Текст книги "Научная политика. Глобальный контекст и российская практика"

2.2. Основные мероприятия и инструменты

С целью диагностики этой модели научной политики, которая сложилась в России к 2008 г., и оценки перспектив ее развития представляется целесообразным не столько обратиться к обзору программных документов, принятых в этой области в различных странах, сколько рассмотреть их трансляцию в те или иные меры научной политики. Ниже приведен анализ принципов, форм и механизмов реализации научной политики, сгруппированных в соответствующие направления, с позиций соответствия стратегических решений и институциональных подходов к преобразованию и развитию национальных научных и инновационных систем глобальным тенденциям. Анализ сопровождается наиболее интересными (в силу своей типичности либо, наоборот, уникальности) примерами лучших страновых практик.

Выбор приоритетных направлений

В большинстве ведущих стран мира уже на протяжении длительного времени стратегическая поддержка ИР и инноваций ведется в рамках официально утверждаемых приоритетных направлений, идентифицируемых как наиболее перспективные зоны научно-технологического развития, прогресса национальной экономики и благосостояния общества. Для их определения обычно используются методы форсайт-исследований; учреждаются специализированные институты, проводящие такие работы на постоянной основе по заказам правительств, международных организаций, крупных компаний [The Global Technology Revolution 2020, 2006].

В XXI в. форсайт стал уже признанным инструментом выявления приоритетных научно-технологических направлений, разработки инновационных стратегий (на уровне стран, регионов, отраслей, крупных компаний), формирования сценариев долгосрочного развития науки, технологий, экономики и общества [Кинэн, 2007; Соколов, 2007; Страхов, 2008]. Повышению интереса к форсайт-исследованиям и прогрессу их методического аппарата способствовали усиление роли науки и инноваций в качестве ключевого фактора устойчивого развития и повышения конкурентоспособности, усложнение НИС, обусловленные ростом числа и разнообразия образующих их элементов и сложности взаимосвязей между ними; критическим увеличением объемов информации, необходимой для принятия решений на национальном и иных уровнях, в том числе вследствие расширения спектра требующих учета рисков, факторов неопределенности и эффектов. Все это во многом объясняет расширение сферы приложения форсайт-исследований, вариацию временных, ресурсных и иных ограничений, спектр используемых методов и их комбинаций.

Наряду с лидерами – странами, регионами, компаниями, – использующими форсайт для достижения целей сохранения и улучшения своих позиций в долгосрочной перспективе, к нему обращаются также «середняки» и аутсайдеры научно-технологической гонки, осуществляющие активный поиск возможностей улучшения конкурентоспособности, создания новых ниш мирового рынка или проникновения в уже существующие.

Впервые попытка применения Форсайта для выбора приоритетов в сфере науки и технологий была предпринята в 1950-е гг. корпорацией RAND, которая продолжает эту деятельность и в настоящее время [Silberglitt et al., 2006]. С 1970-х гг. регулярные форсайт-исследования проводятся в Японии, и раз в пять лет Агентство по науке и технологиям Японии представляет доклад о долгосрочных перспективах технологического развития [Science and Technology Foresight – Contribution of Science and Technology to Future Society – The 9^th Delphi Survey, 2010]. Используя получаемые результаты для выбора приоритетных технологий с последующей концентрацией для их внедрения в производство национальных ресурсов, страна, изначально базировавшаяся исключительно на закупке лицензий, превратилась к началу 1980-х гг. в одного из лидеров мирового научно-технологического развития. Столь быстрый и впечатляющий успех Японии стимулировал США к разработке и реализации в начале 1980-х гг. национального проекта по определению «критических технологий». В 1994 г. форсайт-проект стартовал в Великобритании на базе специально созданного Центра совершенства в области сканирования горизонта (Centre of Excellence in Florizon Scanning). В 1990-х гг. география Форсайта расширялась за счет развитых стран[26]26
  Так, в 1994–1999 гг. Великобритания реализовала масштабный форсайт-проект, направленный на оценку роста благосостояния и качества жизни населения, результатом которого стали соответствующие рекомендации. Прогнозный период составлял 10–20 лет. Второй раунд проекта выполнялся в 1999–2002 гг. с целью выявления долгосрочных перспектив развития инновационного потенциала британской науки. Его реализация содействовала развитию НИС, расширению контактов и взаимодействий между ее элементами. Наконец, с 2002 г. осуществляется третий раунд, предназначенный для разработки и реализации долгосрочной стратегии концентрации национальных усилий и ресурсов на практическом использовании результатов ИР, устойчивом инновационном развитии страны.


