Текст книги "Приключения кота Батона"

Царевич Мордач

За синими горами, за дальними долами жил-был царь. Царство у него было небольшое, но богатое. Добрые люди царя-батюшку почитали, старались угодить всячески. Работали с удовольствием, потому и царство процветало.

Была у царя жена молода: стройна, словно лебедушка, белолица, черноброва, с глазами рек и озер синей. Не было в царстве том девицы краше. Да одна лишь кручина мучила царя с царицею: не было у них наследника.

Сядет с утречка молода жена у окошечка, полюбуется солнышком. В сад выйдет с цветочками поговорит. Вышивать примется, так хоть на выставку отправляй. На ее картинах и моря синие, и корабли плывут с раздутыми парусами, и птицы райские те корабли сопровождают.

Задумал царь сделать жене подарок чудный. Соскучился по ее смеху звонкому. Снарядил корабль и отправился в соседнее государство. Слышал он, птичка там появилась, что умеет петь голосом дивным.

Погостил денек-другой у соседей, обменял коня буланого на птичку певчую и домой возвратился. А дома радость великая, шепнула ему молода жена, что скоро-де наследник наконец появится. Ликует народ, за царя-царицу радуются.

Да только и злодеи жили в этом царстве. Тут же стали подумывать, как извести молодого царевича, ночами не спали, злодейство готовили. Ничего придумать сами не смогли и решили обратиться за помощью к колдунье старой, что жила за соседней горой. Упали ей в ноги, помоги, мол, бабуся, придумай гадость большую для царицы молодой. Пообещала старуха, что исполнит их желание.

Народился молодой царевич, молодой луны краше. Любуются на него все, не налюбуются. Всяк простой человек пришел поздравить царя с царицею. Тут и колдунья старая приоделась нищенкой и тоже попросилась во дворец пожелать счастья молодым родителям. Наклонилась над колыбелькой, да и капнула дитятке в ротик настойки заговоренной. Вздрогнул малыш, залился слезами. Набежали бабки, няньки успокоили кое-как. Разошлись гости, затих дворец.

Рано утром вошла матушка к ребенку, наклонилась поцеловать, да и упала в обморок. Из люльки на нее смотрел ребенок-урод. Личико стало круглым, да и не лицо, а морда просто. Глазки малюсенькие, уши оттопыренные, нос расплющился, на щеках лежит, губы как два пельменя переваренных.

Унесли царевну в опочивальню в горячке. Долго она болела, думали, что уже и не встанет.

А ребенок тем временем рос-подрастал не по дням, а по часам. Все ходил к маменьке потихоньку в спальню, любовался красотой ее да слезами обливался, глядя на себя в зеркало. Нянюшка старая рассказала ему, что матушка заболела, его увидевши. И решил царевич уйти куда глаза глядят. Рано на заре собрал котомку и ушел из дворца. Кинулись гонцы искать наследника по всему свету, да словно сквозь землю он провалился, нет нигде.

А тем временем шел царевич тропами звериными, лесами темными и вышел к деревеньке небольшой. Увидели его мальчишки деревенские и давай потешаться:

– Это что за мордач такой появился тут? С неба что ли, свалился? Уходи от нас подобру-поздорову, иначе закидаем камнями.

А девушки с визгом разбежались от него, словно оборотня увидели.

Да пожалела его старушка одинокая. Жила она на самой окраине, детей у нее не было, и решила она, что это ей Бог послал на старости сыночка родного. Подслеповата была, уродства его и не видела, он ей всех краше казался. Парень рос смышленый, помощник по хозяйству золотой. Матушку свою нареченную берег да лелеял, ничего делать не давал, старость ее оберегал. Не было у него друзей. В деревне он так и остался Мордачом, по-другому и не звали.

