан со всей силы ударил по ней мечом. В этом месте кожа банри была тоньше, и меч легко ее рассек, а булькающие звуки сменили более омерзительные, как будто он чем-то давился. Кровь забрызгала Джулиану лицо и куртку. Банри зашатался, но продолжал двигаться вперед. Его пасть оказалась прямо над Джулианом, капля кислотной слюны упала охотнику на плечо и сразу начала разъедать куртку. Джулиан закричал, выпустил меч и отпрыгнул, а банри с дымящейся шеей рухнул на землю.

Пока Джулиан лежал на спине и ловил ртом воздух, над ним появился напарник.

– Попал в тебя, да? – Пэрис опустился на колени, чтобы лучше осмотреть плечо Джулиана. – Видал и похуже. Заброшу тебя в лазарет и отрапортую обо всем случившемся. С остальным разберется команда по обезвреживанию.

– Подожди. – Джулиан с трудом встал на ноги и, спотыкаясь, подошел к камням, возле которых банри устроил себе гнездо.

В нос сразу ударил сильный мускусный запах и слишком хорошо знакомая сладковатая вонь разлагающейся плоти. Голова купца лежала рядом с островком выжженной земли – кожа серая, щеки частично выдраны зубами банри, один глаз отсутствует, лицо изуродовано, но по нему все равно видно, что перед гибелью купец испытал неподдельный ужас. Джулиан, собравшись с духом, поднял голову за частично уцелевшие черные волосы. Он хотел положить голову в сумку, но в последний момент понял, что банри в ходе схватки успел ту изодрать. Пришлось смириться с тем, что всю дорогу до города придется нести голову в руке.

Накатило острое желание лечь на землю и больше никогда не вставать.

– Отдадим голову капитану, пусть сама решает, что с ней делать, – сказал Пэрис. – А потом, думаю, нам придется доложить обо всем Наисветлейшему.

– Смотри, как бы он случайно не услышал, что ты его так величаешь, – предостерег напарника Джулиан.

На обратном пути остановились возле туши издохшего банри.

Джулиан вытащил из горла твари свой меч. Часть клинка к этому времени уже сожрала кислота. Вздохнув, бросил меч на землю, потом подобрал лук и уцелевшие стрелы.

– Раздобуду тебе другой, – пообещал Пэрис и похлопал напарника по здоровому плечу.

– Прибереги деньги для покупки новых сапог, – посоветовал ему Джулиан.

Пэрис выругался, вспомнив о понесенном ущербе, и пнул банри по заду.

* * *

Капитан Керала не смогла скрыть отвращения, когда Джулиан протянул ей для осмотра голову купца.

Они с Пэрисом, перепачканные в грязи и крови, прошли мимо казарм охотников к ее кабинету, и всю дорогу между ними болталась эта изуродованная голова. Помощник капитана только раз на них глянул и без вопросов разрешил войти в кабинет.

– Не сомневаюсь, что это он, – сказала капитан, сверившись с нарисованным углем рисунком.

Керала, как все марианки, была чернокожей, ее высокие скулы подсвечивал падающий из окна золотистый солнечный свет.

– Пожалуй, заброшу ее в мешок и отнесу верховному комиссару. Говорите, это был банри?

– Ага, и как доказательство могу представить утраченный каблук. – Пэрис, покачиваясь, поднял ногу и продемонстрировал Керале испорченный сапог. – Да, чуть не забыл, у Джулиана ожог.

Капитан посмотрела на плечо Джулиана:

– Лука, отправляйся в лазарет. И куртку придется залатать.

– Да, капитан.

Уровень адреналина снизился, и теперь боль от ожога, пульсируя, распространялась от плеча по груди. Джулиан хотел отсалютовать, но вовремя понял, что все еще держит в руке голову погибшего купца.

– Вот и хорошо, – сказала капитан.

Керала обошла свой стол – ее черные косички покачивались при каждом движении, – сняла висевший на ручке двери холщовый мешок и протянула его Джулиану. Джулиан опустил в мешок голову, только слегка поморщился, когда от скулы отошел кусок плоти.

Капитан приняла у него мешок, затянула шнурок и, аккуратно положив его рядом со своим столом, пробормотала:

– Интересно, почему они считают нужным играть со своей добычей?

Тут в дверь постучали, и в кабинет вошел наследник дома Киров.

Капитан и два охотника мгновенно встали по стойке смирно.

– О, это совсем необязательно, – сказал Николас.

В этот день он был в простой, сшитой из крепкой ткани одежде, это была скорее униформа, а не облачение наследника одного из домов. В таком виде он легко мог смешаться с толпой на улице… если бы не сверкающий Вестник Солнца у него за спиной.

– Не хотел вам помешать, но мне сообщили, что вы хотите что-то со мной обсудить.

