Текст книги "Научная политика. Глобальный контекст и российская практика"

Монография основывается на результатах, полученных в процессе многолетних исследований в области науки и научной политики, и в некотором смысле является их промежуточным итогом. Авторы сознательно не заостряют внимание на проявлениях и последствиях мирового финансово-экономического кризиса 2008 г. в сфере ИР России, отражении и учете ее проблем в документах антикризисной политики правительства РФ, а также эффектах реализации решений и мероприятий, предусмотренных указанными документами. Пока это было бы преждевременно, поскольку требует некоторого времени для осмысления происходящего, систематизации информации и появления первых результатов принимаемых решений. В этой связи тема кризиса 2008 г. и связанные с ним последствия упоминаются в монографии лишь в тех случаях, когда это необходимо для оценки докризисной модели научной политики, диагностики ее основных параметров и очерчивания перспектив развития.

Монография состоит из введения, пяти глав, заключения и приложений.

В первой главе «Государство и наука: мировая практика и тенденции взаимодействия» анализируются основные модели научной политики, сложившиеся в развитых и новых индустриальных странах в результате поиска адекватных ответов на вызовы глобализации и новой экономики. Интерес к ним вызван тем, что они продемонстрировали не только свою эффективность, гибкость и динамизм, но и обусловленность национальными особенностями и ограничениями. В этой связи зарубежный опыт научной политики рассматривается в монографии не только и не столько в качестве фона для оценки соответствующей отечественной практики, сколько с целью обоснования и выбора вектора ее совершенствования, в том числе за счет импорта и адаптации отдельных методов, инструментов и т. д.

Вторая глава «Стимулирование развития науки и инноваций за рубежом» посвящена систематизации современных инструментов научной политики и практике их эффективного применения в различных странах. Рассматриваемые инструменты предназначены для выбора научно-технологических приоритетов, институциональных преобразований сферы науки и технологий, ее финансового и налогового регулирования, стимулирования интеграции науки и образования и процессов коммерциализации интеллектуальной собственности, оценки результативности научных организаций и т. д.

В третьей главе «Наука и научная политика России в 1990–2007 гг.» выделены и проанализированы последовательные этапы преобразования сферы науки и инноваций, дана оценка эффективности предпринятых в их рамках государственных инициатив.

Если эволюция научной политики традиционных лидеров мировой экономики характеризуется комплексностью, последовательностью и преемственностью (вернее, приближением к этой завершенности и преемственности), а новых индустриальных стран – поиском и реализацией отдельных нестандартных решений, адекватных национальным особенностям, то в России до последнего времени преобладали попытки точечного заимствования инструментов из арсенала развитых стран; зачастую игнорировалась жесткая обусловленность действенности и эффективности указанных инструментов качеством институтов рынка и государства и практически не осуществлялась оценка последствий и эффектов принимаемых в этой области решений.

Конкурентные позиции страны в мировом экономическом пространстве и состояние ее научно-технологического комплекса являются интегральной оценкой качества и эффективности национальной научной политики. В то время как в отечественной науке продолжают накапливаться проблемы и диспропорции, что в конечном счете выливается в сокращение присутствия России на мировых инновационных рынках, страны-лидеры сохраняют и усиливают свои позиции, создают и завоевывают новые технологические ниши. И хотя в условиях глобализации и интернационализации мирового развития конкуренция на рынках нарастает, круг ключевых – глобальных – игроков остается достаточно стабильным. Несколько приблизиться к нему пока удалось лишь новым индустриальным странам.

В монографии представлены оценки российской научной политики, полученные в результате обследования условий работы ученых и привлекательности научной карьеры, проведенного в 2007 г. [Гохберг, Китова, Кузнецова и др., 2010]. Они составляют содержание четвертой главы – «Научная политика в восприятии ученых».

В пятой главе «Новые контуры государственных инициатив» выделены два частных, но чрезвычайно актуальных сюжета современной научной политики, а также их проявления в отечественной практике государственного регулирования сферы науки и инноваций. Эти сюжеты связаны с центрами превосходства и теорией и практикой оценивания деятельности научных организаций. Их проекция на Россию позволяет сформулировать ряд предложений по возрождению и развитию национального научно-технологического комплекса, необходимость реализации которых в условиях мирового кризиса 2008 г., на взгляд авторов, не только сохраняется, но и возрастет. Указанные рекомендации связаны с реформой госсектора науки и стимулированием инновационной активности организаций.

