Текст книги "13 лет с тобой и вечность без тебя. РПП"

Я успокоилась и продолжила жить со своей болезнью. Вес то снижался, то увеличивался, но в пределах двух-трёх килограммов.

Я продолжала учиться в институте, вышла замуж. С мужем, конечно же, были сильные конфликты, так как он вообще не понимал этой болезни, да и узнал о ней только через полгода нашей совместной жизни. Он закрывал на неё глаза, не придавал особого значения, не понимал, что это может быть серьёзно.

По вечерам после моих трапез и дальнейших очищений близости с мужем мне не хотелось совсем. Моим желанием было лишь спрятаться, скрыться, исчезнуть совсем. У мужа – нормальные, понятные желания быть со своей любимой женой, любить её физически; а жена никогда не хочет секса. Всё случалось крайне редко, через силу, потому что сил у меня уже не было. К тому же я параллельно работала то продюсером, то режиссёром на каналах, что-то такое делала, была в командировках. Всё это привело к разводу. Началась сильная депрессия. Полное непонимание того, что делать дальше. И я никак не могла разобраться в том, что именно хочу по работе, чем всё-таки хочу заниматься.

Болезнь всё время сопутствовала моим жизненным переменам. У меня был второй гражданский муж, какие-то переезды. В какой-то момент я захотела заниматься актёрством, что успешно делаю последние четыре года, понимая, что я в этом хороша и у меня большой потенциал, но никогда нет сил нормально подготовиться, усовершенствоваться, достичь желаемого…

Булимия со мной уже 13-й год. Ежедневно по два-три раза в день я запираюсь для очищения желудка (иногда один раз – если очень много работы или это просто невозможно осуществить).

Последний год на постоянной основе я занимаюсь с психологом. На одном из актёрских тренингов она вела у нас актёрскую психологию, которая мне очень понравилась, и я решила продолжить работать с ней и дальше.

За последний год в моей голове всё-таки что-то поменялось. Раньше я не понимала, что надо делать с моей болезнью. То есть, может, и понимала, но просто не хотела лечиться. Хотя уже появлялись вопросы: как жить дальше? Как быть счастливой? Как жить с открытыми глазами?

Однако за последние два года у меня усилилась алкогольная зависимость. Практически каждый день я выпивала бутылку вина. Совершенно спокойно вечером, после своего ритуала, под кино я могла выпить целую бутылку. Вино для меня стало снотворным в те дни, когда я не спала, когда я не могла спать вообще. Моё компенсаторное поведение немного переключилось. Меня стала интересовать не только еда и булимия, но ещё и выпивка. Я могла пожертвовать одним поведением ради другого. Я стала намного хуже себя чувствовать, разумеется. Я видела, как ухудшается моя кожа, появляется аритмия…

Полгода назад благодаря психологу я пришла к осознанию того, что надо с этим что-то делать, что жить так долго не получится. И никакой самореализации не будет, никакого счастья. Вместе с тем истинного желания действовать у меня на тот момент ещё не было.

Однажды (это было в начале июля 2019 года) меня пригласили читать эротическую прозу на мероприятии, которое устраивала одна моя подруга. На чтения собирались известные люди, актёры. И здесь я познакомилась с человеком, который был связан с фондом «Гиппократ» от ЦИРПП. Он совершенно не догадывался, что со мной что-то не так: болезненно я не выглядела, просто была очень худой. К тому же я давно привыкла носить одежду, скрывающую мою худобу. Этот мужчина сам заговорил о фонде и своём участии в нём. Эта встреча стала судьбоносной для меня, хотя я совсем не верю в такие совпадения. Я была уже в двух шагах от понимания, что мне надо лечиться, и первое, что услышала от своего нового знакомого, – про собственную болезнь. В общем, позже я нашла его, вызвонила, призналась, что страдаю булимией. Он помог мне попасть в ЦИРПП.

Ольга сегодня выписывается. Напоследок она сказала мне: «Болезнь не отступит вообще – это не про нашу болезнь. К сожалению, это хроническая история. У кого-то, может быть, она повторяется раз в пять лет, у кого-то чаще или реже. Я просто знаю, что не будет так, как раньше, – будет лучше, намного лучше! И я буду делать всё возможное, чтобы было хорошо!»