– Да, милорд, – с почтительными интонациями в голосе, которые она никогда не использовала, общаясь с охотниками, сказала Керала. – И вы не помешали. На самом деле вы пришли как нельзя вовремя, раз уж Лука и Глайсер здесь. За последние недели у нас все больше сообщений о случаях нападения на людей разных опасных тварей. Некоторые верят, что это следствие проведенных в городе заклинаний.

– Поясните. – Николас нахмурился.

Керала посмотрела на Джулиана. Тот тяжело сглотнул.

– Ты не обязан говорить о своих способностях лорду Киру, если не хочешь, – сказала ему капитан, когда их с Пэрисом выбрали для зачисления в новое спецподразделение. – Но если посчитаешь необходимым их использовать, делай, даже не сомневайся.

* * *

Джулиана мало беспокоило то, что другие охотники знали о его силе, но у него не было желания рассказывать аристократу, что он единственный известный обладатель этого дара. Что он «говорящий с тварями» и на нем лежит проклятие – понимать, как мыслят монстры.

Повезло, что Керала приказала ему только повторить свой рапорт. Джулиан подробно описал Николасу схватку с банри и состояние обнаруженного тела.

– Банри обычно не приближаются к Нексусу, – завершил свой рапорт Джулиан, – они предпочитают более засушливые территории.

– Благодарю за разъяснения. – Николас слегка склонил голову.

Пэрис за спиной наследника одними губами сказал: «Наисветлейший» – и поднял большой палец.

Керала сурово на него глянула:

– В последнее время мы заметили несколько тварей, которые обитают не у нас, а совсем в других регионах. Учитывая это, можно предположить, что они… что их сюда что-то притягивает. Это самая большая перемена, которая произошла с момента появления заклинателей. Исходя из этого, можно сделать вывод, что два последних случая связаны.

Джулиан смотрел на наследника дома Киров и ждал, что тот нахмурится или как-то еще выразит свое несогласие с этим предположением.

Но Николас кивнул и при этом был очень серьезен:

– Этого нельзя исключать. Если вы не против, я был бы рад обсудить с вами протоколы безопасности.

– Естественно, я не против, а очень даже за, – сказала Керала. – Лука – в лазарет. Глайсер – передай команде чистильщиков координаты тела погибшего.

Джулиан был рад наконец-то покинуть кабинет. Больше всего ему хотелось завалиться на свою кровать, но его казарма была в противоположном конце лагеря, да и боль от ожога все усиливалась. Джулиан устало шел по проходам между казармами, пока наконец не добрел до лазарета. Это было помещение с длинными рядами занавешенных коек и смотровыми столами, от которых пахло лекарственными травами и спиртом. Пару раз он услышал из-за занавесок стоны: очевидно, кому-то из охотников после схватки с дикими тварями повезло гораздо меньше, чем ему.

– А, снова ты! – сказал дежурный врач, которого Джулиан знал в лицо, но вот имени вспомнить не мог. – Снимай рубаху и садись к столу.

Шипя от боли, Джулиан смог снять куртку, а вот с рубахой не справился. Ее врач просто разрезал и, увидев ожог, покачал головой и зацокал языком:

– И что за мерзкая тварь это сделала?

– Банри. Их слюна разъедает все, на что упадет.

– Хм. Вообще-то, все не так уж плохо. – Врач ощупал плечо вокруг ожога, а Джулиан так вцепился в край стола, что костяшки пальцев побелели. – Было бы гораздо хуже, если бы слюна попала на голую кожу. У меня тут должно быть средство от подобных ожогов, если только эти проклятые воришки опять не опустошили мои запасы.

Лазарет в последнее время часто по мелочам обворовывали. При упоминании об этом Джулиан заерзал на стуле.

– Следующие выплаты только в конце месяца, – как будто разговаривая сам с собой, бормотал врач. – Я им не раз и не два говорил, что медикаменты пропадают, а раненых становится все больше. Королю, похоже, больше нечем заняться, кроме как заискивать перед этими истово верующими.

Он нанес на ожог прохладную мазь, приложил алоэ с живокостом и перебинтовал. Потом заставил Джулиана выпить чашку целебного чая, от которого драло горло и хотелось плеваться.

– Это нормально, все так и должно быть. Приходи завтра утром, сменю повязку.

Джулиан поставил чашку на стол и, с трудом натягивая куртку, засмотрелся на занимавшие почти всю стену полки с пузырьками, коробочками и склянками.

– Эй! – Врач щелкнул пальцами. – Я с тобой закончил, так что нечего здесь торчать.

Джулиан понадеялся, что врач не заметил его интереса к лекарствам, и поскорее ушел из лазарета.