В Заключении рассматриваются возможные направления развития исследований, составивших основу монографии. В Приложениях приведены иллюстрации использования отдельных инструментов научной политики в России и за рубежом, а также анкета для опроса руководителей научных организаций и ученых, на базе которого получены оценки российской научной политики, представленные в четвертой главе монографии.

Основные результаты исследований, представленные в монографии, обсуждались на семинаре ИСИЭЗ НИУ ВШЭ «Научная политика России: институциональные аспекты» (июль 2007 г.); научной конференции «Фундаментальные исследования НИУ ВШЭ в 2007 г.» (январь 2008 г.); VIII, IX и X международных апрельских конференциях (2007, 2008, 2009 гг.); на международных семинарах в рамках межстранового проекта «Национальные инновационные системы стран БРИКС» (2006 г. – Дания, 2007 г. – Бразилия, 2008 г. – ЮАР, 2009 г. – Индия); международном семинаре ЮНЕСКО и НИУ ВШЭ «Science, Technology and Innovation Indicators: Trends and Challenges» (2007 г. – Москва).

Авторы выражают благодарность руководству Национального исследовательского университета «Высшей школы экономики» за поддержку исследовательского проекта, выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований. Мы признательны всем коллегам из Национального исследовательского университета «Высшей школы экономики», Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ, других российских и зарубежных научных центров за участие в обсуждении монографии, конструктивные советы и критику.

Глава 1
Государство и наука: мировая практика и тенденции взаимодействия

1.1. Глобальный контекст и условия взаимодействия

Возможность выявления и систематизации современных форм и механизмов взаимодействия государства и науки, как и необходимость использования полученных при этом выводов для оценки состояния и перспектив развития российской научной политики, во многом связаны с переходом мировой экономики к постиндустриальной стадии, которая характеризуется нарастанием и интенсификацией процессов глобализации. Усилению взаимозависимости национальных экономик, достигшей беспрецедентных масштабов, углублению политической и экономической интеграции государств способствовали интернационализация производства (в частности, расширение географии производства компонентов продукции), рост объемов мировой торговли товарами и услугами, межстрановых потоков финансового и человеческого капитала, информационного обмена.

Заметная роль во всех этих процессах принадлежит науке, являющейся интернациональной по своей природе, что предполагает глобальное распространение и использование научных результатов независимо от того, в какой стране они получены. Понимание и признание принципиальной невозможности бесконечного расширения фронта исследований и его адекватной поддержки силами одной страны, даже самой развитой и богатой, сопровождались формированием международного разделения труда в этой сфере, углублением специализации стран в отдельных областях (направлениях) научных исследований и разработок и усилением кооперации между ними. Развитие этих процессов превратилось в один из основных факторов прогресса не только науки, но и экономики, как в границах отдельных стран, так и в мире в целом. Кооперация в сфере исследований и разработок, передачи технологий и передового опыта стала объектом множества межгосударственных соглашений, различных форм интеграции усилий отдельных стран, регионов и компаний, реализации инвестиционных проектов и иных коммерческих сделок наднационального уровня [Гохберг, 2003, с. 43].

Развитие мировой науки в последние полвека происходило в процессе сложного взаимодействия научных потенциалов государств и перераспределения между ними имеющегося глобального «научного капитала» [Forti, Bisorno, 1981]. Уже в 1980-е гг. 90–95 % мирового научного продукта создавалось весьма узкой группой богатых стран. Одновременно к середине 1990-х гг. в 14 странах ОЭСР, на которые приходилось 95 % всех промышленных ИР, доля иностранных инвестиций составила 12–15 % от общего объема их финансирования. Некоторые малые государства, экономика которых ориентировалась на зарубежные рынки сбыта, вообще перенесли заметную часть промышленных ИР за границу (совместные исследования, контракты, закупка лицензий и т. д.) [Stein, 2004, р. 435–447]. С определенной долей условности в процессе глобализации науки и инноваций можно выделить четыре направления, отдельные характеристики которых представлены в табл. 1.1.

