Текст книги "До и после"

Глава 14
Бунт в зоне для малолеток

С утра вышел во двор, где за столом в беседке, увитой виноградом, опохмелялась районная братва. Двадцатилитровой канистры пива и трехлитровой банки домашней чачи должно было хватить, чтобы прийти в себя после вчерашнего застолья, но народу прибавилось, и выпивка закончилось быстро. Благо у соседа Мамии в подвале хранились неиссякаемые запасы спиртного. Такие спонтанно возникающие застолья – обычная история для тбилисских дворов. Как правило, все свободное время горожане и проводили в таких беседках.

Женщины, лузгая семечки, вели свои разговоры поодаль на лавочке, мужчины за столом выпивали или играли в нарды, домино, карты. Дети курсировали от стола к лавочке и обратно. Засиживались допоздна, и только когда насытившиеся сплетнями женщины начинали криками дергать подвыпивших мужей, потихоньку расходились по квартирам. Холостяки еще некоторое время оставались за столом, пили на посошок и тоже уходили спать.

В этот день мне пришлось оставить друзей пораньше, чтобы не опоздать на вечернюю проверку. Общага находилась в другом конце города, добираться до нее долго, сначала в метро, а потом автобусом на окраину. Прихватив бутылку чачи, отправился ночевать в комендатуру. Утром решил вопрос с начальником цеха о невыходе на работу и опять вернулся в район.

Сосед Нияз, отсидевший в свое время срок в Авчальской зоне для малолеток, сообщил, что два моих лучших друга, Вадим, с которым мы как-то ночью забрались в привокзальный ресторан, и Григорий, успели получить срок за квартирную кражу. Вадим отбывал его в Грузии, а Гришка где-то под Волгоградом.

Новость меня не удивила, каждый пятый пацан нашего жиганского района так или иначе попадал в тюрьму. Нияз пригласил к себе, его матушка накрыла стол, и мы продолжили разговор. О жестоком режиме в Авчале ходило много слухов. Нияз, хлопнув рюмку, спросил:

– Знаешь дядю Датико, отца моего одноклассника?

– Конечно. Кто же не знает отошедшего от дел Датико. Авторитетный вор был в свое время.

– Так вот, режим в Авчале сломали с его помощью.

– Да ладно! Это как? Давай, давай рассказывай.

И тут Нияз выдал подробности истории бунта доведенных до отчаяния малолеток.

В семидесятые годы Авчальская зона слыла пропащим, гиблым местом, мало кому удавалось выйти оттуда «чистым». Подростков, стремящихся жить воровской жизнью, руками ссученных сверстников администрация ломала беспощадно. Избиения и пытки прекращались лишь после того, как мальчишка соглашался надеть повязку дежурного, вымыть пол в туалете и дать подписку о сотрудничестве. На волю из Авчалы время от времени просачивались слухи о самоубийствах непокорных отказников. И вот однажды зона неожиданно взорвалась бунтом.

К тому времени, разменяв восьмой десяток, дядя Датико помогал жене торговать мороженым. Пронзительный взгляд, глубокие морщины и наколки на руках выдавали в нем старого арестанта. Поговаривали, что отсидел он немереное количество лет. Районная шпана относилась к нему с уважением, а малолетки, попадая в «непонятки», часто обращались за советом.

Нияз тогда как раз отбывал срок за кражу в пресловутой Авчале. Вот и собрался Датико навестить малолетнего сидельца. Тот возьми и расскажи на «свиданке», что его за отказ носить красную повязку ежедневно избивают до потери сознания. А поскольку мучения терпеть не осталось сил, стал подумывать о самоубийстве.

Одно дело, когда просто ходят слухи, и совсем другое, когда жизнь близкого тебе человека реально висит на волоске.

Датико решил действовать незамедлительно. Через знакомого водителя, имеющего доступ в зону, он передал посылочку для Нияза. В посылке оказалось десять остро заточенных сварочных электродов. К ним прилагалась инструкция о дальнейших действиях, смысл которой сводился к тому, чтобы раздать в бараках штыри самым надежным, готовым идти до конца пацанам, и в назначенный час одновременно начать беспощадную расправу над особо лютующими суками. После того как основная масса поддержит бунт, выдвинуть требования о прекращении пыток и насилия в лагере.