* * *

В новой рубахе и с буханкой хлеба под мышкой, Джулиан кое-как одной рукой открыл ключом дверь квартиры своей матери.

По всей улице из окон жилых домов были вывешены флаги с разделенными на четыре равные части кругами, каждая четверть – черная, красная, золотая и серебряная – представляла один из четырех миров, и в каждой был изображен символ бога-покровителя этого мира.

После объявления о смерти Леззаро Джулиан видел множество таких траурных флагов, а базилики заполняли толпы скорбящих с приношениями богам во имя убиенного прелата.

Джулиан никогда не был особо набожным и поэтому не знал, как до́лжно ко всему этому относиться. По-настоящему его волновали только нарастающая атмосфера страха и распространяющиеся по городу слухи о заклинателях. Люди начали устраивать на улицах алтари напротив магазинов и собственных домов, а суеверные прохожие останавливались возле них, чтобы помолиться или оставить подношение.

«Если боги не смогли защитить святого человека, сомневаюсь, что они смогут защитить тебя».

Как только дверь в квартиру открылась, Джулиана встретил аромат розмарина и запах запекаемой курицы.

– Ты как раз вовремя! – крикнула из кухни мать. – Хлеб принес?

Джулиан вошел в душную кухню.

Марджори Лука переворачивала куски курицы на противне, перед тем как снова задвинуть его в духовку, и, похоже, ее совсем не волновал жар в кухне. Она только вытерла взмокший от пота лоб, когда сын поцеловал ее в щеку.

– Смотри не переусердствуй, – сказал Джулиан. – Не хочу прийти домой и, как в тот раз, найти тебя на полу без сознания.

– Это было всего раз. Ладно, коль скоро ты здесь, иди убери со стола.

Сколоченный из дубовых досок стол в главной комнате был завален бумагами и уставлен чашками.

Джулиан покачал головой – его мать никогда не допивала чай, и с этим ничего нельзя было поделать.

Стал убирать бумаги, взял один листок и, нахмурившись, крикнул в сторону кухни:

– Все еще читаешь эту помойку?

На столе были разбросаны несколько «сплетников» с разными картинками на первой странице, но явно за авторством одного художника.

На одном была изображена женщина в клетке из костей, на другой – скрючившийся под лучами солнца мужчина, на третьей – маниакально хохочущая женщина в языках пламени.

Джулиан взял еще один «сплетник». На первой странице этого выпуска была изображена женщина с внушающей ужас улыбкой, а в ногах у нее клубились тени.

– Как по мне – это лучший способ уследить за тем, что происходит, – немного запыхавшись, сказала, выйдя из кухни, мать Джулиана. – Интересно же, а тебе что, нет?

– Нет, мне не интересно. – Джулиан кое-как собрал бумаги в стопку.

С какой стати ему интересоваться делами аристократов, если он занят очисткой улиц от всякого дерьма, а им на это абсолютно плевать? Достаточно того, что он выслушивает и исполняет их приказы.

– Мне вот жаль, что у Ластрайдеров такое приключилось. – Марджори кивнула на верхний в стопке выпуск «сплетника». – Говорят, их наследник – лидер заклинателей.

– А еще жалко, что такое случилось с прелатом, – напомнил матери Джулиан. – Данте Ластрайдера справедливо посадили под замок.

Ну а как? Любой, у кого столько денег, что девать некуда, неизбежно закончит тем, что увлечется какими-нибудь нелегальными практиками.

– Что правда, то правда. Но мне все ж таки жаль его родных, – сказала Марджори по пути обратно в кухню. – А теперь давай-ка нарежь хлеб, пока я его не съела.

Хлеб был еще мягкий и с хрустящей корочкой. Джулиан тайком съел кусок, пока мать продолжала пересказывать сплетни о новой наследнице дома Ластрайдеров, о ее связях с другими наследниками и об их силе.

– Не расскажешь, каково это – работать с мальчиком дома Киров? – спросила Марджори, проверяя готовность картошки.

– Как по мне, так же, как с капитаном.

– Но какой он? Добрый? Я слышала, что добрый.

– Ма, ну перестань! – Джулиан закатил глаза.

– Просто любопытно, вот и все. Он несколько лет назад потерял младшего брата, бедняжка.

– Ты даже не знаешь этих людей. Они – богачи, а богачи дорожат своим статусом, им нравится быть выше всех.

– А еще они потомки богов. – Марджори постучала ножом по разделочной доске. – У его величества нет наследника, и значит, когда-нибудь один из них займет трон. Если б я была азартной, а я не азартная, я бы поставила на девочку из дома Вакара. У нее точно есть голова на плечах.

Джулиан начал энергичнее резать хлеб, но от этих движений боль в плече усилилась, и он, не сдержавшись, скривился.

– Что такое? – Марджори сразу перестала болтать. – Ты ранен?

