Текст книги "Хроники Драгомира. Книга 4. По ту сторону бездны"

– Жду полного отчета со всеми подробностями, – прошептала Луна ей на ухо, но Сентария лишь улыбнулась в ответ.

Стефан с Эгирином почему-то кинулись поздравлять Аметрина и жать ему руку. Зачем? Они и сами не поняли. Ведь речь шла не о помолвке или свадьбе, а лишь о том, что Аметрин и Сентария нашли общий язык. Но они были так рады за их нерешительного друга, что не удержались.

– Ну что?! – радостно воскликнула Луна. – Вперед, на экскурсию!

10

Друзья гурьбой пошли вниз по исчезающим ступеням. Сегодня с подачи Стефана они задумали исследовать гигантскую пропасть, над которой висел дворец Манибиона.

С точки зрения архитектуры здание это выглядело весьма обычно. Дворец как дворец – с винтовыми башнями, изящными балкончиками и остроконечными крышами. Однако по сравнению с главными зданиями других петрамиумов дворец Манибиона был, конечно, наиболее интересным, ведь он находился в удивительном месте.

Знаменитая цветочная арка, ведущая ко дворцу, заканчивалась на подъездной аллее. На ней находились дворцовые конюшни. А дальше, за конюшнями, не было ничего. Огромная яма правильной круглой формы. Люди называли это место главной загадкой Драгомира. И действительно, здесь заканчивалась земля и начиналась бездна, в глубине которой в любую погоду клубился белоснежный дым.

За все годы существования Драгомира никто не видел ее дна, белый дым хранил тайну пропасти. А над бездной парил дворец Манибиона, уютно устроившийся в громадных ладонях, которые ни на что не опирались. Кроме дворца, в ладонях помещались площадь, сад, школа, лазарет и небольшой караульный домик.

Многие драгомирцы пытались хоть что-то разглядеть в этой бездонной пропасти, но каждый раз возвращались ни с чем. Кристаллианцы летали над бездной, но тоже ничего не увидели. Они пробовали запускать в пропасть ветер, чтобы сдуть завесу тумана, но тот через несколько минут сдавался и улетал отдохнуть после такой непосильной работы.

Любопытство мучало невыносимо, и в каждом поколении обязательно находился смельчак, готовый рискнуть, чтобы узнать, что же там, на дне, и есть ли оно, это дно. На длинной веревке он пытался спуститься вниз. Но туманная завеса никого не пропускала.

Единственное, что знали все драгомирцы, – что эту пропасть можно обойти по кругу, и на небольшом отдалении от края ее плотно обхватывали владения целителей. Стефан до дрожи хотел изучить пропасть и, может быть, поискать что-то вроде спуска. Кто знает, вдруг именно они натолкнутся на какие-нибудь выступы или увидят пологий склон, по которому можно спуститься. Луна внутренне посмеялась над его надеждами, но не стала говорить воодушевленному другу, что все склоны пропасти давно изучены и все возможные спуски проверены. Добраться до завесы не смог никто. Даже если наверху и попадались какие-то выступы, то на границе между прозрачным воздухом и дымом все естественные дорожки обрывались, дальше шла только бесконечная и абсолютно ровная отвесная стена.

Но Луна решила, что ей не помешает прогуляться, да еще и в такой теплой компании. Так что она согласилась на экскурсию и собрала друзей.

После урока анатомии они взяли с собой корзинку с припасами, которую пришлось оберегать от любопытного носа Фиччика, и тронулись в путь.

Спустившись по исчезающим ступеням, они подошли к краю обрыва. Все по очереди заглянули в пустоту и, поежившись, двинулись вдоль пропасти в поисках спуска. Через несколько километров друзья поняли, что устали, и присели отдохнуть, к огромной радости Фиччика, которому не давала покоя корзина с припасами.

– Надо же, какое чудо природы, – пробормотал Стефан. – Действительно, неприступная бездна.

– Рассказывают, – тихо начала Сентария, – что в этой белоснежной дымке живет волшебная сила Драгомира, а под ней скрываются миллионы драгоценных камней. Как только в женщине зарождается новая жизнь, от дымки отделяется тончайшая нить. Она находит камень – амулет будущего ребенка – и проникает внутрь, после чего камень оказывается у изголовья будущей матери. А в нем уже заключен хранитель. Он растет вместе с ребенком и одновременно с ним появляется на свет.

