Текст книги "Осуществление ожидаемого. Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости"

«Твёрдое основание» учения

Об учении высших пророков в исполнительной части Библии – в Новом Завете – написано много и всегда конкретно. На его страницах оценки учения диаметрально противоположны: в одном случае его называют здравым, в другом – не здравым. 1Тим 4:16. Возникает вопрос: существуют ли критерии этих определений? Требования авторов библейских произведений говорят о том, что такие критерии существуют.

Лука заостряет внимание на том, что учение, спасаемое Христом, имеет «твёрдое основание» Лк 1:3,4. На современном философском языке это означает, что учение, как концептуальная модель обладает своей собственной теоретической основой, которую я назвала теорией познания библейской истины, её формулой, или алгоритмом движения разума к истине, или просто его схемой, или моделью. Эта теория познания – константа учения – неизменная и постоянная формула истины для обеих частей Библии: первой программной и второй исполнительной. За рабочую гипотезу можно взять предположение о том, что «новое учение», основной закон (мы ещё не знаем, в чём его значение) которого Христос пришёл исполнить, представляет собой некую систему теоретически и логически обоснованных знаний.

Незамедлительно зададимся вопросом: из каких положений складывается это самое «твёрдое основание»?

Из собственного опыта знаю, что первая законодательная часть Библии, так называемый Ветхий Завет, для ответа на этот вопрос – вещь совершенно неподъёмная.5454
  Лк 1:4. Читатель уже должен был обратить внимание на то, что я, в отличие от многих исследователей Библии, не делю её на две независимые части. Она – одна программа, записанного в ней «великого дела». Поэтому методы исследования одни для всей Библии и даже для некоторых апокрифов.


[Закрыть]. Начинающему исследователю распознать в ней истину, о которой приходил свидетельствовать Иисус Христос, практически, нет никакой возможности. Эту трудность усложняют многочисленные компилятивные вмешательства, неверные переводы несведущих в деле редакторов, традиционные догматического содержания трактовки текстов, в итоге многих сотен лет сформировавшие относительно учения и его авторов ложные представления, зомбировавшие научное и общественное религиозное сознание.

Ключом к пониманию первой или программной части Библии является её вторая, или исполнительная, часть. В ней его авторы, в том числе и человек Иисус Христос, поскольку «он пришёл исполнить закон и пророков», преподнесли миру «твёрдое основание» в развёрнутом, почти открытом виде. По-существу книги второй исполнительной части Библии являются своеобразным методическим руководством в непростом деле понимания всей загадочной глубины библейской мудрости. Авторы Евангелий и посланий только тем и занимаются, что своими формулировками теории познания, а также личным примером понимания веры объясняют «узкий путь», ведущий к познанию той самой истины, которую Христос почему-то оставил без ответа, – путь к совершенству, т.е. к достоверному, объективному, адекватному знанию не только принципиальных основ учения, но и всей истории «великого дела» Ин 18:38,37. «Камень» по имени Христос – средство достижения реализма в постижении базовых положений этого дела.

Пять положений библейской теории познания

1.Учение занимается исследованием вопроса – что есть истина? Его исполнительная часть, так называемый Новый Завет, рассматривает проблему смерти и воскрешения мёртвых. Есть оно или нет его? Первая, программная часть учения, или так называемый Ветхий Завет, рассматривает проблему сверхъестественного творения мира. Было оно или не было его?

2.Учение обладает своим специфическим языком, который апостол Павел назвал чужестранным.

3. Учение имеет свою форму и содержание. Оно структурно. У него две стороны – внешняя, которой оно повёрнуто к людям, и внутренняя, невидимая, которая людям неизвестна.

Христос восклицал: «Неразумные! Неужели не знаете, что один и тот же создал как внешнее, так и внутреннее» Лк 11:40. На языке современной философии это означает одно – учение имеет свою форму и содержание. Существуют ли связи между этими категориями? И если существуют, то в чём они выражаются? Узнаем чуть позже.

Лосев А.Ф Писал: «Структура – это самое главное. Ведь без структуры нет никакой раздельности. А если в предмете нет никакой раздельности, то это значит только то, что мы не можем приписать ему никаких свойств, ведь всякое свойство предмета уже вносит в него кукую-то раздельность».5555
  Лосев А. Ф. Страсть к диалектике. М.1990. С. 24.


