Текст книги "Приключения кота Батона"

Странный вор
(шутка)

В небольшой комнате с табличкой на двери «Сыскное бюро» сидели двое мужчин средних лет – худой и длинный, как палка, с тяжелым волевым подбородком Джек Крафти и низенький, толстенький, в очках его помощник Пол Плаппер. Джек Крафти в мягком кресле возле стола хмуро курил свою трубку, и дым от нее уже грозил заполнить всё помещение без остатка. Его обычно невероятным образом закрученные усы сейчас обвисли, что являлось признаком удрученности.

Пол Плаппер в старом кресле в углу комнаты тоже находился не в лучшем расположении духа. Его пухлые щеки, словно брыли породистого буль дога, опустились вместе с уголками рта, пенсне съехало на кончик носа, голова поникла, руки расслабленно лежали на объемистом животе.

Молчали.

Раздался робкий звонок в дверь. Джентльмены переглянулись. Звонок повторился настойчивее.

– Войдите, – хрипловатым голосом разрешил Крафти.

Вошел мужчина лет сорока пяти, просто, но чисто одетый, и, сняв шляпу, представился:

– Приветствую вас, джентльмены. Меня зовут Эдвард Хилл из Нэшвилла. Я прочел в газете ваше объявление, и поэтому я здесь. Очень надеюсь на вашу помощь, джентльмены.

– Посмотрим, – скрывая радость от предвкушения нового дела, сказал Джек. – Я – детектив Джек Крафти, а это – мой помощник Пол Плаппер.

Плаппер слегка привстал в приветствии.

– Располагайтесь и рассказывайте, что с вами стряслось, – спокойно сказал Крафти.

Гость присел на краешек стула и начал.

– Моя старая матушка живет на окраине города в небольшом домике. И вот уже несколько вечеров старушка слышит какое-то шуршание под окном, а из темноты горят два светлячка, будто два глаза. Кто это пугает бедную женщину, и что ему нужно от нее, ума не приложу.

Слегка помедлив, гость продолжал.

– У меня хорошая семья, красивая, добрая жена и прелестная дочка. Так вот. Здесь работу найти трудно, а мне подвернулся очень выгодный контракт. Однако при этом я должен уехать далеко и на целых пять месяцев. Наверно, жене и дочке придется пожить с бабушкой. Но мое сердце неспокойно. Как я могу оставить трех самых дорогих мне человек, когда им грозит опасность? Вы поможете мне, господа?

Джек Крафти с наслаждением пыхнул трубкой и прищурил правый глаз. Дело ему начинало нравиться.

– Как называется селение, где живет старушка? – задал он свой первый вопрос.

– Чаттануга, сэр, – с готовностью ответил Эдвард.

– Хм, давненько в тех местах не было происшествий, – хмыкнул Крафти.

– Да уж, – кивнул Плаппер.

– Есть ли у вас близкие родственники, которые могут претендовать на наследство после смерти вашей матушки?

– Что вы, о каком наследстве может идти речь! – горячо запротестовал клиент. – Я всю жизнь трясусь над каждым центом! Родители, правда, видели лучшие времена. Матушка была из состоятельной семьи и получила хорошее приданое. Да только оно развеялось, как дым, – молния ударила в высокий дуб перед домом. Буря была такой силы, что дом мгновенно объял страшный пожар. Спасти ничего не удалось. Так в одночасье родители стали бедняками. Всего и наследства осталось, что старый домишко, в котором живет матушка. Раньше в нем жила прислуга. Он чуть в стороне стоял и от пожара не пострадал. А сестер и братьев у меня нет, – добавил он грустно.

– Понятно, – громко, так, что все вздрогнули, рявкнул Крафти.

Детективы были без работы целую неделю и теперь готовы были бежать по следу неведомого преступника, будто гончие псы.

– Мы беремся за ваше дело. Вы должны дать задаток на расходы в размере 100 долларов, а потом еще 400 по окончании дела.

