Текст книги "Междусоние. сборник рассказов"

В этой суматошной круговерти совсем перестал беспокоить вопрос, правильно ли живет, то ли делает?

Наверное, да…

Несколько слов о студенческих короткометражках

– Иди потренируйся гриму на студентах.

– Ну а вдруг я их подведу?

– А ты не подводи. Тем-более, что это дипломный проект и ребята будут снимать на пленку.

– Страшно… В смысле, страшно хочется все-равно.

– Идешь?

– Иду. Но ты пообещай, что в случае форс-мажора подъедешь и поможешь мне.

– Да как же я подъеду в таком положении, когда жду дите со дня на день? Читай сценарий и внимательно расписывай по гриму каждую сцену. Продумай и представь все возможные спецэффекты, кровь у тебя есть в бутылочках, силикон и воск есть, коллодий для шрамов – ты хорошо вооружена для новичка! Дерзай!

Примерно такой диалог состоялся у двух приятельниц Таши и Марго, одна из которых была профессиональным гримером, уходящим в декретный отпуск, а вторая – новичок, умненькая и хваткая, решившая для себя, что работа экономистом – бухгалтером больше не соответствует ее потребностям и состоянию души.

Не самый стандартный и простой выбор, но Марго любила рисовать и делала это неплохо. Особое удовольствие ей доставил опыт рисования на лицах.

Она купила себе краски, так называемый аквагрим и нашла местечко, где могла практиковать на детях – самых нетребовательных потребителях грима.

Рисовала Марго и в парках отдыха, присаживаясь со своим нехитрым скарбом на скамейку и пока она расписывала первого ребенка бесплатно, к ней подтягивалась очередь, состоящая из жаждущих рисунка детей и их родителей. Так что частично краски окупили себя в первый же месяц. Правда, иногда к ней подходили стражи порядка, желающие получить свой куш, но Марго быстренько собирала свои краски в сундучок и тут же уходила, не вступая в дебаты.

Заработанных денег хватило, чтобы оплатить частные занятия у мастера по макияжу и гриму. Хотя сначала это были курсы по мейк апу и фейс-арту. Работа в салоне и в фотостудии при службе знакомств показалась Марго интересной, но скучноватой.

Ей хотелось чего-то более яркого.

И тут, как снег на голову свалилось Ташино предложение.

Марго с головой окунулась в процесс съемок. Ей нравилось все: и поиски нужного образа, а пришлось ей рассчитывать только на себя в этом, ни художника по гриму, ни ассистента у нее не было. Опыт начался с самой высшей ступеньки.

Помогали советами и режиссер, и оператор. Именно они научили определять по монитору, как это «актер блестит». До этого, Марго ориентировалась только на собственные глаза, не проверяя их ни оптикой фотоаппарата, ни камерой, ни монитором.

Второй сложностью было не пропустить стыковых сцен. Это когда последовательность съемок не сохраняется хронологически и ты должна четко знать, когда с какой прической актриса должна быть в кадре, с каким макияжем, а желательно еще помнить, во что была одета и какие аксессуары были на ней.

Чтобы не получилось, что выходит она на улицу в шубе, а домой возвращается в сандаликах и сарафанчике. Это я утрирую, чтобы заострить внимание на важности отслеживания стыковых сцен.

Снимали несколько короткометражных фильмов по Бредбери. Много характерного грима, много героев, много массовки…

Марго похудела за съемки, так как во время обеда ей приходилось готовить актеров к следующим сценам. Но она совершенно четко поняла, что это – ее работа.

Работа, которую она так долго мечтала делать.

Чем характеризуется это понимание? Тем, что отработав четырнадцать часов ты летишь домой на крыльях, падая лицом в подушку и во сне видя продолжение съемок. Говорят, не любая психика выдерживает такие нагрузки. Только психика киношников. Так она и стала потихоньку киношницей. Именно на этих студенческих съемках.

А потом были и сериалы и полный метр, и работа в театре.

Но самые тяжелые и волшебные воспоминания остались именно о первых трех фильмах.