Машина мама просит разрешения пропустить очередь, чтобы собраться с мыслями. Слово берет Рина. Она рассказывает: «Началось всё после новогодних каникул, когда я поправилась на семь килограммов и просто не знала, что с этим делать. У меня начались компульсивные переедания. Я могла сожрать полхолодильника за час или два, а дальше, как обычно, дело заканчивалось походом в туалет».

Мама Рины говорит: «Я поначалу вообще ничего не замечала и, наоборот, была очень довольна тем, что моя дочь наконец-то взялась за своё тело: считает калории, занимается спортом. Я нарадоваться не могла. Но потом начала замечать, что холодильник опустошается очень быстро. А ещё моя дочь закрылась, отдалилась от меня: утром сухое приветствие, вечером, придя с работы, она бросает пару слов и сразу отправляется в свою комнату. Я её практически не видела, а потому ничего не замечала. Впрочем, возможно, и не хотела замечать».

Папа Рины растерян: «Для меня это вообще большое открытие. О болезни дочери я узнал всего две недели назад».

Потом очередь Арины и её родителей. Они навещают её каждый день и всегда участвуют в группах. После них – Ксюша и её родители.

История Арины (15 лет)

Мне 7 лет. Я подхожу к большому зеркалу, смотрю на себя и жалуюсь маме, что у меня толстые ноги и большой живот. Мама отмахивается и тихо хихикает, потому что в её глазах я просто ребёнок, который копирует поведение взрослых.

Мне 11 лет. Я смотрю какой-то дурацкий сериал и лопаю бутерброды с нутеллой и джемом. Первый, второй, третий… Под конец серии от батона и полукилограммовой банки нутеллы остаются крошки. Но мне всё равно, ведь я не поправляюсь.

Мне 12 лет, начало пубертатного периода. Мои ноги и попа стали больше походить на нечто женственное, растёт грудь. Мне кажется, что я какая-то неправильная, непропорциональная и… толстая, что ли. К тому же мама говорит, что мне неплохо было бы заняться спортом, потому что я довольно быстро поправляюсь.

В этот самый момент в социальной сети я натыкаюсь на группу под названием «40 кг». Идеи для тренировок, диеты, разного рода мотивирующие записи… Мы с моей подружкой начинаем активно худеть. Сначала просто занимаемся спортом, а потом в ход уже идут жёсткие диеты и попытки сильно урезать рацион, что приводит к постоянным компульсивным перееданиям: срыв, диета, срыв, диета – так продолжается довольно долго.

Летом 2017 года, я до сих пор не знаю точно, что со мной произошло, но я каким-то образом полностью остановила этот порочный круг.

Всего лишь за один месяц в середине 2017 года я похудела на пять-шесть килограммов и страшно довольна собой. Каждое утро я встаю на весы и радуюсь как ребёнок.

Мои диеты всё ужесточаются, я перехожу с куриной грудки и гречки на сплошные овощи, всё отмеряю по граммам и строго считаю килокалории.

Летом 2017 года – мне 13 лет – первые тревожные звоночки: я уже не могу нормально поесть с семьёй, худею на глазах и часто плачу. Мама часто спрашивает, что со мной и интересуется моим весом. Я ей вру, что вешу 43 кг. На самом же деле мой вес уже давно за гранью нормы.

Летом 2018-го я вешу 33 кг при росте 160 см. Каждую неделю хожу в спортзал и наматываю круги на беговой дорожке; ем на 300—500 килокалорий в день и часто сплю. Мои детские щёчки пропали, вместо них – впалые скулы. Слабость одолевает меня, мне становится всё тяжелее учиться в школе. По утрам я пью по три-четыре чашки кофе, чтобы не чувствовать этой слабости.

И вот, наконец, проявляются компульсивные переедания. Мне буквально сносит крышу при виде еды. Я съедаю всё, что находится в поле моего зрения, после чего иду вызывать рвоту и пить слабительное. Я виню себя за одно лишь желание поесть.

