Текст книги "13 лет с тобой и вечность без тебя. РПП"

Глава шестая.
Замужество

В Санкт-Петербургском университете, начиная с третьего курса, я смогла оформить свободное посещение, что позволило мне по большей части сконцентрироваться на учёбе в Австрии. Я хотела стать обычной студенткой, для этого нужно было сдать экзамен на знание немецкого языка на уровне В2. А пока я посещала занятия в университете как практикант, мне давалось два года на изучение языка. Через год обучения я не смогла сдать экзамен – провалилась на разговорной речи. Но вторая попытка, через полгода, оказалась удачной, и – ура!.. – я была зачислена в университет на постоянной основе.

Так мы с Аттилой и жили: я училась, он тоже учился и работал. Но, будучи насквозь европейцем, он не считал нужным обеспечивать меня материально. По его мнению, девушка сама должна позаботиться о своём достатке. И я как могла делала это. Например, подрабатывала у друга, снимаясь в корсетах (нет-нет, без ню) для его интернет-магазина. Очень мне помогали мои родители, для этого они сначала перебрались в Санкт-Петербург, потом в Москву.

Через год мы сняли небольшую, 40 квадратных метров, квартирку недалеко от университета. И всё вроде бы хорошо: рядом возлюбленный, я учусь в австрийском университете, у меня есть подруги… Но мне хотелось чего-то большего, масштабного. Да и вообще мне к этому времени надоело учиться и очень хотелось начать по-настоящему зарабатывать. Однако студенческий вид на жительство не даёт права полноценно работать. Всё, на что я могла рассчитывать, – небольшие случайные подработки. Меня это не устраивало совершенно. Я связалась с несколькими адвокатами, чтобы узнать, существуют ли другие пути, кроме замужества, остаться жить и работать в Австрии. Другого пути нет: или выходить замуж, или возвращаться обратно домой.

Второго варианта я совершенно не боялась, вернуться на родину мне было совсем не стыдно. Я безумно люблю Санкт-Петербург, у меня там много друзей, да и вообще этот город, наверное, навсегда останется в моей душе.

Зимой 2010 года я открыто сказала Аттиле, что если он не сделает мне предложение в ближайшее время, то я уеду обратно в Россию. Аттиле тогда было двадцать три, и он полагал, что ещё слишком молод для брака; никто из его друзей не был женат, у многих даже не было пары. Перспектива супружества пугала Аттилу и отдаляла от меня. Несколько раз мы очень сильно ругались, но быстро мирились, и всё возвращалось на круги своя.

Наступающий Новый год мы решили отметить с друзьями в отеле, принадлежавшем нашему хорошему знакомому.

Около полуночи мы, хорошо поев и выпив не один бокал игристого вина, решили отправиться на улицу – смотреть салют. Бой курантов, фейерверки – красота! Аттила, встав на колено, делает мне предложение. Я ошарашена, и всё, что могу сказать: «Ну наконец-таки!» Кольца в его руках нет – Аттила побоялся купить то, что мне не понравится. На следующий день мы решили совершить эту приятную покупку вдвоём.

Через два дня после помолвки мы с друзьями в прекрасном настроении возвращались домой. Кто-то спросил, когда же свадьба, и Аттила, недолго думая, ответил, что торжество состоится через два-три года. Что?! В моём понимании свадьба следует практически сразу же за предложением – через полгода, ну через год. Всю обратную дорогу мы пререкаемся по этому поводу, в итоге день свадьбы назначен на 6 июня 2012 года, то есть через полтора года. Ура! Победа за мной.

Ближе к лету одна из маминых знакомых мне предлагает работу в посольстве России в Австрии. Должность специалиста – самая низшая, но с очень хорошей зарплатой, и я, конечно же, соглашаюсь. В сентябре 2011 года, оформив все необходимые документы и пройдя аттестационную комиссию, я официально становлюсь сотрудником российской дипломатической миссии в Австрийской Республике.