Околотеатральные заметки

Театр – храм. Банально звучит и даже высокопарно.

Но, неоднократно на съемках Марго сталкивалась с фразой, которую говорили ей актеры, отвечая на вопрос об их постоянной занятости: «Служу в театре таком-то…» Служу… Служат либо в армии, либо в Храме. Но на армию театр не похож, скорее даже церковь похожа на армию. Но почему же «служу»?

А потому что «служенье муз не терпит суеты» (с)

Вы обращали внимание на то, как готовится к роли актер кино и актер театра? Актер кино смотрит в зеркало, хорош ли он в гриме, отправляясь в кадр.

Актер театра, загримировавшись, сидит в своей гримерке или в уединенном месте, или в общей гримерке с наушниками и ловит свою волну. Либо устраивает небольшую встряску костюмерам, гримерам, музыкантам – всем тем, кто обеспечивает спектакль, не участвуя в нем непосредственно. А потому что он таким образом настраивается на роль. Марго, гримируя, видит и чувствует их настроение, к каждому актеру у нее особый подход. Главный принцип – не навреди, не сбей настройку на спектакль, на роль. Это определенный уровень мастерства – не раздражать актера, нанося ему грим.

В кино другая специфика – там нужно быть членом команды.

Гримеры, операторская группа, костюмеры, «светики», «дольщики», «актеры» – винтики одного большого механизма, которым дирижирует режиссер. И действие носит одноразовый характер, не смотря на любое количество кадров, сценка повторяется от слова «начали» до слова «снято». После этого слова актер может забыть об этой роли и ему не нужно будет погружать себя в определенное состояние снова и снова, годами, а то и десятилетиями.

Дальше вместо него будет жить фильм. В котором он будет снова и снова подниматься в атаку, любить женщину или убивать негодяя. Уже без эмоциональных затрат с его стороны и, совершенно независимо от наполненности зала зрителями. Вот и еще одна причина для того, чтобы работу актера театра назвать «служением». Ему необходимы зрители. Пустой зал убивает, наполненный – вызывает выброс адреналина и отдачу со стороны актера.

Марго очень любит наблюдать эти метаморфозы, происходящие с обыкновенными людьми – актерами, героями и героинями пьес и мюзиклов. В кино метаморфозы случаются редко. И главный маг в кино все-таки режиссер, не актер…

Значит, и в кино есть служение. Служение двух человек, смотрящего в камеру, и человека, произносящего фразу «смена окончена, спасибо съемочной группе за работу». Съемочная группа – это общество фанатиков, которые готовы находиться на съемочной площадке сутками. Да, их труд неплохо оплачивается, но даже когда не оплачивается совсем – они не бунтуют, а каждое утро встают в шесть утра и сомнамбулически добираются до съемочной площадки, чтобы уйти с нее в два часа ночи, иногда неделями не видя солнца, так как в павильонах не бывает окон. А если бы им совсем не платили зарплату, то они доплачивали бы сами, лишь бы этот процесс никогда не прерывался.

Вот и Марго, копит деньги на черный день, вдруг в театре и в кино перестанут платить зарплату, даже те копейки, которых ей не хватает даже на съемное жилье, надо же будет чем-то оплачивать транспорт, чтобы добраться до работы…

Пояс Афродиты

Юлька мечтала о любви.

Да не о такой, какая чаще случалась с ней – случайной-бурной-одноразовой или не взаимной, а о такой, чтоб песни слагать о ней можно было: пришел принц на белом коне и позвал с собой в сказочное царство…

Вот за этим и поехала на Кипр, на женский семинар «Мистерия Афродиты».

И все было прекрасно на этом семинаре: и сущность создали, которая, правда, в первый же день по приезду порвалась и упала с Юлькиной талии, и в море в полнолуние купались, и даже на импровизированном троне Афродиты в море Юлька посидела – такая красота!

Поездка пошла на пользу в общем и целом. Работы стало меньше и Юлька целый месяц провела в кругу семьи, обещанные съемки перенеслись вникуда, освобождая время и пространство для любви.