[Закрыть], усилий новых развивающихся государств, международных союзов и организаций. Результаты Форсайта используются для формирования масштабных национальных и международных исследовательских программ (например, Шестой и Седьмой рамочных программ по научным исследованиям и технологическому развитию ЕС), разработки долгосрочных (на 20–30 лет) стратегий развития экономики, науки и технологий, направленных на повышение конкурентоспособности и/или достижение национальных социально-экономических целей [Кинэн, 2007; Страхов, 2008].

Реализация приоритетов обеспечивается за счет формирования механизмов целевого финансирования ИР. Чаще всего в этом качестве выступают различные программы, научные фонды или иные финансовые институты. В последние годы наибольшие объемы средств выделяются, прежде всего, на такие направления, как науки о жизни и биотехнологии, ИКТ, энергетика, нанотехнологии.

В зависимости от структуры приоритетов и особенностей финансирования можно выделить три типа стратегий: гармоничные, технологически ориентированные и социально ориентированные.

• К первому – гармоничному – типу можно отнести подход, сложившийся в Канаде. Здесь центральное место занимают ИР в интересах здравоохранения, основных секторов промышленности, фундаментальной науки, энергетики и охраны окружающей среды.

• Наиболее показательным для технологически ориентированных стратегий является принятый в Японии «Третий базовый план», в котором выделены четыре приоритетные инновационно ориентированные области: науки о жизни, окружающей среде, ИКТ, нанотехнологии и наноматериалы.

• Примером социально ориентированной стратегии может служить швейцарская программа «Продвижение образования, науки и технологий», где в числе приоритетов доминируют социальные цели, а особой государственной поддержкой пользовались шесть центров превосходства, специализировавшихся в социальных науках.

Теоретически можно выделить еще один, четвертый, тип приоритетов институционального характера – интеграционно ориентированные стратегии, нацеленные на формирование и развитие сетевых взаимодействий между различными элементами НИС и их интеграцию. Подобные механизмы присутствуют в научно-инновационных стратегиях практически всех рассматриваемых стран, правда, скорее в роли инструмента, а не отдельных приоритетных направлений. Для примера обратимся к австралийской «Стратегии построения совместной исследовательской инфраструктуры» (National Collaborative Research Infrastructure Strategy), которая в качестве приоритетов устанавливает направления деятельности, связанные с интеграцией бизнеса, науки и образования, частных и государственных институтов, с построением научных сетей, региональных кластеров и альянсов с зарубежными партнерами.

Лучшая мировая практика реализации Форсайта в целях определения национальных научно-технологических приоритетов характеризуется:

• регулярностью и системностью попыток оценки долгосрочных перспектив науки, технологий, экономики и общества, осуществляемых с целью выбора научно-технологических приоритетов, реализация которых обещает наибольшие социально-экономические эффекты;

• объективной потребностью стран в обоснованном выборе стратегических приоритетов науки и технологий, реализация которых способна обеспечить достижение национальных целей (или внести в этот процесс максимально возможный вклад);

• определенностью места и статуса научно-технологических приоритетов в системе инструментов и институтов государственной политики (как в сфере науки и технологий, так и в других областях) и наличием механизмов их эффективной реализации;

• подходом к определению сценариев развития, позволяющих формировать их с учетом человеческого фактора, взаимозависимости общества и технологического развития и предлагать конкретные меры реализации желательного сценария;