В итоге нашлись десять отчаявшихся смельчаков, которые ночью и начали мочить сук. Трое были убиты на месте, остальные ломанулись к вахте. Лагерь взорвался. Малолетки громили бараки, жгли мебель и матрасы.

К зоне стали подтягиваться внутренние войска и спецназ. Узнав об этом, бунтовщики ринулись к зданию администрации и штурмом взяли его. Около трехсот человек поднялись на крышу. У главных ворот лагеря выстроились войска, толпились люди. Слух о бунте в Авчале за несколько часов облетел весь Тбилиси, к лагерю потянулись родственники арестантов, чуть позже появилось телевидение. Министр внутренних дел Шадури орал в громкоговоритель, призывая подростков образумиться, в противном случае грозился ввести войска и жестким образом подавить бунт. В ответ мальчишки пообещали, что, если хотя бы один солдат войдет на территорию лагеря, они все как один бросятся с крыши.

Случайно или специально, но с нее действительно сорвалось два человека. Родственники с воплями набросились на офицеров. Ситуация на воле и в лагере накалилась до предела. Министр, поняв, что нахрапом тут не возьмешь, отдал приказ отвести войска. Начались переговоры.

Через день в лагерной столовой накрыли праздничный стол с лимонадом и пирожными. Приехало телевидение, которое должно быть заснять сцену примирения бунтовщиков с оставшимися в живых суками. Министр, публично заявив, что это была всего лишь мелкая потасовка между подростками, предложил лидеру отказников пожать перед камерой руку главному «козлу зоны». Мальчишки двинулись навстречу друг к другу. Приблизившись на расстояние удара, бунтарь выхватил заточку и с криком «Подохни, сука!» вонзил ее в горло сверстника.

Тем, у кого были электродные штыри, накрутили срок по максимуму и отправили добивать его в Россию. Так в Авчальской зоне благодаря стараниям дяди Датико и самопожертвованию малолеток надолго забыли про жестокие пытки и унижения.

Глава 15
Знакомство с Софией

Необходимость каждый вечер возвращаться в комендатуру напрягала. Соседи по комнате говорили, что за червонец в день можно было не являться на проверку. Триста в месяц, и живи, где хочешь, но таким деньгам взяться было неоткуда, вот и приходилось мотаться между комендатурой и домом.

Однажды в ожидании последнего автобуса у станции метро «Исани» внимание мое привлекла красивая девушка.

Черный бархатный плащ, подчеркивающий белизну отрешенного лица, джинсы клеш, модная сумочка через плечо выделяли ее из толпы. Она почему-то нервно покусывала нижнюю губу. Подошел нужный автобус, и народ, толкаясь, начал заполнять его. Успев занять место в задних рядах, я продолжал смотреть на нее через окно. Девушка дождалась, пока толкотня закончится, не спеша вошла через переднюю дверь и, пройдя по проходу, остановилась рядом со мной. Я тут же уступил ей место.

«Совсем как у моих родителей. Отец когда-то тоже уступил маме место в автобусе. Наверное, это знак!» – мелькнуло в голове.

Всю дорогу не отводил глаз от лица, в котором проскальзывало что-то загадочное и слегка высокомерное. Лишь раз она приподняла голову и взглянула на меня. Я что-то спросил, но вопрос остался без ответа. Так и ехали молча. Автобус качало, и когда край моего пальто касался ладони девушки, возникало ощущение, будто ласкаю ее рукой. На остановке у комендатуры жилых домов не было, а значит, каждый выходящий здесь человек воспринимался остальными пассажирами как преступник. «Палиться» не хотелось. Оставалось надеяться на то, что незнакомка выйдет раньше, но этого не случилось. Начиналась проверка, отчаянно махнув рукой, я выскочил из автобуса.

Каждый вечер, в надежде встретиться с ней еще раз, приходил к станции метро и торчал там до отправления последнего автобуса. Наконец она появилась. Обрадовавшись как мальчишка, я подскочил к ней:

– Привет!

– Привет, – отчужденно ответила она.

– Вы не узнаете меня? Ну как же, неделю назад мы вместе ехали в автобусе.

– Возможно. И что из этого?

Не ожидавший такого сухого ответа – опешил. И действительно, обычное дело – уступить место девушке, но мне хотелось думать, что такой красавец не мог остаться не замеченным.

– В общем-то, ничего, если не учитывать, что уже несколько дней жду вас на этом месте. Георгий, – представился я.