У матери Джулиана был мягкий характер и слабое здоровье, но, стоило ей посмотреть сыну в глаза и скрестить руки на груди, он сразу сдался:

– Ладно, сегодня мы с Пэрисом уложили одного банри. У этих тварей кислотная слюна, немного попало на меня.

Марджори охнула, и Джулиан поспешил добавить:

– Врач уже обо мне позаботился, все заживет, надо просто немного подождать.

Марджори покачала головой:

– Не понимаю, почему ты так собой рискуешь. Весь в отца, тот всегда сначала делал, потом думал.

Джулиан слегка улыбнулся. Мать, ясное дело, намекала на то, что он порой ведет себя неразумно и даже глупо, но для Джулиана сравнение с отцом всегда было похвалой.

Бенджамин Лука поступил в ополчение Нексуса в восемнадцать лет и уверенно продвигался по службе, пока пять лет назад со своими людьми не попал в устроенную дикими тварями засаду возле границы с Паритви. Несколько ополченцев тогда уцелели, но не Бенджамин.

Мать всегда говорила Джулиану, что он – копия отца. Разве что сын носил униформу охотников, а не ополченцев. Спустя месяц после того, как нашли тело отца, Джулиан отправился в казармы охотников и успешно прошел все испытания на пригодность к этой службе.

Дикие твари забрали его отца, и он делал все, чтобы с ними поквитаться.

Сели за стол. В этот вечер на ужин была запеченная курица с хрустящей корочкой, вареный картофель с фенхелем и хлеб с тонко намазанным маслом. Джулиан посмотрел на медали отца, которые мать с гордостью повесила в рамке над окном. Охотнику его ранга ни медали, ни еще какие-либо привилегии не полагались, только ежемесячное жалованье с проживанием да шрамы на теле.

Мать увлеченно рассказывала Джулиану, как утром ходила к колодцу постирать, какие городские сплетни там услышала. Чем дальше, тем больше распаляясь, в итоге даже закашлялась в кулак.

– Ма, не торопись так, – попросил ее Джулиан. – Побереги силы.

– Ты за меня не волнуйся, я свои силы знаю.

Джулиан от злости крепче сжал вилку. Но злился он не на мать, а на слабость ее тела. С каждым днем ей все труднее давалось то, с чем она еще недавно легко справлялась.

Марджори заболела прошлой зимой, тогда ее подкосила непонятно откуда взявшаяся немочь. Две недели Джулиан почти без еды и сна провел у постели матери. Он боялся даже подумать о том, что теперь и она его оставит.

Врач, обследовавший Марджори, назвал это «изнурением», сказал, что в ее крови протекает недуг, который неуклонно ослабляет тело. И лекарства от этого недуга не было. Только медикаменты могли снять самые страшные симптомы, да и то на время.

В последний год Джулиан тратил на нужное лекарство большую часть своего жалованья. Но, кроме того, что оно было дорогим, его еще трудно было достать. Когда с деньгами стало совсем туго, Джулиан начал потихоньку воровать медикаменты в лазарете охотников, чтобы самому сделать из них необходимое матери лекарство.

И вот теперь врачи приглядывали за лекарствами, как воробьихи, оберегающие свои гнезда от ворон.

Да, сейчас его отметили и зачислили в спецподразделение под командованием Николаса, но это было временно и не обещало повышения по службе. А прибавка к жалованью по сравнению с тем, без чего ему не обойтись, была просто жалким бугорком по сравнению с горой.

Джулиан мог рассказать матери о ране в плече, но он не мог рассказать ей о том, что он на мели… Или о том, что они на мели из-за ее недуга.

– Ты чего-то хмуришься. – Марджори придвинула к сыну блюдо с курицей.

Он даже не заметил, что мать встала из-за стола.

– Ожог болит?

– Немного. Ты сиди, не вставай, я принесу все, что тебе нужно.

– Пустяки. – Марджори положила рядом с миской ложку, и Джулиан увидел, что это семолина[17]17
  Семолина – итальянское название манной крупы.


[Закрыть] с изюмом – любимый десерт его детства.

Марджори поцеловала сына в макушку, взъерошила темные волосы и почесала выбритый затылок.

– Ты бы отрастил волосы нормально, а то как-то глупо смотрится.

– Одна ты так считаешь. И хватит уже стоять, садись.

– Есть, сэр. – Марджори уселась на свой стул и, как ни старалась, не смогла сдержать тихий стон.

У Джулиана сердце будто каменной глыбой придавило. Он посмотрел на медали отца и попытался прикинуть, сколько можно будет выручить, если их переплавить.

– О чем задумался, сынок?

Джулиан взял ложку и, нацелившись на любимый с детства десерт, ответил:

– Да ни о чем таком, ма.