Текст книги "Замуж за иностранца? Легко!"

– Слушай, Надя, зачем тебе худеть? Все отлично!

– Это сейчас отлично. А потом постепенно все накапливается, накапливается, и результат – подушки на боках!

– Вот и здорово – на подушках сэкономишь.

– Не сэкономлю – куплены уже!

Посмеялись.

Тем временем пироги из тарелок исчезли.

– Ну что, пойдем? – Надя взяла сумочку, открыла пудреницу, посмотрелась в зеркальце. Довольная, счастливая улыбка не сходила с лица.

– А куда пойдем?

– Гулять! Сначала – в Михайловский сад. Очень его люблю!

– Пошли!

Они вышли из кафе и пошли по набережной, продолжая оживленно болтать.

– Девушка, постойте! Вы забыли свои пакеты! – за ними бежал молодой мужчина, что сидел за соседним столиком вместе с мальчиком.

– Спасибо!

– Ну ничего себе – все забыли!

И они, подтрунивая друг над другом, вошли в Михайловский сад…

Был поздний вечер, когда Андрей провожал Надю домой.

– Слушай, как здорово, что мы встретились! Оказывается, ты такой весельчак!

– Это я с тобой такой. Ты просто замечательная!

– Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Жаль, что мы так далеко друг от друга живем…

– Да, мне тоже.

Постояли немного у подъезда.

– Андрюш, ну я пошла.

– Да и я тоже на поезд опаздываю… Интересно, увидимся еще?

– Конечно, увидимся! Ведь жизнь такая длинная.

– У тебя заколка сползла.

– Ничего, уже дома…

– Нет, я поправлю.

Он нежно погладил ее по светлым волосам, отстегнул заколку, провел рукой по Надиной щеке и замер.

– Андрюша!

– Что?

– Ничего. Пока!

– Пока! Заколку я себе оставлю. На память…

– Ладно! Пока!

Надя чмокнула его в щеку и скрылась в парадном.

– Ты что так долго? – ворчала мама.

– Знакомого встретила.

– Кого это?

– Да так, ты его не знаешь.

– И что это вы так долго делали со своим знакомым – мне незнакомым?

– Успокойся, мам! Просто гуляли. По Питеру…

27 июня 2002 года. Она

– Девочки, откройте там кто-нибудь! Звонят!

Тамара побежала открывать. Послышался смех, радостные восклицания, и в гостиную вошла Лена. На руках она держала потешного рыженького мальчугана, который совершенно взрослыми глазами оглядывал присутствующих.

– Лена, привет, дорогая! – Надя обняла подругу. – А теперь – все за стол!

– А что, я последняя, что ли?

– Не последняя, а опоздавшая. Только тебя и ждали!

Шумно и весело рассаживались.

– Девчонки, давайте поднимем бокалы и сдвинем их разом! За то, что нам уже ГОД!

– Вообще-то уже полтора!

– Да ладно!

– Ура! Ура! Ура!

Да, действительно всем пятерым детишкам, которые разбрелись и ползали сейчас по огромной гостиной в доме у Нади, было около года. Кому-то исполнилось только-только, а кому-то уже несколько месяцев назад.

Все Надины гостьи были подружками по Интернету. Познакомились виртуально, будучи еще беременными. Да так и поддерживали отношения. Иногда ездили друг к другу в гости, но это было редко. В основном, переписывались, делились своими проблемами. Им все было интересно – как развиваются детишки, что уже умеют делать. И ревниво относились к достижениям своих маленьких сокровищ – кто раньше произнес какое-то слово, кто раньше пошел вдоль стеночки…

Это была такая маленькая диаспора русских молодых мамаш.

У каждой из них была своя история. Как приехали, как полюбили, как вышли замуж.

Обед проходил весело и шумно. Говорили почти все сразу.

– Слушайте, девчонки, надо ведь на работу устраиваться! – Катя, самая красивая из всех, взяв дочку на колени и подперев голову рукой, задумчиво оглядела присутствующих.

– Не знаю, я не собираюсь…

– Тебе-то хорошо, Ленка, у тебя муж вон какой…

– Какой?

– Да известно – богач! Чего тебе работать?