Мне 14,5 лет. Булимия в самом разгаре. Я съедаю по два-три килограмма еды за один присест, а сразу после корчусь над унитазом. Таких заходов могло быть от трёх до пяти в день.

Всё своё свободное время я трачу на переедания и последующие очистительные ритуалы. Мой вес продолжает падать, родители напуганы и не знают, что делать. Я готова плакать от бессилия, но даже это у меня выходит с большим трудом.

Начиная с зимы 2018 года я на постоянной основе хожу к психотерапевту, которая помогает мне навсегда избавиться от булимических приступов, я больше не переедаю и не вызываю у себя рвоту. Зато я опять перестаю есть и теряю вес ещё больше.

23 августа, воскресенье. Папа забирает меня с сеанса психотерапевта. Я замечаю, что мы едем не той дорогой, которой ездим обычно. Я спрашиваю, куда мы едем, папа в ответ блокирует все двери автомобиля и объявляет как приговор: ЦИРПП. Я в истерике: плачу, бью окна, требую остановить машину. Папа сильнее выжимает педаль газа.

Он сказал, что я здесь лишь для консультации. Но мне почти сразу сняли кардиограмму и вкатили капельницу с витаминами. Я совершенно не понимаю, что происходит, где я и где мой папа. Последнее, что я помню: мне вкалывают 3,5 кубика феназепама, за которыми следует пустота…

Я очнулась спустя три дня. Рыдала и злилась. Позже мой лечащий врач объяснил мне, что у меня начала отказывать печень и опустилось сердце. Ещё бы неделя, и я, скорее всего, умерла.

Теперь я нашла своё призвание – помощь людям. У меня есть мечта: я хочу стать хирургом и спасать жизни. Да, это трудно и тяжело, но если я буду помогать людям или как минимум уменьшать их страдания, я буду счастлива.

Сейчас я в ЦИРПП, набираю вес и лечусь от анорексии. И я хочу верить, что этот адски трудный этап в моей жизни останется лишь только воспоминанием.

История Ксюши (26 лет)

Я начала заниматься плаванием с трёх лет. Мой папа всегда хотел, чтобы я выросла профессиональной пловчихой. В очень юном возрасте меня отправили в Австралию для профессиональных занятий на высшем уровне. Отец всегда хотел, чтобы я побеждала. Это породило во мне комплексы. Я боялась выходить на старт. Отец ни разу не пропустил ни одного чемпионата и всегда давал очень жёсткую оценку моей технике, стилю и, конечно же, быстроте.

Мне было лет двенадцать, когда моя мама похудела на 40 кг, и я подумала, почему бы и мне не попробовать сделать то же самое. Я начала ограничивать себя в еде, и чем дальше, тем ограничивала больше и жёстче. На этом фоне у меня начались компульсивные переедания.

А в четырнадцать меня отправили в Австралию (великая мечта родителей). Отец оставил меня там совсем одну. Там всего лишь за месяц изнурительных тренировок и ограничений в еде я потеряла 10 кг, вследствие чего я полностью отказалась от плавания и лишь просто училась.

Я ела три раза в день и, честно сказать, лишь с небольшими ограничениями, но я всё равно худела. Вскоре родителям позвонили с просьбой забрать меня домой из-за колоссальной потери веса. Диагноз заграничные врачи озвучили с присущей австралийской системе осторожностью не ставить никаких точных диагнозов: «анорексия».

За мной приехала мама. Она увидела меня, такую истощённую, и просто расплакалась. Она долго не могла остановиться.

В России мои родители начали обращаться к различным врачам: сначала это был педиатр, потом психиатры (не помню, сколько их было) … Нас направили в Детскую психиатрическую больницу №6, где, не понимая специфики моей болезни, меня насильно кормили. Мой вес за два месяца, которые я провела там, увеличился с 35 до 43 кг (при росте 168 см). Далее врачи взялись за мою голову, лечили затяжную депрессию.

К окончанию школы мой вес доходит до 46—47 кг.