• комплексным использованием качественных (интервью, обзоры литературы, морфологический анализ, «деревья соответствий», сценарии, ролевые игры и др.), количественных (анализ взаимного влияния, экстраполяция, моделирование и др.) и «синтетических» (метод Дельфи, критические технологии, технологические «дорожные карты», многокритериальный анализ, игровое моделирование и др.) методов. Их выбор и комбинации определяются временными и ресурсными ограничениями, наличием достаточного количества экспертов, организацией их работы и др.; [27]27
  Например, в седьмом раунде японского Форсайта использовались метод Дельфи, экспертные панели и обзоры литературы. В восьмом они были дополнены масштабным библиометрическим исследованием, позволившим выявить быстроразвивающиеся технологические области; экспертным опросом и панелью населения для определения социально-экономических целей развития и долгосрочных сценариев для ряда технологических областей.


[Закрыть]

• вовлечением общества, государства и бизнеса в конструктивный диалог в интересах достижения консенсуса по стратегическим вопросам национального развития.

Институциональные преобразования

Разработка планов институциональных преобразований в рамках национальных стратегий развития науки, технологий и инноваций была характерна не только для стран, осуществляющих комплексные реформы (Россия, ряд стран Восточной Европы, Китай и др.), но и для некоторых развитых государств (Бельгия, Дания, Канада). Однако если в первом случае, как правило, предпринимались попытки радикальной трансформации существующих институциональных структур (в связи с реструктуризацией всей системы государственного управления), то во втором в качестве ответа на новые вызовы часто создавались дополнительные институты, обычно – для решения проблем социально-экономического развития страны или региона.

В качестве примеров совершенствования существующих институтов научной политики можно привести следующие.

• Во Франции после введения новых норм государственного финансового управления был сформирован единый раздел государственного бюджета, из которого финансировались научные и образовательные проекты (и организации). В качестве органа, отвечающего за исполнение данного раздела, была учреждена специальная Служба по исследованиям и высшему образованию (Mission de la Recherche et de l’Enseignement Supfirieur). До указанных изменений научная и образовательная деятельность во Франции финансировалась государством по разрозненным статьям бюджета. За распределение средств отвечали многочисленные службы, что существенно затрудняло их мониторинг, оптимизацию объема и структуры, оценку эффективности использования.

• В 2005 г. в Швейцарии произошло объединение Департамента образования и науки с Агентством по науке. В результате был образован Секретариат по образованию и научным исследованиям. ЕГозже к нему были присоединены другие государственные ведомства и даже отдельные их подразделения, чья деятельность была связана с образованием, наукой и технологиями.

• Согласно законодательству Словакии, Агентство по научным исследованиям и разработкам утверждено единственным органом власти, осуществляющим государственное финансирование научных и образовательных проектов, проводящим соответствующие конкурсы, экспертизы и оценивание. В его состав вошли все ведомства, выполнявшие эти функции ранее.

Что касается институциональных преобразований в форме создания новых структур, то они, как правило, осуществляются с целью интеграции финансовых потоков (либо только исходящих от государства, либо всех средств, направляемых в эту сферу) и управления в едином центре, что значительно облегчает задачи координации, контроля и оценивания. Например, в Австрии в 2004 г. таким образом был учрежден Национальный фонд исследований, технологий и разработок (National Foundation for Research, Technology and Development), обеспечивающий поддержку средне– и долгосрочных проектов (ежегодный объем финансирования – около 125 млн евро). В Бельгии в 2005 г. был создан Инновационный фонд, в рамках которого аккумулируется государственное финансирование ИР (за исключением средств из региональных источников). В Испании был принят новый закон о правительстве и агентствах государственных услуг (New Government and Public Service Agencies Act), согласно которому учреждено единое агентство, подотчетное Министерству образования и науки и осуществляющее координацию и финансирование ИР.