– София.

Подошел автобус. Мы уселись рядом и продолжили разговор.

– Чем занимаетесь, София?

– Учусь в пединституте на факультете русского языка и литературы. А вы?

Придумывать что-то смысла не было. Начинать серьезные отношения со лжи не стоило, и мне пришлось вкратце рассказать свою историю.

– Ваша остановка, – движением головы указала она на комендатуру.

За несколько неявок на проверку отправляли в лагерь, но мне, влюбленному по уши, на это было наплевать. Проводить до дома она почему-то не позволила. Договорились завтра вечером сходить в кино. Попрощались, и я тем же автобусом вернулся в комендатуру. За бутылку водки дежурный милиционер закрыл глаза на опоздание. Смакуя поминутно нашу встречу, долго не мог уснуть. Каждое ее движение, взгляд, голос снова и снова прокручивались в голове.

С самого утра стал искать, с кем сыграть в карты. Имеющихся трех рублей хватило бы на билеты в кино и мороженое, но на первом свидание хотелось произвести неотразимое впечатление. Цветы и кафе после сеанса смотрелись бы логично. Любимой карточной игрой для меня всегда была игра в «дурака». Казалось бы, самая простая, знакомая с детства каждому, она на самом деле была достаточно сложной.

Игрок должен уметь считать карты, помнить все вышедшие из игры, знать оставшиеся у соперника и, конечно же, обладать чутьем – когда бить, а когда стоит принимать. Да и потом, «лоха» проще усадить играть в «дурака», чем, например, в «секу» или «буру». Короче, сыграть согласился какой-то завмаг, попавший на «химию» за растрату. Договорились по рублю за партию. Часа через два в кармане у меня собралось рублей пятьдесят. Завмаг, поняв, что ловить здесь нечего, отказался продолжить игру. Что же, этого было более чем достаточно.

Софию встречал без цветов. Стремно было торчать с букетом у кинотеатра, да и завял бы он за время сеанса и ужина в кафе. Решил купить его после завершения культурной программы у бабушек, допоздна торговавших цветами на автобусной остановке. Любой молодой человек поймет, почему я взял билеты на последний ряд. Что там происходило на экране, меня не интересовало совсем. Голову дурманил запах ее духов, а каждое, якобы случайное, прикосновение вызывало дрожь по телу.

К концу фильма она позволила притронуться к своей ладони. С закрытыми глазами я перебирал ее пальцы, и счастливее человека, по крайней мере в этом зале, точно не было! В кафе после признания в любви долго нес банальную чушь о судьбе и прочем. На остановке не забыл купить цветы. В общем, сделал все для того, чтобы мысли в ее прекрасной головке потекли в нужном направлении. На сей раз проводил до дома, в котором она жила в семье своего дяди. Расставаться не хотелось, в темноте подъезда, молча держась за руки, мы ощущали дыхание друг друга. Вдруг София скороговоркой выпалила:

– Знаешь, я ведь тоже всю неделю после нашей первой встречи думала о тебе и тоже ежедневно искала в толпе на остановке.

Затем неожиданно прильнула к моим губам, развернулась и убежала!

Ничего себе, первая поцеловала! Обычно у нас это делают парни. Что это – распущенность или сильное чувство, которое невозможно больше скрывать? В силу романтической натуры сразу же отмел первое и твердо решил: это – любовь! Женюсь, завтра же женюсь!

Уже на следующий день сделал предложение:

– София, если ты уверена в своих чувствах, я готов жениться. Бери самое необходимое из вещей и сегодня же перебирайся ко мне.

Риск оказаться использованной и выброшенной был достаточно высок, но она, не задумываясь, ответила согласием. Трудно понять, что тогда руководило ею – тонкий расчет или слепая любовь. Так или иначе этим же вечером мы заявились к моим родителям.

– Знакомьтесь, моя жена София, – «обрадовал» я их.

Ошарашенные таким сюрпризом, они не знали, что ответить. Первой в себя пришла мама:

– Проходи, детка, раздевайся.

Отец кивком головы вызвал меня на кухню.

– Какая жена, ты что творишь? Так в нормальных семьях не происходит. Кто она, откуда, почему не поставил в известность, что собираешься жениться? Сделали бы все как подобает. Познакомились с родителями, посватались и уж потом сыграли бы свадьбу.