– Я согласен. Правда, придется взять монеты из неприкосновенного запаса. Но главное, чтобы все закончилось благополучно, – не раздумывая ответил Эдвард.

Мужчина достал из кармана потертый бумажник, отсчитал деньги и откланялся.

– Ну-с, что вы думаете об этом, мистер Плаппер? – довольно улыбаясь, спросил босс.

– Странное дело, сэр. Кому нужна одинокая бедная старуха?

– Скоро мы это узнаем. Не будем понапрасну терять время, – скомандовал босс и, распахнув шкаф, принялся одеваться. На свет появились длинные узкие сапоги с отворотами и шляпа с двумя перьями – боевой прикид Крафти, ружье и старый, видавший виды фонарь.

Плаппер, пыхтя, наклонился застегнуть две пуговицы на штанинах брюк, надел кепи с двумя пуговицами на отворотах. Под пальто спрятал большой старинный пистолет с изогнутой ручкой.

Детективы закрыли комнату на ключ, оставив на двери записку, что завтра непременно будут.

Они вышли на улицу, сели в свою видавшую виды машину и тронулись в путь. Однако не успели они проехать и половину пути, как из-под капота повалил дым, и машину затрясло, как в лихорадке. Детективы съехали на обочину и вышли из машины. Крафти скрестил руки на груди и запыхтел трубкой, бурча себе под нос ему одному ведомые ругательства. Плаппер кинулся открывать капот. Потом, также бегом, поспешил открыть багажник, достал канистру с водой и залил в радиатор. Дым рассеялся.

Плаппер закрыл капот и повернул ключ зажигания, чтобы проверить, заведется ли мотор. Машина фыркнула и медленно покатилась. Детективы заорали в один голос и бросились догонять ее, а догнав и усевшись, молчали еще некоторое время, потом, переглянувшись, захохотали. А еще через несколько минут они уже горланили свою любимую песенку.

 
Крафти – сыщик,
Плаппер – сыщик,
Мы кого угодно сыщем,
Мы найдем любого вора,
Супер-пупер-метеоры.
 
 
Сыщики, сыщики —
Берегитесь, хищники!
Берегитесь, воры,
Господа, синьоры!
 
 
Мы по следу, как ищейки,
Заглянем во все лазейки.
В люке, в мусоре, в болоте,
Но от нас вы не уйдете.
 
 
Сыщики, сыщики —
Берегитесь, хищники!
Берегитесь, воры,
Господа, синьоры!
 

Через три часа джентльмены постучали в дверь домика матери Эдварда.

Миссис Хилл (так звали мать Эдварда Хилла) встретила их приветливо, уведомленная сыном об их визите телеграммой. Подробно рассказала о двух странных светящихся точках, о шорохе под окном. А потом призналась, слегка смутившись:

– Мне неловко было рассказывать это Эдварду, но у меня пропали панталоны и старая шапка мужа, которую я берегла как память и иногда вывешивала проветрить. Панталоны вместе с другим бельем сушились на веревке, я это точно помню, но когда наутро я пошла снимать белье, их там не оказалось. Наше селение небольшое, все друг друга знают. Значит, рядом бродит кто-то чужой. Мне страшно, господа.

Ее щеки затряслись, вся она съежилась, и казалось – вот-вот расплачется.

– Не бойтесь, миссис Хилл, мы не дадим вас в обиду. Садитесь в свое кресло и займитесь вязаньем, это успокоит ваши нервы. А мы осмотрим окрестности, – покровительственно заявил Крафти.

Старушка принесла плед, села в кресло-качалку и принялась довязывать носок.

На тропинке, ведущей к дому, показались Эдвард Хилл с дорожной сумкой в руках и молодая женщина. Рядом вприпрыжку бежала миленькая девочка, распевая песенку. Это была их дочка Энни. Склонив головку, она сделала реверанс, здороваясь с незнакомыми джентльменами. Те улыбнулись – уж очень мила. Оба детектива были закоренелыми холостяками, но сейчас их сердца размякли под нежной улыбкой женщины и этого чудного дитя с огромными карими глазами, кудрявыми короткими волосами, прикрытыми кокетливой шапочкой, с маленькой корзиночкой в руках.