[Закрыть] Невозможно не заметить, что каждое новое положение теории истины обусловлено структурностью учения. Движение разума, его развитие от абстракции к конкретности суждений разворачивается в узких рамках теории.

В соответствии структуре учения оно имеет два уровня знания о себе, о своём основном вопросе. Каждый из этих уровней развивает свою сферу воззрений. У каждого из них существуют свои принципы и методы движения разума к решению основного вопроса учения.

Простое беллетристическое чтение Библии с его безосновательной верой в «чужестранный язык» будет означать низший уровень познания учения и его главного вопроса – вопроса о воскрешении мёртвых. Этот уровень предназначен для тех, кто в познании мира остановился на доверии чувству и его скользящему по поверхности явления взгляду. В таком формате учение оценивается, как не здравое.

3. Третье положение библейской формулы истины едва различимо, но основательно озвучивает апостол Павел. Процитирую его дословно. Он на глубоко иносказательном языке пишет: «Все крестились в Моисея, все ели одну и ту же духовную пищу, пили одно и то же духовное питьё из одного духовного последующего камня; камень же был Христос. Но не о многих из них благоволил Бог, ибо они поражены были в пустыне». И далее он заостряет мысль на том, что «это были образы для нас…, чтобы мы не были идолопоклонниками…, блудодеями…, чтобы мы не искушали Христа (то есть „камень“ учения, его теоретическое основание. – Авт.), как многие из них» 1Кор 10:4—11.

Смотрите, у Павла, как и у Луки, «Христос – камень», т. е. «твёрдое основание». Камень один, но пользоваться им можно с пользой и без пользы.

Теперь мы понимаем, что Павел указывает на одно из положений теории истины, согласно которой, у этого камня две стороны, а значит, соответственно и два уровня понимания концептуальной модели истины – низший и высший. «Поражение в пустыне» означает одно: низший, формальный уровень познания основ учения такими миссионерами, как Павел, осуждён изначально. Он опасен своей ограниченностью познания пророков и их закона. Также замечаем, что Бог к таким исследователям не благоволит, т.е. не заключает с ними своего великосветского завета или союза.

Теперь нам понятно, что Писания свидетельствуют о «камне» как о «твёрдом основании», но не о человеке того же имени, якобы обретшем образ Божий. Свидетельство Писаний выразилось в виде образов, т.е. тех самых разрозненных фрагментов, из которых слагаются тексты Библии, о чём писал в начале XVII в. голландский аналитик Библии Б. Спиноза.

Это решение проблемы Писаний волновало меня до самого того момента, пока я не постигла тайное значение ключевых слов Павла, который обращает внимание исследователя на очень важную особенность формы учения, на его внешнюю, религиозно звучащую сторону. В первой законодательной или программной части Библии истина учения о воскрешении мёртвых или о творении зафиксирована в виде разных по размеру и внешнему виду образов. Образ может, в буквальном смысле слова, выражаться тремя, пятью словами. А может и целой книгой, которая также слагается из вереницы меньших по размеру фрагментов. Как говорится, множество в одном. Необходимо обратить внимание и на то, что фрагментарность текстов свойственна не только первой части «великого дела», но и второй – новозаветной. Евангелия написаны фрагментарно и образно в полном соответствии общей для Библии теории истины. Например, написанное «говорит Христос» необходимо понимать как «говорит «твёрдое основание». Разумеется, что эта форма речи предполагает многое. Она открывает узкую дверь в неведомое царство объективного знания с её «твёрдым основанием». Эту дверь, со слов евангелиста, находят немногие. Многие же в сферу рационального знания пытаются войти широким путём и настежь открытыми вратами. Но это путь заведомо ошибочный.

Об образно-символическом языке учения открыто говорили посвящённые в его истину высшие апостолы, которые «в вере евангельской стояли в одном духе, были единодушны» Филипп 1:27. Например, ученик Христа Филипп, который в Евангелии от Иоанна просит показать ему Отца и Сына, спустя время, напишет: наша «истина (о творении и о воскрешении этого творения. – Авт.) не пришла в мир обнажённой, но она пришла в символах и образах. Он не получит её по-другому…. Имена, которые даны вещам земным (внешним, записанным на религиозном языке. – Авт.), заключают великое заблуждение, ибо они отвлекают сердце (критически мыслящий разум. – Авт.) от того, что прочно, к тому, что не прочно, и тот, кто слышит слово „Бог“, не постигает того, что прочно. Но постигает то, что не прочно».5656
  Свенцицкая И. С., Трофимова М. К. Апокрифы древних христиан. М. 1989. С. 275.