Сентария рассказывала медленно и плавно, нежась в лучах ласкового солнца. Искорки на ее ресницах блестели, и Аметрин не сводил с девушки восхищенного взгляда. Луна улыбнулась, радуясь, что у обоих ее друзей наконец-то горят глаза. С лица Сентарии пропало выражение печали, и Аметрин тоже явно воспрянул духом.

– Какая интересная легенда, – произнес Стефан, тщательно записывая слова Сентарии.

– Почему легенда? – обиделась та. – Я верю, что это правда.

– Ия, – тут же поддержал Аметрин.

Луна еще раз улыбнулась, видя такую сплоченность, а Стефан невозмутимо возразил:

– Но ведь никто не знает, так это или нет. Значит, пока это всего лишь легенда.

– Ну нет, – заспорила Сентария. – Должно же быть объяснение тому, почему в камнях появляются хранители. И почему камни становятся амулетами. Я считаю, что все логично.

– А я не согласен. Это как в мире по ту сторону земли: когда люди не могли объяснить, почему идет дождь, они придумали, будто в облаках живут боги. Когда боги гневаются, на землю проливаются тонны воды, гремит гром и сверкают молнии. Но сейчас любому школьнику известно, что это не так. Ведь теперь найдено научное объяснение. Вот и у вас так же. Вы не знаете, что там, внизу, поэтому придумываете разные легенды, которые никем не доказаны. Вот если бы найти туда спуск… – мечтательно протянул Стефан.

Сентария не придумала, что ответить, и замолчала, немного надувшись, но, подумав, признала, что Стефан прав. Однако каждый выбирает сам, во что верить, и поэтому она будет думать именно так. Закончив спор, друзья побрели дальше, уже немного тоскливо поглядывая на пропасть, которую им предстояло обойти. У Пиритти с Пироппо даже мелькнула мысль сбежать в ближайшую деревню целителей, но они передумали. Вдруг что-то случится? Ведь если с ними Луна, то может произойти все что угодно, а они все пропустят, отдыхая в деревушке. Ну уж нет. Поэтому, немного поднывая и поскуливая, они поплелись следом за старшими друзьями.

Пройдя еще пару километров, Стефан торжествующе воскликнул:

– Смотрите! Здесь что-то вроде спуска!

Друзья столпились у края и увидели пологую тропинку, ведущую вниз. Эгирин, как лучший знаток оврагов и лесных троп, оценивающе осмотрел ее:

– Думаю, на несколько метров мы можем спуститься. Но только на несколько метров. Дальше тропы не видно. А идти вслепую по непроверенному пути я не советую.

– А я тем более, – проворчал Аметрин. – Спускаться туда вообще дурацкая затея. Но если уж вам так сильно хочется, предлагаю детей и девушек оставить наверху а самим попробовать.

– Где ты нашел детей? А почему девушкам нельзя? – одновременно возмутились и те и другие.

– Потому что это неразумно, – безапелляционно заявил Аметрин.

Луна, услышав знакомое до боли словечко, еле сдержалась, чтобы не заскрипеть зубами. Призвав на помощь всю выдержку, она тихонько попросила, заглядывая Аметрину в глаза:

– Ну пожалуйста, нам же тоже интересно. Мы аккуратно и строго за вами. Без вашего разрешения ни единого шага. Честно-честно. Ведь по этой тропе многие до нас спускались, так что опасности нет.

Сентария и Пиритти с Пироппо присоединились к уговорам. Особенно виртуозно получалось у братьев, которые складывали руки в молитвенном жесте и тоскливо канючили дрожащими голосками. Луна с Сентарией, конечно, не могли с ними тягаться, поэтому просто глядели на Аметрина умильными глазами, подпустив во взгляд чуточку слез. И Аметрин дрогнул.

– Ну ладно-ладно, – проворчал он, – только прекратите так на меня глазеть!

И тут же, подняв указательный палец, нравоучительным тоном продолжил:

– От меня ни на шаг. Эгирин пойдет первым, Стефан – вторым, за ним девушки, затем дети, я – замыкающий.