– Бабушка, я собрала тебе букетик полевых цветов по дороге. Пусть они стоят у твоей кровати, тебе будет веселее, – сказала Энни и побежала в дом.

Подойдя к детективам, Хилл обрадованно воскликнул:

– Как хорошо, что вы уже приехали! Мы с женой посоветовались и решили приехать уже сегодня. Меня ждет дальняя дорога, пора двигаться в путь. Теперь, когда вы здесь, моя душа спокойна.

Старушка с сыном и снохой проследовали в дом, а детективы принялись неторопливо осматривать местность.

Они зорко всматривались в каждую травинку под окнами, ползали на коленях в поисках следов, и наконец Крафти заорал:

– Ага, вот оно что!

Плаппер тотчас же подскочил к нему. Каково же было его удивление, когда он увидел в руках Крафти клочок серой шерсти.

– Видите, Плаппер, колючий кустарник сделал свое дело и оставил нам свидетельство преступления.

Он понюхал шерсть, отстранился, потом стал нюхать еще и еще.

– Странно, этот клочок, похоже, был еще вчера на шкуре животного. Уж очень свеж запах. И, насколько я понимаю, эта шкура должна принадлежать волку.

– Но в этих краях уже сто лет как все волки истреблены. И зачем ему старушкина шапка и панталоны? Может, нас кто-то водит за нос и пытается сбить со следа? – возразил Плаппер.

– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво произнес Крафти и продолжил поиски. Следов обуви на земле обнаружить не удалось, лишь на цветочной клумбе они увидели неясный отпечаток звериной лапы. Дело принимало странный оборот. Ехали ловить преступника, а здесь просто прогулялся хищник? Тогда кто украл вещи?

Недолго думая, Крафти заявил, что они остаются здесь до утра и проведут ночь в засаде.

Миссис Хилл пригласила их в дом на скромную трапезу и показала комнату, в которой они могут отдохнуть.

– А я вынужден откланяться, – сказал мистер Хилл, учтиво поклонившись. – За отплату не беспокойтесь – деньги я передал жене.

– Есть ли у вас в доме какой-нибудь капкан? – задал необычный вопрос Крафти.

– Где-то должен быть, я могу поискать. Знаете, бывает, в своем доме чего только не сыщешь, – с удивлением ответила старушка.

Спустя некоторое время она принесла капкан. Конечно, это был капкан для крыс и не предназначался для ловли крупного зверя, но нанести некоторый вред все же мог.

Перед наступлением сумерек Крафти скомандовал Плапперу занять место у окна. Сам же поставил капкан под окном старушкиной спальни и отправился на чердак, откуда, благодаря свету от фонаря над крыльцом, хорошо просматривалась вся местность вокруг.

Лишь только стемнело, Крафти увидел, как к дому движется какое-то странное существо: в темноте белели панталоны, которые шли странной походкой.

– Что за чертовщина? – фыркнул Крафти.

По мере приближения существа детектив буквально терял чувство реальности. Прямо на него шел… волк! Он передвигался на задних лапах, одетый в бабушкины панталоны и дедову шапку. Как только он подошел вплотную к окну, капкан щелкнул. Волк взвыл.

В мгновение ока оба детектива оказались на улице и наставили ружья на зверя.

Волк сразу поднял обе лапы и заговорил человеческим голосом:

– Не стреляйте, я не хотел сделать ничего плохого. Я приходил посмотреть, как живут люди.

– А зачем ты украл и надел на себя шапку и панталоны? – строго спросил Крафти, сдерживая тем не менее смех и уже ничему более не удивляясь.

– Я хочу быть похожим на мужчину и похвастать перед своей волчицей.