А дальше на протяжении пяти лет булимия. Вес постоянно гуляет то в плюс, то в минус. Однажды я просто сказала себе «хватит!». Мне становится страшно, я понимаю, что моё здоровье таких колоссальных перегрузок просто не выдержит больше. В это время мне 21 год.

Через полгода, правда, случается рецидив, компульсивные переедания возвращаются, но, слава богу, на совсем короткое время. Впоследствии они больше никогда не повторялись.

К началу обучения в институте мой вес 53 кг, но вскоре снова падает, и на втором курсе я решаю обратиться в специальный институт питания моего города. Поначалу я обратилась туда, чтобы мне помогли набрать вес, но, как оказалось, прежде всего нужно пройти психиатра. Мне повезло: моя психиатр работала в Центре изучения расстройств пищевого поведения, в который я потом поступила с запросом набора веса.

Это мой третий раз здесь. Первый раз у меня было совсем немного времени из-за учёбы и других дел, поэтому я провела в ЦИРПП только три недели, но и за это время мне смогли помочь, и мой вес вырос с 38 до 42 кг.

Через полтора года я вернулась сюда с теми же 42 кг и пробыла всего две недели. Мой вес поднялся до 45 кг.

Сейчас, по прошествии полугода, я снова здесь, хочу довести свой вес до 52 кг. Это очень важно для моей профессии актрисы, где не должны торчать кости, а тело выглядеть больным и истощённым.

Я хочу, чтобы меня брали в проекты, чтобы хватало сил и чтобы мне было комфортно и в то же время нетяжело носить своё тело.

3 сентября

Утром я проснулась довольно рано, в шесть утра. Прошла уже неделя, как я тут, и, соответственно, сегодня взвешивание. Немного волнительно, сон поэтому был немного неспокойный и урывчатый.

7:30 утра. Одна из сиделок забирает меня и ещё трёх девочек на взвешивание, после мы опять расходимся по палатам и далее я, как обычно, иду в общий зал, чтобы немного поработать. Одна из сиделок заходит в зал и объявляет, что я теперь отношусь к 3-му режиму. О боже! Свобода! Теперь я могу передвигаться по коридору самостоятельно плюс выходить на две дневные прогулки.

Ближе к обеду в моей палате происходят перемены: от меня съезжает Оля, чего мне совсем не жаль, так как, на мой взгляд, она довольно странная и нелюдимая и всё время с одним выражением лица. Ко мне заезжает очень милая 22-летняя девушка, Юлиана, с которой мы быстро подружились и нашли общий язык.

История Юлианы Б. (22 года)

Всё началось с того, что в 8 лет я сломала позвоночник и долго была прикована к кровати. Конечно, я набрала вес: 55 кг при моём росте 155 см. По этой причине лет до двенадцати я увлекалась лёгкими, щадящими диетами, а позже практиковала голодание, которое особенно жёстким было в мои четырнадцать. На тот момент мой рост был 158 см и вес 58 кг. Я могла в течение нескольких недель не есть вообще, пить один чай. Мой вес постоянно колебался.

С весны 2012 года я устраивала себе достаточно серьёзные голодания. Я выпивала примерно пол-литра кефира или питьевого йогурта в день, больше ничего в рот не брала. В неделю я скидывала приблизительно по три килограмма, что сопровождалось заеданием «успеха» и, соответственно, опять набором веса.

Длилось это, наверное, около года. Компенсаторного поведения на тот момент у меня не было.

А осенью 2012 года умер очень близкий мне человек – мой дедушка. Это стало большой трагедией для меня. Перед его смертью я похудела примерно до 52 кг. Через два месяца я начала заедать своё горе. С осени 2012-го до весны 2013-го я поправилась приблизительно на 10 кг. К концу весны 2013 года мой вес составлял максимальное значение за всю историю моей жизни – 64 кг. Некоторые родственники твердили, что мне надо бы похудеть. Мальчики в школе обзывали меня или говорили неприятные вещи относительно моего веса. Всё это сподвигло меня к тому, чтобы начать худеть.