Таблица 1.1. Процессы глобализации в сфере науки и инноваций

Источник: [Гохберг, 2003, с. 44].

Процессы глобализации научной и инновационной деятельности способствуют ускорению технологического развития за счет сокращения сроков проведения научных исследований и внедрения их результатов, экономии затрат на развитие науки; позволяют, не повторяя «пройденного», осуществить ускоренное развертывание работ по другим научным направлениям. Широко описанный в экономической литературе феномен технологического развития «новых» индустриальных стран Азии (Южной Кореи, Тайваня, Гонконга, Сингапура, Малайзии) своим происхождением во многом обязан использованию преимуществ международного разделения труда в науке. Наряду с поддержкой собственных исследований они размещают научные подразделения транснациональных корпораций, широко практикуют финансирование частными компаниями разработок в зарубежных филиалах, создание лабораторий в ведущих научных центрах мира, наем за рубежом квалифицированных ученых, импорт новейших образцов научного оборудования. В результате этим странам удалось добиться быстрого развития исследований по наиболее передовым направлениям современной науки, стать крупными экспортерами новейшей техники и технологий, успешно конкурирующими с традиционными лидерами мировой экономики.

Наблюдаемые в течение последних десятилетий тенденции динамики науки и инноваций в условиях глобализации внесли существенные коррективы не только в традиционные представления о факторах и качестве экономического роста, конкурентоспособности, роли человеческого капитала и т. п., но и в содержание экономической политики большинства стран мира (в том числе в рассматриваемой нами сфере), ее цели и приоритеты, механизмы реализации и т. д.

Во-первых, существенно изменились и продолжают меняться практически все характеристики процессов научно-технологического и инновационного развития [Гохберг, 2002].

• Давление глобализации и глобальной конкуренции приводит к сокращению жизненного цикла продукции и услуг, сжимает время выхода на рынки, накладывает жесткие ограничения на сроки проведения исследований и внедрения их результатов. Организации, осуществляющие ИР, вынуждены не только конкурировать, но и тесно кооперироваться (между собой и с промышленными структурами, в том числе зарубежными), обмениваться научно-технической информацией, создавать партнерства в различных формах – вплоть до объединения усилий в рамках центров открытых инноваций [Гросфелд, Роландт, 2008; De Backer, 2007]. Одновременно все они заняты поиском (и/или созданием) новых рыночных ниш и разработкой стратегий, позволяющих добиться успеха, отличаясь от конкурентов, а не только соперничая с ними.

• Наряду с сокращением жизненного цикла новой продукции и услуг происходит усиление междисциплинарного, межотраслевого характера порождающих их исследований, технологий, инноваций. Это сопровождается неуклонным удорожанием ИР (финансируемых как из частных, так и из государственных источников) и увеличением сроков окупаемости крупных инновационных проектов, что также делает кооперацию (межфирменную, межотраслевую, межгосударственную) практически единственным эффективным способом развития наукоемких отраслей, реализации масштабных научно-технологических программ и радикальных инноваций.

• Возрастающая сложность производственных технологий, расширение их спектра, требуемого для осуществления инноваций, и многообразие потенциальных источников научных и технологических знаний затрудняют лидирование на мировых рынках даже крупных компаний, которые уже не могут постоянно поддерживать высокий уровень ИР по всем необходимым направлениям. В этих условиях компании вынуждены сдерживать диверсификацию ИР, выполняемых собственными силами, усиливая специализацию корпоративных лабораторий и концентрируя ресурсы в определенных областях.