Особого внимания заслуживают случаи создания специализированных институтов, отвечающих за реализацию и координацию научной, образовательной и инновационной политики. Так, в Швеции в 2004 г. начал функционировать Совет по инновационной политике под председательством министра промышленности. Его основной функцией является обсуждение и корректировка положений национальной инновационной политики. В Греции был учрежден Национальный межведомственный совет по координации научно-технической политики, при котором действует исполнительное агентство по реализации соответствующих мероприятий. В Канаде с 2005 г. действует Совет канадских академий – экспертная панель, дающая квалифицированную оценку стратегическим решениям правительства в сфере науки и технологий. В Японии с 2004 г. функционирует программа координации научно-исследовательской деятельности; ее рабочая группа включает представителей ведомств, а также научных лабораторий, университетов и высокотехнологичных компаний и занимается согласованием действий различных органов управления в сфере науки, инноваций и высшего образования в рамках единой политики, тем самым объединяя черты политического органа и консультантов совета.

Примечательно, что создаваемые в последние годы консультативные структуры играют все более важную роль не только в реализации и координации мероприятий научной и инновационной политики, но и в ее в формировании. В частности, Совет по глобализации, учрежденный в Дании в 2005 г. под председательством премьер-министра, обеспечил разработку стратегического документа «Прогресс, инновации и интеграция» (см. табл. 2.1). В Финляндии при Совете по научно-технической политике функционирует так называемая правительственная форсайт-сеть (Government Foresight Network), являющаяся важным звеном в системе подготовки и реализации национальной стратегии в сфере науки и технологий. В Словакии Правительственный совет по науке и технологиям является одним из четырех постоянных консультативных органов при правительстве, тогда как в Исландии аналогичная структура – Совет по науке и технологиям – была организована на временной основе при кабинете премьер-министра. Поскольку результаты его деятельности в 2003–2006 гг. были признаны положительными, работа совета была продлена еще на три года.

Рост государственных расходов на ИР

Как уже отмечалось, в большинстве развитых стран социально-экономический прогресс ассоциируется (прямо или опосредованно) с ростом научно-исследовательской и инновационной активности. В этой связи масштабы финансирования ИР в соотношении с ВВП рассматриваются в этих государствах в качестве одного из стратегических ориентиров развития. Причем поскольку прогнозировать финансирование науки и инноваций со стороны бизнеса (тем более устанавливать какие-либо целевые значения) весьма затруднительно (хотя, например, в Португалии такая практика существует), то стратегии развития науки и инноваций большинства стран предусматривают прежде всего рост государственной поддержки этой сферы (сконцентрированной на приоритетных направлениях, определенных государством) и эффективности использования выделяемых средств в сочетании с мерами по стимулированию частных инвестиций.

Примеры стратегических ориентиров роста затрат на ИР, приведенные в табл. 2.2 для различных стран, свидетельствуют о том, что обычно они представляют собой некоторые фиксированные значения, превышающие текущий уровень затрат на ИР (в процентах к ВВП). Реже используется темп роста этого показателя, а Венгрия, например, ориентируется на его среднее по странам ОЭСР значение.

Таблица 2.2. Национальные ориентиры по затратам на ИР*

* Если не указано иное, во втором и четвертом столбцах приводятся запланированное и фактическое значения затрат на ИР в процентах к ВВП.

** Для всех стран объем затрат на ИР соотносится с ВВП. Исключение составляет Ирландия, где используется величина ВНП.

Как следует из табл. 2.2, в большинстве случаев в качестве целевого индикатора выступает общий объем затрат на ИР без дифференциации по источникам финансирования. С учетом мер по стимулированию расходов бизнеса на ИР достижение установленных показателей демонстрирует интегральный эффект усилий государства, направленных как на увеличение собственных ассигнований на ИР, так и на создание благоприятных условий для повышения инновационной активности компаний. Правда, некоторые страны сочли такой ориентир недостаточно точным и устанавливают его либо только для государственных расходов на ИР (например, Япония и Корея), либо отдельно для государственных и для частных (Португалия).