Однако оказалось, что моя дипломатическая должность не позволяет мне выйти замуж за иностранца. Что же делать? Приглашения закуплены, родные и близкие оповещены, билеты на самолёты у большинства гостей выкуплены, отели забронированы. Мы долго думаем и решаем сыграть свадьбу понарошку: соберём друзей и родственников, обвенчаемся в церкви, закажем ресторан, устроим пышное торжество, но официально расписываться не будем.

Местом проведения церемонии выбрали Румынию – Аттила оттуда родом. На разведку едем уже осенью этого года. Багаж сдан, ждём посадки. В самолёт, как обычно, заходим последние: Аттила ненавидит подолгу стоять внутри накопителя. Дальше происходит непредвиденное. У стойки контроля посадочного талона Аттилу пропускают, а меня нет. Мне нельзя лететь, сообщает сотрудник аэропорта. Мы оба чувствуем себя так, будто на нас вылили ушат холодной воды. Наконец я спрашиваю, почему я не могу лететь. Оказывается, мне необходима виза для въезда на территорию Румынии, поскольку эта страна не является участницей Шенгенской зоны. Её границы откроются только двумя или тремя годами позже. Нам ничего не остаётся, как сняться с самолёта и засесть в «Макдоналдсе» аэропорта, чтобы посмотреть Last minute deals и попробовать хоть куда-то улететь. Ничего подходящего мы не находим и в разочарованных чувствах возвращаемся домой.

И вновь встаёт вопрос о месте проведения свадебной церемонии. Если праздновать в моём любимом Питере, всем родственникам-иностранцам нужно будет оформлять визу, если в Австрии – моей стороне понадобятся визы. К тому же страна не из дешёвых, нужно иметь завидный бюджет, чтобы провести там какое-то время. Выбор падает на недорогую страну посередине – Венгрию.

Начинаются приготовления к свадьбе. Ресторан выбрали в отеле Marriott, там же предполагалось провести нашу первую брачную ночь. Многое из декораций я заказала из Китая и России. Украшением и цветочным сопровождением полностью занималась кузена Аттилы, я лишь попросила букет невесты сделать из белых калл. Самым сложным оказалось найти виджея, который говорил бы сразу на трёх языках: английском, венгерском и русском. Нам повезло, правда, этот парень обошёлся нам недёшево.

По поводу правил проведения торжества у нас с Аттилой было много традиционных разногласий. Я, например, хотела, чтобы подарки вручали в самом начале, Аттила же не считал это важным, оставлял на усмотрение гостей. Я хотела как можно больше игр и забавных конкурсов, Аттила же говорил, что это не нужно совершенно.

Торжество должно было состояться 6 июня, но мы приехали заблаговременно, чтобы подготовить и украсить зал и по возможности встретить и расселить ближайших родственников. Наверное, свадьба и всё, что с ней связано, и запустили мою болезнь. Буквально за неделю я измучилась настолько, что потеряла около пяти килограммов и стала весить 52—53. И, надо сказать, я была очень довольна своим новым телом и всё-таки думала о том, что надо ещё немного похудеть – добиться заветных 49 килограммов. Булимические всплески у меня сохранялись, но были крайне редки, я могла держать себя в руках неделями, а то и месяцами.

И вот заветное 6 июня. С самого утра приятные хлопоты: одевание, фото, причёска, макияж (специалиста мы так и не нашли, поэтому макияж мне сделали в магазине косметики MAC).

Утро торжественного дня.

Перед церемонией в церкви.

Аттила проходит все традиционные препятствия жениха на пути к невесте и добирается до заветной комнаты. Ура!

Садимся в лимузин, едем в церковь. С нами наши самые близкие друзья и свидетель со свидетельницей. Аттила на эту роль выбрал своего лучшего друга Маркуса, я – питерскую подругу детства Марину, которой строго-настрого наказала не пить и держать себя в руках.

И вот мы, красивые и весёлые (в том числе от алкоголя), подъезжаем к церкви. Вообще-то, когда Аттила подавал наше заявление, имел в виду совсем другую церковь, в центре Будапешта. И буквально вечером, накануне торжества, выяснил, что венчать нас будут здесь. К алтарю меня ведёт папа, Аттила уже там. Первое, что я слышу от будущего мужа, – как ужасно сильно он хочет в туалет. Мне очень смешно, я отвечаю ему: надо было пить меньше пива. В такой обстановке проходит наша церемония. Через часа полтора, слава богу, всё закончено, и Аттила на всех парах вылетает в туалет.