• С другой стороны, расширяются интеграционные каналы получения и распространения знаний и технологий. В их числе – прямые иностранные инвестиции, международные стратегические альянсы, слияния и поглощения компаний, развитие сектора наукоемких деловых услуг, мобильность инженерных и научных кадров, получение прав на объекты интеллектуальной собственности и др. В итоге сложилось новое сочетание процессов накопления знаний и компетенций и диверсификации и интернационализации фирменной науки. Межфирменная кооперация в сфере науки и инноваций принимает самые разнообразные организационные формы – от всесторонней интеграции до контроля в рамках соглашений, контрактов, сделок; причем многие технологические альянсы между компаниями все чаще имеют межстрановыи характер. [11]11
  Сегодня фирмы отдают предпочтение более глобальным и открытым инновационным моделям, позволяющим получать знания из разнообразных внешних источников и одновременно активно использовать собственные заделы и нематериальные активы для воздействия на своих контрагентов. Переход к таким моделям означает, что компании осознают ограниченность собственного потенциала (знаний, кадров, технологий, финансовых и материально-технических ресурсов). Особенно критичны эти ограничения в случае сложных междисциплинарных (межотраслевых) исследований и инноваций, макротехнологий, контроль над которыми затруднен не только для отдельных фирм, но часто и для отдельных стран [Chesbrough, 2003; Chesbrough, Vanhaverbeke, West, 2006; Carlsson, 2006].


[Закрыть]

• Концентрация научно-технологической деятельности сочетается с ее децентрализацией на мезо– и микроуровнях. Многие перспективные технологии и наукоемкие сектора требуют «разброса» траекторий исследований, одновременного существования и быстрой смены разнообразных (а иногда и альтернативных) проектов и институтов, способных к продвижению новых подходов. Интернационализация в этом случае имеет совсем иные проявления. Научные подразделения крупных фирм стремятся базироваться в непосредственной близости к исследовательским университетам, центрам превосходства (т. е. в тех регионах, где наблюдается концентрация научного потенциала и высококвалифицированных кадров). С этой точки зрения фирмы становятся не столько многонациональными, сколько «мультилокальными или многополюсными» [Laredo, 2003, р. 4—12].

• Процесс либерализации мировой экономики и торговли (включая высокотехнологичную продукцию, услуги, технологии) сопровождается, как уже отмечалось, проявлениями (и ростом в кризисные периоды) промышленного, технологического и научного протекционизма. Эго формирует особые требования к национальной политике в области внешнеэкономической деятельности, которая должна охватывать весь комплекс вопросов, связанных со стимулированием экспортно ориентированных производств (через различные формы финансирования, кредитования, налогообложения, амортизационной политики, гарантий и т. д.) и собственно экспорта (через кредитование, страхование, квотирование, информационную и представительскую поддержку).

Во-вторых, произошли заметные сдвиги в структуре факторов, традиционно определявших конкурентоспособность стран и их позиции на мировых рынках. В первую очередь имеются в виду:

• относительное снижение значимости фактора дешевизны сырья и рабочей силы;

• усиление роли образования и уровня квалификации работников;

• повышение наукоемкости и инновационной активности всех секторов экономики, в том числе интенсивное распространение высоких технологий в традиционных производствах;

• рост «стоимости эксплуатации» научно-технических достижений, связанной с их доведением до стадии промышленного внедрения и вывода на рынок. Обеспечение конкурентоспособности продуктов и услуг предполагает особое внимание к качеству, дизайну, надежности, экологичности, наличию постпродажных сервисов, адаптивности и т. п., что требует соответствующих инвестиций, причем весьма существенных.

В-третьих, новые закономерности развития мировой экономики, интернационализация сферы ИР ставят перед государствами и их правительствами многочисленные вопросы, связанные с их способностью мобилизовать науку и технологии в интересах активизации инновационных процессов, повышения конкурентоспособности, защиты окружающей среды, обеспечения высокого уровня жизни [An Industrial Competitive Policy for the European Union, 1994; Laredo, 2003; The OECD Innovavation Strategy, 2010]. При усилении взаимосвязи между наукой, технологией и экономическим ростом, распространением знаний, диффузией технологий и усилиями по подъему экономики научная политика любой страны должна обосновывать целесообразность вложений в науку, их направления и масштабы, ограничения по импорту (заимствованию) технологий и т. д. Этот тезис особенно важен для государств, пытающихся улучшить свою конкурентоспособность и конкурентные позиции в условиях, когда отрыв лидеров от остального мира постоянно нарастает.