Пиритти и Пироппо хотели уже прямо всерьез возмутиться, услышав второй раз слово «дети», но любопытство пересилило и братья не стали ввязываться в ненужный спор. Да и какие могут быть споры, когда они только что получили разрешение на величайшее приключение в жизни!

Осторожно подойдя к обрыву они вновь заглянули вниз. От восторга и необъятной пустоты под ногами немного закружилась голова, а в ушах слегка зазвенело.

– Если хотите спускаться, то я не рекомендую смотреть под ноги, – раздался голос Эгирина, который уже пошел вниз. – Тропа широкая, так что не страшно. Главное, смотрите прямо перед собой. Внизу я вижу даже нечто вроде лужайки.

Воодушевленные его словами, друзья храбро двинулись следом. Тропа и правда оказалась широкой и удобной. Было ясно, что по ней ходили много раз. Из-за этого исследовательский азарт в юных сердцах немного поугас. Они-то предвкушали спуск, полный опасностей и приключений, а тут… Ощущение такое, будто идешь по обычной лесной тропе, только с уклоном. Хотя… Если взглянуть вниз, сразу захватывало дух и появлялось чувство непередаваемой свободы, знакомое, пожалуй, только кристаллианцам, которые знают, каково это – парить в невесомости, не ощущая собственного тела.

Через полчаса ребята достигли широкого выступа, который глазастый Эгирин увидел сверху и назвал лужайкой. К их глубокому сожалению, на этом выступе тропа и заканчивалась: дальше шла отвесная стена, которая исчезала в клубящейся белой пене.

– Ну что ж. Это максимум, куда ступала нога драгомирца. Дальше никак, – сказала Сентария.

– А на веревках не пробовали? – загорелся Стефан, которому сложно было распрощаться с мечтой.

– Конечно пробовали, – пожала плечами Сентария. – Неужели ты думаешь, что у драгомирцев любопытства меньше, чем у тебя?

Стефан виновато улыбнулся.

– С веревками тут творится что-то странное, – добавила Луна. – Какой бы длины они ни были, до завесы ни одна не дотягивалась. Говорят, едва начинаешь спуск, веревка будто укорачивается и ее хватает лишь на то, чтобы подойти к краю этого выступа.

– Выходит, Эссантия не пускает вас?

– Выходит, что так, – теперь уже Луна пожала плечами.

У нее не было другого объяснения, почему ни у кого не получилось проникнуть сквозь завесу. Видимо, туман действительно был призван хранить некую тайну, которая несколько тысячелетий будоражила умы драгомирцев.

После еще одного пикника все расселись на выступе и невольно замолчали. Атмосфера была столь загадочной, что разговоры прекратились сами собой. Даже неугомонные Пиритти с Пироппо сидели, задумчиво глядя вниз. К ним пристроились их не менее неугомонные хранительницы, на мордочках которых застыло благоговейное выражение. Всем казалось, что они прикоснулись к чему-то великому.

Луна сидела недалеко от края и внимательно смотрела на белоснежную завесу. Это был не просто плотный туман. Он двигался, дышал и жил своей жизнью. Потоки дыма постоянно клубились и переплетались друг с другом, создавая неповторимые узоры. Луна не могла отвести глаз.

Вдруг она увидела, как в картину, только что созданную дымом, начал вплетаться тоненький черный завиток. Настолько тонкий и едва различимый, что девушка решила, что ей привиделось. Но, приглядевшись, она убедилась, что действительно видит этот завиток, который закручивался и раскручивался внутри завесы. Постепенно он становился все толще, и Луне уже не приходилось напрягать глаза, чтобы разыскать завиток среди плотного тумана. Быстрый, словно длинная лента в руках опытной танцовщицы, он танцевал так вдохновенно, что Луна была очарована.

Он как будто молил о чем-то, сначала неистовствуя в бешеном танце, затем сникая без сил. Наблюдать за ним было так же интересно, как за языками пламени, что сливаются в жарком танце. Но языков пламени много, а завиток был один, печальный и бесконечно трогательный. Луна не удержалась и подошла к обрыву. Завиток словно обрадовался и подлетел к ее ногам. Он даже немного дрожал от нетерпения, а его танец стал настолько стремительным, что девушка почувствовала потоки ветра, исходящие от него.