Лена действительно была самой состоятельной из всех. В отличие от других у нее с мужем был собственный дом в Северном Сиднее, с бассейном и большим садом. Остальные или арендовали жилье или выплачивали огромную ссуду.

Никто не знал о том, какую цену платила Лена за кольца и браслеты, как говорится.

Муж ее, редкая свинья, оказался любителем жесткого секса, и она часто скрывала под одеждой синяки и ссадины… Кто мог подумать там, в Москве, что такой респектабельный, состоятельный, пусть не очень молодой бизнесмен, который умеет так красиво ухаживать и, казалось, влюблен в молоденькую топ-модель, окажется просто безобразным по отношению к женщинам человеком…

– Нет, работать я пойду… но потом, не сейчас.

– А я сейчас уже пойду. Денег нет за дом платить, – Катя вздохнула.

– Ну ты работу сразу найдешь – парикмахеры всегда и везде нужны.

Катя действительно была хорошим мастером в Ленинграде и, наверное, никогда бы не уехала в эту Австралию, если бы не смерть мамы от диабета и узенькая двенадцатиметровая комната в коммуналке с вечно пьяным отчимом и матерящимися соседями. Бедность грызла каждый день… Однажды наткнулась на объявление в газете: «Замуж за иностранца? Легко!». Познакомилась с австралийцем из Сиднея – смешным и наивным Сэмом. Он даже не знал, что в России зимой холодно, и приехал за ней в январе в шортах… Увидел, влюбился, увез. А у него взрослый сын, который скоро женится, да еще дочка вот родилась… А он не миллионер, простой водитель грузовика.

– А вот я – никому не нужный специалист по социологии – долго буду работу искать, – вздохнула Света.

– Свет, ну ты могла бы и няней поработать. Няни нарасхват, особенно в русские семьи. – Тамара никак не могла понять, что абы какая работа Свете не подойдет.

Ведь Света, в отличие от всех девочек, здесь долгожительница. Десять лет – не шутка. И язык знает, и умница. Пока никто не догадывался, что муж Светы, Максим, почти двухметровый красавец, был обыкновенным «Маниловым», вечно строящим грандиозные планы, которые лопались мыльными пузырями, пробивая огромные бреши в семейном бюджете. Уже и родители Светины подключились к их проблемам и, желая помочь, вложились в очередной проект Максима, продав дачу в Подмосковье. Проект опять лопнул… А как все красиво начиналось под марш Мендельсона в московском Дворце бракосочетания! А потом мама Макса – сама гражданка Австралии – устроила им переезд в Сидней. И пошло…

– Тамар, а ты что собираешься делать?

– Не знаю, девчонки. Но работать не хочу! Дома наработалась… – Тамара замялась немножко и продолжила: – Опять рожать буду!

– Ну ты даешь. И когда?

– Через семь месяцев! – Тамара весело засмеялась.

Девочки вслух поудивлялись, а про себя каждая из них подумала, что от Тамары другого и не ждали. Со своим угрюмым Томасом она познакомилась по объявлению в газете. Просто дала объявление в австралийскую газету, он прочитал, написал, послал денег на билет – и Тамара из своей Перми примчалась незамедлительно.

– Девочки, девочки, что-то мы скатились на деньги и долги! – Надя на правах хозяйки дома постаралась повернуть беседу в другое русло. – Девчонки, вчера мама звонила. У нас в Питере сейчас белые ночи. Красота!

– А я в Ленинграде так ни разу и не была, – сказала Тамара без всякого, между прочим, сожаления, – только в Москве.

– Да, у нас в Москве белых ночей не бывает… – Лена взяла на руки своего рыжего сынишку, который старался отобрать игрушку у Надиного Саши, а тот горько плакал. Ленин Тимоша тоже заревел. – Тихо, тихо, малыш! Мы ездили к вам специально белые ночи смотреть. Какой все-таки прекрасный город!

– Ну а Москва – не прекрасный, что ли? – Света решила вступиться за свою Москву.

– Хороший, но не прекрасный.

– Девочки, не ссорьтесь! Все равно вас двое надвое, – засмеялась Тамара. – Вас бы в нашу Пермь – сразу бы помирились. Мы теперь в Сиднее, теперь это – наш город. Очень красивый!