Спасибо всем, кто поддерживал меня и шёл вместе со мной по этому нелёгкому пути. Пути, который ещё не закончен…

Открытие банкета.

Начало празднования свадебного торжества.

В ресторане нас уже ждут гости. Мы организовали угощения по типу «шведский стол», это, нам кажется, наиболее приемлемый вариант для большого количества гостей из разных стран. Что касается спиртного, ресторан предоставил нам спецпакет: неограниченное количество пива и вина. В качестве дополнения мы ставим на каждый стол по бутылке водки и самодельной палинки – национального венгерского напитка вроде нашей водки.

Гости сыты и довольны. Приглашённая музыкальная группа играет отличную музыку. И тут моя сестра делает мне знак рукой: мол, надо поговорить. Оказывается, девушка Маркуса (сейчас уже жена, и они растят прекрасную дочку), финка Лана, несколько перепила и решила отдохнуть в номере для новобрачных. А поскольку чувствовала она себя совсем нехорошо, то заблевала весь наш номер. Мои папа и сестра полвечера чистили и мыли, но вернуть комнате её изначальные безупречные чистоту и опрятность не смогли. Сестра, не желая портить мне настроение, не могла не предупредить, чтобы мы были осторожны: не исключено, что можем наткнуться на небольшие лужицы.

Кроме этого неприятного момента, никаких осложнений не было. Игры продолжались, невесту украли и нашли, букет поймали, торт разрезали, гуляш (традиционный венгерский суп) поели.

Проснулись мы на следующее утро достаточно бодрыми, в отличном расположении духа. Вот только традиционной романтической брачной ночи не вышло. Аттила и я, уставшие, измотанные, сразу заснули, едва оказались в кровати.

На второй день мы решили организовать для оставшихся гостей гриль на озере. Это была лучшая свадебная идея: наконец-таки мы смогли пообщаться со всеми нашими друзьями, спокойно поесть, запустить в небо фонарики с пожеланиями и просто насладиться природой.

Вечер второго дня.

Запуск небесных фонариков желаний.

Праздник подошёл к концу, все разъехались, и нам также нужно было возвращаться домой. Одной мне ехать совсем не хотелось, и я пригласила Марину на вечерний ужин в Вену. Её рейс из Будапешта вылетает следующим утром – времени предостаточно.

Уже оказавшись на месте, мы с моими родителями стали выбирать ресторанчик для ужина. В это время Марина решила проверить, когда отбывает вечерний поезд или автобус в Будапешт, – оказалось, последний рейс через полчаса, и всё. Мы и подумать не могли, что в Европе практически нет поздних, ночных поездов. Вылет у Марины ранним утром – даже на самом раннем автобусе она не успеет добраться. В авиакомпании нам отказали поменять рейс на более поздний, ссылаясь на правила и ограничения. Оставался только один вариант: везти Марину в будапештский аэропорт на машине. Чего не сделаешь ради подруги!

После всё же состоявшегося венского ужина на меня навалилась жуткая усталость, я решила лечь пораньше и совсем забыла про то, что обещала пустить переночевать ещё двух своих хороших питерских подруг. Спала я крепко, и только утром на экране обнаружила огромное количество пропущенных звонков от несчастных девушек. Они всю ночь провели у меня в подъезде, пытаясь найти мою квартиру, полузасыпая на ступеньках лестничной клетки, а под утро их выгнала на улицу одна из моих соседок. Кое-как они нашли небольшой отель в центре города, который согласился приютить их этой ночью. Мне было ужасно стыдно! Да и сейчас совесть меня мучает, когда я вспоминаю об этом. Австрийская столица лишь кажется безопасным местом, на самом же деле по ночам и там происходит множество странных событий.