С усилием отведя взгляд, Луна обернулась на друзей. Она хотела позвать их, чтобы они тоже насладились зрелищем, но что-то в их фигурах показалось ей противоестественным. Сначала она не поняла, в чем дело, и громко окрикнула их, но они не отозвались. И тут Луна осознала, что не так. Ее друзья, включая хранителей, застыли в одной позе и не двигались.

Но не это было самым страшным. Хуже всего были их глаза. Безжизненные и пустые. В них клубилась белая пена, в которой плясал черный завиток. Друзья ничего не делали, только смотрели этими ужасными глазами.

Завиток дрожал, манил, требовал и не останавливался ни на секунду. Зрелище было настолько жутким, что девушка вскрикнула и попятилась. В спину вновь дохнул ветер, и Луна испуганно замерла, боясь пошевелиться. Она физически чувствовала за спиной бездну, которая больше не казалась ни загадочной, ни волшебной. Оттуда веяло жутью и – Луна была вынуждена это признать – смертью.

Спина и шея покрылись мурашками. Мышцы между лопатками свело от страха. Смерть дышала ей в затылок, и девушка совсем не хотела поворачиваться. Она боялась того, что может там увидеть.

Луна хотела отойти от опасного края обрыва, но, едва она попыталась сдвинуться с места, ее друзья, словно марионетки, управляемые невидимым кукловодом, как по команде, встали и двинулись на нее, шагая в ногу, словно отряд вышколенных солдат.

Их глаза… Сначала там был один завиток, но Луна моргнула, и их стало два. Девушка протерла глаза, и вот уже три завитка сплелись друг с другом. Они больше не походили на танцевальные ленты и выглядели как клубок червей. Мгновение – и черви вырвались из глаз и устремились к ней, словно осьминог выбросил щупальца.

Девушка закричала. Закричала так, что заложило уши. Она в панике отшатнулась, и одна ее нога ступила в пустоту. Отчаянно замахав руками, Луна попыталась вернуть равновесие, но ничего не получилось. Спереди давили черные нити, а сзади тянула смерть. Луна зажмурилась. Она уже почувствовала зловоние, поднимавшееся из бездны, и ощутила, как липкая масса начинает затягивать ее…

И вдруг в ее плечи вцепились чьи-то крепкие руки. Луне стало больно, и от этой боли она словно очнулась и схватилась за держащие ее руки с такой силой, что у нее свело пальцы.

Все звуки мира одновременно обрушились на нее. Словно до этого момента кто-то собрал их в большой мешок, крепко затянув его, но они нашли прореху и разом высыпались на волю.

– Луна! Что с тобой! Очнись! – вопил перепуганный Фиччик.

Только сейчас она ощутила его лапки, которые вцепились в ее косу, причиняя, между прочим, сильную боль.

– Луна! Открой глаза! Луна, ты слышишь?

Это кричала Сентария. В ее голосе звенели слезы.

– Не толкайтесь! Не мешайте. Аметрин, оттащи ее от края. Дайте я посмотрю.

Это вмешался рассудительный Эгирин. Но было слышно, что даже его хваленая выдержка дала трещину. В таком всегда спокойном голосе звучали панические нотки.

– Разойдитесь все. К краю ни ногой. Все к стене. Прижмитесь и не двигайтесь. В центре остаемся только я, Луна и Эгирин.

Это уже Аметрин, чей мощный голос легко перекрыл все остальные.

– И я! Я тоже в центре, – пропищал Фиччик, продолжавший тянуть Луну за косу.

– Конечно, и ты, – сказал Аметрин. – Только отпусти волосы, ей больно. Эгирин, я не могу ее поднять, она держит меня за руки. Не получается расцепить пальцы. Она словно каменная.

– Сейчас, – отозвался тот.

Луна почувствовала, что ее приподняли и медленно понесли. Умом она понимала, что опасность уже позади. Дух смерти исчез, словно его и не бывало. Сейчас в воздухе был лишь свежий ветер, вкусно пахнущий луговыми травами, и аромат одеколона Эгирина. Такой же, как у Мориона. Древесный запах с ноткой свежести.