Сейчас мне понятны переживания отца. Единственный сын привел в дом и назвал женой неизвестно кого! Глупо, конечно же, глупо и совсем не по-грузински, но тогда, пройдя армию и тюрьму, я считал себя мужчиной, способным принимать самостоятельные решения.

– Отец, давай не будем. Вспомни, как сам, не спрашивая никого, женился на русской с четырьмя детьми. И что? Живете счастливо вот уже четверть века.

Мамочка, чистая душа, уже суетилась, накрывая на стол. Чтобы хоть как-то придать событию официальный статус, пригласили моего брата с женой и нескольких соседей по лестничной площадке. Посидели часов до двенадцати ночи и разошлись. Пожелав спокойной ночи родителям, мы с Софией уединились в спальне. Ни свет ни заря в дверь позвонили.

– Дети, вставайте, у нас гости, – послышался голос матери.

Не понимая, кого могло принести в такую рань, я быстро оделся и вышел в гостиную, где за обеденным столом заседала делегация Софьиной родни. Два родных брата, дядя с женой и дочкой своим столь ранним визитом решили показать – София девушка «не бесхозная», и судьба ее им не безразлична. Поговорили, выпили немного, и, уже прощаясь, ее старший брат обнял меня и как-то очень по-человечески проронил:

– Ты уж постарайся не обижать сестренку.

Повод для его переживаний был более чем очевиден. Не оформленные официально отношения могли в любой момент закончиться ситуацией «поматросил и бросил», а потом поди выйди замуж еще раз. Кому нужна невеста, потерявшая невинность непонятно с кем и где? Но мне даже думать об этом не представлялось возможным. Семья – это святое, вместе до конца! Поэтому, хлопнув его по плечу, успокоил:

– Не волнуйся, все будет хорошо.

Глава 16
Первая трещинка

Начальник комендатуры, узнав о моей женитьбе, предоставил недельный отпуск. Расставаться с Софией даже на полчаса не хотелось. Каждый день я провожал ее в институт и встречал после лекций. Часами скучал рядом, когда она, обложившись в библиотеке умными книгами, готовилась к экзаменам. В общем, не отходил ни на шаг, а тут вдруг София, сославшись на какие-то проблемы со здоровьем матери, уехала в свою деревню проведать ее. Обещала вернуться через пару дней, но почему-то задержалась. Скучал – не то слово, которым можно было определить мое состояние. Я просто не находил себе места. Каждое утро, приходя домой, задавал один и тот же вопрос матери:

– Вернулась?

– Нет, сыночек, пока нет.

Отец недовольно бурчал:

– Говорил, что поторопился с женитьбой. Не ту женщину в дом привел, теперь вот мучайся.

Не понимая, что могло произойти, отправился за ней в деревню. Добирался часов пять и уже затемно, узнав от сельчан, где находится нужный мне дом, постучался в дверь. Открыла прекрасно чувствующая себя мать.

– Здравствуйте, я Георгий, муж вашей дочери.

– Ой! Какая радость, проходите, проходите.

Приземистая, по-деревенски крепкая женщина лет пятидесяти засуетилась, накрывая на стол.

– А София где?

– Да тут она, в соседнем доме, у родственников.

– Здоровье ваше как?

– Да что со мной будет, мы, деревенские, болеем редко, – радостно затараторила она.

– Странно, а София говорила о серьезных проблемах. Я, пожалуй, схожу за ней.

Спустившись вниз по улице, вошел во двор указанного дома. Изнутри доносились громкие голоса и смех. Не стучась, вошел. У работающего телевизора сидело несколько деревенских парней и девушек. София, облокотившись на плечо одного из них, весело говорила о чем-то.

– Привет, жена. Вот решил навестить твою «больную» матушку. Слава богу, успел застать, пока не померла. Ты, смотрю, не скучаешь здесь, – чуть ли не скрипя зубами выдавил я.

– А я вот как раз завтра собиралась возвращаться, – без тени смущения ответила она.

– Ну, зови родню в дом, будем знакомиться.

Через час за скромно накрытым столом собрались многочисленные двоюродные братья и сестры Софии. Чувство досады за ложь жены не давало расслабиться. С трудом дотянув до двенадцати ночи, я, сославшись на усталость, ушел в другую комнату спать. Казалось, что София тут же проводит гостей и присоединится ко мне, но этого не произошло. Веселое застолье продолжилось без меня.