А тем временем царь с царицей не теряли надежды найти дитя свое родное. Поняли, наконец, что не обошлось здесь без колдовства. Переоделся царь в одежды простые и пошел к колдунье за гору. Принес ей подарков да напитков сладких. Так вроде зашел, мимо проходил, какие новости есть в царстве расспросить. А старуха возьми да и расскажи про царевича. Захотелось ей перед пришлым человеком силой своей похвалиться.

Смолчал царь, дальше расспрашивает:

– А что ж ты, такая сильная колдунья, только заколдовать умеешь, а расколдовать, наверно, и не можешь?

– А чего мне его расколдовывать, я свое черное дело сделала. Вот коль его дева красная полюбит да обнимет горячо, он снова станет прежним.

Трясется душа у царя, а все дальше выпытывает:

– А куда ж ты его дела, царевича-то? Пропал ведь он давно.

– О, то батюшка мне неведомо, он сам ушел из дому.

Распростился пришлый человек с бабуськой и пошел во дворец. Рассказал жене своей печальной, что жив их сын, да только заколдован он и надо ждать теперь, чтобы полюбила его девушка да обняла горячо. А как прежним станет, так и домой вернется к очагу родному и к матушке с батюшкой. Появилась все-таки надежда, воспрянули и люди в царстве, веселей жизнь пошла, радостней.

А царевич-Мордач днем уходил далеко в лес, слушал, как птицы поют, грибы да ягоды собирал, охотился. Однажды услышал он крик девичий. Побежал на зов, видит – стоит на полянке девушка и кричит что есть мочи. А напротив огромный медведь из ее лукошка малину ест. Боится девушка с места сдвинуться, ноги не идут. Подошел тихо Мордач, взял девушку за руку и также тихо отвел в сторонку. А когда медведь всю малину доел, они уж далеко были.

Сели на полянке, прийти в себя.

– Как же ты одна в лес пошла?

– Да я полянку ягодную нашла и не заметила, как от подружек отстала.

– А зовут тебя как?

– Катя, Катерина.

– А я Иван.

– А я тебя знаю.

– Да кто ж меня такого уродливого не знает, и кличку-то ужасную какую мне дали – Мордач, – сказал Иван, и слезы на глазах выступили.

– Ах, не слушай ты злых людей. Ты лучше любого из них, – прошептала девушка и обняла его за плечи.

В ту же секунду словно подул ветер, закачались деревья, и превратился Мордач в Ивана-царевича, красавца писаного. Испугалась девушка, смотрит во все глаза, не поймет, что деется.

– Низко тебе кланяюсь, Катенька. Злая колдунья меня заколдовала. А ты помогла чары колдовские снять. Я Иван-царевич. Пойдем со мной к царю-батюшке да царице-матушке, измаялись они, видно, меня дожидаючись.

А Катеньке давно этот парень нравился за нрав его кроткий и чистый, за помыслы добрые. Не видела она в нем и раньше урода страшного, а видела парня милого.

Распрощался царевич с маменькой названой, поклонился низко, пообещал ее во дворец забрать скоро-скоренько.

Как увидали деревенские, каков стал их Мордач, всполошилися, кинулись прощения просить. Да царевич лиха не помнил. Дали ему лучшего коня, и помчались они с Катериной в царство батюшки с матушкой.

Также рано утром на заре появились молодые на царском дворе. Переполох поднялся на все царство. То-то веселье началось, то-то радость буйная. Матушка-царица сразу на ноги встала, помолодела, как будто и не было тех страшных лет. Об отце и говорить нечего, сбылись все его мечты, и сын вернулся, и любимая жена выздоровела.

Послали людей за матушкой названой в деревню ту дальнюю. Теперь вся семья в сборе. Можно и свадьбу молодым справлять.

Колдунья старая пришла тоже во дворец, упала в ноги царю:

– Не вели казнить, вели слово молвить.

– Говори, – смилостивился на радостях царь.

– Злые люди меня надоумили подлость эту страшную сотворить, да теперь же они от греха великого убрались из твоего царства. И я прошу меня простить. Не потревожу никогда ни дом твой, ни все царство твое. Ухожу на покой. Прости старую.