Затем, куда-то подевались клиентки на другие Юлькины услуги. Вот и пришлось наслаждаться мужским обществом стирая и хозяйничая на кухне. Афродита, конечно, постаралась, но не совсем в Юлькину пользу. Не в ее это жизненном ритме сидеть месяц без работы и тянуть лямку домашнего хозяйства. Но даже лето не бесконечно. Юлька плавно окунулась в осень, в рабочий темп.

Сьемки, грим в рекламе сразу приподняли ее самооценку в профессиональном плане, а встреча с виртуальным другом – в плане женского обаяния.

Юлька сообразила, что сформулируй она запрос Афродите иначе – получила бы совсем другое, например нужно было попросить, чтобы Афродита дала ей способности, которые помогают мужчинам понять, что Юлька нуждается и в материальном плане в подлунном мире… В улучшении условий проживания, например.

Возможно и в другой работе. Не то чтобы ее не устраивала работа, с этим, как раз-таки, все супер, но дензнаков за нее хотелось бы получать побольше…

Юлька попеняла на себя и забыла про Афродиту, и про то, что женщина столько раз женщина, сколько раз она видит свое отражение в мужских зрачках, а сущность (цепочка на талию) мирно спала в шкафу, на полке.

В один прекрасный день, Юльке предложили поехать в экспедицию, выручить подругу по гримцеху. Всего-то, поработать две недели на декабрьском свежем воздухе, пожить в гостинице и освежить свои профессиональные навыки в сериальной среде. Кино отличается от театра, так и актер театральный иногда переигрывает в кино, грим для камеры очень отличается от грима для сцены… Первую смену Юлька подстраивалась под режиссера и оператора, подбирала средства, которыми будет работать… Совсем упустила из виду свою напарницу. Та, приехала на пару дней раньше и уже успела адаптироваться и к группе, и к рабочему ритму.

Надо отметить, что темп съемок оказался очень динамичным. Снимали за смену 10—11 минут, вместо стандартных пяти-шести минут.

После первой смены Юлька еле доползла до кровати, потянулась к ноутбуку и заснула, пока он включался. Напарница Наташа выключила свет в Юлькиной комнате. Съемочная группа хорошо приняла девушек. Теплое отношение группы искупало все: и физическую усталость, и перенапряжение от страха сделать «не тот» грим. Наташа любила приложиться к бутылочке, поэтому львиную дозу грима Юлька взяла на себя. Сказался опыт работы в театре: когда гримируешь по шесть спектаклей в неделю – нагрузка в кино кажется смешной.

Она улыбалась, когда Наташа отдыхала в гримерском кресле и успевала загримировать и «ее» актеров. Пусть человек поспит. Все было бы ничего, если бы Наташа не начинала лить пьяные сопли по поводу своих несбывшихся надежд на женское счастье в группе. Да и о каком счастье может быть речь, если ты знакомишься и общаешься с мужчинами подшофе? И у тебя, и у них мысль одна – соитие. А что будет потом? Кто думает о том, что будет потом, находясь полгода в экспедиции? Потом – встретят дома жена и дети. Умная жена вряд-ли спросит о том, что было там… На войне, как на войне. Юлька не собиралась играть роль маркитантки. Она ведь не такая.

Правда, и у нее в группе была симпатия, они познакомились в одной из более ранних киноэкспедиций. Но попарное проживание в номерах не способствовало развитию их романа. Он даже шутил, что невозможно находиться рядом, не имея возможности быть ближе. Юлька отшучивалась, она не видела вариантов для более полного выражения их чувств, но его постоянная близость на съемочной площадке согревала.

Наташа к этому времени успела уже увлечься одним, переспать с другим и договаривалась о встрече с третьим. Юлька, выходя ночью из своей комнаты в туалет, боялась посмотреть в сторону Наташиной кровати.

Там частенько шевелилось двухголовое чудовище в алкогольном аромате. Надоедало, но что она могла поделать? Просьба переселить ее в другой номер повисла в воздухе. Группа жила по три – четыре человека в гостиничном номере, отдельные номера полагались только актерам.