[Закрыть] Эти слова говорят о том, что внешняя, формальная сторона учения – первый, начальный уровень знания обладает свойством поднять исследователя на второй уровень с его совершенным знанием. «Прочное или чистое знание» евангелисты награждают почётным статусом знания совершенного, или «жизни вечной», или «святыней» Мф 5:48. Лк 6:40. Ефес 4:11—14.

А теперь приведу несколько примеров тому, как «работает» эта теория на страницах Библии.

В начале «книги Бытие» написано: «Вначале Бог сотворил небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою». Согласно положениям теории истины, созданные Богом «земля» и «небо» – иносказательные образы двух сторон учения с их сферами и уровнями постижения. Значит, библейские авторы не задавались целью объяснить происхождение вещественного и духовного мира. Их волновали совершенно иные вопросы бытия, не лежащие в плоскости наук о Вселенной и, в частности, о Земле – географии, астрономии, биологии… Бог – творец! Но творит он нечто противоположное тому, что шепчет нам на ухо хитрая, обольстительная и предательская буква или форма учения с её искусственным языком.

И тогда возникает закономерный вопрос: а что есть в таком случае «Бог» и его «Сын»? Если мы будем понимать их согласно древней языческой традиции, то наши представления об учении и его Боге будут нечистыми, т. е. ложными. Учению будет отведён статус не здравого. И, наоборот, если мы будем знать его теоретически, то наше знание учения будет чистым или истинным. Современная философия это знание называет объективным, теоретически, фактически и логически обоснованным.

Пропускаем слова о творении через теорию истины: Бог создаёт структурное учение. Каждую из сторон или сфер учения он награждает образами земли и неба. «Земля» – форма учения с её религиозным языком. «Небо» – невидимая сторона того же учения, но с уже расшифрованным языком, когда мифологический дух буквы принудительно, но мирно и без особых сопротивлений трансформируется в духовную рациональность, в логическую сферу рассуждений.

Понятно, что «чистое знание» есть итог теоретического обоснования формы учения, его внешней стороны, которая усилиями теории истины мягко трансформируется в логико-рационалистическую «картину мира», т.е. в философскую систему воззрений с её, как увидим далее, единым основанием. Читатель должен уже почувствовать развитие нашей мысли к тому, что требовал апостол Павел: о необходимости истолкования «чужестранного» для истины искусственного языка.

Именно эти «землю» и «небо» имеет в виду пророк, когда пишет: «Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце…. Небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих; где же вы построите дом для Меня, и где место покоя Моего?» Исаия 65:17; 66:1.

Разумеется, престол важнее подножия. Дом для Господа будет построен во второй сфере постижения истины, с её теоретически обоснованными суждениями и выводами.

«Изгнание бесов», «свидетельство воскрешения», «вера» и «крещение», «говорение новыми языками», «возложение рук на больных», «вознесение на небо», «последующие знамения» и многое, и многое другое, оказывается, это всё образы одной сущности, а не реальные имена и их действия. Пророки и евангелисты истину учения облекают в разные иносказательно-метафорические образы, привязывая их к единому для учения «твёрдому основанию» – «единому пастырю». Рациональному знанию, развившемуся от него, они дали образы «Царствия Небесного», «Царствия Божия» и многие другие образы.

В таком случае, на каком небе обитает Бог, и на какое небо вознёсся его первородный Сын Иисус Христос? На то ли, которое у нас над головой, или на какое-то другое? Библейская теория познания ассоциативный образ буквы подвергает большому сомнению. И здесь, как говорится, ничего не попишешь! Логика – упрямая вещь. Она говорит сама за себя, вынуждая человека мыслить аргументированно, что значит рассудительно.