– Ладно, прощаю, уходи с миром. Пусть сегодня все будут счастливы.

Через неделю играли свадьбу. Вот это был пир так пир – на весь мир. Народ пел и плясал три дня и три ночи. Восхваляли землю-матушку да царя-батюшку с царицею, да молодых жениха с невестою, да пели гимн солнцу красному да жизни счастливой.

Лошадка Нюшенька

В одном маленьком домике, на окраине большого селения жила-была семья. Папа с мамой да детки их Нюша да Павлуша. Отец с матерью с утра в поле уходили, а деткам наказ давали – далеко от дома не уходить, по хозяйству помочь, да книжки почитать – ума набраться. Вот как проснутся ребятишки, сбегают на речку, искупаются, подметут во дворе, нальют курочкам да уточкам водицы колодезной и надобно бы за книжки приниматься. Только не любит дочка Нюшенька книжки читать, все бы ей прыгать да резвиться. Схватит веревочку, кинет себе на шею, а концы брату в руки даст и давай скакать, словно лошадка молодая.

– Иг-ого-иг-ого, – кричит девочка, – я лошадка, я лошадка! День-деньской скачу-скачу, остановиться не хочу!

– Нюшенька, смотри, какую книгу новую батюшка с матушкой нам купили, давай почитаем, – просит братец.

– Не буду, лучше я побегаю да попрыгаю.

Никак не слушалась сестрица братика.

Вот однажды пролетала злая колдунья Альма мимо, да и увидала девочку-непослушницу. Понравилась ей Нюшенька.

– Ишь ты, какая резвая да веселая девчушка. Пусть у меня живет, мне с ней нескучно будет. А чтобы не нашел ее никто, пусть превратится в лошадку сей же миг.

Сказала – и сделала. Вот только что девочка прыгала на травке, а теперь жеребеночек скачет.

Увидал это братец Павлуша, заплакал горькими слезами. Глянь, а колдунья превратилась в красивую лошадь и бежит-зовет за собой в чисто поле жеребеночка. Только их ветер и видел, пыль осталась клубиться на дороге. Пропали, словно в воздухе растворилися.

Поплакал-поплакал братец, да ведь, известное дело, слезами горю не поможешь.

– Пойду по белу свету сестрицу Нюшеньку искать. Мала она еще, несмышлена, сама не сможет найти обратно дорогу домой.

Написал письмо родителям милым, чтобы ждали их возвращения в дом родной и не кручинились сильно. Собрал котомку и отправился в дальний путь. Долго ли шел братец, коротко ли, вдруг увидал в поле собаку огромную да лохматую. Привязал ее злой человек, да и оставил на солнцепеке без еды и воды. Лежит пес, словно гора большая, морду на лапы положил, и глаз уже не может открыть.

Сбегал Павлуша на речку, принес воды в ведерке, напоил собаку. Заговорила вдруг она человеческим голосом:

– Один ты, мальчик, сжалился надо мной. Сослужу и я тебе службу верную. Знаю я беду твою большую. Садись на меня, понесу я тебя в царство злой колдуньи Альмы.

Ухватился Павлуша за загривок собачий, и понеслись они быстрее ветра. По полям несутся, по долам, через реки переплывают, через горы переползают. Уж из сил собака верная выбилась, да совсем немного осталось.

Наконец-то темный лес стал реже, реже и сквозь деревья проступила полянка лесная. На полянке домишко стоит деревянный, весь мешочками с какими-то травами обвешан. У крыльца очаг дымится, в котле варево варится, пахнет нечистью на весь лес. Под елкой корыто стоит с метлой, в котором колдунья по свету летает.