Поставив Луну в центре лужайки, друзья обеспокоенно топтались рядом. Эгирин положил ей на лоб руку, от которой начало исходить золотое свечение.

– Она в шоке, – тихо сказал он. – Что-то напугало ее до потери разума. Я чувствую потрясение и ужасную боль.

– Она ранена? – встрепенулся Фиччик, который практически лежал на груди девушки, обнимая ее за шею.

– Нет! – уверенно ответил Эгирин. – Эта боль не физическая. Это боль души. Она страдает, и она потрясена. Дайте мне пару минут. Нужно сосредоточиться.

Фиччик послушно замолчал, перестав сопеть и вздрагивать. Он лишь еще крепче обхватил Луну и прижался к ней.

Эгирин взял обеими руками лицо девушки и заглянул в ее глаза. Обычно такие живые и искрящиеся, сейчас они были пусты. Девушка все слышала, но не могла справиться с оцепенением, которое завладело всем телом. Пальцы, сжимавшие руки Аметрина, уже болели от напряжения, но расслабить их не получалось.

Золотое свечение ладоней Эгирина потихоньку начало проникать внутрь Луны. Как только тепло достигло рук девушки, оцепенение отступило и Луна почувствовала свои пальцы, ощутила привычное тепло в ладонях. Они тоже засветились, только ее особенным, серебристым светом.

– Аметрин! Убирай руки, Луна будет лечить себя сама, – скомандовал Фиччик таким властным тоном, что Луна сначала не поняла, кто это сказал.

Аметрин послушно снял руки с плеч девушки, и ее ладони, прижавшись к телу, начали работу, помогая Эгирину, который всеми силами пытался прогнать шок.

Остальные стояли не дыша. Стефан, уже миллион раз пожалевший, что подбил друзей на эту авантюру, смотрел на бледную Луну подозрительно блестевшими глазами. Одной рукой он обхватил перепуганную Сентарию, с другого бока к нему прижались всхлипывающие Пиритти с Пироппо. Они боялись пошевелиться, словно движение могло нарушить ту магию, которая происходила сейчас на их глазах.

Не на такие приключения рассчитывали мальчишки, увязавшись за старшими друзьями. Происшествие сильно напугало их, в какой-то момент они даже подумали, что Луна умерла. Поэтому сейчас они жались к Стефану и даже не смотрели на девушку, боясь увидеть что-то ужасное.

Постепенно на лице Луны появился румянец, и ее тело обмякло. Эгирин успел подхватить девушку и вместе с ней опустился на землю, пристроив ее голову к себе на колени.

– Дайте воды, – потребовал он. – Она приходит в себя.

Не успел он договорить, как Луна приподняла голову и посмотрела на всех уже нормальным взглядом.

– Как ты напугала нас! – вскричала Сентария.

Теперь уже никто не смог бы удержать друзей вдалеке. Окружив девушку они едва сдерживали слезы.

– Если бы не Аметрин и Фиччик, ты бы погибла! О чем ты вообще думала? – сердился Стефан, пытаясь за притворным гневом скрыть дрожащий голос. – Зачем ты туда полезла?

– Мы чуть не померли от страха, – тараторили Пиритти с Пироппо.

– Простите… – тихо прошептала Луна.

Горло саднило, и даже такое короткое слово ей далось с большим трудом. С благодарностью приняв бутылку с водой, она начала жадно пить.

– Так! Надо уходить отсюда. Уже темнеет. Идем в том же порядке, что и сюда. Луну я понесу, – распорядился Аметрин.

– Я сам, – сказал Эгирин и, не дав другу возразить, подхватил девушку и быстро зашагал по тропинке вверх.

11

Когда Лунфич с Луной и Эгирином на спине приземлился на белоснежных ступенях дворца, внутри поднялась суета. Захлопали многочисленные двери, и все обитатели высыпали наружу. Впереди летела смертельно бледная Нефелина, за ней, едва поспевая, бежал взволнованный Александрит.

– Что случилось? – в один голос прокричали они, кидаясь к дочери.