Глава седьмая.
Бурная жизнь в Вене

В Вену я переехала, когда поступила на службу в посольство Российской Федерации в Австрийской Республике. Мне выдали служебную квартиру, вся обстановка – матрас. Мебель привезли позже, и только тогда это помещение стало действительно походить на квартиру, хотя и не очень уютную.

Аттила в это время продолжал учиться и работать в Линце, и я каждую пятницу ехала к нему на поезде, а каждое воскресенье возвращалась к себе. Так прошёл год. Мы решили, что и Аттиле надо переезжать в Вену, искать работу здесь. Но поскольку жить в моей служебной квартире мы не могли (правила запрещают приводить иностранцев), нужно было искать другое жильё.

Как сейчас помню эти изнурительные походы с риелтором в поисках чего-то стоящего. Дело в том, что рынок недвижимости в Вене очень ограничен, так как не разрешаются постройки высотных зданий в центре и определённой удалённости от него. Город разделён на 23 района. Моя работа находилась в 4-м районе, и, по регламенту, жить я должна была в непосредственной близости к посольству. Круг поиска существенно сужался. Мы обошли немало квартир, но всё было не то: или район не очень, или квартира на первом этаже, или необходим срочный ремонт, или… или… Совершенно случайно мы прочли частное объявление в местной газете о продаже квартиры: фотографии не очень, но квартира на шестом этаже, да и ещё трёхкомнатная. Мы решили её посмотреть. И мы влюбились в неё с первого взгляда, были готовы купить в тот же час. Но опять законы Австрии! Мы обязаны вступить в своего рода аукцион с другими покупателями, претендующими на эту квартиру. Все предлагаемые суммы сделки пишутся втайне и передаются риелтору или юристу, который и сообщает через какое-то время решение квартировладельца.

Мы с Аттилой так хотели заполучить эту квартиру, что указали в нашем предложении сумму больше изначально заявленной. Такую же сумму заявила ещё одна пара. Во втором раунде мы повысили цену, и сделка была завершена в нашу пользу. Но чтобы квартиру закрепили за нами, нужно подписать множество документов, внести залог и взять в кредит определённую сумму в банке. Этого мы не могли сделать тогда же, поскольку через два дня улетали на Кубу в медовый месяц. Нам очень повезло с риелтором: она разрешила отсрочить оформление всех документов до нашего возвращения.

На Кубе мы отдохнули замечательно, но там произошёл инцидент, который, как я сейчас понимаю, был связан с моей тревогой по поводу собственного веса. Как-то мы с большой американской группой поехали на один из близлежащих островов, и я всю дорогу возмущалась в разговоре с мужем, как можно быть такими толстыми и питаться всякой дрянью, как можно так себя запустить и не следить за собой. Самое печальное, что некоторым людям я высказала это прямо в лицо, и одна девушка после моего замечания расплакалась. Все они были приятными, милыми и дружелюбно улыбались, и я, конечно, не имела права так себя вести. Но тогда я совершенно не могла справиться со своим осуждением. Собственно говоря, это было возмущение, подсознательно направленное на меня саму.

После отпуска мы занялись подготовкой документов и обустройством нашей новой квартиры. Далось нам это тяжело и заняло достаточно продолжительное время. Помимо этого, для меня стало неприятным открытием, что Аттила – очень далёк от ручного труда, по дому он сделать совершенно ничего не может. Не то чтобы стул собрать, он и не всякую инструкцию умеет разобрать. Да и мебель в Австрии привозят не раньше чем через два месяца после оплаты. В общем, с горем пополам облагородили наше жилище.

Большое неудобство для меня и дополнительная трудность были в том, что мне приходилось жить на две квартиры. Обеденное время и какую-то часть вечера я проводила в служебной квартире, а под покровом ночи перебиралась в наш с Аттилой дом. Наверное, именно в этот период я научилась искусно врать, запутывать следы, создавать истории и вести двойную жизнь.

Камчатка. Возвращение на родину.

Долгое время я собиралась поехать на родину. Мне было интересно, как там мои бывшие одноклассники, чем они занимаются, кто где работает и чего добились в жизни. И вот мне представилась такая возможность – я вновь получила на работе долгожданный отпуск и неплохие отпускные.