Неподалеку жеребеночек пасется. Ноги стреножены, ни прыгать, ни бегать не может, только травку щиплет да ржет жалобно. Узнал братец сестрицу свою Нюшеньку. Подкрался к ней, погладил по шее, пошептал на ушко слова ласковые. Освободил ноги от пут. Спросил, далеко ли колдунья. Закивал головой жеребеночек, показал на мешочки с травами – мол, пошла она травы заготавливать в лес.

Посоветовался Павлуша со своей собакой, и решили они корыто испортить, чтобы не могла их Альма догнать. Подожгли и метлу, и корыто, а как разгорелось ярко, кинулись друзья бежать в лес, что было сил. Павлуша на собаке, жеребеночек вперед бежит.

Зачуяла колдунья, что нечистым духом человеческим в лесу запахло, кинулась домой, а там уж и нет никого. Собралась было лететь вдогонку, да не на чем. Аж зубами заскрипела да ногами затопала. Но топай не топай, скрипи не скрипи, а пока новое корыто вырубишь – беглецов уж все равно не догонишь. Так и осталась ни с чем.

А друзья через семь дней, семь ночей добрались, наконец, до села родного.

И только ступили они на порог дома родительского, пропали чары колдовские, и снова Нюшенька девочкой стала.

Выбежали из дома матушка с батюшкой, детей своих целуют, не нарадуются. А сестрица низко поклонилася братцу своему Павлушеньке да прощения попросила, что не слушалась его раньше. Обещала родительский наказ впредь всегда исполнять.

А собака лохматая теперь у них живет, по ночам дом сторожит, а днем с детьми играет.

То-то им дружно живется!

Как царевич по белу свету ходил

Задумал царский сын Иван землю посмотреть, себя показать.

– Пока холостой хожу, пойду странствовать по свету белому. Да нищим притворюсь, погляжу, как люди живут, себя покажу, ума-разума наберусь. Заодно, может, и невесту присмотрю, да чтоб не гналась за богатством моим, а меня самого бы полюбила крепче крепкого.

Испросил разрешения у матушки с батюшкой, собрал котомку и был таков. Дал ему царь-батюшка сроку три года и три месяца.

– Потом, – говорит, – должен ты вернуться, так как негоже молодому царевичу холостым столь долго выхаживать.

Вот и отправился царевич в дорогу дальнюю, дорогу неизведанную. Долго ли шел, коротко ли, повстречал он в пути старца, сединами убеленного. Сидит он при дороге, голову вниз опустил, печалится.

– Чего пригорюнился, старче?

– Да выгнала меня сноха из дома, стар стал да немощен, пользы от меня никакой.

– Да какую же пользу она от тебя хочет видеть, мил человек?

– Ну как же, я раньше мог и скотину пасти и корм ей давать, и сено косить, и за ребятишками малыми присмотреть, а теперь силы стали не те, ноги не держат. Вот сноха и выгнала, пока сына дома не было. Уходи, говорит, с глаз моих долой, чтоб и не видывала я тебя более.

– А далеко ли дом твой?

– В соседней деревне, я уж две ночи иду, а все равно недалеко отошел, моченьки нет. Наверно, смертынька моя пришла.

– Погоди ужо, придумаю, как тебе помочь. На-ко вот, испей молочка да поешь хлебушка, силы-то и прибавится.

Поел старик, попил, и повеселел его взгляд. Взбодрился, орлом смотрит, хорохорится.

Пошли они к деревне той, где старичок проживал раньше. Подошли уже затемно, решили в село не заходить, а в стогу сена заночевать. Показал старик хату сынову, и слезу проронил, на нее глядючи. Потом уснул сном праведным, радостно ему, что не один он на земле, что чья-то добрая душа о нем заботится. А царевич молодой не спит, думу думает, как мужичку помочь.

Вот как затихло село, прокрался царевич во двор, отворил дверь в коровник, обмотал копыта коровьи тряпками и вывел потихоньку. Увел двух лучших коров в лес, привязал там, травки им нарвал да водой напоил, из озера принесенной.