Давно замечено большое сходство христианской традиции с древними, языческими верованиями. Эту проблему рассматривали многие учёные антропологи, религиоведы, историки Библии. Николай Бердяев по поводу этой похожести писал: «Уже первые христианские апологеты были поражены сходством мистерий Митры, религии, конкурировавшей с христианством, и мистерий христианских, христианской литургии. Некоторые из них пытались выйти из затруднения, признав, что демоны внушили в религии Митры имитацию христианства, чтобы сбить с толку и помешать восприятию чистоты христианства. Но история дохристианских религий обнаружила, что в язычестве был страдающий бог, бог-искупитель, бог, растерзанный силами этого мира, умирающий и воскрешающий, дающий жизнь тем, которые приобщаются к его мистериям. Такими страдающими богами были Озирис, Адонис, Аттис, Дионис. Сходство мистерий Озириса с христианской литургией поразительно. То, что представлялось исключительным достоянием христианства, оказалось присущим и языческим религиям. История религии по первоначальному впечатлению умаляет оригинальность христианства. Уже доцивилизованные знали понятие благодати – mana. Уже в первобытной религии тотемизма была тотемистическая евхаристия, приобщение плоти и крови тотемистического животного. И приобщение это давало благодатные силы. Уже древние мексиканцы признавали транссубстизацию (переход. – Авт.) и превращение хлеба в тело. Особенно блестящие работы Фразера представляются соблазнительными и подрывающими оригинальность христианства. Фразер любит указывать на то, что в дохристианских религиях уже были все элементы, которые потом были заимствованы христианством. Идея воплощения бога в человеке близка дикарям. Озирис, Адонис, Аттис были олицетворением гибели и возрождения жизни в боге, который умирает и воскресает. Языческие религии знали свое Рождество и Пасху. Божественное животное убивали и этим увеличивали его благодатную силу. Древний языческий мир был полон жажды искупления и евхаристии, жажды воскресения через смерть. Все языческие культы этим наполнены. Я встречал благочестивых, крепко православных людей, которые приходили в величайшее смущение, прочитав какую-нибудь книжку о тотемизме, и не находили способов защитить оригинальность христианства. Большая часть книг по истории религии кроме элементов объективно-научных заключают в себе тайное или явное желание доказать, что христианство не оригинально и всё заимствовало из языческих религий. Миф о Христе Искупителе есть лишь воспроизведение дохристианского солярного мифа. Кришна был уже типичным Сыном Божьим. В персидской эсхатологии, которая оказала определяющее влияние на эсхатологию и апокалиптику еврейскую, были уже даны все основы эсхатологии христианской. Откровение Св. Иоанна очень напоминает персидский апокалипсис, в котором тоже изображена последняя борьба доброго и злого бога. Сама идея дьявола, по-видимому, персидского происхождения. В высших формах греческой религии, в орфизме, в орфических мистериях, в значительной степени предвосхищено христианство».5757
  Бердяев Н. Наука о религии и христианская апологетика. Электронная версия.


[Закрыть]

Н. Бердяев эти упрямые факты по поводу сходства христианства с языческими культами объясняет «Божьим промыслом, который действовал не только в еврейской среде, но и во всех народах. Начала, которые представлялись исключительно христианскими, оказываются универсальными и космическими, повсюду присутствующими. Нужна новая точка зрения, чтобы обратить результаты науки о религии на защиту христианства и его прославление. Необходимо, прежде всего, признать абсолютность и универсальность христианства. Христианство не есть одна из религий, хотя бы и самая высшая, на ряду с которой существует целый ряд других религий. Христианство не существует рядом с другими религиями, с религиями языческими, буддизмом, с еврейской религией, с магометанством, и не конкурирует с ними. Христианство есть религия религий, как выражался Шлейермахер, религия вселенская, включающая в себя всю полноту религиозных откровений…. Единая мировая религия и есть религия христианская, взятая в её конкретной полноте. Всё соподчинено христианскому свету. Всё в религиозной жизни человечества есть лишь подготовление или предчувствие христианского откровения».

Этот вывод христианского апологета относительно сходства христианской религии с языческими культами говорит о том, что он читал Библию как обычную беллетристическую литературу, подчиняясь чарам сухого буквализма, а также языческой традиции почитания бога. Эти объяснения сходства в корне разнятся с апостольским значением образа. Пророки использовали древние языческие верования, их традиционную обрядность, мифологию и культуры разных восточных народов в качестве «Моисеева покрывала», для иносказательного языка своей особенной системы воззрений. Поэтому судить о возрасте Библии по её мифологическому содержанию – ориентация ошибочная. Эта книга гораздо моложе того возраста, который ей приписали учёные мужи.

