Текст книги "Хроники Драгомира. Книга 4. По ту сторону бездны"

– Стефа-а-ан! – завопил вдруг Фиччик.

Аметрин, мгновенно поняв, что придумал хранитель, схватил Стефана и толкнул к пропасти, а сам устремился следом. Тело Стефана словно проделало брешь в защите. Фиччик опередил Аметрина и уже через секунду вцепился в косу Луны, изо всех сил потянув девушку обратно. Тут подоспел и Аметрин. Отодвинув перепуганного Стефана в сторону, он обхватил Луну за плечи и вытянул из пропасти.

В этот миг чары Эссантии, расступившиеся перед Стефаном, потащили Аметрина назад. Но он уже был спокоен, так как расцепить его хватку, да и пальцы Луны, впившиеся ему в руки, не смог бы никто.

– Почему-то Эссантия пропустила Стефана, – закончил Аметрин. – Уже после, когда все успокоились, он вновь легко подошел к краю. Как и Луне, наша создательница не стала чинить ему никаких препятствий. Если бы мы догадались раньше, то вытащили бы ее сразу, едва заподозрив неладное. Но все это было таким… – Аметрин запнулся в поисках подходящего слова, – нереальным… что на время мы все словно потеряли голову. Кроме Фиччика. Именно он спас вашу дочь.

– Без вас он бы не справился. Так что спасибо вам всем, – ответил Алекс, напряженно раздумывая над услышанным.

– Мы не знаем, кто или что так на нее подействовало, – устало проговорил Эгирин. – Я такого не видел ни разу в жизни. Она словно не владела своим телом. Причем ее взгляд и лицо постоянно менялись. То она была злой колдуньей, – при этих словах он невольно поежился, – то доброй волшебницей.

– Нов обоих обличьях это была не наша Луна, – прошептала Сентария со слезами на глазах. – Ею кто-то управлял.

– Почему ты так решила? – тихо спросила Нефелина, потрясенная рассказом.

– Потому что это не она, – твердо ответила Сентария. – В ее танце схлестнулись две древние, как мир, силы.

– Ах! – воскликнула Нефелина. – Неужели черная и белая магия?

Повисла тишина.

– Нужно объявлять всеобщий сбор, – решил Алекс. – И идти в Валоремию. Проверим, как поживают черные книги.

Отдав необходимые распоряжения, он обернулся к притихшим ребятам.

– Луне ни слова, – твердо сказал правитель. – Она не должна ничего знать.

Часть вторая

1

Для Луны начались тяжелые дни. Она вновь оказалась затворницей. Родители не разрешали покидать дворцовую территорию, поэтому в ее распоряжении остались только сам дворец, школа и сад.

После происшествия пару дней она провалялась в лазарете, слабая и потрясенная. Но капельницы с укрепляющим лекарством Гилмара да волшебные руки отца помогли восстановить утраченную энергию и вернули девушку к жизни. А вместе с этим вернулась и жажда приключений. Луна горела желанием узнать, что произошло и кто мог так воздействовать на ее сознание. Ведь книги надежно заперты в Валоремии, и правители, поспешившие в сокровищницу вечером того же дня, ничего подозрительного там не обнаружили.

В Валоремии по-прежнему стояла тишина, пронизанная золотистой пыльцой, кружащейся в лучах света. Правители со всеми предосторожностями, подстраховывая друг друга, внимательно осмотрели каждую книгу, но не заметили никаких изменений. Одинокие, утратившие воинственный вид, книги лежали на столе грустной стопкой. Даже знаменитый черный обсидиан, красовавшийся на главной книге, потускнел и потерял зловещий блеск. Не зная их историю, можно было подумать, что это обычные книги, просто в мрачных переплетах.

Сардер с Эгирином сходили посовещаться к Древлию, который мог видеть Драгомир изнутри. Но и тот им ничем не помог. Он сам не понимал, что произошло. Внутри Драгомир был так же спокоен, как и снаружи, и ничто не предвещало беды.

Эссантия тоже, казалось, не беспокоилась. Она продолжала оставлять на пороге сокровищницы распоряжения о подготовке ко второму этапу поединков. Распорядители с утра до ночи готовились к продолжению состязаний. Задания Эссантии порой ставили их в тупик. То ей требовались длинные трубы, то несколько мешков разноцветных камней, то длинные лестницы, то доски, обструганные особым образом. Все это приносили на площадь у портала и оставляли. Через пару часов предметы исчезали. Что она готовила, оставалось загадкой. Драгомир продолжал жить своей жизнью, и никто, кроме узкого круга посвященных, не знал о произошедшем.