– А вот честно – кто хотел бы вернуться? – Лена обвела всех вопросительным взглядом.

Все молчали.

– Так, девочки, давайте чай пить. Я пирог испекла. С яблоками, – увела разговор от запретной темы Надя.

Вернуться? На несколько дней, на месяц, на два – да! Но насовсем? Пожалуй, нет.

Здесь теперь их дом, семья. Пущены корни в другой земле…

– Между прочим, Надь, тебе с твоим ай-ти образованием везде дорога.

– Это точно. Наши русские специалисты нарасхват.

Разговор опять скатился на интересующую всех тему…

Вскоре детишки устали от общения, закапризничали. Пора было разъезжаться по домам.

– Девочки, давайте чаще встречаться, – говорили они друг другу на прощание.

Но в таком составе уже они не встретились ни разу. Прошел период взаимного интереса. Самое сложное – рождение детей, их первые шаги, было пройдено. Потом началась другая жизнь, у каждой своя. Очень разными они были по воспитанию, образованию, образу жизни, по интересам.

Маленькая русская диаспора распалась.

27 июня 2002 года. Он.

Андрей увидел Федора, когда поезд еще только подходил к перрону Московского вокзала. Федор стоял поодаль от других встречающих, выделяясь своим огромным ростом.

При встрече с мужем двоюродной сестры Андрей всегда поражался его могучим размерам, особенно заметным рядом с Таней, его женой. Она была чуть выше метра пятидесяти и казалась ребенком огромного Феди. Сейчас он был один.

– Привет северянам! Как доехали? Ой, девчонки, какие вы уже большие стали!

– Здравствуйте, дядя Федя! – Девочки взирали на высоченного дядю снизу вверх.

– Здорово, Федор! Спасибо, что встретил.

– Да брось ты благодарить! Едем к нам?

– Нет, у нас времени в обрез. Сейчас сдадим вещи в камеру хранения, а потом сразу в зоопарк.

– Так давайте завтра в зоопарк.

– Нет, Федя. Ведь у нас поезд в час ночи. Дед с бабкой внучек ждут.

– Ну вы даете! А мы с Таней думали, что у нас погостите.

– Вот и погостим. Вечером.

– Ладно, пошли в камеру хранения.

Девочки были счастливы.

Ленинградский зоопарк, чуть ли не худший из зоопарков таких же, как Питер, больших городов, с тесными клетками для несчастных хищников, с грязным вольером для белых медведей, с грустными орлами на безобразной горке, изображающей подобие скалы, – все это привело Нюшу и Дашу в восторг. Потому что другого зоопарка они еще не видели никогда. И дикие звери казались им чудесными…

Андрея, который много слышал о какой-то подковерной возне вокруг ленинградского зоопарка, просто поражало бездушие городских чиновников по отношению к братьям нашим меньшим, которые оказались в неволе, и вдобавок – в такой ужасной неволе… Бедные животные вряд ли понимали, что есть жизнь лучше. Но впечатление было удручающим.

После зоопарка, поев мороженного – лучшего в мире! – они отправились в Петергоф на катере от Дворцовой набережной. Свежий ветер трепал девчонкам волосы, глаза их горели от впечатлений, и Андрей тоже был счастлив.

Роскошные фонтаны, веселые шутихи, сверкающие струи – все было великолепно.

Устали, пообедали в кафе. В город поехали на электричке.

Когда добрались до Таниной квартиры – и Андрей, и девчонки валились с ног.

Таня приготовила вкусный ужин. Девочки вяло поклевали, их клонило в сон.

– Андрюш, пусть поспят. Ведь поезд еще через семь часов.

– Конечно. Спасибо, Тань. Девчонки, спать!

Два раза повторять не пришлось. Буквально через несколько минут девочки отключились.

Взрослые посидели, выпили. Разговор не клеился. До Тани с Федей дошли слухи, что не все безоблачно в их с Настей жизни. И что виной всему он, Андрей.

– Как на службе, Андрюша?

– Да не очень, Тань. Надо было дальше учиться, не захотел. Лень-матушка вперед меня родилась, как говорится. Решил, что и так хорошо.

– А что нехорошо?

– Да все. Кто такой мичман? Вечно на подхвате, весь в поручениях и заданиях.