В это время одна из моих подруг научила меня «волшебному» средству: «два пальца в рот, и всё пройдёт». Сначала это было нечасто… Сначала у меня в принципе это не получалось… Я пыталась, пыталась… Когда стало получаться, я прибегала к этому методу примерно один раз в неделю, потом два раза в неделю, потом три… и в итоге через пару месяцев это стало ритуалом: я проделывала это каждый день.

Я пила к тому же и слабительные – считала, что не вся пища выходила из меня с помощью двух пальцев. Прибегала я к слабительному, когда «очищалась» не каждый день, меня тогда сопровождало ощущение тяжести в желудке. Однако потом, когда ритуал стал каждодневным, я всё равно продолжала пить слабительное, чтобы не поправиться ни на грамм. Так, мой вес с 2013-го до весны 2015 года всё время варьировался. Несмотря на это, мне всё же удалось скинуть 20 кг. Я стала весить 44 кг.

В феврале 2015 года у себя в городе я попала в психиатрическую больницу, в отделение, так сказать, с ещё психически нормальными пациентами. Меня просто прокапывали и давали какие-то снотворные таблетки, чтобы я была тихой, как овощ. Мои родители, оценив обстановку, забрали меня через пару дней.

Дальше я лечилась в частной больнице им. Федорова в Москве: с начала апреля по середину мая 2015 года. Здесь лечат не конкретно расстройство пищевого поведения, а в целом зависимость, и, видимо, поэтому не особо мне помогли.

Мне предстоял ЕГЭ, времени оставалось не так много, и в мае я вернулась домой.

Какое-то время у меня не было срывов вообще, к тому же я перестала пить слабительные, после того как от боли в желудке упала в обморок. Примерно около полугода мне восстанавливали и запускали всю систему пищеварения. От слабительного я отказалась насовсем.

В течение двух лет после окончания школы я не проходила лечение, хотя приступы и случались. Иногда они учащались, иногда их не было вообще. С 2016 года я стала пить мочегонные таблетки, так как, когда я переедала (а это могло длиться в течение нескольких часов), я очень сильно отекала. Сначала по одной таблетке в день, затем их становилось всё больше и больше. Весной 2017 года дозировка достигла 100 штук за один приём.

С помощью родителей я искала возможность лечения в стационаре, и мы вышли на Центр изучения расстройств пищевого поведения (ЦИРПП). В мае 2017 года я пришла сюда на консультацию. Мой вес на нижней границы нормы – 45—46 кг при росте 160 см. Моя основная задача – слезть с таблеток и прекратить приступы булимии. На консультации врач объяснил, что в моём случае, с моим заболеванием, нужно именно стационарное лечение, а не амбулаторное наблюдение. У меня в это время институт, нужно сдавать сессию. Согласиться на госпитализацию в мае-июне я не могу. Пришлось отложить.

Первый раз я легла на лечение в ЦИРПП в январе 2018 года. Пролежала до конца февраля. Вес мне не поднимали, так как я поступила с нормальным для моего роста весом, 47—48 кг. Но меня отучали от мочегонных таблеток и компенсаторного поведения, произвольной рвоты.

Я вернулась домой – правильно питалась, не принимала никаких таблеток. В этот период (март-апрель 2018 года) я жила с родителя в своём родном городе. В мае я переехала в Москву, что позволило мне посещать группы в ЦИРПП для амбулаторных пациентов.

Но, предоставленная самой себе, я всё-таки не смогла справиться, и мои булимические приступы возобновились. Родители забрали меня домой, где я пробыла до августа 2018 года. В это время срывы участились, возросло и количество таблеток.

Приблизительно в середине августа я снова оказалась в ЦИРПП с весом ниже минимальной нормы: 45 кг. У меня было очень тяжёлое физическое состояние: тяжело сидеть, ходить, да и вообще что-либо делать. Ровно неделю я находилась под специальными мониторами в наблюдательной палате. Анализы, по словам врачей, просто несовместимые с жизнью. Улучшения можно было ожидать не ранее чем через месяц. Доктора говорили, что я, возможно, не смогу вылечиться совсем, и в будущем мне придётся жить с искусственной почкой.