Все были заняты, только Луна маялась от бездействия. Хорошо хоть Аметрин и Эгирин всегда были рядом, а после обеда к ним присоединялась и Сентария. Едва звенел звонок с уроков, девушка бежала на конюшню, чтобы как можно быстрее добраться до Манибиона. До поединков оставалось всего два дня, и она всеми силами поддерживала друзей, которые из-за переживаний практически о них позабыли.

Луна же, напротив, ждала поединков как никогда. На целый день она вырвется из дворца. Ведь, как главная распорядительница поединков, она обязана быть на площади. Поэтому чем меньше времени оставалось до назначенного дня, тем больше она веселела. После почти двухнедельного затворничества начинаешь ценить любые, даже самые маленькие радости.

Вот и сегодня она вошла в обеденный зал с широкой улыбкой и увидела Стефана, который куда-то поспешно собирался, пытаясь впихнуть раздувшийся блокнот в наплечную сумку.

– Ты куда? – вместо приветствия полюбопытствовала Луна.

Стефан вздрогнул и выронил блокнот. С громким стуком тот упал на пол, и произошло то, что давно должно было произойти. Переплет не выдержал, нитки, скрепляющие листы, лопнули, и все содержимое рассыпалось по полу.

Луна кинулась на помощь. Ползая на коленях, она быстро собирала листы будущей книги, испещренные мелким почерком. Периодически там встречались рисунки. Луна полюбовалась на точное изображение дворца Манибиона, затем с восторгом увидела портрет своего ушастого хранителя, очень похожий, даже с характерной хитрецой в глазах, которую все так любили. Фиччик, немного сощурившись, лукаво смотрел с портрета, а на мордочке разливалось выражение неописуемого блаженства.

– А нарисуй и мне такой, а? Или этот подари! – взмолилась Луна, протягивая портрет Стефану.

– Хорошо, хорошо, – поспешил согласиться тот, лихорадочно собирая записи. – Не надо мне помогать, я сам, – отрывисто бросил он и заторопился еще сильнее, практически комкая драгоценные листы.

– Да ладно тебе. Мне ж не сложно. И аккуратней ты, помнешь ведь все. Дай лучше я сама сложу. Посмотри, что ты натворил.

Луна силком забрала из рук Стефана ворох бумаги и стала по одному складывать листы, аккуратно разглаживая каждый. Через несколько иллюстраций она наткнулась на портрет Сильвины, только не такой, какой она ее знала. Стефан убрал выражение брезгливости, не сходящее с ее лица, смягчил черты, и девушка казалась неземной красавицей.

– Вот только хотела тебя похвалить за то, как ты точно передаешь выражение, мимику, что-то неуловимое и характерное в человеке. Но Сильвине ты явно польстил. Она тут сама на себя не похожа, – проворчала девушка.

– Дай сюда! – неожиданно грубо выкрикнул Стефан и попытался вырвать из рук Луны оставшиеся рисунки.

От собственной грубости он сам же покраснел, но упрямо тянул стопку, сминая ее еще больше.

– Да отпусти ты, порвешь, – обиженно воскликнула девушка. – Что с тобой такое? Я же хочу помочь.

Но Стефан продолжал тащить листы на себя.

– Ладно, ладно, забирай. Пока в самом деле не порвали.

Луна выпустила бумаги и поднялась с колен.

– Сам собирай свои записи, раз уж тебе так хочется.

Встав на ноги, она увидела пару листов, улетевших под обеденный стол. Машинально девушка подняла их и хотела с ворчанием отдать Стефану, который заталкивал бумаги в сумку, уже совсем не заботясь об их сохранности. Но тут что-то привлекло ее внимание. Сначала ей показалось, что Стефан нарисовал Жадеиду. Развевающиеся волосы, злые глаза, в которых горел огонь, перекошенное яростью лицо, крепко сжатые кулаки.

– Как ты мог нарисовать Жадеиду, если ты ее ни разу не видел? – запоздало удивилась Луна, протягивая рисунок.

Тот быстро схватил его.

– Сам придумал.

– Погоди. – Луна придержала листок и с силой потянула к себе. – Это же не Жадеида.