– Так все военные на поручениях и заданиях, разве нет? – спросил Федя.

– Все да не все. Просто мичман – вечный слуга…

– Давайте чаю или лучше кофе, чтоб не заснуть, а Андрей?

– Танюш, спасибо. Хочу пройтись немного.

– А не опоздаешь?

– Нет, конечно.

Через полчаса Андрей был на Невском.

Что его всегда поражало, удивляло и восхищало – это людская река, которая двумя потоками, не толкаясь и не пересекаясь, текла по проспекту. Здесь практически не было очень спешащих людей, которых можно было увидеть на других улицах. Казалось, там они спешили-спешили, а потом, попадая сюда, на великолепный, неповторимый Невский, замедляли свой бег, чтобы насладиться красотой и стройностью, замечательным, роскошным и в то же время строгим убором зданий.

Как жаль, что он не живет здесь, не дышит этим вольным воздухом северной столицы!

Чудесно все же, что он решил сейчас приехать сюда и показать этот город своим девочкам.

Андрей постоял на углу Михайловской, у гостиницы Европейская, прошел к памятнику Пушкину. «Ну что, брат Пушкин?» – спросил он поэта. Тот, не ответив, задумчиво глядел куда-то поверх голов многочисленных туристов, которые все щелкали и щелкали своими фотоаппаратами.

Вспомнилась прошлогодняя встреча с Надей здесь, в центре города. Как легко им было вдвоем! Чудесная она, удивительная. И отчего судьба не свела их вместе? Теперь уже поздно…

Андрей снова вышел на Невский и остановился перед входом в метро. Кругом мелькали незнакомые лица, людской поток огибал Андрея и стремился дальше, отдаваясь в ушах безразличным говором.

На Думе пробили часы.

Он ехал в метро обратно, и его переполняло чувство удовлетворенности и какого-то тихого счастья…

«А она уехала из такого города! – подумалось ему – Есть что-то лучше?..»

12 августа 2007 года. Она.

Саша заснул.

Надя тихонько прикрыла дверь в его спальню. Здорово, что мальчик так любит книжки! Ей так хотелось, чтобы он научился разговаривать по-русски! Сейчас он многое понимал, но говорил с трудом, долго подбирая слова. Про то, чтобы он умел по-русски читать, она пока и не мечтала. Но каждый день они с Сашей скрупулезно выбирали для вечернего чтения одну книжку на английском и одну на русском.

Надя постаралась переправить сюда, в Сидней много книжек русских писателей и приключенческих книг на русском языке. Здесь были и Маршак с Бианки, и Пушкин, и Чехов, и Майн Рид со Стивенсоном… но наверное, Майн Рида он будет читать по-английски…

Надя поставила доску для глажения, включила утюг. Потом передумала и выключила его. Сварила себе кофе и вышла на веранду.

Воздух на улице был сырой и холодный. Второй месяц австралийской зимы напоминал питерский октябрь – мрачное небо, частые дожди. Вот и сейчас казалось, что дождь где-то рядом и собирается с силами, чтобы накрыть все вокруг холодными струями…

Настроение было хуже некуда. Сегодня Надя еще раз убедилась, что Шон тратит все их деньги со счета. Только вчера поступила на счет ее зарплата. Как и полагалось, банк сразу снял деньги за дом. И должна была остаться приличная сумма. Надя открыла компьютер, чтобы заплатить за Сашину школу. И на тебе – денег нет!

Шон играл.

Начиналось это безумие почти невинно.

Еще в тот год, когда Надя приехала в Сидней, Шон решил показать ей скачки.

– Это не просто скачки, Надя. Это – лучшие скачки в мире. Это Мельбурн кап!

– Мы что, в Мельбурн поедем?

– Нет, – улыбнулся Шон, – не поедем. Эти скачки показывают по всем телевизионным каналам Австралии. И совсем не обязательно присутствовать там, на ипподроме. Вся страна живет в этот день скачками.

– И можно ставки делать?

– Можно!

Наде тогда очень понравилась атмосфера этого ноябрьского дня. Оказывается, скачки Мельбурн кап проходили ежегодно в первый вторник ноября. Газеты перед этим днем пестрели фотографиями лошадей и жокеев, участвующих в скачках; знатоки высказывали свое мнение по поводу будущего победителя. А женщины специально для этого праздника покупали себе шляпки и платья, и так выходили на работу. Большинство, как утверждал Шон, вовсе устраивали себе выходной. Все знали: Мельбурн кап – это святое!