Через неделю у меня взяли повторные тесты, все мои анализы хоть и не пришли в норму, но стали гораздо лучше, чего никто не ожидал. Специалисты были очень удивлены.

Я пролежала в ЦИРПП с середины августа по середину октября 2018 года, то есть два месяца с перерывом в пять дней, которые я с разрешения лечащего врача провела дома. Вес в эту госпитализацию мне, как и в предыдущий раз, не поднимали. У меня лишь были небольшие отеки (1,5—2 кг), которые выводили.

В середине октября 2018 года я вернулась к родителям. Тут я столкнулась с алкогольной зависимостью – один из побочных эффектов, сопровождающих расстройство пищевого поведения. Всё началось ещё при моём лечении в ЦИРПП. Уже когда меня отпускали домой, я позволяла себе приложиться к бутылочке. Мне были назначены специальные таблетки для отказа от спиртного, и какое-то время я их даже пила.

Дома я питалась как положено, плюс на меня действовали антиалкогольные препараты, всё было хорошо. Но к началу декабря 2018 года мне надоели таблетки. Из-за них моя жизнь мне кажется неполноценной. Я резко бросила принимать назначенные лекарства.

В конце лета 2019 года у меня начались нервные срывы, которые и меня, и окружающих ставили в тупик. Эмоционально мне становилось всё тяжелее и тяжелее. Опять я стала вызывать у себя рвоту (от одного до трёх раз в день) и вернулась к препаратам – теперь это противоотёчные таблетки. Одна, две, три… десять (это был максимум) таблеток в день.

И вот я снова в ЦИРПП. Сейчас я нахожусь на лечении, которое, по прогнозам врачей, продлится от одного до полутора месяцев.

Помимо Юлианы у нас сегодня ещё одна новенькая: девушка лет 14—15 на вид, Ангелина, просто скелет, обтянутый кожей. История её очень интересна и даже не слишком типична, так как её болезнь возникла из-за безумной тяги к спорту и огромного желания побеждать.

История Ангелины (16 лет)

Зимой 2017 года я начала заболевать. Тогда я пришла в школу дзюдо, активно занималась. Мой вес был около 65 кг при росте 157 см. Из-за усердных тренировок он стал потихоньку снижаться, где-то около двух килограммов в неделю, потом по три килограмма, и пошло по нарастающей…

Наша тренер не щадила нас, сгоняла с нас семь потов, а мы беспрекословно во всем её слушались и подчинялись. Мы верили ей больше, чем собственным матерям. Она постоянно вбивала в наши головы: «Чем меньше категория, тем лучше, тем быстрее, тем больше побед!» В дзюдо шесть категорий: 63 кг, 57 кг, 48 кг, 44 кг, 42 кг и 38 кг. Я, начиная заниматься, попала в первую категорию, а буквально через два месяца достигла второй категории.

Нас заставляли сгонять вес. Тренер говорила, что мы жирные, и поэтому нам нужно закрыть рты и прекратить есть. В моём рационе были ограничения, которые не я придумывала, а просто слушалась тренера и делала так, как она скажет.

У родителей сначала не было никаких опасений: вроде бы их ребёнок начал заниматься спортом, и поэтому похудел. Так ведь часто бывает. К тому же на тот момент для моего роста моё телосложение было абсолютно нормальным.

Но в следующие полтора года мои тренировки и ограничения только ужесточались. Нам запрещали даже воду. Вес должен был уходить любой ценой. Получается, на соревнования мы ездили ужасно обессиленные и худые. Тренеры других команд недоумевали и постоянно повторяли нам, что мы чрезмерно худенькие, и это касается не только девочек, но и мальчиков. За одну только тренировку у меня могло уйти до 3 кг – практически всё вода. В течение дня мы, естественно, набирали немного обратно. Как-никак всё-таки пили. Что касается питания, то норма для интенсивных тренировок в дзюдо – шестиразовое питание, из которого мы получали только овощи и фрукты. Никакого белка и жиров мы не потребляли. Они нам не разрешались. В воскресенье у нас обычно была баня, опять же для того, чтобы уходила вода.