Почему-то, после экспедиции вспоминаются именно эпизоды, связанные с отношениями и совсем не вспоминается то, как в первую же очередь промокают ноги – не рассчитала, какую обувь взять, думала морозно будет и взяла тепленькие замшевые угги. Тепленькие-то они тепленькие, но не спасают от грязи и луж. По утрам приходилось отогревать гримваген и косметику, чтобы не морозить ей актеров. Неприятно же, когда тебе по лицу холодной кисточкой водят с ледяным тоном… Тепловая пушка греет так сильно, что пересыхают слизистые оболочки в носу.

Потом выходишь на улицу и начинаешь кашлять от перепада температур и сырости… Вот и кутаются киношники в сто одежек, чтобы быстро сбрасывать их в помещении и напяливать на себя, когда съемки на улице. Кашляют и курят. И делают кино.

Режиссер замечательный, сам из бывших актеров, динамичный, рвется делать все на площадке: и протирать окна машин, если они вдруг оказались недостаточно прозрачны, и мести улицу перед машиной, заметая дорожку для дубля и делать кровь, если актера в кадре ранят.

Но вот тут Юлька не дала ему шансов. Заметив эту особенность, она подлетала к актеру и быстренько его фактурила, как надо, чтобы долговязый режиссер ее не опередил. Он за ней просто не успевал.

В один из дней приехали два актера – один каскадер, для постановки трюка, второй должен был играть мужа героини, которого убивают и она мстит всем за него.

Юлька переглянулась с Наташей – та ее поняла с полувзгляда, не угадали с актерами. За убийство такого мужа героиня разве что спасибо скажет, а не начнет мстить. Каскадер же был так хорош, что именно ему следовало бы играть роль мужа… Загримировали, она героя, я каскадера. Через несколько минут влетает в гримваген режиссер и говорит, что он сделал замену актеров. Перегрим.

Мужа будет играть актер-каскадер. Юлька с Наташей переглянулись – не иначе, как рации их прослушиваются. Такого конечно не могло быть – просто режиссер толковый. Мигом увидел несоответствие и поменял актеров.

В последний съемочный день актер-каскадер в конце смены забрал Юльку с площадки, увез ее в гостиницу. Она, сидя сзади, протянула руку к нему и дернула его за ухо, он поцеловал ее в ладошку. Так и не выпустил из своих рук всю дорогу.

Их номера оказались напротив друг-друга. Надо сказать, он чуть не опоздал из-за нее на поезд… Юлька не питала никаких надежд. Она знала, что он занят, у него двое детей, а еще он почти на десять лет ее моложе…

Порадовалась улыбке Афродиты. Она подарила ей взаимную страсть. Ровно через полгода, день-в-день. Кипрский крестик треснул напополам. Серебряная подложка отделилась от кипарисовой основы. Юлька не знала от чего: то ли от того, что давала его реквизиторам – для сцены с гробом, то ли от того, что согрешила. Попросила ребят подклеить и забыла о нем. Потянулись съемочные будни. Ее друг, как-то после ужина потянул ее за руку. Нашел место для свидания. Она не сопротивлялась. Приглушенный свет, скрипучая кровать – они стянули матрас на пол, чтобы не доломать последнее.

Ей было очень хорошо с ним. Если бы не его бесконечные экспедиции они встречались бы и в Москве. Он знал как и умел доставить ей удовольствие.

А еще ей было о чем поговорить с ним. Он был из тех мужчин, с которыми ей было интересно не только в постели. Крепкий стержень характера в достойной оправе. Ей нравились именно такие. В кино никогда не говорят «последний» кадр, день. Говорят «Крайний».

Так получилось, что Юлькина договоренность заканчивалась раньше крайней смены. Что поделать, в театре, по основному месту работы Юльки начинаются елки, новогодние представления для детей. Юлька вышла на свою крайнюю смену. Ночью водитель должен был отвезти ее в Москву. Наташка радостно потирала ладошки – номер ночью будет в полном ее распоряжении и никто не будет ворчать на нее за запах от возлияний.