Согласно утверждениям научной и исторической критики, Библия представляет собой собрание весьма разнообразных памятников: законодательные тексты, фрагменты хроник и летописей, социально-политические и религиозные памфлеты, как в прозаической, так и в поэтической форме, подлинные исторические документы и исторические повести, мифы и сказания, произведения поучительного и религиозно-философского характера, духовная (поэзия) и сочинения любовно-эротического содержания и др.

Исходя из этой очевидности, историки Библии пришли к выводу, что эта книга своими корнями уходит в глубокую древность: от XII в.

На самом же деле авторы канонической Библии переформатировали известный на то время широкой публике фольклорный и другой материал, приспособив его к решению своей стратегической цели – разрушение идеологии своего мировоззренческого противника. Эта форма здравого в своей сущности учения, как увидим далее, облегчала наиболее безболезненное «привитие» реформированной религиозной традиции в консервативное общественное сознание еврейского этноса.

Впоследствии этот опыт заимствования материала для своих фрагментов из культурной традиции народов Востока, в том числе и религиозно-языческой, был продолжен и сотрудниками второго, исполнительного, пункта программы «великого дела» – евангелистами и авторами посланий.

Так что судить о происхождении Библии, опираясь на историю её мифологической картинности, – большая, просто катастрофическая ошибка для независимых критиков Библии. Но, оказывается, что эта ошибка, в отличие от богословской догматики, легко поправима. Современный историко-критический анализ Библии находится в одном шаге от того, что две тысячи лет тому назад «приходил спасать» человек Иисус Христос – последовательный идеолог и хранитель новой формы сознания.

Пророки и евангелисты модифицировали компоненты языческой традиции в угоду своему видению мира и концепции о нём. То есть они не были слепыми её компиляторами или собирателями литературных памятников древних культур. Они были творцами, одарёнными природой интеллектуальным превосходством перед другими современниками.

Другой пример влияния теории на теперь уже поступки её носителей: мудрый и хитрый Павел с пользой для своего дела манипулировал языческими верованиями своих слушателей. Однажды, придя в Афины, он увидел этот город, наполненный идолами – художественно-искусными изображениями языческих богов, которых люди наделили живой, могущественной силой, якобы, управляемой жизнью каждого человека в отдельности и обществом в целом. Его возмущению не было предела.

Павел в Афинах распространял новую религиозную идею о воскрешении. Люди, слыша эту новизну, говорили: «Что-то странное ты влагаешь в уши наши. Хотим знать, что это такое?».

И что вы думаете? Стал ли «этот суеслов» открывать своей аудитории тайну своего призвания и тайну того языка, на котором он излагал пророческую идею об осуществлении ожидаемого? Разумеется, нет! Кто бы его услышал? Никто, осмеяли и выгнали бы из города. Как же Павел вышел из затруднительного положения? Ведь он должен был спасти свою репутацию проповедника, и дать зелёный свет тому здравому смыслу, который в будущем объяснит тайну воскрешения с позиций рационализма. И он нашёл очень правильный выход: «Встав среди ареопага, Павел сказал: «Афиняне! По всему вижу я, что вы как-бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни (которые он чуть раньше назвал идолами), я нашёл и жертвенник, на котором написано: неведомому Богу. Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам…«» Деян 17:16—23. И далее он стал излагать свою непонятную афинянам идею на знакомом им религиозном языке. Деян 2:1—4,6—18.

Иными словами, Павел, не мешкая, использовал издревле знакомые его слушателям религиозные сцены и их язык в качестве покрывала собственному учению. Павел, как достойный наследник пророческих обетований, по своему призванию был «ловцом человеков», он распространял и внедрял в общественное сознание язычников новую веру, которая своим логическим содержанием в будущем разрушит любое языческое мировоззрение. Она исполняла свою первоначальную задачу – искоренить политеизм и поспособствовать распространению, приобретавшему в массах авторитет монотеизму. Но в эту задачу и цель проповеднической деятельности высших апостолов был посвящён узкий круг людей, подобных Павлу, которые обладали опытом и знаниями того порядка, который был недоступен человеку низкого социального происхождения. Ему был уготован низший уровень знания о «великом деле» и о его «персонажах». Об этом должны помнить и современные верующие, так как технологии манипулирования религиозным сознанием масс остались прежними: «Ангелы Сатаны выдают себя за ангелов Христовых…» 1Кор 11:13—15. 2Фес 2:1—4. Ин 16:2,3.