Забрав Луну у Эгирина, Алекс широкими шагами направился в лазарет.

– Папа, не надо! – еле ворочая языком, запротестовала Луна. – Я уже почти пришла в себя.

Но это было совсем не так.

В начале пути Луна еще пыталась сопротивляться – спорила с Эгирином, что может подняться сама. Но вскоре с ужасом почувствовала, как тело опутывает липкая слабость.

Что-то похожее происходило с ней больше двух лет назад, когда Жадеида заманила ее в ловушку. Только что голова была ясной, а тело бодрым, но в следующий миг руки и ноги наливались тяжестью, разум затуманивался. Луна испугалась. Во рту вновь пересохло. Она обессиленно повисла на плече Эгирина и не делала больше попыток идти сама.

Эгирин несколько раз пытался помочь ей очистить сознание. Но ладонь, поднесенная ко лбу Луны, странно молчала. Не появлялось ни живительного тепла, ни золотистого свечения.

Эгирин с Аметрином обменялись обеспокоенными взглядами и еще быстрее заторопились наверх. Когда они добрались до площадки, где было больше места для превращения, Фиччик мгновенно стал Лунфичем. Луну со всеми предосторожностями устроили у него на спине. Эгирин полетел с ними, чтобы девушка не упала во время полета. Лунфич, не любивший возить двоих пассажиров, в этот раз промолчал. Он понимал серьезность ситуации.

Остальные побежали к ближайшей деревушке, чтобы попросить лошадей. А затем с бешеной скоростью помчались к главному дворцу, опасливо косясь на пропасть. Беспокойство за Луну подгоняло друзей, и они молили лошадей доставить их как можно быстрее.

Тем временем Луну поместили в лазарет. У изголовья ее кровати стояли отец, мама, Гилмар и Эгирин. Пока ее осматривали и ставили капельницы, в палату ворвались остальные участники происшествия, покрытые пылью с ног до головы. Гилмару с большим трудом удалось вытолкать их в коридор. Однако ребята решительно заявили, что никуда не уйдут, пока не убедятся, что Луна в безопасности.

– Да все со мной в порядке! – повторяла Луна, слыша взволнованные возгласы друзей из коридора.

Но никто ей не верил. Все видели осунувшееся лицо, глубокие тени под глазами, серую кожу и дрожащие руки.

– После пережитого потрясения необходим полноценный отдых, – нравоучительно изрек Гилмар, смешивая в стаканчике пахучие успокоительные лекарства.

Устав спорить, Луна откинулась на подушку. В ушах и правда противно пищало, а перед глазами стояли черные ленты – черви, вырвавшиеся из глаз ее друзей. Луна невольно вздрогнула.

– Вот только лихорадки нам не хватало, – озабоченно пробормотал Алекс, трогая лоб дочери.

Он с беспокойством смотрел на нее. Луна выглядела так, словно перенесла тяжелую болезнь. Будто кто-то выкачал жизненную энергию и притушил необыкновенное сияние, всегда окружавшее ее. Фиччик тоже страдал, поскольку взял на себя часть боли. Благодаря этому девушка еще держалась. А так бы уже давно лежала в глубоком обмороке.

– Да нет у меня лихорадки. Я устала и хочу спать, – пробормотала она.

Луна утомленно прикрыла веки, но тут же вскочила и обвела всех полубезумным взглядом.

– Я так хочу спать, но боюсь закрывать глаза. Это ужасно…

Слезы потекли по щекам, выпуская душевную боль. И Луна начала рассказывать. Родители побледнели и тревожно переглянулись.

– А дальше я не знаю, что произошло. Я пришла в себя, меня держали Аметрин с Фиччиком.

– Хорошо, хорошо! Постарайся все же уснуть, доченька, а мы во всем разберемся, – пробормотала Нефелина, выразительно глянув на Гилмара.

Тот, словно очнувшись после жуткого рассказа, протянул девушке склянку с лекарством. Луна послушно выпила его и вновь легла на подушку.

– Почему все это происходит со мной? Что это вообще такое? – тоскливо спросила она. – Мне так страшно… – и через мгновение уснула.