Надя тогда тоже выбрала себе лошадь, руководствуясь только красивым именем. И была раздосадована, что не угадала. «Ее» лошадь пришла к финишу только седьмой.

Шон же, наоборот, угадал с победителем и выиграл несколько сотен долларов. Восторгам его не было конца. Радовался, как ребенок. Была куплена и торжественно распита бутылка хорошего шампанского. А на следующий день они даже в ресторан сходили. В общем, было здорово.

Но, к большому сожалению, это было началом ужасного периода в их жизни. Шон играл. Он играл на скачках, не пропуская ни одного игрового дня в Сиднее, играл на скачках в пригородах, когда в Сиднее их не было. Играл в казино, которое было открыто чуть ли не круглосуточно. Не пропускал ни одного игрового автомата, которые во множестве были понатыканы во всех барах и ресторанах.

И – проигрывал…

Надя с сожалением вспоминала тот день, когда он уговорил ее завести общий банковский счет. Дескать, все семьи здесь так делают. Почему? «Да потому, что удобно!» – был ответ.

И вот теперь денег не было вовсе.

Когда только началось это безобразие, Надя бросилась зарабатывать деньги везде, где это только можно. Она выгуливала чужих собак, занималась математикой с русскими детьми – по сути, репетиторствовала. Наконец, когда стало совсем туго, устроилась в ресторан – работать официанткой по вечерам.

Шон был возмущен. Возмущен тем, что его жена работает официанткой. И, конечно, там, в ресторане, принимает ухаживания пьяных мужчин. А может, это ей нравится?!

Требовал, чтобы она ушла из ресторана. При этом сам не обещал, что бросит играть! Он обещал скоро выиграть! Выиграть столько, что ее ресторанная зарплата покажется нищенской по сравнению с кушем, который он сорвет!

Она умоляла не трогать деньги со счета, ведь не на что жить!

Он обещал не брать ее деньги… Но проходило время и повторялось то же самое – денег не было!

Надя понимала, что положение катастрофическое. Что делать, она не знала…

Она взглянула на часы. Уже половина двенадцатого, а Шона все не было. Ясно – опять казино!

Надя снова приготовила себе кофе, чтобы не заснуть. В голову лезли мрачные мысли. Только на прошлой неделе она отказалась от работы в ресторане. И не только потому, что Шон устраивал скандалы по этому поводу. А из-за Саши. Шон пропадал вечерами, и мальчика не с кем было оставить. Нанимать няню – очень дорого. Зачем тогда было работать? Чтобы все деньги няне отдавать?

Щелкнула входная дверь. В гостиную просто ворвался Шон. Глаза его сияли.

– Привет! Я выиграл!

Он схватил обомлевшую Надю и стал кружить ее по комнате.

– Представляешь, я как почувствовал! Три раза подряд выпал номер восемнадцать! А я поставил на это число все! И вот мы богаты! Я отыграл свои деньги, и еще куча денег!

Он вынимал и вынимал сотенные из карманов, а они все не кончались…

– Хочешь, поедем куда-нибудь? На океан.

– Да ведь лето нескоро.

– Давай на весенние каникулы!

– А разве можно где-то уже купаться?

– Да, конечно, на Голд Кост, например. Вода уже теплая. Ну, решайся!

– Давай!

– Надя, только забронируем прямо сейчас.

– Но ведь поздно уже! Час ночи!

– Ничего не поздно. Можно круглосуточно бронировать. Компьютер – страшная сила! – он засмеялся.

– Боишься до завтра передумать? – догадалась Надя.

– Ничего я не боюсь!

– Ну хорошо.

Они сели рядышком у компьютера. Отель выбирали долго, чтобы по всем параметрам подходил. Не часто ведь ездят на Голд Кост!

Шон знал побережье очень хорошо. Когда Надя спросила, откуда у него такие обширные познания, он ответил:

– Ездили с родителями много раз, пока папаша все не проиграл…

Надя внимательно посмотрела на Шона. Хотела что-то сказать, но передумала.