Она пыталась разглядеть внимательней, но Стефан тащил рисунок к себе. Бумага не выдержала и порвалась. В руках юноши осталась нижняя половина, а Луна оторопело смотрела на свою часть, где было изображено лицо.

– Это не Жадеида! – шепотом повторила она. – Это же я!

Она замерла, внимательно разглядывая рисунок.

– Ну вот же! Это мои глаза и мое лицо. Фиччик, погляди, – позвала она хранителя, буквально с головой ушедшего в огромный пудинг, который повара водрузили на стол.

Подлетевший Фиччик бросил на рисунок беглый взгляд и вдруг выхватил его из рук не ожидавшей этого Луны. Хранитель взмыл вверх, причитая, что внизу слишком темно и ничего не видно. Он сделал вид, что внимательно изучает портрет, а потом, очень натурально ойкнув, выронил его, и рисунок, плавно кружась, опустился прямиком в чашу питьевого фонтана. Струя воды мгновенно размыла карандашный эскиз, и Луна, выудив его, обнаружила, что теперь на нем ничего нельзя разглядеть.

– Ну как же ты так, Фиччик! – расстроилась она. – Я хотела рассмотреть получше.

– Да нечего там рассматривать. Совершенно не похожа. Чего ты себе придумала? – возмутился хранитель, показав за спиной кулак Стефану.

Тот лишь виновато опустил глаза.

– Я пытался себе представить, как выглядела Жадеида, – смущенным голосом произнес он. – Но я не делал ее похожей ни на тебя, ни на Сентарию, ни на других известных мне девушек. Тебе показалось.

Собрав остальные листы, Стефан попятился к выходу.

– Ты так и не сказал, куда ты, – окликнула его Луна.

– Туда, – лаконично бросил Стефан и с облегчением побежал вниз по лестнице, которая, невзирая на его страхи, все же проявляла для чужака свои ступени.

– Исчерпывающий ответ, – проворчала Луна, усаживаясь за стол и торопливо приступая к завтраку. Вот-вот приедут Аметрин с Эгирином, нужно поторопиться, чтобы друзья не ждали ее.

Оставшиеся дни ребята решили посвятить физическим тренировкам, предполагая, что Эссантия захочет испытать их на выносливость. Ей всегда было недостаточно оценки ума и сообразительности, и она заставляла претендентов изрядно попотеть.

– Ничего не понимаю, – торопливо жуя, продолжала ворчать Луна. – Если Стефан нарисовал Жадеиду, то почему у нее не было орнамента на лице? Мы же ему тысячу раз описывали ее, как он мог забыть?

– Не знаю, – как можно равнодушнее махнул лапкой Фиччик. – Это же Стефан. Кто знает, что у него в голове.

Внутри же хранитель не был так спокоен. Точнее, переживал так, что у него впервые в жизни пропал аппетит. Вяло ковыряя обожаемый пудинг, он в глубине души на все лады ругал Стефана, который нарисовал, конечно же, Луну в тот момент, когда она исполняла танец смерти. Фиччик был вынужден признать, что Стефан – талантливый художник. Даже он вздрогнул, увидев рисунок. Сходство было неоспоримым. Хорошо, что вроде как удалось развеять все сомнения Луны. Его подопечной ни к чему знать о том, что на самом деле произошло на выступе.

– А вот и Аметрин с Эгирином, – радостно защебетал он, взлетая навстречу вошедшим друзьям.

Преувеличенно громко и оживленно болтая, хранитель старался направить мысли Луны в иное русло. Но по ее лицу видел, что девушка продолжает размышлять о рисунке.

– Ну что? – бодро воскликнул Фиччик. – Идем на тренировку?! Обожаю тренироваться!

– Кто? Ты? – изумились друзья.

– А то! – не смутился Фиччик и даже изобразил в воздухе нечто вроде бега на месте, а затем приседания.

Глядя на его ужимки, друзья громко расхохотались, и Луна с посветлевшим лицом пошла в сад, который они временно назначили местом для тренировок.

– Фу… – пробормотал Фиччик. – Кажется, пронесло.

Пока друзья тренировались, а Луна читала толстенный учебник по анатомии, Стефан в сопровождении воина, выделенного ему из дворцовой стражи, торопился к месту встречи. Если бы Луна знала, куда он направился, то впервые в жизни превзошла бы его в соревновании по обзывательствам.