Юлька собрала нехитрый свой скарб, распрощалась и наобнималась с режиссером и группой. И собралась в дорогу.

Но, ближе к ночи пришел администратор и сообщил, что ее отъезд переносится на утро. Гололедица – шофер отказался ехать в потемках. Юлька договорилась насчет раннего завтрака и улеглась спать. Cняла свой склеенный крестик, он все продолжал расслаиваться, уже даже склеенный.

Утром, спустившись в буфет, она увидела двух вновь прибывших актеров – им давали ключи от одного номера. Один из них был он. Спрятаться было некуда. Дверь была уже открыта. Она вошла и позавтракала, как ни в чем не бывало. Потом поднялась в номер за сумками. На стук к двери подбежала Наташа. Ее чуть не снесли с ног.

– Ага. Проходи. Помоги мне, пожалуйста, отнести сумки в машину.

– Без проблем. Можно я гляну на твою комнату?

Он прошел в ее маленькую комнатушку, выдохнул и они спустились вниз, к машине.

– Юль. Водитель еще завтракает, идем ко мне? Не мерзнуть же нам тут?

Они поднялись в его номер и опять все повторилось. Она убежала не прощаясь, пока он был в душе.

Москва встретила ее морозцем и снежком.

Дорога прошла без приключений, не считая объездов аварий. Впереди елки и театр.

Стоит ли что-то загадывать?

Маргарита и Мастер

Катя испытала это восхитительное ощущение мастерства достаточно поздно. В детстве любые достижения казались настолько естественными, что не казались ей чудом.

А раз нет ощущения чуда в руках и в душе, то можно заниматься чем угодно: танцами, музыкой, писать репортажи и сочинения, влюбляться и оставлять своих мальчиков ради других мальчиков, а потом оставлять всех мальчиков и родителей ради учебы в институте и ради самостоятельной жизни в мегаполисе… Все это давалось так легко, даже когда было тяжело.

Дипломы, работа в солидных компаниях, карьерный рост – все это было, но по касательной, не задевая сердца и не встряхивая самое естество.

Места работы чередовались, менялись функции, но не менялось отношение к работе. И вдруг все начало меняться само собой. Сначала появились какие-то робкие попытки рисовать. Катя в церкви увидела объявление, что набирается группа, желающих заняться иконописью… Переборов свои страхи решила сходить на отборочный тур. Ну что она в конце концов теряет? Пять граммов ЧСВ?

Ее работы вызвали интерес, Катиного упорства хватило на три года еженедельных занятий лаковой миниатюрой и иконописью. Возможно, именно тогда, зазвучала та бархатная нота в сердце в первый раз: «я творю!»

Но жизнь и быт крепко нас вяжет по рукам и ногам, особенно, когда струна в душе звучит еще так тихо. Так просто заставить ее замолчать. Пусть, хоть на какое-то время.

Но раз зазвучав, она будет звучать все громче и чаще.

А человек, отвергая это звучание, будет тыкаться и перебирать варианты, неумолимо приближаясь к центру звучания. Пока еще связи с материальным так сильны, что есть силы затыкать глаза и уши и делать то, что надо, а не то что невозможно не делать. Но события имеют особенность настигать нас неожиданно, как нам кажется, в самый неподходящий для этого события момент. Например – рождение ребенка перед самой защитой… И ты заваливаешь защиту диплома, а потом рраз! и получаешь от страха второе высшее образование, компенсируя пробой в ЧСВ. Вот оно! Слово найдено. Компенсация.

Мы живем компенсируя себе то, без чего не можем жить. Если работа абсолютно безразлична, компенсируют ее высокой зарплатой. И останавливаются на этом, и зависают, боясь потерять сытную кормушку. Но это только до поры, когда свет мастерства коснется их рук. Когда ваше творение вызовет восхищение в глазах других. А самое главное, в вас…

Вот тут-то и начнет лопаться по швам такой уютный и налаженный мирок. А вы начнете получать щелчки и упреки, когда творите косо и криво.