Фиччик завозился, устраиваясь поудобнее. Он заявил, что не сомкнет глаз и будет сторожить свою подопечную. Его самого еще трясло. Усики дрожали, ушки поникли. В глазах стояли огромные слезы, а лапки цепко держали пушистую косу Луны.

– Так дело не пойдет, – возразил Гилмар. – Проснувшейся Луне нужен будет адекватный хранитель, а после таких потрясений и без сна от тебя ничего не останется. Так что давай, дружок, пей лекарство – и спать. Все, что нужно, ты уже сделал.

Фиччик еще некоторое время сопротивлялся, но, когда Гилмар пообещал лично присматривать за Луной, согласился принять лекарство. Через пару секунд он тоже спал, продолжая во сне вздыхать и всхлипывать и ни на минуту не выпуская косу Луны.

Гилмар остался в палате, а родители Луны подозвали ждавших в коридоре друзей и все вместе направились в зал советов.

Александрит обвел взглядом потрясенных ребят. Даже Пиритти с Пироппо были непривычно серьезны, а их лица еще хранили следы слез.

– Давайте все по порядку и постарайтесь ничего не забыть, – сказал правитель. – Любая деталь, даже самая незначительная, может быть важна.

Волнуясь и перебивая друг друга, друзья начали рассказ.

Дело было так. Спустившись на поляну, они решили немного там задержаться. В основном из-за Фиччика, которому было мало перекуса наверху. Он деловито сунул длинный нос в корзинку и обнаружил еще немало снеди, о чем радостно сообщил друзьям.

– У нас еще полно вкуснятины! – завопил он. – Предлагаю совместить приятное с полезным.

Друзья, осмотревшись, решили, что и впрямь это место подходит для пикника. Хотя под ногами клубилась бездна, а вокруг высились отвесные стены, но сама поляна, утоптанная ногами тысяч драгомирцев, побывавших здесь раньше, казалась безопасной и удобной. Почему бы не провести здесь время за приятной беседой? Тем более они так соскучились друг по другу ведь им уже давно не удавалось вот так уютно посидеть всем вместе.

– Решено! – сказал Аметрин. – Останемся здесь. Отдых на свежем воздухе еще никому не повредил.

Луна и Сентария принялись радостно хлопотать, расстилая клетчатую скатерть и расставляя вкусности, подаваемые бдительным Фиччиком. Хранитель сначала внимательно осматривал содержимое каждого кулька, нюхал, пробовал и лишь потом отдавал девушкам. Такими темпами дело могло затянуться надолго. Нетерпеливая Чиру подскочила к Фиччику, схватила за хвост и потащила прочь от корзинки. Другие хранители, радостно галдя, присоединились к ней и уволокли знатока кулинарных изысков к дальнему выступу, где устроили настоящую кучу-малу.

– Произвол! Помогите! Безобразие! – возмущенно вопил Фиччик.

Без хранителя, с умным видом инспектирующего припасы, девушки накрыли на стол буквально за пару минут и позвали остальных. Затем все хорошенько подкрепились и обсудили море новостей. Друзья не заметили, что пролетело уже гораздо больше времени, чем они рассчитывали, и солнце склонилось к горизонту.

Аметрин, посерьезнев, начал собирать вещи:

– Пора наверх. В сумерках сложно подниматься по тропе. Да и опасно.

Пока он вместе с Сентарией складывал остатки пикника, Луна, не желая им мешать, подошла к краю пропасти и застыла, задумчиво глядя вниз. Остальные растянулись кто где, отдыхая после сытного обеда и набираясь сил перед подъемом наверх. Все наслаждались покоем и посмеивались над уютной перебранкой Аметрина и Сентарии, которые никак не могли договориться, куда класть скатерть – на дно корзины или сверху. Аметрин утверждал, что она должна быть сверху, чтобы прикрыть остатки провизии от пыли, а Сентария настаивала, что скатертью нужно выстелить дно, чтобы банки не разбились. Друзья вполуха слушали их и улыбались, понимая, что идеальнее пары не найти.

А потом началось.

Неожиданно Луна начала танцевать.