Вместе с тем далеко не все страны планируют наращивать свои расходы на ИР. Отметим в этом отношении Бельгию, где доля расходов на науку и образование на протяжении ряда лет практически не меняется; Исландию и Швейцарию, чьи национальные стратегии в сфере науки и инноваций предусматривают не количественные, а качественные изменения (повышение эффективности государственного финансирования науки и инноваций и рост вклада частного сектора).

Реформы системы управления государственным сектором науки

Анализ программных документов научной политики многих развитых стран свидетельствует о том, что повышение эффективности государственных усилий в этой области считалось ее центральной задачей задолго до начала мирового кризиса 2008 г. Поскольку это предполагалось осуществлять, в том числе, за счет улучшения механизмов распределения финансовых ресурсов, а не путем постоянного наращивания их объемов, программы развития науки и инноваций некоторых развитых стран не предусматривают роста бюджетных ассигнований. Однако сформулировать предложения по повышению эффективности использования расходов на ИР с применением целевых количественных индикаторов далеко не так просто, как в том случае, когда целевые индикаторы предусматривают лишь увеличение объемов таких расходов.

Тем не менее общие подходы к решению рассматриваемой проблемы были предложены. Их основные принципы исходят из того, что эффективность государственных расходов в сфере науки и инноваций возрастает по мере ослабления государственного контроля за их текущим использованием (и смещения его акцентов на контроль и оценку полученных результатов) и диверсификации финансовых потоков. Другими словами, чем больше у организации свободы в использовании бюджетных средств, тем менее детализирован оперативный контроль. Чем меньше потоки финансирования привязаны к конкретным статьям затрат, тем более эффективно организация может ими распорядиться.

Поскольку во многих государствах крупнейшим реципиентом бюджетных ассигнований на ИР являются университеты, собственные ресурсы большинства которых весьма скромны, практически все стратегические документы по развитию науки и инноваций этих стран предусматривают расширение финансовой свободы университетов. В Испании внесены изменения в закон об университетах (2001 г.), позволяющие снять все ограничения на объединение финансовых потоков из разных источников – как государственных, так и негосударственных. Во Франции аналогичным образом был модифицирован закон о науке, действовавший с 1983 г. В Японии в 2004 г. в ходе реформы университетов последние получили статус национальных корпораций независимых юридических лиц. В Дании в 2003 г. реформа университетов сопровождалась присоединением к ним государственных научных организаций.

В целом реформы университетов, проведенные в последние годы в ряде развитых стран, характеризовались следующими направлениями:

• прежде всего, государство отказалось от контроля над текущим использованием средств, получаемых университетами из различных источников, и перешло от сметного финансирования к целевой пакетной поддержке в форме блок-грантов;

• потоки средств, поступающие в университет из различных источников, не подлежат жесткому формальному разделению, могут «смешиваться» университетом и перераспределяться для достижения актуальных для него целей;

• отказ от контроля за текущим использованием финансовых ресурсов компенсируется введением контроля за результатами деятельности университета, полученными с использованием государственных средств, на основе принципиально новых систем оценивания качества и результативности научной и образовательной деятельности;

• допускается совмещение видов деятельности и проектов, осуществляемых подразделениями университета и его персоналом. Так, до принятия нового закона об университетах японский профессор, ведущий исследования в университетской лаборатории, не мог совмещать их с работой по контракту в частной корпорации. А лаборатории французских университетов, созданные для выполнения государственных заказов на ИР, ранее не могли заключать контракты с частными фирмами.

Однако, как показал опыт реформ сферы науки и высшего образования в ряде развитых стран, расширения их автономии для повышения эффективности деятельности оказалось недостаточно. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что еще до начала кризиса 2008 г. в национальные стратегии развития науки и инноваций все чаще стали включаться меры, направленные на стимулирование конкуренции среди самих университетов и исследовательских центров. Для этого устанавливалось такое соотношение базового (постоянного) и конкурсного государственного финансирования, которое обеспечивало, с одной стороны, необходимый уровень их затрат на ИР, а с другой – мотивировало к повышению результативности и эффективности научной и инновационной деятельности.