Мои родители и другие родственники к этому времени переехали в Москву. Сестра, как и я, осела в Европе, в Германии. Никого из моих близких на Камчатке не осталось. Но были какие-то приятели, одноклассники и давние знакомые. Вообще, поездкой туда мне, наверное, больше всего хотелось потешить своё самолюбие, показать всем, какая крутая я стала.

Мой маленький городок – особая зона Российской Федерации, въезд туда разрешён только по спецпропуску, который благодаря маминым старым связям я смогла получить. Пограничный контроль пройден, и моя машина въезжает в унылое, серое, померкшее пространство, где ходят хмурые и совершенно уставшие от жизни люди. Если честно, эти картины, от которых я уже успела отвыкнуть, успела их забыть, меня ужаснули: облезшие стены домов, полуразрушенные здания, грязные пивные с соответствующего вида посетителями и бары самого низкого пошиба, а самое главное, серые, поникшие лица людей.

На автостанции меня встретила моя одноклассница Катя. Она очень изменилась внешне, но осталась такой же хорошей и умной, какой я её помнила. Она крутится по жизни и изо всех сил пытается управлять своим собственным бизнесом – парой магазинов по продаже детских товаров и продуктов питания. У Кати есть маленькая дочка, ради которой она живёт, ради которой в принципе всё делает.

Мы долго с ней говорили, Катя рассказала о многих наших одноклассниках и друзьях детства: один покончил жизнь самоубийством, другой утонул, третий и четвёртый спились, пятый сидит на наркотиках, все девочки по два-три раза сходили замуж и воспитывают по такому же количеству детей от разных мужей. Вот она – суровая правда маленьких российских городков. Москва и Санкт-Петербург, другие города-миллионники, конечно же, цветут и пахнут, а вот посёлки, небольшие городишки и деревеньки задыхаются и загибаются.

Меня всё это – реальность, которую я открываю там опять, – и ужасает, и вызывает во мне обиду, горечь и сожаление. Я вновь понимаю, какой счастливый лотерейный билет я вытянула, уехав подальше от такой разрухи, такой нищеты, такого убогого существования. Я не перестаю благодарить своих родителей, ведь именно они дали мне путевку в другую жизнь – не такую, как была уготована мне этим местом, где я родилась и выросла, – жизнь, пускай и очень суровой ценой, даже несмотря на то, что она достигнута совсем непростой ценой.

 
                                         * * *
 

На работе мне очень нравилось: прекрасный коллектив, начальник – огромной души человек. Я чувствовала себя востребованной и значимой. Несмотря на это моя болезнь прогрессировала. Поначалу я значительно уменьшила порции еды, потом совсем исключила обед, мой завтрак составляли кофе и маленькая «киндер-шоколадка», ужин – кусочек куриного мяса и салат. Но вечерами я закупалась продуктами по полной и в служебной квартире сметала всё в один присест, а потом, конечно, шла в туалет для отработанной уже процедуры. Однако тогда ещё я понимала, сколько и когда мне нужно есть, я контролировала чувство голода. Пройдёт немного времени, и я этот контроль потеряю.

Тогда же я начала заниматься спортом как обалделая. Каждый день обязательная тренировка в зале и бег вечером. Я стала таять на глазах, и меня это несказанно радовало. Не проходило и дня, чтобы я не встала на весы. Если, не дай бог, я видела небольшую прибавку, на меня находили ужас и паника.

Вероятно, именно эти ужас и паника толкнули меня к алкоголю. Я позволяла себе выпить немного даже в обед.

От мужа мне всё удавалось скрывать, да он и сам не придавал особого значения моим задержкам на «спецквартире» или развлечениям с коллегами в барах и ресторанах. Аттила не находил в моём поведении ничего подозрительного. Наши с ним отношения были довольно крепкими и счастливыми. Мы радовались каждому совместно проведённому дню и наслаждались друг другом.

Пожалуй, не давала моей болезни стремительно развиться культурная жизнь Вены: мы много ходили по музеям, концертам, ярмаркам. Кроме того, я часто была за рулём.