Сначала никто ничего не понял. Пиритти с Пироппо даже зааплодировали девушке, которая мастерски выполняла изящные пируэты, словно настоящая балерина. Она танцевала так легко и вдохновенно, периодически взлетая в воздух, что друзья невольно залюбовались и даже не заметили, что девушка подошла слишком близко к краю и буквально балансировала на кромке. Они были словно загипнотизированы этим грациозным танцем неземной феи.

Все, кроме Фиччика.

Он испугался. Да так, что даже бросил свое любимое занятие – лежать после сытного обеда кверху пузом «для улучшения переваривания». Быстро вскочив, он ринулся к Луне. Но не долетел совсем чуть-чуть. Неведомая сила отбросила его назад. Испуганно заверещав, хранитель еще раз рванулся к девушке, которая продолжала танцевать. Танец ее изменился. Теперь она словно нападала на невидимого врага. Глаза Луны полыхали яростью, рот искривился в злой усмешке. Танец жизни превратился в танец смерти. Но лишь на несколько секунд. Мгновение – и Луна вновь добрая волшебница. Лицо озарено мягкой улыбкой, глаза сияют радостью, а движения ткут неземную музыку.

Аметрин с Эгирином, словно очнувшись, рванулись вслед за Фиччиком. Но их тоже что-то не пускало. Стоило им приблизиться к краю лужайки, как друзья словно попадали в невидимые, но прочные и безумно тяжелые сети, которые сковывали движения, давили на плечи и оттаскивали их назад. Со стороны это выглядело странно. Юноши не могли дойти до девушки всего полметра. Стремительный бег сменялся медленным шагом, словно они пробирались сквозь трясину. В конце концов они бессильно падали на колени и, неестественно двигаясь спиной вперед, отползали к отправной точке.

– Луна! – что есть силы кричали они, вновь и вновь пытаясь пробиться к ней. И опять отлетали к стене, больно ударяясь о камни.

– Отойдите, – скомандовал Фиччик и превратился в гигантского Лунфича, заняв собой всю поляну.

Он взмахнул крыльями, подняв при этом тучи песка и пыли, и устремился вперед, к подопечной. Но даже его силы не хватило. Невидимая сеть опутала его крылья и так же откинула назад. Чудом не раздавив никого из друзей, Лунфич вскочил и опять кинулся к краю.

На лужайке, которая так понравилась ребятам, начался настоящий ад. Она была слишком мала для гигантского хранителя. Сильным ветром, поднятым его крыльями, ребят отбросило к каменной стене. Вжавшись в нее, они закрыли лица руками, защищаясь от песка. Глаза слезились, а в рот и нос набилась мелкая пыль, не давая дышать. Истошно закричав, словно подстреленная птица, Лунфич опять отлетел назад.

– Луна! – вопил он.

Сентария, преодолевая потоки ветра, бесстрашно ринулась к Лунфичу и, вцепившись в крыло, сквозь слезы прокричала:

– Прекрати! Это защита Эссантии. Она не пустит нас. Нужно искать другой способ. Это бесполезно. Ты погубишь всех нас…

Да, рассказы о том, что подойти к бездне невозможно, оказались не просто сказками. Древние, как сам мир, защитные чары не пускали их, не давая приблизиться к краю. К краю, на котором продолжала танец Луна. Он уже не казался милым и напоминал безумную пляску. Лунфич, превратившийся в Фиччика, бился, пытаясь преодолеть невидимые путы, которые так сильно сдавили его тело, что он начал задыхаться. Сентария подбежала к нему и, сильно потянув на себя, вытащила из ловушки.

Луна их не видела и не слышала. Закружившись, она резко остановилась. Ее тело странно выгнулось, словно сломавшись пополам. Выпрямившись, она застыла на камне, опасно закачавшемся под ее ногами. Медленно повернувшись, посмотрела на друзей. И через несколько секунд закричала. Закричала так надрывно, что вскоре сорвала голос. Вместо крика из ее горла теперь доносились хрипы. Хрипы ужаса. Лицо исказилось от страха, в глазах застыло безумие.

– Луна! – кричали друзья, совсем потеряв голову.

Девушка отшатнулась и одной ногой ступила в пропасть. Замахав руками, она тщетно пыталась ухватиться за воздух. Дальнейшие события заняли всего пару секунд. Но друзьям показалось, что прошла целая вечность.