А сам утром заявился к снохе-хозяйке. Там дома шум да гам, беда горькая приключилася, коровы-кормилицы пропали, как теперь жить, чем деток кормить?

– Чего тебе, мил человек, надобно? Видишь, не до тебя нам, ступай подобру-поздорову.

– А слыхал я, странствуя по свету, что случаются такие пропажи тогда, когда старики из дома уходят. Не ушел ли кто у вас?

– Да батяня мой запропастился куда-то. Уж неужели решил в странствия податься?

– Ну так вот и будет пропадать скотина, пока не вернется ваш батюшка.

– Ах ты господи, – заголосила сноха, – прости меня, грешную, это я его выгнала. Где ж мы его искать теперь будем? И без коровушек как? А вдруг и остальная скотина пропадет?

– Говаривают, что если через три ночи возвернется старик, то и наладится все в доме, и скотина вернется, и достаток всегда в доме будет.

– Ну ждать будем, ведь уж три ночи прошло, как он ушел. Коли не вернется сегодня, всем нам худо будет.

Поклонился царевич хозяевам молодым и ушел восвояси. Идет к стогу сена, а старичок все спит, разморило его на солнышке утреннем. Разбудил его царевич и наказал домой идти.

– Иди, – говорит, – домой, да не тушуйся, не бойся, а чувствуй себя хозяином. Без тебя теперь им не жить. Напугал я их, что будет от них скотина уходить, коли тебя в доме не будет. Ты иди, а я следом коров пригоню потихоньку.

Зашагал старичок, ни жив ни мертв от радости. Увидала его сноха, закричала от радости.

– Ах, папенька наш дорогой вернулся, радость великая. Ставьте на стол угощение, потчевать его будем.

Сел старик за стол, молчит, поверить не может. А тут во двор коровы заходят, мычат, доиться просят. Ах как зарадовалась семья да завеселились ребятки малые!

А царевич пошел своей дорогой, довольный, что помог человеку старость встретить в доме своем.

Долго ли шел, коротко ли – нам неведомо. Наконец подошел к селу большому. Дома высокие, улицы широкие – зажиточно живут люди, – порадовался Иван и довольный пошагал дальше. По краю села река широкая протекала. Берега крутые, высокие, река глубока, не всяк пловец рискнет плыть. Сидеть только на бережку да красотой любоваться, а вниз ни-ни.

Смотрит Иван, сидит прямо на земле старичок, бедно-бедно одетый, худой да бледный. Спустил ноги с обрыва и вроде как броситься вниз хочет. А рядом девушка милая плачет.

– Деда, миленький, пойдем с тобой куда глаза глядят. Не брошу я тебя никогда. Рано тебе с белым светом прощаться. Я ведь у тебя есть, внучка твоя единственная. Нету и мне жизни в том доме, замучил меня совсем отчим проклятый.

Решил царевич узнать, что за горе у людей этих.

– Бью челом вам, люди добрые. Как живете-можете? Вижу, что беда у вас приключилася лютая, раз решилися идти куда глаза глядят, прочь из дома родного.

– Ах, мил человек, – ответил старик, утирая рубахой слезы. – Да что ж нам остается делать? Жили мы в счастье и здравии много лет. Сынок мой Андрюша, жена его Катюша, да и я с ними. Послал нам бог и дитеночка славного, внученьку мою родную, Настеньку золотую. Только понравилась, видно, сноха моя богатею местному. Нанял он на работу сынка моего да и давай ему работу непосильную давать: то лес заставит сплавлять по страшной реке, то на медведя охотиться с одной рогатиной погонит. Так и добился смертыньки его. Заломал его медведь, сердечного.

Только отплакали мы, только отголосили, заслал богатей сватов в наш дом. Плакала Катерина, любила шибко сынка моего, хотела верной ему до гроба остаться. Да не тут-то было. Стал богатей притеснять нас, и случилось так, что уж не могли мы прожить сами без чьей-нибудь помощи. Почернела вся женщина, а деваться некуда, дитя кормить надо чем-то. Да я тут еще путаюсь у нее под ногами. Никого ведь родных у меня не осталось, кроме снохи с дочкой. Крепко мы любили друг дружку, не разлей вода жили.