Оба детектива захохотали так громко, что проснулась старушка, и на веранде вспыхнул свет. Миссис Хилл выскочила на крыльцо. Когда она увидела наряженного волка с поднятыми лапами, смеялась от души. Разбуженные мама с дочкой, появившись в дверях в ночных рубашках, хохотали вместе со всеми.

Итак, злоумышленник был изобличен. Волка вызволили из капкана и велели ему дать обещание, что больше не будет пугать старушку и перестанет приходить в гости. А добрая миссис Хилл подарила ему еще и мужнин костюм, сказав, что люди в трусах по улицам не ходят.

– Вот это да! – воскликнул волк. – Я теперь настоящий мужчина! Спасибо! Ну прощайте, не поминайте лихом!

Сноха рассыпалась в благодарностях детективам за столь быстрое раскрытие сложного дела и хотела оплатить их труд немедленно, на что счастливая старушка возразила:

– Идемте в дом, господа. Ночь впереди еще длинная. Отдавать деньги ночью – плохая примета. Всем спать!

Весело переговариваясь, хозяева и гости пошли в дом. Свет на веранде погас. Луна загадочно улыбалась.

Рассказы

Три подружки

Две подружки первоклассницы Аня и Таня весело шагали из школы, размахивая портфелями. Стояло чудесная ранняя осень, и домой идти совсем не хотелось.

– Давай пойдем поиграем, а потом уроки сделаем, – предложила Таня, вечная заводила и предводительница.

– Давай, – как обычно, согласилась с предложением подруги Аня, которая хоть и была на целых полгода старше, но характер имела спокойный и покладистый.

Они разбежались по своим домам, стоявшим рядышком на одной из улиц большого сибирского села.

За несколько минут Таня переоделась, взяла кусок хлеба, посыпала его сахаром, чуть смочила водой, сунула в кармашек кофточки несколько конфет и вприпрыжку побежала на улицу. Тут же из соседнего дома вышла Аня со своей младшей сестренкой Галей. Девочки держали в руках жареные пышки. Одну они дали подружке, получив взамен по конфете. Конфетами дома их баловали редко, так как семья была многодетной. Зато их мать пекла знатные пышки, которые ребятишки любили есть, запивая молоком. А еще она варила уж очень вкусный суп из фасоли.

Подружки, не сговариваясь, побежали за дом, где простирались длинные необъятные огороды. В самом начале рос высокими густыми зарослями укроп, уже украшенный кисточками с созревшими семенами. Девочки выбрали местечко, предварительно выполов небольшую полянку в зарослях. Играть решили в «дочки-матери». Аня как старшая стала папой, Таня – мамой, а Галя их дочкой.

Тут же собрали разные палочки, щепочки, нашлось даже стеклышко от разбитой фарфоровой чашки с уцелевшим голубым цветочком. Это была настоящая ценность. Такие стеклышки девочки складывали в коробочки и хранили, как хранят драгоценности взрослые дамы. Еще подружки собирали этикетки от спичечных коробков, бережно отмачивали заветную бумажку, сушили и складывали в секретную баночку из-под леденцов.

– Ну, садитесь завтракать, – скомандовала мама Таня.

Девочки присели на корточки и принялись за «еду». Перед ними были расставлены тарелки из листьев лопуха, наполненные укропом. Все изображали удовольствие, причмокивали и улыбались. Потом родители проводили дочку в школу под раскидистый куст рябины у забора, а сами пошли на «работу». Решили, что работать будут в соседнем огороде – копать картошку.

Аня сбегала в свой сарай и принесла два ведра, теперь можно было и приступать. Картошка в этом году еще не успела набрать силы, и клубни были больше похожи на крупные куриные яйца. Но это «работников» не остановило.

Зато молодая будет стоить дороже, так рассудили подружки.

Накопали полных два ведра и довольные и уставшие пошли «домой».