В Исландии в 1999–2003 гг. с этой целью доля Фонда исследований и Фонда технологического развития, обеспечивающих поддержку проектов на конкурсной основе, в общем объеме бюджетного финансирования науки была увеличена с 10 до 14 %. В Ирландии к 2004 г. доля конкурсного финансирования ИР была доведена почти до 50 % за счет роста объема средств, передаваемых в Национальный научный фонд. В других странах (например, в Германии и Новой Зеландии), напротив, было принято решение об увеличении постоянной «составляющей» финансовых потоков, что позволило стабилизировать и поддерживать на определенном уровне затраты на ИР в отдельных приоритетных направлениях.

Развитие кооперации между государственным сектором науки, университетами и промышленностью

Усилия по расширению взаимодействия между государственными научными организациями, университетами и реальным сектором экономики (прежде всего, промышленными компаниями) предпринимаются в развитых странах на протяжении многих лет. Камнем преткновения и барьером для такого сотрудничества, как правило, оказывался вопрос о принадлежности прав на результаты ИР. С одной стороны, очевидно, что для успешного трансфера технологий научная лаборатория (государственная либо университетская) должна передать их предприятию, но с другой – сохранение этих прав за лабораторией стимулирует ее к дальнейшему развитию и расширению сотрудничества с реальным сектором экономики.

Практика показала, что вышеназванная проблема, безусловно, имеет свое решение (хотя не всегда простое и однозначное). Дело в том, что интересы лаборатории и частной компании по отношению к результатам ИР заметно различаются. Если компания заинтересована в получении временного конкурентного преимущества за счет инноваций, то лаборатория – в закреплении постоянного авторства на полученный результат (с целью публикации, получения официального права на продолжение ИР по данному направлению, усиления престижа и признания научным сообществом). Принимая во внимание эту логику, правительства ряда стран находили компромиссные варианты, которые обычно сводились к тому, что компании получали исключительное право использования научных результатов и технологий в течение ограниченного периода времени, в то время как авторство закреплялось за исследователями (лабораторией, научной организацией, университетом). Даже в случаях, когда заказчиком ИР являлось государство, все права на их результаты оставались за исследовательским коллективом (за исключением случаев, связанных с интересами национальной безопасности, и некоторых других).

Рассмотрим действие этого механизма, впервые реализованного в проектах датского Института технологий (Technology Institute), в отдельных странах.

В Японии с 2004 г. все права на объекты интеллектуальной собственности, созданные в результате исследовательской деятельности университетских лабораторий, оставались за университетами. Чтобы не возникало барьеров для трансфера технологий, Министерство образования, культуры, спорта, науки и технологий этой страны отобрало 43 университета для создания в их составе и поддержки специальных служб по управлению правами на объекты интеллектуальной собственности. В итоге японские университеты самостоятельно несли ответственность за соблюдение таких прав. Помимо этого было создано более 40 центров лицензирования технологий, а также ряд центров трансфера технологий, которые отвечали за составление гибких контрактов между университетами и компаниями.

В Италии в 2005 г. был принят закон, изменивший статус научных работников и профессорско-преподавательского состава университетов. Принципы регулирования совместных с компаниями проектов передавались в полномочия университетов. При этом были сняты ограничения на совмещение деятельности университетских ученых и профессоров в компаниях и на получение личных доходов от нее.

В Финляндии новый закон об университетах (2009 г.) официально закрепил за ними так называемую третью миссию (наряду с образовательной и исследовательской), предписывающую вузам осуществлять трансфер технологий в частный сектор. Дополнительно в 2007 г. вошел в силу закон об университетских изобретениях, закрепляющих за университетами авторские права на результаты выполненных ими ИР.

Наконец, в Австралии в 2004 г. была запущена государственная программа TechFast, ориентированная на поддержку трансфера технологий, разработанных вузами, малым и средним предприятиям частного сектора. Реализация программы юридически закреплялась за национальным Институтом коммерциализации технологий (Institute for Commercialisation). Программа предусматривала не только организационную и консалтинговую деятельность, но также масштабные исследования потребностей малых и средних предприятий в технологиях и выработку оптимальных стратегий в области контрактных отношений по трансферу технологий. Аналогичный проект был организован и в Новой Зеландии.