Через четыре года такой жизни – довольно счастливой для меня, замечу, случился своего рода апокалипсис. Моего начальника перевели в Германию, а на его место приехал другой. Если тот был душа-человек, то этот – полное г..! Он не знал и не понимал специфику и направленность нашей работы, при этом позволял себе орать абсолютно на всех, мог позвонить ночью с каким-то нелепым вопросом, швырнуть в человека папку с документами – всего не перечислить. Обстановка на работе накалялась с каждым днём. Мне всё меньше нравилось то, что я делаю, и я всё больше отдалялась от коллег.

В это же время Аттила с небольшим скандалом ушёл с прежнего места работы и начал свою карьеру в крупной деревообрабатывающей компании. Его назначили ответственным за азиатский рынок, и теперь он много летает – только и делает, что летает.

Я всё чаще и подолгу остаюсь одна, у меня нет близких людей. Австрийцы вообще довольно закрытый народ, в какую-либо компанию очень сложно влиться. Они в основном заводят дружбу в университете, а некоторые дружат ещё со школы, их ближний круг очень тесный.

Но вот в моей жизни появляется ещё один очень дорогой (и до сих пор) человек. Нет, у нас с ним не было ничего, кроме дружбы. Мы проводили огромное количество времени вместе, ездили в прекрасные места, ужинали в хороших ресторанах, пили много вина и шампанского, что и подтолкнуло меня ещё больше к алкогольной зависимости. Нет, я ни в коем случаи его не виню, но не могу не осознавать, что наши поездки и встречи прямо способствовали этому.

Новые обстоятельства жизни, колоссальный внутренний стресс привели к тому, что болезнь стала властвовать надо мной. Я всё чаще переедала и блевала, пила и опять переедала, и опять пила… Мне уже не хотелось ни семьи, ни детей, я больше не ставила никаких целей. Мне было весело и легко, трудностей или вызовов судьбы я не замечала или не хотела замечать. Тогда я не могла себе сказать: «Таня, остановись, что же ты делаешь с собой?! Куда это приведёт?»

В это время в России происходит смена руководства, и после пяти лет работы мне не подписывают контракт на дальнейший срок, – надо собирать вещи и вылетать в Россию, а потом как-то возвращаться. Мой контракт до сентября, значит, оказаться в России мне нужно в это же время.

За месяц до предполагаемого отъезда я попала в аварию. Я была на мопеде своего друга. Всё произошло нелепо. Я выезжала с примыкающей дороги на главную справа, и прямо передо мной прошла поливальная машина. По главной дороге ходят трамваи, соответственно, там проложены рельсы – на них-то я и поскользнулась передним колесом и вылетела с мопеда на асфальт.

Я в шоке. Ко мне подбегают люди и бесконечно спрашивают меня, всё ли в порядке и могу ли я самостоятельно ходить. Боли я не чувствую никакой, вроде всё на месте, поэтому подошедшим ко мне полицейским я говорю, что всё в порядке, сейчас поеду домой. Но тут у меня перестаёт сгибаться правая рука; боли нет, она просто не сгибается, и всё. Я звоню мужу. Аттила приезжает минут через пятнадцать, везёт меня в больницу на рентген. Из одной больницы нас направляют в другую, специализирующуюся на переломах. Рука моя немного распухает и в области локтя начинает синеть.

В больнице народу тьма тьмущая, как во всех подобных австрийских заведениях. Вот она, прекрасная система Евросоюза, когда к любому врачу нужно записываться за два-три месяца вперёд. Только если ты при смерти, тебя, возможно, примут на следующий день, но это не факт.

И вот мы заполняем необходимые документы, проходим регистрацию, часа два ждём очереди на рентген. Рентген показывает перелом локтевой кости и необходимость загипсовки от ладони до плеча правой руки. Это ужасно! Я абсолютная правша, левой рукой ничего вообще делать не могу! Однако выбора нет.