Вытерли руки об травку, пообедали смородиной, зазывно поманившей их черными лакированными гроздьями. Мечтали, что пойдут на вокзал, продадут картошку и купят много конфет. Дело было даже не в конфетах, а в том, что они именно сами заработали на это лакомство.

Когда стали рассуждать дальше, поняли, что вокзал находится не близко, и им не донести свой урожай. Решили пока ничего не предпринимать, утро вечера мудренее. А картошку спрятали в укропных зарослях.

На следующее утро Танечка проснулась от громкого голоса матери, рассуждавшей как бы с самой собой:

– И кто это, интересно, у соседей пол-огорода выкопал?

Девочка от страха закрылась с головой одеялом и поняла, что ей придется признаваться.

– Танечка, пора просыпаться, – окликнула мама.

– У меня горло болит, может, я не пойду в школу? – жалобно протянула девочка.

Мама принесла чайную ложку и заставила дочку открыть рот.

– Э-э-э-э-э-э-э, – прогундосила Танечка.

– Горлышко прекрасное, прогул отменяется, вставай, – строго сказала мама, чмокнув дочку в румяную от сна щечку.

Девочка медленно одевалась и все тянула и тянула время, с ужасом думая, как же она пойдет теперь мимо соседского дома. Может быть, там стоит тетя Катя или, еще хуже, их старый бородатый дед, чтобы поругать и пристыдить негодницу. Она подумывала уже идти в обход по другой улице, но мама, внимательно наблюдавшая за ней, сказала.

– Мне в магазин нужно сходить, собирайся быстрей, пойдем вместе.

Таня обрадовалась, теперь ей было не страшно выходить на улицу.

В школе подружки встретились и долго шушукались на перемене о своем негероическом поступке. Сестрам досталось на орехи, мама их поругала крепко.

Все равно порадовались, что могло быть и хуже.

Осенью родители девочек отдали соседке по мешку картошки. Справедливость восторжествовала.

Стояла снежная морозная зима. Танечкина мама, работавшая сельским фельдшером, собиралась на вызов в дальнее село. Сама запрягала лошадь, выделенную ей для таких случаев директором совхоза, и давала наказы своей семилетней дочке.

– Не сиди голодная, на печке суп и кисель, в корзинке печенье есть, а то уже на тень похожа. К вечеру я вернусь, не бойся. Подружек позови, скучно не будет.

Последнюю фразу можно было и не говорить, ведь и так ясно, что девочки уже через пять минут будут тут как тут.

Таня пообещала не бояться и сидеть дома и, надев свою любимую белую кроличью шубку, побежала за подружками. Аня и Галя побросали свои дела, тоже наскоро оделись и пошли в гости. Они жили рядом с самого рождения, и оба дома были для них родными. Таня любила ночевать у них на теплой русской печке, а девочки обожали Танины игрушки, которых было множество.

Таню воспитывала до школы няня, баба Пана, которая и жила у них в доме, потому что мама работала от зари до зари в больнице. У няни своих детей не было, и она очень привязалась к девочке. Уже живя в другом далеком селе, она присылала для своей любимицы прекрасных кукол, красивые книжки и огромные кульки с шоколадными конфетами.

Девочки достали кукольную посуду, мебель и полезли под стол устраиваться. Подруги любили играть под большим круглым столом, накрытым вишневой бархатной скатертью с бахромой. Здесь было уютно и призрачно, словно они жили в сказочном дворце.

День пролетел незаметно. Иногда Таня выползала из-под стола, приносила то кусочки хлеба с салом, то печенье, то кружку с киселем. Вместе с куклами подкреплялись и сами.

На улице давно стемнело, но мама все не возвращалась. Послышалось мычание коровы, видимо, пришло время для корма.

Подружки решили взять роль хозяйки на себя. Они оделись и пошли в сарай. Зорька, белоснежная корова с огромными черными глазами мычала, вытянув шею и грустно глядя на девочек. Они вышли на улицу и полезли на крышу сарая по приставленной лестнице. Там возвышался небольшой стог сена, которым и кормили корову, скидывая его вилами через специальное отверстие.