Так продолжалось около двух лет. Мы ездили на соревнования, выигрывали, нас показывали по телевизору, платили неплохие призовые. Естественно, при таких условиях мой измученный организм начал давать сбой. У меня пропали месячные. Я обратилась за помощью к маме. Она начала бить тревогу: «Что случилось, как так?» На тот момент (начало 2018 года) мой вес был приблизительно 51 кг.

В августе 2018 года я отправилась на три недели в спортивный лагерь, который проходил в формате подготовки к соревнованиям. Там у нас был другой тренер, специализирующийся на физической выносливости, на вес он вообще не обращал внимания. Очень хорошее питание – и мы все набрали вес. И вот мы возвращаемся к нашему тренеру, раздаётся ужасный вопль: «Набрали! Как вы теперь будете бороться? Я так стараюсь, всё делаю для вас, а вы, неблагодарные, растолстели до неузнаваемости».

Мамам никто ничего не рассказывал, конечно. На соревнования мы всегда ездили ужасно уставшие, сил не было вообще, веса не хватало. Тем не менее мы выигрывали. Наверное, лишь потому, что принимали участие в наименьших весовых категориях, где не так много соперников и конкуренции. В категорию 48 кг я вошла летом 2018 года.

На тот момент месячные у меня возобновились, но цикл был нерегулярный. Мама обрадовалась тому, что цикл вернулся, это её успокоило. Со стороны всё казалось абсолютно нормальным.

Тем же летом из-за запрета на еду у меня начинаются компульсивные переедания, за которыми следуют срывы в виде рвоты. Я приходила с тренировок ужасно голодная. Тренировки были очень интенсивными: по три часа в день шесть раз в неделю. У меня получалось примерно следующее расписание: целый день в школе, далее тренировка, а вечером дома – куча уроков.

Однажды, это было в сентябре, мне просто всё надоело, и я решила не прийти на тренировку, осталась дома. На этой почве у меня участились компульсивные переедания. Я могла съесть неимоверное количество каких угодно продуктов: сладкое ли это, или солёное, или мясо, или фрукты. Потом обязательно следовало очищение. Про очищение мне в принципе никто не рассказывал, но наша тренер постоянно твердила нам: «Если у тебя не уходит вес, сходи проблюйся». Вот отсюда всё и пошло.

Мой вес стал падать ещё. Тренер, конечно же, спросила меня, как у меня выходит быстро худеть. У других девочек вес держался на определённой границе. Я всё рассказала. И, к моему удивлению, тренер похвалила меня: «Молодец, Ангелина! Так держать!» Она пообещала рассказать другим, чтобы они воспользовались моим приёмом. Всего в команде нас было пять девочек, остальные – мальчики.

Нашему тренеру было около 47 лет. У неё была дочь 18 лет, которая занималась вместе с нами и которая слышала от матери те же самые слова, что и мы. Это вообще был какой-то повёрнутый человек. Мне очень жаль, что я поняла это только сейчас. Я была тогда ребёнком, полностью доверялась тренеру. Я думала, она знает, как правильно.

Маме я ничего не рассказывала, но она всё и так понимала. Папа, как мне кажется, тоже всё понимал. Поначалу он даже говорил: «Дочь, начни кушать хоть по чуть-чуть. Маленькими порциями, но часто». Родители никогда не кричали на меня, у нас не было никаких истерик. Они понимали всю ситуацию. Я несказанно этому рада, так как, насколько я знаю, многие девчонки сталкиваются именно с проблемой родительского непонимания и непринятия.

Так как мы продолжали усиленные тренировки, к концу зимы 2018 года мой вес составил 42 кг. Я начала бороться в категории 44 кг. В начале апреля 2019 года были междугородние соревнования Центрального федерального округа (ЦФО), куда съезжается вся область. Я должна была бороться в категории 38 кг, самой низшей, где было всего три человека. Я до сих пор не знаю, каким образом, но я стала первой.