12 августа 2007 года. Он.

День выдался ненастным и ветреным. Небо в сизых тучах напоминало о скорой осени, которая в этих северных краях была не за горами. То и дело накрапывал дождь, прекращаясь на короткие промежутки.

Но если бы даже сияло солнце и благоухали розы, этот день все равно был бы окрашен в самые мрачные тона. Потому что сегодня, 12 августа, был черный день для всех российских моряков. В этот день ровно семь лет назад на Северном флоте погибла подводная лодка «Курск»…

Сегодня на всех флотах России проводились памятные мероприятия, посвященные экипажу этой подлодки. В храмах служили молебны, на воду спускались венки… Все было торжественно и печально. Плакали женщины, пили водку за упокой моряки… Но такого горя от потери, как горе жен, матерей, детей погибших, их друзей не испытывал, конечно, никто.

Андрей, боясь признаться сам себе, часто задавался вопросом – а что такое смерть? Нет, конечно, с научной точки зрения он все прекрасно понимал – в организме заканчиваются нужные для него биологические процессы. И он, организм, умирает, то есть перестает существовать. Но что ему казалось непонятным и диким – живет человек, дышит, любит, к чему-то стремится…

И раз – нет его! И никогда, НИКОГДА ты не встретишь его нигде, не поговоришь с ним, не позвонишь ему и не увидишь…

Страшное слово – «никогда»…

Андрей шел домой после построения на корабле.

Командир говорил о моряках «Курска». Говорил хорошие слова, сам прекрасно понимая, что никакими словами никого не вернешь.

Звенящая тишина прерывалась только плеском воды о борт.

В минуту молчания Андрей думал о море. И о своем друге Коле, который был в том походе на «Курске».

Познакомились они случайно, в поезде Ленинград – Мурманск, когда возвращались из отпуска. Коля из Воронежа, а Андрей из Курска. У обоих была пересадка в Питере.

Андрей вспомнил, как они представились друг другу:

– Андрей, из Курска.

– Николай, с Курска.

– Здорово! А на какой улице в Курске живете? Я там все знаю.

Коля засмеялся:

– Живу в восьмом отсеке! Я с подлодки «Курск»!

В Североморске почти не виделись, потому что подлодки стояли в Видяево, километров шестьдесят от Североморска, а корабль Андрея – в самом городке. Так что встречались в отпусках.

Андрей с Настей один раз были у Коли в гостях в Воронеже. Красивый город! Николай еще не был женат и жил с мамой в двухкомнатной квартире почти в центре города, на проспекте Революции. Он с гордостью показывал Андрею и Насте свой любимый город, утопающий в зелени парков. Рассказывал, что Петр Первый город основал. Здорово! Андрей этого не знал.

Андрей тогда удивился огромному количеству молодых людей на улицах Воронежа.

– Так у нас же университетов и институтов полно! Студенческая столица Черноземья! – объяснил Коля.

– А что ж ты себе жену никак не найдешь? Вон студенток симпатичных сколько! – спросила Настя.

– Да кто же со мной из такого тепла и царства дешевых фруктов на Север в холод поедет?

– Полюбит – поедет!

Но так и ушел неженатым в свой последний поход старший лейтенант Николай…

…Дома его ждали.

Андрей усадил девочек и Настю в свою «двоечку», и они поехали в Росляково. Здесь, на кладбище был похоронен капитан-лейтенант с погибшей подлодки.

Девочки положили на могилу цветы.

– Папа, смотри, сколько цветов! Отчего так много?

– Потому что люди так могут выразить свою любовь…

Настя плакала. Девочки, глядя на нее, заплакали тоже.

– Так, хватит! Поехали.

– Папа, а ты говорил, что твоего друга Колей звали, а тут, на памятнике, другое имя?

– Наш Коля в Ленинграде похоронен.

– А мы пойдем к нему, когда туда приедем?

– Конечно, пойдем.

Обратно ехали молча. Девочки, понимая грустное настроение родителей, не баловались и быстро улеглись спать.