И начнете считать себя полным ничтожеством не способным даже на мизерное.

Но почему-то пробуете снова и снова. Лепите и лепите свою снежную бабу из грязи, пока она не заискрится белоснежными боками под луной.

И вы, вымотанный донельзя, голодный и одинокий кричите от счастья и изнеможения. И умрете нищим, но бесконечно счастливым и спокойно уверенным в себе.

И не возникнет вопроса: «А верно ли?»

Как-то незаметно для себя Катя поняла, что она не Маргарита. Она – Мастер.

Мышеловка

«Дело было вечером. Делать было нечего».

И тут мама вспомнила, что она хотела продемонстрировать нам, сделанную ей собственноручно, мышеловку. Спасибо программе «Пока все дома» и ее ведущим, Тимуру Кизякову и Андрею Бахметьеву, если б не они вечер бы не удался.

Мама вытащила из своих запасников и водрузила на стол «нечто».

Раньше это было пластиковой бутылкой из-под минералки. А теперь, усеченное и порезанное предстало перед нами опытной моделью мышеловки. Мы с Илькой смотрели, открыв рты…

– Тут мышка поднимается по дощечке, тут она хватает сыр и, кубырк, срабатывает противовес и она летит в ёмкость, наполненную водой.

На слове «кубырк» у меня что-то замкнуло в голове и во мне проснулся оппонент – критик. Я подскочила и побежала за противовесом, деревяшкой и заводной курочкой – рябой, вместо мышки, чтобы проверить на практике действие мышеловки.

Короче, под прорывающийся смешок, мы убедились, что «кубырк» происходит когда мышка-курочка забирается по доске к кусочку сыра и совсем даже в противоположную от ёмкости с водой сторону. Что чревато для мышки переломом лапок и прогрессирующим у нее чувством голода и повышением агрессии. Тут ещё Илька предложил смазать дощечку маслом, для улучшения аттракциона, и чтобы мышкам жизнь не казалась малиной в борьбе за хлеб насущный.

Потом он внес второе предложение – поставить вторую ёмкость с водой, чтобы промахивающиеся мышки отходили в мир иной без переломов и травм. Уважаемые Тимур и Андрей!

Если Вы читаете эти строки – можете внести в свое изобретение наши рацпредложения и поправки.

Безвозмездно.

Чудаку на букву…

Пришла я в гости к брату. Сидим мы, общаемся, ягодки кушаем… Тут я поднимаю голову на источник света на потолке и вижу там вместо огромной люстры одну странную пеструю лампочку.

– Всё ОК» – говорит Стёпа, – Полина в мячик поиграла…

– А эту пятирожковую хрустальную люстру давно пора было поменять, – вторит ему

Алёна.

– Какая-то лампочка у вас там чудная, исписанная иероглифами, ой, там кажется слово

ЧУДАКУ написано… – говорю я.

– Нет, там первая буковка эм, – подтвердила мои подозрения Алёна.

– Это ты на кого так ласково? – спросила я Алёну и услышала странную историю в ответ на свой вопрос.

Решили брат с невесткой «осветлить» свой подъезд собственными усилиями, каждый вечер вкручивали лампочки на лестничной клетке и, каждый вечер, убеждались, что кто-то их выкручивает. На последней, десятой лампочке их терпение кончилось и Алёна написала на лампочке ярко – красным лаком это самое слово…

Две недели лампочка провисела на месте. Всё-таки народ у нас гордый и интеллигентный, читать умеет.

Тут Полина и засветила мячом в люстру. А лампочка – то в доме была последняя… Вот Стёпа и решил сохранить раритет в семье.

Сестрицы

Мама и папа всегда были авторитетами для маленькой Людки.

И когда хвалили ее за маленькие детские победы, и когда наказывали за промахи и шалости.

Таковых было не слишком много. Иногда, перепадало за хитроумного братца, ловко умеющего перевернуть все с ног на голову и выйти сухим из воды.