Ведь Стефан спешил в Кристаллиум. И не просто на экскурсию, а на встречу с Сильвиной. Вчера ее хранитель Лодди принес в Манибион записку, где Сильвина приглашала Стефана в Кристаллиум, обещая рассказать все тайны родного петрамиума и показать достопримечательности.

Стефан полночи не спал, пытаясь понять, какая тайна манит его больше – загадочного Кристаллиума или чудесных глаз Сильвины. Так ничего и не решив, на встречу он, конечно же, отправился, так как обе тайны влекли его. Стефан скакал, прижавшись к холке лошади, стараясь держать поводья натянутыми, как учили конюшие. Он никак не мог избавиться от досады. Мало того что столкнулся с Луной, от которой хотел скрыть свой уход, так еще чуть не выдал тайну, а ведь Алекс лично просил никому не рассказывать.

Но вскоре Стефан позабыл об угрызениях совести, и по его лицу расползлась широкая улыбка. По каменистой почве и редким деревьям Стефан понял, что они уже на границе Кристаллиума. А там в условленном месте ждала она…

Повинуясь инструкциям, содержащимся в записке, он спешился и заверил воина, что дальше справится сам. Правда, тут же растянулся на земле, споткнувшись о корягу, так удачно подставившую узловатую лапу Воин хотел помочь, но Стефан уже вскочил и, отряхивая штаны, заторопился к приметным двухцветным валунам, где Сильвина назначила встречу.

Предвкушение свидания сводило его с ума. Он споткнулся еще раз и кое-как удержал равновесие, прижимая к себе сумку. Воин, который давно все понял, лишь насмешливо покачал головой. Взяв лошадь Стефана под уздцы, он медленно поехал в Кристаллиум, чтобы дождаться незадачливого ухажера, спешащего к даме сердца. Стефан же ничего не видел, кроме яркого оперения Лодди, который показывал путь.

«Кристаллиум – Сильвина! Сильвина – Кристаллиум!» – пела его душа.

Его воодушевление можно понять, ведь Кристаллиум – единственный петрамиум, где Стефан еще не бывал. Из друзей Луны воздушным даром обладала только Виолана, но ей сейчас было не до экскурсий. Как только девушка освободилась от ревнивого надзора подруги, выяснилось, что она уже давно поселилась в сердце Кианита. Виолана расцвела, греясь в лучах первой любви, и все время проводила с молодым сафайрианцем.

Поэтому поводить Стефана по Кристаллиуму было просто некому. Луна же опасалась, что не сможет договориться со своенравным ветром, чтобы тот продемонстрировал юноше все чудеса Кристаллиума, и поэтому откладывала экскурсию. Можно было, конечно, полететь на Лунфиче, но в домах кристаллианцев, висящих высоко над землей, ему бы не хватило места для приземления. Лунфилет стоял на ремонте, а смотреть Кристаллиум с земли означало ничего не увидеть. Конечно, можно было бы попросить Нефелину или Криолину, они бы мигом организовали экскурсию, но Стефан так робел, что при встрече мог только выдавить сдавленное приветствие. Сами же Криолина и Нефелина, привыкшие свободно летать, даже не догадывались, что у кого-то посещение воздушного петрамиума может вызвать затруднения.

А тут такая удача. Он получит возможность изучить Кристаллиум.

– Ты опоздал! – капризный голос мгновенно спустил его с небес на землю.

– Извини, – покаянно пролепетал Стефан, – возникли непредвиденные обстоятельства.

Вспомнив об утреннем происшествии, он на секунду помрачнел и пообещал себе впредь внимательнее следить за записями. Затем широко улыбнулся и предложил руку, согнутую в локте, Сильвине.

– Я весь в предвкушении!

Сильвина высоко подняла брови и посмотрела на Стефана как на умалишенного. Мало того, что этот земной простофиля заставил ее, первую красавицу Драгомира, ждать целых десять минут (это при том, что она сама специально опоздала на полчаса), так еще и предлагает ей шагать по земле.

«Пф-ф-ф», – фыркнула она про себя.

Да если бы не желание узнать, что происходит у Луны и остальных друзей, ноги бы ее здесь не было.

– Ты что, действительно думаешь, что я буду шагать рядом с тобой? В этом? – Сильвина вытянула стройную ножку, демонстрируя изящные туфельки, совсем не предназначенные для хождения по мостовой.