– Андрей, давай посидим. Помянем…

– Да, Настя. Только сначала хочу Колиной маме позвонить. Хоть узнаем, как она там…

После гибели долго шло расследование, и в 2002 году появилась официальная версия, что подлодка «Курск» погибла на учениях из-за взрыва торпеды в первом отсеке. Андрей все время думал, что те, которые были в задних отсеках, могли спастись. Но, как назло, спасательное оборудование было неисправно. Его просто не проверили перед походом… Почему-то! И еще, оказывается, раньше существовала специальная спасательная служба для подъема подводников из лодок, лежащих на грунте. Было аж три специальных корабля на Северном флоте для этих целей. Но – служба была ликвидирована еще в 1984 году. За ненадобностью! И корабли списаны.

Коля был в восьмом отсеке…

А ведь для чего-то родились, росли, мужали эти сто восемнадцать молодых мужчин.

Их словно волною смыло с лица Земли…

Эх, где-то ты теперь, весельчак Коля?

Пусто без тебя.

22 августа 2010 года. Он и она.

Было еще только шесть утра, когда поезд подходил к станции Заполье. Стоянка здесь была всего две минуты, и надо было скоренько выгрузиться.

Андрей с Настей приготовились давно, и только проводник открыл дверь вагона – через несколько секунд оказались на перроне.

Их никто не встречал. Подхватив чемоданы, они пошли к привокзальной площади, чтобы сесть там в автобус, идущий в Ольховку.

Автобус был почти полон, когда они подошли. Нашлись, однако, места на переднем сидении, и они сели. Ни одного знакомого лица. Настроение, которое и так было неважным, упало окончательно.

Они чувствовали себя рыбами, выброшенными на берег. Только недавно были всем нужны, востребованы каждый по-своему. А теперь вернулись через много лет на родину, где их никто, кроме старенькой матери, не ждал.

Тем временем автобус, набитый, что называется, под завязку, отошел от привокзальной площади и попыхтел по длинной поселковой улице на выезд к деревням. Сколько Андрей себя помнил, вдоль улицы всегда тянулся ряд старых, в три оконца, домишек, около которых пестрели палисадники с традиционными ноготками и мальвами. Вот и сейчас мальвы приветствовали их, покачивая на ветру разноцветными головами.

Но что-то все же изменилось здесь за время их отсутствия. От основной дороги вправо отходила еще одна, тоже асфальтированная, и вдоль нее ровными рядами стояли кирпичные одноэтажные, аккуратные дома, к которым тянулись развязки газопроводных труб. Растительности здесь было мало, молодые яблоньки только набирали силу. Но вовсю уже зеленели пышные смородиновые кусты.

«Ничего, каких-нибудь пять лет – и этот райончик будет утопать в зелени», – подумал Андрей.

Он взглянул на Настю. Она молчаливо глядела в окно, за все время ни разу к нему не повернувшись.

Как она изменилась за последние годы!.. Бывшая стройная фигурка как-то обмякла, плечи ссутулились, глаза, обычно веселые и доброжелательные, погасли.

Да, конечно, он, Андрей, очень перед ней виноват! Мало внимания уделял все прожитое на севере время. Дома, в общем, ничего не делал… А уж история с Лялей!..

Может, не поздно попробовать все склеить и начать сначала? Они сейчас будут у себя дома, где и стены помогают… Девочки в Питере учатся, взрослые почти… Так что можно и для себя пожить…

Настя обернулась к нему:

– Андрей, надо будет к тете Нине съездить.

– Конечно. А что ты вдруг вспомнила?

– Так вот их дом. Как раз проезжаем.

Андрей поглядел в сторону, куда Настя показывала, и увидел около раскинувшегося на дорожке к знакомому дому старого клена молодую женщину в белых шортах и синей кофточке. Она стояла, глядя на дорогу. В руках держала поводок, на поводке – симпатичную дворняжку. Ждала, видимо, когда автобус проедет, чтобы дорогу перейти.

– Кто это у них? – спросила Настя.

– Не знаю, – ответил Андрей.

Почему он солгал? Он узнал эту молодую женщину с собакой.

Это была Надя.

Автобус тащился медленно. Теперь он останавливался у каждого столба, выходили по несколько человек в каждой деревне.

Ну вот и Ольховка!

От остановки, слава богу, до дома Андреевых родителей было недалеко. Дотащили тяжелые чемоданы, вошли.