Я на всякий случай отправляю снимки папе (он работает в больнице), он показывает их своим хирургам, и те в один голос говорят: необходимо вставлять пластину, чтобы перелом быстрее сросся. Это означает: в Россию надо лететь срочно.

Несмотря на это мы с Аттилой всё-таки приняли решение остаться в Австрии и просто наложить гипс. Это было в корне неверное решение, но, увы, случилось то, что случилось – отца и российских хирургов я не послушала.

Мне наложили гипс. А дома ночью у меня началась ужасная пульсация в руке. Это не просто боль – что-то действительно не в порядке, так не должно быть. Мы опять едем в клинику. Гипс вскрыли. Врачи говорят, ещё бы чуть-чуть, и я лишилась руки: гипс перетянул подход крови к тканям кожи. На следующий день опухоль спала, и гипс теперь болтается на руке, никак не фиксируя её. Мы опять едем в больницу. После моих долгих уговоров врачи решают снять нынешний гипс и наложить специальный пластиковый, более лёгкий. Такова без прикрас австрийская система здравоохранения.

Разумеется, с такой травмой я должна быть на больничном, но начальник, лишённый всякой эмпатии, постоянно вызывает меня на работу и даёт тупые поручения. Моя рука заживает медленнее, чем мне этого хотелось бы. К тому же мне нужно собрать вещи в служебной квартире и вымыть её, поскольку через месяц у меня заканчивается контракт.

Огромнейшее спасибо моей семье, которая мобилизовалась и всем составом приехала ко мне на помощь. Аттила даже при большом желании в этом деле мне помочь не смог бы. По закону граждане России, находящие на государственной службе при посольствах Российской Федерации в других странах, не могут иметь никаких, кроме деловых, связей с иностранными гражданами, в противном случае они немедленно высылаются обратно на родину.

В это же время я провернула небольшое дельце: заменила рабочую карточку на карточку вида на жительство, что было сделать совсем нелегко, но у меня получилось.

Что касается моей болезни, она набирала обороты. Я или не ела совсем, или объедалась, а потом шла очищаться. С помощью левой руки. И, вообще-то, довольно ловко. Происходило это каждый день.

И вот настал день, когда я попрощалась со всеми своими коллегами. К слову, никто даже не сказал мне спасибо за, как я считаю, отличную работу. Впрочем, это, наверное, действительность нашего времени, из-за которой сначала расстраиваешься, а потом воспринимаешь как что-то обыкновенное.

Я прилетела в Россию, сдала все необходимые документы в своё министерство и стала свободна от всякого рода дипломатической кабалы.

Спустя месяца три после моего обратного возвращения из России в Австрию наши с мужем отношения стали ухудшаться. Он не понимал, что происходит со мной, всё больше и больше раздражался, и, я бы даже сказала, начинал ненавидеть меня. К тому же в моей жизни появился ещё один человек, к которому я испытывала достаточно сильные чувства, оставаясь тем не менее верной своему мужу.

В июне 2017 года мы с Аттилой поехали на отдых в Румынию, где я, скорее ради прикола, умудрилась заполнить рабочую анкету в одну из австрийских фирм. Позиция была вроде бы неплохая, да и работа достаточно интересная. К большому моему удивлению, мне тут же позвонили и попросили прийти на собеседование. Вторым моим удивлением было то, что меня согласились подождать до моего возвращения из отпуска.

Мы вернулись домой через две недели. В конце заключительного собеседования меня попросили выйти на работу как можно быстрее. Я не могла поверить своей удаче. В работу я бросилась с головой. Она очень мне нравилась. Но болезнь всё больше и больше ей мешала. Не только работе – всей моей жизни. Я слишком много выпивала: просто не мыслила свой вечер без двух, трёх, четырёх бутылок пива. При этом я пробегала в день по десять километров и делала множество физических упражнений. Оглядываясь назад, я не понимаю, как мой организм смог это всё вынести. У меня был полный разлад со своим телом. Я относилась к нему как к вещи, а не к чему-то по-настоящему ценному, невосполнимому. Я рассматривала своё тело не как естественную и неотъемлемую часть себя, а так, словно оно было моим костюмом.