«Никто не заметил потери бойца», – крутилось в голове.

Не смыкая глаз, я накручивал и накручивал себе невероятные вещи. Мать совершенно здоровая, а моя молодая жена срывается к ней, будто та доживает последние дни. Неспроста это, неспроста. Поди разберись, кто тут двоюродный брат, а кто… Нет, нет, даже думать об измене не хотелось! Доносящийся время от времени из другой комнаты смех я принимал на свой счет.

– Обо мне что-то трут.

Время тянулось, а София не появлялась. Терпеть эту пытку больше не было сил. Я оделся, осторожно открыл окно и выпрыгнул во двор. Ночью в глухой деревне транспорта не найдешь, поэтому пешком потопал проселком в сторону районного центра. Идти надо было километров двадцать, но это не останавливало. Только бы подальше от переполненного лицемерием и ложью чужого дома. На полпути нагнала машина из деревни. Видимо, после завершения веселья София забила тревогу и направила вслед беглецу двоюродного брата, который уговорил меня вернуться. Дома, кроме Софии и матери, уже никого не было. Оставшись один на один с женой, я взорвался:

– Почему врала? Мать-то совершенно здоровая! Мне даже на час не хочется расставаться, а ты уже больше недели торчишь в этой дыре.

Ничего вразумительного в ответ она сказать не смогла. Любовь, как известно, слепа. Отбросив дурные мысли, постарался забыть неприятный эпизод, но именно тогда и появилась первая трещинка в наших отношениях.

Как-то в день очередной «зарплаты», расписавшись в кассе за четыреста тридцать рублей, направился было отдавать начальнику цеха львиную долю, но по пути передумал. Приличного подарка для своей любимой до сих пор купить не получалось, а тут серьезные деньги на руках. Кину, с него не убудет!

Дождался автобуса и рванул в город к ювелирному магазину. Купил золотое обручальное колечко, сережки и недорогую цепочку с кулоном. В общем, потратил все.

На следующий день меня, естественно, ожидал серьезный разговор с начальником цеха, но это такая мелочь по сравнению с радостью в глазах любимой. Впрочем, ему по большому счету и предъявить-то было нечего мне. Признаться, что за деньги прикрывает «тунеядца», он не мог. Поворчит да заглохнет. Так оно и случилось.

Глава 17
Несовершенная кража

В такой беготне из комендатуры домой и обратно закончился мой срок. София ждала ребенка. Пришло время задуматься о будущем. Нормальной профессии не было, а работать чернорабочим не хотелось. Перебивались деньгами, которые время от времени удавалось выиграть в карты, да и с улицы кое-что перепадало. Опять же брат Виктор подкидывал по возможности.

На днях соседский подросток «очистил» хату на районе. Никакого отношения к этому я не имел, но этим же вечером, решив уделить внимание старшим, он «подогнал» мне кассетный магнитофон «Sony», унесенный с той квартиры. Уникальная по тем временам вещь! Недели через две крадуна вычислили и закрыли в КПЗ. Не выдержав пыток, пацан сознался в краже и почему-то в качестве организатора приплел меня. Через час после его признания к нам домой нагрянула милиция. Обыскав квартиру, нашли злосчастный магнитофон. Мою легенду о найденном на улице кассетнике слышать никто не хотел, застегнули наручники и повели к выходу. Прощаясь с домашними, пытался успокоить их:

– Это какая-то ошибка, не волнуйтесь, разберутся и отпустят.

В отделении продолжал стоять на своем – о краже ничего не слышал. Тут заводят соседского малолетку. Он, опустив глаза в пол, выдает заученный текст.

– Такого-то числа Георгий Мгеладзе привел меня к дому номер такой-то. Объяснил, что в квартире на первом этаже никого нет, помог проникнуть в нее через форточку, а сам остался на шухере. Краденое поделили между собой и разошлись.

– Что же ты, дурачок, жизнь себе портишь, не успев ее начать. Ладно, не выдержав пыток, сдал подельника, но я-то здесь при чем? Ты же знаешь, какой спрос за такие штуки бывает? Одумайся, не говори того, чего не было.

Его увели, и следователь принялся за меня:

– Вот полный список украденного. Сумма немаленькая. За кражу в особо крупном размере при лучшем для тебя раскладе загремишь лет на пять, не меньше. Но если сегодня сумеешь сделать возврат, помогу выкрутиться, а пока посиди, подумай.