В прохладном доме пахнуло на них свежим сеном. Такой знакомый, такой родной запах!

– А где же мама? – Настя по-деревенски называла свекровь мамой, хотя Андрей всегда был против. Он считал, что мама – она у человека одна. А всех остальных можно звать по имени-отчеству. Хотя теперь у Насти мамы своей уже не было – они с ее отцом умерли четыре года назад друг за дружкой, с разницей в несколько месяцев.

– Наверное, в огороде.

Он вышел через заднюю дверь и сразу увидел Анну Никитичну. Та стояла к нему спиной, с граблями в руках. Сгребала старую ботву.

– Мам, привет!

Она обернулась, охнула, бросила на землю грабли и пошла навстречу Андрею.

– Здравствуй, сынок!

Он обнял ее, прижал к себе. Что-то внутри его сжалось и комком подступило к горлу. Анна Никитична тихо плакала, положив голову ему на грудь.

– Ну что ты, мам, не плачь. Вот мы здесь, теперь никуда от тебя не уедем. Будем вместе всегда.

– А девочки тоже приехали?

– Нет, только мы с Настей. Девочки в Питере. Некогда – учатся, работают.

– Жалко! Ну пойдем в дом. Ох, думала – не дождусь.

– Да что ты?

– Сердце, сынок, прихватывает.

– Сильно?

– По-всякому бывает. В больнице уж два раза лежала.

– Что ж ты нам не сообщила?

– Зачем вас зря расстраивать, все равно в такую даль никто бы не поехал. Да и что ехать – врачи в больнице знают, как помочь.

Ночь была тихая и звездная. Только здесь, в средней полосе России бывают в августе такие незабываемые бархатные ночи, когда не слышно ни одного звука, и на деревьях не шелохнется ни один листок. Кажется, затаилась земля, боясь спугнуть красоту бездонного небесного купола, усеянного миллиардами звезд.

Андрей оставил уставшую с дороги спящую Настю, вышел из дома и сел на скамейку под старой березой. Мучительно захотелось закурить, хотя он уже почти год как бросил. Может, в сарае еще отцовы сигареты остались?

Он вошел в сарай, зажег свет, огляделся. Здесь все еще был наведенный отцом порядок. В углу стоял небольшой верстак, по стенкам расположились полки. На них ровно лежали рубанки, напильники, молотки. Стояли банки с гвоздями и шурупами всяких мастей. На прибитых к деревянным стенкам крючках висели ручные пилы и пилки разных размеров. Отец так любил во всем порядок! Не то, что он…

Андрей заглянул везде, во все углы, даже зашел в чулан с лопатами и граблями. Сигарет не было. Он постоял, прислушиваясь, как где-то скребется мышь. Снаружи тоже послышался какой-то шорох. И Андрею до боли в душе захотелось, чтобы открылась входная дверь сарая и вошел отец! Привычно прищурив глаза, сказал: «Ну что, сын, отслужил свое?» А потом бы они присели на ящики и закурили…

Но уже никогда он не увидит своего отца, которого так любил, и которому, конечно, не додал внимания и заботы. Подумать только – и не хоронил даже!

Они тогда были в шестимесячном походе на своем корабле…

23 августа 2010. Он и Она.

На завтрак мама напекла любимых Андрюшиных оладьев. Ели со сметаной и яблочным вареньем.

– Андрюш, возьми еще. С вареньицем.

– Нет, мам, больше не могу. Да и варенье очень уж сладкое.

– А что ж делать – сахару надо больше класть, а то закиснет. У нас, ты же знаешь, и варить больше не из чего – яблоки да сливы. Это у вас там – брусника, клюква.

– У нас? Мам, это не у нас, а на севере.

– Так вы столько лет там прожили, неужели не говорили – у нас?

– Нет, мам, не говорили.

– А ты так и не сказал: отчего рано на пенсию вышел?

– Сокращение, мам.

Не скажешь же ей, что друзья Лялиного мужа постарались.

Андрей быстро взглянул на Настю, боясь, что она выдаст его. Но Настя с удовольствием ела оладьи и, казалось, не прислушивалась к их разговору.

– Ладно, сынок. А чем заниматься собираешься?

– Работу найду. А пока – отдыхать! Слушай, а грибы сейчас есть?