Но жили дружно и весело, в большой семье и радостей больше, и горести мельче. С мамой Людка ходила на колхозные поля – пока мама поливала, она успевала прополоть делянку. Бригадир удивлялся: «Как это у тебя, Евдокия, от полива все сорняки пропадают?»

«Так ведь дочка полет!»

«Надо и на нее трудодень ставить, раз такая помощница!»

Так Людка стала равноправной работницей, получающей за свою доброту – трудодни. Тем временем, старшая сестрица Любашка шустрила по дому – убирала кровати и мела полы.

Дом блестит от чистоты. Только Валька, старший брат, норовил недельное задание сделать в один день, да еще возложить на младших сестриц – вывозить навоз из сарая на салазках.

Ему, самому старшему, лень и скучно, куда веселее на велосипеде кататься! Любашка убралась в доме, повывозила навоз из сарая, просила-просила его прокатиться, а он все жадничает, проскакивает мимо, да еще обидно дразнится. Вытащила Любашка длинный прут и сунула в переднее колесо проезжающему мимо нее братцу. Упал Валька, лоб расшиб, спицы погнул. А старая бабушка Татьяна пальцем грозит – «Вот скажу отцу, что не давал кататься, да еще и дразнился!» Любашка не поверила своим ушам! За нее вступилась их чопорная и строгая бабушка, которую привезли к ним в преклонном возрасте, и которая все время спрашивала маму: «Ты почему не бьешь их?» Заступничество бабушки дорогого стоило!

Отец не стал разбираться, вжикнул розгой обоих, да засел спицы в колесе править. Это сейчас сходил и купил новое колесо любого калибра, а тогда – на трофейный немецкий велосипед найти не то что колесо – спицы – было нереально.

Любашка после этого инцидента нажаловалась маме на брата, что он заставляет ее кроме уборки дома еще и навоз из сарая вывозить, и закончилась Валькина лафа. Даже отец его не поддержал, пришлось свои обязанности выполнять самому.

В школе Людка быстро нагнала Любашку по всем предметам и уже в седьмом классе они учились вместе. Младшая и старшая. Евдокия защищала старшую дочь перед учительницей русского языка и литературы – «У нее памяти нет!»

Что не помешало Любови, в свои семьдесят пять лет рассказать мне эти забавные истории из детства ее и маминого.

Евдокия и Михаил

Когда бабушка еще не была моей бабушкой, а была попросту Дунькой, мир был совсем другим.

Она была четырнадцатым ребенком в семье, нельзя сказать, что они голодали, но когда прадеду Василию в самом начале двадцатого века предложили из Херсонского уезда переехать в Казахстан под предлогом увеличения земельного надела в расчете не только на мальчиков, но и на девочек, он согласился.

Построили огромный дом, родили пятнадцатую дочку и зажили припеваючи. Чтобы посадить и собрать урожай даже нанимали работников. И именно по этой причине семья попала под раскулачивание. Горько ли сладко, а и бывшим «кулакам» жить надо. Огромный семейный дом отобрали под почту. Да не только дом прадеда Василия и прабабушки Татьяны, но и дом старшего сына. Он тоже оказался необходим новой власти. Пришлось прадеду освоить ремесло пимоката, семья, чтобы не умереть с голоду, начала катать пимы (валенки) на всю деревню. Не было почтальона – прадед посылал на телеге в район подросшую Дуняшку. Зимы в Казахстане суровые, морозные да ветреные. Надоело Дуняшке мерзнуть с почтовым обозом, бросила она родителям: «А вот выйду замуж за первого встречного!» Тут и первый встречный заслал сватов. Мой дед. Казак. Был он невысок, но красив и ладно скроен. Упрям и строг. Мои мама и тетушка рассказывают по разному историю их брака, но спросить у бабушки с дедом уже не получится, нет их в живых.

Тетушка говорит, что бабушка вышла замуж без желания, дали ей приворотную конфетку, вот и согласилась. А мама говорит, что бабушка любила деда. И пошла за него сама, без уговоров. Дед то был босяк, с их слов.