Сошлась с богатеем Катюша, меня на конюшню жить определили. Да и ничего бы, мне бы лишь видеть внученьку мою Настеньку, смех ее нежный слышать. Подрастала она, как цветок в поле, мы с Катей нарадоваться не могли, какая она красивая да смышленая. Минул ей семнадцатый годок, стал я замечать, что богатей стал косить на нее глазом. Проходу внучке не дает, уже и жена не нужна ему. Молчит девушка, боится матери пожаловаться. А мать-то, похоже, припеклась к богатею, живет, радуется, не замечает ничего.

А я все примечаю про внученьку, да не знаю, что делать, как помочь. Вот вчера не вытерпел, осадил богатея, – Что же ты кары божьей не боишься, девушку невинную забижаешь? У тебя своя жена есть, а Насте еще расти надо да замуж выходить.

Огрел меня мужик лопатой, до сих пор разогнуться не могу. И сказал, чтобы убирался я со двора подобру-поздорову, иначе смерть приму лютую.

Вот и пришел я на берег реки, чтобы уж не мучаться. Старый я, немощный, не могу работать, чтобы внучку прокормить.

– Ах, деда мой милый! Я сама уже большая, пойдем в люди. Наймусь на любую работу, лишь бы ты был со мной. Ходить за тобой буду, как за дитем малым, – промолвила девушка. Глаза слезами полные, руки в мольбе заломила.

Смотрит царевич, не насмотрится. Хороша девица, глаз не отвести. Стан тонкий, коса русая ниже пояса распушилась. Глаза рек, озер синей, лоб высокий мраморный, губки алые, словно соком налитые.

Забилось сердце у царевича, не сладит с ним никак. Не может себе представить, что уйдет в царство свое и не увидит более красоту эту дивную.

Задумался Иван. Может, уже и домой пора возвращаться, хватит мне странствовать? Батюшка с матушкой, наверно, извелись совсем, меня дожидаючи.

А признаться девушке, что он сын царский, не хочет. И говорит ей:

– Пошел я по свету странствовать, людей посмотреть, себя показать да невесту найти. Дома батюшка с матушкой ждут-дожидаются сына с женой молодой. А пойдешь, девушка, замуж за меня? Втроем все веселей, руки у меня есть, авось проживем. Приглянулась ты сердцу моему. И дедушку твоего не бросим горе горевать, пусть с нами живет, белу свету радуется.

Закраснелась девица. Запал и ей в душу добрый молодец с первого взгляда. Затрепетало сердечко, на край света готова идти за ним.

– Да и то верно, – подумалось ей, – мы молодые, работу все равно найдем.

Вот пошли они путь-дорогою. Долго ли, коротко ли шли, пришли в царство свое. Ведет Иван невесту во дворец царский. Не поймет девушка, зачем идут и почему их пропускают везде да еще низко кланяются.

А как вошли в палаты царские, да кинулись царь с царицей к Ивану, обнимать да целовать, тут-то и поняла Настя, кто на самом деле ее жених названый. Растерялась девушка, а дед совсем ум потерял, бухнулся на пол и не хочет с колен подняться.

Подошел царевич, поднял старика, взял девушку за руку, подвел к родителям:

– Благословите, батюшка с матушкой. Нашел я себе суженую в краях далеких. Лучше и краше нет на всем свете.

Благословили их родители, да пирком и за свадебку. Гулял народ три дня и три ночи, песни пели да царевича с молодой женой прославляли. А дедушка старый теперь в почете, живет в тепле и здравии да правнуков ждет. Так-то вот сходил царевич в люди. И землю родную повидал, и людям помог, и невесту отыскал себе на счастье.