Итак, современный этап взаимодействия государства и науки характеризуется, в частности, тем, что, хотя взаимозависимость и взаимовлияние научных комплексов различных стран заметно усилились и они стали гораздо менее «национальными», чем 20–30 лет назад, собственно национальная политика по отношению к ним и национальные институты в значительной степени предопределяют состояние этих комплексов и динамику их развития[12]12
  Еще в большей степени этот тезис касается непосредственно НИС [Carlsson, 2006].


[Закрыть].

Более того, если интернационализация науки диктует дополнительные и весьма жесткие требования к содержанию национальной научной политики в части отражения в ней глобальных вызовов, тенденций и ограничений, то использование ее механизмов и инструментов внутри страны, в свою очередь, требует их адекватного конструирования и выбора с учетом особенностей данной страны [Issues Paper, 2008]. Обоснованность и сбалансированность комбинации внешних и внутренних – в указанном выше смысле – требований к формированию и реализации современной национальной научной политики в значительной мере определяют ее действенность и эффективность.

1.2. Цель и ракурс анализа

К началу мирового кризиса 2008–2009 гг. взаимодействие государства и науки характеризовалось безусловным приоритетом этой сферы в национальных системах государственного регулирования практически всех развитых стран. Эго стало закономерным следствием нараставшего в последние десятилетия вклада науки в социально-экономический прогресс, ее превращения в ключевой фактор экономического роста, успеха и процветания. Правда, реализовать новый потенциал науки (т. е. извлекать своего рода «научную ренту» и «трансформировать» ее в инновационное развитие и рост конкурентоспособности) удалось только тем странам, которые создали эффективные механизмы непрерывного воспроизводства и распространения знаний, их коммерциализации, воплощения в инновационные продукты и услуги.

Реализация этого потенциала была обеспечена:

• интенсивным ростом инвестиций в образование, ИР, технологические, организационно-управленческие, маркетинговые, экологические и социальные инновации, эффект которых проявляется не столько в результате непосредственного первоначального их внедрения, сколько за счет последующего широкого распространения и практического применения инновационных продуктов, услуг, технологий;

• формированием и развитием институтов, обеспечивающих эффективное функционирование НИС;

• структурными сдвигами в экономике, связанными, в частности, с опережающей динамикой сектора интеллектуальных услуг и других секторов сферы услуг, а также высокотехнологичных отраслей промышленности; ростом инновационной активности во всех секторах экономики (включая средне-и низкотехнологичные); появлением новых видов экономической деятельности (например, услуги интернет-провайдеров, электронная торговля, производство контента и т. п.).

Условием и стимулом этих и иных трансформаций, во многом обеспечивших в последние десятилетия устойчивость развития стран – традиционных экономических лидеров, их конкурентоспособность и высокий уровень жизни населения, стала, как уже отмечалось, деятельность государства в сфере науки, технологий и инноваций. Это выделило ее среди прочих направлений политики, придало особый статус и приоритет, предопределило необходимость практически непрерывного совершенствования и развития ее моделей и методов, поиска новых инструментов, анализа и учета последствий и эффектов реализации.

Одним из основных индикаторов рейтинга науки и научной политики в системе целей и приоритетов социально-экономического развития страны считается отношение внутренних затрат на ИР к ВВП, причем принимается во внимание не только вариация этого показателя между отдельными странами, но и его динамика. Так, за период с 1995 по 2007 г. в Израиле рассматриваемая величина выросла с 2,62 до 4,65 %, на Тайване – с 1,72 до 2,58 %, в Сингапуре – с 1,15 до 2,31 %. Хотя докризисная динамика данного индикатора и стимулировалась усилением зависимости между вложениями в науку и конкурентоспособностью, ее конкретные параметры определялись теми усилиями, которые предпринимались в тех или иных странах с целью поддержки и развития науки, технологий и инноваций.

Следует подчеркнуть, что в каждой стране проявление связи между расходами на науку и конкурентоспособностью зависит от выполнения целого ряда дополнительных требований и условий: качества институтов государства и рынка, последовательности и системности государственной политики, благоприятности делового климата, состояния и технологического уровня национальной экономики и др.