С вилами было не управиться, тогда они стали рвать сено руками и бросать в дырку. В одно мгновение Аня и Таня, стоявшие рядом, почувствовали за спиной какое-то движение и разом обернулись. Гали не было. Тишина. Подружки кубарем скатились с лестницы и влетели в сарай. Там стояла Зорька, переминаясь молча с ноги на ногу, а на ее шее сидела Галя с вытаращенными от ужаса глазами. Корова наклонилась за сеном, и девочка благополучно приземлилась на ее шею, а не на коровьи рога.

Наконец, придя в себя, она потихоньку слезла с Зорьки и громко заревела в голос. Страх выходил из нее вместе с ревом.

Подружки, сами напуганные, стали успокаивать ее и пошли в дом. Разделись и сели на лавку притихшие. Играть больше не хотелось.

А тут и мама приехала. Выслушав их рассказ, пожурила помощниц и взяла слово, что на крышу они больше лазить не будут. Подружки твердо пообещали.

Изобретатель

пятилетний Женька, пухлый белокурый крепыш, готовился к встрече Нового года. Еще неделю назад он нарисовал на большом листке пожарную машину с пультом управления и теперь мечтал, что совсем скоро обнаружит ее под елкой. Тщательно заклеил конверт и отдал маме, взяв с нее честное слово, что она скинет его в специальный «дедморозовский» ящик.

Женька все и всегда должен был знать, но при этом частенько сомневался в полученных ответах. В таких случаях он затихал и через некоторое время пропадал из поля зрения маминых глаз. После чего мог явиться чумазым и виноватым.

– Что на этот раз? – строго спрашивала мама Оля.

– Не ругайся, – потупив глаза, сопел Женька, – я просто хотел проверить.

Наступил предновогодний вечер. Мама суетилась у печки: готовила утку с яблоками, пекла праздничный пирог с повидлом. По дому разносились запахи один вкуснее другого. Папа смотрел телевизор, а Женька задумчиво ходил кругами с нахмуренным лбом и руками за спиной: его мучили очередные сомнения.

Потом ушел в свою комнату. Через несколько минут хлопнула дверь туалетной комнаты, и мальчишка появился с довольной мордашкой. Засуетился помогать маме накрывать на стол.

В десять часов вечера семья торжественно села за праздничный стол, чтобы проводить старый год. Женьке налили вишневого компота в красивый высокий стакан. Папа поднял фужер с вином, чтобы сказать тост. Однако резкий стук и звонки в дверь нарушили праздничное настроение. Папа пошел открывать.

– Что же это вы делаете? У нас с потолка течет неизвестно что, и запах ужасный! – кричала соседка с нижнего этажа, потрясая кулаками.

Все ринулись в ванную, а когда открыли дверь в туалет, раздался общий вскрик ужаса. Коврики плавали, из унитаза булькала и вытекала на пол жидкость с дурным запахом.

Папа кинулся в атаку на этот бурлящий вулкан. Он схватил вантуз и погрузил в его в самое жерло, но вода все прибывала. Тогда вызвали аварийную команду.

Приехали два сантехника, навели в коридоре грязи, принесли длинный трос, конец которого был в колючках, словно елка. Уже через несколько минут эти колючки выловили яблоко, плотно завернутое в фольгу.

– И что это такое? – грозно спросил папа.

– Я хотел проверить, куда уходит эта труба и проскочит ли яблоко, – тихо прошептал Женька, боясь зареветь в голос.

– Ладно уж, простим ради праздника, – сказала мама Оля. Папа отвернулся, сдерживая улыбку.

За пять минут до звона курантов последствия потопа были ликвидированы.

Все пожелали друг другу счастья и здоровья. Под елкой, сверкая красными полированными боками, красовалась большая пожарная машина.