Других у нее и не было. Почти вся обувь у воздушных модниц была такая: легкая, на высоких каблуках, пригодная разве что для сидения в мягком кресле, да так, чтобы нога на ногу. Ну или для полета. Чем и пользовались полупрозрачные красавицы, вызывая жгучую зависть у других девушек, которые даже и не мечтали о таких туфельках.

Стефан с восторгом взглянул на стройную ножку с тонкой щиколоткой, на которой позвякивал крошечными колокольчиками и сверкал драгоценными камнями браслет, и немного растерялся.

– А как же мы тогда пойдем на экскурсию? Может, не нужно было отпускать лошадь?

– Какой же ты глупый, – растягивая каждое слово, надменно произнесла Сильвина. – В Кристаллиуме не ходят. В Кристаллиуме летают.

И, подхватив Стефана под руку, она медленно взлетела. Ей не удалось красиво вспорхнуть, поймав воздушный поток, что она умела делать мастерски. Взлет прошел тяжелее, чем она предполагала.

«Конечно, такой дылда, – в сердцах подумала она. – Наверное, ростом с самого Александрита будет».

Вслух она ничего не сказала, а лишь перехватила спутника покрепче и сделала вид, что все идет нормально.

«В конце концов, если я его уроню, то плакать не буду», – решила она и полетела в сторону Кристаллиума, высокими горами выросшего на их пути.

Ветер сначала опешил от такой наглости: это его-то — и заставляют тащить чужака. Он хотел даже покинуть парочку, но потом вспомнил о заслугах Стефана перед Драгомиром, смирился и безропотно полетел в указанном направлении, правда, немного завывая от расстройства.

Стефан же ничего не слышал, он вертел головой, не зная, чем наслаждаться больше: восторгом от полета, красотой пейзажа или близостью Сильвины, аромат духов которой кружил голову.

Но как только горы немного расступились, открывая небольшую ложбину между отвесными обрывами, все решилось само собой. Стефан потерял голову от картины, открывшейся его взгляду.

Кристаллиум представлял собой скопление отвесных скал, еще более крутых, чем в пропасти под дворцом Манибиона. Ни о каких выступах или тропинках тут не могло быть и речи. Никто бы не смог подняться на вершину, даже используя специальное снаряжение. Абсолютно гладкие, словно отшлифованные наждачной бумагой скалы были совершенно неприступны. Сильные ветра Кристаллиума, поднимая песок и мелкие камни, отполировали их до блеска.

Именно на них и жили кристаллианцы. Лощины между скалами были пусты, если не считать зеленых пастбищ, где паслись овцы, и свирепых рек, с ревом несущих свои воды.

Кристаллианцы же жили наверху, и их домики, словно гигантские капли росы, облепляли отвесные скалы. Сходство с росой добавляла и форма домов: все они были округлые, похожие на полусферы, которые внутри подразделялись на ярусы-этажи. Кроме необычного внешнего вида, в остальном они практически ничем не отличались от круглых домов-деревьев, домов-грибов, домов-раковин и домов-бочонков остальных драгомирцев. В домах-каплях, а именно так они и назывались, все было точно так же. Ни единого угла – и ярусы, на которых разместились все комнаты, необходимые для комфортного проживания. К каждому дому-капле были пристроены полусферы поменьше, которые поэтично назывались росинками. В них размещались уютные веранды с гамаками и небольшие оранжереи. Скалы издалека напоминали зеркала, покрытые сверкающим бисером.

Конечно же, Стефан потерял дар речи.

– Ну что? Предлагаю подняться в мой дом!

– Ага, – ошарашенно согласился он.

Дотащив долговязого Стефана до веранды-росинки, Сильвина, сдержав вздох облегчения, неуклюже приземлилась и в изнеможении опустилась в подвесное кресло-гамак. Приняв позу поизящнее и выставив вперед длинную ногу, она приготовилась внимать комплиментам, которыми ее всегда одаривали поклонники. Попадая на пропахшую благовониями веранду, гости тут же теряли голову. Стены тут были увешаны изображениями Сильвины, начиная от маленьких миниатюр и заканчивая большим портретом в полный рост. Оказавшись среди такой красоты, все как один, кто-то неловко, а кто-то даже искусно, начинали превозносить Сильвину до небес. А та наслаждалась, снисходительно поглядывая из-под полуопущенных ресниц.

Но все это закончилось после того, как Сильвина побывала у Гиацинта. С тех пор веранда пустовала, и даже самые преданные поклонники забыли дорогу к ее дому.