О библейской образности мифа как форме учения в завуалированном виде пишут и говорят авторы первой части «великого дела». Например, автор книги «Исход» об этом положении теории познания сказал следующее: «И сказал Бог Моисею: „…Я выведу вас от угнетения египетского… в землю, где течёт молоко и мёд…. И когда пойдёте, то пойдёте не с пустыми руками; каждая женщина выпросит у соседки своей и у живущей в доме её вещей серебряных и вещей золотых, и одежд, и вы нарядите ими и сыновей ваших и дочерей ваших, и оберёте Египтян“» Исход 3:15—22.

История освобождения сыновей Израиля из плена египетского очень противоречива, запутана, и, кажется, нет возможности найти ей присущий летописям характер. Но у нас есть «ключ Давидов», которым легко и просто расшифровываются замысловатые схемы. О египетском плене сынов Израиля и их Исходе поговорим чуть позже. А сейчас над расшифровкой этой картинки у читателя есть возможность потренироваться самому.

Таким образом, отличие христианства от древних языческих форм сознания выражается специфичностью вероисповедных формулировок, пышной обрядностью, количеством позолоты, изумрудов и сапфиров, «золотыми и серебряными окладами» – мифологическими атрибутами веры: бриллиантовыми поясками, святыми мощами, водным крещением младенцев, образами канонизированных святых, якобы обладающих свойством сверхъестественного чуда и многими другими.

Но что такое религия? Она, как уже всем давно известно, – одна из форм общественного сознания, заключающаяся в поклонении надуманному людьми сверхъестественному порядку в природе. Религия для большинства людей притягательна исключительно своей магией, чародейством и волшебством. Если бы религиозная вера не обнадёживала людей на чудесные исцеления и обретения благодати, они вокруг костра под бубен шаманов не плясали, и в церковь на поклон святым мощам не ходили бы, и бесполезные жертвы своему богу не приносили бы. Чудо в спасение и осознание своей избранности перед Богом обольщало и продолжает обольщать многих людей планеты. О чём Павел сказал: «Пустые надежды человека, повреждённого в своём уме».

Такие ужасные признаки древних языческих верований, как каннибализм и человеческое жертвоприношение, ярким пятном светятся и в Евангелиях. Христос, например, оставляет заповедь: «Тот, кто ест Мою плоть и пьёт Мою кровь, пребывает во Мне, и Я в нём» Ин 6:54—56. Оставим в стороне снятие этого безумия и обратимся к слышимому звучанию буквы. Что это, как не откровенный каннибализм? Но, дело в том, что исполнить эту заповедь, следуя её букве, невозможно. Поэтому христиане библейские «кровь и плоть» заменили обычными хлебом и вином. Не в этой ли подмене понятий заключается «полнота христианских откровений и их света»?

Человеческое жертвоприношение осуществилось в Евангелиях. О них много слов сказано в посланиях высших апостолов, а также в некоторых апокрифах. Евангельское жертвоприношение в программной части Библии, в так называемом Ветхом Завете предсказано в виде различных образов, аллегорий и символов.

Так что не стоит изощряться и придумывать оправдания христианству. Оно по форме – наследник языческих верований всех народов мира. Но первоначальное христианское учение сильно своим теоретическим содержанием, которым и разрушается противник всего рационального, издревле занявшего не по праву принадлежащее ему место. «Он сел в храме, как Бог, выдавая себя за Бога… Лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид апостолов Христовых. И это неудивительно: потому что сам Сатана принимает вид ангела света. А потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды. Но конец их будет по делам их…» 2Фес 2:1—11. 2Кор 11:13—15. Отк 2:2, 9; 3:9. Рим 1:28; 2:28,29,24. Деян 20:29,30. Ефес 4:14.