Закрыли меня рядом с камерой малолетки. Полночи через «кормушку» тот слезно умолял простить его. Заставили, мол, и все такое.

– Меняй с утра показания, говори, как все было, а там видно будет. Ты ведь один был на той хате? Ну тем более одному и соскочить легче.

Почти до самого утра «кубаторил» о положении, в котором неожиданно оказался. Возврата сделать не получалось, потому как гаденыш все краденое успел сдать по дешевке. Денег для компенсации ущерба, судя по всему, у его родителей не было тоже, а значит, пятерик за несовершенную кражу мне светил реально! София вот-вот должна была родить ребенка, которого придется растить без меня. У матушки от горя голова уже вся седая, а тут на тебе – опять! Отец, мечтавший видеть единственного сына художником, в итоге получает вора-рецидивиста. Короче, картина вырисовывалась такая, что хотелось выть от безысходности. Всю ночь нарезал круги по камере, только под утро свалился на нары и уснул. Проснулся от грохота открывающейся двери.

– Свободен, – обрадовал дежурный.

Не веря в происходящее, вышел на улицу. Перед отделением милиции в полном составе ждала семья.

– Ну вот, мамочка, говорил же, не волнуйся. Разберутся и отпустят, – успокаивал я плачущую мать.

– Ага, разберутся. Пять тысяч, сынок, пришлось отдать.

– Пять тысяч! За что? Откуда такие деньги?

– Спасибо родственникам, всю ночь по городу собирали.

Чувство радости от неожиданного освобождения тут же улетучилось. В глаза родителям смотреть было стыдно. Такие деньги в долг?! Не прощу сучонка!

Менты, поделив взятку с потерпевшим, закрыли дело. Его «заява» была порвана на моих глазах. Малолетка, понимая, какая участь ждет его, свалил из района в неизвестном направлении. Вечером следующего дня я постучался в квартиру его родителей.

– Поговорить надо, – сухо обратился к открывшему дверь отцу.

Зная, что от этого разговора зависит многое, я, стараясь выглядеть убедительным, спокойно начал:

– Батя, ты понимаешь, что натворил сынок? Сук по нашей жизни не прощают, а он хуже, чем сука. Невиноватого человека по его бредовым показаниям могли закрыть на пять лет. Если бы мои не подсуетились, сидеть ему тоже. Только поверь, «закукарекал» бы он под «шконкой» на тюрьме уже в первый же день.

Думаешь, произошло чудо и нас по простоте душевной нагнали из КПЗ? Пять тысяч заплатили мои, чтобы твой гаденыш сегодня гулял на свободе! Короче, если в течение недели не принесешь деньги, рано или поздно найду его и придушу своими руками. Ты уж прости, другого выхода у меня нет. Заранее приношу соболезнования по поводу безвременной кончины сына.

Не прощаясь, встал из-за стола и вышел на улицу. Весь день рыскал по городу, пытаясь отыскать беглеца, но он как в воду канул. Поздно ночью вернулся домой и ахнул, увидев за кухонным столом наших отцов! Они пили вино и мирно беседовали.

– Сын, ты только посмотри, какой порядочный человек у нас в гостях! Деньги принес, все до копейки!

«Оперативно сработал», – подумал я и присел рядом.

В глазах обоих мужчин светилась радость. У одного от того, что с плеч так неожиданно свалился груз долга, у другого – что сыну больше не грозила смерть. Внутренне и я вздохнул с облегчением. Тепло взглянув на простого работягу, сумевшего так быстро найти деньги, подумал: «Это для меня отпрыск его – сука, а для него – сын родной».

Проводив гостя, отец, не скрывая радости, заговорил.

– Представляешь, какие совестливые люди, поняли свою вину. Я ведь даже словом не обмолвился о долге. Сами принесли!

Не желая рушить веру отца в добро, промолчал и только спустя месяц поведал о причине такого великодушия.

С любовью глядя на меня, отец смущенно проговорил:

– Я горд и счастлив от того, что Бог послал мне такого сына. Так быстро решить сложный вопрос может только настоящий мужчина!

В тот момент ему было чем гордиться, но неопределенное будущее сына по-прежнему волновало отцовское сердце, да и меня самого этот случай подтолкнул к размышлениям. Ясно, что рано или поздно жизнь улицы опять приведет к тюрьме, причем не раз.