Поэтому она и притащила Стефана, чтобы самолюбие потешить, да и новости вызнать. Выгнув спину и отклонив голову назад, чтобы была видна точеная шея, Сильвина прикрыла глаза. Прошла минута, две, три, а Стефан молчал, словно воды в рот набрал. Сильвина в недоумении поменяла позу, незаметно взглянула на него – и открыла рот от изумления.

Стефан сидел за ажурным столиком и, глядя в широкое окно, лихорадочно записывал наблюдения. Он покусывал кончик ручки, ерзал, запускал пятерню в отросшие в Драгомире волосы, постукивал пальцем по столу, рассеянно качал ногой, то есть делал кучу всего, кроме главного. Он не обращал никакого внимания на Сильвину Это было верхом наглости. Сильвина от возмущения задрожала и, вскочив, быстрее молнии подлетела к Стефану.

– Да как ты смеешь?! – завопила она.

Стефан от неожиданности подпрыгнул, опрокинув невесомый столик, и недоуменно уставился на нее.

– Что? Что случилось? Чего ты кричишь?

– Ты еще смеешь спрашивать? – глаза Сильвины метали молнии. – Я тебя зачем привела в гости? Чтобы ты сидел и глазел в окно да бумажки писал?

– Э-э-э… – Стефан растерялся. – Мы ведь договаривались об экскурсии… Разве нет?

– Ну конечно же, не… – взвилась было Сильвина, но вспомнила, что действительно в записке пообещала провести экскурсию по Кристаллиуму, поэтому закончила она уже другим тоном: – Просто я не ожидала, что ты все время потратишь на записи.

– Извини! Но у вас тут так необычно, что мне не терпелось записать. Если ты немного подождешь, я набросаю эскизы, а дома, то есть в Манибионе, все опишу.

– Можно подумать, у меня есть выход, – буркнула себе под нос гордая красавица, а затем пропела, очаровательно улыбаясь: – Ну разумеется, как скажешь.

Забравшись с ногами в любимое кресло, она исподтишка бросала обиженные взгляды на юношу, который, не теряя времени, вновь приступил к работе. Против воли Сильвина заинтересовалась его рисунками. Кристаллиум получался в точности таким, каким был на самом деле. Стефану удалось подметить изящество и необычность домов-капель, подчеркнуть их кажущуюся хрупкость и в то же время неуязвимость. Не выдержав, она соскочила с кресла и склонилась над плечом юноши.

– Здорово у тебя получается, – впервые в жизни Сильвина похвалила кого-то, кроме себя, и даже сама удивилась этому.

– Да?! Спасибо! – ответил Стефан, не подозревая, какой чести удостоился. – А что там, за теми скалами? Я вижу только длинный стебель, и все. Он скрыт за облаками.

– А, это… – как можно небрежнее сказала Сильвина. – Это наш главный дворец.

– Ого! Как интересно! Мы можем подойти поближе, чтобы я смог его зарисовать?

– Не сегодня! – уклончиво ответила девушка. – Ты и так потратил много времени на свои шедевры и позабыл про меня.

Она вновь очаровательно улыбнулась и капризно надула губки. Сильвина, как всегда, скрывала свои истинные мысли. Она просто не хотела лететь к главному дворцу. Во-первых, там всегда много людей, а они смотрели на девушку совсем не ласково. Во-вторых, высока вероятность столкнуться с Криолиной или Турмалиной, которые обязательно нашепчут Луне, что видели Стефана в ее компании. Сильвина опасалась, что Луна тогда сделает все возможное, чтобы Стефан перестал с ней видеться. Терять единственного поклонника и потенциального информатора она не хотела.

Хотя насчет информатора Сильвина немного просчиталась. После нескольких часов беседы она вдруг поняла, что Стефан совсем ничего не рассказал о Луне и ее друзьях. Зато она сама неожиданно поведала ему почти всю свою жизнь, начиная с самого детства. Этот молодой человек умел повернуть разговор в нужное русло и оказался исключительным собеседником и внимательным слушателем. С непонятными чувствами Сильвина в сумерках проводила его до границы, где уже поджидал провожатый. Стефан вскочил в седло и не оглядываясь умчался прочь. Сильвина же долго смотрела ему вслед и никак не могла заставить себя отвернуться. Домой она полетела только тогда, когда пыль, поднятая лошадьми, развеялась.