Теоретическая сфера знания принуждает независимого исследователя признать простую истину: имя «Господь» на страницах Библии выступает в маске языческого Бога. Этот приём сохранения крамольной и невостребованной идеи восточным обществом античной эпохи был позаимствован пророками у самой природы. Греческий философ Гераклит Эфесский говорил: «Природа любит прятаться». Евангелист напишет: «Бог Отец втайне» Мф 6:6. Спустя менее двух тысяч лет эту же мысль озвучит немецкий философ Ф. Ницше. Он скажет: «Всё глубокое любит маску: …Всякий глубокий ум нуждается в маске – более того, вокруг всякого глубокого ума постепенно вырастает маска, благодаря всегда фальшивому, именно плоскому толкованию каждого его слова, каждого шага, каждого подаваемого им признака жизни».5858
  Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Харьков, 1998. С. 596, 597.


[Закрыть]

Как видим, «плоское, фальшивое толкование каждого слова» постигло и нашу с тобой, любезный читатель, Библию. Её глубокий ум не смог избежать горькой участи коварных извращений. Но, не смотря на все усилия человека, «великое дело» работает безостановочно, подобно часовому механизму на взрывном устройстве.

Пророки своё учение с его основным вопросом, формой и содержанием создавали с определённым умыслом, с конкретно поставленной долгосрочной и масштабной стратегической целью: учение должно было стать и стало основанием «великого дела», о котором открыто и непредвзято писали многие авторы книг, вошедших, да и некоторых не вошедших в библейский канон: «Посмотрите между народами и внимательно вглядитесь, и вы сильно изумитесь; ибо Я сделаю во дни ваши такое дело, которому вы не поверили бы, если бы вам рассказывали…».

Лично я уже успела убедиться в справедливости данного предсказания. Это объясняется сильным контрастом того, что имеем с тем, что следует иметь, привычкой многих людей к старым мелодиям и мотивам. Призраки театра мешают людям посмотреть на мир более просветлённым разумом, подвергнуть сомнению достижения прошлых поколений. Аввак 1:5. 1Цар 3:11. 4Цар 21:12. Левит 26:14-к.

Эта цель на страницах Библии также заключена в разные иносказательные образы. Вот один из них: «Кто делает грех, тот от Дьявола, потому что сначала Дьявол согрешил. Сын Божий явился для того, чтобы разрушить дела Диавола» 1Ин 3:8. В этом и заключается практическое предназначение «великого дела» – разрушение теорией язычески примитивного, интеллектуально ущербного мироощущения, живучего и несгибаемого противника человеческой разумности. «Дьявол» – образ внешней стороны учения, его религиозной окраски язык. Тогда возникает вопрос: а что такое в этом случае «Сын Божий»? Человек ли?

Уже сейчас мы можем с нескрываемой радостью предположить, что «Сын Человеческий», о котором свидетельствуют Писания, не человек, а плод, итог теоретической дешифровки того или другого библейского фрагмента, посредством которой разрушается миф, формируемый библейским механическим буквализмом. Отсюда имеем: предназначение «великого дела» заключается в одном – в разрушении религиозной формы сознания и его древней языческой картины мира. Обезглавливание «научного креационизма» – стратегическая цель «великого дела», которая располагает своей особой тактикой решения стратегической цели, также зафиксированной на страницах Библии многообразными синонимичными образами.

Например, евангелисты устами Христа пишут: «Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам. Они осудят Его на смерть, предадут Его язычникам на поругание, избиение и распятие. Но в третий день Он воскреснет» Мф 17:22,23; 21:18,19.

Прогноз или пророчество о развитии учения в мире высказан на образном языке. Его буквальное значение – те самые «идолопоклонство», «грех» или «преступление», о которых предупреждают авторы учения.

Коротенькая цитата Евангелия охватывает собой не ограниченный во времени период. Размах крыльев «великого дела» поистине исторический. Осуществление последовательности в развитии идеи воскрешения для общества всегда будет находиться в строгой зависимости самого времени, в котором будет происходить созревание человеческого, критически мыслящего разума. Ибо то, что создали продвинутые умы Древнего Востока, по силам только обычному ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ РАЗУМУ, а не тому, которого ни увидеть, ни познать невозможно. Этот разум под видом святого благочестия и уничтожения ереси, охотой на ведьм во все века подвергался жесточайшим преследованиям. Как сказал Павел: «Плоть всегда противится духу, а дух – плоти». Образность языка говорит о том, что «плоть» учения – это его искусственный религиозный язык, его форма с её «системой» иррациональных ощущений на мир и человека в нём.