Скоро мой вес ещё упал, я стала весить 36 кг, и мои родители начали бить тревогу. Каждый день они вели со мной беседы типа: «Ангелина, что же ты с собой делаешь? Образумься!» Мне запретили ходить на тренировки. Но никто и не подозревал, что не в этом решение проблемы. То, что я не посещала тренировки, не отменяло компульсивные переедания и очищения после них. К тому же я компенсировала и отсутствие тренировок: я могла намотать до 20 км в день. Слабительные и мочегонные я не употребляла.

Родители постоянно повторяли: «Пойдём тебя взвесим». На весы я не могла смотреть, при взгляде на них у меня начиналась истерика. Я испытывала панический страх перед ними, страшилась набора веса. Возможно, это было связано ещё и с тем, что нас перед соревнованиями обязательно взвешивали, и прибавка в 200—300 граммов наказывалась довольно жестоко. Помимо этого после каждого приёма пищи нас заставляли взвешиваться, чтобы видеть, сколько мы набрали.

В один прекрасный момент весы, на которые я всё-таки встала, показали 36 кг. Родители незамедлительно стали покупать мне нутридринки, которые я активно пила и которые уже не помогали, так как вес начал падать сам. Мои компульсивные приступы также участились и могли доходить до семи раз в день. Я ела и сразу же бежала очищаться.

Летом 2019 года мы с родителями поехали в гости к бабушке, которая, увидев меня, ужаснулась: «Во что вы превратили ребёнка?! Была нормальная девочка, а стала скелет». Все начали ещё больше переживать, ещё больше откармливать.

У меня начал падать сахар в крови. Мы поехали в больницу, чтобы обратиться к гастроэнтерологу и проверить желудочно-кишечный тракт. Все думали, у меня просто не усваивается пища, отсюда рвота. До этого времени никто и не подозревал о моём реальном заболевании.

Летом 2019 года мой вес составил 34 кг. Меня положили в стационар гастроэнтерологии одной из больниц нашего города, чтобы посмотреть, что же всё-таки происходит с моим желудком. В стационаре я пролежала одну неделю. Все мои анализы были в норме. Врачи ничего не смогли найти («Просто худой ребёнок. Тут ничего не поделаешь. Скорее всего, генетика». ) и с диагнозом «абсолютно здорова» отпустили меня домой. Мои родители прекрасно понимали, что никакой генетики тут быть не может, если их дочь весит 34 кг в 16 лет.

Начиная с июня 2019 года моё компенсаторное поведение усиливалось. Это выражалось как в частых перееданиях, так и в колоссальной физической активности. Я специально много ходила пешком. Примерно через месяц я стала подолгу уединяться в своей комнате. У меня не было никакого желания с кем-то видеться или общаться, я избегала всех. Всё, что я могла делать, – это смотреть сериалы, есть и очищаться.

В июле 2019 года мы с мамой поехали на море. У неё были спортивные сборы по художественной гимнастике, а я просто поехала с ней отдыхать. В нашем отеле, как и во многих других на курортах, был шведский стол, то есть безграничное количество и разнообразие еды. Естественно, мой оголодавший организм очень быстро среагировал на это, и срывы только участились. Из отпуска я вернулась с весом в 33 кг.

1 сентября я просто до ужаса боялась идти в школу. В голове крутилась одна мысль: «Что же обо мне подумают одноклассники?!»

Сейчас, когда я вижу свои фотографии с этого праздничного мероприятия, я прихожу в шок: какой худой я была раньше. Мои одноклассники тоже пребывали в шоке от моего внешнего вида. Я не стала ничего от них скрывать и рассказала о своих проблемах и тяжёлой ситуации в спорте. Они очень отзывчиво отнеслись к моей истории и были готовы поддерживать в любой момент, при этом косвенно намекнув, что мне бы пора уже задуматься о лечении. Дружный родительский комитет добровольно решил мне помочь и собрал определённую сумму на моё первоначальное лечение. Конечно, этой суммы недостаточно на всю мою реабилитацию, но это огромнейшая помощь. Я всем безумно благодарна.