Помимо законодательных реформ в ряде стран осуществлялись институциональные новации, поощрявшие не только контрактный, но и организационный механизм трансфера технологий. Особые надежды возлагались на схемы создания малых инновационных компаний на базе проектов, реализуемых университетами. К числу подобных инициатив относится и создание Европейских технологических платформ (European Technology Platforms), предусмотренных Седьмой рамочной программой ЕС по научным исследованиям и разработкам.

Оценивание качества и результативности научных исследований

Во многих странах в связи с повышением требований к результативности ИР в сочетании с увеличением государственных расходов на них и ослаблением контроля за текущим использованием средств научными организациями и университетами появилась острая потребность в инструментах оценивания эффективности их деятельности. Для этого на законодательном уровне начали повсеместно вводиться стандарты качества и нормативы государственного управления, отвечавшие новым требованиям.

По масштабам распространения и эффективности процедур оценивания измерения результативности исследований и разработок, финансируемых государством, прежде всего выделяются Великобритания, Германия и США.

В Великобритании политика по отношению к сектору ИР дифференцирована в зависимости от того, курируется та или иная область исследований (и соответствующие организации) правительственными структурами либо она развивается научным сообществом автономно. С середины 1980-х гг. здесь проводится регулярная обязательная оценка деятельности всех университетов и научных организаций в форме «исследовательской аттестации» (Research Assessment Exercise – RAE). RAE – это метод оценивания ex post, основанный на заключениях экспертов. В ходе аттестаций организациям присваиваются рейтинги, в соответствии с которыми распределяются финансовые ресурсы – как государственные, так и различных негосударственных научных фондов. Координацию RAE осуществляет Совет по финансированию высшего образования Великобритании.

Особые функции возложены на независимые исследовательские советы, которые обеспечивают координацию ИР в соответствующих областях через сеть профильных научных центров и университетов. Советы ответственны за проведение оценивания их деятельности, финансовой устойчивости и т. д. Они также контролируют ход и итоги реализации финансируемых из бюджета исследовательских проектов.

Поскольку оценивание – весьма дорогостоящая процедура, которая к тому же сопряжена с серьезными организационными проблемами, было решено увеличить периодичность оценивания до шести лет. В настоящее время завершается очередной его раунд, итоги которого послужили базой при распределении государственных ассигнований на ИР в 2009 г.

Особенностью оценивания результативности научной деятельности в Германии является то, что оно касается преимущественно исследовательских институтов, входящих в состав четырех национальных научных сообществ – Общества Макса Планка, Общества Фраунхофера, Объединения немецких исследовательских центров Гельмгольца, Научного сообщества Лейбница (подробнее см. Приложение 1). По итогам оценивания могут выноситься рекомендации по совершенствованию деятельности институтов и даже по их выводу из состава сообществ. Кроме того, Немецкий научный фонд ведет оценку исследовательской деятельности университетов и научных лабораторий с целью выявления центров совершенства.

С 1990-х гг. состоялось несколько раундов оценивания в науке и секторе высшего образования, причем изучалась результативность не только организаций, но и проектов, программ, а также отдельных исследователей и исследовательских групп. Отметим, что в Германии поддерживаются все основные направления институционального оценивания: системное изучение организаций; точечное оценивание конкретных институтов; прогноз инвестиций в инструменты поддержки ИР; кросс-секторальное оценивание тематических областей; структурный анализ отдельных дисциплин и др. Критерии оценивания сфокусированы на исследовательской деятельности и ее результатах (качество, позиции в мировом научном пространстве, эффективность); поддержке молодых ученых (привлечение, продвижение, карьерный рост); передаче знаний (релевантность, возможности внедрения в производство, обучение, повышение квалификации персонала, оказание услуг).