Ключевая роль науки и инноваций в долгосрочном экономическом развитии – как фактора повышения производительности, конкурентоспособности, средства достижения социально-экономических целей – подтверждена многочисленными исследованиями, отражена в различных национальных и международных программах. В то же время количественные оценки влияния затрат на науку на экономический рост заметно различаются в зависимости от рассматриваемых временных отрезков, стран, секторов, компаний, а также от используемых при расчетах моделей, подходов, гипотез, особенностей статистического учета и т. д. Более того, иногда количественно измерить эту зависимость не удается. Тем не менее ее наличие, так или иначе, подтверждают все исследования. Их результаты с определенной долей условности свидетельствуют о том, что увеличение затрат на науку (инновации) на 1 % продуцирует рост ВВП в интервале от 0,05 до 0,15 % [Economic Survey, 2006; European Competitiveness Report, 2001, 2003].

Наглядной иллюстрацией усилий, предпринятых в последние годы ведущими странами с целью развития науки и инноваций, может служить Лиссабонская стратегия Европейского союза (ЕС), принятая в 2000 г. с целью превращения региона к 2010 г. в самую конкурентоспособную, динамичную и инновационную экономику мира [Lisbon European Guncil, 2000]. Разработка, реализация и корректировка этого документа осуществлялись с учетом принципиальной несопоставимости уровней научно-технологического развития стран – членов ЕС, отсутствия опыта не только контроля, но и координации национальных политик в сфере науки и инноваций.

Хотя говорить о существовании единой европейской научной политики пока преждевременно, к началу мирового кризиса 2008 г. она была представлена не только национальными моделями, но и наднациональными (межгосударственными) мерами по укреплению, координации и интеграции национальных исследовательских программ с общеевропейскими; по поддержке технологических платформ, исследовательских сетей, академической мобильности студентов и ученых (особенно молодых) и др. Формирование и реализация общеевропейской научной политики осуществлялись методом «открытой координации», предусматривающим обмен лучшим опытом в различных формах, развитие научно-технической кооперации, обеспечение контроля за исполнением принятых решений. Становление единого общеевропейского научно-технологического пространства происходило на основе рамочных программ ИР, относящихся к начальным, доконкурентным стадиям инновационного цикла, связанным с производством, накоплением и распространением знаний.

Докризисный опыт промышленно развитых стран мира наглядно продемонстрировал, что эффективность национальных моделей научной политики зависит не только от масштабов государственной поддержки науки, но и от содержания такой поддержки, ее адекватности конкретно-историческим условиям (в том числе особенностям национальной науки), взаимной согласованности и комплексности используемых инструментов, обоснованности представлений о позиционировании страны на глобальном рынке (в том числе в его высокотехнологичном сегменте) и др.

При всем разнообразии таких моделей их объединял целый ряд общих признаков и условий, часть которых перечислена во введении[13]13
  См.: [Managing National Innovation Systems, 1999; National Systems of Innovation, 1994; Strategies for Sustainable Development, 1994; The State, Market and Development, 1994; OECD Science, Technology and Industry Outlook, 2008] и другие источники.


[Закрыть]. Ключевым среди них представляется расширение рамок государственной научной политики за счет перехода от прямого субсидирования фундаментальных и отдельных прикладных исследований (как правило, в некоторых секторах экономики: военной сфере, здравоохранении, сельском хозяйстве и др.) к комплексной поддержке инновационного цикла в целом, включая его заключительные стадии, связанные с коммерциализацией и распространением научных результатов и технологий.

Этот процесс можно трактовать и как постепенную трансформацию собственно научной политики в звено (или этап) инновационной политики[14]14
  А в отдельных случаях – инновационно-промышленной политики. При этом научная политика не растворяется в инновационной, сохраняя специфику целей, инструментов и механизмов. Происходит, скорее говоря, взаимная координация, пересечение, сближение научной и инновационной политики.