Всякое в их долгой жизни было и отечественная война, дед ушел на войну в июне сорок первого, маме не исполнилось и двух недель отроду. Бабушка осталась одна с маленькими детьми…

Так и жили всю войну без отца и мужа, ремесло спасало от голодной смерти. Даже самая младшая (моя мама) к концу войны уже была помощницей. В свои четыре года.

Дед вернулся с войны раненным. Выходили. Хоть рана на ноге давала знать до конца жизни.

А прожил он на пять лет дольше бабушки и дожил до девяноста лет. Детей вырастили. Всем дали образование и поставили на ноги. Моя бабушка, которая всю жизнь сетовала, что была безграмотная, с трудом умела читать и писать, была огромным детским другом, тактичным и строгим, нашей нянькой и воспитательницей, нашим мудрейшим педагогом жизни.

Вспоминаю их обоих с огромным теплом и благодарностью. И со слезами. Мы с сестрой и братом были их любимцами, потому что самые маленькие. Внуки от младшей дочери. А о том, что мы были любимцами – мы не знали. Наши двоюродные братья и сестры не были обделены ни вниманием, ни лаской бабушки и дедушки. Вот он – мой Грааль…

Скучные страницы

Даже в зачитанной до дыр книге наверняка найдется пара трешка склеенных страниц, или страницы, которые вы перелистнули, как неинтересные, скучные… Но приходит время и вы понимаете, что в тех скучных или склеенных страницах и было самое главное. Самое главное – всегда скучное и привычное. И хочется перелистнуть.

Колючка

Наше общение носило непринужденный характер, шутили, пытаясь разглядеть друг друга за завесой юмора.

Потом он уехал в Чечню. Шутил, периодически появляясь в аське. На меня шокирующе действовала его фраза, которая повторялась из раза в раз с завидным постоянством. Я против нее боролась как могла, рисуя страшные пугающие Рожицы. Я не помню как звучала эта фраза в оригинале, но смысл ее был примерно таким: «Если я приду в следующий раз….» Каждый раз у меня в ответ на эту фразу Замирало сердце.

Однажды утром, это было в самом начале зимы, я получила сообщение от его друга О тяжелом ранении. Сначала я не поверила, приняла за очередную шутку, но уже в следующий миг я знала, что это правда.

Сообщалось о ранении в живот и о том, что его не вывезли в Москву, так как он находится без сознания… Несколько дней он висел на волоске между жизнью и смертью.

И я вдруг поняла его жену, которая ушла от него в одно из таких – же ранений. Жить с ним не любя – невозможно. Переживать же каждое его ранение в руку, спину, Живот – быть раненной самой, причем в сердце. И еще, это жуткое глухое ожидание. Она ушла от этой безнадежности и тоски. Может быть до сих пор, любя. Потому что радость быть с ним – велика, но страх потерять – сильнее. Этот ужас – он почти животный. Она смогла вырваться из замкнутого круга. Бог ей Судья. Он никогда не поймет ее. Потому, что видел и познал другую сторону жизни. Редкие Мужчины выбирают эту стезю. Им нужны Подруги, которые встречаются еще реже. Эта порода Людей – Колючек была бы занесена в Красную Книгу, если бы она существовала для людей…

Сейчас уже нет этой тоски и безнадежности, он идет на поправку. Родители и Друзья рядом.

Я с нетерпением жду его появления с очередным анекдотом. И знаю точно, что страшных рожиц – смайликов больше никогда ему не пришлю.

Гюзелим

Юрию Ломакину

Жизнь богата на друзей и попутчиков. Радость получаешь от общения с ними. Но иной раз их истории вызывают не только слезы радости. Меньше всего мне хочется морализаторствовать, но историю все же расскажу. Попробую это сделать от лица друга главного героя.

***

Приехал я по своим делам в Санкт-Петербург, дела-делами, а друзей навестить надо. Звоню в квартиру и открывает мне дверь не супруга моего закадычного друга Сергея, а дива в шальварах. Копна косичек, черные уголья глаз и ломаный русский язык в примитивных фразах. «Хозяева будут приходить позже, подождать тебя в гостиной».