[Закрыть], ее органичное встраивание в систему национальных целей и приоритетов развития, инструментов роста конкурентоспособности страны и обеспечения ее безопасности. Причем вариация последовательности, интенсивности и проявлений подобной тенденции между отдельными странами весьма значительна. Наряду с некоторой утратой «самостоятельности» (в указанном смысле), сопровождающейся изменениями и новациями национального законодательства и системы государственного управления, современная научная политика характеризуется:

• усилением стратегической ориентации на долгосрочные цели;

• децентрализацией процесса разработки и реализации;

• комплексностью инструментов;

• динамизмом и гибкостью, обеспечивающими оперативность реакции на изменения внешних факторов и условий, в частности на сдвиги в развитии глобальных высокотехнологичных рынков;

• идентификацией малых и средних организаций в качестве ее самостоятельного объекта и др.

Указанные особенности научной политики развитых стран представляют своего рода фон для диагностики ее докризисной модели в России, оценки основных параметров этой модели, ее проблем и перспектив. Необходимость обращения к национальным практикам и компетенциям в рассматриваемой области продиктована глобальным кризисом 2008–2009 гг., проявления которого в России наглядно продемонстрировали динамику ее интеграции в мировое экономическое пространство, а также интернационализации различных аспектов развития в условиях обострения конкуренции на рынках продуктов, услуг и технологий (особенно высокотехнологичных и инновационных).

Выбор ракурса и акцентов анализа зарубежного опыта в настоящей работе определялся тем, что на протяжении последнего десятилетия (как до кризиса, так и сегодня) Россия пытается добиться устойчивой динамики и повышения конкурентоспособности экономики при неблагоприятных стартовых условиях – преимущественно сырьевая экономика, ее структурные диспропорции, технологическая отсталость, несовершенство рыночных и государственных институтов, низкая в целом инновационная активность предприятий и т. д.

Научная политика развитых стран, в существенной степени обеспечившая не только их лидерство в глобальной экономике, но и минимизацию негативных последствий недавнего мирового кризиса, представляет для России несомненный интерес и в качестве ориентира для выбора вектора и направлений совершенствования ее отечественной модели в посткризисный период, в том числе за счет заимствования отдельных методов и инструментов.

Для идентификации российской модели научной политики, сложившейся к 2008 г., и обоснования рекомендаций по ее обновлению и дополнению (в том числе и за счет усвоения уроков кризиса) следует учитывать релевантный опыт как традиционных лидеров мировой экономики, так и новых индустриальных государств. Если к первой группе принадлежат, прежде всего, США, Япония и ряд европейских стран, то ко второй – страны, сумевшие добиться существенного роста своей конкурентоспособности относительно недавно и в исторически сжатые сроки (Южная Корея, Израиль, Чили, Тайвань, Малайзия, Китай и др.). Целесообразность подобного разграничения определяется, на наш взгляд, следующими обстоятельствами.

Условия формирования и реализации научной политики в США и Европе – эволюционность, наличие благоприятного делового климата, масштабы и качество национальных систем образования и науки, развитость и эффективность институтов, традиции государственного регулирования – во многом обусловили ее ключевые характеристики, к которым можно отнести комплексность, интегрированность в систему национальных целей, значимый вклад в их достижение. Несопоставимость этих условий с российскими очевидна, в связи с чем любые сравнения соответствующих моделей – по набору используемых инструментов, финансовым ресурсам, эффективности и иным параметрам – оказываются весьма условными, а возможности заимствования лучшей практики – ограниченными.

Что касается новых индустриальных стран, то их успехи к началу XXI в. стали результатом поиска нестандартных инструментов научной политики, способных обеспечить высокие темпы экономического роста и рывок в рейтинге мировой конкурентоспособности при жестких внешних ограничениях. Они проявлялись в остром дефиците ресурсов (финансовых, кадровых, организационных и др.), существенной неполноте и фрагментарности НИС и рыночных институтов, высоких политических и инвестиционных рисках и т. д. [Об использовании в России опыта новых индустриальных стран… 2004; Яковлев, 2006; The State, Markets and Development, 1994]. Ценность этого опыта для России состоит в демонстрации возможности форсированного прогресса динамики и качества экономического роста, инновационной активности, конкурентоспособности при внешних условиях и ограничениях, в той или иной степени аналогичных российским.